Машинист

Кто свой скрывает гнев, тот лучше мести служит.

      Восход только замаячил на горизонте, а хаотичные, грязные следы ладоней на стекле уже были хорошо различимы в тускло подсвечиваемом лучами солнца витражном окне.       Теодор Нотт неподвижно сидел на подлокотнике старинного кресла, подтянув к себе одну ногу. Его безжизненный взгляд упирался в стену напротив. Он смотрел на нее, не мигая, будто под гипнозом. Слезы бессонной ночи давно высохли. Лишь саднил шрам на переносице. Пепел от тлеющей сигареты в его ледяных пальцах беззастенчиво спадал на до блеска начищенный пол, прямо на первый разворот июньского «Ежедневного пророка».       Твари. Лицемерные, гнусные твари.       Они забрали его, как подлая стая крыс. Его отец возвращался в поместье поздно вечером, так и не успев трансгрессировать до главного входа. Немногочисленный отряд авроров, вооруженный до зубов заклятиями, за применение которых других упекали за решетку Азкабана, напал на Нотта-старшего, отправив того под тюремное заключение.       В половине двенадцатого Тео послал филина отцу, но через полчаса птица вернулась с его же письмом на лапе, громко ухнув. Юношу охватили неприятные сомнения. Впервые он жалел, что не может связаться с родственником посредством Черной метки – у него ее все еще не было. В полночь он уже не находил себе места, связавшись через камин с поверенным отца – никаких известий.       И только в три ночи, без единого сна в глазу, наспех открывая окно и впуская в комнату сову от однокурсника Забини, слизеринец маниакально развернул клочок пергамента, больно прикусив нижнюю губу, пробегаясь по строчкам глазами. На то, чтобы поверить в продажу статьи из мартовского выпуска «Придиры» с феноменальным разоблачением всех Пожирателей редактору «Ежедневного пророка», понадобилось какое-то время. Желваки Теодора заходили ходуном. Он яростно скомкал письмо, запустив шероховатый шарик из пергамента в стену. Он знал. Он предчувствовал. Просил же, просил отца на какое-то время покинуть страну еще весной… Все тщетно. Никто в здравом уме не послушал пятнадцатилетнего Теодора, сделав ставку на то, что Фадж никогда не признает слова Золотого мальчика правдой. Тем более в открытую. Никому в мире нельзя доверять.       Боль пульсировала в висках Нотта-младшего. Теперь придется выкручиваться самому. Он, зажмурившись, безысходно запустил руки в волосы, с трудом осознавая, какое бремя ему выпало. Жизнь рано отняла у него мать, а теперь зверским образом отринула в сторону от отца. Он сжал кулаки. Вена на шее мстительно пульсировала.       Поттер очень сильно пожалеет, что выжил в ту ночь, когда Темный Лорд приходил по его душу. Он и его закадычные друзья получат по заслугам. Все они: безвольный предатель чистой крови и до зубного скрежета невыносимая ходящая пародия на ведьму. Выродки, оказавшиеся с ними тремя в ту ночь, тоже не ускользнут от его внимания. Он уничтожит их, как уничтожил хрупкий скомканный пергамент в проворных пальцах. Тео медленно выдохнет и вспомнит слова отца еще и еще раз: «Месть не должна быть импульсивной – взвешивай каждый свой шаг, если встал на пути достойного ответа. Потому что месть есть не что иное, как последний и емкий ответ оппоненту». Тео просидит на чердаке поместья всю ночь, выплакивая в темноте отчаяние и доставшееся ему теперь хрупкое неведение. Тео велит никому из домовиков не подходить к нему. Тео, уже без эмоций, возьмет в руки самый первый номер «Ежедневного пророка», который доставят ему свои люди совиной почтой под утро. И очень долго будет вглядываться в глаза отца на первой странице.       «– Я не подведу тебя, papa».       Заброшенная на чердак детская волшебная уменьшенная копия железной дороги c точно такой же потрясающе похожей копией Хогвартс-экспресса на ней попалась на глаза отпрыску древнего знатного рода. Маленький Тео, насколько он вообще мог помнить свои детские годы, самозабвенно играл с ней, пока мистер и миссис Нотт безутешно пытались увести ребенка спать. Дорогие, поврежденные временем теплые воспоминания.       Теодор невербально запустил поезд по рельсам, даже не став счищать предварительно заклинанием пыль c этой модели. Движение – жизнь?       Что ж. Путь предстоит долгий.