Осколки Феникса

*** — Ты видела? — Рон, выходя из класса, придержал для Гермионы дверь, привычный жест, на который она обычно отвечала едва заметным кивком. — Видела что? — Гермиона, всё ещё собирая свои вещи, отвлеклась от него. — Невилла, разумеется! — продолжил Рон, уже почти выйдя в коридор. — Кажется, у него впервые за всё время что-то по-настоящему получилось. — Мне кажется, она слегка переоценила его способности, — вставил Гарри, появляясь за спиной Рона. — У него и раньше всё получалось, просто не так часто. Гермиона, повернувшись к Гарри, чуть улыбнулась, на её щеках заиграл лёгкий румянец. — Ревнуешь, Гарри Поттер? — спросила она, наслаждаясь его растерянностью. — Даже у тебя не получалось обучить Долгопупса с первого раза. Вспомни наши прошлогодние приключения с этим… отрядом. — Брось, — отмахнулся Гарри, голос его звучал несколько недовольно. — Раздавать баллы за такое элементарное задание… глупость какая-то! — А какая разница? Баллы-то всё равно идут на наш факультет, — Рон пожал плечами. — Рон прав, — согласилась Гермиона, снова обращаясь к Гарри. — Постарайся относиться к этому проще. Возможно, благодаря ей ты в этом году наконец-то сможешь спокойно отдохнуть. Никто не будет пялиться на тебя, как обычно. Гарри пожал плечами, не желая признавать, что подруга, возможно, права. Мысль о том, что кому-то удалось добиться успеха быстрее, чем ему, всё ещё немного раздражала. *** Амелия выходила из класса одной из последних, словно не желая прерывать тишину и спокойствие, которые царили в её душе после занятия. Могильная, но освежающая прохлада коридоров замка, казалось, проникала в самую суть её мыслей, очищая голову от суеты и напряжённости, словно ледяной ветер, согнавший туман. Остановившись в полумраке, она слегка запрокинула голову назад, наслаждаясь кратким моментом безмятежности. Она жадно вдыхала прохладный воздух, не желая, чтобы этот миг покоя нарушился чьим-то окриком. Но, конечно же, мир волшебников, а особенно Хогвартс, не славились способностью долго хранить тишину. — Погоди, — прозвучал за спиной тихий, неуверенный голос. Амелия обернулась. Это был Невилл Долгопупс, стоящий в нескольких шагах от неё, смущенно теребя край мантии. — Спасибо… — промямлил он, подняв глаза. — Меня зовут Невилл, — и, собравшись с духом, протянул ей руку. — Амелия, — ответила она, легким движением покачнув кистью во время рукопожатия. — Можно просто Ами, — добавила, так же неуверенно, как и он. В этот момент Невилл почувствовал странное облегчение, словно груз неуверенности немного спал с его плеч. Было видно, что она тоже немного неловко себя чувствует, а не выставляет своё превосходство, что делало их похожими в этом моменте. В её глазах не было ни насмешки, ни высокомерия — только спокойствие и какая-то грустная задумчивость, которая неожиданно располагала к себе. Они вместе отправились на обед, разговаривая о мелочах. Невилл рассказывал о школе, о своей бабушке, и о том, как он каждый раз старается, но у него не всегда получается, а Амелия слушала, задавала вопросы и, порой, делилась своим мнением. Их разговор был похож на тихий ручеёк, неспешно текущий среди гор, спокойный и размеренный. Можно ли было сказать, что они подружились? Наверное. Нет точного ответа. Дружба, как известно, познается не в одночасье, а в общих переживаниях и испытаниях. Но Амелия точно завела хорошего приятеля, с которым ей было спокойно и комфортно. Она поняла, что, возможно, в этом месте все не так уж и плохо, что возможно она смогла бы тут прожить эти 2 года. — А ещё у меня есть Тревор, — продолжил Невилл, словно боясь прервать возникшую между ними связь, — это жаба, мой друг. Дядя Элджи подарил мне его на первом курсе. Представляешь, — он заговорщически понизил голос, — однажды Тревор сбежал во время урока зельеварения и проглотил целую банку с сушёными пажитником! Снейп чуть не лишился чувств, когда увидел, как Тревор, раздувшись, как воздушный шар, пытался проползти под дверью! Амелия внимательно слушала, ей было действительно интересно. Лучше уж слушать о приключениях жабы, чем сидеть в углу в полном одиночестве. Всего несколько дней назад она планировала провести весь год, как затворница, не привлекая к себе ничьего внимания, но что-то изменилось, и Амелия сама не могла понять, что