Сигаретный дым, кофе и любовь одного мафиозника.

***

Уен не спустился вниз ни на обед, ни на ужин. Омеге было настолько стыдно перед семьей, что у него душа горела огнём. А ведь только вчера он задирал свой нос перед всеми, огрызаясь на каждого, доказывая, что они с тем подонком любят друг друга, и он не собирается отказываться от него, несмотря на то, что его семья в своё время убила родных людей отца. И как теперь ему смотреть в глаза родителей? Он своему папе нагрубил ещё больше, чем остальным, сказав, что не собирается сидеть дома и ждать своего мужа, готовя ему ужин, — намекая, что таким является его папа. Ещё хлеще, он сказал ему, что послезавтра тот уже не будет на него кричать. Вспоминая вчерашнюю ночь, омега всё больше погружается в мысли, уходя в себя. Во время обеда приходил слуга и звал к столу, но Уен даже не открыл ему дверь, которую запер изнутри. Он всего лишь подал голос, сказав, что у него нет аппетита, чтобы другие члены семьи знали, что он жив и не собирается умирать. Во время ужина к нему пришёл уже сам Тэхен и попросил его хоть что-нибудь покушать, но омега опять отказался. Нет, Уен не собирался объявлять голодовку, впадая в депрессию. Он просто не хотел кушать. Правда, даже желудок не урчал, прося еду. Ему даже пить не хотелось. — Пап, дай мне просто время прийти в себя. Я не хочу кушать. Я хочу просто полежать. Если мне захочется покушать, я знаю, где у нас находится кухня, — чуть улыбнувшись, сказал омега. Тэхен, кивнув головой и ещё раз поцеловав сына в макушку, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Ночью, когда все легли спать, Уен вышел из комнаты с лохматыми волосами, в одной футболке, которая еле прикрывала его короткие шорты. Был уже час ночи, домашние давно спят, а он ведёт себя как вор в собственном доме. Если кто-то не будет спать, то это определённо будет дедушка. Омега знает, что старшему часто не спится по ночам. Прислушиваясь к тишине, он босыми ногами спускается на первый этаж и идёт в кухню, чтобы приготовить себе какой-нибудь сэндвич и запить его банановым молоком. В раздумьях омега добирается до кухни и только тогда замечает, что там горит свет. Заглянув в приоткрытую дверь, он видит одиноко сидящего новоиспечённого брата. Перед ним стакан воды и больше ничего. Сам альфа сидит, оперев голову на свою руку. Уен решает не нарушать его уединение и хочет уйти, но вдруг раздаётся голос альфы. — Почему убегаешь? — Чонхван поворачивает голову к омеге. Уен замирает на месте, словно вор, которого застали на месте преступления. Он даже не моргает и, кажется, забывает дышать. — Я тебя не съем, — улыбается альфа, мысленно отмечая, какой у него забавный младший брат. — Я просто не хотел тебе мешать, — неловко произносит омега и, собравшись с духом, направляется к холодильнику. — Почему сидишь один? — спрашивает он, открывая дверцу и доставая оттуда сыр, бекон и овощи. Затем тянется к шкафу за черным хлебом. — Не спится, — коротко отвечает Чонхван, пристально изучая омегу с ног до головы. Такой хрупкий и нежный. Сегодня Юнхо говорил, что Уен вредный и капризный, что он способен обидеть словами кого угодно, даже самого Сатану. Но, глядя на младшего сейчас, трудно поверить, что он такой, каким его описал брат. — Ты почему крадешься, как вор? — спрашивает он. — Просто, — неопределенно отвечает Уен и начинает готовить себе бутерброд. — Хочешь, тебе тоже сделаю? — предлагает он, решив таким образом отблагодарить старшего за вчерашнее. Уен всегда так делал. Если кто-то помогал ему или выручал, он выражал свою благодарность простыми, но искренними жестами: готовил для спасителя сэндвич, покупал кофе. Если это был кто-то из класса, одалживал свои