Эскорт

Нил — Ты хоть представляешь, что ты натворил? — едва ли не клацая зубами, сдавленно выдыхает Тея, когда я опускаюсь в мягкое кресло напротив нее. Наши рабочие «планерки» всегда проходят в одном из самых дорогих отелей Нью-Йорка — The Ritz-Carlton, знаменитое вкуснейшим итальянским рестораном Sartoria Lamberti с видом на Центральный парк. В лобби этого отеля всегда идет активная рыбалка на богатых мужчин, но подобным времяпрепровождением утруждают себя омеги и беты, работающие на низкопробные агентства. Я давно не охочусь на мужчин альф таким образом. Работа с Мулдани дала мне членство в закрытом клубе, через который меня обычно сразу приглашают на ужин. В кругах элитного эскорта такие встречи организуются через специальных людей, которые сводят заказчика и исполнителя. Развею еще один миф о том, что эскорт-встречи всегда заканчиваются сексом. Скорее, они заканчиваются отношениями с финансовой поддержкой, иногда, на контрактных условиях или четко обговоренных заранее. Как я уже и говорил, несколько моих жертв делали мне предложение и были влюблены в меня так, что ни раз поднимали разговоры о детях и наследниках. Я всегда смотрю в одну точку, когда слышу из их уст подобные фразы. Никто из них и не догадывается о том, что однажды я уже перенёс роды, и доверчиво верят в то, что мне двадцать пять. — Я прекрасно выполнял свою работу. Ошибки случаются у всех. Меня могли депортировать из страны Тея, а ты бы лишился своей лучшей гончей, поэтому я не понимаю твоих претензий, — небрежно бросаю я, не собираясь унижаться перед доминантой Теодорой. Несмотря на элегантный стиль в одежде, яйца у нее побольше, чем у среднестатистического мужика. — С каких пор ты разговариваешь со мной так, словно мы на равных? — поджав губы, я беглым взглядом прохожусь по ее твидовому пиджаку от Chanel из новой коллекции, которая пока представлена лишь для постоянных клиентов. Его пуговицы вот-вот лопнут и разлетятся в разные стороны, красивая ткань натянута в районе ее талии. Интересно, случись это прямо сейчас, могла бы одна из них угодить в вазу с пионовидными розами, что стоят в лобби отеля? Или, они угодили бы в дорогущую люстру? Или в глаз шейху, проходящему мимо? Вот был бы скандал. — С тех пор, как понял, что я приношу твоему агентству большую часть прибыли. И новый пиджак от Chanel сидит на тебе благодаря мне. До тех пор, пока не порвется. Но чтобы не ляпнуть вслух последнюю часть предложения, мне приходится прикусить себе язык. — Ты сорвал эту самую прибыль. Мы обрабатывали Тэцудзи месяц. Все коту под хвост, мы не выполним план на этот квартал. К тому же, деньги — далеко не все, что мне было нужно от Тэцудзи и ты прекрасно знаешь об этом. Он бы переписал на тебя все, нужно было просто дождаться предложения. Чем ты себя выдал? — прищурив жабьи глазки, допытывает меня Тея. В целом, ее можно было бы назвать красивой женщиной в возрасте, если бы не сходство с этим маленьким скользким животным. Даже голос ее, порой напоминает кваканье. Но с мужчинами она разговаривает совершенно иначе, явно ментально переносясь в свою бурную молодость. — Зачем тебе нужны были эти проблемы? Просто переспал бы с ним, раз припер тебя к стенке. Раздвинул бы ноги, и все тут. Милый, ты же знаешь, как это делается. Леоновский до сих пор в реанимации и, если он узнает, на кого ты работаешь, у меня будут огромные проблемы, — едва ли не брызгая слюной, продолжает нагнетать обстановку Тея. — Ты же знаешь, каких усилий мне стоит сохранять себя инкогнито. — Я не проститутка, Тея, — напоминаю разкваковшейся жабе с яйцами я. — Я не сплю с клиентами за деньги, за информацию, за что угодно. Я не сплю с ублюдками, которые демонстрируют силу, до крови избивая омег. Да о чем я? Я просто не сплю с ублюдками и точка. Если тебе нужна омега для этих целей, без принципов и мозгов, возьми любую, их здесь много. Прямо в этом лобби