Эполет

«Troika» — Ilya Beshevli

«1»

      Издевательства после произошедшего в складе участились. Люди Хосока, какое-то время не могли дотронуться до Чонгука из-за страха перед подполковником Кимом, но зато в отсутствии офицера Мина позволяли себе задирать рядового Пака. Некоторое время они просто избивали его: ремнями, палками, кулаками. Но вскоре и этого им показалось недостаточно. Они заставляли Чимина биться головой о деревья, проверяя его на выносливость, приказывали выполнять за них рутинные обязанности — стирать одежду, чистить оружие, начищать до блеска сапоги. А если работа оказывалась недостаточно идеальной, ребята находили новый повод для унижений.       Чимин терпел всё, зная, что любое сопротивление лишь усугубит его положение. Он вставал раньше всех, около четырех часов утра и выбегал наружу, чтобы успеть нагреть им воду в котельной (поскольку те ребята жили в западной части казармы, вода у них всё время была холодная). После завтрака, не давая себе ни минуты на отдых, он принимался за свои прямые обязанности. Сгибаясь под тяжестью груза, таскал ящики, готовил снаряжение, дежурил на постах, выполняя всё быстро и беспрекословно. Но как только вечер начинал клониться к закату, его ждала новая волна унижений. Чимин молча принимал на себя всё, что ему приказывали сделать: мыть полы в казармах, перебирать испачканные запчасти, драить обувь, пока не начинали кровоточить пальцы. Возвращался из-за этого парень слишком поздно, только успевал отмечаться, чтобы своим отсутствием ненароком не подставить друзей. Иногда его руки так дрожали от усталости, что он едва удерживал ручку, когда расписывался в журнале. Вопреки всем сложностям, Чимин не позволял себе расслабляться. За всё это время он не проронил ни единого слова жалобы, не выдал ни единого взгляда в сторону тех, кто над ним издевался. В его молчании чувствовался вызов, который, казалось, раздражал Хосока ещё больше. Но в то же время его внутренний монолог становился всё громче: Чимину хотелось покончить со всем. Раз и навсегда. Он больше не видел выхода. Не мог терпеть их издевательств. Он вообще ничего не мог.       Несмотря на все лишения, он ни разу не позволил себе пропустить утренний подъём или отлынивать от работы. Даже когда руки ныли от ран, а лицо горело от ударов, Чимин стоял ровно, держа голову высоко, будто совсем не замечал, как его пытались сломать. Но каждую ночь, оставаясь один, он позволял себе тихий вздох облегчения, чувствуя, как с каждым днём его тело всё сильнее истощается, а дух начинает трещать по швам, уверенность в такие минуты пропадала, как исчезают последние лучи солнца перед закатом.       Сегодняшний вечер ничем не отличался от предыдущих. После переклички, Чимин бросился к старшему сержанту Чону, чтобы отправиться с ним на очередное дежурство. Тому было скучно обходить территорию одному, а потому Чимин неизменно оказывался под рукой, чтобы скрасить его одиночество или попросту быть подневольным исполнителем.       Осмотр территории занял некоторое время, но уже через час Хосок исчез в южной части лагеря. Чимин заполняя очередной отчёт, остался один. И не смотря на усталость, его пальцы ловко скользили по бумаге. Закончив лишь часть бумажной работы, он тут же принялся за чистку оружия сержанта, стараясь делать это бесшумно, чтобы не привлечь лишнего внимания. Хосок вернулся только через час. Он бросил взгляд на Чимина, который продолжал сосредоточенно заниматься своим делом: — А ты у нас, как всегда, пример для подражания, — улыбнувшись, ядовито протянул он.       Чимин лишь склонил голову, молча продолжая чистить детали оружия. — Когда закончишь, приходи в сектор В, — бросил Хосок через плечо, проходя мимо.       Чимин тут же вскочил, приложив руку к голове. — Так точно, товарищ сержант Чон! — отозвался он с ноткой вынужденной бодрости.       Едва Хосок исчез из виду, Чимин поспешно собрал оружие, приводя его в порядок с той же скрупулёзностью, что и всегда. Долго задерживаться он не смел, поэтому тут же встав с места, нервно оглянулся по сторонам. Он не хотел быть замеченным. Не хотел, чтобы кто-то начал вдруг интересоваться по какой причине вместо своего ночлега он шатался на улице, идя в сектор, где проживали военные старшего чина. Но ослушаться старшего сержанта тоже не мог.       Собравшись с духом, он направился в указанный сектор. В груди гулко билось сердце, а когда он пришёл на место, Хосок уже дожигал сигарету, стоя под металлическим навесом. Увидев Чимина, он кивнул на место рядом с собой. — Садись, — приказал мужчина, не оборачиваясь.       