Эскорт

Нью-Йорк. Закрытая вилла. Соблазнить. Раздразнить. Зацепить. Дожать. Скрыться. В моей работе есть несколько главных правил, нарушение которых приведет к провалу поставленной заказчиком миссии. Коротко они переданы в этих пяти словах, которые я читаю про себя как мантру, цепляя на мочки ушей серьги Van Cleef из последней коллекции. Мой последний ухажер был невероятно богат, но довольно скуп на подарки — эту скромную пару из белого золота восемнадцать карат с круглыми бриллиантами он подарил мне на день рождения. Их цена чуть меньше тридцати тысяч долларов. Я просил браслет за пятьдесят. Лучше бы он подарил деньги. Я бы потратил их с большей пользой. Хотя, должен признать, именно с этим корсетной черной рубашке и чёрные брюки облегающие всё, они смотрятся довольно эффектно и делают мой образ более дорогим и цельным. Подкрасив губы, я с хлопком закрываю маленькую пудреницу, кидая ее в брендовую сумку, также подаренную мужчиной. Другим мужчиной. Сегодняшний вечер пройдет легко и непринужденно. С мужиками за шестьдесят проще, когда тебе нет и двадцати пяти — по поддельным документам, конечно. Мой реальный возраст чуть выше. Деньги из мужчин я выкачиваю с той же скоростью, что и высокотехнологичные вышки. Ни любви, ни тоски, ни жалости — мои главные принципы, придерживаясь которых, я профессионально выполняю свою работу. Кто-то скажет про меня «эскортница» или «содержанка» и отчасти окажется прав. И тем, кто меня осудит, я бы с радостью предложил пройти мой жизненный путь. Да только знаю, что у среднестатистической душонки на это кишка тонка. Мне повезло, что я все еще жив. Что я не овощ, загнивающий в психушке в Калифорнии. Этой ночью меня ждет мягкая двуспальная постель в пятизвездочном отеле, а не деревянные половицы, кишащие тараканами, на которых порой приходилось проводить ночи. Здесь, в Нью-Йорке, я круглосуточно окружён лоском и роскошью, но мне никогда не будет достаточно. Мой психотерапевт говорил, что это из-за того, что я слишком долго жил в «дефиците». В дефиците всего: материальных благ, родительской любви, нормальной социальной жизни. Я всегда буду жаден до всего вышеперечисленного, хоть и никогда не покажу окружающим, что вторые два пункта для меня куда важнее первого. Пусть считают меня меркантильной сукой. Лучше пребывать в таком амплуа, чем быть жертвой обстоятельств и пленником, без права на ропот, не то, что на жизнь. Но мое тяжелое детство и не менее сложная юность, обремененный страшным горем — немножко другая история. На повестке сегодняшнего дня у меня стоит иная сказка, действия которой разворачиваются в частном покерном доме фешенебельного города Нью-Йорке. Впечатляюще огромные ворота закрытой виллы медленно открываются, впуская внутрь. Мой милый богатый старичок позаботился о том, чтобы я добрался до места с комфортом, и прислал за мной личного водителя. Еще мгновение, и мои шпильки упираются в плавящийся асфальт подъездной дорожки. Поправляя рубашку, я медленно подхожу ко входу закрытого клуба, не обращая внимания на то, как свернули в мою сторону шеи мужчины, что вышли за пределы виллы на перекур. Все мое внимание сегодня только для одного мужчины — моего заказчика. А мое внимание стоит дорого. Демонстрируя охраннику содержимое сумочки, прохожу вглубь виллы, всем телом ощущая, как секьюрити пялится на мою задницу. — Добро пожаловать, мистер Джостен, — называя мою ненастоящую фамилию, приветствует меня менеджер казино, одномоментно с кивком головы приоткрывая для меня врата в денежный ад. Одариваю Готье легкой ухмылкой, про себя вспоминая, что на самом деле, его имя — Джереми. Он из Лос-Анджелеса, но кажется, кто-то из его родителей родом из Франции. Вот он город-фейк во всей его уродливой красоте: здесь каждый притворяется кем-то другим. Тем, кем он не является. И мое настоящее имя здесь знают лишь единицы. И мое временное, прописанное в поддельных документах — Нил, похоже на то, что я носил с малых лет. Натаниэль. Меня зовут Натаниэль. Я несколько лет не слышал его звучание из уст мужчины. В последний раз от него. От единственного мужчины, которого я впустил в свое ледяное сердце. И он не разбил его, как можно было бы подумать. Случилось нечто гораздо хуже. Отключая проблеск звериной тоски и ностальгии, я блокирую внутри слащавые эмоции жертвы, ментально натягивая на себя амплуа хищника. Не обращая внимания на гостей казино и других мужчин, я держу путь прямо к Тэцудзи, что сидит за столом на позиции малого блайнда. За столом сейчас мало игроков, а это значит, что в игре наблюдается перерыв, и я подоспел в идеальное время. Беглым взглядом окидываю своего старичка Тэцу, отмечая, что сегодня он прыгнул выше своей головы: надел свой лучший костюм и часы, мощно сдобрив свой образ арабским тягучим парфюмом, от которого лично меня вечно подташнивает. Игнорируя легкий приступ отвращения, я медленно опускаю ладони ему на плечи, привлекая к себе внимание своей жертвы. — Твой счастливый талисман уже здесь, малыш, — вкрадчиво низким голосом нежно воркую с ним я. Тэцудзи медленно поворачивает голову, с наслаждением вдыхая аромат моих волос и кожи шеи. — Ты выглядишь великолепно, мой ангел. И также потрясающе пахнешь, — как и положено мужчине, он никогда не оставляет меня без красивых слов. А я ненавижу слова. К сожалению, их в карман не положишь. А то, что нельзя положить в карман уводит меня все дальше от моей цели и возвращает ад моего детства. И поймет масштабы этого чистилища лишь тот, кто также провел первые годы жизни в загнивающем приюте, где каша со слипшимися комочками считалась наивкуснейшим деликатесом и наивысшим благом. Но если бы на кону моей деятельности стояла лишь «красивая жизнь», все было бы проще. Ставки куда выше. — Как жаль, что этот прекрасный парфюм заканчивается, — с легкой грустью делюсь своей маленькой проблемой я. — Я бы хотел пахнуть именно им вечно, — речь идет об эксклюзивном дорогом нишевом парфюме, который создавался специально для меня. Я умею играть с мужчинами. Архетип хорошеньких дурочек привлекает многих, а с такими, как Тэцудзи, это всегда беспроигрышный вариант. — Я подарю тебе новый, моя принцесса. Куплю тебе весь парфюмерный магазин, только чтобы вернуть улыбку твоим губам, — засыпает обещаниями седовласый ливанец. Стоит отметить, что лет двадцать назад он наверняка был чертовски хорош, и я наверняка сам бы захотел провести с ним жаркую ночь. У него крупные черты лица, довольно высокий рост и в целом, он хорошо слажен и приятен мне по всем параметрам как альфа. Однако, красивая омега нужна ему лишь для статуса — Тэцудзи шестьдесят и