Эскорт

Нил Удивительно, но роскошь преследует меня даже в тюрьме. Поскольку в этой стране альф и омег всегда держат раздельно, то нас с Эндрю затолкнули в VIP камеру, поскольку на ближайшее время мы с ним связаны, как сиамские близнецы. Хорошо, что здесь достаточно света. Хорошо, что я здесь не один. Да только железные прутья камеры все равно напоминают мне стальные перила кровати в детском доме, где прошла значительная часть моего детства. Помню, как переглядывался через отверстия между ними со своим другом, которого только что отругали за украденный с кухни кусок новогоднего пирога. Он изрядно испортил его внешний вид, а воспитательницы любили найти простой повод для того, чтобы наказать нас и выместить на детях хотя бы часть своей нездоровой агрессии. Власть делает из людей животных, я давно убедился в этом. Это самый сильный наркотик. Пригубив его лишь однажды, человек идет на все, чтобы обеспечить себе поступление этого сладкого кайфа все в больших дозах. Поэтому больше всего в этой жизни я ненавижу власть, и тех, кто ею обладает. Людей я делю на два вида, по типу мышления. Для меня, большие деньги — это свобода. Для них, деньги — это власть и возможность отнимать жизни, оставаясь при этом безнаказанными. — Ты мне скажешь, — по интонации его голоса, я не могу определить, в какой форме Миньярд ко мне обращается. Полу-вопрос, полу-утверждение, намекающее на то, что он знает ответ. — Ты о чем? — скучающим тоном бросаю я, сидя на тюремной кушетке. С тех пор, как мы сидим здесь, а это почти два часа, я так и не удостоил его взглядом. Хороший знак, когда альфа нарушает молчание первым. Омегам с высокой ценностью не пристало напоминать о себе. Еще одно мое четкое правило: чем пассивнее омега, тем активнее альфа. Это не значит, что инициативу в отношениях с альфами проявлять нельзя, но в данной ситуации я уже достаточно сделал, когда соединил наши запястья вместе на ближайшие несколько часов. — На кого ты работаешь. Скажешь мне? — чеканит «всезнающий миллиардер». — С чего ты взял, что я на кого-то работаю? — огрызаюсь своим фирменным тоном последней суки. — Не люблю делить прибыль с кем-либо. Я работаю на себя. — Эскортница или проститутка? Быть может, содержанка? — А ты понимаешь, в чем разница? — Содержанка омега заключает длительные спонсорские отношения с одним альфой. Эскортница — сопровождает на мероприятия и трахается за дополнительные деньги, если захочет того с клиентом. Проститутка — тупо продает свое тело, особо не затрачивая при этом интеллектуальные и эмоциональные ресурсы. Я прав? — Ты подозрительно много знаешь об этой индустрии. Не удивительно. Альфы вроде тебя часто пользуются услугами элитного эскорта. — Это верно. Мы не хотим тратить время на свидания и ухаживания. И не хотим строить настоящие отношения, отдавая предпочтения работе. Когда все прозрачно и оба понимают, что им друг от друга нужно — голова лишний раз не болит. — Многие из моих клиентов делали мне предложение руки и сердца. Поэтому, твоя теория не работает. Любой альфа рано или поздно влюбляется в то, во что отдает много энергии. Между энергией и деньгами стоит знак равенства, вот и все. — Наверное, я первый альфа в твоей жизни, который не заплатил за ночь с тобой ни цента, — его слова действуют на меня больнее любого удара. Знаю, что он просто хочет вывести меня на эмоции. Развязать мне язык. Проверяет меня, поскольку, прекрасно понимает, что я не просто омега, который продает свое время. Все это лишь мишура, маска, верхушка айсберга, которую ему хочется расколоть, сдвинуть, узнать, что скрыто подо льдами банальной картинки. Быть может, он эмоциональный садист? И так важно сковырнуть больную мозоль, засохшую и затянувшуюся. Сковырнуть и насладиться видом сочащейся во все стороны крови из психологической раны. — Я был замужем, — эти слова вылетают из моих губ прежде, чем я успеваю подумать. С каких пор я так откровенен с посторонними? — Это