Встретимся с тобой в канаве

      Пробуждение даётся отвратительно и ощущается намного хуже, чем те, что были у неё в реабилитационном центре. От неприятных воспоминаний её передёргивает, однако эта проблема уходит куда-то на дальний план. Ха-Рин пытается привстать на локтях, чтобы оглядеть обстановку, но с первого раза это действие у неё не выходит. Всё тело ломит, его пробивает дрожь, а назойливая мелодия раздражает. Всё на что её хватает в эти мгновения, так это руки сжать в кулаки, ногтями впиваясь в мягкие ладони. Ха-Рин пытается сохранять самообладание, вспоминает разговоры с психиатрами. Делает глубокий вдох, задерживает воздух в себе. Моментами, ей всё ещё тяжело, не хватает того дофамина, которым она подпитывалась долгое время. Которым с ней делились. Агрессия копится, и она может взорваться в моменте. Хочется простого… таблетку. Ха-Рин выдыхает, её грудь опускается. Становится чуть легче. И всё же без той дури куда лучше. Зато больше ничего не разъедает мозг, и она может мыслить более рационально. Если, конечно, ещё помнит, что это такое.       Только, кажется, сейчас далеко не это должно её волновать. А та ситуация, в которую она попала. Гул обеспокоенных и недоуменных голосов разносится со всех сторон. Одни говорят о пропавших вещах, вторые плачутся и хотят домой. Третьи же, в принципе, пытаются осознать происходящее. Собственно, сама Ха-Рин почти не помнит ничего. Лишь смазанные картинки — не более. Как будто её всё-таки накачали чем-то. Впрочем, такое тоже возможно, ибо сама не осознавала на что подписывается. Решила уповать на удачу.       Ли в голове проигрывает события минувшего дня. А день ли вообще прошёл? Ожидание автомобиля у дороги, дрожь во всём теле из-за страха, холодный ветер и небольшой минивен. Выглядело это сомнительно, особенно на фоне того, что её предпочли забрать на плохо освещённом перекрестке. Со стороны эта сцена явно была, будто из какой-то криминальной дорамы. Словно её силком повезут в какой-нибудь бордель, где она и будет отрабатывать все свои долги, что заработала разгульным образом жизни. Хотя её бывший тоже здесь сыграл немалую роль. Сукин сын.       Только мелодия, игравшая здесь совсем, не походила на те, что бывают в борделях. Не то чтобы она являлась знатоком, однако… музыка была слишком уж детской, что ли. Так что об этой теории стоит позабыть. Да и не понимающих людей — судя по тем разговорам, что она успела подслушать, — слишком уж много. По-хорошему, ей нужно разлепить глаза, оглядеть обстановку, но задача оказывается слишком непосильной и справляется она далеко не сразу.       Свет приглушённый, совсем не яркий. Да и первое, что она видит — железные балки, которые по итогу оказываются кроватями. Внутри зарождается паника, благодаря которой все органы оказываются будто под прессом. Давление ужасное. Она пытается осмотреться ещё — зацепиться хоть за что-нибудь, что поможет понять происходящее.       Только тогда она замечает не милый её глазу — зелёный цвет. Тот в который её одели. Потому что одежда совсем не её. Не в этом она садилась в автомобиль. Ткань на коже ощущается, слишком много синтетики будто. Ха-Рин сводит брови к переносице. Она моментально начинает ощупывать себя, пытаясь найти хоть одну свою вещь. Паника внутри растёт в геометрической прогрессии. Если кто-нибудь на неё посмотрит, то также сможет отметить её чрезмерно нервное состояние. Хотелось держаться не паниковать, хотя бы до момента, когда что-то проясниться, но это было тяжело. Нереально сохранить самообладание в подобной ситуации.       