конспекты. — Можно, — кивает Чонхван. Он не особо хочет есть, но и обидеть младшего не хочет, раз тот сам предложил. Какое-то время на кухне царит тишина, нарушаемая лишь звуками готовки. Когда Уен заканчивает и ставит перед братом тарелку, Чонхван задает вопрос: — Ты в порядке? — Мне стыдно перед родителями, — признается омега, открывая холодильник. — Будешь что-нибудь пить? — спрашивает он, доставая свое любимое банановое молоко. — Есть кола, кефир, обычное молоко… — А у вас случайно нет бананового молока? — спрашивает альфа, откусывая бутерброд. Уен поворачивается к нему всем корпусом, не понимая, шутит старший или нет. — Ты… — растерянно начинает он. В их семье молоко со вкусом банана пили только два человека: он и отец. И вот теперь — ещё один. — О, всё-таки есть, — по-кроличьи улыбается Чонхван, заметив знакомую бутылочку. — Ты тоже его пьёшь? — удивлённо переспрашивает омега. — Да, — кивает Чонхван. — А кто ещё? — Я и отец, — отвечает Уен, улыбаясь, и передаёт брату бутылку. — Вот как, — тихо смеётся альфа. Некоторое время они сидят напротив друг друга, в тишине пережёвывая лёгкий ужин. — Как тебе живётся в нашем доме? — спустя пару минут спрашивает Уен, чтобы устранить неловкость. — Привыкаю, — отвечает Чонхван. — Правда, мне уже надоела забота дедушки, — жалуется он, кидая взгляд на дверной проём, словно опасаясь, что их могут подслушать. — Ну да, он такой, — прыскает от смеха омега. — Мы просто с детства к нему привыкли, а тебе будет тяжеловато, — хмыкает он, запивая сэндвич молоком. — А с тобой, оказывается, можно нормально общаться, — неожиданно улыбается Чонхван. — Эй, в смысле «нормально»? — обиженно хмурится Уен, чем ещё больше забавляет альфу. — Просто Юнхо сказал, что ты вредный и никогда не отвечаешь на вопросы нормальным тоном, — смеётся Чонхван. — Это я только с ним так, — кривит лицо младший. — Он сам первым начинает меня доставать, — бурчит с обидой. — Я так и понял, неженка, — с улыбкой замечает старший, наблюдая за тем, как Уен возмущённо фыркает, а затем смущённо опускает голову. Их идиллию нарушает вошедший в кухню Хосок. Он направляется к столу, чтобы попить воды. Уен тут же напрягается, вскочив со стула. Он смотрит на дядю испуганным взглядом, ожидая, что тот начнёт отчитывать его за вчерашнее прямо при Чонхване. Зная характер Хосока, он уверен, что тот не упустит случая задеть его словами. — Сядь, сядь, — Хосок даже не смотрит в его сторону. Он наливает себе воду, делает несколько глотков и, поставив стакан на стол, вдруг спрашивает: — Ты себя хорошо чувствуешь? — Вопрос удивляет омегу. — Угу, — мычит он, кивая. Чонхван замечает, что младший брат явно испытывает вину перед семьёй. — Хорошо, — Хосок подходит к Уену и неожиданно обнимает его, касаясь губами его виска. — Ты забудешь об этом дне и даже не вспомнишь спустя годы, — говорит он утешающе. У омеги на глаза наворачиваются слёзы облегчения. — Ты сегодня у нас ночуешь? — спрашивает он у дяди, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Мне завтра рано в аэропорт, — отвечает Хосок. — Поэтому мы с Юнги решили остаться здесь. Пока меня не будет, он поживёт тут. — Как его рана? — впервые за всё это время интересуется Уен. — Он каждый день ездит в клинику на перевязку. Отсюда ему будет удобнее добираться. Я нанял для него личного водителя, — как бы между прочим сообщает мужчина. — Ладно, долго не сидите, — велит он младшим и уходит из кухни. — Я тогда тоже пойду, — говорит Уен и, под пристальным взглядом старшего, скрывается в коридоре. На следующее утро, прежде чем приступить к завтраку, Уен собирает всю семью и искренне просит прощения за своё поведение, за проявленное неуважение и причинённые неприятности.