Чимин послушно сел, глядя на то, как густые тучи заволакивают небо. Молчание тянулось мучительно долго, пока Хосок не заговорил, выпуская клубы дыма. — Знаешь, как сюда попал твой друг? — Он словил дезертира, — ответил Чимин, особо не задумываясь. Он знал о Чонгуке немного, и этот ответ казался самым очевидным.       Хосок тут же ухмыльнулся. — Ловко Северный бес всех обдурил, — из его рта повалил сигаретный дым. — Ваш герой на самом деле жалкий предатель. Он хотел променять нашу родину на Юг. Раскрою тебе секрет: у подполковника тёрки с отцом командира Кима. Он просто хочет поставить старика на своё место, чтобы тот больше не мешал его старшему брату.       Слова ударили по Чимину, но он остался неподвижен, лишь чуть сильнее сжав руки. — Рано или поздно, Северный бес освободит его и тогда, твоему дружку придёт конец. Хотя… Его же ждёт Гамбит. Знаешь, что это значит? — Хосок выпустил последний клуб дыма, а затем повернулся к нему лицом. — Гамбит — это верная смерть для таких слабаков, как он. Чонгук умрёт там… Или здесь, если не сможет выжить в ежегодных соревнованиях. Выбирай сам, что звучит лучше.       Слова сержанта повисли в воздухе, отзываясь болью в груди Чимина. Он молчал, не смея ни возразить, ни показать свои эмоции. Но внутри всё сжималось от ужаса, от чувства полной беспомощности. Хосок между тем неспешно подошёл к старой лавочке, стоявшей под ржавым навесом, и сел, лениво развалившись. Он стряхнул пепел с пальцев, а потом перевёл взгляд на рядового. Их глаза встретились, и Чимин почувствовал, как внутри него всё перевернулось. Так сильно он его боялся. Взгляд старшего сержанта Чона был тяжёлым, немного презрительным, как будто он смотрел не на человека, а на вещь, которую можно использовать и выбросить.       Чимин отвёл глаза, чувствуя, как его лицо пылает от унижения. Он хотел было сказать что-то в защиту Чонгука, хотя бы пару слов, но язык не слушался. Слова застряли где-то в горле. — Не трогайте рядового Чона… — пробормотал он наконец, но голос предательски дрогнул, и он тут же замолчал.       Хосок, прищурившись, наклонился вперёд, его губы растянулись в хищной улыбке. — Что ты сказал? — бесцеремонно спросил он. — Говори громче, я тебя не слышу.       Чимин собрал остатки смелости, но слова всё равно не шли. Он молча опустил голову, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони. — Не трогайте рядового Чона, — наконец повторил он чуть громче.       Взгляд Хосока мгновенно сменился на уничтожающий. — Ты верно забыл с кем говоришь, — вдруг бросил Хосок, резко сменив тон. — Я тебе напомню. Сыграем в зенитную ракету?       Чимин поднял взгляд, не ожидая подобного предложения. — Ты что, оглох? — угрожающе спросил старший сержант. — Я сказал: вставай!       Парень вздрогнул, кровь отхлынула от лица. Тело отказывалось двигаться, но он всё же заставил себя подняться. Он едва ли держался на ногах, чувствуя, как напряглась его спина. Внутри всё кипело: горечь и стыд жгли сильнее, чем любые удары. Чимин чувствовал себя таким жалким, словно его загнали в клетку, откуда не было выхода. Попытка защитить Чонгука обернулась очередным провалом.       Каждое его движение казалось медленным, скованным, словно он двигался под грузом тысяч слов, которые никогда не осмелился бы сказать. Чимин шагнул вперёд, остановившись прямо напротив Хосока. Руки, казалось, онемели, но, не поднимая глаз, он медленно потянулся к ремню своей военной формы. Пряжка щёлкнула с глухим звуком, нарушив тишину, и ткань брюк заскользила вниз, пока он не стянул их вместе с нижним бельём, обнажившись перед сержантом. Лицо горело от унижения, и он почувствовал, как где-то в горле начало биться сердце, будто заглушая все мысли.       Хосок, раскинув руки по спинке, развалился на лавочке, словно он был здесь хозяином, а не человеком, играющим чужими судьбами. Его глаза блестели мерзким самодовольством, не скрывая того, что он наслаждался моментом. Уголки рта изогнулись в холодной ухмылке, и мужчина посмотрел на Чимина так, как смотрят на сломанную игрушку — без жалости, с жаждой полной власти. — К огню готовься! — скомандовал он, лениво махнув рукой.       Чимин стоял как вкопанный, чувствуя, как ледяной ужас разливается по всему телу. Он не мог пошевелиться, ноги будто приросли к земле. Унизительная тишина тянулась бесконечно долго, пока Хосок не наклонился чуть вперёд. Его лицо исказилось в раздражённой гримасе, и голос стал ниже, холоднее, словно остриё ножа: — Не стой столбом! — резко бросил он. — Дрочи.       Чимин поднял взгляд, встретившись с глазами Хосока. В них не было ни капли человечности, только садистская жажда власти, желание сломать. Грудь сжалась от отвращения и бессилия, и на секунду ему показалось, что весь мир вокруг потемнел.

