Одержимость

      Ева в очередной раз предотвратила попытку Вилланель лечь на спину, она больше не казалась хрупкой, перевернуть её было тяжело. Поднявшись попить, она утолила жажду возле окна. В тëмном, отельном номере, Ева попыталась бороться с мыслями в голове, что скакали и наслаивались, бились друг об друга, и явно не дали бы больше заснуть. Вид из окна был под стать её душевному самочувствию — ветрено, сыро, холодно, к тому же, темно, с затишьем, после которого деревья гнулись ещё сильнее, а мусор носился по дорогам. По щекам потекли колючие слëзы, и Ева их смахнула, набрав в грудь больше воздуха. Она спросила себя твëрдо, и громко внутри: что не так? И для ответа достаточно было обернуться и посмотреть на постель. Они занимались сексом, и это было возвышенно, нет сомнений в том, что убийца любит её до последней молекулы. Как бы сильно она не отталкивала, и не отталкивалась сама, это больше не работает. И кажется, ответ есть и на это. Она же любит её в ответ, игнорируя всю тьму, весь вред, всю боль. Хотеть здоровых отношений с нездоровым человеком наивно? Одно она знает точно, теперь она не отдаст её никому, ни Амелии, ни Каролин, ни Хелен, ни «12». Она наполнена ненавистью ко всем, кто подталкивает Вилланель на измены, шпионские игры и убийства. Впервые она хочет защитить, и эта идея как новый глоток, разбавляют желчь. На эту идею её подтолкнул разговор за столом, её твёрдое нет, когда Каролин буквально попросила казнить человека. Что если, она защитит её, Вилланель всё это время только в этом и нуждалась? Запрыгнув на кровать, спрятавшись от созерцания непогоды, она тянет Вилланель на себя, чтобы та, сквозь сон, прижалась к ней. В темноте Ева целует лоб, прижимает её голову к себе за затылок.       — Ева, всё в порядке?       — Да, детка, просто резко стало тебя не хватать.       — Я тут, — сонно, пробубнила Вилланель, переплетая ноги с Евой.       Вилланель проснулась от криков из соседнего номера, там явно выезжали, звук от колёсиков чемодана ни с чем не перепутать. За ночь она отлежала себе всё, что только возможно, и сейчас ощущала себя отвратительно. Чтобы с этим справиться, ей необходима была Ева, но её место оказалось пустым. Шорох из ванной комнаты подсказал, что она там, дверь была не закрыта. Вилланель увидела свою любимую женщину увлеченной её косметичкой. У Евы на голове были собраны волосы под заколку, такой волнистый беспорядок, похожий на спящий вулкан, серая футболка висела на хрупких плечах свободно, едва прикрывая бëдра. Она стояла на одной ноге, ступню другой держала ниже колена, Вилланель в очередной раз оценила её икры, с желанием расцеловать их. Она наблюдала за тем, как Ева читала информацию на тюбике, как отложила его и взяла духи, нанесла пару пшиков на запястья, закрыла глаза и погрузилась в аромат. У Вилланель уже начало гудеть тело, она могла бы прямо сейчас просунуть под себя руку и помастурбировать, созерцая эту прекрасную, утреннюю картину с Евой в ванной комнате. Она пользуется гелем для бровей, рассматривая себя в зеркало, и добирается до помады. Вилланель напряжённо выдыхает в подушку, и вновь смотрит, алый цвет очень подходит её пухлым губам. Неожиданно, Ева решает прикрыть дверь, и Вилланель закрывает глаза, а затем, расстроенно трётся лицом о подушку. Слышит звук воды, Ева выходит позже.       — Доброе утро, как спалось? — спрашивает она, прибираясь вокруг.       — Доброе. Всё затекло, не самые удобные позы.       — Тебе нужно подвигаться, поднимайся, долго будешь валяться, заболит голова.       С этим Вилланель согласна, она встаёт, идёт умываться, и чистить зубы. В какой-то момент приходится позвать Еву, и она уже рядом, всё ещё прибирается, вешает полотенце.       — Ты можешь заделать мне волосы? За ночь слетела резинка, мне неудобно умываться.       Ева без проблем реагирует на эту просьбу, расчесывает волосы, делая вид, что обнажённая грудь её не смущает. Вилланель изучает, как Ева всё убрала, будто и не трогала вовсе, на её губах нет её помады, но от запястий ещё можно услышать остатки аромата, что она явно смывала. Ева закончила, и провела пальцами по правой ягодице.       — Ой, я оставила вчера случайно засос на твоей булочке.       