Дарксайд

      Она красила губы в красный, пока он, облокотившись о дверной косяк, испепелял ее взглядом. Она делала вид, что его нет, что забыла об их договоренности. Ожидал ли он такого? Естественно. От нее — все, что угодно, кроме здравого смысла.       — В общем камни раздолбили боковой спуск в подвал лаборатории, а я выскочила на свободу и героически побежала по пепелищу. Ты бы видел, — сообщила Ева и раскрыла алые губы, вдохновленно проводя по ним помадой.       — Я бы хотел видеть, как ты держишь слово.       Ева улыбнулась своему отражению в зеркале. Леви же пытался не задохнуться от приторных ароматов, которыми она надушила комнату. Ему бы впору молиться. С ней разве что дьяволу. Он шел сюда, как на пытку. Ева провела ладонями по черному платью, Леви оттянул воротник белой рубашки, будто та сдавила горло.       — Потрудись объяснить, куда ты намылилась? — спросил он, переводя взгляд на груду одежды, сваленной в кресле. — Мы договорились о разговоре, или из твоей башки вылетело?       — Я приглашена на званый ужин к мэру. Кто я такая, чтобы ему отказать? — Ева отступила от зеркала. — Ты что не помнишь, его помощница передала мне конверт с приглашением?! Увы, наша беседа отменяется.       — Я не собираюсь подстраиваться под твои похождения, — оскалился Леви, не сводя с нее тяжелого взгляда.       Ева же отмахнулась и переключила внимание на груду тряпок. Выглядело так, будто часом ранее она перемерила каждое платье и скинула в кучу.       — Можешь подождать, пока я вернусь.       — Я что, похож на сторожевого пса, который будет дожидаться твоего внимания? Ты перепутала… — Леви сам не заметил, как от раздражения больно сжал пальцами собственные предплечья.       — Послушай, — перебила Ева, не прекращая копаться среди костюмов и платьев. — Ты не понимаешь ситуации… Ну где же это чертово пальто? — Ева раздраженно свалила часть вещей на пол, отшвыривая ненужные ногой. — Я так опоздаю.       — Тебе вообще нет дела, что из-за тебя в Марли похищают людей?       — А есть доказательства, что из-за меня? — Ева едва заметно приподняла брови и наконец с силой потянула за рукав громоздкого рыжего пальто. Покрутила в руках, поджав губы, и накинула на плечи. — Как считаешь, не слишком простенько для встречи с мэром?       Она придирчиво взбила меховой воротник и затянула пояс на талии, подглядывая в зеркало. Леви прикусил щеку изнутри, силясь совладать с волнами раздражения.       — Доказательств нет, но ты связана с пропажами.       — Ну так разберитесь там во всем хорошенько, — Ева пожала плечами и схватила ключи, намереваясь покинуть комнату.       Леви не сдвинулся с места, продолжая преграждать ей проход.       — Вот только давай не будем повторять вчерашний день, — Ева сцепила руки на груди, отзеркаливая его позу. — Ты удивительно настырен для Аккермана, знаешь?       — Ты сказочно глупа, — парировал Леви.       — Пожалуй, расставлю границы между нами, — Ева очаровательно улыбнулась, надменно приближаясь к нему. — Я тебе ничего не должна. Ни ответов, ни разговоров, ни аккермановского крепкого плеча. Мне плевать, что там происходит на материке, кто кого похищает и зачем.       Уголки ее губ неприязненно опустились вниз, глаза — голубые, с примесью серебра, холодили до мурашек. Но не Леви. Он продолжал мысленно посылать ее к черту.       — Тебя не просят о чем-то сложно.       — Я оставила ту жизнь в прошлом. Не для того, чтобы ты приходил и читал мне морали о долге перед каким-то там народом, который и знать не знает о моем существовании. И вообще, в твоем положении, — Ева скосила глаза на его руку, лишенную двух пальцев, на то, как незаметно он поджимает больную ногу. — Пора бы уйти на покой, а не таскаться за незнакомыми девками на Парадиз, на котором тебе больше не рады.       Воцарившееся молчание раскалило воздух между ними до молекул. Под ее сапогом тяжело скрипнула половица. Она ожидала встретить ответную вспышку, бешенство, хлопнувшую дверь, но Леви, вопреки, хмыкнул и утомленно прикрыл веки. Заговорил ровно и холодно, словно выводил лезвием черту:       — Ты должна быть благодарна, что тебя нашел я, а не тот, кто так упорно ищет пропажу подопытной лабораторной крысы. И чем быстрее ты приручишь свой поганый язык и поможешь мне разобраться в ситуации, тем безопаснее для тебя продолжать душиться мерзкими духами и мазать губы в стиле самых востребованных шлюх из борделя.       Она издала звук, будто подавилась воздухом. Леви отвернул голову — ему претило говорить подобное женщинам, клялся сам себе, что не позволил бы такого с другими, но эта конкретная женщина… просто не оставляла ему выбора. Он был не молод, чтобы покорно таскаться за юбками набитых дур, и не слишком терпелив, чтобы потакать их прихотям.       — Браво. Господи, ты так страдаешь от моего общества, что даже в оскорбления скатился, — Ева вдруг рассмеялась и захлопала в ладоши, ничуть не смутившись. — Твой язык по праву составит мне конкуренцию. Что? Чувствуешь себя комфортно в обществе проституток?       — Довольно, — пресек он, растворяя ее слова в воздухе. — Ты и правда считаешь, что тебя никогда не найдут? Ты успешно привлекаешь внимание, — Леви обвел глазами приметные светлые волосы, которые она не потрудилась замаскировать под париком. — И дружба с мэром тебе не поможет, если ты на это уповаешь.       — А кто же мне поможет? Ты? — Ева с вызовом шагнула ближе, оказываясь к нему на расстоянии приставленного к груди револьвера. — Признать, я восхищена, что ты выжил после войны с титанами, но напрасно обиваешь здесь мой порог.       — Думаешь, после титанов мир стал райским местом? — Леви поднес руку к лицу, устало потер темные веки после бессонной ночи, проведенной за горами отчетности и писем. — Вижу, ты ни хрена не понимаешь. Объясню доступней.       Он отодвинул ворот зимнего плаща, извлек из внутреннего кармана листовку «разыскивается». Протянул ей. Ева с любопытством развернула и приглушенно ахнула.       — Неплохую сумму за меня отвалили, да? — восхитилась она, изучая текст и собственный портрет на измятой бумаге.       — Это всего лишь вопрос времени, когда тебя найдут. Такие плакаты появляются на доске объявлений Марли регулярно, — Леви продолжал излагать очевидную для него истину. — В твоих интересах поделиться со мной всем, что знаешь.       Ева еще какое-то время изучала плакат, задумчиво кусала нижнюю губу. Леви смотрел в упор, подталкивая быстрее принять правильное решение.       — У меня к тебе встречное предложение, — наконец произнесла Ева и наклонилась к нему. Леви тут же сморщил нос приторным духам и напрягся ее близости. Но она лишь распахнула дверь за его спиной. — Ты поможешь мне освоиться в вашем обществе, объяснишь правила игры. А я, так и быть, поделюсь всем, что знаю. Но учти, есть вещи, о которых мне тяжело говорить.       — В каком смысле освоиться? — Леви непонимающе уставился на нее — проще пулю в висок, чем тратить на это драгоценное время.       — Я никогда не жила среди других людей, что непонятного? — Ева раздраженно перешагнула порог, слегка задевая его плечом, и спустилась вниз. — Сходишь со мной к мэру? Я даже не знаю, куда идти.       Леви посмотрел на нее, как на умалишенную. То есть, она минимум полгода провела на острове, но так и не освоилась на свободе? А теперь нахальным образом втягивала его в свои дела, до которых ему дела нет. Леви прикрыл дверь фургона, спустился следом.       Ева ждала решения, топталась на оледеневшей корке снега и ежилась, пытаясь оттопырить ворот пальто и прикрыть обнаженную шею. Температура в этот день упала ниже нуля, и морозец вместе с потоками ветра колюче забирался под одежду.       — Хочешь сказать, что не выходила за пределы цирка?       — Не такая уж я и беспечная, какой могу показаться, — бросила Ева и передернула плечами, точно озябший воробей. Конечно, она не расскажет ему, что первые месяцы после побега боялась сделать лишний шаг — ей повсюду мерещилось, что за ней следят чьи-то серые проницательные глаза. — Мы только месяц в Шиганшине, до этого жили в лесу, готовились к шоу. К городу я пока не привыкла, а тут сразу встреча с главой города!       — С мэром справишься сама.       Ева дикой кошкой вцепилась ему в руку — два прыжка и пять ноготков в кожу, — то гнала, теперь саму не отвяжешь.       — Нет, ты нужен мне рядом.       — На кой черт?       — Думаешь, меня позвали просто чай попить?       — Еще бы я об этом думал.       — А вдруг со мной что-то произойдет?       — Как же мне сказочно насрать.       — И кто, по-твоему, тебе все расскажет про лабораторию, если меня там грохнут?       — Ты серьезно полагаешь… хотя да, с твоим языком такая вероятность есть.       — Пока ты тут торгуешься со мной, как баба базарная, мы бы уже полпути прошли. Просто помоги мне, а я помогу тебе.       Леви закатил глаза — невыносимая, словно сотни желторотых новобранцев, неприученных к горшку. Только ей явно было больше двадцати — запал внутри огромный, только вот согреться он ей не помогал. Она сжала кулак и обдала паром продрогшие пальцы — он готов был поспорить, что за слоем помады губы ее посинели.       — Шарф у тебя хотя бы есть? — Леви втянул в легкие морозный воздух. Ему порядком надоело смотреть на ее потуги согреться.       — Довольствуюсь тем, что имеется в гримерной.       — На, обмотайся, — Леви закатил глаза и нехотя стянул с себя шарф. — Надеюсь рассказывать, как им пользоваться, мне не придется.       Ева фыркнула, в два оборота перекрутила шарф вокруг шеи и уткнула в него покрасневший нос.       — Знаешь, а ты не так уж и плох.       — А ты — не так уж и хороша. И как бы ты добиралась, скажи на милость, если бы я не пришел?       — Там на улицах полно людей, — бросила Ева, будто ей было все равно на его решение. — И вообще, хватит ломаться — пошли уже. По дороге отвечу на твои вопросы, ты же хотел что-то там узнать. Тебя всегда нужно так долго уговаривать?       