***

— Я могу поехать вместе с тобой, — предложил Чонгук, посмотрев на Тэхена через отражение в зеркале. — На работу поеду после обеда. Не отказывай. — Он застегивал пуговицу рубашки. — Я не инвалид, Чонгук, — раздражённо ответил Тэхен. Омега сидел на их кровати и перелистывал каналы на телевизоре, который висел в их комнате. В прежнем особняке в их спальне раньше не было телевизора. — Это всего лишь очередное обследование. Не хочу отвлекать тебя от работы, и так дел навалилось в последние дни. Хосока тоже ведь нет. — Мне почему-то не спокойно, — признался мужчина, изучая красивое лицо омеги. — Пусть машину поведёт Чанель. Рано ты сел за руль. Это тоже мне не нравится. — Я всю жизнь сам водил машину, — вздохнул Тэхен. — Пусть он просто едет за мной. Этого хватит, — попросил он мужа. Чонгук тяжело вздохнул, но согласился. — Давай вместе полетим отдыхать на Чеджу, когда вернётся Хосок? — предложил Чонгук, подходя к супругу. Он наклонился и поцеловал омегу в губы. О поездке он думал не впервые. Эта идея крутилась у него в голове давно. — Хорошо, — оживился омега, поддерживая мужа. — И детей возьмём с собой. — Зачем нам там дети? — возмутился альфа. — Я хочу побыть наедине с тобой. Они будут только мешаться под ногами, — не согласился он. — Им же не по пять лет, Гук. Они сами по себе будут, — возразил Тэхен, переключаясь на новостной канал. «Сегодня утром комиссара полиции первого участка Кан Тэхена нашли у себя дома мёртвым. Мужчину, висящего в ванной комнате, первым обнаружил его сын-студент, который вернулся домой под утро с вечеринки. Подросток теперь является круглым сиротой. Его папа скончался год назад от сердечного приступа…» — дальше Тэхен не слушал. — Твоих рук дело? — он перевёл взгляд на мужа, который выбирал себе часы в комоде. Чонгук просто кивнул. Он тоже слышал, о чём сообщают в новостях. — У него был сын-студент, — опустил взгляд Тэхен, сожалея о его судьбе. За все эти годы омега давно привык к тому, что слышит в новостях о внезапных смертях людей, которые являлись врагами или конкурентами его мужа, или Намджуна. Он всегда вёл себя так, будто слушает прогноз погоды на завтра, а не сообщение об убийстве человека, с которым недавно встречался. Но то, что у комиссара остался сиротой его сын, приносило Тэхену не только чувство сожаления, но и боль. У него тоже есть дети. В каком бы состоянии они были, если бы он в своё время не выдержал операцию? Если посмотреть рационально, то из-за их семьи страдают и умирают невинные люди. Вону убил Минхо и его ребёнка. Минхо не был хорошим человеком, но его ребёнок не заслужил смерти. Комиссар Кан был всего лишь госслужащим, который расследовал исчезновение одного беременного омеги. И он погиб тоже по их вине. Тэхен боится, что когда-нибудь карма настигнет их семью. — Мне важнее моя семья, а не семья какого-то полицейского, — сухо бросил Чонгук. Если ему придётся защищать свою семью, племянника или брата, он отдаст приказ убить не только одного человека, но и всю его семью. — Господин Тэхен, — в дверь их комнаты постучалась новая прислуга, которую они наняли, чтобы тот помогал с хозяйством домоправителю. — Входи, — разрешил Тэхен. — К вам господин Феликс, — сообщил миловидный омега, открыв дверь. — Я пойду, — Тэхен встал с кровати и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он улыбнулся, увидев друга. Феликса он не видел несколько дней. — Я думал, что ты вообще перестал со мной общаться, — хихикнул Тэхен, обнимая друга. — Да ну нафиг, у тебя же вроде новый друг, — ревниво ответил Ли, имея в виду адвоката Мина. — Не ревнуй, — рассмеялся Тэхен, взглянув в сияющие глаза друга. — Выглядишь потрясающе, — сделал он комплимент. — У меня новость, — взволнованно сообщил Феликс, не сумев скрыть своего счастья. — Что такое? — Посмотри, — чуть ли не плача от радости, Феликс положил на ладонь Тэхена тест на беременность. Две полоски. — Боже! — Тэхен обнял друга, радуясь за него. — А я ведь говорил, что у тебя всё получится, — сильнее сжимая Ли в объятиях, сказал он. — Ты уже сообщил Хенджину? — спросил он, отстраняясь. — Да, — кивнул Феликс. — Он так обрадовался, Тэ, — заплаканно улыбнулся омега. — Мы так счастливы, — шмыгнул носом он. Тэхен давно не видел таких сияющих глаз друга.

