Одержимость

      Вилланель просыпается от яркого луча света прямо в лицо, и тут же, отвернувшись, обнаруживает в своей постели Еву, на крайне почтительном расстоянии. Между ними легко могло бы убраться ещё два человека, поэтому, легко подняться, не потревожив её. Вилланель долго собирается, потому что считает, что, чем больше потрачено времени на себя и одежду, тем быстрее будут достигнуты цели. Она надевает белую водолазку, желая привлечь внимание Евы, сгладить осадок от своего замечания в её сторону, они могут быть не так ужасны, к тому же удобны. Поверх брючный костюм цвета корицы, в полоску, свободный, но оставляющий за собой строгость, что пригодится в опросе местных. Брюки не скрывают щиколотки, у неё есть отличная пара белых кроссовок, это уже для себя, комфорт всегда поднимает настроение. Она наносит духи и подводит глаза, её дыхание отменное, её ждёт поцелуй. Накинув пальто, она выходит из номера за завтраком, приметив несколько интересных мест. Классический полный английский завтрак — это фантастика, а уникальное гастрономическое кафе, что закупается ингредиентами из ближайших районов у местных, точно должно порадовать их с утра и придать сил на день. Свежий хлеб Dorset Bakehouse, яйца Dorset от свободного выгула, сочные сосиски от местного мясника, авокадо, хумус, и помидоры. Вилланель не забыла зайти за лекарством от похмелья, и заглянуть в местную лавку сувениров. Ещё в витрине её внимание привлекла бижутерия, но на деле всё оказалось ужасного качества, зато, глаз зацепился за стенд с брелками, где она увидела капибару, тут же её оплатив, и спрятав в карман. Она вернулась в отель, с приподнятым настроением, и была окликнута администратором ресепшена. — Извините, могу я поинтересоваться, как ваш спутник? Прошлая смена уже ушла, а я, услышав о произошедшем, мягко говоря, удивлена, такое у нас впервые. — Он что, напился вчера и что-то натворил? — Вилланель стало любопытно, и она подошла ближе. — Не только! Вы что, не в курсе? — Нет, с утра я думаю только о завтраке. Не видела его ещё. — Его увезли в больницу, вчера ночью, на него напали в номере. — Он был целым? Все конечности на месте? — Ох! Да! Конечно, он был ранен, но не так сильно, кажется, его били. — Ничего об этом не знаю, простите, мне нужно проверить свою спутницу.       Вилланель нервно вызвала лифт и поднялась в номер, открыв дверь, она увидела Еву в панике, и все мечты вмиг показались такими ничтожными и глупыми, что она поставила завтрак на пол и села у двери в кресло. — Где ты шарахаешься? Мне позвонила Каролин! Из Лондона! И она чёрт возьми знает лучше нас, что произошло! — Мне сказали внизу. — Что тут происходит? Как на него могли напасть? Кто! Мы ещё ни одного вопроса никому не задали! — Скажи спасибо, что он не по кусочкам найден, мне сказали, его увезли. — Я иду собираться, мы поедем к нему, и, нужно запросить записи с видеокамер. Возьмём его машину. — Ева, стой, — Вилланель успела схватить её за руку перед уходом, — Ты пришла ночью, заявив, что у меня вид из окна лучше, посмотришь? — Нет времени, собирайся.       Ева выдернула свою руку и ушла, это выглядело как конец, о поцелуе она вообще не помнила. Вилланель вынула свой завтрак и села у окна, горизонт её успокаивал, как и количество воды.       Завтрак не показался таким фантастичный, как она его себе представляла, в дверь громко постучались, Ева вошла, раскинув в изумлении руки. — Тебе что, никуда не нужно! — Мне голодной ехать? — Ты не понимаешь, да? То, что случилось! Это могла быть я! — Ты была под охраной. Кстати, как так получилось, что ты пришла ко мне, обезопасив себя? — Случайность. Не издевайся на до мной, пошли уже! — Я и тебе завтрак взяла. Даже больше, позаботилась о твоём состоянии после выпивки, но ты нихрена не видишь, кроме приключений! — Я попрошу ключи от его номера, а ты достань записи с камеры. На остальное у нас нет времени. Прошу, поторопимся.       Вилланель потребовалось усилие над собой, чтобы оставить завтрак и спуститься вниз, та же женщина, что спрашивала её о спутнике, и была доброжелательно настроена, наотрез отказалась показывать видео. Только когда Ева подошла и показала удостоверение, та проводила в комнату с сервером и показала небольшой фрагмент. На нём Юсуф сидел в баре при отеле и к нему подошла девушка. — Одета со стилем и дорого, — отметила Вилланель.       