Пленённые туманом

***

Чонгук любуется на своё отражение в зеркале. Сегодня бал в честь его совершеннолетия, а значит, нужно выглядеть безупречно. На нём белоснежный фрак, такие же брюки и кипенно-белая рубашка с изумрудной брошью на горловине. Волосы уложены назад, открывая высокий лоб. Он улыбается: — Идеально. Но улыбка становится ещё шире, когда талию обхватывают руки Тэо, а на плечо ложится подбородок. Его восхищённый взгляд медленно скользит по фигуре любимого в зеркале. — Ты такой красивый, малыш. Но нам пора, гости уже заждались виновника торжества, — а затем оставляет лёгкий поцелуй в шею, отчего по телу бегут табуны мурашек. — Если вы так будете делать, маркиз Коул, то ждать им придётся ещё дольше, — Чонгук разворачивается, попадая прямиком в объятия, смотрит в любимые глаза. Тэхён тоже безупречен в своём чёрном смокинге и идеально уложенной причёской, с завитыми локонами на висках. Красивый. Чонгук не может налюбоваться. А ещё он безумно счастлив. Впрочем, как и всё последнее время, после того, как они всё выяснили. Никогда за всю жизнь в Коул холле он не чувствовал себя так хорошо. Казалось, за спиной вырастут крылья, и он вот-вот взлетит. Тэхён ведёт себя так, как и должен вести себя идеальный муж и любимый: оберегает, нежит, задаривает подарками, иногда даже перебарщивая с этим. И если в начале их новых отношений Чонгук боялся и сомневался в своих ощущениях, то теперь это чувство прошло окончательно. Он любим и также любит в ответ. Каждый новый день чувства становятся крепче, страсть разгорается сильнее, а поцелуи становятся горячее. Честно говоря, Чонгук не понимает, как всё это время мог жить без всего этого. Он не сдерживается и сам целует супруга, забираясь пальцами в идеальную укладку на затылке, тем самым немного её испортив. — Малыш! Мы опаздываем, — Тэхён неохотно отрывается от сладких губ, но даже и не собирается отпускать Гука от себя, притягивая ещё ближе. А тот утыкается куда-то в область ключицы и глубоко вдыхает приятный и ставший уже родным запах мускуса, смешанный с элитным парфюмом. — Ещё немножко и пойдём, — они и так близко, но хочется ещё ближе. Он трётся коленом о ширинку мужа, чувствуя, как растёт чужое возбуждение. — Ну вот, и что ты наделал? — беззлобно смеётся Тэхён. — Как с этим я появлюсь перед высокопоставленными людьми? Не думаю, что младшему принцу понравится, что его подданные ходят со стояком. — Ты первый начал, любимый, — Чонгук, как ни в чём не бывало, освобождается из плена чужих рук и поправляет слегка примятую одежду. — И вообще, ты столько лет измывался надо мной, не думаешь же ты, что раз я тебя простил и полюбил, тебе легко сойдёт всё с рук? Считай это моей маленькой местью. — Злопамятный малыш! — Улыбается тот. — Но такая месть мне очень даже подходит. Может, после бала продолжишь… кхм… мстить более основательно? — он красноречиво косится на свой пах. — Обязательно, любимый, — сверкает глазами Чонгук, предвкушая очередную, полную страсти ночь. — «Любимый»! Никак не могу привыкнуть, как это звучит из твоих прекрасных уст. — Тэо целует мужа в кончик носа и всё же утаскивает к гостям. *** Бал в самом разгаре. Гости довольны приёмом новоиспечённой пары маркизов. Тэхён сильно постарался и устроил всё на высшем уровне. Всё, чтобы его малыш был, наконец, счастлив в свой двадцатый день рождения. Шампанское и вино льётся рекой, и гости уже немного пьяны. Некоторые уединились в саду, другие парами разбрелись по замку в поисках более укромных уголков для тайных утех. Чонгук тоже немного пьян, и не только от вина, но и от не сводящегося с него взгляда супруга. Второй