***

Чонхван выходит из своей комнаты, которую ему выделили, и спускается вниз. Альфа хочет навестить своего папу. На нём чёрная рубашка с закатанными рукавами и классические брюки такого же цвета. Идя к выходу, он слышит музыку, доносящуюся из цокольного этажа дома. Ему становится интересно, так как он до этого не замечал, что в особняке есть минус один этаж. Альфа спускается по лестнице, прислушиваясь к музыке, и натыкается на танцующего в одной из комнат Уена. Точнее, это мини-студия для танцев с зеркалами на стенах со всех сторон. В углу громко играет музыкальный центр. В воздухе витает природный аромат омеги — жасмин. Сам омега танцует с закрытыми глазами, полностью погружённый в своё занятие, не замечая альфу, который стоит, прислонившись к дверному проёму, и наблюдает за ним. Уен в своём мире — далеко от всех, а в голове пустота. Музыка заканчивается, и омега падает на паркет, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание. — А ты молодец, — хлопает в ладони альфа, пугая омегу своим громким голосом. — Напугал, — вздрагивает Уен и оборачивается на Чонхвана, принимая сидячее положение. — Как можно так бесшумно ходить? Ты как будто крадёшься! — хмурится младший. — Извини, не хотел пугать, — чуть улыбнувшись, говорит старший, изучая омегу по-новому. Пока альфа смотрит на него — потного, покрасневшего и такого красивого, — он начинает чувствовать внутри возбуждение. И от этого ему становится тошно от самого себя. Отвратительно. Потому что он не понимает своих чувств. Потому что он не должен испытывать такое к своему младшему брату. Чонхван мысленно себя одёргивает, объясняя происходящее внутри тем, что просто годами не знал своих родных, а теперь, познакомившись с ними, на него нахлынули незнакомые ему родственные чувства. Братские чувства. И больше ничего. — Пойду, не буду тебя отвлекать, — задумчиво и заторможенно говорит он и уходит из зала. Уен ещё долго не отводит взгляда от дверного проёма, где стоял старший.