устрой кастинг, очередь будет. Да только посмотрю я на то, как они затеряются в толпе безликих проституток. Сама понимаешь. В Нью-Йорк с каждым днем прилетает все больше красавиц и красавцев омег. Просто красоты уже давно недостаточно, чтобы цеплять альф к себе намертво. Такими только пользуются и выбрасывают. А в меня вбухивают квартиры, машины и бизнесы, пока я не закричу «хватит», — усмехаюсь я. — Я не собираюсь предавать себя, чтобы угодить кому-либо. Тем более, тебе. Прищурив веки, Теодора медленно склоняет голову на бок и задает мне лишь один вопрос едким шепотом: — Может ты забыл, из какой задницы я тебя вытащила? И сколько раз это делала? Забыл, где и в каком состоянии я тебя подобрала четыре года назад? Ты забыл, милый? Может, напомнить тебе, кто ты? — кровь приливает к щекам от ее слов, и я знаю, что она бы заметила это, если бы не слой тонального крема на моем лице. Мне становится не по себе, внутри я задыхаюсь от волны удушливого отчаяния, но намеренно беру себя в руки. — Ты не раз оказывала мне помощь, и я всегда буду благодарен тебе за это. Но сейчас у нас взаимное сотрудничество, а не долговые обязательства. Мне тяжело без тебя, а тебе — без меня. Я согласился работать на тебя, потому что мне необходимы твои связи. Однако время идет, а ничего не меняется. Я ни на шаг не стал ближе к нему, — мой голос дрожит, когда я вспоминаю причину, по которой я все еще здесь. У этой причины большие, широко распахнутые глаза льдистого цвета и самая обаятельная в мире улыбка. Кажется, я до сих пор помню ее…а может быть, просто выдумываю его более взрослым, чем в своей разорванной на клочки памяти. У меня нет даже его фотографии в реальном возрасте. Уверен, он вырос и стал маленькой копией своего отца. — Посмотри на то, как ты живешь! Весь в бриллиантах и золоте. Ты ни в чем не нуждаешься. Живешь в Нью-Йорке, в одном из самых шикарных городов мира. Очень скоро ты сколотишь себе такое состояние, что тебе и твоим детям не придется работать до конца жизни, — на слово «детям» Тея прикусывает язык, ее глаза виновато опускаются в пол. Меня начинает потряхивать, да так, что браслеты на запястье звенят, ударяясь о чашку с кофе. — Ты знаешь, что меня по-настоящему интересует. И это не только деньги. Я не хочу заниматься Тэцудзи больше. Не хочу работать на тебя впустую, тянуть время. Ты кормишь меня «завтраками». Я устал ждать. Я уже достаточно поработал на тебя. Конференция состоится очень скоро. Рико Мориямабудет на ней. И я хочу, чтобы ты организовала мне билет на конференцию и наше знакомство. Дальше — мой выход. Разберусь сам. — Я не буду делать этого, если ты бросишь работу с Тэцудзи. Я не буду делать этого, пока ты не загладишь свою вину перед Леоновским, и не высосешь у него прощение. Я едва не давлюсь глотком горячего кофе на этих словах. — Да, ты не ослышался, милый. И не строй из себя идиота, я прекрасно знаю, что сосать у тебя получается лучше, чем создавать мне проблемы, — кажется, она только что перешла черту. Точка невозврата достигнута. — До этих пор ты не получишь билет на конференцию. — Вот значит как? Ты выдвигаешь новые условия? А то, что я столько работал на тебя ради этого уже не в счет? — Именно. Прости, дорогой, но я вынуждена ставить такие условия. Тэцудзи мне нужен, а Леоновский из злопамятных личностей. Я не хочу ставить под удар свое дело. И я не вижу проблемы. Он же не старый урод, неплохо слажен. Многие сами к нему в постель прыгают. Я вдруг вспоминаю ужасный запах, что исходил от Евсея. Тошнота возвращается мгновенно, подступая к горлу с привкусом выпитого кофе. Медленно поднимаю взгляд на Тею, считывая ее эмоции. Прекрасно знаю, чего она хочет. Чтобы я унижался, умолял, подлизывался. Она знает, как мне важна эта конференция и Рико Морияма. Именно семья Морияма является главными управленцами в этом мире, и имеют доступ к любым деньгам, базам