Сигаретный дым, кофе и любовь одного мафиозника.

***

Зал был наполнен тяжёлой аурой, словно сам воздух искрился напряжением. Мягкий свет от настенных бра заставлял тени танцевать на поверхности стола, обитого тёмным бархатом. Лидеры кланов сидели с выражением решительности на лицах, каждый из них хранил в себе мысли по поводу нового члена стола. На месте, где прежде находился клан Ли, царила невыносимая пустота — стул этого клана, окружённый мраком, стал символом неопределённости и угрюмых размышлений. Господин Пак, бывший лидер, обращался к остальным, вспоминая противоречивые слухи о предполагаемом вмешательстве американцев. Но Чон, новый лидер стола, отклонил эти разговоры, его лицо бледнело от гнева каждый раз при воспоминании о том, что Себриал хочет занять место рядом с ними. Он не желал, чтобы высокое звание клана ассоциировалось с наркоторговлей. В воздухе витали недовольство и подозрения, ни один из присутствующих не знал, кем окажется следующий, сидящий за этим столом, и какова будет цена их решений. — Нам надо скорее посадить кого-то на место Ли Рана, — Намджун смотрел на друга, ожидая его решения. — Мы не можем допустить, чтобы это место пустовало. — А у тебя есть подходящий кандидат? — нервы Чонгука на пределе. Он уже неделю над этим размышляет, но не знает, кого посадить на это место. Сын самого Ли Рана ещё не достиг совершеннолетия, чтобы его призвать на место отца. Мальчику всего семнадцать лет. А старший сын оборвал все свои связи с отцом. Есть ещё сводный брат, который живёт в Италии, но у них с Раном были не такие уж хорошие отношения. По слухам, сводный брат покойного тоже занимается незаконными делами и входит в состав итальянской мафии. Одна из самых крупных шишек Сицилии. К нему не то что подойти с предложением сесть за их стол — даже взглянуть на него невозможно. Говорят, альфу видели в лицо только близкие и приближённые люди. Он не то чтобы не сядет за их стол, он даже не будет приезжать в Корею. О, если бы только он согласился, то это было бы самым хорошим вариантом. И Чонгук, и остальные в курсе, что брат Ли Рана ведёт незаконные дела, но он очень честный и справедливый человек. Вот такой партнёр им нужен. — А что, если мы отправим письмо Ли Донуку с предложением сесть за наш стол? — предлагает Сон Минги, будто прочитал мысли Чона-старшего. — Говорят, что те, кто заходят на его территорию, никогда не выходят живыми, — на всякий случай напоминает Хосок. — Поэтому я и говорю, что надо отправить письмо на его почту, — отвечает ему Сон. — Будто он будет читать наше письмо, — фыркает Чон-младший. — Тогда остаётся принять предложение Себриала, — хмыкнув, сверлит взглядом Хосока Сон. — Этому не бывать, — стискивает зубы старший Чон. Чонгук лучше умрёт, чем посадит за свой стол американцев. — А ты что скажешь, стратег наш? — Хосок смотрит на племянника, который сидит молча и слушает всех. — Ты же преемник великого Пак Сонхва, — саркастично тянет альфа. Он до сих пор не может смириться с тем, что их племянник сидит с ними за одним столом от имени Сонхва. — Раз господин Пак оставил тебя в своём кресле, ты должен быть достойным преемником. Так докажи, — не унимается он. — Посоветуй что-нибудь нам. — Дядя, — закатывая глаза, тянет Вону. — Господин Чон, — рыкает Хосок. — Для тебя я за столом «господин Чон», — хрипит альфа. Чонгук, наблюдающий за своими родственниками, бесшумно вздыхает. Мужчина устал от того, что они не перестают собачиться даже во время совещаний. Вернее, Хосок не перестаёт подъёбывать младшего. — Перестаньте, — ударяет кулаком по столу Чон-старший. — Собачиться будете после собрания, — прожигает взглядом каждого из младших. — Если хотите заполучить Балтуса, надо к нему в Италию отправить того, кто сможет выйти из его резиденции живым и невредимым, — предлагает Вону. Вполне уместная мысль, но есть ли тот, кто рискнёт? Балтус — настоящее имя Ли Донука, сводного брата умершего Ли Рана. — Это должен быть кто-то весомый. Либо тот, кто с ним знаком. — Разве у нас есть такой человек? — спрашивает Намджун. — Надо найти, — кивает Чонгук. Идея неплохая, но затруднительная в исполнении. — Иначе нам придётся сотрудничать с Себриалом.

