SWAP AU

Саундтрек:

Fiona Apple

- I Want You To Love Me

Заросли тростника. Они такие высокие и огромные, кажется, что дотягиваются прямо до неба. А небо где-то там. Далеко, далеко. Настолько далеко, что даже взрослые с их размером не могут туда дотянуться. В отражении воды изогнутыми полосами плывёт силуэт из бежевых, белых, голубых и чёрных пятен. В основном отражается ясное небо и более чёткий образ маленького мальчика. Его в любом случае не получится чётко разглядеть, так как зрение у мальчишки сильно садится, и пока ему приходится ориентироваться на слух или сильно напрягать глаза. День ясный и тёплый, но только в этом месте сыро и вязко. Ноги в довольно тонких сапожках сильно намокли. Но выйти отсюда нельзя. Это чем-то похоже на большой лес. Только он сухой, ломкий и немного некрасивый. Мне нравятся только верхушки. Они чем-то похожи на колоски пшеницы, и выглядят очень мягкими. Но мне не хватает роста, чтобы дотянуться до них. Но я обязательно дотянусь, когда вырасту. Я буду самым высоким! Как эта трава. Или как папа. Только сейчас папа и мама куда-то ушли. Их уже нет целую вечность. Наверное, они заняты чем-то очень важным. Важными взрослыми делами. Они не хотят меня в них посвящать. Всегда говорят, что это что-то серьёзное и мне не стоит их отвлекать. Иногда у меня ощущение, что им совсем нет дела до меня, и они настолько этим заняты, что могут потерять меня из виду. Только потом, когда теряют, то находят через время и сильно ругают. Папа особенно. Он злится настолько, что может меня ударить. Я редко понимаю причину того, почему он это делает, но он считает, что это только в рамках воспитания. Чтобы я вырос сильным, ответственным и умным мальчиком. Сейчас, по его мнению, мне не хватает этих качеств. Но он это делает из чистой любви ко мне, я это знаю. Мне каждый раз больно от каждого его удара, но он хочет мне только лучшего. И я верю ему. Папа очень крутой. Он сильный, большой и временами может погладить меня по голове. Это очень приятно, когда тебя гладят по голове. Так я понимаю, что он доволен мной.

Но сейчас никто не гладит меня по голове.

Я каждый раз засматриваюсь в окно и жду, когда вернутся родители. Их нет уже больше трёх дней. Но я знаю, что они никогда не оставят меня. Они обязательно придут за мной! Просто нужно немного подождать, и они вот-вот постучат в дверь, откроют её и заберут меня отсюда. Просто нужно подождать... А может, они придут прямо сейчас? Может, они вот-вот отложат свои дела и вспомнят обо мне? Я слышал выстрелы в тот день, когда они ушли. И слишком боялся выйти на улицу. Было темно, шумно и в доме стояла суматоха. Мама сильно нервничала, плакала, а папа собирал вещи. Они ругались, были напуганы, и их испуганный взгляд часто падал на меня. Я понимал, что что-то не так, но они пытались играть со мной. Притвориться, что всё хорошо, что мы просто играем в прятки. И что мне надо спрятаться, а они будут меня искать. Нужно посчитать до ста, залезть туда, куда не проберутся взрослые и игра начнётся. Я забрался в самое тёмное место в доме. В дырку в деревянном фундаменте дома. Там раньше жила собака, которая родила кучу маленьких щенят, но потом они все куда-то пропали. И, как говорили родители, это самое труднодоступное место в доме. Мне было тяжело туда пробираться, я даже поцарапался в моменте, но всё-таки залез. Там было холодно, грязно и темно. Грязь с улицы и сваленная собачья шерсть кусками лежала внутри. Уже совсем стемнело, а это значит, что скоро они точно начнут меня искать! Они уже посчитали до ста, а может, уже и до двухсот, и трёхсот! Значит, они уже ищут меня. Надо стать тихим и скрытым, прям как змея. Сейчас они найдут меня, затем заведут домой, мама увидит, что я испачкался, поругает меня, но потом мы вместе пойдём за стол. Может, сегодня на ужин будет даже суп из мяса? Мы очень давно не ели мяса.

Но проходит время и никого нет.

Я слишком хорош в этой игре. Они просто не понимают, где я. Я обхитрил их, обхитрил, обхитрил! Я самый хитрый! Наверное, им нужно дать подсказку, где я. Потому что они совсем не могут понять, где я. Мальчик подползает ближе к выходу. Оттуда светит холодный синий свет с улицы. Но затем он слышит громкие тяжёлые шаги. Малыш выглядывает из-за доски, понимая, что идёт кто-то в военных ботинках. Красивые, чёрные ботинки, запачканные в красной жидкости, перемешанной с вязкой землёй. Это не папа и не мама. Это кто-то чужой. Военные? Но военных нет у нас в районе, они очень редкие гости в этих местах. Бровки нахмурились, и дитя выглянул из своего убежища. Какие-то два дяди, в военной форме, разговаривают с мамой и папой. Мама плачет громче, её плач разносится по округе. Папа стоит молча, сложив руки за спиной. Он сохраняет пугающее спокойствие.