было давно. Он умер. — Сочувствую. — Ты? Сочувствуешь? — возмущаюсь я, пытаясь вскочить со скамьи. — Ты свое лицо видел? Ты и глазом не моргнул, когда эти ублюдки избивали Кейтлин. Ты знаешь, что ей нет и двадцати одного? Ты не способен на сочувствие. — Возможно, — его губы раздвигаются в легкой усмешке, в холодных глазах загорается нечто темное, что я пока не в силах разгадать или прочитать. — Так на кого ты работаешь? — мужчина настаивает на своем. — Сам на себя. — Сомневаюсь. — Почему? — Камеры маленькие. Я бы сказал, крошечные. Они не просто очень дорогие, их невероятно трудно достать без связей в определенных кругах. Такие найдешь не у каждого сотрудника спец служб. Уверен, ты с большим удовольствием купишь себе очередную брендовую сумочку, чем отдашь такие деньги на покерный стол. Эти камеры — расходный материал для того, кто стоит за твоей спиной. К тому же, ты работал в связке с девчонкой — подчерк профессиональной шпионки, а не дешевой шлюхи. Тебя обучали этому, — он резко поворачивает голову в мою сторону, и в очередной раз за вечер его ледяной взгляд обдает меня жаром. — Я видел тебя. Я следил за каждым твоим действием. И то, как ты повел себя в стрессовой ситуации…не каждый бы заметил, что у Леоновского аллергия на орехи. Я об этом не знал. Типичных золотоискателей вообще обычно волнуют только бабки, а не закуски на игровом столе. Так что. Будешь и дальше отрицать, что у тебя нет покровителя? Должен признать, его монолог ставит меня в тупик. Я словно уменьшаюсь в размерах под его проницательным взором, и невольно залипаю на приоткрытых губах Эндрю. Всего на пару мгновений, но этого достаточно для того, чтобы он заметил. И нет, я совсем не любуюсь его губами. Эта часть тела может многое рассказать о мужчине. Его рот практически все время напряжен, а едва заметные морщинки в уголках губ кричат о постоянно подавляемых мужчиной эмоциях. Уверен, что многие знают его как человека, выкованного из гранита, но чувственная арка купидона, подаренная ему природой, рассказывает мне и о другой части его личности. Мне любопытно проверить, насколько верна физиогномика в его случае? И что скрывается под маской всезнайки-карателя? Капли пота медленно стекают по моему веску, пока я изучаю его, едва дыша. — Допустим, я на кого-то работаю, — поднимаю руки, ментально демонстрируя «белый флаг». Его ладонь летит вслед за моей, позвякивание наручников напоминает о том, что мы связаны. — Но я не скажу тебе на кого. — Глупо. Я все равно узнаю. Или уже знаю. — Тогда зачем пытаешь? Просто проверяешь меня? Зачем? — Хочу знать, насколько ты профессионален в своем деле. У меня есть для тебя работа получше. — Какая же? — мне действительно интересно, что же такого он хочет мне предложить, если готов проводить собеседование в тюремной камере. — У меня открыта вакансия личного ассистента. Нужно сопровождать меня на важных мероприятиях, так сказать, быть моей живой «записной книжкой». Мозги на этой работе нужны, как и многозадачность. Должно быть ты слышал, что совсем скоро в Нью-Йорке пройдет крупный форум. Самые богатые и влиятельные люди мира уже слетаются туда, и мне бы не хотелось, чтобы ты тратил удивительное редкое сочетание красоты с интеллектом на свидания со старыми альфонсами. Мне не нужна красивая кукла, хочу, чтобы ты вникнул в суть моего предложения, — довольно абстрактными словами описывает должность он. — Правда, если я одобрю тебя на эту должность, тебе нужно будет сменить стиль в одежде, — его взгляд падает на мои бёдра на которых были почти полностью облегающие и ничего не скрывающие брюки. Мне прекрасно известно об этом крупном форуме. Простые люди туда не вхожи, лишь, так называемые небожители. И Тея поклялась мне, что достанет мне вип-места на это мероприятие. Откуда он знает, что мне очень нужно туда попасть? Или это просто совпадение? — Серьезно, предлагаешь мне стать твоим секретарём? И сколько я буду получать? Пятнадцать