именно. — Что, Долгопупсик, вещаешь нашей новой знаменитости свою «интересную» жизнь? — раздался справа насмешливый голос. На плечо Амелии легла чья-то рука, нежно, но настойчиво сжимая его. Амелия вздрогнула, повернув голову. Это был юноша, высокий и стройный, с холодной, почти ледяной, бледностью лица. Платиновые волосы, идеально уложенные, ни единой выбившейся пряди, обрамляли тонкие черты лица с резким, горделивым профилем и тонкими, чувственными губами. Серые глаза, холодные и проницательные, словно лёд, внимательно осматривали собеседников. — Наверное, рассказывает, как он случайно приготовил любовное зелье и очаровал миссис Норрис и Филча, — прошепталось слева. — Или, возможно, он вспомнил, как наступил на хвост профессору МакГонагалл. Амелия обернулась и увидела Блейза Забини, опирающегося на стену и улыбающегося в ехидной усмешке. Он лениво потягивался. Опустившись на скамью справа от девушки, он чуть склонил голову, протянув ей руку: — Малфой, Драко Малфой, — произнёс он, его голос был низким и бархатистым, несмотря на холодность в глазах. — Очень жаль что вас не определили на достойный факультет. Амелия, не отрывая взгляда от его лица, медленно повернула голову, её губы изогнулись в едва заметной, но несомненно насмешливой улыбке. Она слегка приподняла бровь, и её голос, холодный и спокойный, прозвучал с изысканной иронией: — Ах, жаль? — протянула она, её голос был спокоен, почти равнодушен, но с нежной иронией, которая была ощутима, как лёгкий ветер. — Я бы никогда не поверила, что вы, мистер Малфой, способны испытывать такие… человеческие чувства. Расскажите, что же такое делает Слизерин таким «достойным»? Возможно, я поменяю свое мнение. Или, по крайней мере, узнаю, какие замечательные преимущества дают вам ваши кровные корни, кроме привилегий в этом учреждении.Дажене знаю, что хуже: быть распределённой не на тот факультет или быть таким как вы. Она выпалила это все на него в одно мгновенье.Его рука, протянутая для рукопожатия, все ещё висела в воздухе, не удостоившись ни малейшего внимания. Он фыркнул, резко отворачиваясь и возвращаясь к своему обеденному столу, спина которого напряглась от внезапного прилива негодования. Гриффиндорская свора, казалось, разом обратила на него свои насмешливые взоры, и каждый их смешок, каждый шепот, каждый многозначительный взгляд словно превращался в острые иглы, вонзающиеся в его самолюбие. «Да как она смеет?» — прошипело у него в голове, мысль, обжигающая и яростная, как неожиданный всплеск зелья в котле. «Неприметная дрянь!» — добавил он, сжимая кулаки под столом, скрывая свой гнев за маской презрительного равнодушия. — Давно его никто на место не ставил, даже как-то непривычно, — произнес тихий голос позади Невилла. Амелия обернулась и увидела девушку, чьи огромные, розовые очки закрывали большую часть лица. Её волосы, белые, но с тёплым отливом, казались немного спутанными. Школьная форма сидела на ней чуток нелепо. — Журнал “Придира”, — она протянула брошюру Амелии. — Если понравится, можешь купить его в Хогсмиде. Эта девушка говорила с ней так легко. Амелии это понравилось; ей, в принципе, нравились люди необычные. — Это Полумна, — проговорил Невилл, немного смущенно, указывая назад большим пальцем. Блондинка, услышав его слова, обернулась и одарила их лучезарной улыбкой. — Что такое Хогсмид? — спросила Амелия, не желая обрывать знакомство. — Это такое поселение вблизи Хогвартса, — начала Полумна, задумчиво глядя в потолок, а потом перевела взгляд на Амелию, — туда ходят студенты на какие-нибудь праздники или знаменательные выходные. Там много чего интересного… — она слегка улыбнулась и, извинившись, отправилась к своему столу. — Не обращай внимания, — оправдательно сказал Невилл. — Она странная, но на самом деле очень хорошая. — Брось, я не заметила ничего странного, — ответила Амелия, пожимая плечами и продолжая есть свой обед, запивая его зеленым чаем. Амелия углубилась в чтение брошюры, испещренной множеством колонок, посвященных самым разнообразным существам, как знакомым, так и совершенно диковинным. Автором большинства статей значился К. Лавгуд, и Амелии, не составило труда догадаться, что это отец Полумны, чья любовь к странному и необычному, видимо, передавалась по наследству. Однако, больше всего ее заинтересовала рамка с