Никогда

У Пети щеки давно красные, но ему всё равно. Если сначала омега позволил Грому поцеловать себя, то теперь он сам не отпускает Грома, жадно ловя даже быстрее поцелуи. Слишком хорошо, в голове пусто и думать о том, что будет дальше совершенно не хочется. А вот Игорь неуверенно отстраняется, но всё ещё держит руки на талии. — Петь… — шепот альфы как, прости господи, гром среди ясного дня. Возвращает в реальность. И Вадим вспоминается, и сын, который в любой момент может проснуться. — Пойдём в зал, я…постелил, — хрипло отвечает омега и, не давая Игорю опомнится, идёт в комнату. Может, всё слишком быстро? От этих мыслей как-то плохо на душе, да и плакать почему-то хочется. Нахмуренный альфа только усугубляет ситуацию. Он же не знает, что Петя с ним день провёл потому что от Вадима бежал. Да и сам омега не догадывается, что Гром, получается, в споре выиграл. У обоих как-то тошно на душе от своих проёбов. Петя вздыхает, садясь в кресло. — Игорь, даже не вздумай сваливать, понял? — Понял, — мужчина усмехается, но вместо того, чтобы сесть в другое кресло или, хотя бы, на диван, опускается перед омегой на колени. Он не даёт опомнится, берёт за руки, чтобы парень взгляд пустой не отводил. А тот и не собирался. — В той тачке чёрной Вадим сидит, да? Ты боишься? Он вам с Сашей угрожает? Ты поэтому меня не отпускаешь? — Дядь, слишком много вопросов, — Петя пытается сделать вид, мол, не Грома — это дело, но тот усмехается, отворачиваясь. И тихо говорит, хотя Хазин всё слышит: — И ответ на все один. Петя прикрывает глаза. Не на всё ответ «да» был. Вадим, вроде, пока не угрожает, но где эта гнида там и опасность. Пете вообще мало что о нём известно, отец говорил, что Вадим сын олигархов, хорошая партия. Вот она, хорошая партия, во что вылилась. Да и вообще… Вообще, Петя в этого урода как-то сразу втрескался, когда увидел. Красивый, высокий, вроде как заботливый. И очень, сука, ревнивый. Это он понял, когда в клуб вдвоём пошли. Тогда ещё просто общались, не встречались даже. Ну, Петюня решил альфу проверить, потёрся в толпе других красивых альф… Вадим в приватной комнате так оттрахал в тот же вечер, что понял Петюня кому «принадлежит». Потом был месяц конфетно-букетного периода. У омеги никогда такого секса не было — то Вадим был груб, то наоборот нежен. Да и потом, у него был очень даже неплохой вкус в одежде, это он Петю к дорогим вещам приучить успел. Правда, тогда альфа за всё платил: за вещи, за духи, за украшения. Своего рода поощрения. Машина, к слову, была Вадимом подарена в качестве свадебного подарка. От воспоминаний щиплет глаза. Слёзы сдержать кое-как удаётся — Игорь, — почему-то говорит на выдохе омега. Гром, сука, слова не даёт сказать, заводит совю шарманку героя-защитника. — Я защищу вас, слышишь? Всё хорошо будет, — мужчина хоть и не понимает, что собирается делать, но на попе ровно ему уже не сидится. Вообще, хочется спустится и набить морду этому Вадиму. И только потом на эту морду посмотреть, чтобы понять, что такого в этом ублюдке. Что в нём Петя нашёл, чем он лучше… — Игорь, он не угрожает, это я как трус последний от него бегаю. После всего, что было не могу и всё… — Петя быстро вытирает одинокую слезу, успевшую скатиться по щеке. Плакаться он точно не собирался. Сказка, которую придумал себе Петя, говоря «да» на шикарной яхте, почти сразу превратилась в кошмар. Вадим через пару месяцев после свадьбы стал пропадать и надолго, а когда омега устраивал допросы альфа мог и ударить. Потом, конечно, они мирились. На столе, в ванной, в туалете шикарного ресторана, в отелях. И всё чаще Петя на теле мужа синяки и ссадины замечал. Хорошо, хоть не засосы. Но вопросов не убавлялось. Вадима спрашивать было бесполезно. И страшно. Отец язвительно отвечал, что не надо лезть куда не просят. А потом донимал намёками о потомстве. Мол, когда? «Когда» случилось в марте. Именно тогда Петюня и залетел, навсегда запомнив этот день… — Хочешь, я рядом буду? — Игорь опускает свою большую ладонь на колено омеги, вызывая улыбку. И Петя вдруг понимает, что очень даже хочет. Но только Гром не имеет ввиду в