Twins

No more will my green sea go turn a deeper blue, I could not foresee this thing happening to you. If I look hard enough into the settin' sun My love will laugh with me before the morning comes.

“Paint it black” The Rolling Stones

***

      Сложно представить, что человек, которого вы не видели столько лет и даже не знали, жив он или мертв, может объявиться вот так просто. Упасть с неба, как капля дождя над пустыней, которую никак не ожидаешь встретить. Кто-то может сказать, что это прекрасно - дождь в пустыне. Боги даровали людям воду. Но как бы не так. Одна капля может быть предвестником целого внезапного шторма в пустынных равнинах. Никто не может быть готовым к тому, что пустыню может накрыть страшный шторм, появившийся по воле случая или по иронии судьбы. Каждый решает сам кто его вызвал. Была эта воля аллаха или просто случайность, которую кто-то смог допустить в своем разуме. Допущений может быть бескрайнее множество, но четкого ответа никогда не будет. И остается только гадать, что кто-то сможет пролить свет на эту мистическое темное происшествие, если, конечно, сами виновники этой истории позволят поведать еë.

***

      Когда людям скучно и нечем заняться, они пытаются увлечь себя хоть чем-то: чтением книг, светским разговором и еще множеством вещей, что придут в их голову от безделья. Хочется верить, что скука кончится скоро и вам вновь будет интересно проживать вашу законопослушную жизнь. Ходить на работу в офис с восьми до пяти. Вечером играть с детьми, выжимая из себя из последних сил, улыбку и радость. Спать. Есть. На выходных устраивать никому не нужные прогулки всей семьей или что-там делают обычные люди средних лет.       Обычным людям кажется, что их жизнь не интересна и не разнообразна. Отчасти, так оно и есть. Но ваша жизнь может стать куда насыщеннее, если вы загребете в испанскую тюрьму. Избиения практически по расписанию не дадут вам заскучать. Светские беседы о том как лучше пронести наркотики в вагине каждый день. Просьбы достать то, сë, пятое, десятое каждый час с перерывом на обед, завтрак и ужин. Угрозы расплаты, если вы откажите на вежливую просьбу вашей сокамерницы без перерывов. Вкусная и полезная еда с традиционными тюремными нотками подарит вам ощущения, что вы в незабываемом путешествии по всем кругам ада. Будьте уверены ваша жизнь не будет прежней.       Камеры в этой тюрьме были одинаково безвкусны. Куда ни плюнь, везде был этот желтый цвет. Стены, пол расписаны желтыми полосами. Роба заключенных вся желтая. Униформа сотрудников тюрьмы - черная, но тоже с элементами желтого. Странно, что потолок не желтый, хотя, кто знает, может до него просто не успели добраться.       Хотелось добавить новых красок в эту тюремную желтизну. Капельку чего-то нового, интересного, опасного, дерзкого, знакомого. Может быть это будет красный? Нет, не красный. Кровь и так часто мелькает в этих стенах. По собственной воле или нет - никого не интересует.       Может быть голубой? Кто знает вдруг именно этот цвет сможет перевоспитать преступниц? Или все-таки красный? Вряд ли красный способен перевоспитать их всех, но все же красный - это самый прекрасный цвет на свете. После черного, конечно же. Черный в этом уравнении не фигурировал так, как был одним из цветов в палитре Южного Креста: желтый, серый, белый, черный. Он не вызывал отвращения, как желтый, но и выбирать его как “новые краски” было весьма глупо. Все-таки черный - это базовый цвет, который шел всем.       Какие еще цвета вам нравятся? Зеленый? Цвет природы и, так скажем, жизни? Можно попробовать, но это не совсем то что нам нужно. Хочется огонька, а не зелени. Розовый? Сразу нет. И даже не потому что этот цвет уже испорчен всеми мировыми корпорациями. Он просто скучный. Фиолетовый? Интересное сочетание, но мимо. Фиолетовый - это баклажаны. Они не вкусные. Самыми привлекательными остаются красный и голубой. Посмотрим, кто же хит этого сезона.       - Сарай. - Голос средних лет обращался к одной из сокамерниц.       - Чего тебе? - Голос снизу был красивым и достаточно певучим.       - Красный или голубой?       Девушка лет тридцати на нижней полке высунула голову и изумленно посмотрела вверх, где надеялась встретиться с темно-зелеными бездонными глазами сверху. Через пару секунд так и произошло.       - Какого хрена, Зулема?       - Вижу, что тебе тоже сложно выбрать, - Женщина лет сорока улыбнулась коварной улыбкой.       - Красный, - Наконец вырвалось с нижней полки. - Что ты задумала?       - Терпение, Сарай. Это самое важное, - Почти черные глаза Зулемы переметнулись на девушку на соседней кровати. Она сидела на нижней полке и пыталась уснуть. - Каспер. Команды спать не было, - Молодая девушка с белыми волосами повернулась в ее сторону. - Уверена, ты слышала вопрос.       - Какой скажешь такой и… - Она не успела договорить.       - Избавь меня от этого. Прошу. Мы же все-таки в 21 веке. Даже у рабыни должно быть свое мнение, - Зулема не отрывала глаз от девушки.       - Да выбери ты уже, мать твою! - Голос Сарай звучал жестко и требовательно. Казалось прозвучал гром.       - Сарай-Сарай. Нетерпеливая ты наша. Дай же человеку подумать, - Бездонные глаза с зеленой подводкой на нижнем веке смотрели на Каспер с заигрыванием под стать дикому хищнику, который играется со своей едой.       - Голубой, - Наугад бросила Каспер. Она понятие не имела, что это может значить.       - Что для тебя голубой? - Зулема явно была настроена на дружелюбную беседу.       - Это цвет…Цвет неба, моря и цветов, - Пролепетала она, не думая. Она понимала, что Зулеме все равно что будет за ответ. Красный или голубой. Мнение Каспер никогда не учитывалось, ведь она рабыня, но женщине хотелось развеять скуку. Ей было плевать какой ответ даст блондинка.       Что-то во взгляде Зулемы изменилось, когда Каспер упомянула этот набор голубых предметов. Трудно понять, какое именно слово заставило женщину слегка вздрогнуть, будто через ее тело пустили короткий импульс тока. Сила, которая была заложена в одном из этих импульсов, осветила темноту в глазах Зулемы. Казалось, что в еë голове пролетело какое-то воспоминание. Какое оно было? Хорошее или плохое? Остается только гадать. - Неба? А тебе не кажется, что небо отсюда все-таки не голубое, а серое? - Женщина зацепилась за выбранное слово с таким рвением, словно она хотела забыться, вычеркнуть воспоминание, которое всплыло, как труп на поверхность озера посреди толпы купающихся людей. Все таращатся в оцепенении, не зная что делать дальше. Звонить в полицию или пройти мимо, будто труп был всегда?       - Ты права, Зулема. Прости, - Каспер вжалась в кровать от страха. Всякий раз, когда Зулема заводила такие бессмысленные разговоры, все кончалось побегом или чей-то смертью.       - Небо - это серое бесформенное нечто, которое заполняет пустоту ячеек тюремной решетки. Я ведь права, Сарай?       - Права. Когда попадаешь в тюрьму, небо становится серым, если не черным.       - Вот именно. Красный лучше голубого. Сарай, как ты думаешь почему?       - Красный - это цвет моего любимого вина, - Не раздумывая, ответила девушка с явными цыганскими корнями. Её чёрные волосы были заплетены в две длинные косы. Чёрные глаза таращились в потолок.       - Красный - это ещё и цвет крови. - Усмехнулась Зулема. - Чтобы вернуть небу истинный облик, спасибо Каспер, придется окрасить эту желтизну - Женщина спрыгнула с кровати и обвила в воздухе круг указательным пальцем. - в богряно-красный цвет. - Она посмотрела в единственное окно в камере, где расправлялись горы покрытые мелкой кустарной травой. - Я собираюсь бежать от этой чëртовой желтизны. Она мне надоела.       - Ты вновь хочешь устроить побег? - Воодушевленно произнесла Сарай, вскакивая с койки. - Какой у тебя план?!       Каспер еще сильнее вжалась в матрас нижней полке своей кровати.       - Не кричи так громко, Сарай. Всему свое время. Я уже говорила тебе, что терпение - это самое важное.