Та недолго кружила вокруг него, он явно заказал выпить, но она не притронулась к бокалу, и увела его за собой чуть позже. — А камеры на этажах? — Были выключены на вашем этаже. — Надеюсь, Юсуф скажет нам больше, — задумалась Ева, прокручивая ещё раз фрагмент видео.       Вилланель пустила Еву за руль, не желая трогать ничего, что принадлежит Юсуфу. Выслушивая все мысли Евы, она думала о своих. Стеклянный взгляд размыл окружение, она заметила, как трясется её колено, в раздражении, и каком-то странном предчувствие.       Ева не услышала ничего от Вилланель и замолчала. Что если это была она? Пока Ева спала, пьяная, в её номере, как удобно было бы дойти до номера Юсуфа и избить его, так в её стиле, а та девушка из бара вовсе не при чём. Есть ли у Вилланель какой-то повод его ненавидеть? Конечно! Ревность! Она захотела и вычеркнула его из этой поездки. Ева не замечает, как набирает скорость, а при резком торможении перед впереди стоявшей машиной, все четыре колеса будто лопнули и её развернуло так, что удара было не избежать.       Очнувшись почти сразу, Ева ощутила сильную головную боль, будто до этого её не было… Была, но эта сильнее, тронув лоб, она увидела кровь и тут же кинулась к Вилланель, отстёгивая ремень. — Эй, Вилланель, давай, очнись! — она начала открывать глаза, — Да! Да! Ты как? Что-то больно? — Угробить нас решила, Поластри!       Вилланель ничего не сказала о боли, убрав своё лицо от её рук и вышла из машины, где на неё обрушился мат водителя впереди стоящей машины. — Замолкни, придурок, — подскочила она к нему, толкнув в разбитую бочину авто. — Нет, Вилланель, пусти его, — тут же ввязалась Ева, оттаскивая её. — Разбирайся сама.       Вилланель села на тротуар, осматривая машину, с одной стороны, заметив спущенные колёса. Телефон в кармане зазвонил и на экране был номер Амелии. — Привет, с того света. — Привет, эмм, в каком смысле с того света? — Мы тут попали в аварию, минут пять назад, мои руки всё ещё трясутся. — Что у вас там происходит! Я выезжаю к вам! — Серьёзно? Приедешь? — Да. Вы ещё и без Юсуфа остались. Как ты себя чувствуешь? Не отказывайся от медицинской помощи. — Мы были на пути в больницу, к Юсуфу, теперь поводов прибавилось, у Евы разбит лоб, там посмотрят. — Вилланель, мне так жаль, что я не рядом, сейчас соберусь и к вам. Мне снять номер? — Можешь остановиться в моём.       Закончив разговор, Вилланель обошла машину, услышала разговор Евы с водителем, он застрахован, инспектор подъедет, им нужно прижаться к обочине. Вилланель спрашивает салфетки у зевак, и подходит к Еве, выдёргивая несколько. — У тебя кровь.       Ева даёт её вытереть, всё это время она неприятно катилась по виску. Кто-то помогает аптечкой из машины, и Вилланель заклеивает её лоб, случайно взглянув на губы. — Мы прокляты, скажи мне? — задаёт вопрос Ева. — Нет, нам порезали шины, с расчётом, что, если мы поедем по трассе, они лопнут, но ты резко затормозила и это произошло раньше. — Происходит что-то дерьмовое, Вилланель. Вызови такси.       В больницу они попали через полчаса, и сразу обратились за помощью. Еве наложили три шва на лоб, Вилланель не стала говорить о своём ударе, предположив, что ей назначат МРТ, а она не хочет торчать здесь.       Юсуф выглядел куда хуже них, привстав, он испуганно посмотрел на Еву. — На вас тоже напали?! — Нет, Ева не умеет водить, не пускай её за руль, серьёзно, — недовольно, пробурчала Вилланель, падая в кресло у койки. — Моей тачке конец? — Ты застрахован? — Да. — Её эвакуируют на штраф стоянку. Прости. — Что происходит? — Мы тебя хотели спросить? Что ты помнишь? — Ева, я был так пьян. Помню боль. — Ты зашёл в свой номер с девушкой? — Нет, вроде, нет. Точно нет, я сказал, что пойду спать, поднялся наверх и пошёл к тебе. — Ко мне? — Да, я стучался. Ты не открыла. Я пошёл к себе и там меня уже ждали. Кто-то в чёрном. — Один? — Да. — Это был мужчина? — Я не знаю. — Тебя били чем-то? — Ева, ты устраиваешь мне допрос? — Это серьёзно, Юсуф, тебя могли убить. Знаешь, почему мы попали в аварию? Шины кто-то порезал. Кому это нужно? Мы ещё никого не опрашивали. Значит, за нами следят, от нас что-то хотят. — Хотят? — удивился он. — Если бы не хотели, снайпер справился бы быстро. — Нас предупреждают? — Возможно… — А что камеры? — В баре видно тебя и девушку, а на этаже ничего. — Мне нужно выбираться отсюда как можно быстрее. Вернёмся в Лондон, перегруппируемся.       