***

— Разве ты не говорил мне, что встречаешься с этим омегой ради нашей цели? — осуждающе смотрит на сына Хансоль. — Твоей целью изначально был его отец, — напоминает альфе омега. — И как мне понять то, что ты женился на его сыне? — негодует он. — Папа, прекрати! — просит Вону. — Чимин может услышать. Вону уже жалеет, что приехал в дом, в котором остановился родитель, тем более с Чимином. Он просто хотел, чтобы его папа и его омега сблизились и узнали друг друга получше. Он не думал, что его папа так остро будет реагировать на омегу. — Мне-то что? — злится старший. — Пусть услышит и провалит из твоей жизни. — Я же тебе объяснил. Чимин не имеет никакого отношения к моему плану. Да, — он делает паузу и кидает взгляд в сторону двери кухни, проверяя, не идёт ли омега. — С самого начала в моих планах не было жениться на нём и строить с ним семью, но… — Что «но»? — чуть громче звучит его голос. — Пак Сонхва — тот, кто причастен к смерти моего мужа, — его глаза начинают слезиться. Хансоль до сих пор не может принять смерть Чонхвана. — Твоего отца. Из-за этого я был в разлуке с тобой шестнадцать лет, — тяжело дыша, говорит сыну. — Пак Сонхва не участвовал в заговоре, а всего лишь скрыл имена тех людей, — Вону уже устал повторять родителю это тысячу раз. — Когда мы познакомились с Чимином, я думал, что это Сонхва устроил покушение на отца и дедушку. — Именно Пак посодействовал переводу Сухека, — не уступает старший. — И я не одобряю твои отношения с этим омегой, — ставит точку. — Я тебе не Тэхён, чтобы каждый раз гладить тебя по голове. — Конечно, — усмехается альфа. — Куда тебе до папы Тэ, — выпаливает Вону. Слова сына — как острый нож в сердце омеги. — Ты… Ты ставишь Тэхёна выше меня? Да как… — А что, я разве не прав? — не даёт и слова вставить родителю. — Если бы ты настоял на том, что не отдашь меня, не оставишь одного в этом городе, дедушка Сокмин ничего не смог бы поделать. Он же не монстр, — кривится Чон. — А ты так легко сдался, побоялся и сбежал, оставив меня, — выворачивает всё, что внутри него скопилось за эти годы. — И не смей… не смей что-либо говорить о папе Тэ. И к Чимину тоже не лезь, — ясно выражается Вону. Чимин, который стоит за дверью, не может поверить в то, что сейчас слышит. Он всё хорошо расслышал. Вону сказал, что он не входил в его планы. Он сблизился с ним специально. На глаза омеги наворачиваются слёзы. Всё, всё изначально было фальшью. Теперь стало понятно, почему старший омега даже не посмотрел на него, когда в прошлый раз приехал к ним в особняк. Чимин тогда подумал, что это из-за волнения, так как Хансоль вернулся спустя столько лет. Хотя ему было обидно, что родитель его мужа повел себя так, будто Чимина вообще не было там. Он думал, что ему показалось, что старший омега игнорирует его, но оказалось, что он просто видеть его не желал. — Я всё же надеюсь, что ты образумишься и уничтожишь Пака, а его сына вышвырнешь из своей жизни, — говорит омега. Чимин закрывает свой рот ладонью, всхлипывая, и тихо уходит. — Папа, пойми. Чимин ни при чём, и я его люблю! — Ты не можешь его любить, — отрицательно качает головой Хансоль. Вону, не желая дальше спорить с родителем, оставляет его на кухне и выходит в гостиную, чтобы забрать Чимина и вернуться домой, но омегу он не находит. Он спрашивает про мужа у прислуги, а тот отвечает, что омега ушёл из дома заплаканным. Альфа понимает, что Чимин всё услышал. Он заводит свою машину и на высокой скорости едет домой, нарушая все правила.