спецслужб, банкам и прочим радостям власть имущих. И пусть их лица скрыты для масс, слава об их власти и всемогуществе шлейфом разносится по узким кругам. Но я так устал плясать под ее дудку. Если я прогнусь под нее сейчас, то она всю жизнь будет на мне ездить. — Тогда я ухожу, — твердо принимаю решение я. — Что? Ты не можешь уйти, — Тея хватает меня за запястье, когда я пытаюсь встать. — У нас контракт. Я достаю из большой сумки блокнот, и вынимаю из него несколько важных бумажек, в которых четко прописаны наши договоренности с Теяй. Глядя ей прямо в глаза, медленно разрываю, выбрасывая клочки бумаги прямо на стол. Несколько из них летят в ее кофе и игристое шампанское, утопая в бурлящих пузырьках. — Ты пожалеешь об этом, дикий сучёнок, — угрожающим тоном выносит приговор женщина. — Никогда, — просто отвечаю я, и резко развернувшись на каблуках, надеваю солнцезащитные очки и направляюсь к выходу и отеля.

***

Кажется, я погорячился с поспешным решением и демонстративным уходом от Теодоры. Всему виной мой бунтарский характер. Я взрываюсь, как только кто-либо начинает диктовать мне условия. Не отдаю себе отчет в своих действиях. Мне всегда хочется поступить назло обидчику, и это моя константа, неотъемлемая черта характера. Тем более, когда у оппонента не осталось «джокеров» в рукаве. Теодора давно кормит меня завтраками и пустыми обещаниями, и не выполняет свои условия сделки. Она уже несколько раз срывала мое знакомство с Мориямой. Увы, до такого человека своим ходом добраться не просто. Все равно, что стоять у ворот Букингемского дворца и караулить принца Уильяма без охраны. Такую «золотую рыбку» не поймать даже в заливе Гардинерс, но скоро у меня будет шанс на то, чтобы сделать все самостоятельно. Что, неужели после стольких наработанных навыков в шкуре крота, я не проберусь на конференцию сам по себе? Вернуться в агентствоТеиникогда не поздно. Уверен, деньги не пахнут, и она всегда примет меня назад с распростертыми объятиями. Я невольно ловлю себя на той мысли, что с этого дня пора начать считать деньги, когда заглядываю в меню дорого ресторана Eleven Madison Park. — Ну и жизнь у тебя, дружище. Так все-таки они выпустили тебя из тюрьмы тем же утром? Ничего не сказали? — с пристрастием допрашивает меня Джер. Его полное имя звучит, как Джереми, но я сокращаю его до четырех букв. Отрываюсь от меню и замечаю, как солнце падает на лицо моему близкому другу и слегка высветляет его черные, почти карие глаза, превращая радужки в цвета молочного шоколада. Даже сквозь очки я вижу, что в его глазах бурлит новая жизнь, и он уже вовсю потирает ручки, внимая каждому моему слову. Когда твой друг популярный писатель и повсюду ищет сумасшедшее вдохновение для своих книг — это весело. Любая история, рассказанная из моих уст, может через год ожить на страницах книги. — Ага. Сам знаешь, как это здесь решается. Как и везде. Есть связи — можно любого за маленький чих депортировать. Нет связей — перейдешь дорогу местному, не так на него посмотришь и окажешься в тюрьме. Очевидно, у Эндрю были связи в полиции. Кстати, и мне не мешало бы ими обзавестись на будущее. — Имя то какое. Я от одного имени готов кончить, — усмехается автор эротических триллеров, а я в этот момент едва ли не давлюсь глотком воды. — Так ты увидишься с ним снова? — Нет. Зачем? Не мой мужчина. Он сдал меня, подставил под риск. Любит себя, это видно. На голове корона. Сложно с такими, одними проблемы. Мне проще с теми, кто боготворит меня, а такой…для таких, существует лишь один Бог — и это он сам, — усмехаюсь, вспоминая точеный профиль Эндрю и аристократические скулы. Черты лица, порой, могут рассказать о человеке куда больше, чем слова, которые он произносит. — Да ладно тебе. Встреться с ним хоть раз, ради меня, — Джер складывает ладони в молебном жесте, глядя на меня так, словно я для него последний глоток воды в