Вилланель встала и решила закончить разговор за Еву: — Валяйся здесь, только не помри, мы начнём без тебя. Сюда едет Амелия, она поможет. — Амелия? Ты её позвала? — Она узнала о нашем провале и едет сюда по собственному желанию. — Знаю я её желание, одно! — скривилась Ева, и шикнула от боли, тут же потрогав лоб. — Ты бы трахалась с ним, если бы не ушла из номера. Какие ко мне претензии? — Ева, тебя не было в номере? — Я пошла к ней, глупое было решение, я была пьяна, хотела ограбить её мини-бар, но, когда пришла, просто отрубилась до утра. Я виновата, прости. — В чём? Не надо. — Если бы я была в своём номере… — Да, вы бы трахнулись, — повторила Вилланель. — Можешь выйти? — Прогоняешь меня? — Мы сейчас поедем, я только скажу ему кое-что.       Вилланель вышла и хлопнула дверью, Ева села на койку, потрогав плечо Юсуфа, в сожалении, что так вышло, он тоже коснулся её. — Больно? — спросили они одновременно и горько улыбнулись. — Слушай. Не говори ей, хорошо. Я задам тебе один вопрос, будь честен. Это была она? — Она, в смысле, Вилланель? — Да. Согласись, она тебя недолюбливает, ревнует меня, была вчера трезвее нас, осталась в номере, когда я спала, словно прикрытие. — Я не знаю, Ева. Не думаю, у неё вчера был такой яркий парфюм, а нападающий был безлик и никакого запаха. — Ты был пьян. — Верно, я могу ошибаться. — Так что? — Это серьёзное подозрение. — Ты не знаешь её так, как я. — Мы со всем разберёмся, а пока, будь с ней осторожна. — Я всегда… — Может, не нужно вам продолжать без меня? — Мы не начинали, но стоит поторопиться. Пройдёмся, просто, осмотримся, если приедет Амелия, будет помощь.       Ева знала, что Вилланель будет её использовать, она же лучше всех знает её слабости. Ей не трудно убить, не трудно покалечить, запугать, да что угодно. Она выходит из палаты с явным подозрением, но пытается вести себя как обычно. — Предлагаю, сделать паузу.       Вилланель подняла брови и оттолкнулась лопатками от стены. Ей хотелось убраться отсюда как можно быстрее. — Паузу? — Я не завтракала. — Я тебе предлагала. — Нам нужно немного остыть. Посидеть где-то. — А потом? — Поедем по списку, начнём то, ради чего приехали сюда. — Ты будешь допрашивать людей с таким лбом? — Плевать. Не хочу, чтобы всё это затягивалось. — Уже полдень, рискуем вновь ничего не успеть. Перекусишь на набережной, я вызову такси.       Вилланель видит, как Ева жмётся к двери, хотя салон просторный и места предостаточно. За одну неделю слишком много всего случилось, вероятно, она сбита с толку и уже не знает, чего бояться.       Хот-дог и кофе — это не шикарный завтрак, что предлагала Вилланель, зато быстро. Первое место, которое они посещают по списку это «Рыба в судне». На производстве отвратный запах воды, пластика и рыбы, Вилланель морщит нос и ищет взглядом кого-нибудь свободного от работы. Ева находит самого чистого работника первая и спешит к нему, показывая своё удостоверение. Он не очень разговорчив, словно ему выдали задание никого не пускать к боссу, тогда за дело берётся Вилланель. Она не выбирает слова, говорит жёстко, и мужчина в итоге предлагает подождать наверху, у кабинета директора, пока тот освободится от якобы совещания. — Мы подождём, но пусть поторопится, у нас не так много времени, — настояла Вилланель. — Вы мне не нравитесь, что за подразделение такое, что вам здесь нужно? — Мы здесь не для того, чтобы нравится тебе, веди наверх.       Ева мило улыбается и идёт замыкающей, им предоставляют два кресла для ожидания. — Ты так жёстко с ним говорила, если продолжить в таком духе, кто-то точно выдаст нам информацию. — Так мы играем в хороший-плохой коп? Мне войти и перевернуть чёртов стол? — У нас в списке шесть мест, не думаю, что ответы сразу в первом, при нашем то везении. — Я вообще не представляю, что ты будешь спрашивать. Извините, а вы хорошо знаете своих сотрудников, может ли кто-то из них разделать помимо рыбы человека? — Примерно так, а что? Меня будет интересовать в первую очередь доступ к оборудованию, смены, когда здесь меньше всего людей, возможно ли вывести что-то с территории, кто загружает рефрижераторы. Видеонаблюдение и охрана объекта. — Неплохо, ещё бы получить на это честные ответы. — Надеюсь, с нами будут сотрудничать, главное, не влезай, не отталкивай от нас, лучше по-доброму расположить к себе и побеседовать. — Я могу не ходить с тобой. — Нет. Ты мне нужна. С тобой я могу задать любые вопросы, и ничего не бояться. — Я типо щита? — Мне не объяснить, будь рядом.       