***

Чимин открывает шкаф и, вытащив оттуда свой чемодан, начинает собирать вещи. Омега не желает оставаться здесь ни минуты. Глаза опухли от слёз — всю дорогу, пока ехал домой в такси, он плакал. От того, что Вону сблизился с ним ради определённой цели, сердце омеги болезненно сжимается. И как будто этого мало, выясняется, что альфа хочет уничтожить его единственного родителя. Чимин вырос без папы. У него есть только отец. Думая о нём, он вспоминает его слова, отец ведь предупреждал, говорил, что альфа пользуется им, притворяется влюблённым. А он, дурак, не поверил единственному родному человеку. Вышел замуж против его воли. Без его согласия женился на человеке, который считает его отца, его семью своими врагами. Внутри омеги кипит злость и обида. — Чимин, что ты делаешь? — громко спрашивает, распахивая дверь в комнату, Вону. — Оставь чемодан! — увидев, что омега собирает свои вещи, он отбирает у него сумку. — Давай поговорим. — Нам нечего обсуждать, — слёзы снова наворачиваются на глаза омеги. — Ты лгал, обманывал меня всё это время. Два года… два года! — тяжело дыша, говорит он. — Ты вешал мне на уши лапшу всё это время. — Не кричи, Чимин, — просит альфа. — Это было раньше. Тогда я не знал, что влюблюсь в тебя. — Не верю, — качает головой омега. — Я теперь ни единому твоему слову не поверю, лжец! — выпаливает Пак. — Ты не выйдешь из этой комнаты, — альфа едва сдерживается, чтобы не нагрубить мужу. — Мы поговорим и решим этот вопрос. — Что будем решать? То, что ты хочешь убрать моего отца, возможно, даже убить его и вышвырнуть меня из своей жизни, как говорил твой папаша? — омега буквально кричит. На его голос реагируют те, кто сидят внизу. Тэхён, услышав, что молодёжь ругается, поднимается наверх, сказав Сокмину и Юнги, что проверит их. — Чимин, — стиснув зубы, говорит альфа. — Не ори, — шипит он на омегу. — А что? — усмехается Пак. — Боишься, что все услышат, какой ты на самом деле? Ты же для них ангел. Особенно для дяди Тэ, не так ли? — спрашивает он, срывая терпение Вону. — Заткнись уже! — Вону преодолевает расстояние между ними в один шаг, а его рука реагирует прежде, чем он успевает подумать. Чимин тут же затыкается от шока, прикрывая щёки ладонями. Он, как немой, смотрит на мужа, хватает воздух открытым ртом, пока солёные слёзы скатываются по его лицу. — Что ты натворил? — Вону поворачивает голову на голос, встречаясь с разочарованным взглядом Тэхёна. — Как ты посмел поднять руку на мужа?! — в глазах родителя горит ярость. — Почему молчишь? — Чимин оживает. — Что, стыдно тебе? Строишь из себя снова хорошего сына? — сверлит он взглядом мужа, а потом оборачивается к Тэхёну. — Вот такой он, Ваш любимый сын, — ядовито выпаливает омега. В глазах омеги Тэхён читает осуждение. Он понимает: «Вот посмотри, какого человека ты воспитал, вырастил. Твой сын — абьюзер». — Вону, — тихо шепчет Тэ, глядя на альфу, который отводит взгляд. — Объяснись! — требует он. Вону молчит. А как ему оправдаться? Что сказать? Старший сам видел, как он ударил мужа. — Это не первый раз, — не унимается Чимин, подливая масло в огонь. Раз он собирается уйти, то выскажет всё. — Не знаю, что он сделал с тем омегой, но я не удивлюсь, если он убил его, — добивает омега, шокируя Тэхёна. Вону смотрит на мужа и глазами умоляет замолчать, не говорить об этом старшему. Альфа знает, что Тэхёну не по силам такая правда. — Не понял? — переспрашивает Тэ, переводя взгляд с Пака на Вону. — Он приходил к вам в больницу, а Вону избил его при всех, а потом увёз в багажнике своей машины, — говорит Чимин, как режет. — Кто этот омега? — Тэхён словно видит страшный сон. В этом сне его Вону — злодей. — Чимин, — шипит младший Чон. — Закрой уже рот, — его глаза наливаются кровью. Если бы на месте мужа был кто-то другой и если бы здесь не было Тэхёна, он давно забил бы этого человека до полусмерти. — Не знаю, — отвечает Чимин. — Я впервые тогда его видел. Он высокий, темноволосый, красивый, — описывает Пак. — А недавно я видел его фото в новостях, сообщали о его пропаже… Голова Тэхёна кружится от этих слов Чимина. К горлу подступает тошнота, а количество воздуха вокруг уменьшается до невозможности. Последнее, что он видит, — это силуэт Чонгука, который успевает его поддержать.