Леви почувствовал, как внутри рвется с цепей клыкастое чудовище, готовое передавить тонкую шею одной лапой, и вдохнул до предела, позволяя морозному воздуху осесть в легких. Отсчитал до десяти и обратно, вспомнил, что он здесь лишь за ответами — и как бы ему не хотелось — с ней придется идти на компромиссы. Ребята вовсю расследовали дело в Марли, и он был единственным, кто мог им существенно помочь.       — Идем, — процедил Леви и двинулся на выход. Услышал, как за спиной Ева победоносно хмыкнула и зашагала следом.       Немногочисленные работники цирка, которым непосчастливилось с утра кормить лошадей и убирать территорию после представления, настороженно глазели на Леви. Этим утром он настырно перемахнул через ограду, проигнорировав все попытки его остановить. «Я к вашей ведьме», — угрюмо бросил через плечо, прежде чем снова ступить на ее порог и толкнуть приоткрытую дверью.       — И чего это многие так глазеют на меня? — зашептала Ева у него под ухом, большими глазами встречаясь с прохожими.       — Местные женщины не красят губы в ярко-красный и не носят зимние сапоги на каблуке — это непрактично.       — Какие же они скучные. На тебя кстати подозрительно пялятся мужчины в военной форме. Как их там? Йегеристы? Что, бывшие коллеги по службе?       Леви скосил на нее видящий глаз — как же филигранно она строила из себя дуру. Когда открывала рот, ему хотелось закрыть уши. Ева посреди зимней серости и унылых лиц походила на дикарку: разглядывала прохожих, тыкала в них пальцем и кривилась, если видела плохо одетых, неряшливых людей.       — Фу, от некоторых смердит, как от бродячих псов, — сокрушалась она и кривила красные губы. — Ты только погляди, как гордо он несет на ногах эти трубы, что вы называете валенками. Убожество, где он их откопал — снял с своей собаки?       Ей было абсолютно наплевать, что Леви не поддерживал ее монолог и отворачивал голову, — она прекрасно развлекалась сама с собой. Ему хотелось продрать глаза, словно с лихого похмелья, и найти в ней хотя бы одну привлекательную черту, будь то в характере или во внешности, но опускал руки, всякий раз капитулируя.       — В лаборатории вас не учили элементарным правилам приличия? — все же не выдержал Леви. — Не надо так таращиться и привлекать внимание.       — Мне кажется, это тебе надо быть чуточку поприветливее, — фыркнула в ответ Ева и ускорила шаг. — От твоей кислой мины повеситься можно.       Ответить он не смог — она зашагала далеко впереди. Он тщетно собирал в голове вопросы, которые следовало ей задать, — все его естество противилось диалогу каждый раз, когда она открывала рот. Так он и шел в хмуром молчании, позволяя ей теряться за спинами прохожих, не поспевая следом и пеняя на несчастную ногу, что никак не позволяла двигаться быстрее.       Толпа выплюнула ее перед ним обратно ровно в тот момент, когда они ступили на центральную площадь.       — Что тут было? — Ева замельтешила у него под ногами, озираясь на траурные лица горожан, вмиг притихла, стерев с лица былое самодовольство.       — Знаю не больше твоего, — бросил Леви и нахмурился.       В центре городской площади их встретила бронзовая статуя мэра, величественная и напыщенная, начищенная до блеска. Металлические пустые глазницы главы смотрели точно на деревянный помост, который как сцена возвышался над головами прохожих. Две сгорбленные женщины стирали с его досок кровавые подтеки, не поднимая укрытых платками голов. По периметру стояли кучки йегеристов, расслабленно переговаривались между собой. Приклады угрожающе висели на их боках, лица покидающих площадь горожан говорили красноречивей всех слов. Леви внутренне весь содрогнулся и яростно сжал кулаки в карманах плаща. Вмиг все понял.       — Они что, грузят трупы в повозку? — Ева с искренним ужасом вскрикнула, уцепилась за его запястье, едва ли не повисла на руке. — Они их убили.       Зрение у нее было явно острее, чем его собственное. Леви обернулся — у помоста на телегу грузили тела, обернутые в холщовые мешки. Страшная правда новой Шиганшины покоилась у всех на виду, не скрываясь за маской благополучной жизни.       — Заткнись и не отходи от меня, — шикнул Леви и схватил Еву за предплечье. — Ты можешь не привлекать столько внимания и не орать?       — Какого черта здесь убивают людей, Леви? Война же закончилась. Разве публичные казни разрешены? — затараторила Ева у него под ухом, одновременно бросая кривые улыбки военным, которые уже обратили на них свое внимание.       — Войны никогда не заканчиваются, они просто меняют формы.       Йегерист отделился от группы и направился к ним. Леви нахмурился еще сильнее — новые вершители правосудия уж точно не будут с ним церемониться. Им приказано не спускать с него глаз — и Леви это прекрасно понимал. Отныне каждый неверный шаг по острову мог привести его к виселице — такова цена за пребывание здесь. Леви опустил голову, крепко сжимая зубы, — вот во что превратилось место, за которое они сражались.       — Что-то не так? — спросил их подошедший мужчина.       — Все в порядке, — ровным тоном ответил Леви, дергая Еву за локоть, убеждая быть тихой. — Мы проходили мимо.       — Точно? — йегерист подозрительно перевел взгляд на Еву. — Девушка выглядит напуганной.       — Товарищ офицер, — начала Ева, и Леви сильнее стиснул ее руку, призывая не спороть лишнего, — Меня, как женщину, очень испугала кровь на том помосте. Я не здешняя, местных порядков не знаю. Не затруднит ли вас объяснить?       — Здесь казнят предателей родины и преступников — это всем известно, даже не местным, — пробурчал мужчина, настороженно опуская руку на приклад. — Этот мужчина вам угрожает?       Йегерист ткнул дулом в Леви, словно тот был отъявленным бандитом. Ева изумленно захлопала глазами.       — Что вы, господин военный, — она подалась вперед, маняще улыбнулась и, словно на острие ножа, положила ладонь на приклад. — Я попросила мистера Аккермана проводить меня до дома мэра. Мы приглашены на званый обед.       Ева с важным видом выудила из сумочки приглашение и, не давая в руки, раскрыла у военного перед самыми глазами. Тот еще несколько долгих секунд водил глазами с текста на Еву, с Евы на Леви, будто сопоставлял факты между собой. Бродячая артистка, бывший разведчик-предатель идут на обед к мэру — ситуация, конечно, занятная.       — В таком случае, не смею вас задерживать. Мэр не любит опозданий, — йегерист нехотя сделал шаг в сторону и дернул прикладом, пропуская их вперед.       Леви мог поклясться, что военный еще долго сверлил его спину взглядом, мечтая выпустить в нее три щедрых пули, пока они не скрылись за поворотом. Ему не приснилось — людей убивали, прилюдно обезглавливая на главной площади, — взращивали покорность новой власти. Какое уродство. В городе шумели бродячие циркачи, орудовали палачи и командовали военные, а лицом всему этому был светлейший мэр.       — Они казнят предателей, но пустили тебя на остров. Как? — осторожно спросила Ева, любопытно вглядываясь в его острый профиль, сжатые челюсти и опущенные уголки губ.       — Королева все еще правит островом. Хистории удалось согласовать дипломатическую миссию для нас, но йегеристы имели право выбирать, кого пустить под прицел. Выбрали меня, как калеку, и Габи с Фалько, как сопровождающих. Для них мы угрозы не представляем, а в случае осечки, пойдем под руку палача на общих основаниях.       — Ясно, — Ева кивнула, сощурила лисьи глаза. — Столько усилий и рисков ради меня?       — Много о себе мнишь, — равнодушно обронил Леви — бросать кость ее прожорливому эго он не собирался. — Я планировал закончить с тобой за пару дней и приступить к более важным делам.       — У меня историй из лаборатории минимум на месяц, — изумилась Ева. — Плюс добавь к своим важным делам мою адаптацию к местной жизни.       — Еще вчера ты гнала меня с порога… — он осекся, только сейчас понял, что все еще вел ее по улице, держа за предплечье, точно провинившегося ребенка, и резко разжал пальцы.       — А сегодня я поняла, что мы нужны друг другу, — добавила Ева и внезапно тронула Леви за плечо, останавливая. Он болезненно выдохнул и поджал ноющую ногу. — Считаю, нам будет лучше держаться вместе, хоть я и терпеть ненавижу зануд, вроде тебя.       — Придержи язык, пока я вижу мало смысла от излишнего контакта с тобой.       — Это пока. Знаешь ли, мои глаза могут быть тебе полезны.       — Каким образом?       — Могу приказать тебе ходить без боли в ноге, например.       — И как это избавит меня от проблемы с коленом?       — Никак, но какое-то время будешь ходить как полноценный.       Эти слова Леви слышал множество раз. Калека, инвалид, неполноценный. Череда операций, три месяца в инвалидной коляске, кочевничество из госпиталя в госпиталь, обезболивающие и тренировки — все ради того, чтобы снова ходить, хромая, точно подбитая собака. Слышать тоскливую жалость, брошенную в спину, видеть отведенные от его лица взгляды. Он почти привык, только сам себя жалеть не собирался.       — Обойдусь без твоих заклинаний, — наконец выдавил Леви, подавив болевой спазм. — Почему сила Аккерманов не исчезла после смерти Эрена?       — Сила, что течет в наших венах, выводилась десятками лет, — принялась рассказывать Ева. — Сначала взращивали невосприимчивость к силе Имир, учили гены подавлять процесс обращения в титанов. Затем эксперименты пошли дальше, Аккерманам стали скармливать спинномозговую жидкость конкретных шифтеров, чтобы создать из них сверхлюдей с конкретным набором способностей. У кого-то способности проявились через травмирующее событие, у кого-то с помощью инъекций-активаторов.       — Как это, мать твою, возможно? — пробурчал себе под нос Леви, пытаясь распутать бессвязные сети, которые не иначе, чем магией, он назвать не мог. И на кой черт Ханджи его оставила? Чтобы он пытался своей башкой разобрать, как работают гены Аккерманов и появляются такие, как Ева?       — Ах, ты только погляди! Какая красота, ты глянь на эти фасады! — внезапно воскликнула Ева, до скрежета втыкая каблучки в корку снега.       Показавшийся во всей красе особняк мэра заставил ее лицо вновь расцвести. Серьезность словно ветром сдуло, возвращая былую праздность. Ева подобралась, натянула обольстительную улыбку и важно поплыла навстречу сему великолепию, прямиком к встречающей охране. Уже и забыть забыла о своей беспомощности.       Леви скривил нос, точно под ним провели пером, — как же это до чертиков, до зуда под кожей раздражало. Как же ей было сказочно наплевать. Он на полном серьезе начал задумываться о старом проверенном методе разговоров: веревка, стул и выдернутые ногти. Игра в гуманность — не его сильная сторона. А вот пытки и грубая сила — вполне.       — Эй, идем, — Ева щелкнула пальцами у него перед лицом, кивая внутрь богатой территории.       Не то чтобы мэр был рад еще одному гостю, но отказать даме не смог. Чуть посетовал на опоздание, но опутал любезностями, точно паук, повел по бесконечным комнатам своего раздутого замка.       За обедом Ева щебетала, Патрик заливался смехом, а Леви мрачно ковырял вилкой курицу, которая казалась ему картонной.       — Могу предложить вам прекрасный чай с мелиссой и жасмином, — Патрик важно вознес руку над столом. — Говорят, прекрасный напиток от нервов.       — А я думала, что виски, — искренне удивилась Ева.       Мэр задрал голову и разразился раскатистым смехом, точно она рассказала первоклассный анекдот. Леви отхлебнул чай в осознании, что второй день подряд будет наблюдать клоунов в цирке.       — А ты мне нравишься, Ева. Веселые и самобытные женщины сейчас в диковинку. Нэнси, неси же нам виски.       — Но сейчас обед, вам нельзя так рано, — скромно вставила помощница.       — Нэнси, если я сказал неси, значит ноги в руки и вперед.       Ева, прикусив губу, во все глаза смотрела, как мэр опрокидывает в себя стопку алкоголя, и, недолго думая, повторила за ним. Глубоко поморщилась и приставила кисть к носу, адаптируясь к резкому послевкусию.       — Очень бодряще, — произнесла она.       — А вы, мистер Аккерман, неужели не пьете? — искренне удивился мэр, глядя, как Леви непринужденно цедит чай.       — Предпочитаю безалкогольное.       — Зануда, — едва слышно шепнула Ева, так, чтобы услышал только он. Если бы взглядом можно было убить, он бы уже шмальнул ей пулю в висок.       — Я, признаться, очень впечатлен твоим выступлением, Ева, — продолжал Патрик. — Ты обладаешь дивной силой, я бы назвал ее силой королей. Ибо как еще такая хрупкая, маленькая женщина может повелевать простыми людьми.       — Я польщена вашим вниманием, Патрик, — улыбнулась Ева и с навыками прирожденного хирурга разрезала курицу. — И все же, чем обязана такому вниманию с вашей стороны?       — Знаешь ли, мы живем в непростое время борьбы за ресурсы и влияние, — издалека начал Патрик, сомнительно поглядывая на Аккермана. — И я смог за год поднять Шиганшину из руин, благодаря успешным торговым сделкам с другими странами. Город теперь поистине процветает…       — А что скажете по поводу казней? — прямо спросил Леви, сбрасывая с его лица гримасу самодовольства. — Не слишком вяжется с благополучием, не находите?       — Ах это, — произнес Патрик будничным тоном. — Так военная верхушка борется с протестантами. Последователей прежних устоев становится все меньше, а значит жизнь возвращается в спокойное русло. Вам ли не знать, как важно поддерживать дисциплину среди горожан.       — Ох, признаться, я порядком испугалась, увидев трупы на площади, — Ева состроила страшные глаза, точно воочию видела их смерти.       — Моя прекрасная леди, я частенько присутствую на этих казнях и хочу заверить, — Патрик медленно пригубил виски, точно тянул дорогое красное вино, — что даю право горожанам помиловать одного из казненных, даровать второй шанс.       — Как благородно с вашей стороны, — Ева одобрительно положила ладони на стол — сама искренность. Леви честно гадал — она хорошая актриса или действительно считает Патрика благодетелем.       — Кроме того, — Патрик схватил зубочистку с нанизанной на нее оливкой и положил в рот, смакуя. — Схема процветания довольно проста, — он важно рассек рукой воздух. — Чем сильнее верхушка во главе с мэром и военными, тем лучше живется горожанам. Если сравните с другими городами, поймете, что уровень дохода выше именно в Шиганшине.       — Ваша схема правления смахивает на плутократию, — ядовито бросил Леви. — Власть у богатой верхушки, которая крутит законами, как ей выгодно.       — Я бы попросил придержать ваше мнение при себе. Все-таки, вы, господин Аккерман, здесь лишь гость, как на острове, так и в моем доме. И я попрошу не забывать об этом.       — Сменим тему, — Ева закинула локоток на спинку стула, и развернулась в пол-оборота к мэру. И Леви рад был лицезреть ее спину вместо этой расплывчатой сытой рожи.       — Согласен. Давай лучше поговорим о тебе, Ева. Откуда же взялась такая жемчужина на этом острове?       — Ну как же, — Ева игриво склонила голову набок, расплываясь в манящей полуулыбке. — Как и положено жемчужине, поднялась с морского дня и засияла.       Патрик вновь запрокинул голову, выдавливая из себя громогласный смех. Он не скупился на комплименты, но Леви видел, как взгляд его хитрых глаз, прилипший к Еве, прикидывал перспективы.       — И часто ли приходится использовать свой дар в повседневной жизни? — спросил Патрик и, сделав щедрый глоток виски.       — Стараюсь не разбазаривать по пустякам. Знаете ли, я неплохо умею убеждать и без своей силы, — она пару раз взмахнула ресницами, доказательно посмотрела мэру в глаза.       Патрик дернулся, как ошпаренный, взгляд отвел, перестраховался, сделал вид, будто увлекся очередной темной оливкой. Ева хмыкнула, уловив его страх.       — Охотно верю, — Патрик прочистил горло. — Нэнси? — он призывно махнул пальцами, и помощница сразу же нарисовалась рядом.       Патрик отвлекся на нее, что-то зашептал той на ухо. Его рука едва заметно прошлась по женскому бедру.       — Как думаешь, они спят? — любопытная улыбка заплясала на губах Евы, которая не сводила глаз с весьма откровенного жеста Патрика. — Зуб даю, что да.       — Думаешь, мне есть дело до чужой постели? — буркнул Леви, подливая себе чай.       — Как ты еще не умер со скуки в этом мире, ума не приложу? — сокрушенно запричитала Ева, разочарованная, что посплетничать не удалось.       — Послушай, вот тебе урок, который советую зарубить на носу, — все это время Леви обдумывал причину подобного интереса мэра к цирковой артистке и готов был вынести вердикт. — Если он начнет предлагать тебе стать частью какой-то сделки или переговоров, откажись. Даже, если предложит большие деньги. Такие как он, ничего не делают просто так.       — Предлагаешь упустить выгодное покровительство?       — Один неверный шаг, и он тебя в мясорубке перетрет.       — Мне кажется, ты драматизируешь, — Ева поднесла к носу очередной бокал виски и расстроенно покрутила в руках, наблюдая как коричневая жидкость мерно перекатывается по стенкам. — От этого напитка тоже не пьянею.       — Не придется позориться, ползя обратно в бродячий фургон.       — Что, даже не отнес бы меня на руках?       — Скинул бы в канаву за первым поворотом.       — Дорогие гости, я не слишком вам мешаю? — прервал их перепалку Патрик, который уже заскучал и допил из бокала. — Позвольте, господин Аккерман, я украду Еву на тет-а-тет?       — Я тебя предупредил, — предпринял Леви последнюю попытку втолковать Еве правила игры с птицами высоких полетов.       — С удовольствием, господин Патрик, — Ева пропустила мимо ушей все сказанное, и ее каблучки зацокали вслед за мнимым покровителем.       Леви уже прекрасно понимал, насколько это бесполезно. Горбатого могила исправит и все в этом роде. Он медленно протянул руку к бутылке виски и выплеснул остатки прямо в чайную чашку.

***

      Она устроилась в роскошном кресле, практически проваливаясь в мягкость обивки. Патрик вытащил из глубин кабинетных полок очередную бутылку виски и медлил, разливая по стаканам. Ева не сводила взгляда с его лица, мысленно насмехаясь, насколько сильно он боялся смотреть ей в глаза.       — Хочу заверить, — в ее голосе заплясали искринки, точно происходящее доставляло ей непомерное удовольствие. — Я действительно редко использую свой дар вне работы.       — Знаешь, я ведь мог надеть темные очки на глаза или приказать закрыть твои повязкой, но хотел установить между нами доверительные отношения. Для дела, в котором мне необходима твоя помощь, доверие — основа всего.       Говорил он сладко, складно. Ева изогнула бровь и улыбнулась — любила, когда мужчины верили в ее фальшивую покорность их идеям. Чем шире губы в улыбке и очаровательнее глаза, тем проще запудрить мозги.       — Я умею хранить секреты, — она прикусила ноготок. — Я видела их сотнями в головах других людей: от любовниц до убийств — всякие разные. Для своего шоу я разоблачаю некоторые из них на потеху публики, но большинство из них так и остаются в тайне.       — Я верю, Ева, что ты женщина предприимчивая и избирательная, даже навел о тебе некоторые справки из любопытства, — Патрик подцепил со стола очки и водрузил на переносице, бросая взгляд на разложенные на столе листы. — Только вот же сюрприз — ничего о тебе не нашел. Настоящая женщина-загадка: ни происхождения, ни рода деятельности до цирка, ни старых знакомств — никто о тебе раньше не знал. Но знаешь, мне плевать, ведь я тоже умею хранить секреты.       — Наши с вами секреты стоят очень дорого — это надо понимать, — Ева пожала плечами. Мэр сколько угодно мог копать под нее, но едва ли узнает что-то действительно существенное.       — Очень дорого, — согласился Патрик, доставая из ящика стола пухлый конверт. Ева приоткрыла рот на вдохе, уже предвосхищая в нем безбедную жизнь. — Это лишь на время первой сделки. Кроме того, ты уже поняла, что в каждом углу города мои военные, которых я не обделяю. Они присмотрят за тобой и защитят, если понадобится. Тебе ведь есть кого защищать, не правда ли?       Уголки ее губ резко рванули вниз — она вся натянулась пружиной, оскалилась. Когда кто-то заходил на территорию, связанную с безопасностью ее брата, она облачалась в доспехи и доставала мечи из ножен.       — Вы очень проницательны, я впечатлена подготовкой, — улыбнулась Ева, когда задавила в себе порыв забраться к нему в голову силой и причинить боль. Ей говорили, что в этом мире надо стараться жить цивилизованно. — Но для начала надо бы рассказать о требованиях.       — Сущие пустяки, — мэр поднял руки, изображая чашу весов. — Мне всего лишь нужно, чтобы ты приказала военным в порту не проверять мои торговые грузы, которые я переправляю в другую страну.       — Так разве ваши прикормленные псы йегеристы не повсюду?       — Везде в окрестностях Шиганшины, но не в порту.       — Звучит слишком просто, в чем подвох? О содержимом товара вы мне не расскажете?       — Почему же не расскажу? Я думаю, со временем мы станем надежными партнерами и у нас не будет друг от друга секретов. Для начала устроим пробную сделку и убедимся в уважении наших секретов.       Патрик опустил руку, проведя конвертом с деньгами по ее кисти. Он был похож на коршуна — глубоко посаженные глаза излучали хищную внимательность, он высматривал в ней признаки страха или недоверия, но видел лишь услужливую полуулыбку, прилипшую к щекам, будто сахарная вата.       — Идет! — она выдернула руку из-под конверта и хлопнула по нему ладонью, накрывая. — Вы платите до каждой сделки наперед и, если мне нужна будет помощь, я в любой момент могу обратиться к вам и вашим головорезам.       — Пренепременно, — Патрик довольно отсалютовал ей бокалом виски, и они цокнулись, скрепляя партнерство.

***

      Леви застал их возвращение спустя полчаса в главном холле, пока Нэнси с натянутой улыбкой рассказывала ему истории ничего не значащих картин.       — Я не прогадал, когда разглядел в тебе не только одаренную артистку, но и достойного партнера, — донеслись до Леви сладкие речи мэра.       — Знаете, приятно иметь дело с мужчинами, которые от слов сразу же переходят к делу, — ворковала Ева, очевидно довольная итогами диалога.       — Я надеюсь, вы не слишком заскучали без нас, — Патрик был навеселе, его рука невесомо касалась поясницы Евы. — Мы вот по вам заскучали. Господин Леви, я просто не могу не повторить, на этот раз уже вам, насколько Ева роскошная женщина. Таких остроумных и уверенных я давно не встречал.       Услышанное заставило Леви опустить на нее беглый тяжелый взгляд. Еву, казалось, сказочно забавляла вся эта ситуация, в особенности его изможденное непреодолимой скукой лицо, что окрасилось тошнотворным раздражением. В ее картине мира не было ничего веселее, чем распалять зануду, вроде него.       — Боюсь, Леви нравятся женщины поскромнее, — лукаво рассмеялась она, и смех этот зазвенел в его ушах звоном битой посуды.       — Абсолютно верно, — развернулся Леви, засовывая руки в карманы брюк и встречаясь с ее ухмылкой лицом к лицу. — Предпочитаю женщин, которые не нуждаются в дешевом внимании, чтобы убедить себя в собственной роскоши.       — Как омерзительно с вашей стороны говорить подобное молодой женщине, —принялся читать морали мэр.       — Все в порядке, Патрик, просто господин Аккерман боле всего ценит свое моральное превосходство.       — Забавляет, как ты делаешь вид, что не понимаешь, насколько я прав.       Эту бессмысленную перепалку прервал резкий звук открывающейся двери. Словно ураган выломал дверь и вынес с петель, точно также внутрь ворвалась жена мэра с таким разоблачающим лицом, будто только что застала своего мужа за изменой.       — Ты погляди, — Каролина ночной фурией пролетела мимо Леви и Нэнси, стремительно выскочила прямо на вмиг ощетинившегося Патрика. — Сначала помощницу взял на работу, видите ли, для принеси подай, теперь еще и эту циркачку в дом притащил. Осталось только проститутку нанять из борделя для полноты картины. Всех баб в городе под себя подгреб?       От звука ее голоса закладывало уши. Леви мог поклясться, что от такого резонанса тонкие бокалы разлетаются вдребезги.       — Гребут в огороде, Каролина, а мы здесь обсуждаем дела.       — Я с тобой чем дольше общаюсь, тем больше мне кажется, что ты с каждым днем все хуже и хуже, — Каролина неистово застучала пальцем по виску, демонстрируя скудоумие мужа. — Какие дела у тебя могут быть с бродячей артисткой и ее сутенером?       — Постучи, постучи по виску — может там что-то на место и встанет! — рявкнул Патрик, от бешенства чуть не подпрыгнув на месте. — Какую чушь ты несешь?       — Несутся куры, а я излагаю факты! — взревела Каролина.       — Ты меня позоришь, — взвыл в ответ Патрик, хватаясь за голову.       Леви почувствовал, как тупо просрал сегодняшний день.       — Пойдем, — слова Леви потонули в отборной ругани двух супругов. Ева, едва сдерживая смех, смахнула с вешалки пальто, и засеменила за Леви.       — И что же ты не останавливаешь свою новую пассию? Я уже хотела комнату ей приготовить. А главное — повесить в холле плакат: всех берём в наш публичный дом, — под истерику Каролины они наконец вывалились на крыльцо.       Леви шел быстро, окончательно посылая нахрен боль в ноге. Он напрасно потерял день, глядя на бессмысленный цирк уродов. Попкорн оказался приторно сладким, сахарная вата сдулась до крошечного комка, а уродом оказался он сам. Протянул Еве руки помощи — она свила веревки. И все-таки, компромиссы — это не его.       — Я за тобой не успеваю, — запричитала Ева где-то за его спиной. — Ну и нападало!       Она проваливала каблуки в рыхлый снег, который щедро сыпался с вечернего неба. Но по ощущениям, сыпался Леви за ворот, подгоняя бежать от Евы подальше.       Помочь ей освоиться, защитить? Да такой, как она, никто не нужен, любой его совет, она превратит в фантики, любую просьбу вывернет в личную выгоду. Без хозяина в сердце, без царя в голове.       — Ну ты что, обиделся? — недоумевала Ева, прижимая к боку сумку с деньгами. — На что?       — Ты еще спрашиваешь? Я зря убил на тебя время. И в людском обществе ты неплохо плаваешь. Сколько тебе предложил мэр? Так сильно нужны деньги, что плевать на предупреждения?       — Так бесишься только потому, что я согласилась на сделку?       — Я тебе предупреждал. Я не хочу потом разгребать дерьмо, которое свалится тебе на голову.       — Но разве это не будут лично мои проблемы, не твои?       — Будь добра, не лезь в пекло, пока я не разберусь, как ты связана с пропажами в Марлии и что происходило в лаборатории. Дальше — делай, что взбредет в голову. Но уже без меня.       Дальше шли молча: он впереди, она плелась сзади. Город дремал, убаюканный снежными хлопьями. Они толстыми мазками кружились над домами, сказочно поблескивали, прежде чем украсить землю.       Леви опомнился только, когда перестал слышать скрип ее шагов за спиной. Вывернул назад шею — что на этот раз? Она остановилась под уличным фонарем, и Леви возжелал там ее и оставить. Не сомневался, что она и без него найдет дорогу обратно.       — Эй, ты там идешь? — нетерпеливо окликнул он, но она не двигалась.       Он уже собирался уйти, но что-то в её молчании настораживало. Он сдавленно выдохнул. Подошел. Ева запрокинула голову, замерев наблюдала, как медленно снежинки зависают под светом фонаря, как некоторые холодным поцелуем обдают лицо и невесомо таят на коже. Глаза цвета зимы, растрепанные от быстрой ходьбы волосы, приоткрытый в восторженном удивлении рот, раскрасневшиеся щеки.       И Леви насторожился. Было в ней в этот момент что-то завораживающе притягательное. Смертельно опасное. Дико уродливое. Он не мог уловить, что конкретно, но на лице его застыла маска тотального непонимания.       — Ты что, снега не видела?       — Такого магического никогда, — зачарованно выдохнула Ева, и он почти уловил, как снежинка зацепилась за ее ресницы.       — Если ты собираешься стоять тут до весны, скажи сразу, — проворчал он, отводя взгляд.       Ева опустила голову, улыбнулась.       — Не злись, Леви. Просто красиво.       Она протянула вверх ладонь и заливисто засмеялась. Леви стоял, не в силах пошевелиться. В памяти вдруг всплыл другой снег. Тогда Эрвин впервые взял его на военную подготовку в горы. Первая его зима на поверхности. Он стоял у раскрытого окна, вдыхая ледяной воздух, и не мог поверить, что мир может быть таким огромным, таким разным. После темных улиц Подземного города снег казался ему чем-то нереальным — белым, чистым, бесконечным. Но слишком скоро снег стал означать для него смерть. Иллюзии рассеялись быстро.       Для Евы снег тоже стал сродни волшебству, символу будущего, в котором ее ждет миллион удивительных вещей. Знаком того, что настоящее, в котором она может быть свободной, наступило.       Город вокруг спал, пока под фонарем стояли двое. Леви не мог оторваться. Ева на короткий миг напомнила ему себя, еще не прошедшего сотни бессмысленных смертей. Ему казалось, что она не умеет быть такой.       Ева опустила глаза, насмотревшись. Зима была ей к лицу. Она смешливо поджала губы снежному гнезду, что запорошило Леви голову. Леви почувствовал себя идиотом. Ева сделала шаг к нему, заговорщически поманила рукой, почти гипнотически, так, что он сгорбился, чтобы расслышать.       — Мне нужно спросить у тебя кое-что важное, — зашептала.       — Чего еще?       — Отведешь меня в кабак?