Вилланель не может больше терпеть и нападает, радуясь такой мелочи, как свежее дыхание, но при этом приходя в полный восторг, что Ева в её руках. Удерживая за затылок, она целует настырно, требуя от Евы подчинения. Её пальцы сжимаются на талии Вилланель, заводящие ощущения. Пик перешёл в наслаждение от доступности, Вилланель стала целовать продуманнее, мягче, руки блуждали по телу, и Еве это нравилось. Она сжимала её грудь снизу, поднимая, гладила спину, щипала, чтобы та смеялась, в этот момент она целовала её горло, впитывая губами вибрации. Они не останавливали друг друга и насладились каждой минутой, пока Вилланель не выдохнула, протянув руку к косметичке.       — Что на тебя нашло? — игриво, спросила Ева.       — Хочу тебя тискать, сжимать, трогать везде! Целовать и кусать, всю тебя чувствовать в своих руках, понимаешь? Что это?       — Очевидно это — страсть.       — Мне нравится! Держи, нанеси её ещё раз.       Вилланель предлагает взять из своих рук помаду, и Ева искренне удивлена этому.       — Откуда ты…       — Ты не сразу закрыла дверь.       — Ты спала!       — Притворялась. Наблюдение меня заводило.       Ева берёт помаду и медленно, эротично, наносит её на губы.       — Подглядывать нехорошо.       — Я знаю, как извиниться. Что если не ты мне — я тебе, а просто я тебе? Накажи меня, хорошо?       — Я знаю, что для тебя вовсе не наказание – доставить мне удовольствие.       — Да, но ты не доставишь его мне.       — И к полудню ты так переполнишься, что всё равно получишь своё.       — Наказывай меня.       Ева стягивает полотенце с крючка и складывает его в валик.       — Это для твоих коленей.       Вилланель задыхаясь от возбуждения едва касается накрашенных губ Евы, и произносит:       — Слушаюсь.       Ева пропускает через себя ток от одного лишь слова. Дело в том, кто это произносит. Вечно не послушная, упрямая Вилланель! Она ставит её на колени и стягивает с себя трусики, двигается к краю и задирает на себе футболку, сжав её в комок одной своей рукой, прижимая к животу, что подрагивает от возбуждения. Укусы не болезненные, широкий, влажный язык, доводит до дрожи, она подбирается к самому центру, и так сильно присасывается к нему, что Ева вскрикивает и хватает за волосы, чтобы оттащить и шлёпнуть по щеке. Вилланель такого не ожидала, её глаза вспыхивают, она нападёт ещё, уже специально, и получает вновь по щеке, та розовеет. Показав длинный язык, она подносит его к вульве вместе с горячим дыханием и лижет от низа к верху. Кончик языка поднимет вверх бугорок, пока он не соскользнёт и повторяет. Бëдра Евы двигаются медленными и короткими толчками, и Вилланель понимает все её реакции, посасывая каждый такой подъëм, и успокаивая спуск языком. Ева ставит свои ступни на её плечи, раскрываясь, и Вилланель теперь нежна, её губы смыкаются на больших половых губах, целуют лобок, спускается вниз, присасываются к входу, Ева готова кончить от того, как она пытается достать языком больше, натирая клитор кончиком носа.       — Ви, хватит. Я не могу.       — Кончай, если хочешь, — стонет она в её киску, облизывая клитор по краям и присасываясь к нему.       Ева берёт её за горло, другой рукой прижимает её голову к своему бедру, и сама толчками тела даёт ей в рот. Пару потрясающих минут, и Ева кончает, отпуская, отталкиваясь, обнаружив лопатками опору в стене, содрогаясь всем телом, улетая от наслаждения. Вилланель встаёт с колен, собирает языком сок и движется по телу Евы вверх, задирая футболку. Забирая в рот сосок, она посасывает его, другой крутит между пальцами. Ева выгибает спину, обнимает за шею, приподнимается.       — Ты смерч.       — Ты воспользовалась моим ртом.       — Это слишком?       — Никакого слишком, между нами, можно всё, — улыбается Вилланель, прижимаясь к алым губам.       Ева запускает язык в рот и играет с её языком, все мысли о том, где он был только что, и какое наслаждение доставил.       — Давай повесим на дверь табличку, что уборка нам не нужна, и будем трахаться весь день?       — Вилланель… А как же завтрак? Я схожу и куплю нам что-нибудь.       — Только никакой работы.       — Я и не собиралась. Пока ты восстанавливаешься, я не появлюсь в офисе.       — Правда? А как же желание спасти мир? Поймать всех преступников?       — Я поймала одного, мне нужно следить, чтобы он не улизнул.       — Я то, что ты хочешь?       