Ха-Рин хочется верить, что это всё выдумки её воспалённого мозга. Что за те полтора года, что она провела в реабилитационном центре она не до конца излечилась и всё что было в её организме, те токсины, по-прежнему в ней. Или же это один из приходов, не сдержалась и всё-таки приняла дозу и забыла уже об этом. Только ощущения слишком уж настоящие.       Едва ли стоило верить человеку, что надавал ей пощечин и денег, а также подписываться на весьма сомнительную авантюру. Ха-Рин принимает сидячее положении, руки на голову кладёт и пальцами виски растирает.       — Блять, — единственное, что срывается с её уст. Хотелось закричать, а в идеале ещё и что-нибудь сломать для того, чтобы достичь внутреннего баланса и немного успокоится. Только вот под рукой ничего не было, да и становится в глазах прочих сумасшедшей было такой себе перспективой. Ли свешивает ноги с кровати, отмечая, что ей повезло оказаться на нижнем ярусе.       В центре зала начинают медленно подтягиваться люди. Такие же, как и она сама. Она хочет спрыгнуть с кровати, гордо выпрямить спину и пройтись так, словно это всё запланировано. Ха-Рин не хочет признаваться, что и сама до ужаса сейчас напугана. Только её плану мешают. Появляется переменная — в виде паренька, лицо которого мелькает перед ней. Ли кривится, когда замечает протянутую руку.       — Помощь нужна? — обеспокоенный голос и дружелюбная улыбка, несмотря на всю ситуацию. Хочет выглядеть героем в глазах других, когда у самого на лбу испарина, полностью выдающая его нервозность.       Ха-Рин скользит по его персоне оценивающим взглядом. В точно такой же одежде. И тут она осознаёт, что на толстовке был номер. Она хочет проверить, есть ли у неё такой же. Срочно. Из чистого любопытства. Потому что происходящее здесь не пахнет ничем хорошим, а нумерация каждого присутствующего нагоняет ужаса.       Она смотрит в глаза парню. Почти нервно усмехается. Он всё ещё тянет руку, стоит и ждет. Чёртов джентльмен. Секундное замешательство на лице Ха-Рин сменяется надменностью. Ли хмыкает и вскидывает подбородок.       — Сама справлюсь, — слезает с кровати, задевая его плечом. Она это делает совсем не специально, просто парень сам не отошёл вовремя. Впрочем, это неважно, не её проблемы вовсе.       Её шаги неуверенные, ощущение такое, что она прямо сейчас свалится прямо на пол. Ха-Рин ещё чудом не впала в истерику. Она хватает (не)свою одежду и смотрит на номер. 229. Такая же помеченная, как и все прочие. Вся атмосфера здесь начала напоминать клинику. Она не может точно сказать, чем конкретно, однако это были просто её мысли, что сменялись со скоростью света. Ли просто нужно, чтобы ей объяснили суть происходящего. Тогда, может, ей станет спокойно.       Спокойно ей точно не станет.       Самым отрезвляющим становится громкий голос из динамиков, просящий внимания всех собравшихся здесь. Ха-Рин вздрагивает от резкости. Железные двери со скрипом отворяются, откуда показываются люди в масках. Обычно похожие наряды носили грабители в каких-нибудь фильмах.       Это всё не взаправду.       Люди скрывающие лица за масками не внушают доверия, заставляют её отшатнуться назад и чуть не врезаться в сзади стоящего человека. Ха-Рин снова сжимает кулаки. То как она храбрится — жалко, ибо внутри всё разрывалось от беспокойства. Половину разговоров она не слышит, всё сливается в один шум. Тяжело как-то сосредоточится. Ха-Рин просто уставилась в одну точку и всё. А люди вокруг неё становятся всё более возмущенными. У большинства, будто, весь страх свело на «нет», иначе объяснить это поведение тяжело.       А затем… Кто-то, кажется, сказал о телефонах, о важности связи, и терпение организаторов лопнуло. Потому что сверху, на экране, что она заметила только сейчас — стали называться имена и показываться лица людей. Всех их объединяло несколько вещей: прежде чем попасть сюда они получили пощечины от мужчины в костюме, а также долги.       