***

Чонгук приехал домой пораньше. Последнюю неделю Тэхён, узнавший о смерти Минхо, перестал с ним разговаривать и постоянно был без настроения. Чонгук хотел повезти его куда-нибудь и наконец помириться. Может быть, в его любимый рыбный ресторан. Зайдя в дом, альфа видит напряжённые лица отца и Юнги, а со второго этажа доносятся голоса. Ничего не спрашивая у тех, кто находится внизу, он поднимается по лестнице. Дверь комнаты племянника открыта, и до его ушей доносится голос Чимина. Когда Чонгук заходит в комнату, он видит, как его муж теряет сознание. — Господин Чон, разве я Вас не предупреждал, что господину Тэхёну нельзя волноваться и нервничать? — строго спрашивает доктор Чхве. — Он ещё не до конца поправился! — в голосе мужчины слышится возмущение. — Для полного восстановления ему необходим ещё год покоя и никаких нервотрёпок. Что если его состояние ухудшится? — врач строго отчитывает всех присутствующих. Доктор ставит Тэхёну капельницу. Пока омега спит под действием успокоительного, Чонгук ещё раз выслушивает рекомендации врача и провожает его до дверей. Вернувшись к остальным, он жёстко заявляет: — Я не знаю, что здесь произошло между вами, но вы подвергли жизнь моего мужа опасности. И я вам обоим обещаю: если ещё раз Тэхёну придётся волноваться или нервничать из-за вас, добра от меня не ждите. Мне плевать, что ты, — он тычет пальцем в Вону, — мой племянник. И что ты, — переводит взгляд на Чимина, — сын Пак Сонхва. — Альфа окидывает взглядом всех присутствующих. — Это касается всех. Все держите языки за зубами и не болтайте что попало, пока я не вырвал их, — гневно произносит Чонгук. Спустя час со второго этажа спускается Юнги. Каждый день Хосок привозит его в особняк утром, чтобы омеге не было скучно одному, а вечером забирает обратно. После выписки Хосок увёз адвоката к себе, не доверяя никому, ведь теперь всем известно, что Юнги — его омега. Хосок волнуется за его безопасность. — Тэхён проснулся, — сообщает Мин. В гостиной сидят Вону, Сокмин, Уен и Юнхо. Чонгук и Хосок удалились в кабинет, пока Чимин в своей комнате винит себя за неосторожные слова. — Он зовёт тебя, — обращается Юнги к Вону.

***

Вону заходит в комнату Тэхёна. Омега сидит, опершись спиной о изголовье кровати. Альфа присаживается на край его постели, опустив одну ногу на пол. — Зачем ты его убил? — Тэхён не смотрит на альфу. Его взгляд прикован к своим рукам. — В тот день, когда я пришел к тебе и увидел его у тебя в палате, он держал подушку в руках, — говорит альфа. Тэхён поднимает на него взгляд. Он не ожидал такого поворота. — Когда я понял, что он собирается сделать, я не знаю, что со мной случилось. Первое, что я почувствовал, — страх. Страх, что мог потерять тебя, если бы пришел чуть позже. А потом — ярость. Ярость от того, что какой-то никчемный, ничего не стоящий омега, готовый на всё, лишь бы разрушить чужую семью, пытается убить тебя, — признается младший. — И я не жалею, что убил его. Ради тебя я и убью, и умру. Я жалею только о том, что ты узнал об этом и разочаровался во мне. Ты заменил мне отца. Ты дал мне надежду, что даже будучи сиротой, можно быть счастливым, и позволил называть тебя папой. Я знаю, если бы кто-то покушался на мою жизнь, ты бы тоже убил этого человека, не раздумывая. В тот момент я был в гневе, мой разум не работал, а когда пришел в себя, я боялся не дядю — я боялся тебя. Я думал, что ты скажешь, что я больше не твой сын, что разочаровал