рекламой магазина Weasleys’ Wizard Wheezes, чьи яркие буквы, казалось, кричали озорство и веселье. На картинке были изображены взрывающиеся хлопушки, летающие фейерверки и другие магические штучки, от одного взгляда на которые на лице невольно появлялась улыбка. “Видимо, это те самые Уизли, о которых говорил Аргус”, — промелькнуло у Амелии в голове. “Давно я, кстати, его не видела”, — подумала она. *** Кабинет зельеварения давил своим сумраком. Амелия ощутила влажный холод, как только переступила порог, и слабый свет, пробивавшийся сквозь узкие щели окон, лишь подчеркивал его запущенность. В воздухе висел тяжёлый, терпкий запах трав и каких-то неизвестных химических соединений. Полки вдоль стен возвышались, заставленные темными склянками, в которых плескались жидкости разных, неестественных оттенков. Этикетки, исписанные выцветшими чернилами, едва можно было различить. На полках лежали ингредиенты, рассортированные и разложенные по видам. Котлы в центре стояли над столами. На столах лежали необходимые инструменты. Диаграммы на стенах, исчерканные символами, были старыми и трудночитаемыми. Урок зельеварения был объединен со Слизерином, что вызвало у змееносцев явное недовольство. Их презрительные взгляды скользили по гриффиндорским красным шарфам. Невилл, следуя договоренности, сидел рядом с Амелией. — Правда жутковато? — прошептал он, склонившись к ней. — Это ты ещё Снейпа не видела… — Снейпа? — переспросила Амелия. — Да, — кивнул Невилл. Внезапно дверь распахнулась с грохотом, заставив студентов вздрогнуть. В класс вошёл профессор Снейп, в чёрной мантии. Амелия резко подняла голову. «Могильщик»? — промелькнуло у неё в голове. Снейп, окинув взглядом студентов, остановил взгляд на Амелии. Его глаза были узки и остры. Девушка опустила голову. «Надеюсь, он ничего не слышал в тот раз», — стало не по себе. Когда она снова подняла глаза, Снейп уже склонился над пергаментами на своём столе. В классе царила тишина, нарушаемая лишь шепотом студентов. Амелия продолжала рассматривать мужчину, её взгляд скользил по его фигуре. Волосы, чёрные, как смоль, падали на плечи, обрамляя лицо, не отличавшееся мягкостью линий. Оно было острым, точным, каждое его выразительное черта говорила о силе характера и скрытой резкости. Её взгляд задержался на профильном изгибе его носа, на едва заметной горбинке, подчёркивающей строгость линий лица. Она невольно оценила и его фигуру: широкие плечи, прямая осанка, выдавали в нём силу и выдержку. Движения были экономичными, сдержанными, словно каждое из них было тщательно взвешено. Её взгляд остановился на его руках, длинных и сильных, с выразительными жилками, которые проступали под тонкой кожей. Широкая спина, немного сутуловатая от долгой работы. Снейп резко развернулся, ощущая на себе пристальный взгляд, прожигающий его насквозь. Это его раздражало – быть объектом бесцеремонного разглядывания. Амелия, словно пойманная с поличным, вовремя отвела глаза, притворившись заинтересованной содержимым своей сумки. Мужчина, увлеченный поиском нужного пергамента, так и не заметил, что именно она была той, кто осмелился нарушить его личное пространство. Пока Снейп перебирал свитки, его мысли невольно возвращались к этой девушке. Его задевало, как нагло она проигнорировала его в тот день, как странно, что она попала не на Слизерин. “И как невзрачно она выглядит для Пожирательницы смерти”, – презрительно подумал он. Если вспомнить ту же Беллатрису, то та была яркой, дерзкой и, хоть и безумно сумасшедшей, но безусловно запоминающейся. А эта же… как моль. Непримечательная внешность, сочетающаяся с бестолковым выражением лица. — Сегодня мы проведем проверочный тест, — начал профессор, чётко выговаривая каждую букву, словно стараясь пронзить ею воздух. — Чтобы я бестолку не тратил время на тех, — его взгляд скользнул в сторону гриффиндорского стола, — кто все эти годы валял дурака и собирается наглым образом метить на дополнительные занятия. Он принялся раздавать пергаменты с тестами, раскладывая по несколько листов каждому ученику с нарочитой медлительностью. Дойдя до Амелии, он снова встретился с ней взглядом, окидывая её сверху вниз, словно оценивая товар на рынке. — О, мисс Норд, наша новая знаменитость, — процедил он, словно выплёвывая слова. — Как это вам, Поттер, жить