час Тэхён кружит его в танце: вальс, полька, мазурка, полонез. Не выпускает из своих рук так, что Гук уже не чувствует своих ног. Но Чонгук всё равно счастлив. Ему даже кажется, что это лучший день рождения в его жизни, если не считать того года, когда ещё была жива мама, которая пекла ему вишнёвый пирог с шоколадной стружкой, а господин Спаркс подарил ему свой старый бинокль. Сейчас вместо мамы рядом любимый муж и друзья, а вместо потрёпанного бинокля на шее красуется золотой кулон, инкрустированный мелкими бриллиантами в виде сердца. Подарок Тэхёна на совершеннолетие. Правда, немного омрачает этот день присутствие на празднике баронессы Коул, которая периодически бросает на него неизменно презрительные взгляды, но это мелочи. Зато дяде Хосоку он очень рад. Когда всё же его выпускают из объятий, чтобы уделить время и гостям тоже, Чонгук идёт на балкон, чтобы немного освежиться, и застаёт там очень печального лучшего друга. Кажется, тот сильно расстроен, судя по вздрагивающим плечам и тихим вздохам. — Чимина, что-то случилось? — он подходит ближе и действительно видит, что тот плачет, бездумно пялясь куда-то вдаль. — Юнги тебя чем-то оскорбил? Он может, я знаю. Если это так, то я устрою ему хорошую взбучку за его длинный язык. — Нет, — юный граф машет в отрицании головой. — Это не он. Юн… Он хороший и заботливый. Это всё отец. — Старший граф Орвел? — Чонгуку не очень верится, что тот мог чем-то обидеть собственного сына, которого безумно любит. — Да. Это всё из-за главы корейской диаспоры Ким Намджуна. Он… он… — парень всхлипывает ещё сильнее, а поток слёз увеличивается, превращаясь в водопад. — Он попросил моей руки, и отец не отказал. Потому что это «лучшая партия в моём случае», как он выразился. Ты же знаешь, что с полукровками связывать свою жизнь желающих не очень много. А я не хочу, что бы вообще кто-то её со мной связывал. Я Юнги люблю. Я не смогу без него, понимаешь? Чонгук не знает, что ответить и как успокоить друга. Ещё сам недавно был в похожем положении и прекрасно понимает чужие чувства. Он прижимает друга лицом к плечу, выражая хотя бы такую молчаливую поддержку. Чимин внезапно затихает, а затем поднимает на Гука решительный взгляд. — Я не пойду за графа Кима. Откажу ему, даже если отец будет настаивать, а если не выйдет, мы просто убежим и будем жить жизнью обычных людей. Мне нужно срочно найти Юнги. Нужно всё ему рассказать. Но прежде найду графа и скажу: что никогда не выйду за него. Прикрой меня перед всеми, пожалуйста. А если кто спросит — ты меня не видел. Чонгук не успевает что-то возразить, видя, как исчезает за дверью балкона спина друга, потому что считает эту спонтанную идею утопической. Чимин не сможет жить жизнью простого работяги. Не научен, не привык. Это на словах кажется легко, на деле же тяжёлый быт и нехватка денег может убить даже самые сильные чувства. Чимин торопится, и теперь вся надежда на Мина и его благоразумие. Можно найти другой выход, и он, как хороший друг, обязательно им в этом поможет. Когда он возвращается в зал, его ждёт ещё один сюрприз. Младший наследник короны с письменного позволения Короля и Королевы Англии объявляет о своей помолвке с братом Тэхёна. Естественно, эта новость перебивает то, что у кого-то сегодня день рождения. Но юный маркиз не в обиде. Дела короны всегда в приоритете. Они с Тэхёном поздравляют новоиспечённую пару с помолвкой и продолжают веселиться и танцевать. Хотя беспокойство за лучшего друга никак не отпускает. Плохое предчувствие становится не предчувствием, когда один из слуг сообщает им, что возле конюшни драка. Дерутся граф Ким