Angels — fadinglight

«2»

      После случившегося на складе от полученного стыда, Чонгук не то чтобы избегал встреч с подполковником Кимом, он и слышать о нём не хотел. Время постепенно шло, дни сменялись неделями. Тэхён то появлялся, то исчезал. Они почти не пересекались с друг другом. Разве только при построении, но даже тогда, парень больше не смел поднимать в его сторону взгляда, а мужчина, кажется, и вовсе позабыл о его существовании, о чём Чонгук вовсе не жалеет. Он будет только рад, если всё продолжится в том же духе.        Сегодня он сидел за деревянным столом в общей столовой, рядом с Хо Юлем и Джун Хо, которые уже вовсю смеялись над какой-то шуткой. Чимин, опоздавший к обеду, едва успел присоединиться, неуклюже сжимая в руках металлический поднос. — С каких пор ты стал таким застенчивым? — поддразнил Хо Юль, откусывая кусок хлеба. — Раньше ты не упускал возможности посмеяться надо мной, а сейчас одно название, что мы живём вместе. Вижу тебя только на перекличке. — Говори тише, хочешь чтобы нас опять заставили посуду мыть? — Джун Хо слегка поддел Хо Юля локтем, что не ускользнуло из виду дежурившего солдата.       На некоторое время все притихли, а когда тот отвлёкся на других, Чимин слабо пожал плечами: — Старший сержант Чон в последнее время разошёлся, — равнодушно ответил он. — Пока лейтенант Мин не вернётся, придётся терпеть. — Я мог бы помочь тебе, — подключился к разговору Чонгук. — Он продолжает доставать тебя только потому, что ты не даешь ему отпора. — Парень, ты многого не знаешь! — воскликнул Хо Юль. — Недооценивай его! Наш рядовой Пак принёс золото на олимпиаде по боевым искусствам. В прошлом году члены правительства даже собирались отправить его в Гамбит, но подполковник Ким запретил ему участвовать в подобных играх. Не хотел, чтобы он растрачивал впустую талант. — Тогда почему ты всё это терпишь? — удивился Чонгук, откинувшись на спинку стула.       Раньше Чимин мог бы ответить, что является противником насилия. Но не сейчас. В настоящее время от прежнего него ничего уже не осталось. Данная тема ему не понравилась, и Джун Хо, читая на его лице недовольство, тут же постарался сменить тему. — Не к чему, сейчас расслабляться. Северный бес планирует провести соревнование между новыми отрядами, — сказал он. — В прошлом году те, кто смогли набрать наивысший балл получили отгул. А те, кто заняли последнее место, были понижены в должностях и отправлены на дополнительные работы.       Аппетит у всех резко пропал. Хо Юль придвинулся ближе, скользнув по всем взглядом. — Кто наш соперник? — спросил он коротко, было уже явно не до шуток.       Чимин выдохнул. — Всё как в прошлом году, команда старшего сержанта Чона, — проклиная себя, ответил парень.       Джун Хо механический передал Чонгуку желток, а тот в свою очередь протянул ему белок. — В прошлом году нам повезло из-за рядового Ына, — даже не посмотрев в его сторону, сказал он. — Но в этот раз, мы точно продуем.       И только Чонгук хотел было спросить о каких соревнованиях идёт речь, как их разговор заглушил стук сапог. Один из офицеров резко распахнул дверь столовой, осматривая присутствующих цепким взглядом. В помещении тут же стало тише. — Есть добровольцы на ночное дежурство? — коротко бросил он, сложив руки за спиной.       В воздухе повисло молчание, нарушаемое лишь скрежетом ложек. Никто не хотел идти на задание, о котором не распространялись даже офицеры.       Чонгук неспешно поставил свою кружку с водой на стол и поднял руку. — Я пойду, товарищ капитан, — спокойно сказал он.       Хо Юль заметно напрягся: — Ты с ума сошёл? — прошептал он. — Зачем тебе это? — Кто-то же должен, — ответил Чонгук, пожав плечами. Он ловко выскользнул из-за стола и пошёл к офицеру.       Чимин только молча смотрел ему вслед, а Хо Юль нервно подметил: — Этот парень либо бесстрашный, либо полный идиот. — Ставлю на идиота, — буркнул Джун Хо, хотя в голосе сквозило беспокойство.       Чонгук ничего не ответил, пытаясь ухватиться за единственную возможность, вырваться на свободу. Если дежурство должно было проходить на границе, то, возможно, он мог бы узнать пути побега. Идея была глупой, и скорее безрассудной, но он всё ещё не мог от неё отказаться. В случае выигрыша в Гамбите, в чём он сильно сомневался, парень планировал обязательно воспользоваться первым же шансом и снова покинуть границу. Только после освобождения командира Кима.       Офицер между тем смерил парня пристальным взглядом. — Соберись к восьми вечера и жди у северного крыла, — бросил он, скользя взглядом по остальным. — Оружие и инструкции получишь на месте.       Чонгук слегка наклонил голову, отдавая честь. — Так точно, товарищ капитан.       Мужчина, кивнув, вышел, и как только за ним закрылась дверь, столовую заполнили громкие голоса. Чонгук невозмутимо вернулся к своему столу. — Друг мой, хрен с ним с Гамбитом, но если ты откинешься раньше соревновании между отрядами, мы все погибнем, — возмутился Хо Юль, нагнувшись ближе к нему. — Ты хоть знаешь, что творится в северном крыле? — Это же почти запретная зона, — поддержал Джун Хо, лицо его стало напряжённым. — Там даже офицеры стараются не ходить по одному.       Чонгук пожав плечами, снова принялся за еду. Уж кому-кому, а ему терять было нечего. — Да он уже был нацелен на меня, — спокойно ответил он. — С тех пор как военные увидели моё лицо на газетах, офицеры проталкивают меня в любую щель, и это дежурство не исключение. — В этот раз, боюсь они хотят использовать тебя как приманку, — скептически протянул Джун Хо, глядя на него исподлобья. — Ты в самом деле хочешь сгинуть в этих руинах? — А может, наоборот, это мой шанс? — Чонгук улыбнулся, но в глазах его сверкнул странный огонёк, который заставил обоих друзей замолчать.       Чимин, сидевший напротив, наконец-то решился заговорить: — Ты уверен, что справишься? — Конечно, справлюсь, — уверенно сказал Чонгук, встретив его взгляд.       Хо Юль усмехнулся. — Ладно, герой, — похлопал он его по спине. — Только не забудь: если вдруг встретишь там призраков, скажи им, что у тебя уже есть фан-клуб. — Не волнуйся, — хмыкнул Чонгук. — Я передам им, что ты был первым в очереди.       Общий смех ненадолго разрядил атмосферу, но Чимин не смеялся. Он просто смотрел на Чонгука, не зная, как остановить его, не нарушив приказов и не вызвав подозрений. Обед между тем подходил к концу и люди Хосока тут же подозвали парня в склад.