с тем, что мир крутится не только вокруг вас? — он одарил Поттера мимолётным, но исполненным сарказма взглядом и ухмылкой, словно говоря: “Вот видите, даже вас можно затмить”. — Наслышан о вашем успехе на ЗОТИ, — продолжил он, обращаясь к Амелии, — посмотрим, на что вы способны тут, хотя не возлагаю на вас каких-то особых надежд. — С этими словами он положил перед ней тест и, развернувшись, направился к своему месту, оставляя после себя густую ауру неприязни. Около получаса Снейп занимался своими делами, словно забыв о существовании студентов, лишь изредка бросая на них презрительные взгляды. Затем он резко поднялся и начал медленно обходить класс, вглядываясь в заполненные пергаменты. Амелия, ответив лишь на чуть больше половины вопросов, витала в облаках. В последнее время она часто погружалась в воспоминания о прошлом, о людях, оставшихся там, и мечтала о неопределённом будущем. Внезапно Амелия заметила взгляд Невилла, направленный на лежащий перед ним пергамент, и увидела, как дрожит его рука, выводя ответы. Она поняла, что он совершенно не справляется. Осмотревшись и убедившись, что Снейп находится в другом конце класса, увлеченно рассматривая работу Малфоя, она быстро проскользнула рукой к Невиллу и поменяла их тесты местами, пока тот ещё не подписал свой. Невилл озадаченно посмотрел на неё. Снейп заметил его взгляд и приблизился к их парте. — Мистер Долгопупс, — его голос звучал строго и холодно, — вы закончили, что так яростно рассматриваете свою соседку? — Не-н-нет, — заикаясь, ответил Невилл. — Тогда продолжайте, пока я не забрал вашу работу, и не отвлекайте никого своей нелепостью. Первое занятие подходило к концу, когда Снейп, с резкими движениями, начал обходить аудиторию, собирая работы. Затем, небрежно бросив, велел им самостоятельно переписывать первую вводную лекцию из учебников, пока он будет проверять их тесты. Так и прошла вторая пара. Амелия наблюдала за лицом Снейпа, пока он оценивал работы. Иногда казалось, что он читал нелепые анекдоты, но на некоторых пергаментах он задерживался, перечитывая их по несколько раз, прежде чем вывести оценку. — Что ж, — Снейп сидел за своим столом, и студенты подняли на него взгляд, опустив перья. Он сложил руки, хмуря брови. — Из года в год я поражаюсь бестолковости студентов… Он начал перечислять оценки. Слизеринцы не получили ни одной оценки ниже “Выше ожидаемого”, а в гриффиндорском ряду слышалось лишь слабое “отвратительно”. — Мисс Грейнджер, — он держал в руках её работу. — Удовлетворительно. Гермиона облегченно вздохнула. Снейп отложил её работу и продолжил: — Удивительно, Долгопупс взялся за голову, — он сверлил взглядом его пергамент. — Но, видимо, отвлекшись на помощь своей соседке, потерял мозги во второй половине вопросов. Удовлетворительно. — Повисла пауза. — И наконец, мисс Норд… — он поднял на Амелию взгляд и встал. Подойдя ближе к её столу, он произнёс: — В начале я подумал, что Распределяющая шляпа к своей старости разучилась правильно распределять факультеты, — он показательно перелистывал её работу, поворачиваясь к классу. — Но, видимо, и я могу ошибаться. Таких тупиц я ещё не встречал. — Он явно посмеивался над ней. — На Гриффиндоре вам самое место. Он швырнул ей пергамент чуть ли не в лицо, задев руку. На листке был начертан “Тролль” с “0”. Из ранки на руке, оставленной жестким пергаментом, сочились капли алой крови. Амелия посмотрела на него. Снейпу нравились эти жалкие взгляды, он чувствовал превосходство. — Если вы не сдадите этот тест хотя бы на “Слабо” в следующее занятие, — его голос был все ещё довольным, когда он шел обратно к своему столу, — то я буду вынужден отстранить вас от всех моих занятий. Он достал стопку толстых книг со своего шкафа. — А ваш факультет, — продолжал он, — будет лишаться баллов за неполную посещаемость. Вот вам литература. — Он шлёпнул стопку книг рядом с ней, едва не задев её руки, но она успела их убрать. — Но профессор, — вмешалась Гермиона, она была старостой и очень не хотела лишаться кубка школы в этом году, — следующее занятие уже через три дня! Он перевёл взгляд на кудрявую особу. — Ну, тогда постарайтесь помочь своей подружке наверстать упущенное, мисс Грейнджер, — он развёл руками, будто они находились в безвыходном положении. — А теперь убирайтесь, урок окончен.