мне доподлинно известно, что у него жуткие проблемы с потенцией. Настолько сильные, что даже самая дорогая «виагра» в мире не поднимет его почти рабочий агрегат. — Мне будет так приятно, если ты это для меня сделаешь, малыш. Как еще ты меня порадуешь? — воркую с Тэцудзи я, обволакивая его игривым взглядом, без конца хлопая ресницами. У меня прекрасно получается строить из себя красивого дурочка, когда ситуация того требует. Именно этой «красивого дурочка» внутри меня мужчины отстегивают десятки тысяч долларов. Сплю я лишь с избранными, которых выбираю сам, а остальных идиотов — вожу за нос и лишь обещаю страсть и жаркую ночь. Хотя, в практике, бывало, всякое. Не уверена, что по-настоящему хотел кого-либо, кроме своего мужа. Когда искры из глаз, мурашки по коже, и хочешь до одури каждый миллиметр тела своего мужчины. С Тэцудзи довольно просто. Для него я являюсь развлекающим фоном и усладой для глаз. Лишенный мужской силой бедняга пару раз на моей груди засыпал под колыбельную и тому был рад. Плакался мне пьяный, делясь рассказами о своей психологической и физической травме, из-за которой он теперь никогда не сможет ощутить себя мужчиной. В такие мгновения, я чувствую себя гейшей. И еще раз прихожу к выводу, что секс — это меньшее, что омега может предложить мужчине. Красивых омег миллионы, особенно в Нью-Йорке. Тех, рядом с которыми хочется не только оказаться в постели, но и проснуться без чувства отвращения — единицы. Но если секс — меньшее, то, что тогда большее? За что мужчины готовы отваливать бешеные бабки на бессмысленные тряпки, покупать квартиры и машины, чтобы только овладеть, и вкладываться в омегу? За состояние и эмоции. И то, насколько умело я могу подобрать «ключ» к состоянию каждого и делает из меня ту самую роковую омегу, которую ни один из бывших не может забыть. — Порадую так, как ты не мечтаешь. Наберись терпения. Только выиграю все, что сегодня есть на этом столе, — Тэцудзи многозначительным взглядом прикидывает потенциальный банк. — А мне можно попробовать? Поделишься резервами? — За стол тебя не пущу, но на хранение отдам. Будешь моим секретным банком, — он протягивает мне несколько крупных фишек, и я поспешно убираю их в сумочку. Она только что подорожала на пятьдесят тысяч долларов. — Ты лишаешь меня всего веселья, малыш, — слегка поджимаю губы, выражая недовольство. — Но я все понимаю. Ты не хочешь воевать со своим омегой. Мне лучше и, правда, не садиться за стол. Азартные игры творят со мной безумные вещи. Я никогда не могу остановиться и превращаюсь в сумасшедшего, что готов пойти ва-банк, лишь бы урвать крупный куш. Я много раз проигрывал крупные суммы денег в Калифорнии и на своем опыте убедился, что казино всегда выигрывает. — Такие альфы, как я, милый, не терпят игру в «поддавки», — Тэцудзи тонко намекает на то, что омеге не место за покерным столом. — Ты прав. Мне нравится, когда ты просто стоишь рядом или находишься в комнате. — И приношу удачу, — подмигиваю Тэцудзи, в очередной раз программируя его на успех и везение в игре. — Я в этом не сомневаюсь, — его рука касается моих бедер и собственнически сжимает ягодицу. Позволяю ему это вольность, абсолютно ничего не испытывая внутри. Человеческий мозг — странная штука и нейролингвистическое программирование всегда творит с ним удивительные чудеса. Наши нейроны всегда стремятся к тому, чтобы заметить и произвести в реальности то, на что они изначально были заточены. «Где внимание, там и энергия, Натик», — в воспоминаниях призрачной вспышкой света всплывает его голос. Моя кожа вмиг покрывается инеем, а дыхание схватывает. Не вспоминай. Это слишком больно. Еще чуть-чуть и ты не сможешь дышать. Не вспоминай детали. Не вспоминай. — Господа, прошу занять ваши места, — объявляет дилер, начиная раздачу. Карты ритмично падают на стол — по две каждому, и три выкладываются на стол рубашкой вниз. — Большой блайнд делает ставку, — я внимательно слежу за ходом игры, изучая всех присутствующих за столом. Не считая Тэцудзи, в игре учувствуют еще два представителя «крупной рыбы». Но в этой комнате мне хорошо знаком не только Готье, но еще и симпатичная официантка, что любезно обслуживает всех гостей и с улыбкой невинного ангела подносит им кофе, спиртные напитки и сигареты. Для всех, моя помощница Кейтлин — лишь красивая девчонка, занимающая позицию «принеси-подай», и только нам двоим в этом доме известно о наших маленьких шалостях. За последнюю «шалость» я заплатил ей всего тысячу долларов, но она и этому рада. Я уважаю Кейт за то, что она не пошла типичной дорогой красивых девчонок, что приезжают покорять Нью-Йорк. Она не ищет себе женатого альфу или богатого взрослого папика, не соглашается на спонсорские отношения без чувств и искреннее верит в большую и светлую любовь. Ей всего двадцать один, и возможно, когда-то и я был таким. Хотя был ли? Разве у меня был выбор? Разве имел я хотя бы один шанс поверить в «прекрасную и чистую любовь» пройдя через тот ад, что упал на мои хрупкие подростковые плечи? У меня не было шансов на веру в любовь, до тех пор, пока выбор за меня не сделал мой бывший муж. Он показал мне ее. Он открыл мое сердце. Заострил все ее грани, выточил мою душу и высек свой образ на моем сердце. Вырезал на изнанке грудной клетке. Всего себя, внутри меня. Это было безумно красиво. Я ощущал в себе свет, что ярче тысячи звезд. Целую Вселенную, галактику, непостижимую глубину. Но рано или поздно в любой галактике случается взрыв…в тот день, когда его не стало, меня разорвало на части. И даже мое возмездие не имеет никакого смысла. Просто местью мне не вернуть Оливера и своего сына. Но речь идет не о реванше, а о шансе. Кейт повезло, что она устроилась в хороший покерный дом. Да, это нелегальная работа, но здесь она может зарабатывать куда больше девочек, что работают в роскошных ресторанах до стертых в кровь ног, и получают за это копейки. Игроки щедры на чай, да и я иногда прошу ее подслушать некоторые разговоры участников и передать мне необходимую информацию. Здесь, в Нью-Йорке у меня везде есть глаза и уши. В других городах, где я работаю, мне иногда не хватает нужных знакомств. Не везде я могу позволить себе сегодняшний чит-код: спасибо Кейтлин, она установила на столе микроскопические камеры, видео с них транслируется на ее телефон. Именно благодаря этому, она будет подсматривать карты игроков на своем телефоне и подавать мне определенные невербальные знаки, что будут влиять на ход моих ставок и тактику игры. Просчет вероятности выигрыша не составит для меня особого труда, а способность блефовать и врать у меня с