Ха-Рин прикусывает внутреннюю сторону щеки и сильно надеется, что её лицо не засветится и сумму её долга не озвучат. Хотя, стоит признать, в сравнении с другими всё было не так уж плохо.       Лицо Ли так и не мелькает. Зато она видит другое, знакомое. Сразу, инстинктивно, пытается найти его среди толпы. Учитывая его яркую личность — сделать это несложно. Встаёт на цыпочки, осматривается и, наконец, находит. Испепеляет его спину своим взглядом так, словно он непременно ощутит это.       — Фанатка этого фрика, видимо, — доносится сзади чей-то смешок. Ха-Рин челюсть стискивает, возмущение рвётся наружу, ибо слышать нечто подобное оказывается слишком оскорбительно. Но Ха-Рин предпочитает игнорировать это. Хотя руки так и чешутся…       — Нужно держать себя под контролем, — себе под нос шепчет она напоминание. Ли делает вдох-выдох. Пытается удержать равновесие. Тяжело. Зато это помогает отвлечься от фиолетовых волос и начать вникать в слова людей в масках.       После показательного выступления большинство людей заметно испугалось, что неудивительно. Никому не понравится, когда тебя позорят перед публикой. Сама Ха-Рин боялась оказаться на месте тех, кого публично представили. Неприятное чувство, когда обнажают нечто подобное. Долги щепетильная тема.       Хотя они все здесь в одной лодке, как можно понять. Однако это совсем не успокаивало.       А затем их попросили подписывать договор. Ха-Рин не горела желанием, уже вся затея выглядела скверно. Но долг — стал хорошим напоминание о том, почему она вообще здесь. Зачем взяла визитку и позвонила по номеру. Ли Ха-Рин любила роскошь, веселье. И если к первому приучили родители, то со вторым хорошо справился её парень. Показал ей как надо жить. А она быстро влилась, слишком. Когда родители заметили, что теряют дочь, то ограничили доступ к деньгам. Но Ха-Рин не расстроилась со всем. Ей пообещать успели многое, мир к ногам положить и ещё много чуши подобного плана.       А она верила, потому что иначе не могло быть.       Запросы росли, и не только у неё. Сначала её содержали. С ней наслаждались жизнью, тусили. Они также и ссорились. Оба не один раз обращались в полицию, а потом забирали заявления. И так по кругу.       Никто из них не заметил, как они в итоге скатились в самое дно. Туда откуда пути назад, обычно, нет. Жизнь, где они совсем потеряли контроль над самой. Ломка во всём теле, вечный тремор и ещё множество проблем в придачу.       Потом наступило громкое расставание, из-за какой-то херни. И, вдруг, объявление неравнодушных родителей, что решили вытащить её из всей этой жизни и насильно запихнули в диспансер. Делали это всё с причитаниями о том, что она им ещё спасибо скажет.       Ну, конечно же.       Попытаться вылечить от зависимости они захотели, а вот с долгами оставили расправляться сами.       За что «спасибо» — непонятно. Лучше сторчаться, чем та суровая реальность, что в итоге накрыла её. Ха-Рин искренне не понимает, что и зачем.       Подходит её очередь для подписи. Она мельком проходится по пунктам, от них понятнее не становится. Она поднимает глаза на человека с треугольником. Медлит, раздумывает о том, что нужно валить отсюда поскорее.       Только воспоминание о её дерьмовой квартире заставляет расписаться.       Ха-Рин ждёт остальных. Начала игры. Стоит где-то в углу, пытается слиться со стеной, пока в толпе назревает конфликт. И её даже не удивляет то, кто стал зачинщиком. Весьма предсказуемо. Только, в итоге, ничего интересного не происходит. Организаторы — по крайней мере, она так их окрестила в своей голове, — явились и попросили последовать за ними.