Это смирение с судьбой.

Его пальцы немного дрожат, поэтому он спрятал их за спиной, чтобы его стресс не был виден. На лбу выступает пот и он от неприязни и страха поджимает губы. Тем временем мама вытирает ладонями собственные слёзы. Она похожа на тёмную грозовую тучу, которая никак не успокоится. Лицо красное от слёз, она никак не может прекратить рыдать и скулить. На пару секунд она перестаёт плакать, но это только чтобы набрать побольше воздуха в лёгкие, так как ей совсем тяжело дышать и стоять на ногах. Мне очень жаль маму, я хочу её успокоить. Она не заслужила так много плакать. Её точно кто-то обидел. Маленький ревашолец с тревогой во взгляде смотрит на мать. Женщина видит его взгляд. Она на пару мгновений перестаёт плакать, немного хмурится, глядя на малыша. В мокрых глазах читается мольба залезть обратно. Двое мужчин, ещё больше чем отец, стоят возле дома. Они оба выглядят жутко, и их лиц не видно, так как они стоят спиной. Огромные мужики с широкими плечами и в старой офицерской форме. Незнакомцы в полтора раза больше папы. Выглядят сурово и очень страшно. У одного из них шрам на ладони, который переползает на предплечье, скрытое одеждой.

Где-то в голове проноситься «Быстро внутрь».

Мальчик залезает обратно, отодвинувшись подальше от входа. Далее он вновь видит эти сапоги, только теперь они двигаются в обратную сторону, и уже аккуратные балетки матери и туфли отца двигаются вслед за сапогами. Внутри стало невыносимо холодно. Желание тепла заставляет маленького Кицураги выйти наружу. Он приобнимает себя, руками скользя вверх и вниз, чтобы согреться. На улице темно настолько, что даже в очках ребёнок толком ничего не видит. Пугающая фантазия заставляет его побежать к входу в дом. Надоело играть! Надоело быть хитрым, надоело сидеть в мраке и стуже! Я не хочу быть самым хитрым, я не хочу быть победителем, я хочу к маме!

Я хочу к маме и папе!

Дверь приоткрыта, и из неё струится наружу тёплый свет. Ким забегает в дом, ударившись по пути об угол шкафа. Малец не выдерживает, и теперь на его лице выступают горячие слёзы. — Я сдаюсь! — с надрывом кричит Ким. Перед лицом пелена, из-за которой всё визуально дрожит. — Вы победили! Я тут! Я всё это время был тут! Однако в ответ тишина. В доме настолько тихо, что эта тишина сводит с ума и до дрожи пугает. — Хэй! Я тут! Выходите уже! Я не хочу больше играть! Молчание. — Я правда больше не хочу играть, я не хочу играть, я не... — его голос надрывается, — я не хочу играть, пожалуйста, пожалуйста, давайте вернёмся домой, пожалуйста! Я сделаю всё, что вы хотите, правда! Этого больше не повторится, я больше не буду так хорошо прятаться. Я больше вообще не буду играть в прятки, правда, только вернитесь! Бедняга падает на колени от стресса. Голова гудит от боли и необъяснимого страха. Тело дрожит и не слушается, голос переходит на умоляющий истошный крик. Волосы растрёпаны, одежда мятая и коричневая от пыли. Он нервно кашляет, не переставая кричать:

«Пожалуйста, не бросайте меня!»