детства. Не будь я такой изворотливой, я едва ли был бы жив. — А ваш телефончик в подарок к напитку можно? — не теряясь, заигрывает с Кейт один из участников игры, пока она ставит сахарницу рядом с его чашкой кофе. У него смуглая кожа, контрастирующая с жемчужными винирами. У меня есть на него некоторые данные — крипто инвестор. Не олигарх, не крупная фигура, но и не пешка в ближневосточной тусовке больших и влиятельных. — Пока только кофе, сэр, — игриво подмигивает инвестору моя засланная темная лошадка, за что получает от него пару мелких фишек. Мы с Кейт обмениваемся мимолетными взглядами, и в ее глазах я отчетливо читаю, что у нее все под контролем. Она уже знает его карты, как и других игроков, а мне останется лишь применить знания высшей математики и рассчитать вероятности своего выигрыша. Внешность обманчива, и никто из них не распознает в невинной омеге предрасположенности к счету и цифрам. И да, я обязательно сяду за этот стол, что Тэцудзи не сразу понравится. Я сыграю под него в нужный момент, тем самым окончательно купив его доверие. — Малый блайнд делает ставку, — словно сквозь слой ваты доносятся до меня голос дилера, пока я изучаю еще одного игрока — привлекательного мужчину, чью внешность довольно тяжело рассмотреть детально, потому что он ежеминутно объят сигаретным дымом от электронной сигареты. — Десять тысяч долларов, — Тэцудзи сдвигает фишки вперед под безэмоциональный голос дилера. — Большой блайнд, колл, — озвучивает она действия игроков. Анализирую внешность третьего участника, что уже не кажется мне таким привлекательным, каким показался изначально. На первый взгляд мужчина выглядит приятным и ухоженным, но растворившийся вокруг него дым, наконец, открывает мне его лицо, а главное — черные глаза, в которых, кажется, нет ни капли света. Меня учили читать людей по глазам. И в них все — история человека, его энергия, его теневая сторона, его боль, его нутро все наизнанку вывернутое. Зеркальное отражение всех его личностей. И иногда в нем нет дна, оно может быть темным, полным загадок и тайн, даже грязным. А порой, как сейчас — пустым, безжизненным, выжженным, словно мертвая пустыня, без капли дождя. В этом уродливом красавце я узнаю владельца покерного дома — Евсей Леоновский. Про такого мужчину я могу сказать кратко: он отвратителен в своей пустой, лощенной и фальшивой привлекательности. А шрам, что разделяет одну из его бровей на две четкие части, словно подчеркивает двойственность и подлую изворотливость его личности. Бросаю беглый взгляд на губы Евсея. Это моя профессиональная привычка. Они тонкие, словно две плоские ниточки. Тея, на агентство которой я работаю уже несколько лет, всегда говорила, что с такими мужчинами разговор короткий: они жадные и скупые, и будь, они даже трижды миллиардерами, от них даже крохотной сумочки от Chanel на рождество не дождешься. Такие не одаривают, а используют омег. Либо задаривают, чтобы использовать еще больше и относиться, как к коврику для ног. — Уберите это, — сквозь зубы бросает Евсей, когда Кейт преподносит ему комплиментарный арахис к заказанному им пиву. Девушка виновато улыбается ему и быстро отдаляется назад с небольшой тарелкой орешков в руках. Наспех обрабатываю данную информацию и эмоцию неприязни, четко отразившуюся на лице мужчины, стоило ему лишь взглянуть на орехи. У этого малыша со шрамом аллергия? — Кейт, а можно мне? И светлое легкое, пожалуйста, — вежливо обращаюсь к своей тайной подруге и грациозной походкой приближаюсь к столу. В сопровождении тяжелых и внимательных взглядов всех окружающих мужчин, я плавно опускаюсь на игровое место, легко поведя плечами. Тэцудзи разглядывает меня с долей шока, недовольства и восхищения. Он явно не ожидал, что я ослушаюсь его, но мне прекрасно известно, что мужчинам не нравится, когда им, молча, заглядывают в рот и безропотно их слушаются. Его только возбуждает моя смелость, моя провокация, мое безумие. Азарт. Азарт в отношениях — это все. Пока есть азарт, энергия между вами бурлит, циркулирует, взрывается…азарт имеет свойство заканчиваться также быстро, как фишки в казино. Эффект рулетки — кажется, что еще можно отыграться, но ты уже на мели. Величайшее мастерство соблазна заключается в том, чтобы дарить мужчине иллюзию, что он покидает твое личное казино с увесистым выигрышем, но еще далеко не полным банком. Он всегда должен оставаться в эмоциональном плюсе, но уходить голодным. Соблюдая это правило, любого можно держать на железном крючке годами. Держать, манипулировать, управлять. Мой муж был единственным человеком, с которым все мои хитрости сходили на нет. Только с ним я был настоящим. — Какого черта ты садишься за стол, Нил? — сквозь зубы бросает Тэцудзи, но дилер осаждает его колким взглядом и четким замечанием: — Господин Морияма, идут ставки. В нашем клубе запрещены ругательства. — Рейз, — повышая сумму, сдвигаю фишки вперед, всей кожей ощущая, что все присутствующие мужчины не в восторге от того, что я вступила игру. Красивая омега за столом — как новогодняя елка у Рокфеллер центра. От нее невозможно отвести глаз и сосредоточиться на делах, уж больно ярко она сияет. — Пасс, — произносит игрок на следующей позиции. Четыре круга торговли проходят довольно быстро. Все играют смело, широкими шагами повышая ставки. Мне очевидно, что за столом собрались опытные игроки, но мое преимущество в виде Несс, что подает мне незаметные, заранее обговоренные знаки, раскрывая карты других игроков, покрыть сложно. Первый банк забирает Тэцудзи, как и второй. Все идет по плану, и я уже предвкушаю, как Тея будет довольна завершенным делом. Внушение всегда работает безотказно. В одном из кругов, мы остаемся в игре вдвоем. У меня на руках две карты — десять и валет масти черви. Высока вероятность стрит флэша. — Ва-банк, — с каменным лицом я выдвигаю все свои фишки вперед, бросая всем игрокам вызов одним лишь взглядом. — Вскрываем карты, — озвучивает дальнейшие действия собравшихся дилер. — Господин Морияма у вас пара, — комментирует комбинацию Тэцудзи, взглянув на стол. — Господин Джостон, — обращается ко мне, в тот самый момент, когда я переворачиваю карты. — Стрит флэш. Банк ваш. Пока мое сердце клокочет в горле, я с невинной улыбкой бросаю взор на каждого игрока. Под прицелом их подозрительных взглядов мне становится не по себе. Им явно стремно от того, что типичный омега нагло поимел их за покерным столом. — Детка, я и понятия не имел, что ты так хорошо играешь в покер, — сквозь зубы бросает мне Тэцудзи. Наверняка, в его мыслях превалируют думы о том, что не сядь я за стол, банк забрал бы