и Юнги. Это катастрофа! Но катастрофа только для хозяев замка, для остальных же — очередное развлечение и повод для новых сплетен. Чонгук извиняется перед принцем и стремительно покидает замок, стараясь прибежать раньше любопытной толпы. К сожалению, к этому времени желающих поглазеть на представление собралось уже немало, шум возле конюшни стоит такой, что закладывает уши. Намджун и Юнги и правда дерутся. У графа рассечена бровь, а у Мина — губа. Между ними мечется растерянный Чимин, не зная, как остановить это безумие. Подоспевшие: Тэхён, а с ним отец Чимина и принц Альфред с братом. Принц приказывает охране из свиты разнять их. — Что случилось, граф? — он недовольно смотрит на Намджуна. — Что натворил этот слуга, раз вы решили лично замарать о него руки? Ким пытается отдышаться, бросая злобные взгляды на Мина и получая такие же в ответ. — Этот нечестивец покусился на честь младшего графа Орвела. Мы немного повздорили с Чимином, и я пошёл за ним, чтобы извиниться, и увидел, как этот недомерок пытается его настойчиво поцеловать, а ещё лапал своими грязными ручищами. Такое поведение слуг недопустимо. Я решил вмешаться. — Не пытался, придурок, а целовал, и поверь, он не был против, — выплёвывает в ответ Мин. — Потому что юный граф любит меня, а я его. Это ты пытался сделать его своим, надавив на его папашу тем, что такой, как он, кроме тебя, никому не нужен. Так что, кто ещё пытался запятнать его честь — большой вопрос. Но тебе отказали, вот и попёрся за ним умолять выйти за тебя, чтобы не опозориться перед всей диаспорой, — Юнги откровенно несёт, и плевать ему на то, кто перед ним и в каком чине. Этот мерзкий граф посмел прикоснуться к его единственной драгоценности, когда внезапно вырвал Чимина из его объятий, а он такого стерпеть не смог. Жаль только, о репутации любимого он сейчас тоже не думает. Гнев заглушает здравый смысл. Чонгук понимает, что это очень-очень плохо. Замять такое не удастся. Если Чимин признается, обоих его друзей ждёт жестокое наказание, и он тут абсолютно бессилен. — Граф Орвел! Это правда? То, о чём говорит этот слуга. Вы действительно имеете с ним порочащую вас связь? — принц переводит взгляд на находящегося на грани обморока парня. — Да, ваша высочество. Юнги сказал правду, — он пытается гордо вздёрнуть подбородок, но, честно говоря, выглядят эти потуги жалко. — Какой позор! — тут же пролетает шквал шепотков по толпе, а старший Орвел молчит и лишь разочарованно смотрит на сына. — Всё ясно, — хмурится Альфред. — Младшего Орвела под домашний арест, с ним я разберусь позже. Этому слишком болтливому слуге всыпать пятьдесят розг за длинный язык, а утром повесить за неуважение к королевскому подданному и попрании чужой чести. Графа Кима отвести к лекарю и обработать раны. Представление окончено. Думаю, стоит вернуться и продолжить бал, — он разворачивается и направляется к замку. За ним же следуют и остальные. — Повесить? — одними губами шепчет Чимин и всё-таки теряет сознание. *** — Пожалуйста, успокойся! Всё будет хорошо! — Чонгук подносит стакан с успокоительными каплями к губам друга. — Ничего не будет хорошо, Гука! Ничего! Его повесят. Понимаешь, убьют! Дурак! Зачем он полез к этому графу? Дурак, дурак, дурак! Я не смогу этого пережить! — стирает с лица слезы Чимин, что текут нескончаемым потоком, непрерывно всхлипывая и икая. — Это всё из-за меня. Не нужно было мне влюбляться в Юнги. Знал же, что ни к чему хорошему это не приведёт. Не нужно было! Не нужно! Нужно было согласиться на этот дурацкий брак. Зачем я пошёл к нему сегодня? Надо было подождать хотя бы до утра. Дурак, идиот! — истерика