Одержимость

      Ева сменила номер, раз они остаются здесь на какое-то время, она хочет больше комфорта. К тому же, мысль о том, что кто-то знает, в каких они номерах, постукивала тревогой в самое сердце. Ну и тот факт, что Вилланель с Амелией наслаждаются видом, пока она теснится в номере с видом на дорогу, окончательно всё решил. Бессонная ночь вполне ожидаема, Ева дала себе достаточно сна, чтобы теперь не отключиться от этого мира, как бы она этого не хотела. Сидя на подоконнике, с открытым окном, она смотрит на луну, что светит над берегом пролива Ла-Манш. Её обдувает тёплый, свежий ветер, и она вовсе не боится высоты. Протянув руку вперёд, она даже ощущает тот момент с Вилланель, ту первую, незабываемую ночь, то бескрайнее доверие и любовь, что они выплеснули друг на друга. Она действительно парила в её руках, не боялась сидеть спиной к обрыву, не боялась целовать её губы, её тело, стонать в неё и кончать с ней. Сейчас, вероятно, это всё достаётся другому человеку, той, что просто слепа, не знает с кем связалась. Любовь всегда сложнее принимать, чем дарить, Вилланель подарила в ту ночь слишком много, сделав их двоих беспомощными и уязвимыми. Ими кто-то играет, а они не могут понять кто, потому что заняты взглядами, словами, и чувствами, разве Вилланель, являясь опытным киллером, лучшим в своём деле, должна упускать что-то сейчас? С ними слишком много всего случилось, и сейчас, Ева медленно выдыхает. У них был целый год, чтобы избавиться от одержимости. У них было столько времени и места, чтобы решить, что они друг другу не нужны, и это ничем не помогло. Ева думает о ней, как и раньше, а в местах соприкосновения с ней, всё ещё жжёт.       Вилланель просыпалась за ночь несколько раз, превратив свою сторону постели в неудобный комок.       — Вилланель, — простонала Амелия, протягивая к той руки в темноте номера, — Ты как червяк, я не сплю из-за тебя. Что-то болит?       — Я… Мне то жарко, то холодно. Это одеяло!       Она взбесилась, отталкивая его от себя ногами и руками, Амелия потянула на свою половину.       — Всë, успокойся, ты просто выспалась, и больше не хочешь.       — Я схожу прогуляться.       — Нет, среди ночи? Куда ты пойдёшь?       — На пляж.       — Нет. Небезопасно, к тому же тебе столько неприятностей случилось, оставайся в номере.       — Ты ещё не знаешь, сколько неприятностей у других случилось по моей вине.       — Меня не волнуют другие.       — А я тебя значит волную? Почему?       — Ты нравишься мне.       — Я плохой человек. Когда кто-то говорит, кто он – верь.       — Плохой человек, что нравится мне.       — Хорошо, не пляж, тогда, секс? Хочешь переспать со мной?       — Ты ещё слаба и больна.       — Мне хватит сил сделать тебе приятно, и принять что-то взамен, что угодно.       — Ты действительно хочешь меня? Когда Ева была в номере, и мы смотрели фильм, ты была так близка с ней.       — Ева является моим личным шрамом, а я её, однажды нам пришлось причинить боль друг другу. Между нами, много боли, что мы причинили в азарте. Если тебе интересно, сейчас мы не спим вместе, было что-то похожее на секс ещё в Лондоне… Нет, это был не секс, она была пьяна, а я зла.       — Она захотела? Или ты её принудила?       — Не знаю, захотела, с некоторым принуждением. Она не была против. И… Алкоголь, считается ли это вообще? Когда она пьяна, то вовсе не против быть со мной.       Вилланель рассказала о Лондоне, но утаила нечто большее, она ярко помнит, как они целовались в этом отеле, как всё могло случиться ещё раз, но она не стала пользоваться, поступила правильно, и что в итоге? На утро Ева уже не помнила ни о каких поцелуях и желаниях.       — Так, если я, допустим, буду спать с тобой, Ева не будет против?       — В первый раз ты не задавала таких вопросов.       — Согласись, я и не видела того, что сегодня было.       — А что было?       — Ты хотела именно её тепла, её рук, ты была у её груди, и ты сожалела о том, что здесь я.       — Никаких сожалений, если бы я знала, что Ева решится, что она чего-то хочет, тебя бы уже здесь не было. Это Ева, я привыкла.       Поцелуй с Вилланель был почти невозможен, она задыхалась от заложенности носа и вдыхала в себя воздух как рыба, выброшенная на берег. Тогда Амелия придумала, как заставить её активно дышать ртом. Вилланель действительно получила отменный оргазм от жадных губ и умелых пальцев. Прокручивая в голове имя той самой.

