Сила, стоящая большой платы

Очнулась я в больничной палате. Резкий запах антисептика и приглушённый свет лампы над головой сразу дали понять, где я. Всё тело казалось тяжёлым, словно я провалилась сквозь что-то вязкое. Осмотревшись, я заметила у своей койки Бонни. Она сидела на неудобном пластиковом стуле, сложив руки на краю кровати, и спала. Внутри была пугающая пустота. Ни боли, ни слёз, только тишина, которую где-то в глубине разрывали когти ярости, пытающиеся пробиться наружу. Я медленно приподнялась, упираясь ладонями в матрас, принимая сидячее положение. Каждое движение отзывалось неприятной тяжестью, но я справилась. Шорох, вызванный моими движениями, разбудил Бонни. Она резко вскинула голову, а глаза, ещё полные сна, тут же наполнились тревогой. — Адель, ты очнулась… — прошептала она, её голос дрожал, словно она боялась, что скажет что-то не то. Я повернула голову к ней, и в моей груди вновь разгорелось пламя, только уже не боли, а ярости. — Пошла вон, — прошептала я хриплым голосом. — Что? — Бонни замерла, растерянно всматриваясь в моё лицо, словно надеясь, что ослышалась. — Пошла вон! — выкрикнула я, и голос сорвался на крик, который эхом отразился от стен палаты. Бонни вздрогнула, но всё же поднялась на ноги, пытаясь сохранить остатки спокойствия. — Мне очень жаль, Адель, — тихо сказала она, протягивая руку, чтобы прикоснуться к моей, но я резко отдёрнулась, грубо оттолкнув её руку. — Мне плевать! — закричала я, не сдерживая слёзы, которые вновь затопили моё лицо. — Из-за тебя у меня больше нет отца! Дверь палаты распахнулась, и внутрь забежала медсестра, окинув нас взглядом, полным тревоги. — Убирайся прочь! Не хочу тебя видеть! — продолжала кричать я, чувствуя, как в груди разрывается что-то незримое. Я не могла ее видеть. Не сейчас… — Уйдите, пожалуйста, — обратилась медсестра к Бонни, пытаясь мягко уложить меня обратно на подушки. — Вы только усугубляете её состояние. Бонни молча кивнула, её лицо казалось безжизненным, а в глазах стояли слёзы. Она выбежала из палаты, так поспешно, что чуть не сбила с ног вошедшую Елену. — Могу я войти? — растерянно спросила Елена, осторожно заглядывая в палату. — Входи, — безразлично ответила я, не удостоив её взглядом. Медсестра, повозившись ещё пару минут у моей койки, проверяя капельницу и мой пульс, тихо вышла, оставив нас наедине. Елена замешкалась у двери, словно не знала, как правильно начать разговор. — Я не хочу тебя ещё больше шокировать, но… — она замялась, глядя в пол. Я похлопала ладонью по краю койки, жестом приглашая её сесть. Она подошла и осторожно опустилась рядом, будто боялась задеть что-то слишком хрупкое. — Сейчас проходят поминки твоего отца, — наконец произнесла она, её голос был тихим и полным искреннего сожаления. — Мне так жаль… Я никак не отреагировала. Моё лицо осталось неподвижным, как маска. Только слёзы, медленно стекавшие по щекам, выдавали мои чувства. Я даже не пыталась их вытереть. Внутри была пустота, невыносимая, обжигающая. У меня не было сил на страдания. Я оставила всё там, у горящего здания, в тот момент, когда осознала, что уже ничего не вернуть. И всё же я удивлялась: откуда ещё в моём организме оставались слёзы? Казалось, я уже выплакала всё до последней капли. — Ещё Кэтрин появилась, — добавила Елена, осторожно сжав мою руку. Её голос звучал тревожно. — Будь бдительна. Я только кивнула, не находя в себе слов. Елена начала рассказывать, что произошло, пока я была в отключке. — Она пришла, будто всё было рассчитано. Отрезала Джону пальцы вместе с кольцом и чуть не убила его, пырнув ножом. Он чудом выжил… Кэролайн тоже в больнице. Тайлер и Мэтт попали в аварию вместе с ней. У неё было внутреннее черепное кровоизлияние, но… Деймон дал ей своей крови. Сейчас ей лучше, но она ещё под наблюдением. Её голос звучал ровно, но я чувствовала, как она старается не показать мне своей растерянности и страха. — Тебя навещала мама. Тайлер тоже приходил. Они ушли к рассвету, из-за похорон. Они беспокоятся за тебя, — продолжила она, явно надеясь хоть немного утешить меня. Я молчала, пытаясь осознать всё, что она сказала. Мир вокруг словно замедлился. Джон, Кэролайн, Тайлер… Все эти события накладывались друг на друга, но я едва могла их воспринимать. Я пропускаю похороны. Похороны собственного отца. Это последнее, что я слышала, прежде чем осознание окончательно выжгло всё внутри. Пустота, которая уже поселилась в моей душе, стала ещё глубже. — Почему я такая невезучая, Елена? — вымученно спросила я, глядя на подругу. Голос мой был тихим, словно каждое слово отнимало последние силы. Она ничего не ответила. Просто обняла. Никаких слов, никаких «мне жаль». Только тёплые, успокаивающие объятия, которых я так отчаянно нуждалась. — Мне нужно идти, — прошептала она спустя минуту, аккуратно отстраняясь, — нужно Дженну и Джереми отвезти на поминки. Я лишь кивнула, не пытаясь её задержать. — Если что-то нужно, просто скажи, — добавила она, прежде чем выйти из палаты. Я осталась одна. Моё отражение в тусклом стекле окна казалось чужим. Мир вокруг будто потерял смысл. Я не собираюсь тут торчать. Благо второй этаж, не так высоко. Встав с кровати, я тут же чуть не рухнула, запутавшись в собственных ногах. Ну конечно, это же я. Удержав равновесие, медленно подошла к шкафчику в углу, где должны были лежать мои вещи. Открыв его, я удовлетворённо хмыкнула. Всё было на месте. Быстро переодевшись из больничной пижамы в свою одежду, я направилась к окну. Сердце колотилось, но я решила не тратить время на сомнения. Собравшись с духом, прыгнула. — Чёрт… — простонала я, когда приземлилась прямо в кусты. Листья запутались в волосах, и, вытащив те, что смогла нащупать, я осторожно встала. Коленка и ладони были разодраны, хромая, я пошла в сторону дома. Магия хоть и не смогла смягчить падение, но залечила ссадины. Шла я долго, больше часа. Улицы уже начали пустеть, люди расходились по домам. Оно и к лучшему. Меня никто не заметил. Пройдя через задний двор, хотела уже войти, но увидела того, кого точно не ожидала увидеть. — Дядя Мейсон, — подбежала к мужчине, заключая в обьятья. — Малышка Ада, — покружил меня дядя, отчего у меня закружилась голова. — Ты так выросла. Где та вечно плачущая девочка? — Когда это я плакала? И когда ты приехал? — спросила я. — Сегодня, не мог же я пропустить поминки брата, — грустно продолжил тот, отстраняясь, — как ты? Я знаю, что хоть брат не был примерным отцом, ты его любила. — Держусь, пока что, — поджала губы. Сначала я ничего не заметила. Вся усталость, боль и пустота внутри мешали сосредоточиться. Но теперь, когда я наконец собрала мысли, странное чувство стало настойчивее. Я прищурилась, сосредотачиваясь. Энергия, исходившая от Мейсона, была… необычной. Она напоминала цветущий лес весной — насыщенную, сильную, живую. Я будто видела в воображении зелёную крону деревьев, усеянную светлыми отблесками солнечных лучей. «Это энергия оборотня», — пришло осознание, и моё лицо невольно нахмурилось. Это не было открытием, которое я ожидала сделать сейчас, но игнорировать это странное ощущение уже не получалось. — Дядя Мэйсон, — начала я, но тут же почувствовала, как он напрягся. — Какой я дядя, я не так уж и стар, — возмутился он, выставив руки в бок, его взгляд стал насмешливым, но потом резко изменился. — Мэйсон, — сглотнула я, пытаясь подобрать слова. — Ты не пойми меня неправильно, но… ты же не человек? В его глазах мелькнуло что-то такое, что я не успела уловить, но он быстро стал серьезным, огляделся по сторонам, удостоверившись, что мы одни, и спросил: — Что ты имеешь в виду? — его голос стал напряженным, словно он уже знал, к чему я клоню. — Ты оборотень? — вырвалось у меня, и я сама едва поверила, что задаю такой вопрос. Он застыл на месте, его лицо стало каменным, глаза сузились, и он снова оглянулся, будто проверяя, не слышит ли кто-то наш разговор. Он