Ева целует в губы и касается ногами пола.       — Дам тебе что-нибудь из одежды, что-то лёгкое?       — Да, можно рубашку.       — Знаешь какая рубашка бы тебе подошла?       — Смирительная? — прищуривается Вилланель.       — Да. Именно. Я бы с тобой развлеклась.       — Мне нравятся твои фантазии, и когда ты доминируешь. Всё ещё хочу тебя съесть.       — Перебью это желание чем-то мучным. Меня не будет минут двадцать.       Вилланель расстроена, но и завтракать она хочет. Можно было бы собраться и сходить вместе, но вчерашнего дня в одежде ей хватило.       Ева находит для неё рубашку и оставляет в номере. Она надеется, что они не спугнут нечто, похожее на счастье, время, где они одни и не думают о проблемах. Ева покупает выпечку и несколько сандвичей, два больших стакана латте, и быстро возвращается, чтобы он не остыл. Вилланель на месте, и она впервые легко целует её по возвращении. Латте недостаточно сладкий, и Ева находит сахар, затем, выковыривает всё то из сэндвича, что Вилланель есть не хочет.       — Я пробовала лучшие сэндвичи в мире, а ты?       — Что-то из автомата?       — Фу! Нет. Это ужасно. Ты же не взяла эти оттуда?       — Нет, эти из кофейни напротив.       — Если бы ты согласилась на Аляску, мы бы посетили лучшие места в мире, где их можно поробовать. Арепа, знаешь, что это? Это сэндвич из Венесуэлы, в котором вместо традиционного хлеба используется кукурузная лепёшка. А Пан банат? Сэндвич родом из Ниццы. Разрезанный не до конца пополам хлеб, раскрывается, открывая слои овощей, анчоусов, оливок, яиц, кусочков тунца с оливковым маслом, солью и перцем. Это просто божественный вкус! Бокадильо — популярный в Испании сэндвич, но с весьма ожидаемой начинкой. Онигирадзу! Японский сэндвич, для которого за основу берут лист нори и складывают его пополам, чтобы получился конверт. В основе начинки — рис, копчёный тофу и свежие овощи или курица, там много вариантов.       — Да у нас тут знаток сэндвичей!       — Лучшим будет тот, что ты приготовишь для меня.       — Возможно, когда-нибудь, — расплывчато, пообещала Ева.       — Чему учила тебя мама?       — Не связываться с плохим людьми, не верить им, не жертвовать собой.       — Ой, ну, хватит, — обиделась Вилланель, ущипнув за бок, но не больно, — Я про готовку.       — В основном блюда корейской кухни основаны на рисе, овощах, морепродуктах и мясе. Домашним нравилось моë Пулькоги — это кусочки говядины, тушёные в маринаде в жаровне прямо за столом. Мы собирались вечером, и я торжественно вносила это блюдо в маринаде, мы доводили его до готовности за разговорами. Иногда был Самгёпсаль, это свиной бекон, его тоже жарили за столом.       — А что бы ты готовила для меня, если у нас нет жаровни в центре стола.       — Куксу или кукси — лапша с овощами и мясом в специальном холодном или горячем бульоне. Тебе бы понравилось.       — С тебя сэндвич и куси-куси.       — Что? Нет! Куксу! Кукси! — поправила Ева, но Вилланель уже целовала её в шею и не слушала.       Ева уже приготовилась к новым волнам наслаждения, к тому же Вилланель расстегнула на ней брюки, как на прикроватной тумбочке завибрировал телефон. Вилланель подошла, посмотрела, помедлила и ответила. Разговор был коротким, она просто соглашалась со всем, что ей говорили.       — Кто это был?       — Хелен, мне нужно с ней встретиться насчёт вчерашнего.       — Нет.       — Нет?       — Никаких встреч. Перезвони ей и скажи, что ничего не выйдет. Ты плохо себя чувствуешь, тебя чуть не убили, пусть ради Бога подождут хоть немного!       — Тише-тише, ты чего?       — Я против. Моего мнения достаточно? Не спрашивай, сделай, как я велю.       — Не стоит так с Хелен, она ведь может легко устранить то, что отвлекает меня от выполнения её задач.       — Убить меня? Ну, пусть попробует!       — На самом деле, это легко, не нужно рисковать, Ева.       — Я тебя сегодня никуда не отпущу.       — Хорошо, перенести я могу?       — Без уточнения даты, скажи, что позже сможешь.       Вилланель перезванивает и отказывается от встречи, Ева поверить не может, что повлияла на что-то.       — Всё отменила. Я полностью твоя. Кстати, если кто-то хочет завладеть всем твоим свободным временем, чтобы его неистово любили, да просто жить без него не могли, это эгоизм.       — Отлично, я эгоистка, но тебя мне не переплюнуть.       — Мы стоим друг друга. На чëм мы там остановились?       — Ну, ты целовала меня и раздевала.       — Точно, а ты не хочешь раздеть меня и заново обработать спину? После ночи это обязательно.       — Хорошо, давай займёмся этим. Я помою руки, а ты, можешь ложиться.       — Если я хорошо справлюсь, и потерплю боль, ты подаришь мне что-то?       — О чём речь?       — О тебе между моих ног.       — Ох, я поняла, не продолжай. А как же твоё я тебе, а ты мне ничего? Я же говорила, ты до полудня не дотерпишь даже!       — Ну, Ева, мне же будет больно!       — Вчера ты не жаловалась.       — Я была уставшей.       — Посмотрим. И, кстати, если кто-то хочет, чтобы о нём заботились и делали подарки, это инфантилизм.       — Что за игра такая?       — Ищем любовь, очевидно, — хмыкнула Ева, удаляясь в ванную комнату.       Ева настроилась видеть прогресс, Вилланель молода и сильна, на ней должно быстро заживать, а с должным уходом, ещё быстрее. Сегодня увидеть раны оказалось не легче, чем вчера, и всё потому, что вчера она была хотя бы пьяна, а теперь, свежим взглядом видит это зверство и ей хочется плакать, но она держится. Если бы Вилланель знала, сколько она плачет, из-за неё и не только.       — Ты надела одну перчатку, — заметила Вилланель.       — Отлично справляюсь одной рукой.       — Это чтобы я ни на что не рассчитывала?       — Я думала, это будет похоже на наказание, но тебе понравилось.       — Твоя смелость, твой огонь, конечно, мне понравилось.       — Обязательно как-нибудь повторим, а пока, не поднимай головы.       — Тут больно.       — Прости.       — Ты можешь подуть?       — А как же микробы?       — У меня же не открытые раны. Подуй, мне жжёт.       Ева поверила и впредь была ещё осторожнее. Вилланель после процедуры утомилась и хотела не двигаться какое-то время. Ева забралась на кровать и положила её на себя. Поглаживая круговыми движениями нетронутое плечо, она тихо рассказывала о том, что они успели расследовать за неделю без неë. Рассказывая и рассуждая вслух, Ева даже зацепилась за одну идею, её можно было проверить, но только на рабочем месте, и она сделала вид, что тут же потеряла её в своём рассудке. За окном снова пошёл дождь, в комнате стало мрачно, Ева сползла с кровати, чтобы взять телефон и заказать еду. Проигнорировав вызовы от Юсуфа и даже Каролин, она сделала заказ, и обернулась на Вилланель. Та смотрела на неё, с вожделением, из тени, как настоящий хищник.       — Еда будет не скоро, хочешь заняться сексом?       — Кто тебя подменил, Ева?       — Я решила жить для нас.       — Значит, ты даёшь мне второй шанс?       — Его дают, но не за те же ошибки. Мы потратили все возможности и шансы, давай просто не прекращать пробовать.       — Я хочу поклоняться твоим словам. Пожалуйста, возьми меня страпоном.       — У тебя он…       — В сумке, на дне, в шёлковом мешочке.       — Я включу музыку?       — Да. Давай послушаем тот альбом, что ты подарила Каролин.       — Серьёзно хочешь трахаться под такие грустные песни?       — Они расслабляют, и мне нравится его голос, включай.       — Уверена, на пластинке звучит лучше, чем из динамика телефона.       — Сойдёт, брось его на кровать.       — Могу я попросить тебя взять всё временно под свой контроль? Начало меня всегда смущает.       — Да, Ева. Дай мне его, сама ложись.       Ева легла и с неё были спущены брюки, бельё, стянута кофта, поцелуи коснулись обнажённой кожи, ей нравилось такое начало. Вилланель вовсе не настойчиво, любила её тело губами, тонкая кожа поверх рёбер, грудь, дрожащий живот, обжигающие тонкие шаги к центру. Ева утонула в неге, сама развела ноги, Вилланель позаботилась о том, чтобы она потекла, чтобы яйцевидная, продолговатая часть страпона вошла в неё без дискомфорта, и она к ней привыкла. Вилланель потянула Еву за обе руки, чтобы та села и, перекинув через неё ногу, разместилась аккуратно над вздернутым вверх страпоном. Еве удобнее было поднять колени, и обнять талию Вилланель, а той, положить руки на её плечи.       — Спасибо, что проводила, теперь я сама.       — Действуй, Ева.       — Твоя рубашка, я сниму её.       