Устойчивость

У некоторых мыслей есть неприятное свойство — они не поддаются контролю. Прилипчивые и несдержанные, нарезают короткие круги в голове, заставляя фиксироваться на слове, взгляде, странном подергивании плеч, и не уходят, забивая оперативную память наглухо. «…отлично ставит уколы…» Покрывающийся сумеречным налетом лес, неприятно промокшая обувь, запах костра и первые короткие медленные шаги вслед – Сакура не идет, а ступает, словно идет по минному полю. Ей бы навести порядок в голове, расставить по полочкам все происходящее, успокоиться и стряхнуть с себя нечаянный морок, но в виски пульсирует сумасшедшая радость, усиленная последним взглядом профессора. Пульсирует упорно и не отпускает, заставляя глупо улыбаться всю дорогу до виднеющихся впереди домиков. «…отлично! ставит! уколы!..» Далеко за гранью остаются крики восторженных товарищей, вопросы и легкая перебранка с соперниками. Пока Сакура бредет из леса, почти сразу потеряв из виду широкие плечи под тонкой рубашкой, мысли упорно крутятся вокруг его странных слов. Очень странных, если учесть, что не так давно она боялась даже случайной встречи с ним. «…просто отлично ставит уколы!..» Уснуть после возвращения в лагерь не представляется возможным. Сакура лежит на своей кровати, скрестив руки на груди, и безотрывно смотрит в потолок. Ее лихорадит так, что она, вечно голодная студентка, даже думать про еду не может. Все крутит и крутит в голове слова профессора о знакомом докторе, который отлично ставит уколы — именно отлично, а не просто хорошо! — боясь признать и в то же время желая всем сердцем, что это он о ней так. Ведь о ней же? Правда? Потому что иначе зачем вообще такое говорить, да еще и подмигивать? И улыбаться… так непривычно улыбаться, что низ живота до сих пор болезненно пульсирует от… Застигнутая врасплох собственной реакцией, Сакура снова и снова просматривает четкую картинку нечаянной встречи в лесу, выискивает скрытые подтексты, пытается найти приемлемое объяснение его словам и жестам. Его мимике. И не может. Сердце покалывает от глупой уверенности в том, что она с первого раза поняла все правильно. В конце концов, разве когда-нибудь с кем-нибудь еще хмурый и нелюдимый профессор Хатаке вел себя так… мило?.. Все тело горит, кожа словно под напряжением — чувствительная даже к движению воздуха. Сакура посматривает в сторону душа, где Ино уже сорок минут плещется, заряжая воздух ароматами своего шампуня, маски для волос, кондиционера и всего остального, что она набрала для ухода за телом вместо книг и конспектов. Нет смысла надеяться на быстрое завершение купательного таинства – это же Ино. В ближайшие два часа охладиться и успокоиться Сакуре точно не грозит. Разве только вломиться в домик парней и оккупировать их санузел. С прикроватной тумбочки укоризненно поглядывают корешки тетрадей и учебников. Анатомия, семинар, термины — все, что волновало студенческую душу еще сутки назад, теперь отошло на задний план. Учеба, отметки, зачет автоматом — разве это теперь важно? Сакура встает с кровати, подходит к давно немытому окну и проводит ладошкой по чуть запотевшему стеклу. Собственное отражение нечеткое, но даже в нем отлично заметны смущение и восторг. Самоуверенная радость, от которой алеют не только щеки. — Получается, он совсем на меня не злится? А даже наоборот… — завороженная игрой света на полянке перед домиком, Сакура шепчет вслух то самое, что боится признать даже в мыслях. Пугается и закрывает рот рукой. Внезапное сожаление сдавливает грудь нехорошим предчувствием. Словно проговорив потаенное вслух, она все испортила. Сглазила. — У тебя есть конспекты по анатомии? — Хината входит без стука, как-то непривычно спокойно просит учебные материалы и даже ни разу не извиняется за беспокойство. Сакура заторможено прослушивает во второй раз вопрос и только потом собирает всю силу воли в кулак, чтобы выполнить простейшее действие: протянуть руку и достать тетрадь с синей обложкой. — Спасибо! — Эй, Сакура! А еще есть конспекты? Или ты только одну тетрадь взяла с собой? — Тен-Тен заскакивает в комнату минуту спустя. Видимо, Хината честно рассказала, кто ей помог. Во второй раз гораздо легче сообразить, что от нее требуется. Еще одна тетрадь уплывает в чужие руки, жалобно сверкнув на прощанье мыльными пузырями на обложке. — Сакура! Сакура-чан! Эй,Харуно!