набирала свои обороты, и он уже не говорил, а кричал. Чонгук не нашёл способа лучше прекратить этот поток слёз и слов, как влепить другу пощёчину. Рёв прекратился. Остались только вздрагивающее тело и икота. — Я сказал — успокойся. Тэхён сейчас разговаривает с братом. Я уверен, Джин сможет убедить принца смягчить наказание. Пожалуйста, просто давай подождём, а потом, если у него не получится, можешь истерить сколько угодно. Ровно в этот момент в комнате появился Тэхён. Он с непроницаемым выражением лица смотрел на обоих парней. — Что там принц? Согласился смягчить наказание? — с надеждой посмотрел на него Чонгук. Чимин сейчас был явно не в том состоянии, чтобы что-то спрашивать. — Согласился, — Тэо уселся в кресло у камина, плеснул себе в стакан вина и залпом выпил. Кажется, ночь полная страсти и любви им с Чонгуком теперь точно не светит. — Повешение заменили на пожизненную каторгу в каменоломнях Индии. — Что? — глаза Чимина вновь наполнились слезами. — Каменоломни? Но там же тоже долго не живут, — ещё чуть-чуть и его снова захлестнёт истерика. — И то при условии, что ты всё же станешь мужем главы корейской диаспоры, — продолжил Тэо, налив ещё одну порцию вина. — Это я… я… виноват! Юнги, мой Юнги! Как же так! — истерика юного графа прорвалась и пошла на новый оборот. Чонгук сейчас чувствовал себя не лучше. Мин ему друг, почти брат, тот, кто все эти годы не давал впасть в полное уныние, и теперь его ждёт такая страшная судьба. Он держится, чтобы тоже не расплакаться, только потому, что Чимину нужна его поддержка, особенно сейчас, когда на него, скорее всего, ополчится всё светское общество. Он не может позволить себе расклеиться. Только не здесь. Возможно, позже, когда останется наедине с собой. — Не спеши истерить, Орвел. Я не договорил. — Тэхён выпивает, покрутив бокал в пальцах. — В честь того, что помолвка прошла в нашем замке и потому, что Мин является личным слугой Чонгука, с которым он вырос, и у него сегодня день рождения, то он сделает ему ещё один подарок. Если случится так, что Юнги вдруг случайно сбежит, то принц не пошлёт за ним погоню и не объявит в розыск. Понимаете, о чём он? Но если ты, граф Орвел, попробуешь сбежать с ним, то тогда вас обоих поймают и повесят, как государственных преступников. Это понятно? Из груди обоих вылетает вздох облегчения. Юнги останется на свободе, хоть и далеко от них. Ну ничего, Чонгук сделает так, что тот ни в чём не будет нуждаться. Благо он теперь официально маркиз и может распоряжаться своим наследством самостоятельно. А ещё он знает один тихий городок, где Юнги никто не будет искать. Жаль только, что с Чимином им всё же придётся расстаться навсегда. Очень жаль! — Спасибо! — Чимин перестаёт всхлипывать и с благодарностью смотрит на Тэо. Его любимый будет свободен, а он… Он безропотно примет свою судьбу, станет примерным мужем и будет медленно умирать изнутри, вспоминая кошачий разрез и хриплый, наглый, но такой любимый голос. — Спасибо! — повторяет за ним Чонгук, обойдя кресло и оставляя на щеке мужа поцелуй. — Вы должны сказать его не мне, а моему брату. Если бы он не имел влияния на по уши влюблённого в него принца, всё осталось бы по-прежнему. Да и я, в любом случае, попросил бы за Мина, зная, как он тебе дорог, Гуки. А ещё потому что очень сильно тебе задолжал и очень сильно тебя люблю, — он поднялся с кресла и заговорщицки улыбнулся. — А теперь, господа, не хотели бы вы помочь организовать побег одного очень языкастого слуги? — Очень хотим, — воодушевился, Чимин. — Я должен его увидеть в последний раз. — Тогда нужно придумать, как вывести тебя