пустыне. — Я из вашего свидания такой сюжет раскручу, — мечтательно возводит глаза к небу омега. — Насколько он привлекателен по десятибалльной шкале? Вопрос провокационный, но, черт возьми, на десять. Фантазер он у меня. И ведь миллионы на своей фантазии делает. Я бы не написал ни строчки, даже если бы очень сильно захотел создать роман. Я хорош в цифрах и проектировании одежды. Мои первые работы очень скоро поступят в шоу-рум одного магазина, но я не рассматриваю это как бизнес. Скорее, создание красивых и уникальных нарядов — мое хобби и отдушина. — Ты опять за свое, Джер. Когда начнешь перечислять мне проценты за созданные сюжеты и поставку вдохновения? — смеюсь я, в тот момент, когда нам приносят по бокалу игристого. — Я бы с радостью, но у меня ипотека на пентхаус. Я не жалуюсь, роялти у меня прекрасные, но в любое время финансовый поток может резко остановиться. Сегодня — я популярный автор, а завтра — обо мне все забыли. Я в творческом кризисе, Нил. Не могу ничего писать уже три месяца. Ни строчки, — жалуется он, поджимая губы. — Да уж. Это плохо. Но пока все хорошо, правда? Посмотри, каких высот ты достиг, — я оглядываю его с ног до головы, искренне восхищаясь этим «The self-made omega». — Не переживай, всегда можно пойти в эскорт, — шучу я, подмигивая другу. — Я бы с радостью пошёл, но не умею, как ты — разводить мужиков по щелчку пальцев. У меня сил не хватает на одного, что говорить о потоке. — У меня не поток мужчин, Джер. К тому же, на данный момент, мне нужен доступ только к одному. И я устал возиться в песочнице. Ждать, ждать, бесконечно ждать и прорываться через тернии леса в горы, — как метафорично, ведь фамилия Морияма переводится как «Лесная гора». — Я хочу играть по-крупному. Я хочу вернуть себе свою жизнь. Хочу собрать все осколки памяти. Я вспомнил почти все, но, кажется, есть много важных пробелов, — я непроизвольно упираюсь двумя пальцами в висок, напрягая разум. — Возмездием ты ничего не решишь, Нил. К тому же, ты толком не знаешь, кого именно ты ищешь. — Речь не о возмездии, Джереми. И ради чего мне еще жить? Надоело все. Все надоело. И эта красивая жизнь со вкусом горечи тоже надоела. Но лучше рыдать в частном джете, чем на полу, покрытым плесенью. А такое не раз случалось в моей жизни, — опустошаю залпом бокал шампанского, лихорадочно придумывая свой дальнейший план действий. — Да уж, точно подмечено, — соглашается друг. Вообще, у меня нет друзей, но Джери удалось пробраться под кожу. По крайней мере, он единственный, кому я приоткрыл завесу своих тайн. — И как ты продолжишь начатое? Без Теодоры? Ты уверен, что не пойдешь к ней на поклон? Может, еще не поздно дать заднюю? Задумчиво закусываю губы. Я понятия не имею. Теодора давала мне все необходимое, в Нью-Йорке связи решают абсолютно все. Она финансировала камеры и приборы слежения, она покрывала меня от многих проблем, да и банально давала мне данные на всех, кто являлся моими целями. Информация о мужчине, с которым запланирована встреча — бесценна. В этой работе важно заранее знать, что он любит. Какую музыку слушает. Что на дух не переносит. Все детали его личности помогают войти в тот самый образ и то состояние, в которое он влюбляется без оглядки. Есть еще одно правило — задавать мужчине вопросы и внимательно слушать его. Так можно найти «ахиллесову пяту» в психике каждого. То самое слабое место, которое способно обезоружить любого, от финансового магната до высокопоставленного чиновника. А потом остается лишь дергать за ниточки и пожинать плоды. — Я пока не знаю, что я буду делать, но я точно что-нибудь придумаю. Поднимемся в номер? Тея закрыла мою бронь, мне нужно собрать вещи и найти новое жилье. Подешевле, черт подери. — У тебя нет финансовой подушки? — Конечно есть, но ты же знаешь, что в Нью-Йорке ты платишь даже за воздух, которым ты дышишь, — саркастичным точном замечаю я.