Их позвали в кабинет после двух предложений выпить кофе. Здесь так воняло, что вероятность с удовольствием выпить что-то была ровна нулю. Они ничего не трогали, к тому же обе боялись унести этот запах на себе, и будто реже дышали. В добавок Вилланель мутило после аварии, и сейчас это только усиливалось. Когда их пригласили зайти, почти сразу стало понятно, что им здесь делать нечего, на стене висело несколько мониторов транслирующих цех со всех сторон. Но Ева всё же задала все интересующие её вопросы. Им даже провели экскурсию, они побывали в холодильных камерах и изучили оснащение. Убийца не смог бы циклично повторять свои преступления на таком охраняемом объекте. К тому же, он должен был как-то принести сюда человека.       Пытаясь выветрить запах, они прошлись по набережной и перекусили, сэндвич с тунцом был отменным. Ещё пару производств было недалеко, и они посетили их до заката. Особо никаких результатов это не дало, и они встретили красивый закат на набережной, пытаясь вновь надышаться свежим морским бризом. Солнце садилось ярко алым пламенем, на горизонте стояли судна, в бухте ещё было оживлённо, кто-то занимался сетями, кто-то разгружался, и тут Вилланель повернулась резко к Еве. — А что, если, мы зря ищем на земле? — Уточни. — Траулер! Любой траулер, предназначенный для отлова рыбы, имеет холодильник! Трюм у них предназначен для кратковременного хранения рыбы в свежем и охлажденном виде! — Думаешь, наш убийца может быть владельцем такого? — Я бы так и поступила. — Боже, у меня нет повода не доверять тебе в этом.       В бухте стояло только три траулера, остальные судна были слишком мелкие, чтобы вместить в себя холодильную камеру. Отправившись на пирс, Ева вдохновилась этой идеей и что-то бесконечно рассудительно расставляла по полочкам, Вилланель остановила её, чтобы ответить на звонок телефона. — Привет, я приехала, ты в номере? — Эмм, нет, мы ещё не закончили. — Где ты? Мне приехать? — Я позвоню на ресепшен, попрошу, чтобы тебя впустили, отдыхай. — Хорошо, скоро будешь? — Мы были на производствах. Тухлое дело, слишком много наблюдения. На запах так же… Мне пришла в голову идея проверить траулеры. Мы уже на пирсе, это не займёт много времени. — Хорошо, жду.       Стоит ли говорить, что две девушки в вечернее время вызвали настоящий ажиотаж, поговорить с кем-то лично было невозможно, все обступили их, и с серьёзным видом сами готовы были задавать вопросы. Ева растерялась, но Вилланель огласила весь список вопросов и даже смысл их нахождения здесь. Мужчины неохотно делились информацией, а хозяева траулеров скрепя зубами пригласили осмотреть свои судна. Еве не понравилась эта идея, уже стемнело, набережная и пирс освещались слабо, на суднах был свет, но из-за обшарпанного состояния они выглядели жутко как не освещай. Вилланель не волновало, что они попали в такие обстоятельства, решительно шагая за первым мужчиной на его судно. Они осмотрели его и спустились вниз. — Мы нашли, что искали, Ева. Каждое из этих суден подходит. Тут есть где заморозить и разделать, можно даже не на берегу, а в открытом море. — Почему бы тогда не выкинуть останки за борт, прикрепив грузила, на дне никогда не найти такие улики. — Ева… Он хочет внимания, хочет охоты, заголовки о своих деяниях. — На вид он добродушный, спокойный человек, продолжим поиск? — Я не знаю, что именно укажет тебе на убийцу, но, пойдём. В конце концов, я никогда их не искала. — Идём.       Ещё два судна оказались с неработающими камерами, что тут же отвело от них подозрение. Хозяин последнего кивнул в сторону конца пирса. — Видите тот траулер? Только сейчас подъехал, на нём работает отец с сыном, уже десять лет. Тихие ребята, но всегда с отличным уловом. У них новая холодильная камера, она влезли в долги, чтобы купить её год назад, и часто выходят в море, чтобы отбиться. — Хорошо, спасибо, мы дойдем до них, — кивнула Ева.       Вилланель даже пожала ему руку, и в последний раз осмотрела судно взглядом. Ева шла не быстрым шагом, потрогав лоб, она тихо застонала от боли. — Что с тобой? — Обезболивающее больше не работает. — Скоро вернёмся в отель. Сегодня с нас хватит, я уже ног не чувствую. — Да, это последнее место.       