он. — Мне просто везет. Как видишь, я даже не блефую. Чистой воды удача. У меня сегодня легкая рука, Тэцудзи, — отшучиваюсь я, придвигая к себе целую гору новых фишек. Самое время создать из них красивые аккуратные пирамидки. — Сомневаюсь, что это простое везение, — усмехается Евсей, бросая на меня взгляд, от которого меня тут же бросает в жар. Еще бы, ведь это не простое везение. Для того чтобы одержать победу в покере необходимо развить в себе несколько навыков: математический расчет, безупречная актерская игра, создание непроницаемой маски на лице, безэмоциональность, отстранённость. Стрессоустойчивость и умение вовремя остановиться также будут приятным бонусом, когда речь заходит об азартных играх. Мой бывший муж обладал всеми этими качествами и передал их мне. Он научил меня играть в покер, правда, у нас были совершенно другие ставки. Нам не было смысла играть на деньги, так как с суммы с многочисленными нулями на его счетах были и моими деньгами тоже. Напряжение за столом возрастает с безумной скоростью. Если бы его возможно было измерить специальным прибором, то датчики бы его давно раскалились до предела и находились бы на грани взрыва. Я всей кожей чувствую, что вызываю ядерную смесь из восхищения и неприязни у каждого мужчины, восседающего за столом. Еще бы — ни одному существу с яйцами не комильфо, когда его обдирает красивый омега. Не парьтесь, мальчики. Сегодня у меня нет цели забрать весь банк. Я хочу, чтобы его забрал Тэцудзи, а я взамен получу его состояние. Он еще больше будет очарован мной. Вот и весь план. Игра идет по бесконечному кругу. Начальные торги, флоп, терн, ривер. Завершающая стадия торгов вновь дарит мне несколько крупных фишек, и я мысленно благодарю Кейтлин за то, что она мастерски подает мне знаки, которые я моментально считываю. — Раздача, — комментирует дилер, и я снова считываю эмоции и состояние Тэцудзи по его лицу. Наконец-то. То, что мне нужно. Когда он находится в состоянии воодушевления, его ноздри слегка раздуваются в стороны. Облегченно выдыхаю. Это будет последний круг, где я сдамся Тэцудзи и позволю ему забрать весь банк, что, несомненно, позволит ему ощутить себя «на вершине» в кругу так называемых партнеров. — Надеюсь, эта очаровательный малыш еще не вытряс последние деньги из ваших кошельков? — со стороны раздается колкий баритон, и от каждой его пронзительно ноты у меня по позвоночнику бегут мурашки. Словно ледяная жемчужина прокатилась от основания шеи до позвоночника. Его голос кажется мне знакомым. Будто я когда-то слышал его по радио, телевизору или в социальных сетях. И вообще, кто это тут такой дерзкий пожаловал? Очаровательный малыш?! Как оригинально. Я поднимаю взгляд на мужчину, что в этот момент опускается за игровой стол. Обознался. У меня фотографичная память. Если бы я когда-либо его видел, я бы узнал его сразу. К тому же, уверен, что такого мужчину трудно забыть. Он из тех, что сразу врезается в память. Холеный, красивый, гордый. Холодный. Его энергетику можно сравнить со спящим вулканом. Снаружи — скалистый камень, вокруг — пепелище, внутри — бурлящая лава. Его пылкий нрав, несмотря на четко контролируемую мимику и жесты, выдают глаза. Мы обмениваемся долгими взглядами, и я даже не замечаю, что мое сердце начинает выскакивать из груди. А это очень плохой признак. Случается подобное настолько редко, что я уже начинаю забывать это ощущение волнения. Симпатия до учащенного ритма пульса — непозволительная роскошь для омеги со статусом сердцеедки. Лишь на мгновение я позволяю себе утонуть в его кофейно-тёмных глазах. Они мгновенно меняют оттенок на стальной цвет, и я вдруг ощущаю, как внутри меня поднимается целая буря эмоций. Что-то с этим мужчиной не так. Где я мог его видеть? Слышать? Почему, мне кажется, что мы виделись с ним раньше, несмотря на то, что я не нахожу его в архивах своей гениальной математической памяти?! — Сэр, добро пожаловать. Ваша ставка. — Сто тысяч долларов, — наглый незнакомец выкладывает фишки на стол и смотрит на меня, изгибая чувственные губы, обрамленные ровной щетиной в усмешке. — И кстати, — обращается он сразу ко всем игрокам. Его взгляд задерживается на мне и является олицетворением фразы «я все про тебя знаю». — Рекомендую всем карты смотреть вот так, — он поднимает свою пару над столом, за пределы установленных Ванессой камер, и только потом бросает беглый взгляд под их рубашку. Меня бросает в жар и холод одновременно. Две капли пота аккуратно стекают где-то в районе ложбинки грудей, словно я только что вышла из зала после круговой тренировки. Нервно сглатываю, с огромным трудом сдерживая эмоцию страха. Он раскусил меня. Щелкнул, как надломанный орешек. Черт. Это удается не многим, а тем, кому удается — не хватает дерзости заявить об этом так прямо. Месяц работы с Тэцудзи оказывается под ударом. Я не могу потерять столь крупную рыбу из-за какого-то аристократично холеного ублюдка с мозгом вычислительной машины. Откуда он узнал про камеры? Может, я совершил ошибку? Он что, наглотался таблеток из «Области тьмы» и возомнил себя гением? Сейчас главное, не подавать виду, что я причастен к их установке. У него нет никаких доказательств ни против меня, ни против Кейтлин. Девушка специально проводила их установку во время отключения электричества. Слегка погрузившись в эмоции страха, покрывшего меня липким слоем, теряюсь в ходе игры. Даже не замечаю, как дело доходит до вскрытия моих карт. Комбинация у меня довольно сильная, но ее недостаточно для того, чтобы забрать банк. — Флеш. Банк уходит к мистеру Миньярду, — мне остается только наблюдать за тем, как массивные мышцы раздуваются под плотно обтягивающей его черной рубашкой. Он явно удовлетворен происходящим и не привык проигрывать во всех смыслах этой фразы. — Твое появление прервало порочный круг побед этого красавца, Эндрю, — чеканит Стефано, обращаясь к новичку. Эндрю Миньярд. Нет, это имя по-прежнему мне ни о чем не говорит. Даже если оно вдруг ненастоящее, как мое — я все равно никак не могу откопать его лицо в коллекции своей памяти. И все же, господи, почему он кажется мне таким родным? Почему мне кажется, что мои губы касались этих губ? Почему мне кажется, что эти сильные руки со змеящимися до локтей венами, до боли сжимали мою талию? Почему, меня мучают ведения того, как мы трахались до диких совместных стонов и хрипов? Это невозможно, разве что я был под наркотиками и не помню подробностей нашей совместной ночи. Или я просто впервые за долгое время вижу альфу, с которым бы точно переспал, будь он последним нищим без гроша за душой. От этого и проснулись