был насторожен, как зверь. — Откуда ты знаешь про оборотней? — его голос стал жестким, почти угрожающим. Я не могла больше скрывать то, что чувствовала, и уверенно ответила: — Потому что чувствую, — мои глаза сверкнули, и в этот момент их цвет стал кроваво-красным. Мейсон отступил на шаг, и его лицо выразило удивление и недоумение. — Что за… — его голос стал хриплым. Он явно был в шоке от того, что только что увидел. — Я ведьма, — произнесла я, стараясь не звучать слишком гордо, но не могла удержать скрытую силу в словах. — И я чувствую в тебе ген оборотня. Его лицо мгновенно изменилось, на лбу появилась морщина, а взгляд стал еще более настороженным. — Значит, мне тогда не показалось, — тихо произнес Мейсон, опустив глаза, как будто пытался сложить всё в голове, понять, что я вообще из себя представляю. — О чем ты? — я не понимала, что он имеет в виду. В голове всё перепуталось, и я не знала, что именно в этой ситуации мне думать. Он на мгновение замолчал, как будто взвешивал свои слова. Серьезно посмотрев на меня, он продолжил: — Однажды я увидел, как ты оживила птицу, лежащую на дороге, — Он по-прежнему смотрел на меня, словно пытаясь понять, что делать с этой информацией. — Я точно убил ее. Помню, как сбил, видел, что она была мертва. Но когда ты подняла ее, она вдруг встала и улетела. В тот момент я подумал, что это мне показалось. Что, может, птица и не была мертва, что она просто потеряла сознание. Но я точно знал, что сбил ее насмерть. Он сделал паузу, словно пытаясь осознать происходящее, а потом добавил: — Я помню, как почувствовал, что что-то в тебе не так, но тогда не придал этому значения. Просто подумал, что это случайность. Мейсон не отрывал от меня взгляда, и я почувствовала, как он анализирует каждый мой жест, каждое слово. Неужели все это время он знал больше, чем мне казалось? И что теперь с этим делать? Flashback Машина пронеслась через ворота поместья Локвудов, едва не сбив стоявшие у дорожного края цветы. Водитель, сильно пьяный, не замечал, что творит. Мэйсон сидел в водительском сиденье, скрюченный и почти не в состоянии держать глаза открытыми. Он даже не почувствовал удара, когда машина задела бедную ласточку. Но когда он выбрался из машины и ступил на землю, его нога случайно оказалась на теле птицы. — Вот черт, — выругался он, заметив, что сбил животное. Он посмотрел вниз, собираясь продолжить путь, но его взгляд застыл. Птица лежала неподвижно, и Мэйсон нахмурился, не понимая, как он мог не заметить это, находясь за рулем. Он обошел машину и направился к ступенькам дома, где решил немного отдохнуть. Сел на вторую ступеньку, покопался в карманах, достал пачку сигарет и задумчиво взглянул на машину, которую давно нужно было отмыть. Это был его долгий проект, но руки никак не доходили. В нескольких шагах от него сидела девочка, не старше семи лет. Она рыдала, наблюдая, как Мэйсон сбил птицу. Ребенок, вероятно, не понимал всей тяжести ситуации, но ее сердце сжалось от жалости к бедному существу. Она встала и подбежала к птице, осторожно поднимая ее в свои маленькие дрожащие руки. Девочка замерла, закрыв глаза, и начала шептать слова, которые, вероятно, сама не понимала. Она шептала что-то мягкое, словно молилась, пытаясь сделать невозможное. Сначала крыло птицы зашевелилось, затем лапка. Птичка приоткрыла глаза, дернулась и вскоре расправила крылья, готовясь улететь. Но она не улетела сразу. Птица осталась в ладонях девочки, как будто изучая ее. Девочка, все еще держа птицу, с улыбкой приподняла свои ладони и момент словно, замедлился. Птица снова дернулась и, как только почувствовала себя уверенно, улетела в небо. Мэйсон, который все это время наблюдал за девочкой, не мог поверить своим глазам. Он продолжал смотреть на девочку, которая сидела, еще держась за пустую ладошку, с которой улетела птица. Он проморгал несколько раз, пытаясь осознать происходящее. Но его разум не мог принять то, что только что произошло. Неужели это было действительно так? Но не мог же ребенок быть настолько сильным, чтобы вернуть жизнь? Возможно, это была просто случайность. Он вздохнул, пытаясь отогнать мысль, что перед ним что-то сверхъестественное. «Наверное, я просто слишком много выпил», — решил он, поднимаясь и направляясь внутрь дома, чтобы снова попасть в свой мир, где ничего из этого не имело смысла. The flashback Мэйсон посмотрел на меня с недоверием, его глаза все еще оставались напряженными, но в его взгляде можно было уловить намек на понимание. — Значит, это правда? — спросил он снова, но теперь с заметной долей беспокойства в голосе. — Да, — ответила я тихо, ощущая, как внутри все дрожит. Он потряс головой, словно пытаясь избавиться от несуразных мыслей, которые пытались втиснуться в его голову. — Свихнуться можно, — пробормотал он нервно, с явным сомнением в глазах. Я кивнула, потому что в этом было что-то странно знакомое. — Я согласна с тобой, — сказала я, пытаясь немного облегчить ситуацию, но внутри меня бушевали эмоции. — Не говори никому, — предупредила я, сделав шаг вперед и встретив его взгляд. Мэйсон медленно кивнул, подтверждая, что понял. — И ты тоже, — ответил он, его голос стал твердым, как камень. — Никто не должен знать, что я оборотень. Я улыбнулась. Странно, но мне не было страшно. Я думала, что буду чувствовать ужас, узнавая о людях, подобных ему, но вместо этого я ощущала некую странную гармонию. Секреты, которые мы скрывали, стали нашими, и мы оба знали, что это не просто слова, это была реальность, с которой нам пришлось смириться. — Договорились, — усмехнулась я, чувствую, как напряжение начинает уходить. Но внутренняя буря все равно оставалась, где-то там, в глубине. Мэйсон лишь молча кивнул, и его лицо стало снова более серьезным. Мы стояли в тишине, каждый обрабатывая все сказанное, а затем, как будто по внутреннему сигналу, оба развернулись и ушли в разные стороны. Ночь того же дня Я лежала на кровати, пристально смотря в потолок. Третий час подряд. Часы тянулись медленно, и каждый тик, кажется, вонзал меня глубже в собственные мысли. Сон не шел, как и еда. Я чувствовала, как мое тело отчаянно требует отдыха, но оно было парализовано этим бездействием, этим разочарованием, что не могу остановить свои мысли. Все вокруг казалось лишним, пустым и серым. Только я и потолок, без конца. Я закрыла глаза, пытаясь избавиться от этого беспокойства, от этой пустоты, но мысли продолжали беспощадно терзать меня. Мое самобичевание было единственным, что я могла контролировать. Я винила себя за все, за ошибки, за невыходящие решения, за каждый неверный шаг, который привел меня сюда. Но вдруг скрипнула кровать, и звук прорезал тишину. Он был почти незначительным, но для меня он был как сигнал. Как будто что-то изменилось. Кровать прогнулась под чужим весом, и я инстинктивно сжала руки в кулаки, пытаясь понять, кто это. — Ко мне приходила Кэтрин, — сказал Деймон, его голос звучал глухо, почти как отголоски прошедшего шторма. В нем не было привычной насмешки, только пустота. — И как? — спросила я, но в голосе было лишь безразличие. На самом деле, мне было все равно, что она сделала или сказала. Я и так знала, что для него это будет больно. И тем не менее, в голове не могло не всплывать одно слово: почему? — Мы почти переспали, — произнес он с такой интонацией, что я почувствовала, как его обида вырывается наружу. — Но когда я задал ей вопрос, любила ли она меня, знаешь, что она ответила? Что она всегда любила только Стефана. Эти слова, как ледяной удар, заставили меня на мгновение замереть. Я повернулась к нему, обвела его взглядом. На его лице была видна обида, такая яркая и тяжела, как туча, нависшая над ним. А может быть, это была не только обида, но и растерянность, боль, что он снова оказался на месте второго выбора. Я пододвинулась к нему, не думая, не анализируя, просто по интуиции. Он сидел