***

Мы заходим в просторный номер, который я снимал на протяжении последних месяцев. Эта комната в отеле уже стала мне уютным домом, и мне довольно жаль с ней прощаться. Я ненавижу переезжать — сложить двадцать брендовых сумок в пыльники и коробки, разобрать по ячейкам все свои украшения, собрать косметику, которой у меня столько, что можно свою «Сефору» открыть в ванной комнате. Для переезда я нанимаю специального человека, но перед этим мне стоит переложить деньги на счет Джери для хранения. Своего счета, как и резидентства в Нью-Йорке у меня нет. В моем деле ходить с местной карточкой слишком опасно. В чем разница? В любой непонятной ситуации, всегда можно сыграть в «дурочка-туриста», который ничего не знает и вообще не причем. Например, когда оказываешься в особняке на вечеринке, до отказа забитой запрещенными веществами и алкоголем. Туристу этот факт простителен, а вот резидента — депортируют без права возвращения. А ехать мне некуда. Многие цивилизованные страны мира для меня закрыты даже по поддельным документам, а родной город не вызывает ничего, кроме дурных воспоминаний о детстве в обшарпанном приюте для малышей из неблагополучных семей. Пока Джери залипает на красивый урбанистический вид, отдыхая на балконе, я распарываю большого плюшевого медведя. Иногда он действительно служит мне реальной подушкой, а не только хранит в себе мою так называемую «подушку безопасности». Часть денег спрятана в сейфе, вторая часть — уже на счету у Джери. Третья часть самая ценная для меня, потому что здесь спрятаны не только деньги. Сердце бешено бьется, когда я запускаю руку внутрь, и не натыкаюсь на кейс, что собственноручно там спрятал. Нет, этого не может быть. Там пусто. Кейс с важным содержимым просто выпотрошили из плюшевой игрушки, что хранил в себе то, что дорого моему сердцу. Земля уходит из-под ног за считанные мгновения, а пространство комнаты вращается так, словно Нью-Йорк в один момент подвергся сильнейшему землетрясению. Но скорее, это по моей комнате прошелся ураган «Теодоры» и остальной город он не затронул. — Что случилось? — интересуется Джер, возвращаясь с балкона в комнату. — У тебя такое лицо, друг. Словно ты лимон проглотил. — Его здесь нет, — ошарашено мямлю я, мысленно проклиная зажравшуюся жабу, которая поспела залезть в моего медведя своими грязными пальцами. Кто еще, если не она? Только у нее была карта от номера, но я не думал, что она опустится до такого. К тому же, я ей не говорил, где храню часть денег, и свободно демонстрировал ей, что все заработанные бабки складываю в сейф. Проблема в другом. Там лежали не только деньги. — Кого его? Я смотрю на Джери растерянным взглядом, не решаясь сказать ему о том, что Тея забрала вместе с кейсом зеленых бумажек. Он не поймет. — Я имею в виду их нет, — едва сдерживая подступающие к глазам слезы, шепчу я. — Денег. Их нет, — исправляюсь я, ощущая себя так, словно на мою грудную клетку вылили литр ядовитой кислоты. Внутри все жжет, распирает от боли. Я не верю, что эта сука забрала последнее, что связывало меня и моего покойного мужа. — Сколько там было? — Миллион долларов. — Черт. Только дыши, прошу тебя. Дыши, — Джер берет меня за руки, пытаясь успокоить. — Ты же знаешь, я не оставлю тебя, если будут трудности. Ты всегда можешь занять у меня и… Черт подери, а свой последний осколок памяти я тоже могу занять?! Понимаю, что Джер ни в чем не виноват, но едва сдерживаю внутри себя желание разорвать и разнести всех и все вокруг, включая Джери и невиновного медведя, не сумевшего защитить мою тайну. Я не знаю, специально ли Тея забрала его, или же просто случайно схватила вместе с Кейсом. Но что-то мне подсказывает, что с этого