Вилланель позволяет, оголяя своë тело, Ева хватается за воздух, плавно проводит ладонью по торсу, и вверх, поглаживая мягкие полушария, с уже отвердевшими сосками. Лизнув свои пальцы, она смачивает головку страпона.       — Опускайся, медленно.       Вилланель пробует не только опуститься, но и целовать алые губы, восхищаясь стойкостью помады.       Редкие капли дождя барабанили по стеклу, музыка и стоны были на первом месте, Ева позволила себе ловить и наблюдать за удовольствием Вилланель. Рассматривать её напряжённость в лице, и как лоснится тело, колыхание груди, плавное погружение страпона. Ей очень хотелось обнять её, положить руки на спину, вместо этого, они придерживали и помогали двигаться вверх-вниз. Внутри неё тоже двигалась часть этой незамысловатой конструкции, поначалу она ощущала от движений дрожь, что-то лёгкое было в животе, порхало, но вскоре это сменилось ударами, всё глубже и ощутимее, казалось, будто Вилланель отдаёт часть энергии, вводит её прямо в глубину нутра. Напоминая подземные толчки при землетрясении, даже имея баллы, где всё начиналось с тройки и выросло до семи.       — Я обожаю тебя, Ева, ты делаешь меня такой счастливой, ты понимаешь? Понимаешь? — губы прошептали вопрос и тут же нашли шею Евы, наклонившись, она замедлилась, опустила бёдра ниже, и застонала.       — Ты можешь ещё, — поддержала Ева, и толчки продолжились.       После секса Ева не заснула, только дотянулась до телефона и выключила музыку. Взглянув на Вилланель, ей на миг показалось, что она сняла с неё злые чары, и теперь этот светлый ангел лежит возле неё и видит прекрасные сны. Было бы идеально обладать супер способностью, позволяющей стирать выборочно что-то плохое, чтобы не спотыкаться об это по жизни. Ведь она бы любила Вилланель всем сердцем, не будь того выстрела, той охоты, и той боли. Вилланель беспокойно завозилась, будто мысли Евы проецировались в её сон. Звук дождя обладает магическим действием пробуждать все воспоминания о прошлом, анализировать их, пытаться осознать. В дверь номера постучали, ничего опасного, это доставка. Ева быстро одевается и забирает заказ. Вилланель уже не спит, она сидит на кровати такая помятая и милая, что Ева подходит и прижимает за затылок к себе, поглаживая по голове.       — Ты так хорошо спала…       — Но теперь мне плохо, и я голодна.       В номере включён телевизор, они плотно поели и смеялись над комедией, когда в номер вновь постучались. Теперь Ева была уверена, что за дверью опасность. Было бы логично отправить открывать её Вилланель, но она идёт сама. На пороге Амелия, промокшая настолько, что с неё натекает вода на бардовый ковролин холла.       — Привет, Вилланель с тобой?       — Привет, — Ева вцепилась в дверь сильнее, желая одного-хлопнуть ей перед носом Амелии.       — Мы вам набирали весь день. Знаешь, это не круто, не брать трубку после того, что со всеми нами произошло.       — О, извини, с тобой что-то произошло? — иронично, спросила Ева.       — Каролин просила вас разыскать и убедиться, что всё в порядке.       — Ты выполнила задание, нашла, и у нас всё в порядке.       — Могу я увидеть Вилланель?       — Она отдыхает, — будто случайно, Ева поправляет ворот рубашки на себе.       — Не будет полотенца для меня? Я войду?       — Стой тут, я принесу.       Ева прошла через комнату, где Вилланель уже пыталась натянуть на себя рубашку побыстрее.       — Нет, будь тут.       — Но, там Амелия.       — Прошу, оставайся в кровати.       Ева взяла чистое полотенце из ванной комнаты и принесла его Амелии.       — Держи. Что-то ещё?       — Каролин сказала, что ты не освобождена от своих обязанностей, даже если Вилланель нужно время восстановиться.       — Я обсужу это с ней.       — Ты не отвечаешь на её вызовы.       — Мы можем хоть день побыть без всех вас! И проблем!       — Да, вероятно, да, — согласилась Амелия. — Каролин просила передать, чтобы ты как можно быстрее вернулась сама, и привела Вилланель, с Нико нужно покончить.       — Оставь полотенце себе.       Ева захлопнула дверь и даже накинула цепочку, будто проблемы вне этого номера готовы ввалиться в него снежным комом. Вилланель всё слышала, из-за угла, и тут же притянула к себе Еву, чтобы обнять и утешить.       — Вернемся завтра, я выполню поручение Каролин, иначе, от нас не отстанут.       — Нет.       — Ева, хочешь, чтобы нас устранили?       — Ты оружие для Каролин и для Хелен. Достаточно! Теперь я возьму тебя в руки!       — И на кого ты меня направишь?       — Я сделаю то, что никто не делал. Разоружу тебя. Выну из тебя по пуле! Одну за другой. Ты этим людям ничего не должна, это они должны тебя бояться, а не наоборот!       — Оставь во мне пару пуль, и я пущу по одной в их лбы.       — Ты больше никого не убьёшь, с тебя достаточно.       — Всë, успокойся, твоё сердце так молотит. Здесь только наше пространство, безопасное.       Комедия больше не смешила. Вилланель лежала головой на её коленях, и о чём-то сосредоточенно думала. Ева её не тревожила, ожидая, когда будет посвящена в эти мысли.       — Сбежим?       — Ви…       — Знаю, есть много способов жить среди трагедии, и ты в этом разбираешься, но что, если, начать в другом месте?       — Кто нас отпустит?       — Мы сделаем фото, я отдаю Константину деньги, он делает нам паспорта. Под предлогом, что мне нужно восстановиться, я поеду с Амелией к её родителям во Францию. А ты скажешь Каролин, что раз меня нет в офисе, хочешь съездить навестить родственников в Корее. Из двух разных точек вылетим в одну, любую, у нас целая земля!       — Думаешь, это реально сделать?       — Не нужно бояться, нужно начать.       — А что если…       — Нет, Ева! Я делала ужасные вещи, и у меня получалось, главное, делать всё уверенно, чтобы все охренели в итоге! Прямо на их глазах! Взяли и уехали!       — Амелия согласиться?       — Она меня приглашала. Я скажу, что ты на меня давишь, я хочу сбежать, она поверит. Ты знаешь, на что мы способны вместе. Мы вместе.       Последние слова отозвались волной спокойствия и уверенности, стерев нервозность, страх и скованность. Почему-то Ева вспомнила, как они замерзали вдвоём, как было страшно, но вместе, воспринималось иначе.       — Сделаем это, — решается Ева.       — Нужно вернуться в офис, хотя бы на один день. Всё должно быть буднично.       — Завтра?       — Нет, ещё день постельного режима, пожалуйста.

***

      Это было не просто, вернуться в офис и играть некую пренебрежительность друг к другу, чтобы Амелия поверила в их напряжённые отношения. Ева заметила, что Юсуф стал выглядеть лучше, гематомы почти ушли с его лица, из-за смуглой кожи их вообще не особо было видно, но внимание к этому ему понравилось.       — Давай, рассказывай. Нам явно нужен какой-то план, мы быстро расправились с первым делом на месте, может, пора запланировать поездку?       — Твоë рвение к геройству похвально, но ты не считаешь, что с нас достаточно?       — Слушай, мы просто не знали, что в наших несчастьях замешан твой муж.       — Бывший муж!       — Бывший. Сейчас угрозы нет, мы приедем, поговорим с полицией, кто ведёт эти дела, посетим места, может, найдём что-то общее, подсказку, и…       Ева уже не слушала, потому что Вилланель вышла из кабинета.       — Куда она?       — Её Каролин вызвала к себе, — ответил Медведь, нащёлкивая что-то в компьютере.       — Прекрасно, блин!       — Как она? Спину вроде держит.       — Лучше, у неё отличная сиделка.       — Ты что-ли?       — Она может себе позволить кого-угодно, — многозначительно, ответила Ева.       — Посмотришь, что я уже нашёл по делу?       — Показывай.       Вилланель не присела за стол Каролин, а расхаживала по её кабинету как часовой на посту.       — Так значит, только я могу это сделать?       — Да. Только тебе я доверю это. Мы здесь таким не занимаемся, поэтому я воспользовалась связями и держу Нико в определённых условиях, не лучших, но это не важно.       — Где?       — Ты сделаешь это?       — Ты слышала Еву за столом.       — Ей трудно мириться с подобным, если ты ей об этом скажешь, она остановит, но, если сделаешь, а затем расскажешь, разве она не простит тебя в сотый раз?       — Убить и всë?       — Захоронить. Куда ты дела тело русского?       — Я не собираюсь устраивать кладбище! Фак! Каролин, я не готова, даже физически, всё это может подождать?       — Сколько?       — Я бы хотела съездить во Францию с Амелией к её родителям, уверена, хороший уход мне поможет восстановить силы.       — С Амелией? А как же Ева?       — Мне чертовски надоело это временное обладание, с ней сложно, что-то всегда нас раскидывает. Я хочу расслабиться, хочу Францию и Амелию.       — Тогда, убей Нико и поезжайте, я дам вам хоть целую неделю.       Вилланель вышла из кабинета Каролин и была перехвачена Евой.       — Пошли, сделаем копии, — быстро, сказала она и затащила в небольшое помещение с оргтехникой.       — Ева?       — Я чувствую, что теряю, — выпалила она, прижимаясь и обнимая за плечи.       — Ты о чëм?       — Все эти взгляды, вопросы, давление, всем что-то нужно от нас, я так устала от этого.       Ева была уверена, что всё, что ей нужно, это обнять Вилланель, вдохнуть еë парфюм и коснуться еë кожи. Услышать любые слова, ощутить поддержку. Никаких человеческих страстей, только любовь, которая в каждом вдохе. Ева понимает, и теперь, принимает эту любовь. Чем бы она не занималась, писала что-то, пила кофе, разговаривала с кем-то, в дороге, в лифте, в постели, в душе, абсолютно в любой момент, она одновременно любит этого человека, странно, непостижимо, иррационально, но это точно она.       — Может, ты поедешь в отель, а я со всем здесь разберусь?       Ева обдумывает этот вопрос, не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит.       — Хочешь, чтобы я чего-то не знала? Хочешь отодвинуть меня, и сделать что-то? Что? Убить Нико? Каролин сказала тебе это сделать сейчас?       — Ева… — Вилланель зарывается пальцами в её волосы и целует в лоб, — Почему ты такая умная?       — Останови это.       — Я не могу. Она сказала, что отпустит меня во Францию, только если я это сделаю.       — Тогда, сделай.       — Ты серьёзно?       — Ты знаешь, я этого не хочу, но, если это последние шаги к нашей свободе, мне некуда отступать.       — Я сделаю это завтра. Мне нужно встретиться с Константином и Хелен. Отпустишь меня?       — Сейчас нам нужно быть аккуратными, шагай на цыпочках. Договорись с Амелией для начала. Иди сейчас, я задержусь здесь.       — Приглашу её попить кофе, и поеду. Возьми ключи от квартиры, жди меня там.       Амелия вернулась в кабинет через час и была в другом настроении, что-то напевала, выглядела вновь влюблённой, увлечённой, чем только раздражала. Похоже, разговор с Вилланель прошёл отлично, и она согласилась на Францию. Ева с трудом сидит до конца рабочего дня, постоянно проверяя телефон, будто Вилланель сразу же напишет и отчитается ей об успехе двух серьёзных переговоров. Она приезжает вечером к ней, и ощущает себя странно в этих стенах без неё. Разложив покупки, она делает не хитрый ужин на двоих и уходит наполнить ванную, она балуется средствами, и слышит стук в дверь. Открыв Вилланель, Ева улыбается.       — Что?       — Представила, как сижу в ванной, наполненной пеной, и тут стучишь ты, и нужно открыть дверь. В общем, хорошо, что я не успела в неё залезть.       — Вкусно пахнет, — отмечает Вилланель, целуя в губы.       — Что именно? Я или ужин?       — Всё сосредоточенное в этой квартире.       — Ты можешь ужинать, а я хочу полежать и отдохнуть в воде.       Вилланель явно удивлена, что Ева не набросилась на неё с вопросами. Разувается и проходит на кухню. Ева раздевается и погружается в воду, скрутив валик из полотенца, она подкладывает его под голову и вытягивает ноги, прикрыв глаза. Можно выдохнуть, Вилланель дома, и не только, она рядом, буквально возле неё.       — Ты пришла сюда есть?       — Да, а что? Хочу составить тебе компанию, и мне нужна. Эти рулетики вкусные.       — Да, просто курица, сыр и шампиньоны.       — Мне нравится воздушное пюре.       — Значит, даже мой несложный ужин тебе по вкусу?       — Да. Это ведь тоже о любви, если человек тебе что-то приготовил сам?       — Да, но иногда это обесценивается, ну, знаешь, становится обязанностью.       — У нас так не будет.       — У нас…       — А ты неплохо тут устроилась.       — Знаю, эта пена для ванны лучшая.       — Ева, ты мне доверяешь?       — Да, что такое?       — Ты знаешь, что я запустила вирус в компьютер Каролин. Так вот, то, что нашли «12» должно быть уничтожено, вместе с Каролин естественно.       — Хочешь сказать, они тебя…       — Да, Хелен дала мне задание устранить её.       — А ты?       — Я ушла, сказала, что физически не справлюсь пока. Думаешь, она не знает о Нико? О нападении? Всё знает в деталях и не от меня.       — Мы успеем уехать?       — Не знаю. Константин со скрипом взялся за паспорта.       — Он не сдаст нас?       — Я не знаю. Мы с ним не общаемся как раньше, он даже в тюрьму не приходил, что изменилось за это время, как сильно они взяли его за яйца, остаётся только рассчитывать на то, что ему понравились предложенные мной деньги.       — Надеюсь, это не деньги Каролин.       — Нет. У меня свои счета. За столько лет, я догадалась, как и где держать свои деньги.       — Так, в чëм заключается твой вопрос о доверии?       — Ты можешь подумать, что я придумала это, чтобы остаться с «12».       — Нет. Я знаю, как ты хочешь всё это бросить.       — Хорошо. Константин обещал сделать к завтрашнему вечеру паспорта. Покупаем билеты и разлетаемся.       — Может, я не полечу в Корею? Есть вариант лучше, поехать расследовать дело, взять с собой Юсуфа, например, и уже оттуда сбежать.       — Ты и Юсуф. Займетесь понарошку делом? И ты как-то сбежишь в аэропорт и успеешь улететь? Нет! А что если, за вами будут следить?       — Кто? Нико больше не будет, «12» скорее поедут за тобой во Францию.       — Каролин! Она может следить!       — Я буду осторожна.       — Нам нужен порядок действий.       — Мне бы хотелось полежать здесь, и поужинать.       — Лежи, я тебя покормлю.       Вилланель уходит за ещё одной порцией. Ева не помнит, чтобы хоть раз в жизни лежала в ванной и ела, есть в этом что-то уникальное, и ленивое. Конечно, когда тебя кормят такие руки, с таким вниманием, это ещё и интимно.       — Нам нужно выбрать страну прибытия, конечную точку, если ты не знаешь какого-то языка, первое время я буду справляться сама. Не бойся языкового барьера.       — Можно мне немного подумать?       — Да, конечно, думай до завтра. Возможно, я могу ускорить твои мысли?       Вилланель ставит тарелку на пол и ныряет рукой в воду. Ева кусает губы и приподнимает брови, от такого внезапного нападения. Вилланель ласкает её, и смотрит как искуситель.       — Твой рукав, — замечает Ева.       — Ерунда, тебе приятно?       — А тебе не терпится?       — Честно? Да.       — Всё, что делаешь ты, с моим телом, если не стреляешь в него — приятно.       — Ты могла бы дать мне больше доступа?       — Какие цели ты преследуешь?       — Хочу тебя трогать и это не обязательно должно довести тебя до оргазма. Так, выбирай, холодно, смешанная погода, или жарко?       — Жарко.       — Остров или материк?       Ева начала таять от давления, прямо сейчас ей захотелось выбраться из ванной и напасть на Вилланель, прямо на полу.       — Остров.       — Африка? Америка? Азия? Может, Европа?       — А… — простонала Ева, приподнимая бёдра, от чего вода в ванной всколыхнулась.       — А?       — Азия!       — Япония, Шри-Ланка, Тайвань, Филиппины, Индонезия или Сингапур?       — Ты трахаешь меня или проводишь урок географии?       — Ну же, Ева, мы близки к твоему желанию.       — Сингапур. Тебе будет там весело.       — Нет, Ева, что хочешь ты! — настояла Вилланель, мягко ущипнув.       Остатки пены покинули грудь, открыв её, и Вилланель даже окунула свой подбородок, чтобы добраться и обхватить губами сосок, Ева выгнулась, подставляя себя, и сжала руку между ног.       — Хочу на Шри-Ланку. Видеть тебя в купальнике, с загоревшей кожей и выцветшими на солнце волосами, а может, веснушками? У тебя появляются, ну, от солнца?       — Да, поэтому я пользуюсь средствами.       — О, нет! Я хочу увидеть это! На твоих руках, на твоём милом лице.       Вилланель явно терпела и сейчас, решила сорваться, выдернуть затычку в ванной и запрыгнуть в неё, выплеснув воду за борта. Ева взвизгнула и засмеялась, Вилланель, прямо в одежде, пошла с ней на дно, и тут же вверх. Они целовались так бурно, и долго, что не заметили, как быстро вода ушла в слив, и они остались мокрыми на дне. Ева начала снимать с неё мокрую рубашку, думая о её комфорте, Вилланель только сопела и охотилась на возможность вновь целовать губы. Ева долго возилась, и Вилланель выпрямилась, протянув ей руки, чтобы та расстегнула манжеты. Лиф слетел куда быстрее, и у Евы появилась возможность подержать в руках грудь.       — Давай выберемся с тобой отсюда, — рычит Вилланель.       — Нет, пожалуйста, я хочу кончить здесь.       Для Вилланель это было зелёным сигналом, игнорируя неудобство, она взяла Еву на дне ванной, пока та цеплялась за борта, стонала и двигала бёдрами.