тебя, перечеркнув все твои труды, вложенные в меня годами. Тэхён смотрит на Вону и видит, как его глаза слезятся, и от этого становится невыносимо больно. — Ли Ран, — дрожащими губами произносит Тэ, вспоминая слова того омеги из магазина. — Какое ты имеешь отношение к его смерти? — затаив дыхание, спрашивает он у младшего. Тэхён не хочет слышать ответа, если Вону имеет к этому прямое отношение, но он должен узнать правду, чтобы не терзать себя сомнениями. Может, он ошибается, а тот омега, как всегда, собирает сплетни. — Его тоже ты убил? — Вону опускает голову, и Тэхён понимает все без слов. — Я так отчаянно старался оградить тебя от этого мира, лишь бы ты не запачкал свои руки в крови. Я даже был готов к тому, что мой родной сын Юнхо в будущем будет убивать людей, но не ты, — плачет омега. — Неужели я не смог уберечь твое чистое сердце от тьмы, от грязи? — шмыгает носом старший. — Как? Как ты мог предать меня? Того, кого назвал «папой»? — Папа, — Вону обнимает Тэхёна, уткнувшись в его грудь. — Прости, папа, что не оправдал твоих ожиданий, — альфы не плачут, но Вону плачет. Плачет, потому что предал, потому что раскаивается, потому что огорчил самого дорогого человека. Он плачет навзрыд, рыдая и тяжело дыша. — Только не отказывайся от меня, — просит родителя. Тэхён видел слезы своего ребенка в последний раз, когда тому было восемь лет. Тогда мальчик упал с велосипеда и поранил колени. Он плакал не из-за боли, а от того, что Тэхён тоже плакал, обрабатывая его раны. — Глупый, — говорит Тэ, обнимая парня. — Как же я откажусь от тебя? — спрашивает он. — Какой же ты глупый, — печально улыбается. — Я думал, что мой Вону взрослый и не плачет. Думал, что он будет доверять мне всегда и будет знать, что я не откажусь от него ни при каких обстоятельствах. Даже если он сожжет весь город, я всё равно буду любить и поддерживать его, — шепчет омега. — Ты простишь меня? — спрашивает взрослый ребенок, отстранившись от родителя. — Я уже простил тебя, — улыбается Тэхён. — Я сижу за столом с дядями и выбрал преступный мир, несмотря на твой труд. Ты и это примешь? — Это меня тревожит, но что я теперь могу сделать, если это твой выбор? — глядя в глаза парня, говорит Тэ. — Я лишь буду молиться о том, чтобы ты жил. Я не должен видеть твою смерть. Ни ты, ни Юнхо, ни Уен — никто из моих детей не имеет права умереть раньше меня. — Я не умру, — обещает младший. — Я отойду от этих дел, как только найду тех, кто виновен в смерти моего отца, — говорит он. — А потом возьму Чимина и вернусь в Лондон, а ты будешь прилетать к нам, — неловко улыбается Чон-младший. Ей-богу, Тэхёну кажется, что перед ним сидит тот же маленький семилетний Вону. — Месть — это нечто опасное. Она убивает не только врага, но и тебя, — говорит Тэхён. — Если сможешь забыть, забудь о мести. Я еще не видел ни одного возмездия, которое закончилось бы без потерь. Тэхён может лишь направлять, советовать и поддерживать, но что делать дальше — решать самому Вону. Если в его сердце тьма, он будет сражаться, пока одна из сторон не пострадает. Или же он послушает его совет и докажет, что он всё тот же светлый ребенок, которого Тэхён три года назад проводил в другую страну. Как бы всё ни сложилось, Тэхён всегда будет на его стороне. Темная или светлая, не имеет значения. Главное, чтобы парень был жив и здоров. Чонгук, который всё это время стоял за дверью, тихо уходит обратно в свой кабинет, облегченно вздыхая.