мои больные фантазии. От этого и стало так жарко. Хотя, на нищего он все равно не похож. В каждом его движении ощущается стать и властность, да и внушительная печатка на указательном пальце добавляет ему шлейф этакого аристократа. Так, я слишком много о нем думаю на работе. Это неправильно, он не мой объект. Я должен понимать, что он абсолютно на всех производит такой эффект и частенько этим пользуется. Одно из моих правил — никогда не позволяй альфам тобой пользоваться. А если это неизбежно, пользуйся ими сам. Первый. — Оказавшись на дне, помни, что следующий шаг может быть только наверх, — усмехаясь и всем своим видом хорохорясь своей победой, продолжает нравоучать Леоновского. — Я думаю, это шоу одного актёра нужно остановить. Правда, Тэцудзи? Кто тебя научил играть нечестно или этот красивый мошенник работает не на тебя? — Что? Мой Нил? Мошенник? О чем ты вообще? — едва ли не подавившись бренди, хрюкает Тэцудзи. — Один из них, — докладывает о своем выводе Евсей. — Я долго наблюдал за этим цирком, но пришла пора положить ему конец, — небрежным движением поднося смарт-часы к губам, он коротко выдыхает: — Охрана, принесите девчонку, — всего три простых и не агрессивных слова, но отданы они командным тоном, словно брошенное мимолетом «фас» для натренированного питбуля-убийцы. Я стараюсь сохранять самообладание и делать вид, что происходящее шокирует меня не меньше Тэцудзи, но едва сдерживаю болезненный горловой стон, как только в игровую комнату вводят всклокоченную и лохматую Кейтлин. К девушке явно применили грубость и силу, и об этом мне красноречиво рассказывает ее смазанный макияж и синяк на линии челюсти. Ублюдки. — Ты держишь меня за идиота, Тэцудзи? Я пригласил тебя в свой дом, чтобы расслабиться. Поиграть в покер на уровне будущих партнеров. Развлечься, расслабиться, хорошо провести время. И вместо того, чтобы прийти в мой дом с добрыми намерениями, ты занес в него крыску? Или две? Крысы твои весьма хороши, но от них явно фонит дешевым эскортом. Ох, моя любимая рубрика: обиженный мальчик. — Что? Эскортом? Нил не такой! Он работает маркетологом в крупной компании, — Тэцудзи готов броситься грудью на амбразуру, чтобы защитить меня. На крючке моем сидит, да только кажется, соскакивает вместе с моими деньгами и временем. Его ладони впиваются в край покерного стола, и он сжимает его с такой силой, что костяшки белеют. Лицо Мориямы искажает гримаса негодования. Он даже мысли не допускает о том, что я могу быть не тем «ангелом», в которого играл каждую встречу. И это, то, что получается у меня лучше всего — я создаю образ себя перед каждым альфой, заставляю их слепо верить в его реальность, и никогда не допускаю осечек. Они всегда видят меня с той стороны, с какой я предстаю перед ними, но ни один из них не знает меня настоящего. — Хочешь сказать, камеры на столе установил не он? — плотно сжав челюсти, Евсей проводит пальцем по ободу вокруг своих фишек, и вслепую нащупав крошечную выпуклость указательным пальцем, возводит его вверх. С победной ухмылкой он демонстрирует всем присутствующим подушечку указательного пальца, которую украшает черная точка. А именно, самая маленькая в мире камера. Тихие смешки и ругательства присутствующих на несколько секунд наполняют пространство, и лишь Эндрю Миньярд с невозмутимым видом наблюдает за разворачивающимся перед ним шоу. Словно это он и жаждал перед собой увидеть и пришел сюда не в покер играть, а на секанс захватывающего триллера. — Нет, Нил на это не способен, — едва дыша, защищает меня Тэцудзи, обхватывая мою руку. Все это время я молчу, глядя на Евсей невинными глазами, блестящими от слез. — Правда, детка? Скажи мне, ты ведь не мог меня так подставить? — обращается он ко мне, нежно касаясь моих волос, убирая их от лица. — Как, милый? Я впервые в этом доме. К тому же, откуда у меня может быть такая камера? — тихо и доверчиво шепчу Тэцудзи я. Затем обращаюсь ко всему столу, проговаривая громче: — Вы в своем уме? Откуда у меня может быть такая техника? Вы уж определитесь, кто я в ваших глазах — дешевый эскорт или агент ЦРУ! — возмущенно добавляю я, демонстративно надсмехаясь над их паранойей. — Заткнись, хитрая подстилка, иначе я из тебя одним выстрелом всю дурь вытрясу, — рявкает Евсей, скаля зубы. — А кто из вас крыса я выясню очень быстро. Приступайте, друзья, — ублюдок вновь отдает свой коронный «фас» здоровым охранникам. За глухим звуком удара следует крик Кейтлин. У меня кровь стынет в жилах, и сердце сжимается, как только ее губы начинают дрожать, их разделяет багровая струйка крови. Молодая и юная девушка начинает вопить, что есть мочи, лишь бы не допустить новых насильственных действий над своим телом. Каждая попытка к сопротивлению усугубляет ее положение, они с силой заворачивают ее запястья за спиной, и еще одна увесистая пощечина приходится на ее левую щеку. Голова Кейт по инерции дергается в сторону, грудная клетка поднимается и опадает со стремительной скоростью. Ей не хватает воздуха. Девушка захлебывается слезами и вскриками, находясь не в силах даже молить о пощаде. — Оставь эту девчонку, Евсей. Она лишь пешка в руках этого хитрого лиса, — с пренебрежительным милосердием, просит Эндрю. Тот самый мужчина, с замечания которого, и начался наш с Кейтлин ад. Мог бы и молчать, ублюдок, если так о Кейтлин беспокоишься. Зачем нас выдавать, а потом останавливать экзекуцию? Совесть проснулась? Аристократический урод. Да здесь все того, что за приключения я опять нашёл на свою пятую точку? — Ох, кто заговорил. Ты же и обвинил нас в том, чего мы не совершали! Или делаешь вид, что способен на сострадание? Я знаю вас всего несколько минут, но уверен в том, что благородство — не ваш конек, мистер Миньярд, — фыркаю я, бросая уничтожающий взор на сдавшего нас холеного выскочку. Кровь в моих жилах превращается в свинец, как только комнату виллы наполняет очередной истошный крик Кейтлин. Один из внушительного размера секьюрити хватает ее за волосы на затылке и дергает их назад. Учитывая размеры охранника и силу в его надутых бицепсах, если он потянет сильнее в следующий раз — он просто напросто сдерет с Кейтлин скальп. Не выдерживая столь жуткой картины, я, наконец, сдаюсь: — Хватит! Не трогайте ее. Она же совсем маленькая. Невинная девочка, которая устроилась в казино исключительно для того, чтобы заработать денег. Хорошо, мистер Леоновский. Я признаюсь, — я встаю из-за стола, пытаясь придать себе уверенности и возвыситься над игроками. — Истинный хитрец под вашим боком — это я. Это я установил камеры, — возводя ладони наверх, достаю этот чертов