— за пять минут в комнату по очередь заходят все обитатели первого домика, разобрав подчистую тетради с конспектами и учебники. Никто не удивляется внезапной щедрости, не начинает излишне любопытничать, не обещает поскорее вернуть назад взятое. Золотое правило всех студентов: бери, пока дают, и не отдавай слишком быстро — тебе нужнее! Но Сакура не замечает. В этот вечер все ее мысли только об одном: — Разве может быть, чтобы я ему по-настоящему?.. — а еще в этот вечер отчего-то сложнее всего даются связные и завершенные фразы. Сакура валится на кровать, не беспокоясь о возможных травмах, короткое время лежит, раскинув руки в стороны и едва дыша, пока напряжение не захлестывает с такой силой, что хочется кричать. Тонкий писк в подушку, плотно прижатую ко рту, спасает обитательниц домика от слуховой комы. Сакура глушит свой раздрай в пахнущей порошком наволочке, надеясь, что Ино еще не успела побрить ноги и есть не менее получаса, чтобы взорваться, отдохнуть и прибрать за собой. Немного пустоты одиночества, чтобы успокоить бурю в душе, приструнить обезумевшее сердце и охладить разум, - ей нужно еще совсем немного побыть одной. — Общий сбор в главном здании! Общий сбор! Торопитесь! Общий сбор в главном здании! Вбежавший Киба ураганом врывается в комнаты, наплевав на приличия, предупредительный стук и личные границы. Пугает девчонок до визга и проклятий, которые еще долго сыплются после его ухода. И счастливый собственной непосредственностью убегает дальше. По всему домику раздаются недовольные голоса, шорох, скрипы и постукивания дверей. Общий сбор в главном здании? Зачем? Неужели Джирайя-сенсей придумал очередное задание на ночь глядя? Или произошло что-то форс-мажорное? Какая разница, впрочем. Все равно придется встать и пойти туда. Слушать кого-то, может быть, отвечать. Думать о чем-то постороннем. Так не хочется... Собравшиеся в общей комнате девушки яростно шипят в сторону душа, где до сих пор заседает одна «наглая блондинка», из-за которой могут возникнуть проблемы у всей группы. Стук в дверь ожидаемо не имеет эффекта. — Эй, Шикамару! Привет! А ты чего пришел? — Сакура лишь слегка повышает голос, чтобы перебить шум воды. — А-а-а, да? Хорошо, я ей передам. Ты идешь в главное здание? — в тишине, которая спускается на домик после удачно произнесенного имени Нара, можно услышать, как муравьи под домом очищают после зимовки свои ходы. — Отлично, там и увидимся. Мы уже выходим. Вылетевшая через пять секунд из душа Ино абсолютно готова к выходу ровно через две минуты. Широкий трехэтажный дом, стоящий чуть поодаль от небольших домиков, полон студентов. Места всем ожидаемо не хватает, многие подпирают стенки или сидят прямо на полу. Всеобщее ожидание смешивается с усталостью и недовольством — в комнате плотно до самого потолка вибрирующий шум раздраженных фраз. Пожалуй, всего пару человек умудряются сохранять молчание, переглядываясь через головы остальных. Наруто в дальнем углу, прислонившись спиной к стене, осматривает сидящих как попало однокурсников, а Сакура забивается на стул в нише у пожарного выхода, искренне надеясь, что тут она останется незаметной. Но Наруто замечает. С сыном господина Минато у Сакуры отношения не задались с первого дня. Его непосредственность в сочетании с откровенной гениальностью создавали массу неловких ситуаций, большинство из которых отражалось на всех его одногруппниках. Его блондинистому высочеству все сходило с рук, а вот остальным… нет. Конечно, Наруто делал это не нарочно и никогда не просил для себя особого отношения, но его явное превосходство над остальными бесило. Может быть, поэтому Сакура не захотела делиться с ним конспектами. А может, и нет. Как бы то ни было, теперь ей нужно было как-то уворачиваться от обиженного взгляда голубых глаз и контролировать расстояние между ними. На всякий случай. Вдруг он решит подойти – тогда она точно не сможет удержаться