***

      Прошло пару недель с этого разговора в камере на втором этаже. Сарай сгорала от нетерпения, чтобы узнать новый план Зулемы. Каждый день она думала об этом и ждала, что вот-вот женщина зайдет в камеру, и вместо того чтобы играть со скорпионом, расскажет ей как же та собирается сбежать из Южного Креста. Но дни тянулись, а ответов не было.       Рано утром цыганочка проснулась от тревожного сна. Ей снилось она сама, когда была маленькой девочкой лет четырех или пяти. Как она бегала с местными детишками по деревни, где она жила с родителями. Как таращилась в голубое небо. Как же ей хотелось взлететь ввысь и улететь далеко-далеко. Небо было таким манящим, что слепило глаза. Зажмурившись, девочка помотала головой с такой силой, что ее косички, старательно заплетенные матерью, растрепались. Открыв глаза, маленькая Сарай увидела все тоже небо, но теперь оно было вовсе не голубым. Будто кто-то назло провел большой малярной кистью и теперь все небо было блеклым и тусклым. В один момент оно стало безжизненным тусклым серым.       Распахнув длинные ресницы девушка провела рукой по лбу. Холодная испарина потекла по руке, впитываясь в белую майку. Перед её глазами была все та же камера, что и раньше.       Сарай поднялась с койки, натянула на себя жёлтую мастерку. Она зацепилась за белый комочек на противоположной койке. Каспер сопела, зарывшись по самые уши в одеяло, оставив только белую макушку. Она была похоже на маленького котёнка, который даже не подозревает что его ждёт.       Девушка поморгала, пытаясь понять, сколько же сейчас времени. Чутьё подсказывало, что где-то около шести утра. Осознав, что проснулась раньше сирены, она раздумывала лечь обратно и поваляться еще пару минут, но вдруг она заметила, что Зулема пристально смотрит на неё. Два темно-зеленых глаза таращились на цыганочку с такой ухмылкой в глазах, что казалось - женщина готова наброситься на неё в любую секунду.       Сарай отпрыгнула от кровати. Хоть она уже давно знакома с характером Зулемы, но подобные фокусы её всё ещё напрягали.       - Доброе утро, - Голос Зулемы был низким для женщины. Она будто шептала с зловещим придыханием. - Твое терпение кажется мне удивительным. Обычно ты импульсивная и взрывная штучка, а тут… - Она умолкла, бросая взгляд на скорпиона, бегающего по её руке, - Поздравляю. Ты стала терпеливее.       - Зулема, черт побери! - Тихо выругалась Сарай, смотря в коридор. Никого. Все ещё спят. - Я достаточно ждала, чтобы ты поведала мне свой план. - Уверенно сказала девушка, усмехнувшись.       - Не волнуйся. Мой план начинается прямо сейчас, - Женщина бережно поместила скорпиона в коробочку с настоящей материнской любовью и бросила взгляд на спящую Каспер. Зулема спрыгнула с койки. Схватив блондинку за плечо, женщина резко развернула её, чтобы увидеть опьяняющий страх в ее глазах. - Проснись и пой, дорогая! Я обещала тебе свободу. Скоро ты её получишь.