из комнаты так, чтобы не заметила охрана Альфреда, сторожащая дверь, — задумался Тэхён, но Чонгук, кажется, нашёл выход быстрее его. — Есть у меня одна идейка, господа! Чимини, у тебя ещё есть та снотворная настойка, что мы подливали воспитателю Грюму, когда сбегали из школы? *** Чимин упирается взглядом в скрюченное тело на полу подвала, и его снова накрывает истерика. Из-под разодранной рубашки просачивается кровь — свидетельство жестокого наказания розгами. Мин не стонет, не ругается, не плачет, просто рвано дышит, стараясь перетерпеть боль. У графа разрывается сердце от этого зрелища, но он должен держать себя в руках. У них слишком мало времени, чтобы незаметно выбраться из замка. — Юнги, вставай, милый, ты должен бежать. — Они с Чонгуком пытаются поднять его на ноги, но с учётом его состояния, это не так легко. — Зачем вы это делаете? Вас накажут за помощь мне. Уходите, — Мин сжимает зубы, потому что разговаривать тоже больно. — Поменьше болтай, правдоруб чёртов, и шевели ногами. В лесу ждёт Тэхён с лошадью. Вот зачем ты полез в драку? Видишь, что из этого получилось, — злится Гук, пока они передвигаются со скоростью улиток по потайному ходу замка, который он нашёл еще тогда, когда пытался скрыться от навязчивого внимания мужа. — Простите! Я создал много проблем. Но это было сильнее меня. Я ревнивый дурак, — Юнги старается не смотреть в сторону юного графа. — Что сделано, то сделано, — вздыхает Чимин. — Главное, что ты будешь на свободе. Мин улавливает в голосе любимого грусть. — А ты? Что будет с тобой? Ты станешь мужем этого графа? — Да. Стану, Юнги. Это одно из условий твоего побега, — закусывает губу Чимин. Он всё ещё испытывает вину и дикую тоску из-за скорого расставания. — Понятно. — Так же тяжело вздыхает Юнги, понимая, что своими руками разрушил их и без того хрупкое счастье. До опушки леса, где их уже ждёт Тэхён, держа под уздцы своего личного вороного, они добираются молча. Каждый думает о своём, и как со всем этим теперь справиться. — Отдаёте мне своего коня, маркиз Коул. Весьма великодушно с вашей стороны. Это любовь на вас так действует или какой-то расчёт? — не удерживается от сарказма Мин. И хоть Чонгук им всё рассказал, этому человеку он по-прежнему не доверяет. Не верит в искренность, и хоть убей. — Будем считать это платой за то, что все эти годы ты был рядом с Чонгуком, — усмехается тот. — И вообще, скажи ему спасибо. Если бы он тебя так сильно не любил, я бы ни за что в жизни не стал бы тебе помогать. Как спина? Не болит? — Прекратите оба! — одёргивает их Чонгук. — Нам и так всем непросто сейчас, — он смотрит на полностью поникшего Чимина. — Думаю, нам стоит уйти и оставить их наедине, — протягивает Мину увесистый свёрток, крепко обнимает и шепчет на ухо: — Тут деньги. Должно хватить надолго. Поезжай на юг в Крейгейл. Как устроишься — напиши. Я буду ждать. И прошу, не ввязывайся ни во что. Хорошо? Я люблю тебя и очень сильно буду скучать. Прощай, — Чонгук не сдерживается и всё же плачет. — Я тоже буду, Гука. Спасибо и прости меня, — Мин обнимает его в ответ. — Не плачь. Ладно? Когда Тэхён и Чонгук уходят, Юнги и Чимин остаются вдвоём. Они долго смотрят друг на друга, стараясь навечно запечатлеть образы друг друга, а затем всё же срываются в объятия и целуются долго, пока хватает дыхания. — Прости меня, мой маленький граф. Помни, что я всегда буду любить тебя и ждать, — шепчет Юнги и снова припадает к сладким губам. — И я всегда буду любить тебя, мой надоедливый слуга. И всегда буду помнить, что ты меня ждёшь, — выдыхает ему в поцелуй тот, а по щекам обоих текут горькие слёзы разлуки.