***

Спустя час Чонхван сидел напротив Бомгю — без настроения, без желания говорить. Они находились в доме дяди Сухека, где временно остановились его папа и дядя Хансоль. Аппетита не было вовсе, и он просто пялился в свою тарелку. Альфа витал в облаках, пытаясь разобраться в себе и намеренно отрицая свои чувства. Он пытался потушить огонь внутри, убеждая себя, что это всего лишь братская любовь. Ведь у него никогда не было родных братьев… Но сердце издевательски ныло, стучало чаще обычного, крича ему: — Братская любовь такой не бывает. — Так вы улетаете в конце следующей недели? — спросил Чонхван у отца, ковыряясь в еде. Бомгю и Хансоль должны были вернуться в Америку — отпуск младшего Чхве подходил к концу, и вскоре ему предстояло выйти на работу. — Да, — кивнул Бомгю. — Я буду скучать по тебе.- Омега нежно улыбнулся сыну, помешивая чай. — Будь хорошим сыном для отца, — добавил он наставительно. — Не волнуйся, пап, — улыбнулся Чонхван, но взгляд его опустился. — Я не опозорю тебя. Бомгю уловил тень огорчения во взгляде сына и насторожился. — Что-то не так? — спустя несколько минут молчания спросил он, внимательно изучая лицо Чонхвана. — Тебя что-то не устраивает в том доме? Или Тэхён до сих пор не может тебя принять? — нахмурил брови омега. — Нет-нет, — покачал головой Чонхван. — Просто… — он снова замолчал. За столом повисла томительная тишина. — Пап… — спустя пару минут заговорил альфа. — Что ты чувствовал, когда влюбился в отца? — Ты что, влюбился? — Бомгю удивлённо приподнял брови. — Неужели уже с кем-то познакомился? — В его голосе проскользнула радость за сына. — Вону тебя с кем-то свёл? — предположил омега. — Не-ет, — Чонхван скривился, испугавшись догадок родителя. — Я просто спрашиваю. Он суетливо отвёл взгляд, избегая встречаться с отцом глазами. — Неправильная любовь… — пробормотал альфа себе под нос, но Бомгю всё равно расслышал. — Неправильная? — омега ещё больше удивился, приоткрыв рот. — Почему неправильная? — Чонхван упорно молчал, но омега не собирался сдаваться. — Ты что, в альфу влюбился? — округлил глаза Бомгю, и на его лице промелькнул целый спектр эмоций. Что ещё он мог подумать, если сын только что шептал о «неправильности» своих чувств? — Что?! — возмутился Чонхван, совершенно не ожидая такого вывода. — Пап, ты что, с ума сошёл?! Какой ещё альфа?! — Он вскрикнул, не веря, что родитель всерьёз так подумал о нём. «Не альфа, а омега… и не просто омега…» — мысленно чертыхался Чонхван, проклиная себя. — А что? Всякое бывает, — спокойно пожал плечами Бомгю. — Имей в виду, я всегда на твоей стороне. — Он был уверен, что с сыном что-то не так, и дело явно было в любви. — Не неси чепуху! — Чонхван резко встал из-за стола. Ему захотелось поскорее покинуть этот дом. Он знал, что папа не отстанет, пока не выяснит правду. — Мне надо идти, — пробормотал альфа, спеша к выходу. — Не убегай, Чонхван! — Бомгю вскочил следом, явно взволнованный. — Ну-ка, признавайся! — Пап, отстань! — вспылил Чонхван. Больше всего он злился на себя — за свой язык, за свою слабость. Спешно обуваясь, он бросил короткое «пока» и, не дожидаясь ответа, исчез за дверью.

***

Спустя три дня Чимин сам вернулся в дом мужа. Как бы омега не обижался на альфу, он, оказывается, не может спать без него. Вону не звонил ему, не просил вернуться, не умолял о прощении. Чимин сам тосковал по нему и сам же вернулся в особняк Чонов. Он не рассказал отцу о том, что услышал из уст папы своего мужа, так же как и о том, что Вону ударил его в гневе. Омега винил себя, считая, что сам вывел супруга из себя. Он не раскрыл отцу истинную причину их ссоры, лишь сказал, что соскучился по отчему дому. Конечно, старший не поверил в его слова, но хотя-бы сделал вид. Раз сын сам выбрал Чона, то теперь должен понять, почему отец когда-то был против их отношений. Когда омега вернулся домой, Вону крепко обнял его, зарывшись носом в шею и вдыхая любимый аромат. — Ты правильно сделал, что вернулся домой, — вот и всё, то, что сказал Чон своему омеге, но не это хотел услышать Пак от мужа. Чимину хотелось хотя бы извинений, но сожалением от альфы даже не пахло. Омеге было обидно, но он проглотил свою обиду, спрятал её глубоко внутри. Возможно, когда-нибудь он пожалеет о своём возвращении. Возможно, даже, как сказал Хансоль, Вону бросит его, когда добьётся своего. Чимин не уверен, что альфа говорит ему правду о том, что теперь всё изменилось. И всё же, вопреки всему, он выбирает его. Чимин выбирает Вону во второй раз, потому что любит и не представляет свою жизнь без него. Вону не попросил у Чимина прощения. Он уже объяснил омеге, что всё изменилось для него в тот момент, когда он осознал свои настоящие чувства. Альфа считал, что извинения — это бессмысленная трата времени и слов. Он знал, что омеге обидно, но что поделать? Вону такой. Он не любит просить прощения, даже ради вида. Он любит Чимина — и это его любовь. — Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — Чимин надеялся услышать извинения. — А что ты хочешь от меня услышать? — последовал встречный вопрос. Глаза омеги заблестели от слёз. — Мне нужно было узнать, кто убил моего отца, а твой отец знал правду, — продолжил Вону. — Если бы он продолжал молчать, я бы просто убил его. Мне всё равно, что он твой отец. В конце концов, он жив, с ним всё в порядке. Давай закроем эту тему, — мягко попросил он, поцеловав омегу в щёку.— А тебя я люблю и буду любить, — продолжил альфа. — То, что моему папе не нравится наш брак — это его проблема. Я не отпущу тебя, даже если ты когда-нибудь разлюбишь меня. Надеюсь, ты понял меня, — он обнял Чимина, а омеге оставалось только смириться. И это только начало. Чимин ещё не догадывается, что в будущем всегда будет первым уступать и прощать мужа при каждой ссоре. Он всегда будет просить прощения первым, стараясь сгладить напряжение в их отношениях.