***

      План провалился.       Стены карцера холодной стойкостью окружали со всех сторон. Воздух был с привкусом плесени и сырости. Дышать было тяжело даже не в полную. Кровать, которая представляла собой белый матрас с жёлтыми застираными пятнами и серой простынëй, стояла впритык к стене. Подушка повидала столько заключенных, что и не сосчитать. Сейчас она походила на кусок слипшихся перьев в обертке из бязи. Спать на такой было той ещё пыткой. Спать в карцере в целом дело не из приятных.       Зулема сидела в одном из углов, смотря себе под ноги и разглядывая узор на холодном бетонном полу. Тонкие белые линии разрезали серый монолит. Они словно реки текли в чёрствой земле, прорываясь куда-то в даль. Возможно эти белые реки достигнут моря и смогут прикоснуться к соленой воде, растворяясь в ней. Хочется ощутить это приятное покалывание морских волн, которые обволакивают ступни. Ноги утопают в песке, все глубже погружая тебя. Дышать на удивление становиться приятнее даже полной грудью.       В нос ударил запах бриза. Он щекотал нос, будто аккуратно смахивал пыль с заброшенной книжной полки. Вдыхать его было одно удовольствие. Грудь была полна морского воздуха. Вдох. Выдох. Вдох. Ещё один…       В глаза бил солнечный свет, отражаясь от водной глади. Он намеревался попасть прямо на внутреннюю радужку глаза, будто там что-то теплое и родное. Пришлось зажмурится. Вдох. Выдох.       В камере раздался сдавленный кашель. Глухой и сильный. В груди защемило и кажется что-то хочет вырваться. Приступ очередного кашля вырвался наружу. Зулема схватилась за грудь. Упав на пол, она почувствовала как боль коснулась лопаток. Мерзкими мурашками она отдалась по всему телу. Прижав ладони к груди, женщина старалась унять приступ, кусая губы, сжимая зубы.       Долгожданная услада растеклась по телу женщины. Каждая клеточка ее тела почувствовала наслаждение. Дышать все еще приходилось коротко и отрывисто. Но темнота в глазах пропала и теперь перед ней был такой же серый потолок. Она была единственной желтой кляксой в этой серости.       Ей вновь казалось, что она там - на берегу моря. Стоит и дышит полной грудью. Воздух. Воздух свободы. Она свободна. Свобода. Она не помнит, когда в последний раз стояла на колющимся, мокром песке. Она забыла, как плавала в море в последний раз. Было ли это в одежде или нет? Была она одна или с кем-то? Если с кем-то, то с кем? С ним? Кто это был тогда? Ханбаль? Точно ли это был он? Что если нет? Вдруг это был не он? Или она была там все-таки одна?       - Я была там одна, - сорвалось с еë губ. Она все еще лежала на спине, не желая подниматься, - Он ненавидит море. - тут еë голос слегка дрогнул, будто она хотела что-то добавить, но сдержалась.       Неизвестно сколько именно дней ей придется провести в карцере. Возможно месяц, возможно больше. Карцер был ей ненавистен. Это место влияло на всех по-разному. Кто-то чувствовал себя в одиночестве настолько некомфортно, что хотелось кричать. Другие не переносили тишину, которая вызывала удушающую панику и липкий страх. Они молча боялись её. И наконец третьи, такие как Зулема. Ей было не страшно и не одиноко. Её раздражала тишина. Только в карцере она вспоминала о ненавистном прошлом. Этот период её жизни она хотела забыть, но как можно вычеркнуть собственные воспоминания? Их можно только отрицать и загонять подальше в глубь сознания. Но они по-прежнему будут вырываться наружу с новой и новой силой, как приступ кашля. Опять и опять.       Из разорванной губы текла худенькая полоска крови. Кровь коснулась языка, разнося металлический привкус, скатилась с подбородка и упала на белую майку. Лёгким движением руки, Зулема стерла кровь тыльной стороной ладони. Приподнявшись на локтях, женщина постаралась сесть. Она уперлась спиной о кровать. Голова была пуста, но ненадолго. Воспоминания, которые были загнаны в чертоги сознания, проникали в неë всё больше и больше.       Зулема закрыла уши, зажмурила глаза. Она была уверена, что вновь сможет затолкать их подальше. Молча сидя на холодном бетоне, она подчиняла свой разум, пыталась упорядочить мысли и чувства. Она делала так всегда, сколько себя помнила.       Контроль эмоций необходим, если хочешь выжить. Человеком легко можно манипулировать, когда знаешь, на какие эмоциональные точки давить. Зулема прекрасно это понимала. Позволить себе стать жертвой собственных чувств и воспоминаний - непростительная роскошь, которая может сыграть с вами злую шутку, если доверите её не тем людям.