На борту их встретил мужчина с золотым зубом, в масленом комбинезоне, сигарета ещё дымилась в уголке его потрескавшихся губ, Еву передёрнуло, и она с трудом поборола желание схватить Вилланель за руку. — Добро пожаловать, красавицы, чем обязан такому визиту?       Ева впервые молчала так, что Вилланель пришлось запрыгнуть с пирса на судно. — Вы не присутствовали при том столпотворении, когда мы пришли, ваши коллеги пообщались с нами на одну мрачную тему и показали свои судна, как говорится, если совесть чиста… — О чём речь, куколка? Мы только пришвартовались. — Ева, покажи ему удостоверение. — Красивая корочка, — усмехнулся парень, появившийся словно из ниоткуда, — Я Роб, какие к нам вопросы? — Эти куколки хотят посмотреть судно, проведёшь им экскурсию? — Да без проблем, прошу. — Я пойду, а ты стой тут, — толкнула Вилланель Еву, чтобы та сошла с судна обратно. — Нет, я тебя не пущу одну, к тому же, я могу что-то заметить, а ты нет, — шепнула на ухо Ева.       Вилланель знала, что спорить бесполезно. Они прошли в рубку, что было совсем не нужно, затем, прошлись по палубе, судно было в липкой крови, и воняло рыбой, Роб сказал, что они полны рыбы и нужно выгружаться. Не смея задерживать, Вилланель попросила показать холодильную камеру, они спустились вниз, Ева прошла первой, обернулась и тут же выпустила пар изо рта. — Здесь чертовски холодно, разве пяти градусов недостаточно? — У нас дорогой улов, везём издалека, осматривайтесь быстрее, не будем выпускать холод.       Вилланель переступила через порог комнаты, взглянула на разделочный стол и всё, что бросилось ей в глаза сразу подсказало, что к рыбе имеет мало отношения. Мысль была схватить Еву и тут же выйти, но стоило обернуться, как Роб поднял гарпун. — Ну что, рыбки, одним выстрелом двоих? Такого щедрого улова у меня ещё не было. — Хорошо, псих, отлично сыграно, опусти это. — Нет, моё судно, мои правила, на колени, обе.       Ева опустилась сразу, Вилланель пришлось побороть себя и ответить на то, как Ева потянула её вниз. — Я вышибу тебе мозги, обещаю. — Твоё ледяное тело будет искусством. Я поцелую твои синие губы. Телефоны, оба, на пол и толкнули ко мне. — Пошёл ты, — огрызнулась Вилланель, но прекрасно знала, что выбора нет, она бы сама его не предоставила. — Я даю вам время попрощаться, но могу и выстрелить. Телефоны!       Отдав телефоны, они ощутили себя более обреченными. Роб попятился назад и захлопнул дверь. В морозильной комнате тут же стало ещё холоднее. — Ну как, Ева, заметила что-то, чего не заметила я? — съязвила Вилланель, тут же поднимаясь на ноги и толкая дверь. — Здесь есть инструменты, давай вскроем. — Вскроем? Ты видела толщину двери? И она закрылась на несколько штырей. Я не расковыряю это пилой! — Спокойно. Нас будут искать, верно? Нужно продержаться. — Я ненавижу этот день.       Вилланель осмотрела камеру, увидев под потолком защищённый от вандализма люк, в его глубине и был источник холода. Вдоль стены стояли стеллажи, на них пластиковые ящики, Вилланель проверила, все набиты рыбой и покрыты полиэтиленом. На металлическом столе в царапинах резали людей, идеально они устроились. И кто бы мог подумать, что их двое! Под столом полки, ничего полезного, но полиэтилен в рулоне не плохая находка. Вилланель разматывает его и стелет на пол в углу. — Нужно сесть сюда. — Здесь одинаково холодно.       Вилланель уже устроилась и распахнула на себе пальто. — Садись на меня, прижмешься ко мне, будем греть друг друга.       Ева не стала спорить, поодиночке они замёрзнут быстрее. Сев на Вилланель она крепко обняла её, прижавшись к плечу. Вилланель накрыла их плёнкой сверху. Так на них не будет дуть, и они смогут немного надышать тёплого воздуха вокруг себя. — Мы сглупили, — призналась Вилланель, — Надеюсь, Амелия нас вытащит, она ждёт в отеле, и знает, где мы. Пару часов, и она начнёт поиск. — Пару часов… — Мы справимся. — Возможно, мы умрём здесь. Ещё и плечо болит… — Очень смешно. А лоб? — Я его вообще не чувствую, слишком холодно, а руку ломит. — Мне нравится смотреть, как раны затягиваются. Это контролируемый процесс уязвимости, ты видишь брешь в себе и следишь за ней. Другое дело, когда болит внутри, из-за чего-то, или кого-то. Никогда не понимала эту боль. — У тебя болит из-за меня? — Я не хочу говорить о нас. Я сказала тебе вчера, что всё решится утром. Утром тебе было не до меня, ты вообще не задумалась за день над