и устроит ему взбучку. В общем хоре голосов сложно заметить непривычно застенчивого Ируку-сенсея, он так спокойно и почти нежно просит всех успокоиться, что его попросту не слышат. Зато замечают внезапное появление высокой фигуры седовласого профессора Хатаке. Один его вид заставляет всех умолкнуть и замереть в терпеливом ожидании. Тишина замедляет время и кажется, что прошел целый час, но нет — всего три минуты, прежде чем в центр комнаты влетает не менее высокий и еще более седой Джирайя-сенсей. — Давайте быстренько обозначим наши планы на завтра и отправимся баиньки! — он потирает ладони и дурашливо смеется, то и дело поглядывая в сторону двери, из-за которой вкатился с явной неохотой. Оттуда слышатся женские голоса, смех и звон бокалов. Сакура с тоской думает, что хоть кто-то развлекается в этом путешествии. — Сбор на центральной поляне ровно в семь утра. Опоздавшие или неявившиеся будут отрабатывать три семинара нашему дорогому профессору Хатаке. Выбор за вами, хотя мне кажется, не все осознают его. Ну что ж, хорошего вечера! Он убегает стремительно, оставляя после себя странное послевкусие. - Старосты групп, принесите мне списки всех присутствующих. Я буду ждать в домике номер одиннадцать. Голос Какаши Хатаке очень особенный. Если подумать, Сакуре довелось слышать почти все варианты - от спокойно-официального во время лекций до сердито-надменного в моменты отработок и других неформальных встреч. Последним в копилку попал мягкий доброжелательный тон, всего пару часов назад, его плутовато-нежное упоминание о знакомом докторе... чертов комплимент, который, видимо, окончательно лишил ее рассудка. Сакура прячет свой взгляд за краем капюшона, разрешая себе смотреть лишь на блестящие носки туфель профессора. Но не от страха нарваться на выговор или издевку. Она больше не боится его, не думает о возможной мести, не переживает из-за оценок. Ее волнует кое-что иное. Волнует так, что она не сразу замечает, как собрание окончилось и все стали расходиться. А когда замечает, оказывается слишком поздно - никого из преподавательского состава в стремительно пустеющем помещении уже нет. Зато Наруто есть. И стоит он так, что обойти, проигнорить или перекинуться на бегу парой фраз не получится. У него за пазухой увесистый камень и он явно не собирается его больше там прятать. - У тебя остались конспекты? Я слышал от Хинаты, что ты отдала ей все лекции по нервам. А Темари сказала, что ты дала ей учебник и у тебя еще оставалось что-то. - У меня ничего нет. - Кости? - Нет. - Мозг? - Не-ет. - Ткани? - Я все раздала! Вообще все! У меня ничего нет! Ноль! Пусто! Ни-че-го! И вот всегда он так - вроде бы веселый, умный, интересный парень, но общение с ним состоит из неловкостей больше, чем на половину. Сакура быстро оглядывается, ища путь к отступлению, но Наруто делает шаг вперед, окончательно блокируя ее в нише у пожарного выхода. Он как-то странно стоит и очень странно смотрит. И с каких это пор он завел привычку прятать руки в карманах? - Совсем-совсем ничего, да? Ну ладно, тогда я поищу кого-то другого с кем можно поменяться кое-чем интересным. За два с половиной года пора было бы привыкнуть к этому виду шантажа - наивному и мелочному одновременно, но Сакура все еще злилась, когда кто-то пытался так неуклюже манипулировать ею. - Да что у тебя есть такого, что могло бы заинтересовать меня? Конопатый нос больше не предлагать, я его даже как наглядное пособие на семинаре не смогу использовать. Отстань от меня! Мне нужно идти! Наруто фыркает, трет двумя пальцами свой незаслуженно обиженный нос и отчаянно пытается сделать вид человека, обладающего чем-то очень важным и секретным. Но выглядит это максимально нелепо, заставляет Сакуру закатить глаза и твердой рукой отодвинуть настойчивого одногруппника с дороги. Его недоуменный возглас тянется за ней до самой двери. В такие моменты Сакура не устает поражаться собственной силе воли: едва переступив порог, она заставляет себя перестать думать о назойливом мальчишке и полностью сосредотачивается на том, чтобы не выискивать в полумраке палку потолще. Такую, чтобы на мелкие крошки