неподвижно, и я обняла его, не зная, что еще можно было бы сказать, чтобы хоть как-то его поддержать. — Не думай о ней, она стерва, которая не заслуживает твоей любви, — прошептала я, хотя на самом деле не знала, кому я говорила это больше, ему или себе. — Я знаю, — тихо ответил он, и я почувствовала, как его слова едва касаются сердца, как если бы он говорил их не себе, а всему миру. Его боль была осязаемой, но я не могла найти слов, чтобы облегчить ее. Мы сидели в тишине, не пытаясь прервать этот момент. Только рассвет медленно и мучительно наступал за окнами, как неизбежный конец ночи. Когда же солнце все-таки поднялось, он встал и тихо ушел, не оборачиваясь. Я осталась сидеть в пустой комнате, ощущая его присутствие, как отпечаток на своем сердце. Что бы я ни делала, каким бы хорошим другом я ни пыталась быть для него, я чувствовала, что остаюсь чуждой ему. Я слишком много раз причиняла ему боль, даже не желая этого. Но любовь, она не может быть вынуждена, как я ни старалась. Это невозможно заставить себя чувствовать то, что не приходит естественно. И я не знала, как ему это объяснить, как сказать, что я не могу быть тем, что он хочет. Что я не могу быть тем, что он заслуживает. Меня буквально разрывала ярость, она сжала меня в свои железные тиски, не давая ни малейшего шанса на облегчение. Все катилось в тартарары, и я не могла остановиться. Нет отца. Человека, который наконец-то проявил ко мне свою привязанность. Семнадцать лет я пыталась заслужить его любовь, а теперь, когда она была так близка, когда я почти могла ее коснуться, она ускользнула. Как песок, который уходит между пальцами. И это, черт возьми, не справедливо. Когда я поняла, что уже стою и срываю все с места, лампа стала первой жертвой. Я рвала и метала все, что попадалось под руку, не замечая ни своих действий, ни того, что рушила. Я была как безумная. Когда комната оказалась почти полностью разрушенной, я подошла к шкафу, решив перевернуть его, но меня кто-то остановил. — Хэй, остановись, — его рука легла мне на плечо, и я почувствовала, как мир вокруг меня снова обрел форму. Это был Мэйсон. — Тебя слышно на весь дом. Как я не заметила его, даже не поняла. И словно вышла из транса. Оглянувшись, я заметила разрушение, которое оставила за собой, и внезапно ужаснулась. Это была я? Я разрушила все вокруг? Черт. — Что со мной? — мои слова едва смогли вырваться из груди. Я задыхалась. Мои мысли смешались в хаосе, как и комната. Голова кружилась, а воздуха не хватало. Что-то не так. — Успокойся, — Мэйсон потряс меня за плечи, пытаясь вернуть в реальность — Просто успокойся, и дыши нормально. — Я не хотела, — заплакала я, не в силах остановиться. Слезы, как река, хлынули, не зная преграды. — Я не понимаю, что со мной… Почему это происходит? — Ты — Локвуд, — его голос стал более серьезным. — Это наше проклятие, проклятие Локвудов. Ген оборотня. — Что?! — оттолкнула его, не в силах поверить своим ушам. — Это невозможно. Я ведьма, я не могу быть оборотнем! — Ты пока не оборотень, — его голос оставался спокойным, но от этого мне становилось только хуже. — Успокойся. Ты не должна переживать. Это все… не так страшно, как кажется. — Я знаю, нужно убить человека, чтобы стать оборотнем… но… но, — не могла договорить, замотав головой в недоумении. — Это не может быть правдой. — Поэтому не надо беспокоиться, — пожал он плечами, с легкостью будто оправдывая все, что только что сказал. — Просто будь аккуратна, и никого не убей, пока не стала полноправным оборотнем. — Не утешаешь, — возмутилась я, раздражение захлестывало меня снова, но я не могла сдержаться. — Я обычно не такая вспыльчивая. Ну, может, иногда, но не так часто! — Это из-за того, что ты сейчас переживаешь боль утраты, — Мэйсон говорил, как будто я не могла сама это понять. — Твоя боль ищет выход в агрессии. Это естественно. — Это можно как-то прекратить? Я не хочу больше чувствовать это, — я вымученно протянула, не зная, кому еще молиться. Сил не было. — Увы, нет, — он поджал губы, и я заметила, как тяжело ему дается это признание. — Это на всю жизнь. Это проклятие, понимаешь? Никуда от него не деться. — Почему я такая не везучая? — прошептала я, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Потому что ты Локвуд, — усмехнулся он, но в его улыбке не было радости, только сарказм. Я зыркнула на него, заставляя его стать серьезным. — Ладно, прости. Я тоже никогда не хотел становиться оборотнем. Я случайно узнал об этом. — Я еще не оборотень, — зарычала я, не в силах сдержать эту реакцию. Просто не могла. — И я надеюсь, что ты никогда не станешь, — Мэйсон сказал это с такой серьезностью, что мне стало немного легче. Он был на моей стороне. — Ничего приятного в этом нет. Вообще. Мэйсон продолжал рассказывать о своей жизни с этим страшным даром, о том, как каждое полнолуние приносит ему боль, когда кости ломаются, а его тело превращается в зверя. Его глаза были темными, как ночное небо, полные боли и усталости. Он говорил, как он каждое полнолуние приковывает себя цепями, чтобы не вырваться и не причинить вреда, как каждый раз, когда он чувствует себя чужим в своем теле, почти как зверь, который не может найти своего места в этом мире. Он не жаловался, не просил сострадания, просто делился своим опытом, как мог. И чем больше он говорил, тем яснее становилось, что я, даже несмотря на все его предупреждения, не хочу пройти по его пути. Я сидела в тишине, обдумывая его слова, и внезапно пришла одна мысль, которая меня почти парализовала. Ну получится, что я буду новым существом? Гибрид? К вечеру я все же решила отправиться на карнавал, который устраивали в нашем городе. Честно говоря, я даже не знала, по какому поводу — они тут каждую неделю устраивают что-то вроде этого. Иногда мне кажется, что в этом городе людей развлекают на каждом шагу, чтобы они забыли обо всем остальном. Но сейчас это было именно то, что мне нужно: немного веселья, немного суматохи, чтобы хоть ненадолго отключиться от всего. Я не сказала никому, что иду, пусть будет сюрприз. Им, возможно, даже будет лучше не знать. Я была усталой, переполненной чувствами и эмоциями, и мне нужно было просто уйти. Как бы это ни было странно, в толпе людей я чувствовала себя как-то в безопасности. Наверное, из-за того, что никто не ждал от меня ничего особенного. Но, как это обычно бывает, не успела я насладиться иллюзией нормальной жизни, как все пошло наперекосяк. Я заметила, как вампирша с белыми глазами и острыми зубами нависла над каким-то темнокожим парнем и начала пить его кровь. Секундная нерешительность — и все, что я почувствовала, это вспышка ярости. — Хэй! — крикнула я, не думая, и откинула вампиршу магией. И тут… что-то странное. Магия. Она вернулась. Серьезно? Я замерла, обдумывая это, а потом перевела взгляд на вампиршу, которая в этот момент отлетела в сторону. Я замерла. Нет, не просто замерла. Я стояла, как вкопанная, и просто не могла поверить своим глазам. Я смотрела на вампиршу, а она… была Кэролайн. Да, это была Кэролайн! Я бы сказала, что мне повезло, но, видимо, я еще не научилась называть вещи своими именами. — Что ты здесь делаешь? — прошептала я, пытаясь понять, как все это связано. Не могу поверить, что она… вампир?! Это слишком! Я ведь надеялась, что хотя бы кто-то останется вне этого сверхъестественного цирка. И тут в голове возник еще один шокирующий момент: ее мать. Охотница на вампиров! А, моя тоже, кстати! Знаете, ничего не могу сказать, юмор в семье явно передается через поколение. Я пыталась собраться с мыслями, но выглядела так, будто только что сбежала из сумасшедшего дома. Тьфу, ну почему это всегда случается именно со мной? — О боже, — она прикрыла окровавленный рот рукой. — я не хотела. Правда. — Успокойся, — парень был уже мертв, было поздно жалеть — Кэролайн, слушай меня, слушай мой голос, — четко проговаривала я, медленно идя в ее