***

      Весь день прошел для Чонгука в странной смеси напряжения и обычной рутины. Он выполнял свои задания механически, но в голове всё время прокручивал детали предстоящей ночи. За ужином, за уборкой, даже во время строевых учений он мысленно возвращался к разговору с офицером. Чонгук пытался не показывать свои сомнения, но внутренний зуд беспокойства не утихал. Хо Юль и Джун Хо, пытаясь его отвлечь, весь день отпускали шутки.       Когда часы пробили семь, Чонгук наконец нашел время собраться. Он переоделся в форму для дежурства и взял с собой всё необходимое. Из-за волнения, совсем пропал аппетит, и он так и не притронулся к ужину. К восьми часам парень уже стоял у северного крыла. Вокруг было темно, воздух холодным, а здание мрачным. Собралось несколько и других рядовых. Встав в строй, они молчаливо пересекались взглядами. Как не посмотри, а ночные дежурства выматывали, а когда офицеры умалчивали о деталях, тревожных мыслей становилось ещё больше.       Через некоторое время, наконец появился младший лейтенант, тот самый, что искал добровольцев, и начал раздавать указания: — Сегодняшняя задача проста: мы патрулируем территорию вокруг северного крыла. У нас есть подтвержденная информация о попытках диверсии со стороны южных агентов. Ваша задача — обеспечить безопасность объекта. Работаем парами. Если заметите что-то подозрительное, докладываете сразу. Никакой самодеятельности!       Чонгук стиснул зубы. Офицер между тем сделал паузу, выжидая кого-то и в этот момент из тени появился подполковник Ким. Его уверенная походка и властный вид мгновенно привлекли внимание всех присутствующих людей. Чонгук немного смутился, щеки покрылись румянцем, но он тут же постарался взять себя в руки. Тэхён, казалось, и вовсе позабыл о его существовании. Он прошёл мимо, даже не посмотрев в его сторону, словно это не он несколько дней назад касался интимных мест Чонгука. Он скользнул холодным, немного отстраненным взглядом по собравшимся, будто перед ним стояли не люди, а расходный материал. — Разделите сектор на четыре зоны, — скомандовал он. — Первая группа идет на запад, вторая — на восток. Оставшиеся патрулируют южный периметр.       Четко и безразлично. Мужчина никогда не изменял себе в привычках. — Мне нужен кто-то для северного участка.       Чонгук тут же замер, стараясь оставаться незамеченным. Другие тоже не горели желанием оказаться в паре под начальством человека, которого за спиной прозвали Северным бесом. Подполковника Кима они избегали, как огня. А сегодняшняя вылазка ничем не должна была отличаться от предыдущих. Не успел Чонгук раскрыть и рта, как Тэхён, взглянув на него вскользь, бросил стоящему рядом офицеру: — Этот пойдет со мной.       Чонгук с трудом скрыл досаду, отдавая честь. — Так точно, товарищ подполковник Ким!       Когда остальные начали расходиться, Тэхён наконец повернулся к нему лицом, и от его леденящего взгляда, у парня по спине пробежали мурашки. Пытаясь унять в руках дрожь, Чонгук попытался понять, почему он его так боится? С самой первой их встречи, он робел перед ним, как застывает от страха жертва в глазах хищника. Страх этот был инстинктивным, скорее даже навязанным.       Стоило им встретиться взглядом, как мужчина жестом указал ему в свою сторону: — Держись рядом, — коротко бросил он. — И не мешайся под ногами, если начнётся перестрелка.       Чонгук только кивнул, стараясь не выдать внутренней паники. Ему доводилось дежурить, но то было под командованием Сокджина, да и не было там никаких десантников, в редких случаях они встречали пограничников из юга (раз в год и дальше словесных перепалок у них ничего не заходило). Территория на севере же значительно отличалась от той, где он служил раньше и Тэхён был прав, когда сказал, что север — это место суровое, законы здесь строгие, а военные ещё хуже. Пока он блуждал в собственных мыслях, мрак тем временем сгущался, деревья и здания казались зловещими тенями. Где-то вдали послышался вой ветра, и Чонгук почувствовал, как в этом беспорядке начало ускорять свой ритм сердце.       Тэхён шёл впереди, уверенно освещая путь фонарем. Его спокойствию и холодной сосредоточенности можно было только позавидовать. — Когда-нибудь встречал диверсантов? — вдруг спросил он, не оборачиваясь. — Нет, товарищ подполковник Ким, — ответил Чонгук, стараясь говорить твердо. — В этом секторе их видели чаще всего. Постарайся не наделать глупостей.       Чонгук почувствовал, как на него давит не только темнота, но и холодный, почти презрительный тон мужчины. Дыхание становилось тяжелее, а напряжение — невыносимее. И тем не менее парень старался держать голову опущенной, чтобы холодный и властный взгляд подполковника, не встретился с его собственным. В темноте их шаги отдавались глухо, Тэхён уверенно шёл спереди, но это никак не мешало ему наблюдать за Чонгуком со стороны. — Сегодня ты слишком тихий, — не оборачиваясь, внезапно заговорил Ким, спокойным и насмешливым голосом. — Ищешь пути побега?        Тишина была обманчивой: едва различимые шорохи и уханье совы пробивались сквозь густую завесу ночи. В воздухе стоял пряный запах сырости, смешанный с едва уловимым ароматом пороха и металла. Чонгук сжал ремень своего оружия, стараясь казаться спокойным. — Никак нет, товарищ подполковник, — произнес парень, но голос звучал слишком напряженно, чтобы прозвучать правдоподобно.       Тэхён остановился в пару шагов, заставив рядового резко замереть на месте. В темноте его профиль выглядел резким и пугающим, но что-то в этом было завораживающее. И Чонгук пугался этой мысли. Он до жути боялся того, что мужчина казался ему привлекательным. Это было таким неправильным, таким глупым, таким болезненным чувством, потому что хоть в чём-то Чонгуку хотелось быть нормальным, таким же, как и все. Встречаться с девушками, жениться, работать. А с появлением в его жизни Тэхёна, всё будто бы рухнуло в один миг, ведь физиологические потребности кричали о совершенно другом. Он возбудился. В голове снова мелькнули воспоминания, заставляя его покраснеть. — Правда? — Тэхён медленно повернулся, теперь смотря прямо на Чонгука. Мужчина пронизывал его своим взглядом, словно таким образом, пытался заглянуть ему в самую душу. — Как жаль, я был бы рад прострелить тебе ногу, чтобы ты больше не смел даже думать о побеге, но ты ведь у нас упрямый парень, верно?       