Сейчас же он находится среди громадного тростника. На улице май. Солнце светит сквозь расщелины. Шар на небе передвигается с запада на восток. Скоро будет обед. Надо бы уже попробовать познакомиться с кем-то. Мальчик отодвигает стебель, внимательно рассматривая кучу детей. Они шумят, дерутся и вечно спорят о чём-то. Дёргают за волосы, говорят плохие слова и никого, кроме таких как они, не уважают. Внезапно один из детей замечает Кима, свистит и подзывает толпу других детей. Увидев надвигающуюся на него толпу, малёк прячется внутрь, тяжело дыша и пытаясь найти возможный выход. Все эти колкие комментарии в свою сторону он пытается стоически игнорировать. Сейчас более важно просто найти тёплое место, высушиться и прийти в себя. Его взгляд пустой и смотрит куда-то вдаль, будто он не находится здесь. Но внезапный удар под дых приводит Кицураги в чувство. — Блять! — прошипел Ким, скорчившись от боли. Он начал кашлять громче. — Ты ахуел нас игнорировать?! Мы тут, блять, пытаемся с тобой по-мужски поговорить, а ты, сопля ебучая, застыл как столб! — кричит мальчик перед ним, демонстративно показывая кулак. Его внешний вид нельзя описать, потому что для Кима он также выглядит размыто. Кицураги не хочет отвечать обидчику. Мягко говоря, за весь промежуток времени, сколько они знакомы, этот пацан заебал его. С самых первых часов его пребывания в приюте. Просто потому что он выглядит по-другому. Этот пацан был настолько недалёк, что лишь по признаку внешности ему захотелось сделать Кима своим мальчиком для битья. И ни дня не обходилось без того, чтобы малыш не был с синяками на теле. Но сегодня кое-что новое. Сегодня эта малолетняя сука, точнее, сейчас ударит его по носу. Задира хмурится, подтягивает слабого за одежду и уже вот-вот замахивается. Ким испуганно зажимает глаза в ожидании удара, но тот оборачивается. Крик. Крик взрослого, зовущего детей обратно на берег. — Скажешь, что это сделал я, и я точно утоплю тебя, как маленького котёнка, — тихо шипит мальчишка, ударяя темноволосого прямо по носу. Противная боль заставляет нос опухнуть и покраснеть. Кровь капает вниз, на белую футболку, а затем в воду. Капельки красной жидкости падают в воду, чертят круги вокруг себя и исчезают. Ким хватается за нос, худощавыми бледными пальцами пытаясь вытереть остатки крови с лица. Голова кружится. Холод, страх, неполное ощущение реальности произошедшего. Еще чуть-чуть и это всё доведет его до того, что он вновь упадёт в воду и больше не сможет встать. Он неловко пытается остановить кровотечение, но скорее марает руки в собственной крови. — Ким! Ким! — кричит женский голос где-то справа от потерянного.

Единственная мысль, которая крутится в голове у него это:

«Холодно, холодно, холодно».

Кусты тростника раздвигаются, и из них выходит молодая девушка лет двадцати. Она совсем юна, на её щеках красуется розовый приятный румянец, волосы светлые, а кожа бледная-бледная, будто фарфор. Дама сама по себе похожа на хрупкую фарфоровую статуэтку. Её образ чем-то напоминает малышу Киму монашеский. Но сейчас блондинка ошарашенно стоит в зарослях, в её взгляде читается ужас, и она подбегает к ребёнку. — Ким, ты в порядке? Что случилось? Какой бы невинный образ она ни пыталась выставлять перед ребёнком, она всё равно не внушала доверия. Кицураги до сих пор считал её чужой. — Я в-в-в по-порядке, — дрожит он, будто осиновый лист. Пухлая полоса губы дрожит и синеет. — С-ско-скоро придут родители и забе-бе-рут меня. Они за-защитят меня, — он закрыл нос ладонями, дабы воспитательница не видела, насколько он опух. "Монашка" печально хмурится, срывается с места и подбегает к нему. Чувствуя, как волны бьются от её движений и слыша шум воды, он отшатывается в сторону. — Нет! Не-не трогайте ме-ме-ня! Я хочу до-дождаться ро-родителей. Они уже-же должны верну-нуться, — на глазах появляются неконтролируемые слёзы. — Ким, солнышко, — её голос становится мягче, и она делает аккуратные шаги к нему на встречу, — нам надо поговорить по поводу твоих родителей. Но не тут. И когда тебе станет полегче, — она доходит до него, наклоняется вниз и гладит его по голове. От этого жеста становится невероятно спокойно. Но кажется, что эта голова уже целесообразно не соображает. — Пойдём. Скоро полдник. Ты вкусно покушаешь, в тепле, сухой одежде, — голос девушки звучит как мурлыканье мамы кошки, — и посмотрим, что же с тобой случилось. — С-с-со мной ни-ничего не случилось. Я-я… — он глотает побольше воздуха, — я про-ро-сто упал, — мальчишка с настороженностью протягивает ей руку, другой всё ещё скрывая нос. Ему действительно интересно, что случилось с его родителями, и ради этой информации он готов пойти на многое. Однако светлоглазая ещё более сочувствующе смотрит на него. Она знает, что он не упал. Просто уверена в этом. И грызёт себя внутри за то, что не успела прийти раньше. Губы поджались от стыда. Затем следует глубокий вздох, дама даёт свою тёплую руку ребёнку и сжимает её покрепче. Хоть что-то приятное. Далее они вдвоём удаляются в сторону приюта.