Преодолевая берег

От безысходности хотелось рвать и метать: то ли от атмосферы в ее «тюрьме», то ли от того, что она попала в руки якудза. А ведь день был, как и все остальные. Все ее будни были идентичны до этого дня. Что уж там говорить, девушка вообще даже вообразить не могла такой ситуации. Просыпаться, умыться на скорую руку, купить по дороге на работу пару онигири и холодный зеленый чай в магазине под домом, работать ровно до восьми вечера а потом идти домой с забитой головой — вот ее повседневная жизнь, а не торчать в клетке, как тюремщик. Хоть она и молилась на скорейшие выходные, но не думала, что слова могут набрать такой оборот, а теперь уже пленница даже до работы толком не дошла утром, как ее перехватили на одном из кварталов. Различные вопросы крутились у нее в голове: от того, зачем все это до того, что с ней дальше будет. Видимо, не ответив на свои думы вменяемо и логически пепельноволосая решила найти телефон, чтобы написать начальнику об ее отсутствии на необъятный срок. Не обнаружив в карманах пальто телефона, девушка стукнула себя по лбу и вспомнила, что гаджет лежит в сумке, которая сейчас находится неизвестно где. Скорее всего об ее вещах «хорошо позаботились», ибо большего она не ожидала от преступной организации. На раздумья больше времени не было, так как в комнату зашли те самые мужчина и женщина. Их отделяла решетка, за которой сидела пепельноволосая и оттого хотелось обматерить эту контору от пола до потолка. — Ацуши Накаджима… Как тебе твоя комната? — просил глава и сел на кресло напротив того, где примерно сидела девушка и смотрел ей прямо в глаза. Стан его был вальяжный и спокойный, что не могло укрыться от глаз пленницы. Ацуши чувствовала, как вскипает еще больше, но грубости решила отложить до поры до времени. — Моя комната уютнее будет. Все таки я предпочитаю быть дома. — специально выделила последнее слово, но это только заставило мужчину нахмуриться. — Если хочешь домой — придется подождать. Да и куда тебе идти? Твой отец продал тебя за 28000$ или же ты хочешь вернутся к нему и жить дальше, как ни в чем не бывало? Первое, что посетило голову девушки это шок. Как родной отец мог продать ее кому-то? Тем более клану якудз. Да это и не так важно, ведь она об этом даже не знала. Думала, что бандиты перехватили, потому что хотят продать на органы или в секс-рабство, но никак не могла вообразить, что родной отец разменял ее на бумажки. Отношения у них не клеились после смерти матери, но они и не дрались никогда и ненависти друг к другу не испытывали, наоборот, Ацуши покрывала долги отца и даже слова не сказала, когда ей начали приходить счета за проигрыши в азартных заведениях. Она переодически ругает его за это, да и за чрезмерно выпитый каждодневный алкоголь тоже, но отца любит и поэтому и прощает ему такое поведение. Чтобы он да и продал его единственную дочь? «Да никогда!» — сказала бы она, но ситуация показала все иначе. Да и с чего бы верить какому-то человеку на слово, которого видишь от силы пять минут. — Ты лжешь. — твердо заверила девушка, от чего мужчина только усмехнулся и протянул через решетку ей какую-то бумажку. — Вот чек на его имя. Можешь посмотреть. — Ацуши немедля встала с кровати и подошла к прутьям, чтобы забрать злосчастный клочок бумаги в надежде увидеть там что-нибудь другое. Но реальность, казалось, играла с ней в злую шутку. На прямоугольном листе бумаги оказалось имя отца, сумма и заверенный подписью почерк с инициалами главы мафии. — Ты мог подделать чек. — отдала через решетку обратно главе якудз доказательство и вернулась на свое место у кровати, Накаджима. — Зачем мне тебе врать? Да и к тому же, по словам моих людей он особо не колебался. Не колебался — это сильно сказано. Договорная сумма изначально была 16000$, но Накаджима Тоши был не так прост и заторговался так, что в итоге остался только в плюсе. В большом плюсе. Дочь и семейные ценности перестали для него существовать тринадцать лет назад. Ацуши была для него только ресурсом для прикрытия всех его прихотей. Точно ведь говорят: «Когда жена умирает или любовь к ней увядает — дети для мужа становятся лишь обузой.», и девушка не была исключением. Несмотря на то, что она тоже переживала не лучшее время, Накаджима младшая никогда бы и не подумала о том, что ее единственный оставшийся родитель может так поступить. Горечь и привкус растоптанного достоинства — вот что девушка ощущала. Никому теперь не нужная пепельноволосая хотела лишь одного: спросить у отца любил