***

Чонгуку кажется, что в его голову подложили ядерную бомбу, которая вот-вот взорвётся. Альфа не понимает сути того, что ему только что сказал мужчина, сидящий напротив. Хосок, стоящий возле стеллажа, тоже не улавливает, что за чушь городит своим языком этот бесчестный. — Повтори ещё раз, — хрипит Чонгук, ослабляя галстук и расстёгивая две верхние пуговицы рубашки. — Что ты сказал? — его взгляд прожигает дыру в мужчине. — Мой сын Сынги и твой сын Уен встречаются. Они любят друг друга. И я предлагаю союз между нашими семьями, — повторяет Себриал уже в третий раз, усмехаясь про себя. Виски Чонгука пульсируют, а в ушах звенит от услышанного. — Да как ты смеешь?! — Хосок преодолевает расстояние между собой и мужчиной, хватая его за воротник. — Ты осознаёшь, что только что сказал? — шипит он. — Я разговариваю не с тобой, а с твоим братом, — хрипит Себриал, не теряя наглости. — Если дети любят друг друга, кто мы такие, чтобы им мешать? Хосок видит насмешку в его глазах. Альфа отпускает мужчину, но резко достаёт из-за пояса пистолет и наводит на Себриала. — Опусти пистолет, Хосок, — говорит Чонгук. — Брат! — шипит младший Чон. Его лицо напряжено, по челюсти играют желваки. — Опусти, говорю, — повторяет старший. Хосок нехотя убирает оружие. — Ты, — Чонгук обращается к Себриалу. — Покинь мой кабинет и больше не показывайся мне на глаза. Я не отдам тебе своего сына, — скрипит зубами альфа. Себриал хмыкает, будто беззвучно говорит: «мы ещё посмотрим». Когда Ли покидает кабинет, Хосок раздражённо вздыхает: — Почему ты мне не дал застрелить этого мерзавца? — Мы не можем первыми открыть огонь, — раздражается Чонгук. — Они должны сделать первый шаг, тогда мы сможем их прикончить. Тогда у ЦРУ, НАТО или кто там ещё — у них не будет вопросов к нам. Разве Сонхва не говорил, что за Себриалом стоят влиятельные люди? Это люди международного масштаба. Если сегодня мы убьём их человека, завтра они уничтожат всех наших родных. Эти псы не посмотрят, кто перед ними: омеги, дети или старики. — И что нам теперь делать? Молчать, пока этот ублюдок издевательски сообщает нам, что у твоего сына связь с его отпрыском? — Ждать. Ждать, пока они допустят ошибку.

***

Вечером за столом, пока все ужинают, Чонгук сидит, скрестив пальцы и опираясь локтями о стол. На альфе нет лица — он совсем бледный, а его мысли блуждают где-то далеко. Тэхён бросает на него многозначительный взгляд, чувствуя - что-то случилось. Омега поворачивает голову к Хосоку, который агрессивно режет мясо, скрипя ножом по тарелке, словно дает всем понять, что не в духе и за любые опрометчивые слова готов разорвать. Альфа едва сдерживается, чтобы не придушить племянника, который мозолит ему глаза, сидя напротив. Никто ничего не говорит. Все молча жуют трапезу. — Где Вону и Чимин? — спрашивает Чонгук спустя некоторое время, нарушая тишину. — Чимин поехал в дом отца, — отвечает Тэхён. — Приедет только завтра. Вону сказал, что задержится. — Беспредел, — вздыхает Чонгук. — Может, хватит? — Тэхён громко ставит чашку на стол. — Почему вы приходите с работы без настроения и давите своей аурой на нас? — не выдерживает омега. — А как мы должны себя вести, если кое-кто за нашей спиной спелся с сыном нашего врага? — Хосок сверлит племянника таким взглядом, что тот не на шутку пугается. — Что это значит? — Сокмин поднимает взгляд на младшего сына. — Твой внук, папа, — хрипло начинает Чонгук, — тайно от всех нас, — он смотрит на старшего сына, — встречается с сыном нашего врага. — Чонгук испепеляюще смотрит на Уена. — А отец этого ублюдка, якобы возлюбленного Уена, — с каждым словом у Чонгука поднимается давление, — сегодня пришел ко мне в офис и попросил руки моего сына для своего щенка. — О-отец… — Уену страшно, но омега быстро собирает всё своё мужество. — Мы любим друг друга, — говорит он. — Какая ещё любовь?! — Хосок срывается с места, подрываясь к племяннику через стол. Уен, испугавшись, рефлекторно отстраняется, чуть не падая со стула. — Хосок! — Сокмин, сидящий рядом с младшим сыном, удерживает его, обхватив за руку. — Успокойся! — Что ты говоришь? — Тэхён