***

      Ева проснулась ранним утром, и первым делом оценила лучший вид из окна, и уже высоко поднявшееся солнце. На воде виднелись судна, от которых сейчас Еву бросило в озноб. Вернувшись в постель, она подумала о том, как соскучилась по дому, которого у неё нет. Ей не хочется возвращаться в Лондон, потому что там её ждёт такой же номер, ну, не с таким видом из окна, но всё же. Как Вилланель это делает? Скитается, везде остаётся чужой, интересный вопрос: у Вилланель нет своего угла, или наоборот, весь мир её угол? Она злится на себя, что не прошло и пяти минут, как она подумала о ней, и теперь эти мысли расползаются, как пролитое вино на полу. Она проснулась? Как себя чувствует? Какие у неё планы на день? Амелия рядом? О чëм они говорят? Обсуждали ли они её? Что может Вилланель говорить о ней?       Вилланель никогда не начинала день с йоги на берегу моря, но, как ни странно, ей понравилось, этим утром она почувствовала силы, организм почти справился. После йоги они плотно завтракают в том месте, где Вилланель уже покупала завтрак для Евы, что та проигнорировала. Ничего, она стерпит, как и всё остальное. Амелия мало говорит, что ей очень нравится, и у неё отличный аппетит, а ещё она стала смелее, отдаёт команды, берёт многое на себя, решает куда идти, и сколько продлится их секс. К сексу претензий у Вилланель нет, спать с кем-то более одного раза это что-то новое и интересное. Уже знать о чувствительных местах, о восприятии, и вкусах, не то, чтобы Вилланель когда-то это волновало в людях. Нечто подобное было когда-то с Анной, но она была так юна, и требовательна, что всё было весьма дико. Теперь у неё есть партнёр, со своими желаниями, и она не глупа. Секс начинается задолго до постели, это взгляды, прикосновения, неожиданные поцелуи и комплементы. Амелия сходит с ума по рукам, и её можно понять, Вилланель потратила на них целый год, чем ещё было заниматься в тюремной камере? Она любит эти руки на своих бёдрах, на своей небольшой груди, и шее. Вилланель пропускает Амелию в душ и застывает у окна. Сколько бы она не пыталась за это утро перестать думать о Еве, её близость всё ещё посылает импульсы по телу. Амелия освобождает душ, и Вилланель влетает в него, чтобы под ливнем воды из тропической лейки, довести себя фантазией о теле Евы. Недоступность приводит к диким моментам в голове, её хочется хватать, впиваться в её смуглую кожу ногтями, тянуть за волосы, оставлять засосы, трахать чем-то большим, до криков, она просто зла на неё. Выпустив эту злость, Вилланель сушит волосы и выходит, её челюсть разжимается и язык тут же облизывает губы в предвкушении.       — Серьёзно? Ты привезла его с собой?       Амелия сидит на кровати, в крайне сексуальной комбинации с подвязками для чулок, и с пристегнутым к себе страпоном.       — Есть ещё один, если этот не понравится.       — Мне уже нравится.       — Сними полотенце. На колени, — требует она, и водит пальцами по всей длине игрушки.       Вилланель обнажается, кинув полотенце на пол, чтобы опуститься на него, встав на колени. Никто ещё не был с ней так смел, и почему так хочется подчиниться? Ей хочется извиниться, что она крайне редко делает, за то, что она не видит её перед собой, полностью заменяя другой. И пока она берёт в рот страпон, изображая игру с настоящим членом, она представляет, как смотрела бы на подобное шоу Ева. Она позволяет брать себя за волосы, и слушает все грязные слова в свою сторону, возбуждаясь, она перебирается на кровать, они целуются, и это окончательно зажигает. Вилланель собирает под собой подушки и принимает зад, всё, что она может ощущать, это приятные толчки, трение, и сильные руки на своих бёдрах.       Проснувшись позже от шороха, она видит одетую Амелию.       — Эй, куда ты?       — Каролин позвонила, нужно забрать Юсуфа из больницы.       — Тебе? Почему это не может сделать Ева?       — Ей нездоровится. К тому же, машина теперь только у меня. Ничего, я поеду.