этим. — Ты что, ждала? — Ты раздражаешь меня. — И грею. — Да, ты тёплая. Я запущу руки под твою одежду, чтобы растирать твою спину. — Необходимость или желание? — Не хочу заледенеть здесь с тобой, тебе тоже лучше растирать меня. — Не проще нам попрыгать, сделать что-то активное? — Ты устанешь и замёрзнешь быстрее, потому что будешь мокрой. — Откуда ты всё знаешь? — Я выживала. — Сегодня ужасный день, почему так несправедливо, мы боремся за истину и хорошее дело, но нас словно наказывают. — Потому что нет понятия как моральная война или справедливость, в этом мире каждый за себя, можно выживать или сдаться. Всё. — Мы выживем и не сдадимся.       Вилланель смотрит вверх, из-за плёнки и без того тусклый свет, стал мрачнее, она растирает спину Евы, от чего ладони горят, и это отлично. — Расскажи мне, что сегодня было хорошего, если это наш последний день, нужно что-то найти в нëм, — предложила она, чтобы отвлечься. — На первой базе воняло не так мерзко, как здесь. — Ева, пожалуйста, без упоминания рыбы! — Но, тот сэндвич с тунцом был действительно хорош, и воспоминания о нём такие же. — Исключение. Допускаю, он действительно был съедобен. Что ещё? — Хот-дог что мы брали на набережной, то, как я хотела тонкой струйкой налить горчицу, а ты просто нажала на бутыль и залила весь мой хот-дог! — И ты всё равно его съела! — Он был свежий. — Что ещё? — Когда ты смотрела на закат и твои глаза мерцали, твой профиль хотелось зарисовать карандашом, не знаю, написать картину, какого хрена ты такая красивая? — Компенсация за чёрное сердце. — Утром я узнала о Юсуфе, днём мы попали в аварию, сейчас мы замерзаем на каком-то судне, этот день кажется бесконечным. — Сожалеешь? — О чëм? — Что решила вытащить меня из тюрьмы, и теперь это твой обычный день недели. — Сожаление во мне течёт быстрее крови. — Это хорошо, сейчас циркуляция очень важна. Нужно, чтобы внутри нас всё грело. — Тогда, это не будет лишним, — кротко, сказала Ева, касаясь губ в поцелуе.       У Вилланель вспыхнуло пламя в груди, полиэтилен зашуршал, Ева целовала с языком. Этот поцелуй был необходим с утра, а не на пороге смерти, но Вилланель принимает эту щедрость, отвечая так же пылко. — Тебе действительно нравится подавать мне смешанные сигналы, не так ли? — улыбнулась она, мягко сжав кожу на спине Евы. — Это нас согреет. — И только? Ради выживания? — Не думай, прошу тебя, — застонала Ева, падая вновь в поцелуй как в бездну.       Холод, боль и наслаждение, смешивалось в голове Евы причудливым коктейлем, это будет не страшно, заснуть и умереть в руках Вилланель. Идеальный конец для них двоих, рассудила Ева. Вдыхая ледяной воздух носом, Ева разговаривала с помощью поцелуя, и казалось, будто Вилланель всё понимает, это длилось долго, это грело, стирало мир вокруг, их трясло. Вилланель не ощущала такого холода даже в России, кожу кололо, пальцы немели, не спасала весенняя одежда. — Мне страшно, — простонала Ева, пряча лицо под ворот водолазки Вилланель. — Только не засыпай. Спать нельзя. — Скажи мне честно, это ты избила Юсуфа? — Я так и думала, что ты подозреваешь меня. Тебе станет сейчас ещё страшнее. Нет, Ева, это сделала не я.

***

      Вилланель проснулась, ощутив на себе тяжесть, на ухо противно что-то издавало звук. — Только не больница, — попыталась, произнести они. — Эй, привет! Вот и ты. Не пугайся, с тобой всё хорошо.       Голос Амелии был узнаваем, Вилланель столкнула одеяло ногами, обнаружив себя в больничной одежде. — Какое уродство. Ева, где Ева? — В соседней палате. Эй, вы обе в порядке. Отдохни. — Я не устала. — Не надо никуда рваться, ляг обратно! — скомандовала Амелия, придавив своей рукой к подушке, — У тебя катетер в руке, с согревающим раствором. Веди себя хорошо. — Зови докторов, пусть вынимают, я в порядке. — Ты упряма. Я позову, обещай лежать. — Обещаю.       Вилланель терпит. Ожидание. Прикосновения к себе. Вердикт. Услышав о своём стабильном состоянии, она встаёт. — Ей нужно попасть в соседнюю палату, извините, — говорит за неё Амелия и хочет придержать, но Вилланель толкает её.       Буквально ворвавшись в палату, где лежит Ева, она видит её руку в руке Юсуфа, что сидит рядом с ней, избитый, и с таким сочувствующим лицом, что хочется ему врезать дополнительно. — О, Вилланель, то, что вы пережили будет покруче моего ночного переключения. — Его взяли? Их?       