шокированно смотрит на мужа, закрывая ладонями рот. — Да, брат, расскажи всем, что он, — Хосок показывает указательным пальцем на Уена, — является предателем семьи, потому что встречается с внуком убийцы Чонхвана и своего деда! Тэхён и Сокмин ахают, а Уен смотрит на дядю с открытым ртом. — Причём здесь Сынги? Не он же убил дядю и дедушку? — Уен бесстыдно обводит всех взглядом. Он пытается защитить свои права. Ведь он тоже имеет право на счастье с любимым человеком. В своё время отец был против союза с кланом Пак, но в конце концов принял же Чимина. Разве не говорили они всем, что клан Пак — не их друзья? Так почему ради него они не могут помириться с семьёй Сынги? — Я люблю его, — жалобно смотрит на отца. — И если ты позволишь, я хочу выйти за него замуж. — Какая ещё любовь?! — вскрикивает Тэхён. — Ты всё ещё ребёнок, Уен. Ты даже школу не закончил! А как же твоя учёба за границей? Говоришь, любишь… А сколько ты его знаешь? Неделю? Две? — голос омеги срывается. — Ты хоть знаешь, какое блюдо он любит? — Откуда мне знать? — омега нагло смотрит на родителя. — Я что, для него готовить буду? Для этого есть прислуга. Думаете, я стану сидеть дома и готовить ужин для своего мужа? — А что плохого в готовке? — неосознанно бурчит Юнги. Мысли вслух. — Я не буду, как все вы, покорно ждать мужа дома и готовить для него еду! Я успею и отучиться, и выйти замуж за любимого, и работать! — огрызается младший. Чонгук задумчиво смотрит на сына и молчит, слушает его. — Тебе говорят, что они нам враги! — повышая голос, продолжает Тэ. — Они убили отца твоего отца, отца Вону! — Вону ещё не в курсе, что мы узнали имена убийц его брата, — озвучивает Хосок. — Если он узнает, он возьмёт целую армию и вырежет каждого члена этой семьи, — с нажимом, но более спокойно говорит альфа. — Мы с братом молчим, чтобы не развязать войну первыми, ведь смерть отца и Чонхвана уже давно принята. Но этого не объяснишь Вону. — Слышишь? — строго смотрит на сына Тэхён. — Как ты посмотришь в глаза своему брату? — Хватит! — противоречит младший. — Вону, Вону и только Вону! Папа, ты хоть кого-нибудь видишь, кроме Вону-хёна?! Твой Вону убил человека, и ты даже это простил! Неужели ты не можешь порадоваться за моё счастье? — Ты… ты эгоистичный, невоспитанный и неуважительный к старшим, Уен! — сверлит сына взглядом Тэхён. Он уже устал спорить. — По-моему, мы зря с ним разговариваем, — произносит Чонгук, который молчал всё это время, наблюдая за сыном. — Уен нашёл себе подобного, Тэхён, — альфа кладёт ладонь поверх его, пытаясь успокоить мужа. — Такого же неуважительного и невоспитанного, как он сам. Спрашивать у него, как он может его любить, бессмысленно. Поэтому мне остаётся согласиться на этот брак, — озвучивает своё решение. Тэхён смотрит на альфу непонимающе. Он ослышался? Он не понимает, на каком языке говорит Чонгук. Все присутствующие смотрят на Чонгука с открытыми ртами, кроме Хосока. Сам Уен победно улыбается. — Ты шутишь? — заторможенно спрашивает Тэ. — Нет, — отвечает Чон. — Если мой сын действительно собирается выйти за него замуж, если он знает, кто он такой, и готов столкнуться с неизбежными трудностями, — Чонгук смотрит не в глаза сына, а в его душу, — и если он готов заплатить за это, ни я, ни кто-либо за этим столом не имеет права ему помешать, — говорит он. Услышав решение отца, Юнхо отодвигает стул и встаёт со своего места. — Сядь, Юнхо, — повышает голос мужчина. — Он имеет право выйти замуж за сына врага, а я не имею права уйти? — спрашивает Юнхо у отца, не садясь. — Нет, — тяжёлым взглядом смотрит на него Чонгук. — Да, — не соглашается Юнхо. — Можешь меня побить за то, что я встал из-за стола — я готов. — В глазах сына нет страха. — Папа может заплакать — я готов. Уен может со мной не разговаривать — и к этому я тоже готов, — кивает парень и уходит к себе в комнату. Сегодня Юнхо впервые пошёл против отца на глазах у всех. — Вот это я и хотел тебе сказать, Уен, — говорит Чонгук сыну. — Если ты заметил, он не назвал тебя «хёном» — и имеет на это право. Он не захотел слушать то, что говорят за этим столом, и на