ли он ее хоть когда-то? Да и сама Ацуши не знала хватит ли у нее духу посмотреть этому человеку в глаза, да и говоря об этом, стоит спросить кое-что: — Зачем я здесь? Меня выкупили явно не как экспонат. — девушка с уставшими глазами смотрела прям на якудза, а тот только немного улыбнулся, от чего по спине Ацуши почувствовала мурашки. От различных депрессивных мыслей хотелось зарыться в комок и не вылезать, а обстоятельства еще и подкидывают неприятности в виде банды, которые что-то нужно от тебя. — Скажем так… на долго ты здесь не останешься. Я надеюсь. Твои люди должны мне, а от ответственности уворачиваются. Да и хорошо, что ты работаешь детективом — толк от тебя хоть какой-то, да буд… — Какие люди? — перебила его девушка, на что главарь только зло посмотрел на нее и хотел было проложить, как на вдохе его перебили. — Я хочу нормальных объяснений. Не любила ребусы еще с детства. Ацуши можно было понять. Ее одолевали страх, волнение, злость и не понятно было ей, куда и к чему эти эмоции можно примостить. Ей до сих пор не верится, что отец так поступил, не верится, что она сидит в клетке и слушает какую-то чушь от постороннего человека, не верится что ее жизнь хоть как-то могла поменяться. Она еще долго будет думать о недавних событиях, но сейчас ее никто ждать не будет: глава якудз все еще в комнате и похоже, он явно не настроен на дружный диалог. Брюнет подорвался с места и подошел вплотную к прутьям: — Не время стоить из себя невесть что! Ты — моя собственность и это единственное, что тебе надо знать на данном этапе. — после этого мафиози развернулся и вышел с комнаты. За ним, после небольшого контакта глазами, вышла и женщина. Ацуши осталась одна и не понятно хотелось ли ей этого, или же нет. Девушку одолевали чувства, от которых хотелось плакать, кричать, рвать на себе волосы, но выбор пал на первое. Она соврет, если не хотела бы расплакаться сразу после того, как посмотрела на чек. На имя ее отца. Человека, которого она считала семьей. Но видимо, эти чувства были односторонними. Что непонятно было сейчас: что с ней дальше будет. Ждать пока те же амбалы потянут ее на верную смерть, или же просидеть здесь до того, пока последний вздох не покинет ее тело. После этих мыслей девушка хлопнула себя по щекам и следом присела на кровать. «Не нужно раскисать, Ацуши. Это какое-то недоразумение. Скоро все решится.» — уверяла она себя, только вот как решится — это уже ей было неведомо. Голова пепельноволосой была похожа на шторм: мысли метались от одной к другой и от этого, кажется, она начала потихоньку сходить с ума. Не известно, чем закончится ее жизнь, а шок не желал покидать ее тело. От всех этих дум желудок, кажется, приклеился к позвоночнику — настолько была сильна ее боль. Она любила самокопаться время от времени: то волосы не такие, то глаза странные, то фигура непропорциональная, то ежедневные привычки казались ей слишком смущающими. Да, низкая самооценка преследовала ее везде и всегда после смерти матери. А отцу было все равно, он лишь говорил, что девушка выглядит как обычно и все с ней нормально. Именно это она и считала поддержкой… наверное. Теперь детектив сама и задумалась. Пепельноволосая быстро и качественно вставляла пазлы, недостающие до полной картины преступления на работе, но в своей жизни она была полным профаном. Про отношения речи и быть не может: у нее их никогда и не было, за 22 прожитых года, да и друзей, не то что лучших друзей, у нее тоже не наблюдалось. Только коллеги по работе и отец — весь ее социум за последние четыре года жизни. Теперь ее самооценка упала еще ниже, ведь теперь она официально никому не нужна. Если девушка и считала раньше, что ее непутевый отец однажды одумается насчет своих действий, ибо любит свою дочь, то сейчас она уже ни в чем не уверена. Хотелось просто уехать с этого серого города и начать жизнь сначала. «А что это изменит? По крайней мере сейчас я даже не знаю, выживу ли…» — думала Ацуши, решив немного походить от одной стенке к другой для лучшей работы мозга. За нее отдали не хилую такую сумму, да что там говорить — это в 35 раз больше ее месячной зарплаты. Конечно, ее посещали мысли о том, что она бесполезная и отец наверное так и поступил, потому что понимал, что им не выплатить все долги даже когда пепельноволосая выйдет на пенсию, но… она все равно не могла принять этого. — Неужели я настолько жалкая? — новая порция слез хлынула по ее щекам, и девушка посмотрела в потолок. — Мам, что бы ты сделала, будь бы сейчас здесь?