разлетелась от удара об одну упрямую спину. Идти до первого домика всего пару минут. Сакура пинает беззащитные камешки и грязный снег, даже не думая о том, что останется от ее старых ботинок на утро. Ей хочется зайти в свою комнату, скинуть пропитавшуюся весенней влагой и холодом кофту и зарыться по макушку в теплое одеяло, под которым только она и ее разбушевавшиеся фантазии. Но сначала - заварить чай, намазать бутерброд, а лучше три, потому что желудок охрип от голодных песен, кусать большими кусками и запивать сладким кипятком. А еще - готовиться к семинару. Учить до белых мушек перед глазами все эти суставы, связки, кости, сухожилия… чтобы не завалить хороший балл перед сессией. Да, нужно еще раз повторить расположение мышц на нижних конечностях, а то первая группа посыпалась на портняжной, полуперепончатой и гребенчатой. Воспоминание неудачного опыта массажа всплывает неожиданно, Сакура закрывает глаза и отчетливо представляет место, где расположена гребенчатая мышца, почти ощущая, как под пальцами перекатывается теплая упругая плоть профессора. Усмехается, думая, как много его прекрасного тела ей довелось видеть и трогать. Дергает дверную ручку, придумывая на ходу забавную шутку для подруги… Вот только дверь в комнату закрыта, а из-за двери отчетливо – сопение и сдержанные стоны одной сумасшедшей блондинки и ее обычно чуть более рационального парня. Когда только успели? Перспектива ждать в общей комнате, слушая поневоле мелодию чужой страсти, бесит. У других девчонок темно – все легли пораньше, чтобы не проспать возможность получить автомат у Джирайи. И только Сакура стоит оторопевшая и раздраженная, не представляя, как быть. Диван для сна не пригоден. Идти к мальчишкам или устраивать скандал, тарабаня в дверь, пока кое у кого не проснется совесть, – такое.                                                                                                         Это все придурок Наруто виноват. Если бы он не полез к ней со своими идиотскими вопросами – она бы успела прийти домой и… - Черт… … Ино это все равно не остановило бы. За дверью становится особенно шумно – приближается кульминация. Сакура закрывает уши, подходит к вешалке для курток и зарывается в их разноцветную кучу, надеясь переждать взрыв и чувствуя, как откликается подлое тело на громкие несдержанные стоны Шикамару. Но даже сквозь плотные одежды и вдавленные в голову ладони слышно. Остается только – Бежать. В критической ситуации мозг вытворяет такие вещи, что постфактум Сакура частенько удивляется сама себе. Обычно она восторгается своей находчивостью, реже стыдится своей глупости, но иногда поражается удивительной способности находить выход из тупика. Куртка профессора в ее руках, уверенная походка в сторону домика, где поселились преподаватели, полное спокойствие и холодный разум – все это происходит как-то само. Сакуре остается лишь надеяться, что к моменту ее возвращения, Ино и Шикамару,выдохнутся.                                                                                                                                      Двухэтажное строение, где поселили преподавательский состав из трех мужчин, стоит у самой кромки леса, в отдалении от других. По дороге к нему Сакура встречает две влюбленные парочки, решившие не терять времени даром, замечает в окнах третьего домика разгорающуюся вечеринку и прячущегося в кустах за домиком Ируку-сенсея. Слышно, как Джирайя-сенсей громко смеется в главном здании. И вряд ли он по собственной воле уйдет оттуда раньше завтрашнего утра. Поэтому напрашивается очевидный вывод, что в этот момент в домике преподавателей, прямо за единственным освещенным окном на втором этаже, находится только профессор Хатаке. Один. Совсем. Сакура бодро вскидывает голову и ускоряет шаг. Оно и к лучшему. Отдать ему куртку без лишних свидетелей и слов — это то, что надо. Уверенной походкой проходит последние десять шагов, четко и громко стучит в деревянную дверь, перебирает в руках куртку и переступает с ноги на ногу в ожидании. Она чутко прислушивается к звукам внутри дома, точно ловит момент, когда находящийся там