сторону, — это был несчастный случай. Все будет хорошо. — Что со мной?! Я не хочу, чтобы такое происходило, я не хочу этого, — замотала та головой, но быстро перевела на меня взгляд и на вампирской скорости приблизилась ко мне, — помоги мне. Пожалуйста, помоги мне. — Я могу помочь тебе, — послышался позади голос Деймона. — Помоги, — молила Кэр. — Деймон, опусти кол, — попросила я, видя деревянный кол в руках вампира. — Только так мы поможем ей, — возмутился тот и приблизился к вампирше на сверх скорости, в последний момент я встала на место подруги и кол чуть не вонзится мне в сердце. Сальватор быстро отстранился, боясь навредить мне. — Нет, мы что-нибудь придумаем, — строго проговорила я, не замечая как подошли Елена со своим парнем и утащили Кэролайн. Она твердила, что-то о том почему Елена это с ней сделала, а потом почему Кэтрин это сделала, и почему та на нее похожа, — она не умрет. — Все, что случится, будет на твоей совести, — выплюнул тот и исчез. — Кэролайн, нет этого не может быть, — появилась из неоткуда Бонни. Она дотронулась до вампирши и почувствовала в ней вампирскую энергию. — Бонни? — жалостливо позвала та. Но Бонни смотрела на нее с ненавистью и болью. Стефан увел вампиршу и нас осталось трое. — Не тебе, Бонни, сейчас чувствовать ненависть, — прошла мимо нее, задевая плечом. Пару дней спустя — Зачем позвал? — вошла в пансион я, сразу требуя ответ. — Я надеялся ты прольешь нам свет на семью Локвудов, — ответил старший Сальваторе. Я вошла в гостиную, где уже сидели братья, Елена и Аларик. Все выглядели как на сборе в клубе «Тайные знания», и я знала, что никто не может устоять перед новыми подробностями из моей «особенной» жизни. Ну, чего уж, они все равно тут, так что самое время поразить их. Тяжело вздохнув, я поплелась к дивану, как человек, который только что обнаружил, что его жизнь — это не просто круговорот событий, а полный сумасшедший дом. Села, оглядела нашу команду, а на лице выражение, будто я сейчас собираюсь разгадать, кто из вас самый скучный. — Моя семья несет на себе проклятье, — начала я, решив, что если уж рассказывать, то по-настоящему. — Проклятие оборотня. — Оборотня? — не верил Деймон, уставившись на меня, как на призрак из фильма ужасов. — Не может быть. Слишком в стиле Лона Чейни. — Правда? — саркастично спросил Стефан у брата. Ну да, все это у нас прямо в духе «Как мы провели лето в мистическом лагере». — Я живу больше ста шестидесяти лет, и я ни разу с ними не сталкивался, — сказал Деймон, глядя на меня, будто я только что объяснила, как я выиграла в лотерею без билета. Я указала на себя большими пальцами, как бы, вот она я, оборотень. — Это правда, — хмыкнула я. — К сожалению. Но оборотни есть. Я сама еще не полноценный оборотень, так как не активировала проклятие. — Как его активировать? — спросил Деймон, явно не в себе от любопытства. — А разве возможно быть и ведьмой, и оборотнем? — поинтересовалась Елена, явно стараясь подогнать мою жизнь под очередную головоломку. — А, — начал было Стефан, но я его перебила. — По одному, я вам не энциклопедия, — возмутилась я. — Как активировать не скажу, без обид, Деймон. И не знаю, как такое возможно. Я рождена ведьмой, оборотнем же могу стать. Пока я просто ведьма. — А как убить оборотня? — спросил Деймон, не отрывая взгляд от меня. Прямо как если бы его любопытство было мощным оружием. Интересно, с кем он это планирует применить. — Тебе зачем? — строго спросила я. — Уже планируешь мое убийство? — Нет, это так, просто любопытство, — пожал плечами тот, но я точно знала, что этот вопрос не для развлечения. И как бы он там не паясничал, он бы ничего не спросил просто так. И вот это я называю «новой стратегией». Пробурчал что-то о том, что «бешеной собаке хвост рубят по самые уши». — Я немного знаю, — перевела взгляд на остальных, не хочу им рассказывать все что Шейла мне поведала, пустая для них информация. — Только то, что аконит — это яд для оборотня. Всё. — Негусто, — поджал губы Стефан. Вижу, что и у него интереса больше, чем у меня к изучению древних знаний о волках. — Уж извините, — скорчила недовольную рожицу, — я узнала про то, что моя семья оборотней совсем недавно. — Недавно? — уточнил Деймон, и я почувствовала его хитрый взгляд. Это было как зубная паста, выдавленная и теперь не вернуть обратно. — Не с тех самых пор, как приехал твой дядюшка? — Да, он мне рассказал, — его глаза хитро сверкнули. — Нет, Деймон, ты ничего не сделаешь с Мэйсоном. — Я и не думал, — сделал вид оскорбленного тот. Но мы оба знали, что он не просто так спросил. — Как раз думал, — хмуро буркнула я. — Мне кажется, в записях Изобель должно быть что-то, — предположил Стефан. — Они в Дьюке, — ответил Аларик. — Ноги в руки, историк, — фыркнула я и на меня недовольно уставились. — Что? Мне самой интересно об оборотнях. Моя семья, чертовы оборотни под прикрытием. Я имею право знать! Поместье Локвудов Я осталась одна, как всегда, когда все остальные развлекаются и делают вид, что их жизнь не полна туманных секретов и сверхъестественных чудес. Деймон, Елена и Аларик уехали в Дьюк, чтобы искать ответы, что-то вырывать из старых архивов или просто тратить время. Стефан не отставал и присматривал за Кэролайн, помогая ей не устроить тотальное уничтожение всего живого на пути. Бонни создавая кольцо для вампирши, чтобы та хоть как-то пережила дневной свет, а я сидела дома и пыталась не сойти с ума. Бурбон был моим верным спутником, как и всегда. Он помогает держать себя в руках, особенно когда все вокруг сыпется, а ты не можешь контролировать ни свою магию, ни свои эмоции. Тайлер устроил вечеринку у озера, но я отказалась. Честно говоря, я боялась, что меня кто-нибудь спросит: «Как ты?» и тогда я случайно утоплю этого кого-то. Просто не стоит рисковать. И вот вечером пришло сообщение от Деймона. Как бы я его не игнорировала, он всегда находит способ подключиться. В этот раз его сообщение было вполне в духе нашего общения: «Укус оборотня, равно смерть для вампира.» «А я разве не говорила?» — ответила я, отпивая из горла янтарной жидкости. И, конечно же, он не упустил шанс потроллить меня: «Нет, ты упустила такую «маленькую» и «незначительную» деталь.» «Прости, забыла», — написала я и, наконец, отключила телефон, чтобы хоть на какое-то время забыть, что мне постоянно приходится иметь дело с этим безумным миром. Ночь была удивительно тихой, и я, сидя на подоконнике, наблюдала за тем, как луна, словно идеальный диск, освещает мир. Почему-то это спокойствие, эта магия ночи вызывали в мне желание пройтись. Просто выйти и оставить за собой все, что тянет, что сковывает. Никаких ограничений, просто я и ночь. Когда я шла по лесу, мои мысли поневоле унеслись в прошлое. В те времена, когда все казалось таким простым, до того как этот мир наполнился сверхъестественными тайнами. Тайлер и я часто бегали здесь, на окраине леса, всегда с какой-то шалостью в глазах. Разводили костры, которые потом едва не становились причиной лесного пожара, и получали от отца не самые приятные нагоняи. Помню, как однажды я сломала мамину любимую помаду. Вместо того чтобы признаться, я убежала в лес, закопала ее под деревом, надеясь, что никто никогда не узнает. Простой, детский страх перед наказанием, желание скрыть свою вину. И, наверное, я делала так, чтобы все казалось таким же безобидным, как и раньше. Даже теперь, когда мне уже не было семь лет, эти воспоминания все равно наполняли меня какой-то неосознанной теплотой. Ночь в лесу успокаивала, но в тоже время все эти воспоминания и мысли оставляли за собой горькое послевкусие. Послышался вой. Я как в бреду, начала идти на звук. Будто там кто-то родной, и ему нужна помощь. Я хотела ответить на зов, но в облике человека максимум это несчастный писк: «Ауу». Смех, да и только. Но так хотелось завыть! Нет! Я человек! Помотала головой, и тут услышала шелест. Повернув