***

Глава якудз сидел в том же кабинете, куда привели пленницу в первый раз и ждал отчета от подчиненных. Письмо должно было быть уже прочитано недругами, а поэтому можно ожидать чего угодно. Плюс ко всему, его выводила из себя стойкость девушки: не смотря на то, что он ей сказал, она все равно осталась ясна в мыслях и действиях и это заставило его почувствовать новую волну ненависти к иному клану якудз. «Белые тигры» — такая же банда, вот только походят от аристократов страны восходящего солнца, а «Черные драконы» — свирепые вояки, что жестоко отбирают территории и строят бизнес где хотят, на их же условиях. Эти организации никогда не были в ладах, особенно тогда, когда обе стороны начали делить владения Токио: тигры были так же непреклонны, как и драконы, и в результате их спор вырос в драку и из-за чего потеряли много своих людей. После этого белые строят козни черным, как и те им, но третьему главе надоели эти детские стычки, поэтому брюнет решил действовать по крупному: выведать о главе то, на что можно будет надавить… и нашел. Как оказалось у тигра была сестра, а женщины, особенно близкие к верхушке главарей, очень почитались, поэтому было странно услышать то, что она ушла с клана 25 лет назад. По рассказам информатора, тигр даже не искал ее, значит можно было найти что-то интересное в этой истории. Он и нашел: у женщины родилась дочь, что теперь приходится племянницей главе белых, и это значило, что Акутагава сорвал куш. Семейные конфликты не значат того, что люди перестают быть важными друг для друга и именно поэтому якудза приказал похитить девушку, дабы подкосить Текео Ховайтотайгу. Он был уверен, что тот, услышав о похищении родственницы, предложит переговоры, что сыграет черным драконам на руку. Лучше манипуляции и не придумаешь: племянница вернется в клан, а Акутагава получит порт обратно. — Если она работала детективом — сама поймет, что происходит. — сам себе сказал мужчина. Ждать ответа долго не пришлось, так как в кабинет вошел один из главных помощников — Чуя Накахара. Сятэй-гасира ничего не потерял после смены главы «Черных драконов»: ни статуса, ни жалований. Да и он был рад даже, что бывшего начальника банды, Мори Огая, отправил на свет иной нынешний босс — Акутагава Рюноске. Их отношения можно описать, как нейтральные, поэтому рыжий не жалуется на свое место и работу. В его руках было желанное письмо, что он положил на стол брюнета. Как только Акутагава закончил прочтение, помял пальцами лоб и спросил: — Какова была реакция тигра? — Хм… удивление? Он явно стал хворать в последнее время, поэтому меня задержали, пока, видимо, ему мерили давление. — Даже так? — мужчина позволил себе немного усмехнутся. — Думаю не стоит оттягивать, ибо старый хмырь явно задумал получить девку без переговоров. Улыбка не сходила с лица босса, ибо на то и есть причина: в письме сказано, что готов выплатить любую сумму за девушку, а также упомянул, что переговоры должны вестись вместе с пленницей. Акутагава решил упустить последнее предложение в письме: «… Не трогай своими лапами ее, ящерица. Я не приму товар, если он будет поврежден…». От этого хотелось смеяться брюнету, но хитрая улыбка все же не желала сходить с лица. Выпроводив рыжего готовится, он встал и, затянув кимоно потуже, отправился следом.

***

Прибывших встречали огни ночного города и элитный ресторан впереди. Гостьи разных национальностей уже сидели в здании и говорили о чем-то своем, пока босс «Черных ящериц», в сопровождении двоих мужчин спускался в ВИП-комнату. В темном помещении, без окон и вычурного освещения, уже сидел Текео Ховайтотайга. Хоть и по словам рыжего ему было плохо сегодня, но сейчас он держался прилично в своем темно-голубом костюме и с привычными серебряными цацками на пальцах. Как ни посмотреть, но якудзы знали толк в одежде. Помимо дорогих украшений, главы были всегда ухоженны, а ткани были только высшего качества. Вот и сейчас глава тигров не упустил возможность тоже разглядеть пришедших: босс драконов был облачен в черное пальто, а под ним виднелся легкий гольф-свитер. Просто, но в стиле якудз. На такие собрания важно одеваться так, чтобы в любом момент был готов к бою — это одно из правил переговоров между бандами. К слову, у Текео тоже было два охранника, что заставило усмехнутся Акутагаву, ибо тигр не соврал насчет количества помощников, хотя лучше сказать свидетелей. — Приветствую, Акутагава. Где пленница? — руки старика были сложены на столе, а взгляд был хмурым и, казалось, предупреждающим. — Приветствую, у меня тоже были свои условия. — мужчина сел за стол напротив оппонента и скрестил ноги. — Что же ты готов предложить за Ацуши? Слишком уверенное произношенное имя показалось вызовом и провокацией для седого, что неприятно и по-отцовски дерзко звучало для тигра. Акутагава этого и добивался. — Скажи, какую сумму ты хочешь за нее — я все выплачу. — Порт. — слишком спокойно ответил Рюноске, что заметил как выступили вены от злости у оппонента. — Ни за что! Сумму в деньгах и никак иначе. Брюнет знал, что получит такой ответ, поэтому немного ухмыльнулся и устроился поудобней в кресле. Он предвидел, что их прошедший конфликт еще не утих, поэтому старику будет сложно сделать выбор в сторону племянницы, но и у Акутагавы были свои козыри в рукаве. — Знаешь… я передумал. — мужчина потер шею и посмотрел прямо в глаза тигру, перед тем, как продолжить. Самому Текео ох как не понравился этот оскал, поэтому сам незаметно напрягся. Немного еще потянув драматически пару секунд паузы, он встал из-за стола и перед тем, как уйти, продолжил: — Я хочу, чтобы она стала моей наложницей.