***

Уен уже несколько дней не выходил из дома. Омега хотел поехать к своему другу, но Тэхён запретил ему куда-либо выходить, объяснив, что он всё ещё в опасности, и разрешил позвать друга к себе домой. Младший согласился. — Афигеть, — протянул Шони, сидя на кровати друга. Комната Уена была намного больше, чем в старом доме. — Мы с тобой не виделись всего неделю, а у тебя столько всего произошло, — шокированно произнёс омега. — Сынги оказался настоящим ублюдком, у тебя появился старший брат, и этот брат спас тебя от того мудака, — перечислял он по пальцам. — И? — И что? — нахмурился Уен, не понимая, что ещё хочет услышать от него друг. — Какой он? Ну, твой старший брат, — тому было всё интересно. — Он… красивый и высокий, — смущённо улыбнулся Чон, сверкая взглядом. — Это волнительно. Я ведь всегда думал о том, что было бы, будь Юнхо старше меня, а теперь у меня есть старший брат, — пожал плечами омега. — С ним всё по-другому, — замешкался он, не зная, как объяснить. — Мы с Юнхо всегда ругались и спорили, а Чонхван… ну, он… — Стоп-стоп-стоп, — подняв обе руки, прервал его Шони. — Почему ты так говоришь о собственном брате, как о каком-то парне? — прищурился Хван. — Не понял? — нахмурился Чон. — Чего не понял? — друг не отводил от него пристального взгляда. — У тебя глаза сияют при одном упоминании его имени. Ведёшь себя, как влюблённый, — прожигая взглядом дыру в Чоне, сказал Шони. — Или ты считаешь меня дураком? До Уена наконец дошёл смысл вопросов Шинхе. — Дурак, — зло выпалил омега. — Идиот! — Он схватил подушку, лежащую рядом, и начал колотить ею друга. — Совсем с ума сошёл? Как ты можешь так думать обо мне? — не переставал он бить его. — Ну и фантазия у тебя. — Эй, — хохотал Шони, защищаясь руками от ударов подушкой. — Остановись! Уен! — пытался тот отдышаться. — Просто ты никогда не говорил так о Юнхо и Вону, — заметил он, приходя в себя. — Чон Уен, которого я знаю, никогда бы не стал общаться и даже не посмотрел бы на человека, если бы узнал, что этот человек — сын его отца от другой омеги, а не от его папы. Не стал бы так восхищённо говорить о нём, — сказал он по слогам, вглядываясь в лицо друга. — Я же говорю тебе, что он спас меня, — вспылил Чон. — Понятно, — сделал для себя выводы Шони. Кажется, Уен сам не понимает своих чувств. Теперь Хвану остаётся только открыть ему глаза и доказать свою правоту. — Но Вону тоже был там. Не спас бы Чонхван, спас бы Вону, — не унимался омега. — Со стороны виднее, Уен. Ты сияешь, как бриллиант, когда говоришь о нём. Я уже час сижу у тебя в комнате, а ты тараторишь мне только о нём, — выпучил глаза Хван. — Чонхван такой, Чонхван сякой, Чонхван спас, Чонхван тоже любит банановое молоко. Что это такое, друг? — пристально посмотрел он на Чона. — Уен, который всегда говорил, что самый лучший мужчина на этой планете — это его отец, Чон Чонгук, сейчас мне заявляет, что его брат очень похож на его отца. Такой же идеальный, как Чон Чонгук, — повторил он ранние слова омеги. — Ты его почти не знаешь, но утверждаешь, что он такой же, как твой отец. Почему? Откуда ты знаешь, что он такой, как Чон Чонгук? — Ты сумасшедший, — чертыхнулся Уен. — Он же мой брат! — Омега застыл, не зная, как оправдаться. — Если так посмотреть, — серьёзно произнёс Шони, — он тебе не брат. Брат — это Юнхо и Вону, которые выросли вместе с тобой, а Чонхван — абсолютно чужой человек, который появился спустя много лет. Какой он тебе брат, если ты о нём не знал и практически ничего о нём не знаешь? — Шони старался его успокоить, если вдруг друг уже осознал всё, что он до этого ему наговорил, а то ещё в депрессию впадёт, переживая о своей «неправильности». — Вас связывает только кровное родство. Это не преступление. Не волнуйся! — умничал Хван, ехидно хихикая. — Ты точно сумасшедший, — отрицательно мотнул головой Уен, поражаясь тому, какой бред несёт Шони.