Чонгук не мог отрицать своего страха. Угрозы Северного беса навряд ли можно было назвать пустыми. Атмосфера между ними тем временем становилась тяжелее, чем грозовые тучи на небе. — Никак нет, товарищ подполковник Ким! — попытался твёрдо сказать он, но голос его всё равно дрогнул.       Некоторое время Тэхён молчаливо стоял в тени деревьев, разглядывая Чонгука так, словно тот был чем-то средним, между любопытным объектом и незначительной деталью пейзажа. Не смотря на сложившуюся ситуацию, в глазах мужчины не было ни спешки, ни тревоги, лишь ледяное спокойствие, словно время принадлежало ему одному. Лунный свет, пробивавшийся сквозь листву, подсвечивал его лицо, придавая чертам неестественную чёткость и загадочность. Чонгук, несмотря на кипевшее внутри раздражение, невольно залюбовался представшим видом.       Тэхён медленно достал из внутреннего кармана своей формы с виду тонкий элегантный портсигар из полированного серебра, с выгравированными узорами. Чонгук от чего-то сделал вывод, что вещь эта была наверняка редкая и дорогая, доступная только людям его положения. Щёлкнув крышкой, подполковник Ким вынул одну из сигарет и прикурил её той же серебристого цвета зажигалкой.       Он сделал глубокую затяжку, выпуская изо рта тонкую струю дыма, которая лениво растекалась в холодном ночном воздухе. Пальцы держали сигарету так, словно в руках находился бокал с вином на каком-то аристократическом приёме, а не здесь, в лесу полном опасностей. Чонгук наблюдая за ним, на секунду задумался о том, как отличались их жизни. Всё в его движениях — от неспешного выдоха, до того, как он слегка прищурился, глядя на парня — говорило о человеке, привыкшем к роскоши и безграничной власти, к безраздельному контролю. — Не люблю ходить вокруг до около, — прищурившись, на выдохе произнес он. — Если ты думаешь, что я не слежу за тобой, то ошибаешься. Здесь все за тобой следят и ни для кого не секрет, что в последнее время ты часто берешь на себя ночные дежурства. Такой трюк мне уже знаком, тоже самое ты проворачивал на границе с югом. Но здесь, у тебя ничего не выйдет, — Тэхён вдруг замолчал, словно пытался разглядеть все эмоции на лице парня, а когда их взгляды встретились, стряхивая пепел с сигареты, он резко сменил тон на угрожающий. — Я сделал из тебя, ничтожной крысы лидера. Так будь добр: соответствуй этому образу. Если ещё раз, я увижу или услышу, что ты рыскаешь по этим землям, я пристрелю твоего командира, а вслед за ним и тебя. Всё ясно?       Чонгук чувствовал себя разоблаченным под этим взглядом. Оспаривать обвинения было бессмысленно и не решаясь с ним заговорить, парень лишь кивнул головой. Тэхён между тем затянулся ещё глубже, выпуская изо рта клумбы сигаретного дыма. Ветер между тем постепенно стих. Мужчина сделал шаг ближе, и встал так близко, что Чонгук мог чувствовать на себе его дыхание. — Мой тебе совет: больше не пытайся меня обмануть, — прошептал он, опустив взгляд на его губы, потом чуть ниже, заставляя парня ещё больше сжаться от неловкости.       Чонгук отвернулся, стараясь взять себя в руки, но Тэхён не отступал. — Ты для меня как открытая книга, Чонгук, я бы даже сказал, что слишком предсказуемая.       Рядовой сглотнул, чувствуя, как напряжение между ними буквально разрывает воздух. Тэхён стоял слишком близко, его властная аура подавляла, а взгляд, направленный прямо в душу, не оставлял шансов на побег. — Я не пытаюсь… — замялся он, прекрасно понимая, что оправдания будут звучать глупо. Чонгук почувствовал, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки, и заставил себя говорить более твёрдо: — Я не пытаюсь вас обмануть.       Тэхён хмыкнул, его губы едва заметно изогнулись в нечто, напоминающее усмешку. Он сделал еще один затяжной вдох, выпуская дым прямо в лицо своего объекта интереса. — Нет? — Он прищурился, словно изучая его, а затем наклонился ближе, так что их лица разделяли считанные сантиметры. — Тогда объясни мне, зачем ты вызвался на это дежурство.       Чонгук почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. — Не хотел оказаться в компании старшего сержанта Чона, — с трудом выдавил он. — Если вы помните, его неприязнь ко мне, ничем не меньше вашей и в последний раз, я чуть ли не умер во время учения. Поэтому я и вызвался добровольцем, но если бы знал, что здесь будете вы, то непременно, лучше бы остался в казарме.       Тэхён усмехнулся, услышав его дерзкий ответ. Он медленно поднял руку, словно собирался прикоснуться к парню, но вместо этого кончиками пальцев стянул сигарету с губ и бросил ее на землю. — Мне понравилась твоя попытка, но меня таким не обманешь. Ты слишком труслив.       Сказанные слова прозвучали ударом по его гордости. Чонгук, чувствуя, как к горлу подступает горечь, выпрямился, пытаясь хоть как-то восстановить свою самооценку. — Я не трус, — произнёс он с неким раздражением.       Тэхён склонил голову вбок, разглядывая его с новым интересом. — Докажи, — сказал он низким голосом, в котором слышалась смесь насмешки и чего-то более глубокого, почти завораживающего.       Чонгук ощутил, как весь мир вокруг них сужается до одного этого момента, до этих слов. Ему хотелось ответить, хотелось выкрикнуть что-то, что заставило бы мужчину перестать смотреть на него с таким превосходством. Но он замолчал, не зная, что и сказать, не зная, что сделать. Тэхён между тем отступил на шаг, но напряжение так и повисло в воздухе, как невидимая нить, которая всё ещё их связывала. — Не стоит оправдываться, если не можешь подкрепить слова делом, — холодно бросил он, в глазах мелькнула тень удовлетворения.       Чонгук молчал, чувствуя, как борются внутри него чувство стыда и злости. Но прежде чем он успел что-то ответить, подполковник Ким повернулся к нему спиной и направился вперёд, бросив через плечо: — Держись ближе. Впереди долгая ночь, кто знает, что с тобой может случиться за это время?