голову в сторону звука увидела два желтых огонька напоминающие светлячков. Но это точно были не маленькие светящееся насекомые. Присмотревшись не могла разобрать. Но тут из кустов вылезла большая морда, волка конечно, но даже я которая никогда не видела волка в живую, могла понять, что он великоват для своих размеров. Животное начало медленно подходить, наворачивая круги вокруг меня. При этом как-то злобно рыча, я уж было хотела использовать магию, чтобы хоть и не убить, но усыпить этого представителя клыкастой фауны. Но тут вдруг он насторожился и принюхался. Медленно наступая на меня, он жадно вдыхал воздух. А следующее, никак не укладывалось в голове. До этого агрессивно настроенный зверь, подошел и ткнулся мокрым носом в мою ладонь, которую я рефлекторно вытянула вперед, чтобы на случай нападения, усыпить. Я проморгалась, а после неуверенно положила руку ему на голову нежно гладя. Тот как послушная собачка, сложил ушки к голове и наслаждался ласками, прикрывая глазища. Я уже смелее начала его гладить. В душе возникало ощущение, что это правильно, и что в этом нет ничего такого. Что я могу доверять этому зверю, как и он мне. Будто мы одна стая. И тут в моей голове всплыла безумная теория, и я неуверенно спросила: — Мэйсон? — прошептала еле слышно я, но он услышал. Он открыл свои глаза и сверкнул своей желтой радужкой, а я и не заметила как мои глаза тоже зажглись, но красным светом. Это Мэйсон в ипостаси оборотня! Невероятно! Честно признаться немного страшно было, когда он подошел ко мне. Я никогда не видела и уж точно не гладила таких больших собак в своей жизни. И было неожиданно, когда он стал таким спокойным после моих прикосновений. Из агрессивного волка в послушную собачку. Это в одно время мило, но и странно. Будто он увидел своего собрата… или вожака. Но этого не может быть, я еще человек. Ну как человек, ведьма вообще-то, но точно пока не активировала ген. Доказательство тому, что я сейчас не в шкурке с мехом бегаю по лесу, а чесала за ушком своего дядю-оборотня. Как-то это странно прозвучало. Фу. — Ладно, — вздохнула напряженно, — пошли домой, дядюшка-волк. И выравнивались пошла в сторону дома, далековато же я забрела. И через пару секунд услышала шелест листьев от шагов. Он понял, что я сказала? Или просто шел за мной? Типа охраняет? И тут послышались шероховатости сбоку. Волк насторожился и принялся рычать, принимая позу для нападения. В стороне, где послышался шорох увидела силуэт, больно знакомый. Присмотревшись увидела Стефана, который смотрел как-то с неверием. Оборотень хотел было ринуться в сторону вампира, но я тут же произнесла: — Нельзя, — ледяным тоном, не терпящим возражений заявила, — идем домой. Он недовольно сверлил силуэт, но не нападал. Перевел на меня взгляд и толи чихнул, толи фыркнул пошел вперед. Он что сейчас хотел меня в чем-то упрекнуть?! Типа защищаешь вампира, глупая? Но ничего не сказала и поплелась за дядей. — Ну, что, серый? — хмыкнула я, он и вправду был серым волком. — Уже привык бегать на четвереньках? Ты так же бегал перед Дженной, когда «встречались»? Он как-то странно посмотрел на меня. — Дженна рассказывала, — поиграла бровями, на что тот опять фыркнул. Ну да, с ним не поговорить пока он волк. Мы долго шли, но все же дошли домой. Я его отвела в тайную комнату, чтобы он смог обратно обратиться в свое время. Когда открыла потайную дверь, так посмотрел на меня взглядом: «Откуда ты знаешь о ней?». На что я неопределенно пожала плечами, только потому, что точно не знала это ли он пытался спросить, своим глупым взглядом. Принесла его сумку с одеждой, та правда воняла как в раздевалке парней по футболу, то бишь ужасно смердела потом. Я примерно поняла, что это та одежда в которой он сегодня с Таем бегали, но он не успел закинуть на стирку, но и рыться в его белье не намерена. Пусть четвероногий родственник радуется, что я вообще напрягалась и перенесла эту вонючую сумку. А не оставила его одного, и ему не пришлось бы сидеть тут после обращения голым. Я понимала, что после обращения, одежды на нем не будет. Та что была на нем еще вечером, точно была уже разорвана после обращения, не думаю что каким-то магическим способом та превратилась в шерсть. Хотя, было бы удобней. Через пару часов, после того как я уснула прямо на сыром полу той комнаты, Мэйсон вернулся к своему человеческому виду и успел одеться, прежде чем я проснулась. — О, — сонно протянула я зевая, — ты уже не собака сутулая? — Что? — возмутился кучерявый. — Откуда ты этого по нахваталась? Ты раньше была милее. — Это не важно, — отмахнулась я, — как ты? Хотя тупой вопрос. Ты почувствовал, как ломаются кости два раза за несколько часов. — Да, — устало протянул тот, и сел рядом, — это дерьмово. Никому не желаю такой участи. — Откуда ты этого по нахватался? Ты раньше был милее, — передразнила его. — Жизнь жестока, — хмыкнул дядя, — я сейчас серьезно, — он перевел свой серьезный взгляд на меня, — я надеюсь, что ты никогда не узнаешь какого быть оборотнем. Как чувствовать каждое полнолуние, как ломаются все твои кости. И не понадобится приковывать тебя цепями. Особенно учитывая, что ты — ведьма. Не знаю как это повлияет на твою природу. — Честно? — посмотрела я на него так же серьезно, как и он на меня. — Я больше всего на свете не хотела бы быть частью этого сверхъестественного мира. Я хотела бы жить спокойно: увидеть, как мои родители стареют, как тупица Тайлер повзрослеет. Закончить школу, поступить в колледж, влюбиться и быть любимой. Выйти замуж, завести детей и даже собаку. И привозить их к бабушке и дедушке на выходные. Но… жизнь не всегда к нам благосклонна. Я чертова ведьма с неактивным геном оборотня. Брат тоже не до конца оборотень. У меня есть подруги двойник, ведьма и вампир. Есть два друга вампира. Мой отец сгорел заживо из-за упрямства подруги, которая не хотела помогать вампирам после того, как моя бабушка умерла по их вине. И я… Я не хочу так жить. Я под конец начала рыдать, как рыдала в последний раз у того склада, где погиб папа. Мэйсон притянул меня к себе, обнимая, как только мог. Он не мог мне заменить отца и, честно, не пытался. Он просто пытался утешить меня, не зная, как это сделать. Он не был из тех людей, которые умеют поддержать, но он старался, правда. Я рыдала ему на груди так долго, что его футболка стала совершенно мокрой от моих слез. Мои глаза опухли, и я с трудом могла видеть сквозь слезы. Когда я немного успокоилась, Мэйсон осторожно отстранился, стирая слезы с моего лица. Его взгляд был полон жалости и боли, но при этом он молчал. Видимо, не знал, что сказать. И в этом было что-то успокаивающее. — Я не стану врать, что «все будет в порядке» и «мы справимся», — Мэйсон поджал губы, его лицо стало жестким. — Это ни черта не легко. И будет трудно. Возможно, однажды ты активируешь ген, и начнется полная задница. Но я обещаю, что постараюсь быть рядом и помочь тебе. И если понадобится, помогу Тайлеру, если его тоже настигнет эта участь. — Спасибо, — прошептала я, едва ли не теряя сознание от усталости. Сил не было ни на что. Боль в груди, усталость в теле, все это слилось в невыносимую тяжесть, и я уже не могла сдерживать сон. В какой-то момент, даже не заметив, как это произошло, я отключилась. Тело само выбрало для себя отдых, и мысли, как будто бы растворились в темноте. А следующий день начался с звонка: — Ты обязана прийти на барбекю с Мейсоном, — заявила Дженна с утра пораньше. — Сегодня. — И тебе, доброе утречко, — прохрипела я. — Будет весело, — как-то не особо весело произнес абонент, — ладно, просто будет еще Деймон. — И это должно меня как-то мотивировать? — изогнула бровь не понимая девушку. — Он бы хотел, чтобы ты тоже пришла, — пропела та — да и Мейсон не против. — Ладно, — простонала я, — скинь время и я приеду. Отправила. И как только отправила, поняла, что мне совершенно не хочется выходить