Вилланель оборачивается на Амелию, но неважно, кто ей ответит. — Да, их задержали, на судне будет обыск, будут искать ДНК жертв, у Евы в телефоне есть запись угроз в вашу сторону. — Ева… Всегда умнее всех, как вы узнали о записи? Телефоны вернули? — Ева уже просыпалась и поговорила с полицией. Твой телефон у Амелии. — Да, у меня. — Передай ей, чтобы не беспокоилась обо мне.       Вилланель вышла из палаты, ей хотелось согнуться пополам, хотелось что-то разбить, например, себя об стену. Этот Юсуф, и Ева, что не против его присутствия, что была в сознании, но не пришла к ней! Если бы не он, она легла бы рядом, под её одеяло, и наконец-то смогла согреть по-настоящему. Амелия обнимает, понимающе хлопает по спине и гладит. — Чего ты хочешь? Я сделаю что угодно. — Отвези меня в отель. Я не хочу здесь находиться.       Вилланель переодевается в свою одежду и сбегает из больницы с Амелией. Осмотрев её яркую машину перед тем, как сесть в неё, Вилланель занимает место впереди. Она держалась до приезда в отель, и уже в номере скинула с себя всю одежду и забралась под одеяло, обняв подушку и прижав к себе, издав жалобный звук. Амелия села рядом, и забралась рукой под одеяло, чтобы погладить спину. — Чем тебе помочь? — Мне так хреново. Я не чувствую тело, будто каждая клетка сдохла, меня ломает. — Следовало остаться в больнице.       Амелия убирает руку, и вновь слышит эти звуки. Сняв с себя одежду, она выключает свет и забирается под одеяло. Вилланель всё ещё настороженно относится к тому, что рядом с ней кто-то спит. Прошлая ночь с Евой была беспокойной, она просыпалась, чтобы увидеть её, убедиться, что она всё ещё рядом, поправить одеяло, подышать вместе. Она зла на то, что Ева не рядом, но не хочет прогонять Амелию, тёплый человек, способный что-то дать, ей очень нужен. Неожиданно дыхание лизнуло её шею, она не хочет закрывать глаза, так страшно было сделать это в холодильнике, они могли не проснуться. Вилланель плачет, впервые из-за усталости, и всего, что происходит с ней. Она не такая, и поэтому, такое состояние бьёт по ней сильнее. — Чувствуешь? — спрашивает Амелия, целуя в шею. — Нет.       Руки девушки обнимают её, сжимают грудь в тёплых ладонях, а зубы кусают плечо, что ощутимо, и даже эротично. — Чувствую. — Ты мой Кай. — А ты Герда? — Читала в детстве эту книгу? — Всë ещë мерзнешь? — спросила она и поцеловала его в лоб. У! Поцелуй еë был холоднее льда, пронизал его холодом насквозь и дошел до самого сердца, а оно и без того уже было наполовину ледяным. — Это цитата? У тебя отличная память. — Я была неравнодушна к этой книге. Мне дарила её моя учительница. Теперь понимаю, почему. Я действительно Кай. — Я тебя отогрею. Просто расслабься и позволь мне обожать тебя. — Обожать? Мне такого не говорили. Я не хочу секса, обними меня крепко, и давай спать.       Вилланель просыпалась глубокой ночью от жара и бреда, что ей снился, мерзкое лицо Роба, пила в его руках, поцелуй в посиневшие, ледяные губы. Амелия успокоила, уложила и дала что-то выпить, это было кисло и горячо, после этого спазмированные мышцы тела расслабились, сердце забилось ровнее, она вновь заснула.       Ева очнулась в палате, для неё повторили все процедуры, ещё раз провели осмотр и по её настоянию выписали. Заказав такси, она зашла в палату Юсуфа, тот читал детектив. — Вся наша жизнь детектив, а ты ещё и читаешь? — Мне досталась только она. Ты одета, куда собралась? — Меня отпустили. Буду лечиться в номере, больше посплю, здесь это трудно сделать. — Так и скажи, что тебя тянет вслед за Вилланель. — Мы пережили смерть, очередную, нам двоим не привыкать, и всё же… — Как себя чувствуешь? — Ужасно, будто меня хотели превратить в лёд и покромсать пилой на кусочки. — С Каролин премия. — Плевать на деньги, Юсуф, это такая работа, где рано или поздно ты сыграешь в ящик. — И ты взялась за неё. — Я отдаю долг. — А она? — Мы обе должны. Но ты! Ты не должен. — Всё хорошо, Ева, я готовился к такой работе, это призвание. — Готовился, но кто-то тебя не хило помял. — Я был пьян. — Моё такси подъехало. Выздоравливай. — Вы вернетесь в Лондон? — Только вместе. Задержимся здесь все. — Завтра же попрошу о выписке, лежать я могу везде. — До встречи. — Ева? Я не сказал, но она приходила вчера в твою палату, кажется, из-за меня она ушла и уехала с Амелией. — Я разберусь. Спасибо, что сказал.       