ментальный «белый флаг». — Я готов нести любую ответственность и рассказать, зачем я все это затеял. Если вам так нравится самоутверждаться, издеваясь над слабыми омегами, — как ни в чем не бывало заявляю я, словно для меня, поставить камеры на покерный стол — лишь маленькая шалость. Развлечение. Я здесь игривая лисичка, а они — ублюдки, которые не захотели играть по моим правилам. И у меня получается загипнотизировать их, потому что половина из присутствующих, кажется, даже не слышат о чем я говорю, а пялятся на моё тело и ноги. Ключицы, волосы, пульсирующие вены на изящной шее…я прекрасно знаю, как я выгляжу и как действую на альф. Они теряют разум. Они забывают покой. Они умирают от желания. На долгие мгновения в комнате замирает такая тишина, что я слышу гул водосточных труб и высокочастотный шум в своих ушах. Энергетическое напряжение, волнами циркулирующее между мной и окружающими мужчинами достигает таких диких высот, что будь тут дозиметр, его датчики бы зашкаливали, как дозиметр сразу после взрыва на Фукусиме. — Какой проникновенный каминг-аут, я тронут, — злорадно ухмыляясь, Евсей встает из-за стола и стремительно сокращает расстояние, между нами. — Пойдешь со мной, — он грубо хватает меня за запястье, но я тут же бросаю на него настолько выстреливающий в упор взгляд, что он невольно одергивает свою грязную ладонь. — И поделишься со мной тет-а-тет. Не на того напал, ублюдок. Ни один альфа в мире не смеет ко мне прикасаться таким пренебрежительным образом. Даже за сто тысяч миллионов я не позволю очередному кретину, с короной на голове, прикасаться ко мне так, словно я кусок мяса. Я всегда демонстрирую и транслирую это альфам. Они ощущают это на уровне энергии, или как животные — на уровне инстинктов, запаха, чего-то неуловимого. Из дефицита. Все во мне кричит о том, что я не хочу повторять ровно противоположный опыт многолетней давности. — Я пойду с тобой, только не нужно меня трогать. Можешь смотреть, — ледяным тоном снежной королевы расставляю границу я, и перед тем, как развернуться и отправиться за Евсеем в отдаленную комнату виллы, я встречаюсь взглядом с Эндрю. Все это время он не отрывал от меня своих кофейных глаз, в которых сейчас развернулась и застыла полярная зима. Я никогда не любил это время года, снег и холод. И единственное, что могло бы привлечь меня во тьме ее белого безмолвия, это сияние. Северное сияние, которое я отчетливо вижу в его зимних глазах. И оно манит, притягивает к себе, словно магнит, не оставляя тебе шансов просто взять и оторваться от него. Усилием воли мне это удается отвести взор от «знакомого незнакомца» Миньярда, и легкой походкой, от бедра, я следую вслед за Евсеем, ощущая на себе четкий прицел Эндрю. Интересно, что в нем сильнее — полярная зима или спящий вулкан, лед или пламя? И это так странно, что я вообще задаюсь немыми вопросами о незнакомом мужчине. Последний, о ком я думал в таком ключе — был мой покойный муж.

* * *

Перед тем, как войти в комнату Евсея, я быстренько роюсь в сумочке и достаю оттуда то, что мне необходимо. Кладу под язык, ощущая уже себя чуть более защищенной, чем прежде. Через мгновение после моей хитрой манипуляции, дверь в одну из спален распахивается и тут же закрывается охраной с другой стороны. Мы с Евсеем оказываемся наедине и мне прекрасно известна «программа», которую он мысленно на меня запланировал. Мужчина львиной походкой направляется к рабочему столу, и выполняет стандартное для ежедневно выпивающих мужчин действие — открывает бутылку крепкого виски, наливает в стакан около пятидесяти миллилитров и легонько взбалтывает. Ему хочется любым способом снять стресс, который он только что испытывал в те моменты, когда деньги ускользали с его части покерного стола, словно песок сквозь пальцы. Алкоголь и красивый омега рядом — все, что нужно альфе вместо «антистресс игрушки». Странно, но он никогда не снимает кожаные перчатки. Даже карты с ними держать неудобно. Я часто использую их как аксессуар, когда нужно порыться в вещах жертвы и не оставить отпечаток пальцев. Но с какой целью их носит владелец казино в собственном игорном доме? Я хорошо знакома с психологией таких людей. Действия девяносто девяти процентов из них я могу просчитать и спрогнозировать наперед. Евсей, хоть и строит из себя альфа-самца, но читается легко. Все его действия пронизаны одним мотивом, ему необходимо самоутверждаться и повышать свою ценность в чужих глазах каждым своим действием. Такие самоутверждаются за счет слабых без капли зазрений совести. — Интересно, — пригубив виски, тянет Леоновский, фокусируя взгляд на моих боках. — Где тебя научили быть таким плохим мальчиком, Нил? — он поворачивается ко мне полностью, вздергивая бровь и оглядывая меня еще более голодным взглядом. — Тот, кто учил тебя незаметно отключать камеры и мастерски устанавливать их, не научил тебя играть честно или не браться за партию с серьезными игроками? — горько усмехается Леоновский. — Плохой мальчик живет во мне с рождения. Никогда не был хорошим, — легко парирую я. — И я ничего не устанавливал. Мне было просто жаль Кейтлин. Я решил закончить издевательство над невинной, потому что ты, очевидно, хотел выпустить пар на самых беззащитных в зале. У тебя на кухне завелась крыса, а ты обвиняешь женщин. Здесь куча персонала помимо Кейтлин, и только одна девушка. Ох, уж эта мужская солидарность. У вас во всем виноваты женщины и омег. — Хочешь сказать, это был не ты? — прищурив веки, уточняет он, пытаясь сканировать мою мимику. — Чтобы я не сказал, у тебя свой мир, свое видение и свои мотивы. Я думаю, ты готов был найти любую причину для того, чтобы остаться со мной наедине, — скучающим тоном заявляю я, и, судя по его реакции — попадаю в точку. — И в твоих глазах я прекрасно вижу, как ты используешь эту ситуацию. Оставив виски на рабочем столе, Евсей вновь подходит ко мне вплотную. Запах крепкого алкоголя и электронных сигарет вызывает легкий приступ щекотания в горле. Мне не нравится, как пахнет у него изо рта, словно он только что поел сырого протухшего мяса. Меня слегка передергивает, и Евсей, подмечая это, обхватывает мою талию. — И ты так спокойно говоришь об этом? Тебе не страшно? — его массивная ладонь накрывает мою грудь, большой палец обводит сосок, очертания которого проступают через тонкую ткань рубашки. Я немного возбуждаюсь, но не от присутствия этого мужчины, а от легкого адреналина и страха, под влиянием которого я всегда мокну. А может, я намок еще в тот момент, когда смотрел на губы другого мужчины и ненароком позволил себе представить, какие они на вкус. Я