человек начинает спускаться по лестнице, замирает в ожидании и быстро прикидывает первые фразы - “Я вот принесла вам...”, “Я подумала, что куртка...”, “Это ваша куртка, вот...” Нет, не то! Что за бред! Это не легкая непринужденная беседа, а какое-то косноязычное убожество! Сакура непроизвольно задерживает дыхание, надеясь, что гениальная идея посетит ее голову и спасет от позора, но нет. Корявые мысли пугают и путают. Она даже не замечает, как первые холодные капли дождя разбиваются о ее лицо. Нужно срочно придумать что-то другое - нейтральное. Такое простое и понятное, так еще обычно взрослые говорят, после чего улыбаются и расстаются хорошими друзьями. Вот только в голову, как назло, ничего не лезет. Вообще. Рука машинально лезет в карман за телефон, успевает разблокировать экран и открыть поисковик, как время заканчивается. И на побег времени тоже не остается. Еще пару шагов, щелчок открываемой двери и ослепительный свет, бьющий прямо в лицо, обнуляют саму идею отступления. - Харуно? - он звучит удивленно. - Какая у вас температура? Горло болит? Спину ломит? Кашель, сопли, першение? Вы давно кушали - аппетит не пропал?.. Ей кажется, что он выглядит нехорошо: бледно, измождено и устало, - косноязычие отступает и рот принимается говорить все, что неожиданным образом стекает на язык, но тут профессор зачем-то хватает ее за руку и втягивает в дом. - Я не заболел, если речь об этом. Он любезно забирает ее из рук опешившей гостьи, разворачивается и вешает на крючок у входа. Так просто. - Хорошо. Да. Я... Что ж, миссия выполнена, можно уходить. Сакура кивает, посматривая то на дверь, то на замершего в паре шагов от нее профессора, успевает подумать, как неловко ей стало разговаривать с ним и как грустно, что их общение теперь сводится до пустой вежливости, как вдруг - - Хочешь кофе? Я недавно сварил, он еще горячий. Она утвердительно кивает, стараясь не обращать внимания на потуги собственной совести, которая решила заделаться следователем: "Хочу ли я кофе? Постоянно. Хочу ли я кофе, который приготовил именно этот мужчина? Еще как. Хочу ли я кофе, под которым подразумевается кое-что еще? О, заткнись!" С небольшой кухни тянет горьким ароматом свежесваренного – аж голова кружится. - С молоком? - Отрицательное покачивание головы. - Сахар? - Снова отказ. - Может, посолить? Сакура удивленно смотрит на застывшего над кружкой с ароматным напитком профессора, всем своим видом взывая к объяснениям. - Ну, вдруг ты предпочитаешь пить кофе, как это принято в Эфиопии. - Что? Правда? В Африке кофе пьют соленым? Пока профессор неопределенно пожимает плечами, продолжая помешивать несладкий и несоленый напиток, Сакура едва сдерживается, чтобы не достать телефон и не проверить его удивительное заявление. - Не могу говорить за весь континент, но именно в Эфиопии мне довелось пить соленый кофе. Они считают, что так сохраняют водно-солевой баланс и спасаются от обезвоживания. Нужно признать, жара там почти невыносимая. Он протягивает Сакуре стоящую на блюдце небольшую кружку и тарелку с нарезанным лимоном. Кофе. С. Лимоном. Он прикалывается что ли? Непослушные брови вновь наползают на лоб, выдавая еще один взгляд, выпрашивающий еще одно объяснение. - В Венеции. – его глаза перебегают с ярко-желтых долек на глянцевую тьму. - Да-да. Там очень любят кофе с лимоном. Сакура осторожно забирает свою порцию и прикрывает ладонью. Кладет телефон на блестящую поверхность стола, экраном вверх, посматривает на часы. Цедит почти сквозь зубы: - Просто кофе. Без ничего. Спасибо. Под маской явно улыбка. Легкая, самым краешком губ. Пока взгляд следит за движением ложки, размешивающей сахар в кружке. Короткая. Она быстро перестает морщить плотную ткань маски. Профессор замирает, прежде чем сделать первый глоток. Всматривается в черную глубину, словно собирается гадать на кофейной гуще, и молчит. Его молчание густое и терпкое, как напиток, который Сакура баюкает в своих руках. За следующие несколько минут в небольшой комнатке, которая заменяет кухню, раздаются лишь шумные прихлебывания да одобрительные причмокивания. Приходится признать, что варить