Ева не может не думать о том, что вчера они целовались, крепко держа друг друга и борясь за жизнь до последнего. А сегодня они врозь? Вилланель вошла в её сердце как шип, и что странно, она не хочет его вынимать. Уже в отеле она идёт именно в её номер, но дверь открывает Амелия. — Привет. — Ева! Как ты? — объятия такие спонтанные, но Ева вспыхивает изнутри от того, что она в одной пижаме. — Мне лучше, но не совсем оттаяла. Как Вилланель? Я войду? — Да, конечно, проходи. Ей плохо, ночью бредила, но я держу всё под контролем. — Зачем вы уехали вчера, нужно было хоть немного восстановиться в больнице. Мне помогли капельницы. — Она не хотела там оставаться, разве с ней поспоришь? — спросила Амелия уже за спиной Евы, потому что та взволнованно прошла в номер. Чтобы между ними не происходило, она хотела увидеть её немедленно!       Вилланель, с соломой на голове, бледная и мешками под глазами, выглядела ужасно, в Еве всё сжалось от сострадания, но затем, она вспомнила, что пережила тоже самое. — О, моя лучшая половина пришла. Нас так просто не убить, не так ли? — Ты такая!!! Зачем ушла из больницы! — Юсуф охранял твой сон. — Бесишь меня! — Решила, что, если убить его прям там же, будет слишком перенасыщенный день.       Ева забралась на кровать и похоже, неожиданно для них, и себя самой, крепко обняла Вилланель. — Заткнись, — предостерегла она комментарии. — Но… — Молчи! — Я быстро. — Ну что? — Только твоё объятие меня вчера и спасло. — Я была не против так умереть, — призналась Ева. — Эмм, извините, что прерываю вас. Ева, будешь чай? У меня такое ощущение, что вам двоим должно хотеться чего-то горячего. — Да, я не откажусь. Чем вы тут заняты? — спросила Ева, осматривая номер.       Её поманил вид из окна, она поднялась, от чего Вилланель внезапно погрустнела. Амелия сейчас всё портила, какой бы нужной не была в остальное время.       Заказ в номер звучал аппетитно, столько десертов, они прошлись по списку. Вилланель шмыгала красным носом, и часто кашляла, у них двоих была сухая кожа лица, что Ева решила исправить, втерев какую-то дорогущую сыворотку сначала себе, а затем, Вилланель. Её пальцы трогали это лицо, будто своë. Ева возбудилась от пальцев на крыльях носа, на родинках у виска, на идеальных скулах, она понимала, что Вилланель заметила всё, взгляд, дыхание, сердцебиение. Но, они были не одни, и всё же, даже отсутствие Амелии не толкнуло бы их на секс, когда они обе чувствуют себя размороженными рыбами.       Перед ними было много десертов и чай. Ева выбрала лимонный пирог. — Много цедры и лимона, больше кисло, чем сладко, мне нравится, — усмехнулась она. — Сладость в десерте — это очень пошлая история, я тоже хочу лимонный пирог, — потянулась Вилланель. — Эй, он тут вообще-то один! — возразила Ева. — Поделись. — Я закажу ещë, — предложила Амелия. — Нет, не стоит, зачем ты уступаешь ей, она может капризничать, сколько хочет. — Я болею, — в своё оправдание, сказала Вилланель, и Ева всё же поделилась.       Амелии хотелось узнать детали произошедшего вчера. Хотя того, что она нашла их вместе с полицией, замерзающими в обнимку, без сознания, было достаточно. Рассказывая, они уложили все свои действия в последовательности, Ева уже представила, какой отчёт напишет, их вызовут в суд, они поймали опасных преступников, убийц, садистов! Ева ещё не обдумывала тот факт, что именно она выстроила правильную цепочку, всё изучила, привела их сюда, а Вилланель выдала финальный штрих. Может, они действительно отличная команда?       Включив фильм, как бы это не было странно, они разместились на одной кровати. Вилланель вытерпела половину, у неё поднялась температура и она уткнулась горячим лбом в грудь Евы. Не прошло и десяти минут, как она заснула. — Я пойду к себе, хочу принять душ и лечь спать. Когда она проснётся, сбейте температуру. — Хорошо, Ева, я всё сделаю, не переживай.       Ева вышла из номера, всё ещё ощущая жар на груди, она ушла, потому что не выдержала бы больше, и начала бы целовать горячее лицо Вилланель, обнимать крепче и прижимать к себе.       Вилланель проснулась позже в руках Амелии и завозилась. — Где Ева? — Пошла отдыхать к себе, ты как? Дать тебе жаропонижающее? — Да, всё тело ломит. — Хорошо, сейчас подогрею воду. — Амелия, — позвала слабо Вилланель. — Что? — Посмотри в правом кармане моего пальто.       Амелия достаёт брелок капибару и улыбается. — Думала обо мне? — Немного.