не знаю. Это задание почти провалено. Все пошло по одному месту. — Ничуть, — небрежно веду плечом я. — Видел монстров куда пострашнее. В голове пролетают жуткие картины из детства, но я быстро гоню их прочь, пытаясь найти опору в самых теплых воспоминаниях. Все они относятся к тому периоду, когда мы с мужем осели вдали от всех, и строили свой прекрасный мир, в который никого не звали. Но искать опору в мертвеце, все равно, что ждать дождя в пустыне во время засухи. — Монстр? — жеманно улыбается Евсей. — Мне нравится, когда меня видят таким, — он скалит зубы, выдыхая около моих губ. — В этом есть сила, не так ли? — дергая на себя мою талию, резко прижимает к своему паху, где уже так конкретно стоит его маленький член. — Я предпочитаю мужчин, которые демонстрируют свою силу с помощью убийственного интеллекта, — протестую я, отворачиваясь, подставляя ему щеку в тот самый момент, когда он пытается укусить мои губы. — Сказал же, нельзя меня трогать. — Сомневаешься в моем интеллекте, крошка? Надеюсь, в постели ты такой же дерзкий, — мужчина порывисто дышит мне в кожу, обслюнявливая щеку, грубо обхватывая меня за волосы. — Я прощу тебя детка. Прощу тебе все твои шалости. Я мог бы обвинить тебя в проституции, за что тебя бы немедленно депортировали бы из страны. Поверь, никто не будет разбираться — содержанка ты, эскорт, проститутка или личный ассистент. Я знаю кому звонить. Но я готов закрыть глаза на этот вечер и на то, что ты пытался обокрасть меня, если ты предоставишь свои услуги. — О каких услугах идет речь? — Не строй из себя ципу, детка, — Евсей толкает меня к спинке ближайшего дивана и начинает жадно потираться о мои бедра своим вздыбленным пахом. Черт возьми, да он кончит сейчас, судя по его пульсу и дыханию. Он похож на одержимого наркомана, дорвавшегося до шприца с героином. В таком состоянии он даже изнасиловать меня не сможет, хотя явно планирует попытаться. Дышит он так, словно кончит через пару секунд. А насчет маленького члена я ошибался, его активность уже начинает доставлять мне весомый дискомфорт. — Я же знаю, чем здесь занимаются такие красивые соски, как ты. Прыгают с члена на член, выдаивая из альф бабло, подарки, покровительство. Я вообще должен казаться тебе Аполлоном в сравнении со стариком Тэцудзи, так что, удивительно, что ты строишь из себя неприступную крепость. Сколько он тебе заплатил, а? Я заплатил достаточно своим позором, — внезапно, его голос становится еще ниже, и он бросает мне странную фразу: — Что ты со мной сделал? — Даже за миллиард долларов я не стану спать с тем, кто так хладнокровно избивает женщин. Еще и как подлый трус, чужими руками, — с вызовом, без капли страха во взгляде, заявляю я. Дьяволы заискивающе пляшут в его потемневших от похоти и злости глазах. Я хорошо знаю таких мужчин, и самое худшее, что ты можешь сделать, оказавшись с ними наедине — нечленораздельно мямлить, вымаливая пощады. С хищниками нужно действовать жестко, их же методами, иначе они сожрут тебя до того, как ты успеешь издать предсмертный писк. Судя по всему, мой гонор лишь сильнее возбудил мерзавца. — Меня восхищает твоя смелость. Всегда восхищала, — он медленно, но крепко сжимает в кулаке мои волосы. Я не могу понять одного: почему он обращается ко мне так, словно знает. — Ты даже не представляешь, что ты натворил, когда пересек порог этого дома и затмил всех своей красотой, — одурманено шепчет мужчина, его взгляд одержимо бегает по моему лицу. — Твои глаза, твои волосы, твоя кожа…, — едва ли не задыхаясь, перечисляет мои достоинства Евсей. — Все это будет принадлежать мне, вот увидишь. Я заплачу столько, сколько потребуется. Ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться. Я сделаю тебя своей королевой. Это все, чего я хочу, а ты не понимаешь, детка. — Перестань меня трогать. Я же все уже сказал. Я не сплю с теми, кто меня не привлекает. — Какая избирательная шлюшка. Красивая шлюшка. Смелая шлюшка, — обхватывает мой подбородок, до боли сжимая его. — Но ты не учёл одного: ты даже не представляешь, кто я. И ты не знаешь, что когда мне что-либо нужно, — его ладони накрывают мои бедра, и с неимоверной силой сжимают ягодицы. — Я всегда беру это силой. — В последний раз предупреждаю тебя, отпусти меня. Пожалеешь, — шепчу, сквозь зубы. — Давай на чистоту. Сколько ты стоишь? Там, за столом, тебе же нужны были деньги? Я готов заплатить за твое послушание. И за твои раздвинутые ножки, — меня всю передергивает, когда его ладонь проникает в штаны моих брюк и накрывает промежность. — Повторяю, у тебя нет таких денег. Не трогай меня, сказал, — в самый последний раз предупреждаю я. — Иначе это тебе придется очень дорого заплатить за свое высокомерие. — Нет таких денег? То есть я прав — и ты шлюха, которую можно купить? — не выдержав, я залепляю ему увесистую пощечину со всей дури, в ответ Евсей хватает меня за запястье, едва ли не надламывая его в своей сжатой до белых костяшек кисти. Одна рука Евсея гуляет меж моих ног. Вторая — сжимает шею, перекрывая мне доступ к кислороду. В тот момент, когда его белки наливаются кровью от сильного возбуждения и помутнения рассудка, я приоткрываю губы, приглашая его к чувственному поцелую. И он ведется на это, прикасаясь своими губами к моим. Фатальная ошибка, которая может стоить ему жизни. Не проходит и десяти секунд с этого мгновения, как задыхаться уже начинает Евсей, а не я. Его хватка на моей шее резко ослабевает. Заходясь в сдавливающем кашле, он хватается за свой галстук, дрожащими руками ослабляя его. Едва ли это спасет его от аллергической реакции на орехи, которые я передал ему вместе с поцелуем. И очевидно, попал в яблочко. — Сука! Что ты мне подмешал? — не понимая, что происходит, и что же вызвало такую реакцию, проклинает меня он. — Это тебе стоит спросить у того, кто подарил тебе паленый виски, — глубоко дышу, пытаясь восполнить недостаток кислорода. Леоновский в этот момент падает на ближайшее кресло, все его тело сводит мелкие судороги. Судя по телефону, зажатому в его руках, он все-таки успевает вызвать охрану, поэтому бежать мне теперь бесполезно. Лихорадочно пытаюсь сообразить, что мне делать и куда уносить ноги, если все пошло не по плану. У меня будут большие проблемы из-за сегодняшнего вечера, к тому же — я потерял кучу денег. Я не знаю, что скажу в свое оправдание, когда посмотрю в глаза Тейе. Женщина будет в ярости. Она меня просто порвет, и возможно, закроет доступ к той цели, к которой я так долго шёл. И ее вряд ли заботит то, что меркурий сейчас ретроградный. А как еще объяснить тот факт, что я впервые провалил задание.