***

      Они провели в условиях мороза чуть меньше двух часов. Чонгук, стараясь не отставать, шагал за подполковником, раздражение внутри нарастало с каждым шагом. Ведь он так и не смог возразить, не смог оправдаться, а это означало, что Тэхён был прав и если он не предпримет никаких действий, то издёвки со стороны мужчины перерастут в нечто большее, и тогда ему точно придётся раздвинуть перед ним ноги. Чонгук чувствовал себя пешкой, инструментом в чужих руках, и его никак не покидала обида за сегодняшние слова Кима. Подполковник в свою очередь шёл медленно, но с какой-то грацией, свойственной только людям, привыкшим держать всё под контролем. Его плечи оставались расслабленными, а взгляд настороженным. И даже в темноте было заметно, как он буквально сканирует вокруг всё пространство, словно хищник в поисках своей жертвы. Легкое шуршание кустов или треск сухой ветки под ногой могло бы заставить любого замереть от страха, но Тэхён лишь чуть замедлял шаги, прислушивался, а затем продолжал двигаться вперед.       Чонгук, наблюдая за ним со стороны, старался подражать его невозмутимости, но внутри него всё кипело. Он злился больше на себя, чем на Тэхёна. Ведь это именно он сейчас зациклен на нём, именно он думает о нём, и именно он почему-то жаждет его внимания, чтобы доказать, что он не трус. Молчаливо ступая вслед за начальником, парень с трудом подавлял в себе раздражение. Тэхён в свою очередь уже давно позабыл о Чонгуке. Он выглядел уверенным и властным, но таким людям всегда наплевать на тех, кто рядом. Каждое движение подполковника, его спокойная, почти лениво-расслабленная походка, вызывали у Чонгука неосознанное раздражение. Темнота сгущалась, и мужчина вдруг поднял руку, жестом приказав остановиться. Рядовой замер, сжимая автомат так крепко, что побелели пальцы. Он набрал в легкие воздух. Вокруг царила тишина. Чонгук уловил, как Тэхён медленно поворачивает голову, прислушиваясь к чему-то и на секунду, парень наконец понял, почему все его уважали и боялись. Каждое движение подполковника Кима было выверено, сказанное слово продуманно, а решения приняты ещё до того, как кто-то пытался оспорить их. Тэхён больше походил на сложный механизм, созданный для выживания, чем на человека, у которого были чувства или эмоции.       Вдруг издалека донесся приглушенный звук похожий на что-то между щелчком и шорохом. Чонгук почувствовал, как сердце заколотилось быстрее. Он напрягся телом, как пружина, которая была готова разжаться в любой момент. Но Тэхён не спешил. Он сделал легкий жест рукой, указывая в сторону кустарника, и двинулся первым, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, следует ли за ним рядовой. Чонгук подавил желание закатить глаза. Конечно, подполковник не считал нужным удостовериться, что его подчинённый в порядке. Ведь зачем? В голове пронесся голос Тэхёна:

«Ты для меня как открытая книга»

      И эта фраза снова обожгла его изнутри. Они продвигались дальше, почти бесшумно. Чонгук заметил, как мужчина, проходя через узкий участок между деревьями, слегка отклонился в сторону, чтобы не зацепить автоматом ветки. Тревога в воздухе нарастала, и он чувствовал, как пот заливает спину, несмотря на холодный ночной воздух. Тэхён вдруг остановился и присел на корточки. Чонгук, вовремя остановившись, едва не налетел на него. Подполковник оглянувшись, коротко кивнул ему головой, и указал жестом: — Будь потише, — прошептал он.       Рядовой, стиснув зубы, шагнул вперёд, внимательно следя за каждым движением старшего. Он злился на себя за то, что невольно восхищался этим человеком. Тэхён воплощал всё, что Чонгук ненавидел: контроль, силу, власть. Но он не мог не признать, что в подобные мгновения, его уверенность и бесстрашие, вызвали бы в любом человеке восхищение.       Вскоре они добрались до небольшой прогалины, откуда было видно дальнюю часть лагеря. Тэхён поднял руку, жестом приказав ждать, а затем медленно подался вперёд, прищурив глаза. Чонгук сделал глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться на задании. Страх никуда не делся, но он понимал: что если сейчас даст слабину, то не только потеряет уважение мужчины, но и, возможно, свою жизнь.       К счастью, ему предстал шанс доказать храбрость на деле, а не на словах. Чонгук заметил, как двое человек в маскировочных костюмах двигались с невероятной осторожностью, практически сливаясь с окружением. В густой тени деревьев их было легко не заметить, но их присутствие выдал один неверный шаг, из-за которого треснула ветка. — Подполковник Ким, — прошептал парень, указывая взглядом в сторону движения.       Тэхён даже не вздрогнул, оставаясь таким же непроницаемым, каким был обычно. Он лишь едва кивнул, жестом приказав рядовому оставаться на месте. Сам он молча двинулся вперёд, бесшумно скользя между деревьями. Чонгук следил за ним, сжимая автомат так крепко, что начали ныть пальцы. Напряжение в воздухе достигло предела. Никогда ему ещё не доводилось встречаться с диверсантами и никогда в жизни он не участвовал в перестрелках. Как стрелять знает. Куда тоже. Но как сохранять спокойствие никто его не учил. Тэхён между тем отдалялся и Чонгук знал, что должен оставаться на месте, как приказал Ким, но инстинкт кричал об обратном. Краем глаза парень заметил, как один из диверсантов поднял оружие, прицелившись в сторону подполковника. — Чёрт! — выругался он сквозь зубы и, не раздумывая, рванул вперёд, открыв огонь в сторону противника, чтобы отвлечь его внимание на себя.       Всё изменилось буквально за считанные секунды. Раздались крики, треск выстрелов, и прежде тихая ночь взорвалась хаосом. Чонгук метнулся в сторону, стараясь прикрыть Тэхёна, но не заметил второго диверсанта, скрывавшегося в тени. Попав в ловушку, он тут же успел пожалеть: из равновесия его выбил сильный рывок за плечо, и парень рухнул на землю, ощущая стальной ствол оружия, прижатый к виску. — Не двигаться, иначе пристрелю, — рявкнул грубый голос за спиной.       Чонгук стиснул зубы, не решаясь даже выдохнуть. В груди бешено колотилось сердце, в ушах гудело от осознания близости смерти. Он мельком взглянул на Тэхёна, тот стоял неподалёку, держа оружие наготове. Лицо его оставалось всё таким же спокойным, почти равнодушным, вызывая у Чонгука тошнотворную обиду. Знал бы он, что окажется в таком положении, и пальцем бы не дрогнул ради жизни подполковника. — Бросай оружие, или он труп, — выкрикнул один из диверсантов, прижимая Чонгука к земле.       Тэхён молчал. — Ты слышал, что я сказал?! — закричал диверсант, сильнее прижимая ствол к голове Чонгука.       Мужчина даже не моргнул. Его губы изогнулись в еле заметной ухмылке, взгляд оставался ледяным. — Ты явно не понимаешь, с кем связался, — произнёс он холодным, но уверенным голосом. — Хочешь, чтобы он умер? Не двигайся! — продолжал орать диверсант, но голос его выдал страх.       Чонгук, ощущая, как его тело дрожит от напряжения, внезапно понял, что Тэхён всё просчитывал. Он не спешил специально, выжидая идеальный момент. И момент настал. Лёгкий порыв ветра сдвинул ветки, открывая слабый свет луны, который выхватил контур диверсанта, и не теряя ни минуты, Тэхён схватил ружье. Ночную тишину разорвал резкий выстрел, диверсант вскрикнул, хватаясь за простреленное плечо, и когда он наконец освободил хватку, Чонгук быстро перекатился в сторону, избегая удара приклада.       К тому моменту Тэхён уже находился в опасной близости. Движения его были выверенными, с такой щепетильной точностью, что в его профессионализме не было сомнении. Одним ударом он сбил оружие из рук второго диверсанта, затем резко нанёс удар в солнечное сплетение, заставляя врага согнуться пополам. Прежде чем тот успел подняться, подполковник нанес ещё один точный удар, вырубив противника. Чонгук, тяжело дыша, наблюдал за происходящим. Тэхён был слишком хорош. Настолько, что это вызывало в нём некоторую зависть и раздражение.       Когда всё закончилось, мужчина наконец обернулся к Чонгуку. Он всё ещё сохранял ледяное спокойствие, но парень не мог не заметить в его глазах тень укора. — Разве я тебе не приказал оставаться на месте? — произнёс он, опускаясь рядом с диверсантом, чтобы проверить его состояние. — Они бы убили вас, — выпалил Чонгук, ещё не оправившись от случившегося.       Тэхён тихо усмехнулся: — Убили бы? Ты думаешь, я не вижу, что вокруг меня происходит? — уверенно продолжил он. — Запомни, рядовой, в следующий раз, если я отдаю приказ, значит ты ему повинуешься. Без всяких возражении и героизма, тебе всё понятно?       Чонгук хотел было ответить, но замолчал, стиснув зубы. Он только что спас ему жизнь, а вместо благодарности получил очередной укор. Грудную клетку переполняли чувства обиды и злости, но он не мог игнорировать правоту подполковника. Тэхён между тем поднялся, переведя взгляд на пойманных диверсантов. — Эти нужны нам живыми, — сказал он холодно. — А теперь поднимайся. Выглядишь как последний трус, который ни разу не был в перестрелках.       Чонгук, неохотно вставая, почувствовал, как к горлу подступает ком и, глядя на уверенного, властного подполковника, он понял, что против него у нет ни малейшего шанса. — Я не трус, — прошептал он совсем тихо, но это никак не ускользнуло от внимания мужчины, от чего на его лице появилась едва ли заметная улыбка.