***

      Ха-Рин остаётся только закатывать глаза, когда слышит флирт, так называемого, Таноса. Хочется громко и ядовито рассмеяться, потому что для неё это казалось жалким. И это совсем не обида в ней говорила. Её просто бесило это. Они здесь не за поиском отношений. Да и его беспечность не вызывала ничего, кроме раздражения. Вообще, Ли не могла сказать внятную причину этих эмоций. Это просто было и всё.       Как он собрал вокруг себя фанатов и делал такой важный вид, будто был на высоте и занял первое место, словно во время турнира не забыл собственные тексты. Только если такой крутой, то чего же ты здесь забыл? Жалкий.       Во всяком случае, это больше не её проблема. Стоит сконцентрироваться на другом.       Первое за что цепляется взгляд — кукла с пугающим лицом. Второе — мужчина, что выбежал вперёд и стал громко кричать. Что-то об опасности, смерти и о том, что ему приходилось играть в эти игры.       Хочется думать о том, что он просто больной на голову, но психов Ха-Рин повидала достаточно, как и наркоманов. Ни на кого из них он не походил. Только доверия от этого к нему не прибавлялось.       Всё начиналось хорошо. Относительно. Объяснение правил, тот крикливый мужик, милая мелодия и механический голос девочки. А затем раздался выстрел. Громкий и почти оглушающий. Осознание происходящего стало приходить, лишь после третьего выстрела. Третьего трупа на земле. Ха-Рин старалась не дёргаться, следовать правилам. Это было тяжело, в особенности, когда умирал кто-то прямо перед ней. На её одежде уже были чья-то кровь и плоть.       Но об этом думать не стоит. Они уже мертвы, а вот у неё шансы выжить всё ещё имелись. Нужно только успеть остановится, прежде чем кукла повернётся к ним. Ничего сложного.       Вела себя спокойно ровно до того момента, когда перед ней не оказался игрок под номером 230. В этот момент всё рациональное мышление просто… off.       Когда кукла разрешает им двигаться, то она медленно нагоняет.       — Ну, привет, пупсик, — Ха-Рин кладёт руку ему на плечо и тянет на себя, дабы он соизволил обернуться и обратить на неё внимание. Механический голос куклы объявляет «Красный Свет», отчего им приходится застыть. Дурацкая сцена, но Ли на это и надеялась. Что кукла сыграет в этот момент ей на руку. Сказать, правда, ничего не сможет, боится, что шевеление губ — засчитают. Всё-таки сейчас она была полностью открыта перед куклой.       Ха-Рин не знает зачем это всё. В моменте ей просто захотелось заявить о своём присутствии в этом месте. Всё же сколько времени прошло с их последней встречи. Достаточно, но не настолько, чтобы забыть все обиды и издержки их прошлого.       — What the fuck?! — на первых порах говорит он, чуть раздраженно. Судя по его настрою и тому как он проходил эту убийственную игру — Су-Бону сейчас должно быть на всё плевать, кроме той эйфории, что сейчас переполняла его тело.       Губы Ха-Рин дёргаются в нервной, совсем не здоровой, улыбке. Раздаётся несколько выстрелов, означающих о том, что ряды выбывших игроков пополнились. Она инстинктивно сглатывает, но пытается сосредоточить всё своё внимание на знакомых чертах лица. Расслабленное, окроплённое кровью, оно вмиг у него напрягается, на лбу пролегла складка. Взгляд такой сразу… его просто было не описать. Хотя, пожалуй, есть одно сравнение. Он живого мертвеца увидел перед собой — вот что говорил его взгляд. Что, кстати, почти близко к правде.       