тысяч дирхам на карманные расходы? — Поверь, на твои побрякушки хватит, даже у любовников ничего просить не придется. — Я не прошу, сами дарят, — выходя из себя, окончательно взрываюсь я. — И что будет входить в мои обязанности? — пытаюсь понять, что именно предлагает мне Эндрю. — Узнаешь, когда придешь в мой офис. Все рабочие детали я обсуждаю там, — он ныряет ладонью в карман своих брюк и после, протягивает мне визитку. С неохотой беру ее, не глядя, засовывая в сумочку. — Я не приду. Спасибо за предложение, но у меня уже есть работа. И вообще, я нахожусь в тюрьме. По твоей вине. — И я все еще могу сказать им, что ты проститутка. Но обещаю, смертной казни не будет, тебя просто депортируют из страны. — Нет! — выдавая чересчур яркие эмоции, протестую я. — Ты не посмеешь. — Вау. Чем же тебя так держит Нью-Йорк? Сохранив драматичную паузу, выдаю: — Мне больше некуда идти. За пределами этого города меня ждет жалкое существование. Не спрашивай, почему. Сделай, как все эти снобы — наведи справки. — Назови мне хоть одну причину, почему я должен оставить тебя здесь. При условии, что убрав тебя из этого города, я возможно, помогу себе и многим из своего окружения избежать потери денег и того хуже — утечки данных. Уверен, ты и с кражей информации справляешься не хуже, чем с кражей денег в казино. Готов поспорить, что это твоя главная специализация. — Я ничего не крал. — А камеры ради забавы поставил. Ага. Хотя…возможно, твой босс уволит тебя после проваленной миссии. Или сам вышвырнет из этого города, если у него есть связи в местном правительстве. — Мне нельзя. Ты не понимаешь, — уже не в силах контролировать свои эмоции, произношу я. Голос дрожит, выдает меня с головой. Этот умник безошибочно давит на мои болевые точки, словно интуитивно знает, что нужно сказать. — Мне нельзя покидать этот город. Не сейчас. — Должно быть, здесь есть то, что тебе очень нужно. Дай угадаю: это явно не лимитированная сумочка от Hermes? — Не люблю этот бренд. И меня уже тошнит от сумок. — А что бы ты хотел? — он явно хочет понять, почему мне так важно пока остаться в Нью-Йорке. Я внимательно слежу за речью, не намереваясь раскрывать все свои карты. — Panthère de Cartier, — мой ответ вылетает без акцента, на чистом французском. — К моим глазам отлично подойдут белое золото и сапфиры. А ты как думаешь? — смело перевожу тему я, параллельно заявляя ему об изделии, которое я действительно хотел бы получить в свою коллекцию. Прищурив веки, Эндрю долго рассматривает черты моего лица, и мне вновь становится не по себе, но уже не от его взгляда, а от совершенно четкого ощущения дежа вю. Возможно, он человек из моего прошлого. Из той части прошлого, что я о себе не помню. Но тогда, почему он не признается, что знает меня? Кто он, черт возьми? И зачем ему я? — Я предложу тебе гораздо больше, чем ювелирное украшение или деньги. То, от чего ты не сможешь отказаться. То, что тебе нужно больше всего, — гипнотизирующим тоном, заманивает в свои сети Эндрю. Но я прекрасно знаю, что чем слаще мужская речь, тем больнее потом крошатся зубы от передоза «сладости». — Тебе нечего мне предложить, Эндрю. Я не буду вестись на твои манипуляции. Хочешь вышвырнуть меня из этого города — вперед! — Скоро ты убедишься в обратном, Нил. Жду тебя в своем офисе. Адрес у тебя есть, — в этот момент, мужчина вдруг достает из кармана ключ от наручников и ловким движением руки разрывает нашу связь. Я теряю дар речи, замирая на месте. Не могу и слова сказать, молча наблюдая за тем, как он встает и направляется к выходу. Если ключ все время был у него, значит, он хотел оказаться со мной в одном замкнутом помещении? Так значит, в казино он оказался не случайно? Или же, мысль о предложении по работе посетила его после того, как он увидел мои «таланты»? Да кто он такой?! — Они все время были у тебя? — он оставляет мой вопрос без ответа, а я очень не люблю, когда последнее слово остается за альфой.