***

      Сколько пришлось просидеть в карцере, сказать было сложно.       Чёрные волосы лезли в глаза, вызывая раздражение. Чесались руки от желания состричь челку по самый корень. Из-зо рта воняло, ладони шелушились, а в глазах покалывало от вечно включённого света.       Зулема накрылась одеялом по самую голову, чтобы хоть на какое-то время убежать от воспоминаний. Контролировать разум и чувства становилось всё труднее с каждым днём. Единственным, что хоть как-то упорядочивало мысли в голове, был сон. В карцере сон - дорогое удовольствие, а женщина, запертая в этой конуре, была бедна. Ей удавалось поспать всего пару часов в день. Короткие отрывки блаженного беспамятства были так непростительно коротки, что хотелось рыдать. Всё оставшееся время Зулеме приходилось существовать в попытках хоть как-то справиться с вырывающимся наружу осколками прошлого.       Первое время она пробовала кусать губы, ладони, запястья, и всë, что кусалось. Она считала, что физическая боль способна заглушить что угодно. Она практически ничего не ела. Зулема не замечала голода. Или старалась себя в этом убеждать. Тюремщики не задавали вопросов.       Лежа на кровати, женщина старалась провалиться в сон. Никто не знал, сколько минут или часов она пыталась. Вывод напрашивался сам собой - сон к ней не придет. Бессонница мучила её, будто развлекалась, наблюдая за измождëнным лицом Зулемы. Откуда-то из далека доносился звук капающей воды. Этот звук был похож на звон колокола. Ритмичным боем он раздавался в голове Зулемы. Она сосредоточивалась хотя бы на нём.       Ей это удавалось ровно до момента, пока среди звона капающей воды, женщина не различала приближающиеся шаги. Она была готова разреветься прямо там под одеялом наедине с самой собой. Её слëзы увидит только она сама, если позволит. К горлу подступил ком. Шаги стали отчётливее. Они приближались к её камере. Ком подступал все ближе. Глаза намокли. Сейчас она расплачется. Радость от мысли, что её наконец выпустят из карцера? Жалость к себе от подобной мысли? Или же все вместе? Остается только ждать.       Шаги затихли.       Железная дверь с грохотом и скрежетом металла отворилась. В камеру бросился теплый свет коридорной лампы. Темная фигура охранника вошла в карцер.       - Зулема Захир. На выход. - Голос приятно коснулся ее ушей. Она была ему рада.       Мужчина таращился на женщину, которая с неохотой убрала одеяло с головы. Сонно зевнув, неряшливо смахнув капельки слез с прищуренных глаз, Зулема поднялась на ноги. Лохматые волосы торчали во все стороны. Казалось она только проснулась. Спектакль, который она разыграла, был в большей степени для неё самой. Ей была противна мысль что она готова пулей вылететь из этой клетки со слезами на глазах.       - Хорошо спалось? - Чувство юмора охраннику не занимать.       - Как убитая, Паласиос, - Зулема криво усмехнулась. Пошатываясь она побрела к выходу.       Оказавшись в коридоре, освещенная теплым светом лампы, женщина запустила пальцы в растрёпанные волосы. Она неряшливо откинула их назад. Опустив голову в те пары секунд, когда они шли по коридору, Зулема проглотила всю свою боль, затолкала вырывающийся крик от переполняющих её эмоций вглубь своего тела. Она открыла глаза, будто создает себя заново. Мало что осталось из тех частей, что до сих пор собирались в прежнюю Зулему Захир. Приходилось тратить больше сил, чтобы воздвигнуть непробиваемые стены вновь.       Когда они прошли коридор и свернули к входу в общую зону, женщина победоносно задрала голову. Она не позволит никому думать, что карцер сломал ее или хотя бы пустил трещину в ней.       Она чувствовала как по телу растекается теплое, опьяняющее чувство. Скорее всего это был самообман, но Зулема была уверена, что адреналин. Перед глазами показалась белая решетка отделяющая её от общей зоны. Женщина остановилась в ожидании. Решетка медленно отворилась и к ней бросился низкий, такой же прокуренный как и у нее самой, голос. Зулема сразу его узнала. Найдя глазами хозяйку голоса, женщина рассмеялась, наполняя помещение заразительным гоготом. По этажам, отражаясь от железных перекладин, пробежали аплодисменты вперемешку со свистом.       - С возвращением, королева! - Закричала цыганочка изо всех сил. Она активно жестикулировала руками, заводя песню. Многие её подхватили.       Зулема прошла вовнутрь и встала в центр. Задрав голову вверх, она усмехнулась, наблюдая как Сарай поет одну из своих песен. Эта черта цыганочки всегда забавляла женщину.       Женщина видела, как Сарай предана ей. Приятно осознавать, что в этой тюрьме есть человек, который так сильно ждал её. И пусть она втянула её в побег, который закончился стрельбой и увеличением срока. Плевать. Сейчас ничего не имело значения, кроме радостного возвращения из карцера.       Не успела Зулема подняться на второй этаж, как девушка на десять лет младше, налетела на неё. Она заключила женщину в объятия, хоть и знала, что та терпеть этого не может.       - Я тоже рада видеть тебя, цыганочка. - Зулема ответила на объятия, чувствуя запах шампуня от чистых волос Сарай. - Сколько меня не было?       - Полтора месяца. Меня выпустили около двух недель назад. - Усмехаясь, Сарай отстранилась от женщины, смотря в ее тёмные глаза. На свету в них угадывался зелёный.       - Как же я рада вернуться в нашу камеру. - Слегка устало пробормотала Зулема, забравшись на свою койку.       Хоть Зулема и прятала свои эмоции за маской холода и отстраненности, Сарай видела по мельчайшим деталям, которые успела подметить за столь короткое время, что уснувшая женщина на верхней полке, измождена, истощена и явно тяжело пережила карцер.       Сарай знала, что Зулема никогда в жизни в этом не признается, поэтому ей оставалось только подыгрывать и делать, вид, что ничего не замечает. Но одно она могла и делала. Незаметно заботилась о ней. Прямо как и сейчас. Сарай аккуратно укрыла женщину одеялом и вышла из камеры, оставляя Зулему одну.       - Спасибо. - Бесшумная благодарность слетела с сонных губ Зулемы. Только бог мог знать, услышала ли эти слова Сарай. Но одно можно сказать с уверенностью - ухмылка расцвела на лице цыганочки, когда она скрылась в коридоре.