«3»

      Возвращение в базу не принесло Чонгуку облегчения. Напряжение, которое он испытал во время операции, лишь сменилось гнетущей тишиной, пропитанной кровью и жестокостью. Тэхён практически не появлялся в казарме, целыми днями и ночами пропадая в подвале, где допрашивали захваченных диверсантов. Слухи распространялись достаточно быстро. Говорили, что крики пленных можно было услышать даже сквозь бетонные стены подвала. Чонгук невольно ловил эти обрывки разговоров, стараясь не вслушиваться, но не мог избавиться от образов, которые эти слова рисовали в его голове. На третий день всё закончилось. Тэхён, с каменным лицом, покинул подвал, дав короткий приказ избавиться от тел, и когда они наконец встретились взглядом, Чонгук понял, что пленников больше нет в живых.       После той операции Чонгук больше не вызвался на ночные задания. Боялся повторения. Не выходили из головы и угрозы. Несмотря, на тяжёлое положение, он всё ещё мечтал о побеге, но страх быть снова пойманным и поставленным в смертельную ситуацию перевесил отчаяние. Тэхён, с его контролем и острым умом, буквально читал его мысли, и Чонгук боялся даже намёка на подозрения со стороны подполковника.       К тому же, в последнее время он часто пересекался с Хосоком. Старший сержант не прикасался к нему, но не упускал момента поддеть его словами. — Надеюсь, ты готовишься к соревнованиям? — однажды спросил он с кривой усмешкой, подходя ближе. Его глаза скользнули по лицу парня, будто выискивая слабость.       Чонгук молча кивнул, чувствуя, как его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Молодец, — с издёвкой продолжил сержант. — Уже слышал, что случилось с теми, кто провалил этап в прошлом году?       Соревнования между отрядами на севере, которые так любил Тэхён, являлись не просто проверкой силы и выносливости, скорее их создали для жестокого испытания, где провалы приводили к страшным последствиям. В прошлом году один из отрядов не смог справиться с физическими тестами, и их капитан был унижен у всех на глазах. Чонгук слышал, что после этого его отправили на передовую, что означало практически о смертном приговоре.       Хо Юль и Джун Хо рассказывали о ночном этапе, где участники должны были преодолеть минное поле вслепую, руководствуясь только указаниями своих командиров. Один из рядовых подорвался, и, по слухам, руководство не просто оставило его тело — они использовали эту «ошибку» как урок для остальных. В этом году условия казались ещё более пугающими. Отряды должны были пройти через несколько этапов: выполнить марш-бросок с полным вооружением и грузом через пересечённую местность, стрелять в условиях ограниченной видимости, где ошибки карались наказанием. Но самой опасной была ночная операция с неизвестными заданиями, которые могли включать в себя как захват объекта, так и противодействие засаде. Каждый участник отряда должен был проявить инициативу хотя бы в одном этапе, а слабость одного человека могла повлиять на весь результат команды.       Чонгук чувствовал, как с каждым днём между отрядами нарастало напряжение. Ребята с которыми он проживал, больше не шутили, стараясь избегать любых провокации, чтобы не быть раздавленными в предстоящих соревнованиях. Только говорили о рутинных вещах, и лишь изредка позволяли себе отдых во время ночных дежурств. Чонгук в отличии от них продержался недолго. На второй неделе после всех подготовок, он был готов сдаться, лишь бы больше нигде не участвовать. Его тело было измотано постоянными тренировками, а разум — страхом и ощущением безвыходности. Он едва ли находил в себе силы выполнять ежедневные обязанности. Красные от недосыпа глаза, не успевали привыкнуть к серому свету казармы. Каждый раз, проходя мимо Тэхёна или Хосока, он чувствовал себя, не лучше мыши, которая оказалась в одной клетке со змеями.