из этой идеальной кровати, которая, по ощущениям, должна была быть сделана не из ткани, а из облаков. Но тут замерла, я же уснула в потайной комнате на первом этаже. И вспомнив дядю, поняла что меня отнесли. И, судя по порядку в комнате, я поняла, что Мейсон и не только меня принес, но еще и убрался. Мне же лучше. Не было того хаоса, после выплеска гнева. После этого я пошла к шкафу, чтобы выбрать, во что бы мне себя одеть, с надеждой, что что-то мне понравится. Черные облегающие джинсы? Ну, кто я без них, правда? Это ведь универсальный выход из любой ситуации. Красная футболка — да, потому что слишком много черного, это не мой стиль. И, чтобы подчеркнуть весь этот драматизм, кожаная куртка. Вроде как на улице тепло, но пятой точкой чувствую, что вечерком дождик точно будет. Ну, так, для контраста. А сейчас только час дня. Я обула свои черно-белые кеды, которые идеально подходят к любому настроению, и с мобильным в руках вышла из комнаты. Задача выполнена, можно идти. Внизу послышались голоса, принадлежащие брату и дядюшке. Но как только они увидели меня на лестнице, оба замолкли, как будто я только что из космоса спустилась. Что за тайна, о которой я не знаю?! Вчера ведь был вечер откровений, мы даже почти все друг другу рассказали, а сегодня опять секреты? Прям как в фильме ужасов: «Не открывай эту дверь!». — Собралась? Поехали, — махнул рукой Мэйсон и вышел, явно не намереваясь продолжать разговор с Таем. Который сердито сверлил удаляющуюся спину дяди. — Все в порядке? — поинтересовалась я у брата. — Почему у всех секреты? — пнул тот рядом стоящую тумбу и ушел. Я только пожала губы и пошла вслед за Локвудом старшим, не удосужившись даже с ним перекинуться парой слов. Мы ехали молча, как два могильных камня в бескрайних просторах тишины. Мужчина о чем-то глубоко размышлял, и, честно говоря, я решила не трогать его этими ненужными вопросами. Я же не психотерапевт, чтобы ковырять его в поисках глубоких переживаний. Вместо этого пялилась в окно, наслаждаясь видом, как все вокруг проносится в этом нудном ритме. Доехали мы быстро, наверное, потому что водитель явно решил не тратить время на беседы. Видимо, какой-то разговор с Тайлером заставил его устроить гоночное задание по трассе, ведь когда нужно скрыться от последствий плохих решений, ничего так не помогает, как скорость. Хотя, если честно, я все равно подозреваю, что мне придется выяснить это самой, если, конечно, не забуду. С моими текущими размышлениями это как лотерея: может повезет, а может и нет. — Как хорошо, что вы пришли, — открыла Дженна дверь после того, как мы постучались. И я до сих пор не понимаю зачем им звонок, если все стучат? А точнее, почему все стучат, если тут есть звонок? — Да, не могла же я тебя бросить одну, слушать нудного Деймона, — обняла ее я. — Привет, — поздоровался Мейсон, о котором мы на минутку забыли. Мы прошли в дом, и тут рыжая решила добавить перца в этот спектакль. Она как-то по-деловому обратилась к дяде с просьбой найти стопки, заявив, что он уже был здесь и должен помнить, где они стоят. А сама, как бы случайно, забыла, где это все находится. Прямо чудо-синдром: живет в доме и совершенно не в курсе, где у них тут вообще что лежит. Дядя, конечно, не сдался и принялся за поиски, с видом «мне это уже в зубах знакомо». В общем, поиграли в «память». Это не просто забывчивость, это уже целая стратегия, как не напрягаться и все свалить на окружающих. Хвалю. — Спасибо, что разрешила пригласить Кэролайн, ей нужно развеяться, — поблагодарила Елена насыпая чипсы в тарелку. — Это барбекю для друзей, — отмахнулась Дженна переведя на меня свой пронзительный взгляд. — Кстати, что у вас с Деймоном? — Не понимаю, о чем ты, — нахмурилась я воруя чипсинку из тарелки. — Он, уж очень просил тебя пригласить, — закатила глаза подруга. — Ничего, мы просто друзья, — закатила уже глаза я. — Ага, повтори это после того, как я опять увижу томный взгляд Деймона направленный на тебя, — игриво улыбнулась та и Елена захихикала, за что получили обе хмурый взгляд от меня, но уже засмеялись в голос. Я скорчила обиженную моську и пошла в гостиную. Пришел Мэйсон со стопками и те уже обсуждали какие-то темы об их прошлом. Уж лучше бы молчали, чем погружаться в их юношеские истории, которые все равно ничего хорошего мне не принесут. В этот момент на кухню заглянул историк, держа в руках готовое мясо явно только что жареное на улице, с дымком и ароматом, от которого слюнки просто текут. Подержал разговор и они начали пьянку. Пришел уже и старший Сальватор и Дженна бросила на меня красноречивый взгляд, на что я закатила глаза и отвернулась. Деймон принес вишневый пирог, который заставил меня вернуться на кухню. — Мы не знакомы, я Мэйсон Локвуд, — я остановилась возле дядюшки и косилась на чудо в руках вампира, — дядюшка этой прекрасной девушки. И охранник по совместительству. Тот потрепал меня по голове и протянул руку Сальваторе для рукопожатия. Я зыркнула на оборотня, обижено надув губки и поправляя волосы. — Я Деймон Сальватор, — пожал руку в ответ вампир, — друг этой прекрасной девушки, — и тоже потрепал мои волосы. — Да вы издеваетесь?! — возмутилась я забирая коробку с пирогом и обошла столешницу. — Знаю, — меня проигнорировали, — слышал о тебе много хорошего. — Правда? — наигранно удивился парень. — Странно. Потому что я сволочь. — А еще заноза в заднице, — пробубнила я, но меня услышали, конечно, я в комнате с двумя сверхъестественными существами, конечно услышали. Мейсон усмехнулся, а Деймон открыл рот от возмущения, но тут же закрыл. И правильно, нечего сейчас ко мне лезть, я достаю свой пирог, который собираюсь съесть, мне не до его возмущения. И да, я решила, что это мой пирог и съем его сама. Мы сели за стол, и тут же начали накидываться на мясо. Оно было просто отменное, настолько вкусное, что я уже планировала вырвать у Рика рецепт маринада. И конечно, пирог остался на десерт, как полагается, чтобы до конца насладиться этой трапезой. Во время всей этой бурной еды я заметила, что Деймон регулярно бросал взгляды на Мэйсона, но не удостоил меня даже одного. Ну, радоваться этому или напрягаться, не могу понять. На Мэйсона он смотрел будто на потенциальную угрозу, а на меня… как будто я только что откопала на его лице «я скучаю по тебе». Нет, наверное, не стоит переживать, но все равно что-то настораживает. В это время мы переключились на игру в шарады, чтобы хоть немного развеяться. Деймон, как обычно, оказался ужасным художником. На картинке было что-то странное, наполовину волк, наполовину пес, явно забывший, что он должен был быть животным, а не овощем. С трудом, но мы все-таки разобрали, что это какой-то мутант. Я уже начала понимать, на что он намекает, и мне это не нравилось. — Платье, балерина? — накидывала варианты Дженна. — Щенок! Щенок в пачке! — закричала Кэр, и скажу, что даже для человека ее голос отдавал болью в ушах. — Нет, — разочарованно простонал вампир, крутя фломастером вокруг бедной псинки. — Гончая, это гончая, — продолжала Соммерс. — Танцы с волками, — вдруг произнес Локвуд и все одновременно посмотрели в его сторону. Как, впрочем, и я, и видела как он хоть и улыбался, но внутри напряжен. — Мэйсон выиграл, — довольно протянул вампир, будто и не ожидал другого исхода событий, — опять. Все начали возмущаться: «Какой это волк?». В принципе я согласна, художник он ужасный, и скорее я бы поверила, что это псинка которая подалась в балет, от нечего делать, но точно не волк. Пабло Пикассо недоделанный. Да и что за намеки?! Он и так знает, что мы оборотни, ну не совсем «мы» скорее дядя, а я еще не совсем. Но это не меняет того, что тот странно на что-то намекает. И мне это не нравится. Совсем! Меня отвлек пирог, который уже как будто специально ждал меня на столе. Я устроилась за столом, еще подготавливаясь к гастрономическому восторгу, как вдруг меня снова