***

      Ева неохотно ответила на телефонный звонок.       — Где ты? Мне открыл дверь какой-то мужик и сказал, что тебя в этом номере нет!       — Спокойно, я просто сменила его.       Ева поднялась и открыла дверь, на пороге стояла Вилланель, в новом костюме, в котором она словно утонула. Этот стиль ей не понятен, но на этой заносчивой заднице всё идеально сидит! Почему она злится? Ей хочется влепить пощёчину, только за ухмылку, или ей противно, что та провела ночь с Амелией? И утро? И хренов день!       — Выпьем по чашке чая внизу?       — Чай? — Ева потупила взгляд в пол, решая, что делать.       — Ты и я, и обычный, английский чай, можем взять десерт, я угощаю.       Ева набирается смелости и поднимает взгляд, она замечает, как что-то переключается за этими тёмными глазами, не в цвете дело, она всегда видела в них тьму. В этот момент ей кажется, что она полна сил дёрнуть Вилланель на себя, затащить в номер, прижать к стене и целовать эти настырные, заводящие её губы!       — Какие-то проблемы с чаем? — улыбается Вилланель, опираясь рукой на косяк двери, посмотрев на лоб Евы, заметив, что та убрала пластырь.       Волосы мешали рассмотреть новый шрам, и Вилланель протянула руку через порог, отодвинув прядь с лица.       — Хорошо заживает, надеюсь, без шрама.       — Тоже надеюсь.       — У меня в номере есть крем, знаешь, он минимизирует подобное.       — Я… Мне нужно одеться, увидимся внизу? Заодно возьмёшь крем.       Вилланель удивлена, как быстро захлопнулась перед ней дверь, она даже продолжила смотреть на неё какое-то время, ощущая, что Ева тоже не отошла от двери.       В зоне лобби отеля пусто днём, им приносят чай, и два кусочка торта, разного, они так заказали, потому что знают, что поделятся друг с другом и получат больше, чем один вкус. На Еве светлые, широкие джинсы, и вязанный джемпер, Вилланель безошибочно убеждена, что под ним ничего нет, потому что, когда Ева взъерошивает свои волосы, выгибая спину, она видит выступающие камешки сосков. Как же в этот момент хочется дотронуться до её тёплой кожи!       — Я так понимаю, Амелия уехала за Юсуфом?       — Да. Тебе правда нехорошо?       — Мне не захотелось ехать за ним. У меня даже машины нет.       Вилланель выдавливает крем на кончик пальца, и проводит им по ране на лбу Евы, касаясь большим пальцем контура гематомы, Ева даже с ним не потеряла нежности в лице, и Вилланель с трудом убирает руку.       — У тебя новый номер, что, позавидовала виду из окна?       — Да, — так просто, созналась Ева, — Хотя бы посмотреть на море издалека, это очень успокаивает.       — Утром мы были на пляже, там особенное настроение.       — Ещё слишком холодно, не сезон.       — Оно само по себе притягивает. Послушать, посмотреть.       — Понятно.       — Хочешь, прогуляемся с тобой вечером?       — А как же Амелия?       — Слушай, я же не спрашиваю про Юсуфа.       — Я с ним не сплю.       — Ты и я, мы можем сходить до моря, в любой момент.       — Ты знаешь, почему мы здесь?       — Каждому из нас досталось, мы восстанавливаемся.       — Да, но, ещё? Каролин опасается возвращать нас в Лондон, это опасно.       — Здесь мы в большей опасности, это не логично.       — Здесь мы вместе.       — Это не помогло Юсуфу.       — Кто-то нас запугивает. Это «12»       — Нет, Ева, не начинай.       — Нас ещё не убили, это о многом говорит.       — Я им не нужна, за целый год они не вытащили меня из тюрьмы, никто со мной не связывался.       — Зато ты связалась, с Константином.       — Я ничего не хочу слышать ни о ком из них, у меня другая жизнь. Я на стороне Каролин, это более светлый вариант, мы ловим плохих парней.       — Занялась чисткой кармы? Тебе жизни не хватит.       — Не будь такой злой сукой, Ева. И признай, мы отличная команда. Твой склад ума, плюс мои способности, мы найдём кого-угодно! У нас достаточно денег, мы можем смотреть мир, купить себе домик, заниматься любимым делом!       — Почему у монстров всегда такие огромные мечты?       — О, ты решила продолжить… Отвечу, мы просто не связаны как остальные, и мы реально можем их добиться. Называешь меня монстром, Ева?       — Кто же ты?       Вилланель опустила ложку в чай и стала громко помешивать его, чтобы остудить, слёзы казалось начали накипать у неё в груди, и неожиданно, рука Евы их остановила, точнее, остановила этот смерч в чашке.       — Я не против твоих перемен, Вилланель, но мне не забыть кто ты.       — Ты просто не знаешь меня, а тот, кто тебя не знает, начинает тебя придумывать.       — Тут ты права. Я много чего придумала, додумала, и это мешает мне сейчас. Но я так же, знаю тебя достаточно, чтобы действовать в некоторых моментах жёстко по отношению к тебе. Когда люди вокруг хотят с тобой дружить, и даже спать, я хочу их спасти.       — Не трогала я Юсуфа!       — Тише. Я разве об этом сказала?       — Я что, не имею права быть среди людей? Тогда, не вытаскивала бы меня из тюрьмы, там я была среди своих.       — Поверь, я по-прежнему не знаю, что это было за помутнение. Особенно…       — Договаривай, — настояла Вилланель, облизывая десертную ложку.       — Особенно та ночь.       — Тебе хотелось любить меня одну ночь, и всё, а дальше ты погрязла в мыслях о том, что такого просто не должно было быть. Я ответила?       — Я не задавала вопроса.       — Я много раз предлагала тебе любовь.       — Ты и смерть мне предлагала, а ещё… А ещё насилие, тебе напомнить?       — Ты про то, что случилось на обочине? Брось, ты завела меня и взбесила.       — Ты не хотела удовлетворить свои сексуальные потребности, и мои тебя не заботили, ты даже не хотела меня! А знаешь, чего действительно ты хотела? Самоутвердиться за счёт причинения мне боли, погрузить в очередные страдания. Тебе не хватает признания, не хватает власти надо мной.       — Всё, Ева! — вспылила Вилланель, поднимаясь.       — Да, отлично поговорили!       Вилланель пошла к лифту, Ева следовала за ней, они вместе в него зашли. Ева нажала кнопку, Вилланель встала за ней, подняв руку и положив ладонь на зеркальную поверхность. Ева ощущала затылком её горячее, свирепое дыхание, её жар, её энергию. Она стала в миг такой крошечной, такой возбуждённой и не удовлетворённой. Всё же, знать, что кто-то сходит по тебе с ума, добивается тебя и не может надышаться, сносит многие преграды. Ева оборачивается, резко, и нападёт на губы, запустив руки под пиджак и обняв. Вилланель не произнесла ни звука, только колени чуть не подогнулись, но спина была такой напряжённой и сильной, что она устояла. Лифт остановился, двери распахнулись, и Ева пошла вперёд, Вилланель тронула свои губы, что невероятно пекло сейчас, и последовала за ней. Ева не остановила, не оттолкнула, они дошли до её номера, дверь открылась, Вилланель её прикрыла за собой, оказавшись в её номере. Ева встала к стене и начала расстёгивать джинсы, те упали к щиколоткам, и она через них переступила. Её взгляд был таким наглым и сильным, что даже Вилланель готова была смутиться, и покориться ему, дерзости в её действиях было предостаточно. Накричать, обвинить во всём, поцеловать в лифте, привести в свой номер, встать к стене, и раздеться. Вилланель напала сразу, как только Ева отвернулась лицом к стене. Сжимая в одной руке еë пышные волосы, другой, Вилланель прослеживает линии её бёдер и живота, прежде чем двинуться ниже и обнаружить влажное бельё.       — Ты никогда не отпустишь меня из омута своих чувств, не так ли, Поластри?       Вилланель не понимает, почему так возбуждена и зла, ведь Ева поддаётся. Она этого и хотела, и взяв с собой страпон, запрятав его в карман, она хотела ощущать превосходство, силу, и, если повезёт, воспользоваться им. И вот, ей везёт, горячая и влажная Ева в её руках, она сама толкает бёдра назад, будто знает, что у Вилланель есть, что предложить ей. Этот момент был решительным, и будоражащим всё нутро. Вилланель издала что-то похожее на очень глубокий, удовлетворённый стон, расстегнув ширинку, сдвинув бельё в сторону погрузив один конец страпона в себя. Переждав дрожь, Вилланель толкает его между её бедер.       — Это ещё что? — голосом с хрипотцой, удивилась Ева, опуская голову вниз, Вилланель облизала её шею, остановившись у уха.       — Я хотела тебя трахнуть им, чем бы наш разговор не завершился.       — Ох, фак, Вилланель, сделай это!       Собрав пальцами слюну, Вилланель добавляет её на страпон, проводит ими же по половым губам Евы и двигает бёдрами, заправляя его в неё. Ева ударяет ладонями по стене, и упирается в неё лбом, шипя от боли. Нет, эту боль причинила не Вилланель, её лоб, вероятно, он не готов к новым ударам. Вилланель раздражена количеством одежды, но она уже в Еве, уже вводит в неё обтекаемую головку фаллоса, ощущая как это не легко.       — Ну же, Ева, впускай меня глубже. Давай гореть.       Поцелуи в шею стали агрессивно-сексуальными, ногти Евы впились в обои, Вилланель заработала бёдрами как отбойник на стройке, взрывая Еву стонами. Быть оттраханой после невероятного количества фантазий и мыслей, то, что нужно сейчас Еве. Она хочет, чтобы Вилланель вновь выбила из неё все страхи и сомнения. Они стонут вместе, от усиленного трения в Вилланель двигается другой конец. Не позволяя всему так быстро закончится, Вилланель вытягивает из Евы страпон и смотрит на то, как его длина покрыта ровным следом её смазки, этим соком, её желанием.       — Верни его, — голос Евы тяжёлый и приятно тёмный, будто Вилланель затащила на свою сторону.       — Любишь члены? Что мне делать с тобой, Ева? — рука тянет за волосы, губы хватают нежную кожу шеи.       — Мне нужен не член, а ты!       — Сейчас он часть меня, — стонет Вилланель и плавно вводит его обратно, придерживая рукой.       Движения хаотичны, невероятно, но Вилланель готова кончить раньше, Ева следует за ней. Они прижимаются к стене и громко дышат, Вилланель оставляет скромный поцелуй, на влажной, горячей щеке.       — Я так этого хотела, Ева.       — Мне хочется писать, — скромно, сообщает Ева, отталкиваясь от стены и собирая вещи с пола.       Вилланель следует за ней, ей просто нужно высморкаться, если Ева будет её целовать, она не хочет задохнуться. Они ничем друг друга не смущают, Вилланель выключает воду и обернувшись, подходит к Еве, отрывая ей пару листочков бумаги. Она встаёт прямо перед ней, смывает воду за её спиной и, взяв за затылок, приближает к себе. Ева нерешительно берёт в рот, это неожиданно приятные ощущения, и возбуждающе действует на тело, или дело в том, что она сидит на унитазе без белья, и отсасывает член Вилланель? Та просто в восхищении наблюдает за зрелищем, и хочет большего, хочет глубже, её давление воспринимается Евой резко. Она толкает Вилланель в бёдра, и тут же вытирает губы.       — Ты придурок.       — Моя киска тебе понравится больше, — улыбается Вилланель, вынимая страпон, и откладывая его на бачок.       Ева обводит языком набухшую, чувствительную плоть, и начинает старательно вылизывать весь беспорядок. Её горячая ладонь давит на крестец, не давая отодвинуться Вилланель от горячего рта. Вилланель стонет, и в небольшой ванной комнате это звучит красиво и концентрированно. В дверь номера стучат, так невовремя, в ушах звенело, она была в таком наслаждение, и оно не падает, но Ева отодвигается, сжимая её бёдра пальцами.       — Наверное, это Юсуф, я сказала ему, что сменила номер.       — И что?       — Они вернулись из больницы.       — Мне наплевать вообще, продолжи!       — Потом.       Ева вскочила и начала натягивать на себя одежду, что взяла с собой. Это «потом» звучало как лучшее обещание продолжения, секса может быть больше, или, она просто хочет всё прекратить, уцепившись за то, что их прервали. Вилланель начинает злиться и хватает уже одетую Еву у двери, грубо к ней прижав.       — Потом? Когда? Как-то не выпитое вино в некий выходной?       — Я так поняла, мы будем возвращаться к этому часто.       — Между бессмысленными ссорами?       — Отпусти меня.       Вилланель закрывает за ней дверь и трогает себя между ног, вот же сволочь, бросить почти на пике. Она застёгивает ширинку и прячет страпон, уже слышит голоса. Выдохнув и поправив на себе костюм, Вилланель выходит.       — О, и ты здесь, — удивляется Юсуф, Амелия при этом давит взглядом, — Отметим наш успех!       — Ты слился в самом начале, — пробубнила Вилланель, падая в кресло.       — Всё получилось так, как должно было. Представь, если бы я был в норме, нас бы троих там заперли, а Амелия возможно даже не знала бы о том, где мы!       — Не хочу рассматривать варианты нашей кончины. Амелия герой, что вовремя сообразила пойти за нами.       — Вот и отметим это!       Амелия заказывает пиццу, Юсуф берёт Еву, чтобы пойти за вином, эта идея не нравится Вилланель.       — Не ходи.       — Мы быстро, — отмахивается Ева.       — Это не безопасно.       — Жить вообще не безопасно.       — Нет, я не отпущу тебя с ним, я пойду с тобой.       Ева неохотно соглашается, действительно ощущая себя с Вилланель в большей безопасности. Они выходят из отеля, и Ева знает, что потратят они куда больше из-за дорогих вкусов Вилланель.       — Спасибо за секс, я думала, что взорвусь.       — Можно подумать, ты не трахалась с Амелией.       — Это другое.       — О, вот как? Другое?       — Совершенно разные ощущения. Верь мне.       — Можешь спать с кем хочешь, я говорю это не из-за ревности, просто, не пудри мне мозг тем, что ты вся такая неудовлетворенная, мучаешься и ждёшь.       — Но это так.       — Нет, — отрезала Ева, и вырвалась вперёд.       — После каждого секса ты будешь такой?       — Какой?       — Бешеной сукой, совершенно не поддающейся моему разуму.       — Извини, я не специально.       — Знаешь, я совсем не хочу этих посиделок с вином и пиццей. Я знаю, мы не победили, отмечать нечего. Я одинаково раздражена сейчас наличием в нашем пространстве Юсуфа и Амелии.       — Нашем пространстве? У нас нет общего пространства.       — Отталкиваешь, так ожидаемо.       — Хорошо, чего ты хочешь, если не посиделок?       — Пошли на море?       — Нас ждут.       — Я напишу ей, скажу, что мы передумали и не придём. Пусть закажут в номер по бутылке пива.       — Так не поступают.       — Ты можешь поступить так, как хочешь ты.       — Я не против поесть и выпить вина.       — А после?       — Мы сходим после на пляж, ты и я.       Вилланель снимает напряжение с плеч, даже её походка меняется, она открывает дверь перед Евой, пропуская её вперёд. Не мешает выбирать, хоть и знает о куда лучших вариантах.       — Что? — возмущается Ева, толкая её слегка в плечо.       — Я молчала.       — Ты морщишь нос, когда я беру что-то в руки.       — Я не собираюсь пить, бери, что хочешь.       — А ты продолжишь на меня смотреть как на идиотку?       — Ты стоишь у полки с дешёвой кислятиной.       — Окей! Выбери ты, сможешь попасть в мой вкус? Чтобы я попробовала, и мне захотелось продолжить то, что мы начали в уборной.       — Ева? Мне выбрать вино, за которое ты захочешь трахнуть меня языком?       — Ох, не обязательно было озвучивать ещё раз.       — Это звучит очень сексуально. Так, за что же ты поработаешь языком, — напевая, начала свой выбор Вилланель, за что была схвачена за руку, пальцы переплелись и сжали.       Вилланель подняла руку, свою и её, в замке, и приподняла бровь, неужели Ева держала её за руку? При всех? Она пытается собраться и выбрать что-то идеальное.       — Вот, это оно, изготовленное из смеси сортов Шардоне, Пино Нуар и Пино Менье, оно игристое, красивого розового цвета с нежными нотками клубничного коржа в аромате. Во вкусе присутствуют нотки белой вишни и земляники со свежим и острым послевкусием. Уверена, ты его оценишь.       — Берём, но не одну, естественно.       — Нет, Ева, я не хочу, чтобы ты пьяной отключилась вновь в моём номере! А Юсуф! Как он вообще хочет пить после той ночи?       — Все явно будут держать себя в руках, не переживай. Возьмём три.       В просторном номере Евы уже стоит аромат пиццы, но Вилланель всей кожей почувствовала напряжённые нервные вибрации, заполнившие помещение. Состоялся какой-то разговор, о котором они ничего не знают. Вилланель на миг закрывает глаза, рядом с тем местом у входа, где она была удостоена возможности обладать Евой. Эти минуты просто золото, Вилланель собирается их охранять в себе. Юсуф ковыляет и забирает вино, Амелия помогает снять пальто.       — Я захватила тебе для носа, пару нажатий в каждую ноздрю.       — Мне уже не надо.       — У тебя даже голос гнусавый, сделай.       — Не надо со мной, как с ребёнком.       — Мне уйти?       — С чего бы?       — Чтобы не мешать тебе проводить с ней время.       — Избавь меня от этого.       — Ты со мной спишь, и с ней! Одновременно?       Вилланель грубо взяла Амелию за руку и вывела из номера, закрыв дверь.       — У тебя что-то накипело? Выкладывай.       — Как ты заботишься о ней, вывела меня, чтобы она ничего не услышала?       — Не собираюсь разбираться при них, говори.       — Ты взяла из моей сумки второй страпон, ты трахнула её, пока я уезжала за Юсуфом?       — Да, нам захотелось.       — Я же спрашивала тебя, мешаю я или нет.       — Ты ничему не мешаешь. Мы отлично проводим время, не так ли?       Вилланель приобняла Амелию, в желании поцеловать.       — Тебе точно весело, и с ней, и со мной. Может, нам ещё в одном номере спать, чтобы тебе было удобно?       — Ева на такое не согласится, а я бы попробовала.       — Ты такая сволочь, Вилланель, и что самое хреновое, ты меня предупреждала!       — Именно. Я не настаиваю ни на чём, если тебя что-то задевает, мы просто коллеги.       Безразличное движение плечами дополнило общую картину отношения к Амелии, но её всё устроило, раз она потянулась и поцеловала, крепко обняв.       Они зашли обратно в номер, Вилланель дважды пшикнула в нос, и, проходя мимо Юсуфа, похлопала его по плечу.       — Любишь русскую рулетку? Ещё раз крутанешь барабан? Ты бесстрашный или просто туповат?       — Я не буду напиваться, мы только отметим успех нашего дела.       — Ты вспомнил, что это была за девушка?       — Я её не знаю, и больше не видел. Ева показала мне запись с камеры, но ничего в памяти не всплыло.       — Она была Британка?       — Да, точно да.       — Что она хотела?       — Обычные вопросы, с кем я здесь, скучно ли мне, что пью. Я кажется, очень хотел, чтобы она составила мне компанию.       — А потом? Она позвала тебя в номер? Для секса? В свой или твой?       — Я не помню.       — У неё было кольцо на руке?       — Кольцо?       — Да, что-то большое, как печатка, знаешь…       — Я не помню.       — Какой же ты бесполезный, — вздохнула Вилланель.       — Оставь его, — защитила Ева, расставляя бокалы.       Пицца была отменной, но Вилланель с предвкушением ждала, когда губы Евы коснутся бокала. Ей даже хотелось выставить всех за дверь, чтобы наблюдать за этим. Ева пробует, смакует, закрывает глаза, а открыв, смотрит именно на неё.       — Великолепный выбор, я в тебе не сомневалась.       У Вилланель свело между ног, а низ живота наполнился горячим желанием, стиснув зубы, она выдала улыбку, откинувшись в кресле и расставив ноги. Ева обожает её свободную позу, когда она так сидит, явно ощущает себя победителем, что ж, весьма заслуженно. Это вино действительно отменное, и Ева забывает о пицце на какое-то время. Они обсуждают рабочие моменты, и даже, продолжение другого расследования. Их было два, но после одного раскрытого, и покушения на себя, всё равно осталось два. Столько вопросов, и ради ответов, придётся поработать.       — Как думаете, надолго посадят эту парочку ледяных маньяков? — с азартом, спросила Амелия, усаживаясь на ковёр у ног Вилланель.       — Ну, все убийства ещë нужно доказать, — заметил Юсуф, — Если они не буду сотрудничать, придётся поработать над обвинением.       — Я знаю точно, что тюрьма для них не станет наказанием, лучше бы они дали мне с ними разобраться.       — О чëм речь? — заинтересовался Юсуф.       — Она шутит. Прекрати, — пригрозила Ева.       — Можно подумать, ты не хочешь убить таких отморозков!       — Сама знаешь, кого бы уже не было в живых, пользуясь я твоей логикой.       — Отлично знаю! Выходит, ты тоже хотела таким образом спасти мир от плохого человека? Не верила в тюрьму?       — Зачем тебе этот разговор, Вилланель?       — Забудь.       — С удовольствием.       Ева выдерживает на себе взгляд Вилланель, прекрасно понимая о её желании сейчас вцепиться в неё. Может, в Еве самой исчезло скрытое в глубине человеческое выражение, уступив место чему-то мрачному, тому, что способно понять Вилланель. Она больше понимала все тёмные начала в ней, чем проблески света. Желание помочь? Желание любить? Желание обезопасить? Сейчас она явно хочет отношений, любых, её тянет к людям, к общению, она принимает присутствие кого-то рядом, раньше такого не было, или, Ева в очередной раз все придумала? Амелия гладит её по ноге, Ева отлично видит, когда её рука пробирается под штанину, стаскивает с щиколотки носок и ласкает её ногу без стеснения. Ева пытается понять, зачем Вилланель допускает существование Амелии, её причастность ко всему, даже к её постели! Это симпатия? Интрижка? Это чёртов, охренительный секс, который Ева дать не может? Они закончили с вином и пиццей, и вовремя себя останавливают, чтобы не заказать в номер что-то с бара.       — Мы идём на пляж? — спрашивает Вилланель прямо, чтобы у Евы не было возможности отступить от обещанного.       — Да, нужно теплее одеться.       — Вы идёте на пляж? После холодильника больше не чувствуйте холода, и решили искупаться не в сезон?       — Нет, Юсуф, мы просто посмотрим на море.       — Аккуратнее, будьте бдительными. Самое время стать параноиками. Я вот не хочу возвращается в свой номер, мне как-то не по себе, Ева, можно я поваляюсь у тебя? Посмотрю телик?       — Да, без проблем, располагайся.       — Я так поняла, меня вы не берëте? — надуто, спросила Амелия.       — Мне нужно поговорить с Евой.       — Конечно, тебе нужно с ней поговорить!       Амелия вышла, хлопнув дверью, Вилланель пошла за ней, но не с целью догнать и что-то объяснить, ей нужно было забрать пистолет из своего номера, потому что больше она не собирается оказываться в ситуации, когда придётся встать на колени не перед Евой.       — Пойдёшь гулять с Вилланель? Это свидание? — поëрзал Юсуф с ухмылкой.       — Вилланель дикая смесь любви и эгоизма, я бы не пошла на свидание с таким человеком. Это нечто другое.       — Мы вас прервали.       — О чëм ты?       — Ты открыла дверь в таких чувствах, румянцем, а следом вышла Вилланель, мы как бы, всë поняли.       — Я пытаюсь сопротивляться, поверь.       — Тебя нужно спасать?       — Нет! Боже, нет, не вздумай спасать меня от неё.       — Что? Почему?       — Она опасна для всех нас.       — Ты расскажешь мне больше?       — Тебе не нужно знать больше.

***

      Вилланель нравится, что всё происходит так, как хочет она. Ева идёт с ней гулять, они больше не ограничены временем, посторонними людьми, работой, сегодня между ними был секс, и это снимает напряжение, что всегда есть между ними. Вилланель открывает дверь на выход перед ней, и бросает быстрый, но профессиональный взгляд, на лобби отеля. Могло показаться, что всем нет до них дела, но одна фигура посмотрела поверх журнала в своих руках, и сердце Вилланель забилось сильнее от адреналина. Она решила, пока ничего не говорить Еве, ведь она испугается и останется в номере, а ведь у них появился шанс узнать, кто затеял с ними игру.       Вечереет, но этот город живёт в своём прогулочном ритме сутками напролёт, здесь заторможенное движение как на дорогах, так и на тротуарах. Сюда приезжают именно за неспешными прогулками, массой заведений с напитками, и видами. Но в этом городе есть тайны, мерзкие, отталкивающие, стоит сойти с туристических троп, и ты увидишь подтекающие кондиционеры и кучи мусора, отходы от кафе и ресторанов, снующих крыс и кошек. О чём говорить, если на улицах этого города долгое время находили рубленные останки людей, и кто это остановил? Благодаря им здесь не стало чище, но стало безопаснее. Вилланель думает о том, что должно быть чувствуют борцы с преступностью, каждое раскрытое дело, и пойманный преступник — это честь и гордость, и, должно быть, даже Ева больна этим желанием, ловить убийц и считать себя героем.       Ева заговорила намеренно мягким тоном, почти коснувшись плеча Вилланель своим, и тронув мизинцем еë, слегка зацепив.       — Амелия умная и красивая девушка, не так ли?       — Да, а что?       — Может, моя ревность не уместна, и опасаться за её жизнь мне тоже не стоит. Если ты не навредишь ей, возможно, она хороший вариант для тебя.       — О чëм ты?       — Я знаю, сколько раз тебя укрывали разные одеяла. Ты ни с кем не была больше раза, а тут, девушка, что терпит твоё поведение, и ты не против находиться с ней вне секса.       — Ты что, предлагаешь мне отношения с ней? — возмутилась Вилланель, насупив брови, — А как же мы?       — У нас всегда всё было сложно, ты знаешь.       Вилланель смотрит на носки своих ботинок, они вышли из переулка и теперь их ждёт прогулка по тротуару вниз по улице, обернувшись, она замечает наблюдателя из отеля, он вышел из переулка и свернул в другую сторону, но это на самом деле обман.       — Я оставлю всë как есть. Я не откажусь от нас, но, если ты этого не хочешь, пусть будет хотя бы так.       — Если оставить всё так, тебе будет не хватать слишком многого, а какого будет мне?       — Ты всегда так жила, тебе привычно, тебе нравится, даже за год, что я была в тюрьме, ты ничего не создала, чтобы отвлечься.       — Я не теряю попыток.       — Хорошо, но я буду рядом.       — Сейчас я вижу перед нами выход.       — Какой же?       — Ты можешь привыкнуть к Амелии больше.       — А ты? — раздражённо, бросила Вилланель.       — А я попробую с Юсуфом.       — Гадство, тебе нравится этот червяк!       — Не груби.       — Он меня бесит.       — Так, что ты избила его?       — Я же говорила! Это была не я!       — Не повышай голос, пожалуйста.       — Тебе страшно?       — Мы среди людей, я не хочу идти по улице, и быть центром внимания.       Вилланель берёт за руку, хочет этого Ева или нет, и они сворачивают в кафе.       — Хочу горячий глинтвейн, ты будешь?       — Не откажусь, — соглашается Ева.       Они вышли с двумя дымящимися, высокими, пластиковыми стаканами. Их преследователь пил кофе через дорогу.       — Знаешь, просто хочу сказать, что та первая ночь после моего освобождения, дала мне все шансы думать, что у нас что-то может получиться. То, как ты стонала…       — Тебе не следует сейчас…       — То, как ты кончала со мной. Ты говорила мне, что хочешь так каждый день!       — Про занятия в бассейне я так же говорила.       — Знаешь, я не злюсь. Правда. Ты не в силах меня сейчас расстроить.       Вилланель пробует горячий глинтвейн и хочет выпить целый галлон этого. Они доходят до набережной, переступают через бетонный бортик и оказываются ногами на песке.       — Подойдем ближе к воде?       — Да, пожалуйста, — кивает Ева, сама взяв Вилланель за руку.       Вилланель может и не понимает в точности значение любви, но есть большая вероятность, что она сейчас это ощущала, в груди есть глубокая удовлетворённость, что-то греет изнутри и это не глинтвейн. Редкое ощущение нормальности, тяги, желание просто держать за руку и смотреть, поглощать её глазами. Ева всегда вызывает чувство чего-то родного, она знает этого человека. Они смотрят на беспокойные волны, что разбивают берег, намывают и тут же забирают песок с собой. Небо сверху тяжёлое, разнообразное, в облаках можно увидеть что угодно, воспользовавшись фантазией. Ева допивает глинтвейн и кутается в свою одежду, Вилланель предлагает поставить её стаканчик в свой и наклоняется, чтобы прикопать песком и забрать позже.       — Тебе холодно?       — Немного продувает, — соглашается Ева.       Вилланель открывает для неё своё тепло, приглашая обняться.       — Я уже согревала тебя, я в этом профи.       — Если бы не ты… Как же было страшно там осознавать близость конца.       — Это была бы мирная смерть, заснул и всё. Мы остались бы красивыми.       — Это жутко, — морщится Ева, обнимая за талию и чувствуя что-то жёсткое за поясом.       Вилланель вдыхает запах волос Евы и смотрит вдаль.       — Он такой жирный, отличная была бы цель для моей оптики.       — Ты о ком?       — Извини, что все наши разговоры так или иначе связаны с опасностью и риском. За нами следят от отеля, не оборачивайся.       — Что? И ты только сейчас об этом говоришь!       — Всегда что-то будет мешать, а я хочу успеть поговорить с тобой!       — Он… Он нас убьёт?       — Раз нащупала, тяни, и дай его мне незаметно.       — Я… Пистолет? Ты будешь стрелять?       — Я посмотрю на его реакцию, и, если он побежит, я выстрелю. Действуй, Ева.       Ева сжала рукоять пистолета, но прежде, чем потянуть, отпрянула и посмотрела Вилланель в глаза, затем, на губы, а после, напала на них в самом жадном поцелуе. Целовать их сейчас, вырабатывая адреналин от страха за свою и её жизнь, на ветру, у моря, с мягким туманом в голове от алкоголя, на удивление, щекочущее и приятное ощущение. Возбуждение было неизбежно, и она доверилась Вилланель сейчас, ощущая её силу, стойкость, и упрямство.       Вилланель зарядилась от поцелуя, с которым не хотелось прощаться, она тянулась и прикасалась к её губам даже когда всё закончилось.       — Мне такое действие по вкусу, — простонала Вилланель, и в её руках оказался пистолет, что отдала Ева.