кофе профессор умеет как никто. Беседа не клеится. Чахлый диалог про то, как пьют кофе в разных странах, вянет окончательно, оставляя после себя лишь гнетущую тишину. Сакура переводит взгляд на окно, замечая только сейчас, плотный ливень, широкими струями стекающий по стеклу. - Ого, да там льет как из ведра. Ничего себе! У вас есть зонт? - У меня есть бутерброды и молоко. С ужина остались яблоки и йогурт. Могу поделиться. Он делает всего два шага и оказывается рядом с небольшим холодильником. Там, кроме всего перечисленного, стоит и лежит еще много чего. Сакура замечает и сыр, и колбасу, и пирожные. В дверце дзинькают бутылки с алкоголем. А в отсеке с фруктами аппетитно прячется кисть винограда. Увиденное тут же нарушает спячку обессилевшего желудка - длинная витиеватая трель голода неостановимо журчит на весь дом. - Спасибо, я не хочу. Обидно, когда собственный организм предает тебя и уличает во вранье. Профессор хитро щурится, слушая очередную руладу потерявшего всякую совесть желудка, и методично опустошает холодильник, ставя все съедобное на стол. - Тогда, если ты не против, я перекушу. Его длинные пальцы тянутся к винограду, отщипывают пару ягод с самого кончика, приспускают маску, прежде чем отправить сочную сладость прямо в рот. Снова тянутся. Сакура завороженно следит за тем, как двигаются его челюсти, не скрытые тканью, как подпрыгивает острый угол кадыка, когда пережеванная мякоть отправляется в горло. Сглатывает набежавшую слюну и понимает, что попалась.                                                                                                                                               Признавая свое поражение, быстро подходит к столу и берет самый большой и самый красивый бутерброд. Кусает на всю глубину рта, рискуя подавиться и умереть, не сводит глаз с лица напротив, ждет реакции... но... - Ммм...божечки, как вкусно! ... закрывает глаза, не силах устоять перед куском хорошо прожаренного мяса, вкус которого настолько органично сочетается с листком салата и кружочком помидора, что хочется стонать от восторга. И дело вовсе не в голоде, постоянном недоедании или поедании всякого неполезного, но дешевого. Этот проклятый бутерброд хорош настолько, что из головы вылетают все мысли, включая назойливые обсасывания последних слов профессора и предположения о биполярном расстройстве. Стараясь не слишком быстро пережевывать мясо, Сакура думает, что гастрономические оргазмы - не выдумка воспаленного мозга, не бредовые фантазии повернутых на теме еды шеф-поваров, не спорные маркетинговые стратегии. Они существуют. Определённо. - Можно еще?! Выдержки, воспитания и скромности не хватает, чтобы устоять перед соблазном. Сакура не дожидается разрешения, цепляя с тарелки еще один бутерброд. Открыто мычит, наслаждаясь вкусом и едва ли не приплясывая. И даже не замечает, как откровенно и широко улыбается обычно более спокойный мужчина, так и не съевший ни крошки. - Знаете, я недавно прочитала в одной статье, что аромат жареного мяса — это запах тиамина. А на лекции говорили, что этот витамин ничем не пахнет. Забавно, правда? Она говорит с набитым ртом, звучит почти неразборчиво, антинаучно, но восторженно. Заправляет растрепанные волосы за уши и закатывает рукава волглой кофты, в которой весь день носилась по лесу. Берет третий бутерброд и, не замечая пристального взгляда профессора, подходит к окну, внезапно любуясь проливным дождем. Оказывается, если не придумывать себе страхи, этот удивительный мужчина не так уж и страшен. И находиться рядом с ним так же весело и непредсказуемо, как раньше. Бодряще. Восхитительно. Задорно. Оказывается, она серьезно соскучилась по этому чувству. Чего только сама себя мучила? - Это вы сами приготовили? Офигеть! Я так не умею. Мои кулинарные способности больше похожи на попытки отравить кого-нибудь. Мама говорила, что готовить может каждый, кроме меня. Я даже яичницу не пожарю съедобно. Зато умею хорошо ставить уколы! Даже самые капризные и грубые мои пациенты меня любя… Обычно мысль быстрее речи, но иногда Сакура не успевает. Профессор перестает клевать виноград, закрывает