* * *

Пока я жадно пью воду, пытаясь прийти в себя, в кабинет Евсея врываются люди. Много людей. Топот американских ботинок о деревянный пол заставляет меня резко обернуться. Охрана, которую я уже видел в покерном доме, подхватывает своего хозяина под руки и быстро выводит его из комнаты с гомоном: — Срочно, в больницу! — Это похоже на отек квинке. Черт. Действуем быстро. У кого есть антигистаминные препараты? Замечая среди прибывших мужчин Эндрю, я включаю все свои актерские данные, и начинаю пошатываться на каблуках, имитируя падение в обморок. Время доставать козырные методы или план «лежачую не бьют» должен сработать. — Ты в порядке? — в его голосе я улавливаю оттенки искреннего беспокойства, что кажется мне полнейшим абсурдом. Он сам меня подставил, какого черта его волнует, как я себя чувствую? Тем не менее, наглец с покер-фейсом ловит меня в свои руки, когда я едва ли не падаю, вовремя схватившись за стол. — А тебя это заботит? — огрызаюсь я. — Из-за тебя, этот чертов перуанец меня чуть ли не изнасиловал. — А чего ты ждал, когда пришёл в подобное место и начала обманывать его хозяина? Плати по счетам, если хочешь связаться с местной мафией, — вздергивая бровь, отчитывает меня мужчина. — Думаю, пару дней в тюрьме пойдет тебе на пользу. Проветришь мозги и поговорим. Смысл его слов не сразу до меня доходит. Только потом, я осознаю, что он кивает местной полиции, и губы его в этот момент шепчут фразу: «Это он». Сразу трое мужчин в форме устремляются ко мне, чтобы взять под стражу, нацепить на меня наручники, спустить вниз и отвезти в тюрьму. Нет! Нет! Нет! Ни дня я больше не буду ночевать в подобных условиях. Нет. Никогда. Только не в тюрьме, даже в Нью-Йорке. Умоляю. Прошу. Нет. Там, они все проснуться…все мои демоны прошлого. Меня нельзя держать в клетке. Снова. — Говорят, там хорошо кормят, — обнадеживающим тоном замечает мужчина, которого я ненавижу так сильно, что готов устроить ему такой же «поцелуй смерти», какой только что подарил его дружку. — Тогда ужин будет за твой счет, — рычу я, незаметно доставая из своей сумочки наручники для ролевых игр. С прошлым партнером мы увлекались БДСМ, поэтому никаких имитаций — они настоящие, из очень прочной стали. Крепкие. Вот незадача — ключ от них я оставила у него, и кажется, он живет в Калифорнии. — И в твоей компании, — гипнотизируя Эндрю взглядом, я мягко беру его за руку, словно хочу ласково погладить его напряженные пальцы. Руки — слабое место всех мужчин. Порой, они более чувствительны, чем член. Из-за работы в них скапливается много напряжения, поэтому правильный массаж рук способен пленить любого. Кажется, даже такого сосредоточенного, как этот. Еще мгновение — и я сцепляю наши запястья до характерного щелчка. Его взгляд опускается на наши соединенные цепью запястья, потом на меня. Расширяются, превращаясь в огромные арктические льдины. Победно взмахиваю волосами, ощущая свое превосходство. — Прошу вас пойти за мной, сэр, — почти вежливо обращается ко мне один из полицейских, при этом достает наручники. С удивлением обнаружив, что в них больше нет нужды, поднимает на нас многозначительный взгляд: — Я так понимаю, в машину вы оба сядете добровольно? Сэр, нам придется забрать и вас, до тех пор, пока мы не найдем ключ от этой модели, — Эндрю лишь едва заметно кивая, глядя на меня так, словно я мишень в тире, а не беззащитный омега, оказавшаяся в логове вооруженных до зубов альф. Он, молча, кивает, сохраняя абсолютное спокойствие. Очевидно, что я сильно испортил ему вечер и предстоящую ночь. Миньярд явно не планировал провести ее в тюрьме. Должен признать, его сдержанность вызывает во мне восхищение. — Оригинальнее ничего не придумал? Это такой способ познакомиться со мной ближе и добавить в список миллиардеров, что ты хочешь обобрать? — он нарушает молчание первым, когда мы уже оказываемся в полицейской машине и я намеренно не смотрю в его сторону. Наши ладони лежат между нами, цепь наручников максимально натянута — словно ни на миллиметр мы не хотим быть ближе друг к другу. — А ты миллиардер? — ерничаю я. — Спасибо, буду знать. Уже объявляю охоту, — выплевываю с сарказмом, по-прежнему даже не глядя на мужчину. Мне не нужно смотреть на него, чтобы ощущать волну злости, гнева, тяжёлой и мощной энергетики, что исходит от него. Еще чуть-чуть и окна полопаются от силы мыслей, что кишат в его голове за маской аристократичной мордашки. Внезапно, меня накрывает невыносимая усталость, я проваливаюсь в легкий сон. Закрывая глаза, я всегда возвращаюсь в самые приятные моменты в своей жизни. Осознание бессмысленности моей жизни сдавливает грудную клетку. Я давно утратил вкус к жизни. С тех самых пор, как не стало тех, кто наполнял смыслом каждый день. Поэтому — мне все легко. Ни в чем нет смысла, поэтому у меня нет страха. К тому же, сейчас, мной управляет тотальная уверенность в том, что в тюрьме я пробуду не дольше мистера Миньярда.