момента между нами не может быть никакого сотрудничества. И про «вернуться никогда не поздно» я очень погорячился. Делаю глубокий вдох и выдох. Голова идет кругом, но нужно воззвать к холодному разуму и спокойным умом придумать, что мне делать дальше. Внезапно, мой телефон в кармане вибрирует, а смарт-часы загораются с новым сообщением на экране. — Этот день ведь не может быть хуже? — уточняю у Джери, прежде чем прочесть. — Очень надеюсь, что нет. Хотя, я что-то читал про ретроградный Меркурий, — обвиняя во всем полет планет и звезд, пытается успокоить меня друг. Я открываю телефон, съедая себя изнутри ужасным предчувствием. «Ну что, детка? Если от меня не было вестей, это не значит, что я исчез из твоей жизни. Советую тебе поторопиться и вернуться к моей ноге. Иначе я вылеплю из него все, что я захочу к тому моменту, когда он вырастет. Захочу — сделаю из него главу преступного мира. Захочу — вылеплю мальчика на побегушках. Я сотворю его по образу и подобию своему, пока ты демонстрируешь свое упрямство и глупость. Ты по-прежнему выбираешь не торопиться? Хорошо, вот и я никуда не тороплюсь. Тем больше у меня времени сделать его своим настоящим наследником». В сердце вонзаются миллиарды ледяных игл. Обливаясь кровью, оно плачет, беснуется в груди, и все никак не находит выхода. Голова мгновенно пухнет от мыслей. Я снова загнан в тупик, словно пойманная в сети браконьерами лань. Хотел бы всегда быть неуловимой и острозубой пантерой, но каждый раз, когда я понимаю, что время идет, а ничего не меняется, мои руки опускаются. Номер отеля расплывается перед моим взором. Облокотившись на туалетный столик, я истошно вою, одним мощным ударом смахивая с него все флаконы с дорогими духами, что летят в сторону, разбиваясь со звуком битого стекла. Он действует на нервы, я чувствую, что Джер забился в угол кровати, и боится даже пальцем меня задеть. Моя жизнь похожа на ад, завернутый в роскошную обертку, посыпанную золотом и бриллиантами. И я не могу ничего с этим адом поделать, испытывая полнейшее бессилие и потерянность. Мой сын. Я так плохо помню его крошечные черты лица, но так хорошо помню запах… Он пахнет молоком, Оливером, и надеждой на светлое будущее и созиданием прекрасного настоящего. Когда-то все это у меня было. На короткий, но такой важный срок. Сейчас, я даже не знаю, как он выглядит. Наверное, он очень сильно вырос. И самое болезненное для матери — каждый день я становлюсь расплывчатым воспоминанием в его памяти. Работая на Теяй, я медленно, но уверенно шёл к своей цели, так как это было моим единственным шансом вернуться к нему. Я хотел выцарапать для нас свободу, и создать вакуум, в котором мы могли бы спрятаться так глубоко и далеко, чтобы нас никто не нашел. Но все тщетно. Очевидно, что куда бы я ни пошёл, мое прошлое, как и прошлое моего покойного мужа, никогда меня не оставит. Отрезвляющим фактором, выводящим меня из истерики, служит то, что я наступаю на гребанные осколки. В ноздри ударяют замиксованные ароматы духов и запах собственной крови. Опуская взгляд вниз, я осознаю, что стою в крови, сочащейся из моих стоп. Как символично. Все, чего хочу — перестать танцевать на стеклах, но рядом нет никого, кто подстелет под мои ноги небо. Только если мой ангел-хранитель. Внезапно, разум озаряется простой мыслью. Я судорожно достаю визитку из сумочки, вспоминая наглое лицо высокомерного и ужасно привлекательного аристократа Эндрю Миньярда. Компания «HTM-MTW», крупнейшая в мире по биохакингу, президент Эндрю Миньярд. «Huck the mind, manage the world», —гласит призыв на визитке. Что же, Эндрю. Посмотрим, что ты сможешь мне предложить. Возможно, наше знакомство стало для меня актуальным.