глаза и опирается руками о стол. По его склоненной голове сложно разобрать, смеется он или сердится. Вообще, конечно, сердиться на такое безобидное замечание глупо, но кто ж знает, какие еще триггеры у этого удивительного человека спрятаны под седой шевелюрой. Внезапный холод тянет по коже от промокшей кофты, Сакура ежится, обхватывает себя руками и медленно пятится к двери. Кажется, сейчас самое время стыдиться своей глупости. Ну что такое опять? Зачем? - Я имела в виду… ммм… я лучше пойду. Мне… мне еще к семинару… Выбегает из домика, не дожидаясь разрешения. Вслед за стуком закрывшейся двери на Сакуру обрушивается ледяной поток, но все, что ее интересует, единственная мысль, которая пульсирует в такт бешеному сердцу, - это «надеюсь, Ино там уже закончила». Ночь и ливень перемешивают тропинки и Сакура попадает в домик, где громче всех шумят Наруто и Киба. Судя по раскиданным бутылкам и спящим вповалку одногруппникам, попойка была быстрая и безжалостная. - О, Сакура! Иди к нам! Наруто пытается догнать ее, спотыкается о бесчувственное тело Ли и тянет за собой Кибу. К счастью. Скользкими пальцами Сакура упирается в дверь, наивно надеясь удержать пьяных парней от погони. Но они только пьяно смеются, кувыркаясь на полу у самого порога и не находя опоры, чтобы подняться. Отличный шанс, чтобы незаметно уйти. Дождь облепляет все тело, Мокрые волосы хлещут по щекам, мокрая одежда сковывает движения. Впереди только безмолвные глыбы домов, в которых не светятся окна. - Черт! Черт! Черт! С третьей попытки удается найти свой. Такой же темный, как остальные. Но далеко не такой тихий. Надежды разбиваются о медленное постанывание и откровенный скрип кровати. Ино не закончила. Быстрый взгляд на часы удивляет простой арифметикой – прошло всего полтора часа, как Сакура решила отнести крутку. Ощущение беспомощности злит до слез. Хочется спать, потому что усталость берет свое, потому что завтра нужно будет стараться еще активнее, потому что только во сне можно спрятаться от неуемной совести. Хочется переодеться в сухое, но все вещи в комнате, доступа к которой у Сакуры нет. Хочется простой человеческой радости – лежать в кроватке, спать, думать о всякой ерунде! Ощущать свое Место. Безопасное, уютное. А не скитаться по чужим домам в поисках приюта. Будь на месте Ино кто угодно другой, Сакура и не подумала бы сдерживаться. Просто вынесла бы дверь и мозг несчастному идиоту. Но в комнате Ино. Лучшая подруга. Человек, ради которого Сакура готова пойти на жертву. Правда проблему с поискам места для сна это никак не решает. Совершенно. В какой-то момент мысль о коротком неудобном диване в общей комнате уже не кажется такой неприемлемой. Сакура заходит в душ, пытаясь найти сухие полотенца или одежду. Напрасно. Пытается проникнуть в комнаты к другим девчонкам. Напрасно. Стягивает с дивана плед, пытаясь вытереться насухо противной синтетической тканью. Напрасно. Улыбается, застигнутая врасплох потоком неудач. Да просто закон подлости во всей красе. Вся эта дурацкая поездка ни что иное, как цепочка неудач. Пора бы привыкнуть. - Я все равно не сдамся. Это слишком просто, слишком легко. В конце концов, я всегда могу найти себе занятие и… Сакура с трудом разлепляет складки на мокрой одежде, пытаясь отыскать телефон. Она обыскивает каждый карман раза по три, уверенная, что вот сейчас-то, или сейчас, ну вот сейчас точно он уютной тяжестью ляжет в озябшую ладонь и поможет скоротать тягостные часы ожидания. Но его нет. Нигде. Телефон, на который возлагалась последняя надежда, становится вишенкой на торте неприятностей этого вечера. Телефон оказывается вне досягаемости Сакуры. Лежит на столе в домике профессора – там, где взбалмошная дурочка оставила его собственными руками. Променяла на чашку горячего кофе. Первое желание – глупое, на инстинктах - вернуться и забрать. Второе – отчаянное, искреннее – забиться в уголок и наплакаться от души. Устроить локальный потоп в общей комнате первого домика, пряча свои слезы в шуме дождя. Наверное, так и случилось бы, не раздайся из-за двери вежливый голос профессора Хатаке. - Откройте. Я принес телефон.