***

В безмолвии пустующего коттеджа, выстроенного из красного кирпича и словно замороженного во времени, царит гнетущая тишина. Мрачные стены, поросшие пылью, тускло отражают солнечные лучи — лишь благодаря занавескам, плотно закрывающим окна. Внутри, в полумраке, на старом деревянном столе стоит ноутбук, экран которого безжизненно светится, словно напоминая о недавних событиях. Кай, стоя у окна, сосредоточенно наблюдает за соседним особняком сквозь бинокль. Его лицо окаймляют тени, а выражение напряжённое, словно он собирается устроить переворот. Чуть подальше от окна, на массивной подставке, стоит снайперская винтовка — блестящая и безмолвная, как хищник в ожидании своей жертвы. В воздухе витает ощущение настороженности, а непонятная напряжённость наполняет пространство. Альфа долго думал, как подобраться ближе к Чонам, и чисто случайно увидел объявление в газете о сдаче особняка в районе Каннам-стайл. Самой большой удачей оказалось то, что этот дом расположен рядом, почти бок о бок, с особняком Чонов. Хозяева особняка — пожилые люди — год назад переехали в Германию. Альфа связался с агентством недвижимости, чтобы арендовать дом на неделю. Наблюдая за соседним домом, Кай цепляется взглядом за милую картину: в беседке сидят племянник Чонгука и его новоиспечённый сыночек. На балконе второго этажа Чон Уен стоит и пялится на своих братьев. Взгляд Уена прикован к беседке, в которой сидят Вону и Чонхван. Альфы возбуждённо обсуждают что-то, жестикулируя руками. Младший наблюдает за ними уже больше десяти минут с балкона своей комнаты и неосознанно улыбается горящими глазами, когда Чонхван на что-то улыбается. Час назад Шони уехал, убеждая омегу, что тот не просто восхищается своим новоиспечённым братом, а смотрит на него влюблённо, с улыбкой в глазах. Чонхван что-то говорит Вону, а затем поворачивает голову в сторону балкона, встречаясь взглядом с омегой. Альфа подмигивает ему, улыбаясь, — и делает это прежде, чем успевает подумать. В ту же секунду он карает себя за этот жест, осознавая его неправильность. Уен тут же быстро скрывается в своей комнате, на секунду прикрывая глаза. Он делает глубокий вдох с небольшой задержкой дыхания, а затем медленный выдох. — Не может быть! — сконфуженно произносит омега в растерянности, держа руку на сердце, которое стучит в бешеном темпе. Тук-тук, тук-тук…