***

      На протяжении всей своей жизни мы сталкиваемся с разного рода ущемлениями. Причиной подобного дискомфорта могут быть разные вещи: вы сами, ваше окружение и еще миллион причин.       В свою очередь и ущемления бывают разные. Возможно вы, дорогой читатель, уже догадались о каких ущемлениях идет речь. Самое ужасное - это ущемление собственной свободы. Сейчас не имеет значения, какая именно свобода ущемляется.       Высшая ценность человека - это его свобода. Для каждого человека свобода принимает разнообразные ипостаси. Для одного свобода - это выйти на улицу поздно ночью и не боятся, что тебя могут изнасиловать. Для другого - читать всё, что заблагорассудиться. Для третьего - свобода самовыражения. Каждый из вас может представлять свободу, как ему больше нравится.       Но есть люди, у которых свобода стоит выше жизни собственных друзей и родных. Человек готов идти по головам в поисках свободы. Именно такой была Зулема. Жизнь в серости камерных коридоров, в желтизне тюремной робы, в сырости карцера, в мерзости тюремной пищи была для нее невыносима. Она прекрасно понимала, что её образ жизни - это прямая дорога за решётку. Но кто сказал, что Зулема готова с этим мирится?       Продумывание плана и его осуществление - единственные радости, которые заставляют Зулему чувствовать себя более живой. Каждый план она планировала с точностью до мелочей, разрабатывала планы “В”, “С” и так до последней буквы алфавита.       Плевать, если удалось вырваться из камеры всего на пару дней или максимум недель. Даже такая крохотная часть свободы была для Зулемы главным наркотиком. Её не интересовало увеличение срока пребывания в тюрьме. Она думала только о своей высшей ценности.       Продать любовника за деньги и шанс сбежать? Да! Убить единственную подругу с ребенком в утробе, но не попасться властям? Да!       Осуждать такое мировоззрение может каждый, но понять дано не многим. Когда твоя жизнь была одной длиной тюрьмой, начиная с утробы матери и заканчивая Южным Крестом, волей не волей в голове формируется подобное умозаключение. Свобода - это высшая ценность.       Одни боролись за неё в рамках закона. Другие, как Зулема, отнимали ее у злодейки судьбы любыми способами.