«4»

      Ночь уже окутала лагерь плотным покровом тьмы, когда двери кабинета подполковника Кима тихо скрипнули, и в помещение вошёл лейтенант Мин. Его движения были неторопливыми, но уверенными, а лицо сохраняло привычную невозмутимость. Он остановился у стола, где сидел мужчина, и вытянулся по струнке, отдавая честь. — Лейтенант Мин, с возвращением, — кабинет заполнил глубокий и бархатистый голос Тэхёна. Он не поднял даже взгляда от документов, которые просматривал, но движение его руки, приглашающее Юнги сесть, говорило о его полном контроле над ситуацией. — Спасибо, товарищ подполковник, — спокойно ответил Мин, занимая предложенное место напротив.       Тэхён всё так же неспешно переворачивал страницы, и лишь спустя мгновение поднял глаза. Взгляд его был тяжёлым, цепким, словно сканировал каждую мысль лейтенанта. — Докладывайте, — устало выдохнул он. — Вы были отправлены с ясной целью.       Юнги чуть откинулся назад, его руки остались на подлокотниках стула. Он являлся человеком, который уважает своего начальника, но не поддаётся страху. — Целью была ликвидация шпиона в партии. Однако, товарищ подполковник Ким, на данный момент информации недостаточно. Личность шпиона установить не удалось. У нас есть только предположения, — отчётливо произнёс он.       Тэхён прищурился. Он взял со стола сигарету, и извлёк её из серебряного портсигара. Щёлкнула зажигалка, и в воздухе запахло дымом. — Предположения? — с лёгкой насмешкой повторил он, делая глубокую затяжку. — Лейтенант, мне нужны факты, а не догадки. Вы же понимаете, что своим бездействием мы только облегчаем задачу нашим врагам.       Юнги встретил его взгляд без тени смущения. — Понимаю, товарищ подполковник Ким. У нас есть зацепки, но они требуют времени для проверки.       Тэхён выдохнул облако дыма, его лицо оставалось непроницаемым, но в воздухе ощущалось напряжение. — Вы хотите сказать, что вам нужно больше времени? — спокойно переспросил он, с тенью предупреждения в голосе. — Да, товарищ подполковник, — коротко ответил Юнги, не теряя своей твёрдости. — Если мы будем действовать поспешно, есть риск, что шпион узнает о нашей операции и уйдёт из поля зрения.       Тэхён откинулся на спинку кресла, его пальцы медленно постукивали по столу. В комнате наступила тишина. — Хорошо, — наконец сказал он. — У вас есть ещё две недели. За это время я хочу увидеть результаты. Без оправданий. — Будет сделано, товарищ подполковник Ким, — с лёгким кивком ответил тот.       Тэхён снова затянулся, его губы изогнулись в едва заметной усмешке. — Знаете, лейтенант Мин, иногда я думаю, что именно ваше спокойствие выводит людей из себя больше всего.       Юнги позволил себе лёгкую улыбку. — А я думаю, что это качество вам по душе, товарищ подполковник. — Возможно, — коротко бросил Тэхён, потушив сигарету. — Теперь идите. И помните: две недели.       Юнги поднялся, снова отдал честь и, не теряя достоинства, подошёл к двери, когда вспомнил об одной вещи. Он ещё не успел покинуть кабинет, как его шаги замедлились. Мужчина повернулся обратно, задержавшись у порога, и на секунду задумался. — Товарищ подполковник Ким, — начал он сдержанно, — есть ещё один вопрос, который я хотел бы обсудить, если вы конечно позволите.       Тэхён поднял взгляд, приподняв одну бровь. Он всё ещё держал в руках серебряный портсигар, задумчиво постукивая пальцами по его гладкой поверхности. — Слушаю, — коротко бросил он, чуть откинувшись на спинку кресла.       Юнги сделал шаг вперёд, осмотрел кабинет, словно собирался взвесить каждое своё слово, и наконец заговорил: — Речь идёт о ежегодных соревнованиях между подразделениями. Отряд «Север-7», которым руководит старший сержант Чон Хосок, назначен противником отряда, в котором состоит рядовой Пак Чимин.       Тэхён нахмурился, но ничего не сказал, давая Юнги продолжить. — Я считаю, что это не самое удачное решение, товарищ подполковник. Старший сержант Чон неоднократно издевался над рядовым Паком, — голос Юнги оставался ровным, но в нём сквозила едва заметная нотка беспокойства. — В таких условиях соревнования рискуют превратиться в личную расправу, а не проверку боевых навыков.       Тэхён посмотрел на него с лёгкой усмешкой. — И вы хотите, чтобы я пересмотрел их противника? — Да, — ответил Юнги, стараясь сохранить нейтральный тон. — Я уверен, что в интересах отряда и дисциплины было бы разумно рассмотреть другой вариант.       Тэхён медленно поднялся со своего кресла. Он подошёл к окну, за которым мерцали огни лагеря, и закурил ещё одну сигарету, снова пользуясь своим портсигаром. — Лейтенант Мин, — начал он спокойно, выпуская дым. — Вы должны понимать, что в армии личные обиды не имеют значения. Соревнования — это не место для слабости. Если рядовой Пак не сможет выдержать давления, значит, он не заслуживает носить форму, к тому же насколько я помню, в прошлом году он принёс нашей стране золотую медаль. Все эти ваши переживания в его счёт напрасны.       Юнги слегка напрягся: — Это не о слабости, товарищ подполковник. Чимин — хороший солдат, но старший сержант Чон…       Тэхён прервал его, резко развернувшись: — Хосок выполняет свою работу. Если он жесток, то это часть подготовки. А если рядовой Пак этого боится — значит, он ещё не готов. Я не собираюсь менять решение, лейтенант Мин.       Юнги встретил его взгляд без тени страха, но понял, что спорить дальше бессмысленно. — Понял, товарищ подполковник Ким, — ответил он, кивнув. — Отлично, — произнёс Тэхён с намёком на удовлетворение. — Если это всё, вы свободны.       Юнги снова отдал честь, развернулся и покинул кабинет, оставляя мужчину у окна, который затягиваясь сигаретой, наблюдал за лагерем. Его лицо сохраняло непроницаемое выражение, но в глубине глаз мерцала тень размышления.