напряг Деймон. Он зачем-то сунул Мэйсону кусок пирога и, еще и повернул в его сторону серебряную лопатку. Ту самую, которую я вытирала с Дженной пару дней назад, мамин серебряный набор, который теперь стал частью этой странной вечеринки. Но тут дядя Мэйсон, видимо, почувствовал этот подвох и моментально просёк, к чему тот клонит. В ответ на скрытую угрозу, он взял кусок пирога просто руками. Что-то мне подсказывает, что у дяди с Деймоном свои способы общения, и тот пирог тут явно не последний символ этой битвы. — Что? Я животное, — провокационно бросил тот, облизывая пальцы от начинки которая растекалась. Деймон поджал губы, но ничего не ответил. Тут я заметила и странный взгляд историка, который по взгляду тоже надеялся, что дядя возьмется за лопатку. Что они задумали? И куда делись Кэролайн и Елена? Потом пошли шуточки о том, что Локвуд скорее одинокий волк, чем бабник. По словам Дженны он был именно бабником, ну я и не опровергаю ее слова, это я и так знала. Но шутку Деймона не заценила, буравя его взглядом. Даже пирог не лез. Я просто ушла, даже не обратив внимания на их пьяные переглядывания, и включила телевизор, чтобы хотя бы сделать вид, что не участвую в этом цирке под названием: «я знаю, что ты оборотень, но мне пофиг, давай поругаемся, потому что я полнейший придурок». Через двадцать минут просмотра какой-то чуши о том, как богатый сынок избалованного папаши мучается от неразделенной любви к бедной девушке, я выключила телевизор. Честно говоря, я бы предпочла оторвать себе глаза, чем еще одну минуту тратить на эту ерунду. После этого я решила вернуться на кухню, где, наверное, снова меня ждали очередные эпопеи с пирогами и взглядами, полными непонятных намеков. — …не враг Деймон, — послышался обрывок фразы. — Ты попытался убить моего брата, — упрекнул Деймон. Я почти зашла и вижу оборотня и вампира напротив друг друга. — Это была ошибка, — ответил оборотень, — я не успел приковать я вовремя, а превращаясь я теряю контроль. — А как же школа послушания? — усмехнулся вампир. — Я серьезно, — с какой-то надеждой произнес Локвуд, — давай не будем разжигать вражду, которая к нам не относится. — Думаешь, я тебе поверю… — не успел тот что-либо продолжить, как я его перебила. — Деймон, — холодного позвала я друга и мужчины одновременно перевели на меня свои взгляды, — нам не нужна война. Не начинай ее, учитывая, что ты в ней не окажешься победителем. И развернувшись, ушла. Уже ближе к вечеру начал идти дождь и мы решили разойтись. Я села в машину, а Мейсон открыв свою дверь, почему-то захлопнул ее обратно. Я проследила за ним взглядом, и заметила, что он идет в сторону Сальваторе. Который тоже шел в его сторону. Я нахмурилась, мне это не нравится. Этот вечер меня уже раздражал. И предвещал, что спокойно он не закончится. Я вышла из машины и шла в сторону парней. И тут ужаснулась. Деймон пырнул Мейсона ножом. Я сразу подбежала к пострадавшему вытаскивая как оказалось серебряный нож из набора Дженны. Все! Достал! Сколько бы я не жалела его, сейчас он поступает, как законченный придурок. Я посмотрела на вампира уничтожаемым взглядом, а тот схватившись за голову начал кричать. Конечно, не особо приятно, когда мозги плавятся. — Я предупреждала, — опустила аккуратно дядю на землю, который начал исцеляться, — это война в которой ты не выйдешь победителем, старый друг, — поднявшись на ноги пошла в его сторону, пока тот упал на колени. — Я не понимаю, честно. Ты хочешь разрушить нашу дружбу? Лишить меня всех родственников? М? Скажи мне Деймон! Потому что я не понимаю! Я тебе помогала когда тебе нужна была помощь, поддерживала когда тебе было больно и плохо! И так ты решил мне отплатить за помощь?! — Я… — просто ныл тот, но я не хотела слушать оправданий и просто свернула ему шею. — Неплохо ты его, — очухался оборотень, — спасибо. — Вот видишь, как все хорошо получается при небольшом насилии? — спросила я подойдя к нему, помогая, встать. — Может, усилии? — Нет, — холодно ответила я, а дядя усмехнулся. — Я его спрячу, — кивнул на временный труп, — а то будет неловко, если его найдут соседи и заявят в полицию, что на участке Гилбертов валяется труп. — Хорошо, — ответила я, садясь обратно в машину. Я и не заметила, как промокла до нитки, мне было плевать, сейчас у меня в душе горела обида уже на двух друзей, которые меня предали. Было чертовски обидно и больно. Мэйсон, как и сказал, кинул вампира в кусты где его не видно было и сел обратно в машину. — Предлагаю напиться, — заявил, такой же мокрый, дядя. — Согласна, — простонала я. Тот достал с заднего сиденья бутылку виски, как будто она там просто всегда и ждала своей звезды, и открыл ее с таким видом, как будто это был самый обычный способ разжиться чем-то для уставших сверхъестественных существ. Затем, не теряя времени, начал пить прямо с горла, не делая никаких пауз для вдыхания. Ну, хоть кто-то умеет жить по-настоящему. И, конечно же, передал мне, ожидая, что я тоже поддержу этот пьяный момент вечности. Я с любопытством приняла бутылку, удивленная, но все же оценив по достоинству. После этого Мэйсон завел машину, и мы так и поехали, как два не совсем трезвых, не зная, что нас ждет. Мы доехали до дома, и все стало как-то слишком тихо. Мамы не было, видимо, с работы задержалась, Тайлер ночевал у новой подружки. Мы, кажется, могли бы устроить тут настоящую тусовку, но решили ограничиться и этим, решили напиться прямо в машине. И вот, как только алкоголь начал наконец-то брать свое, пьяному Мэйсону стало невозможно угомониться. Мозг уже отказал, а язык начал работать на полную катушку, и я едва сдерживала смех. — Боже, в тот день тоже лил такой ливень, — смотрел тот на лобовое стекло из которого ничего не было видно из-за сильного дождя. — Какой день? — поинтересовалась я, хотя не особо то и было интересно. Так, для приличия спросила. — Семнадцать лет назад, — начал он, его голос был тихим, будто он пытался разгадать какой-то давний секрет, — поздний вечер. На улице дождь стеной лил, — усмехнулся он, как будто возвращаясь в ту атмосферу. — А потом пришла она… — Кто? — не выдержала я, когда понял, что он затянул паузу. — Фиби Ульфсон, — ответил оборотень, а я пуще прежнего нахмурилась, да так что могла показаться что у меня моно бровь, — женщина которая никогда не отвечала на мои чувства. Но стоило твоему отцу только взглянуть в ее сторону, как она таяла. Боже. Они один раз переспали! Но так вышло, что она забеременела и уехала. А когда вернулась, то принесла уже ребенка. Она была такая замученная, на ней лица не было. Она отдала тебя Кэрол и моему брату и опять исчезла. Но только через пару дней позвонила шериф Форбс, сообщив, что труп Фиби наши в лесу. И что самое странное, в отчете говорилось, что трупу больше двух недель. Как такое может быть, я же видел ее несколько дней ранее? Он перевел взгляд на меня, но увидя мой шокированный взгляд, будто протрезвел и помрачнел. — Я не должен был это рассказывать, — замотал тот отрицательно головой осознавая что рассказал то, что должен был держать в секрете. — Что ты сказал? — дрожащим голосом спросила к него. — Фиби Ульфсон принесла меня? — Черт, — высунулся тот ударяя по рулю, — я обещал не говорить никому об этом. — Мэйсон! — позвала я его. — Что все это значит?! Он не смотрел на меня, облизав губы и щелкая пальцами, выдавая свое сейчас волнение. Но спустя пару минут все же начал говорить. — Я знаю что для тебя это может оказаться неожиданностью, но выслушай меня, — начал грустно тот, — я правда бы не хотел, чтобы ты узнала. Точно не так, это должны были рассказать твои родители, — он все же посмотрел на меня. — Твоя биологическая мать — Фиби Ульфсон. Она приехала учиться по обмену в Мистик Фолс. Ей тогда было восемнадцать. Мы с ней дружили пока твой отец не положил на нее глаз. И как я уже сказал, они переспали. Она уехала, ничего не сказав. И почти