Никогда

— Забери сына, а я пакеты достану, — Петя быстро выходит из машины, понимая, что Игорьку не дошло. Мужчина продолжает сидеть в салоне, оглядываясь на Хазина через плечо. Их маленький монстр спит на заднем сидении. Их. У Хазина улыбка до ушей от тупой мысли, но благо открытый багажник не даёт Грому это заметить. А вот Вадим видит. Петя знает, что муж наблюдает из очень дорогого чёрного бмв. Свет в салоне конечно не горит, но окно водителя приоткрыто, оттуда виден дым от сигареты. Не то, чтобы омега высматривал… Просто Хазин знает, что Вадим — гнида упёртая. И если он захочет увидеть Петю, то он увидит. И Грома видит, поэтому наблюдает. Наверняка усмехается. Ну ничё, пусть видит, как у Пети мужик появился. Ну, почти… Все эти мысли так напрягают, что хочется поскорее зайти в квартиру. И завалиться спать, ведь довольно поздно, но Петя понимает, что не скоро окажется в кровати. По крайней мере нужно покупать сына, а это как минимум минут сорок. — А Игорь сегодня с нами спит? — сонный ребёнок болтает ножками, одной рукой хватаясь за новую куртку Грома, а второй потирает глаза. Хорошо, что альфа в новом, дорогом шмоте. Так вдвойне эффектнее. Ну, пока Вадим не нароет чего-то интересного. Петя натянуто улыбается, делая вид, что такие диалоги уже не впервые и он рад инициативе сына. — Конечно. Кто его на ночь отпустит. — Тогда пусть он мне коленку намажет, — деловито отвечает ребенок, не давая альфе даже пару секунд посмотреть на Петю. Тот забирает наконец-то ребенка, кивая на пакеты с одеждой и продуктами от Лены. — И сказку он сегодня мне читает. Игорь усмехается, уже хочет сказать Пете, что идея плохая, домой он пойдёт, но омега улыбается сыну, говорит что-то тихо от чего у Грома тепло на душе становится. Как будто они реально семья, а Сашенька — их ребёнок. От этого и тошно, реальность удручает. Жаль, конечно, что Петя с ночёвкой не остался у Прокопенко. Альфе так спокойнее было бы. И может, они уже решили бы что между ними. Но получилось так, как получилось — Сашенька проснулся уже когда со стола всё убрали, стал плакать что домой хочет. Вот они и приехали сюда. Дима с Юлей же чуть раньше уехали. Пчёлкина ещё подмигнула так Игорьку. Мол, дерзай друг. Игорь вздыхает, переминаясь с ноги на ногу. Всё же очень прохладно. — Обязательно почитает, — Хазин ставит машину на сигнализацию и направляется к подъезду. Уже около двух ночи, омега нереально хочет спать, но нужно ещё уложить ребенка и разложить диван. Игоря на ночь глядя естественно он не отпустит. Хоть тот, как неожиданно выяснилось, очень даже рядом живёт. В подъезде пахнет дорогими духами. Духами Вадима, а значит он тут долго пождал. И в пепельнице полно окурков дорогих сигарет. Американские что ли? Таких тут не достать просто так. Петя усмехается, замечая, как напрягся Гром. Видно, что тоже парфюм заценил. И по-хозяйски так Хазина обошёл, явно собираясь выяснить нет ли тут мудла. Конечно же нет. — Поставь чайник, ладно? А я пока малого в порядок приведу. Ок? — Петя старается в ускоренном режиме всё делать, не дожидаясь кивка альфы. Тот как раз только пакеты на пол поставил. Омега пару раз моргает, пытаясь не заснуть, и идёт в спальню, раздевать ребёнка. А затем они идут в ванную, слыша, как Гром хозяйничает на кухне. — Я видел, тебе целый день звонят, — тихо говорит Саша. Говорит это так неожиданно, что Петя вздрагивает, но уверенно опускает сына в воду. — Это деда? — Нет, не деда, — устало отвечает омега. Отца своего он с каждым днём начинает всё больше и больше ненавидеть. За жизнь испорченную, за то, что тот не поддержал, заставил рожать. Хотя тогда не было бы Питера, не было бы четы Прокопекно, которые уже как семья. Сына бы не было бы, который сжимает ладонь, смотря как-то странно. Хазин вздыхает. Не было бы этого ссаного Вадима. Ну, он то бы был, но рядом. Не бросал бы. Хотя… — Отец твой звонил. — А он у меня есть? — удивлённо спрашивает ребёнок, от чего Петя смеётся. Когда-то давно Саша задавал вопросы подобные, но Хазину хватило ума не выдать тайну. Говорил стандартное — моряк дальнего плаванья, затонул в океане. Малой не понимал ничего, но в московском садике говорил, что батя его герой. Дети доносили своим родителям, а те за спиной Петю шлюхой окрестили. И были правы. Ну, почти. — Как-нибудь увидишь. Только знай, я тебя никому не отдам, — Хазин пытается намылить ребёнка, но тот уже оживился и не может усидеть на месте. — А у меня может быть два отца? — почему-то шепотом спрашивает сын, всё же разрешая себя намылить. Петя замирает, смотря на мелкого с непониманием. — Ну, мне уже просто Игорь очень понравился. Теперь он мой отец. — Это так не работает, — омеге тошно становится, слёзы еле сдерживает. Вадим явно непросто так приехал, а он под «удар» уже