целом навсегда, а только на время, пока Вадим к омеге не перестанет лезть. — Хочу, — смотря Грому в глаза отвечает омега. Он наклоняется вперёд, заставляя Грома замереть. Прощупать Игорька надо, а то вдруг он заднюю даст. Кто знает, что у альфы на уме? — И Саша очень хочет. Он наверняка тебе говорил. Петя не ждёт, что до Грома дойдёт эта красивая игра слов, но мужчина понимает всё сразу. Щеки краснеют, глаза блестят. Сопит даже тихо. Господи, Хазину очень нравится Грома мучить. — Ну так что, Игорёшь? — Петя улыбается глазами, смущая альфу. И думает ведь, зараза, долговато. И непонятно о чём. — Давай всё же поспим, а потом на ясную голову ты скажешь, ок? — Это, получается, сбылось-таки желание, — наконец-то отвечает мужчина и Петя понять ничего не успевает — Игорь усмехается, смотря омеге в глаза. — Только это… Если мы, ну… Блядь… С квартирой пока не получится. — С какой квартирой? — ощущение, что Гром вообще сам с собой сейчас говорит. Или вообще подумал, что Петя съехаться ему предложил… — Игорь, мы… не съезжаемся. Я пока просто про… отношения говорю. Омега своим словам удивляется, смотрит в бок, стараясь себя не выдать. Он же сейчас реально через шутку Грому встречаться предложил. Боже, какой идиот. — Мне не нравится, что ты делаешь первые шаги, — альфа вздыхает, наконец-то вставая. Колени затекли, не молодой уже… — Что тогда, когда букет принёс, по магазинам позвал, теперь вот… — Ох, ну извините, мистер, — Петя смеется, слегка запрокидывая голову назад. Вон оно чё, Михалыч… — Я на тебя не давлю, ты не переживай. Говорю же, давай отоспимся и нормально поговорим. Хазина реально в сон клонит. Господи, храни Прокопенко. Понимающего начальника, давшего им отгул. О, до омеги только сейчас доходит, что Фёдор Иванович не просто так это сделал. И не просто так он предлагал спиногрыза у себя оставить. Игорьку ещё подмигивал. Вот же жук. — Да не в этом дело, Петь. Я-то, может, и хочу, но… — Гром так забавно ходит из стороны в сторону, как будто они женаты пару лет и альфа Хазина в чём-то уличил. Но давай потом, когда я скажу всем, что спор проиграл. Вот что чуть не слетает с языка Игорька. Он останавливается, смотря перед собой как-то перепугано. Петя вздыхает. И думает, что проблема в Вадике. Да это не проблема, это — катастрофа. — Давай пока просто попробуем, но… никому говорить не будем. Так, ну, между нами, — наконец-то говорит Гром. У Пети почему-то такая улыбка становится. Он чё, реально парится из-за того, что Петя встречаться предложил? Боится, что засмеют? Не, ну Прокопенко подкалывать точно будет. — Петь, я, наверное, хуйню щас сморозил. Я не хочу потерять момент, но и сейчас… не совсем могу. Хазину мотивы речей вообще теперь не понятны. Но он вздыхает, вставая, чтобы с Игорем поравняться. С начальником может поговорить? Он то лучше знает, что в башке Грома творится. — Да, может и правда я как-то поторопился… Ладно, давай всё же спать, а то я прям тут упаду. И не вздумай никуда валить, понял меня? — Петя слабо улыбается, встречаясь с расстроенным взглядом Игоря. Слава Богу, что всё так решилось. Иначе Хазин бы потом ещё больше загонялся. Он действительно слишком поторопился. И чтобы Гром не до конца загнался, омега берёт его ладонь. — Скажешь, когда сможешь, не тороплю. Главное, чтобы Петя мог, чтобы не передумал. — Петь… — Гром не знает, что сказать, но хочется задержать омегу, прижать к себе, сказать, что дебил. Но вместо этого тихо говорит: — Спасибо. За всё. Спасибо огромное. — Спокойной ночи, — Петя слабо улыбается в ответ, отпуская руки мужчины. И сердце так биться начинает, словно щас вырвется из груди и в грудь к Грому переберётся. Омега краснеет, тихо добавляя: — Пещерный. — Да уж, лучше и не назовёшь, — сам себе улыбается Гром, оглядываясь. Диван давно его ждёт, красивое фиолетовое пастельно, две больших подушки. Альфа оборачивается, чтобы ещё кое-что спросить у омеги, но тот уже закрыл дверь спальни. М-да. Гром вздыхает, падая на диван лицом вниз. Только он мог так профукать момент. Нет, он завтра же отдаст всем деньги за этот спор. И сделает всё, чтобы Петя об этом не узнал.