через год приехала с ребенком на руках. Это была ты, Адель. Она отдала ребенка Кэрол, сказав, что это ребенок Ричарда, и что скоро умрет, поэтому отдала ребенка. Кэрол было больно осознавать, что, когда та была сама на втором месяце беременности, ее муж обрюхатил какую-то школьницу. Но спустя пару месяцев оттаяла по отношению к тебе и искренне полюбила тебя. Правда. Сначала твой отец считал, что ты разрушила их семью, своим появлением, но со временем он принял тот факт, что ты его дочь, хоть и ушло много лет. Гилберты помогли, в свое время, с подделкой твоего свидетельства о рождении, где указали Кэрол и Ричарда в строке родителей. Я сидела там, как в ступоре, пытаясь собрать обрывки мыслей. Внутри как будто что-то оборвалось, и все, что осталось, это пустота, которую невозможно заполнить. Боль. Боль, которая не отпускала, как только Мэйсон произнес эти слова. Почему все, что касается меня, так сильно обрывается, словно нитка, которая на самом деле никогда не была крепкой? Мать, которую я любила всей душой, теперь, всего лишь чужая женщина. Как будто вся моя жизнь была построена на каком-то иллюзорном фундаменте, который внезапно обрушился. Фиби Ульфсон… Это имя эхом отдавало в голове. Я пыталась понять, что мне делать с этой информацией, как мне пережить это, но каждый новый факт только усугублял ощущение предательства. Почему все должно быть таким сложным? Почему моя жизнь не может быть просто нормальной? Почему я не могу просто быть обычным человеком с обычными проблемами? Почему всё, что я когда-либо думала о себе, рушится в одну секунду? Мэйсон говорил о том, что она забеременела, но это не оправдывало того, что она оставила меня. Оставила меня как нечто ненужное, подкинув в чужие руки. И всё это время, вся эта боль, она была как щупальца, ползущие по моему сердцу. Мать, которую я всегда считала своей, не была моей. Мой отец… Тот, кто должен был быть рядом, тоже мертв. Все эти годы я думала, что у меня есть корни, что я принадлежу кому-то. Но оказалось, что корни были вырваны, и я одна, как старая заброшенная ветка дерева, качаюсь на ветру. Появляется вопрос: Зачем?Зачем я все это пережила? Почему мне не дали просто нормально жить? И эта осознание просто разваливало меня на части. Да, я все равно любила ту женщину, которая была рядом. Мою настоящую мать. Но теперь, в груди было больно, не только от потери, но и от того, что мне всю жизнь врали. Меня предали, и это было гораздо сильнее, чем просто потеря родных. Боль в груди сдавливала меня так сильно, что я не могла дышать. Каждое дыхание было как нож в сердце. Словно кто-то вырывал из меня что-то важное, оставляя только пустоту и холод. Рванула к двери машины и, не осознавая, что делаю, рухнула на землю. Мокрая трава пронзила меня холодом, но я не чувствовала его. Слезы, которые, я даже не поняла, когда начали капать, слились с дождем, а вся боль, которую я носила в себе все эти годы, вырвалась наружу, как из заткнутой пробкой бутылки. Все предатели! Все те годы, что мне втирали в уши ложь, что меня любили, что я была важной — все это оказалось пустым. Я чувствовала, как кто-то подбирает меня с земли, и это оказался Мэйсон. Его руки окружили меня, но я не могла остановить свою дрожь, не могла успокоиться. — Адель, успокойся! — тряс он меня. Я непонимающе посмотрела на Мэйсона, но взгляд не задержался на его лице. Мои глаза все равно были затуманены слезами и эмоциями, которые жгли изнутри. И только теперь, с трудом возвращая взгляд к земле, я заметила, как трава вокруг начала тлеть, как огонь, неведомый и непокорный, поглощал все на своем пути. Даже дождь, который непрерывно поливал землю, не мог остановить его. Это было как метафора всей моей жизни, все, что я когда-то знала и любила, сгорало, и я не могла ничего сделать. Магия. Моя магия. Где она? Не чувствовала ничего. Как будто я потеряла связь с тем, что делало меня собой. Будто вся сила ушла, растворилась в слезах и боли. И я не могла её вернуть. Я была настолько сломлена, что мне было плевать на все это, на огонь, на магию, на то, что сжигало меня изнутри и снаружи. Пусть всё сгорит, пусть мир развалится. Пусть исчезнут все те, кто когда-либо знал меня и предал. Я больше не была тем человеком, который мог бы пытаться восстановить себя, собрать осколки. Всё, что я могла, это сидеть и смотреть, как земля горит, не пытаясь остановить. Мне не нужно было больше ничего. Мэйсон аккуратно нес меня в дом, его руки были крепкими, но я чувствовала, как с каждым шагом теряю связь с реальностью. Все вокруг было размыто, как в тумане. Я не замечала ничего. Даже тот факт, что мы уже внутри, что сухо и тепло. Вся моя душа горела, разрывалась на куски, и даже ощущение его рук на мне не могло меня утешить. Слезы стекали с моих щек, как дождь, непрерывный и холодный. Мне казалось, что не облака висели над миром, а я сама, как будто вся эта боль проливалась через меня. Почему-то было ощущение, что я сама стала этим дождем, что именно я была тем, что поливает землю и уходит в небытие. Я не могла остановить слезы. Это было не в моих силах. Боль была настолько глубокой, что каждое дыхание было как удар. Я не хотела ничего. Просто сидела, как пустая оболочка, и чувствовала, как я умираю изнутри. Мэйсон что-то говорил, но я не слышала. Его слова терялись в моей голове, как эхо. Все было так чуждо и так болезненно. Неважно было, что он пытался сделать, чтобы помочь. Моя жизнь, мои чувства, все сгорело, и теперь я была просто обломком, который никто не мог собрать обратно. Все эти годы я верила в ложь. Мать, которую я называла матерью, оказалась чужой женщиной, а мой отец, тот, кто был моим родным, когда-то меня отверг. И вот, когда он наконец признал меня, он погиб. Погиб в огне. Это была не просто случайность. Это была трагедия, связанная с тем, что Бонни не расколдовала устройство, и тем, что Кэтрин, как всегда, вмешалась в чьи-то жизни, заставив Джона сделать шаг, который стоил жизни не только моему отцу, но и многим другим. И еще… Деймон. Он пытался убить Мэйсона. Моего дядю. Как все это могло так повернуться? Моя жизнь — это один большой фальшивый спектакль, в котором все актеры играют свои роли, а я… я просто зритель, который оказался в центре этой драмы. А если бы не Кэтрин? Если бы не ее манипуляции, если бы не Бонни и ее ошибки, все могло быть иначе. Но нет. Вместо этого, я стояла среди обломков, в мире, который я не могу понять, и не знаю, как дальше жить с этим знанием. Каждый взгляд в прошлое заставлял меня чувствовать, как на сердце тяжелая железная груза. Предательство, потери, смерть. Это все, что я знала. И все, что я теперь чувствую. Жизнь… да, она действительно дерьмо. В голове царил хаос. Как моя жизнь, когда-то казавшаяся нормальной, вдруг превратилась в этот кошмар? Может, все же я просто преувеличиваю? Может, я так сильно ищу виноватых, что забываю, что сама ответственна за то, что происходит со мной? Но нет. Я не могу поверить в это. Я не виновата в том, что моя жизнь стала такой, какой она есть. Они все виноваты. Все, кто был рядом. Они предали меня, обманули, оставили в темноте, когда мне было так нужно понимание. Я пытаюсь найти объяснение, но оно не приходит. — Мне нужно поговорить с мамой, — начала брыкаться я, когда дядя нес меня по лестнице наверх. — Нет, ты сейчас проспишься, а утром уже поговоришь, — уверенно заговорил тот, — и я уверен, что еще больше пожалею, а еще получу от твоего матери, что рассказал тебе обо всем. — Нет, — заорала я, — отпусти меня! Мы зашли в мою комнату, и как только я сделала шаг, чтобы вернуться к выходу, внезапно почувствовала резкий удар сзади. Боль охватила меня, и я не успела даже осознать, что произошло. Все, что я помню, — это темнота, поглощавшая меня, как бездонная пропасть, в которую я не могла выбраться. Казалось, что весь мир исчез, оставив только бесконечную тишину и пустоту.