Ли сильнее сжимает руку на его плече и выжидает. Он же, в принципе, ничего не говорит. Рассматривает внимательно, моргает часто, словно в одно мгновение она попросту исчезнет. Чхве кажется это шуткой его сознания, просто неожиданный вброс. В конце концов, под наркотой случается всякое. Ненароком увидишь нежеланное лицо. Только вот её рука ощущается слишком натурально, не фантомное, что заставляет его засомневаться… Точно ли это всё действие наркотиков?       «Зелёный Свет»       — Как ты бы сказал… good luck!       Ха-Рин прикладывает к следующему действию слишком много сил. Тянет Су-Бона на себя, делает подножку и когда слышит звук падающего тела идёт дальше вперёд. Наверное, не будь он под чем-то, то едва ли она смогла бы осуществить нечто подобное. Сил бы просто не хватило. Да и его растерянность тоже сыграло на руку. Отчего-то это вызывает в Ха-Рин детский восторг. Глупая и совсем неуместная месть, однако это стоит того. Эмоциональное удовлетворение зашкаливало.       Ха-Рин даже не оборачивается, не хочет смотреть на его лицо больше. Пле-вать, что с ним будет. Да и Чхве Су-Бон слишком живучий, поэтому волноваться за него точно не стоило. Поделом. Тем более, сейчас собственная жизнь ей была куда дороже.       Она встаёт за спину одного из игроков. Всё по указаниям того сумасшедшего, что оказался в итоге прав. Эти быстрые перебежки утомляли. Её дыхание сбилось, ибо от нагрузок подобного плана она отвыкла. Да и в принципе от любых.       — В отместку могу и толкнуть, — пропевает Су-Бон, что нагнал её. Естественно, ещё живой. Она и не сомневалась. Он почти что дышал ей в затылок, он был слишком близко и ей это абсолютно не нравилось. — Полетишь вниз и словишь пулю. There will be a sad misunderstanding.       На эту фразу она лишь фыркнула.       — Хочешь — толкай, и я тебя, обязательно, за собой потяну, — сквозь стиснутые зубы произносит Ха-Рин. Она поднимает глаза к таймеру, а затем смотрит на линию. Осталось совсем немного и этот ад закончится. Она пройдёт это испытание, несмотря на его угрозу. — Считай, отплачу тебе долг. Хотя, по правде, это ты мне должен.       — Думал, ты уже давно передознулась, — тихо хмыкает он. Он был уверен, что прямо сейчас она закатила глаза. Потому что это вполне в её стиле — вечное раздражение с его слов. Такими были взаимоотношения между ними. Ну, в последнее время, перед их расставанием.       — А я думала, ты уже давно разлагаешься в какой-нибудь канаве, — после их милого обмена любезностями дали зелёный свет. И так как идти оставалось совсем уж недолго, Ха-Рин решила пойти ва-банк и стартовала с такой скоростью, на которую была только способна. Хотелось скорее закончить и вздохнуть полной грудью, только все её планы были обрушены в тот момент, когда Су-Бон провернул с ней тот же трюк, что и она некоторыми мгновениями ранее.       Просто взял и отбросил. А она его за собой потянуть не смогла. Не исполнила собственное обещание.       Она приземляется на песок ровно в тот же момент, когда повернулась кукла. Танос же, явно довольный своей работой, наблюдал за ней уже со стороны победителей. Начал гримасничать, бесить её, пока она могла только смотреть. Хотелось простого человеческого — придушить его.       — Karma is such a bitch, right? — его голос сквозит весельем и желанием поддеть её. Чхве садится на землю так, чтобы быть прямо напротив неё. Вся ситуация, все эти игры, его бывшая, нехило раззадорили его. Тем более, под действием таблеток всё ощущалось куда острее, оттого и было интереснее.       Он сделал из рук пистолет, пальцами, словно дулом, нацелился на неё и сделал имитацию выстрела.       «Козёл», — почти срывается с её языка, однако она вовремя успевает его прикусить. Потому что если бы сказала это, то была бы вероятность, что осуществить собственное желание она уже не смогла бы, по причине собственной смерти.       