Игоря подставил. И тот ещё придурошный… Со своей помощью. — А мне всё равно, — ребёнок обиженно брызгает на Хазина… и если бы не Игорь, Петя бы сорвался. В очередной раз. Опять. Омега делает вид, что ищет полотенце, не замечая альфу. — Я чай заварил ромашковый, — чёртов Гром следит внимательно за каждым движением и когда Петя наконец-таки находит ебучее полотенце, не даёт подойти к сыну, не сильно сжимая локоть. — Давай я помогу. Да, Игорь видит, как закипает Хазин. И да, он понимает последствия. От того и грубоват, знает, что Петя всё понял. Полотенце со психом вручил и из ванной вышел. Нужно было реально успокоиться. Эта резкая смена настроения напрягала. Причём, происходило это не первый раз, а значит либо у Пети течка приближалась, либо начиналась ломка. Самая настоящая, наркотическая. — Блядь ёбаная, — омега не сильно пинает ножку дивана, застилая его простынёй. Это скорее самому себе. Уже какой раз слезть пытается? Пятый? Или седьмой? Но теперь уж точно надо что-то делать, больше никто не даст пиздюлин, а Гром церемониться не будет — закроет в каком-то дешманском рехабе, а ребёнка Прокопенко отдаст. — Что дальше? — Гром выходит какой-то смущённый, прижимая к себе засыпающего маленького дьявола. Тот уже в пижаме, которую Петя как раз на стиралке оставил и забыл альфе сообщить. Интересно, сам додумался? — Можно я уложу? Петя кивает, Гром смущается ещё больше, уходя в спальню, и, как только дверь за ним закрывается, Хазин садится в кресло, прикрывая рот рукой. Сдерживает крик. Первое — он конченный наркоман, запустивший ситуацию настолько, что уже не может выбраться. Второе и самое дебильное — его бывший муж решил поиграть в семью спустя много лет и явно просто так не отступит. Третье — Грома он всё же успел полюбить, понимает, что придётся рассказать всё. И за Вадима, и за зависимость. И почему Сашу так долго принять не мог. Петя делает глубокий вдох, доставая телефон. — Ничего, что я свет выключил? Может вернуться и включить ночник? — Гром находит омегу на кухне спустя минут двадцать. Петя курит, смотря на альфу устало. Взгляд пугающий, пустой. — Или я, наверное, домой пойду… — Гром, ты ещё хочешь услышать мою…мою историю? — омега тушит окурок о край раковины туда же его и кидая, а потом смотрит на мужчину ожидающе. А тот как обычно тупит, замирает как идиот, но всё же отвечает: — Петь, когда поймешь, что будет время, тогда расскажешь. А сейчас лучше поспи, а? — Игорь неосознанно опускает огромные руки на хрупки плечи хмурого омеги. — Фёдор Иванович же выходной дал, выспись. А вообще, я ещё в машине извиниться хотел. Правда забыл, что день рождения. — Почему? — хрипло спрашивает Петя, смотря альфе в глаза. А Гром грустно улыбается. У него своя история, которую он не готов рассказать. Петя пару раз моргает, отворачиваясь. Значит и ему не стоит. — Да… как-то давно уже не отмечаю, — Игорь становится ближе, но Хазин не предаёт этому значение. Сам забыл, когда отмечал свой. У них с сыном, к слову, в один день. Этот пранк от самой судьбы изначально слишком далеко зашел. Может поэтому и не отмечал. Все пять лет оставлял мелкого родителям, те шикарный праздник устраивали, но не сыну, а внуку. Про сына они забывали, не поздравляли, не вспоминали даже на следующий день. Просто им давно было наплевать на Хазина. Настолько давно, что омега просто забыл, когда в последний раз ощущал их поддержку. — Спасибо, что всё же остался. Это, наверное, лучший день рождения за последние лет…двадцать. Хазин вздрагивает от неожиданности, смотря на альфу, но слабо улыбается. Отвернётся ли от него Гром узнав всю правду? Игорь думает практически о том же. Назад пути уже нет, он завтра же (точнее уже сегодня) отдаст деньги за тот триебучий спор, потом… он не расскажет об этом омеге, в надежде, что тот не узнает. А если и узнает, то честно признается, что деньги не взял, переждёт немного, и предложит встречаться с чистой совестью. План шикарный если бы не одно «но». — Да это Прокопенко спасибо, он же всё организовал, — Петя не отдаляется, когда руки Грома плавно опускаются на талию, притягивая ближе. Дыхание учащается, щеки горят от смущения, но альфа явно слишком задумался, изучающе смотря на омегу. Петя вздыхает. — Нет, ты теперь сто процентов Пещерный. — Это ещё почему же? — мягко улыбается Гром, всё ещё держа руки на талии Пети. Там в ванной его точная копия просил никогда их не бросать. А перед тем как заснуть Саша вообще заявил, что только Игорь его отец и никто другой. — Потому что тупишь целый день, — тихо говорит Петя, медлит немного пытаясь понять правильно ли он поступает, — даже сейчас. Игорь усмехается, заставляя Петю нахмурится. Не тупит, а ждёт разрешения, без этого никак, но раз уж… И Гром больше не медлит, впивается в губы омеги.