это у него тоже есть право. — Вы пытаетесь давить на меня, — закатывает глаза сын. — И имеем на это право, — рычит Чон. Уен затыкается, опуская голову. — Брат, будь добр, объясни Уену, с чем ему придётся столкнуться, — абсолютно спокойно просит Хосок. — То, с чем ты столкнёшься, — продолжает Чонгук, сверля сына взглядом. — Во-первых, выбор своего избранника — это ошибка. — Как и вы, — язвит Уен. — Ошибка, потому что его семья тоже мафиози. — Причём тут мафия? — хрипло смеётся Хосок, удивляясь тому, что в их семье всё-таки есть такой тупой идиот. — Его семья бесчестная. Если ты выйдешь за него, то мы не можем назвать себя честными. — Не знаю насчёт его дедушки, — отвечает дяде и отцу омега. — Друг он ваш или враг — меня это не касается. Ты же говоришь мне о том, на что я готов, отец, — не отводя взгляда от родителя. — Если Сынги, несмотря на тебя, на дядю, — бросает взгляд на Хосока, — на Вону-хёна и всю семью, хочет на мне жениться, значит, он мужик и он любит меня. Я тоже его люблю! — ставит точку. — Хорошо, — кивает Чонгук. — Пусть завтра же твой возлюбленный придёт и заберёт тебя, — принимает решение альфа. — Что значит завтра?! — спрашивает Сокмин. — Ты, наверное, шутишь?! — Вы все решили перечить мне? — затыкает родителя Гук. Уен не может скрыть радости — он улыбается. — Что лыбишься?! — злобно рявкает на него Тэхён. — Иди в комнату, видеть тебя не желаю! — ругает сына. Уен встаёт из-за стола. — Ты последний раз на меня кричишь. Послезавтра уже не сможешь, — ядовито бросает омега, выходя из столовой. — Послезавтра на тебя будет кричать твой муж, — прилетает ответ от Тэхёна. — А ты придёшь ко мне поплакаться. Их семейный спор прерывает неприглашённый гость. — Всем привет! — в столовую заходит Бомгю, улыбаясь во все тридцать два. — Кажется, я вовремя, — обводит всех взглядом. — Пришёл на ужин. — Тебя ещё не хватало, — фыркает Сокмин. Тэхён смотрит в окно сквозь белый капроновый тюль и замечает силуэт человека, поднимающегося по лестнице террасы. Он думает, что это Вону, так как парень очень похож на него и ростом, и телосложением. — Вону, почему ты идёшь через задний двор? — спрашивает Тэ, надеясь, что тот услышал его, так как дверь на террасу открыта. — О чём ты, папа Тэ? — доносится голос альфы из-за спины, и Тэхён резко оборачивается. — Ты?.. — он задумчиво осматривает сына, сбитый с толку. — Но кто тогда?.. — он, показывая пальцем на окно, снова переводит взгляд туда, и в этот момент в дверь террасы заходит незнакомый молодой альфа. Тэхён замирает. Парень выглядит почти как Вону — такие же антрацитовые глаза, схожий рост, схожие черты. Ему на вид девятнадцать-двадцать лет, а может, даже и моложе… — Здравствуйте! — улыбается парень, приветствуя всех. Его губы растягиваются в улыбке, такой знакомой, почти зеркально отражающей выражение лица Чонгука. — Отец, — спокойно, без тени сомнения произносит он, встречаясь взглядом с Чон-старшим. Воздух в комнате будто сгущается, напряжение становится осязаемым. Время на мгновение замирает, прежде чем взрывается недоумением и шоком. Все присутствующие замирают, словно статуи, глаза расширяются, взгляды мечутся от парня к Чонгуку, который, кажется, утратил способность дышать. — Чон Чонхван — мой сын, — голос Бомгю прорезает напряжённую тишину, он делает шаг вперёд, встречаясь взглядом с Чонгуком. — То есть наш сын, Чонгук! — добавляет он, словно бросая вызов. Виновато, но вместе с тем с какой-то гордостью, омега улыбается. — Я дал ему имя твоего брата. Тишина становится почти оглушающей. Чонгук и Тэхён едва успевают переварить одно потрясение, как на них обрушивается следующее. Их взгляды сталкиваются, в глазах омеги вспыхивает гнев, но не тот, что разрывает на части, а холодный, обжигающий, наполненный едким сарказмом. — Вот тебе и сын, Чонгук, — голос Тэ звучит мягко, почти ласково, но каждый слог пропитан ядом. Он медленно поворачивается к альфе, его губы кривятся в насмешливой усмешке. — Ты же так хотел себе ещё одного сына, кролик! — слова скользят по воздуху, как остро заточенный нож, разрезая остатки и без того хрупкого спокойствия.