Она смотрела на него, пока он также наблюдал за ней. Глаза обоих горели. По разным причинам, разумеется.       «Зелёный свет»       Ха-Рин набирает в руку горсть песка. Встаёт и быстро преодолевает оставшееся расстояние. Уже не нервничала больше, потому что знала, что успеет. Её шаги были уверенными. Оказавшись прямо около Таноса, она пускает песок ему в глаза.       — Уёбок, — и проходит мимо, пока он просто начинает смеяться от абсурдности всего происходящего. Пускай это было мелким вредительством, но это всё на что хватало её сил. Ли сама садиться вскоре на землю, наблюдая за оставшимися игроками. Тем, кому ещё не посчастливилось пересечь черту. Дикая игра.       Она откидывает голову назад, смотря на чистое небо. Оставалось где-то тридцать секунд, когда сверху показалась голова Су-Бона.       — Не представляешь, как я рад тебя видеть, senorita, — глаза были у него красными, то ли от таблеток, то ли из-за песка. Определить было сложно. Да и не то, чтобы ей хотелось. Ха-Рин опустила голову. — Обижаешься? Remember, you started first.       — Потеряйся. — бесцветным тоном произнесла она, нарочито отворачиваясь, когда Чхве пытался посветить своим лицом перед ней. Показать, какой он ещё красивый. Ха-Рин же не понимала, что больше всего её выводит из себя. Су-Бон или происходящее вокруг.       Игра была закончена. На удивление, когда таймер закончился, то живых игроков уже не было на поле. Все кто смог — успели перейти. На поле же оставались тела, неподвижные, выбывшие, мёртвые. Их было достаточно много. Однако большая часть всё же была жива. Даже тот сумасшедший мужик, который оказался прав.       — О-о-ого, — слышится сбоку, полу восторженно. Ха-Рин уже ждала, когда же их выведут отсюда. Когда их… Отпустят? Реален ли вообще такой исход, учитывая, сколько людей успело здесь погибнуть. — Это же…       — Shut up, Гён-Су, — рявкает Танос на своего фаната. Тот моментально затихает, голову стыдливо опускает, как будто действительно провинился. И это поражает. Что такие фанаты всё ещё существуют. — У нас тут элитный флирт. Не мешай. Так что, красотка, где пропадала?       — На курорте отдыхала, коктейли пила, всякие процедуры делала, — она снова обращает своё внимание на него. Одаривает его улыбкой. Хотелось бы верить, что она и впрямь отдыхала где-то, а не проходила изнурительные курсы терапии… Только то время навсегда отпечаталось в её сознании. Просто кошмарные месяца. Заметив людей в маске, она встаёт с насиженного места, потому что за ними, кажется пришли. Ха-Рин стряхивает с себя песок. — И там было так хорошо без тебя. Чао.       — Ещё увидимся! — он посылает ей воздушный поцелуй. В который, как ему кажется, он вкладывает все свои эмоции. Руки у Су-Бона начинали слегка трястись, хорошо хоть эффект ещё не сходил на нет. Он бы, на самом деле, ещё раз повторил бы весь этот забег. Слишком увлекательно. Давненько он так не развлекался. Для него происходящее было в радость. Особенно вся эта концовка с Ха-Рин. Столько экспрессии в ней было.       Забавно даже встретить её, когда он уже и не думал, что такая возможность могла представиться. Он ведь и в самом деле думал, что померла она давно. После резкой её пропажи иных мыслей быть и не могло. Самый логичный исход.       Но она вроде как живая. Не галлюцинация. Оттого… интригует.       — Надеюсь, что нет. — эти слова он уже не слышит, говорит она их довольно тихо. Больше для себя.       Ха-Рин прикрывает лицо руками. Это всё просто безумие. Не по настоящему. Обычный кошмар. Она же не могла вот так просто пересечься с Су-Боном в подобном месте?! Таких совпадений не может быть просто.