Сигаретный дым, кофе и любовь одного мафиозника.

***

— Ну, пап, — хнычет Юнхо. — Скажи ему, пусть отстанет от меня, — просит он Тэхёна. Тэхён вчера вечером вернулся к себе в квартиру после трёхдневной реабилитации в больнице, отпросившись у доктора Чой, пообещав ему, что будет следить за своим здоровьем и, как договорились, вернётся в больницу девятого числа. Омега, как только пришёл домой, в первую очередь позвонил своим детям и позвал их к себе. — Если ты ещё раз зайдёшь в мою комнату и будешь рыться в моих вещах, я тебя прибью, — обещает Уен. — Прекратите, — строго смотрит на них Тэ. — Ей-богу, ведёте себя не как родные братья, а как соседские дети. Омега разливает им чай по кружкам. — Это самое лучшее утро за последние недели, — мычит младший, лопая за обе щеки бекон с хлебом. — Ты столько всего приготовил, — улыбается он, осматривая все блюда, которые стоят на столе. — Самое лучшее было, когда мы все вместе жили, — говорит Уен и осекается, испугавшись своих слов. — Прости, пап, — извиняется он перед родителем, заметив печаль в его глазах. — Я не хотел. Я забылся. — Ничего страшного, — робко отвечает Тэ. — Я вас понимаю. — Ты больше не вернёшься домой? — спрашивает Юнхо, посмотрев на Тэ с сожалением. — Вы должны меня понять, — Тэхён проглатывает скопившуюся слюну во рту. — Мы понимаем, — кивая головой, произносит старший сын. — Суд через три дня? — спрашивает он, опуская взгляд на свою тарелку. — Да. Тэхёну тяжело видеть огорчённые взгляды своих детей. Он никогда не думал, что разобьёт их сердца таким образом. — Пап, — не поднимая головы, говорит Уен. — Что будет с нами? — Омегу уже несколько дней волнует этот вопрос. — Мой адвокат сказал, что вы можете сами решить, с кем вы останетесь, — сообщает Тэхён, наблюдая за детьми. — Ты не обидишься, если я останусь с отцом? — мямлит себе под нос Уен, не поднимая голову. Он с замиранием сердца ждёт ответа от папы. — Моя школа… рядом с особняком, — тихо шепчет он, потому что ему стыдно смотреть в глаза родителя. — И школа танцев тоже. Отсюда мне будет тяжело добираться туда, — оправдывается. Тэхён молча слушает, хотя ему очень тяжело даётся это откровение. — А что я скажу своим друзьям? Как я им объясню свой переезд? — тихо плачет Уен, вытирая мокрые от слёз щеки ладонями. — К тому же, мы же не поместимся все вместе в твоей квартире, — говорит он, прекрасно понимая, что это всего лишь его отговорки, оправдывающие его выбор. Уен всегда был таким. Он привык к удобствам и комфорту, и Тэхён его понимает. Его дети росли в роскоши — для них его маленькая квартира словно тесная каморка. Тэхён ожидал этого, но почему сейчас не может смириться с реальностью? Почему выбор сына причиняет ему такую боль? — Я не буду против, — шепчет омега, зажмурив глаза, пытаясь сдержать слёзы. — Это твой выбор, сынок, — соглашается он с решением старшего сына. — Мне нужно в студию, — говорит Уен, вставая из-за стола. — У меня сегодня балет. — Он берёт рюкзак, и, даже не взглянув на родителя, выходит из квартиры. Сбегает. Шмыгнув носом, Тэхён пытается успокоиться. Не получается. Сердце разрывается. Младший сын тоже встаёт из-за стола и подходит к омеге, нежно обнимая его со спины. — Я останусь с тобой, — тихо произносит Юнхо. — Я не оставлю тебя, папа! — Слёзы скатываются по щекам мальчишки. — Мне нравится здесь, в твоей квартире, — шмыгает он носом и покрепче прижимается к Тэхёну. — Только ты не плачь, пожалуйста! — Юнхо целует отца в щёки. — Только не плачь! Я не буду тебя огорчать. Обещаю, я не буду хулиганить в школе! — даёт он слово, всхлипывая. — Мне не нужен трон отца, его клан, его особняк. Мне нужен ты! Ради тебя я могу отказаться от всего этого. — Не говори так, сынок, — Тэхён поворачивается к нему и крепко обнимает. — Он твой отец, — шепчет омега, гладя Юнхо по спине.

***

Субин заходит в кафе и быстро оглядывает зал в поисках человека, назначившего ему встречу. Наконец, он замечает столик, за которым его уже ожидает старший омега, и направляется к нему, присаживаясь напротив. — Здравствуйте, господин Чон! — вежливо приветствует он Сокмина. — Здравствуй, Субин, — отвечает тот строгим, ровным голосом. — Зачем вы хотели меня видеть? — сразу переходит к делу Чхве, догадываясь, что старший омега не стал бы звать его просто так. Он всегда чувствовал, что Сокмин относится к нему без особой симпатии. — Да, — кивает Чон, скрещивая руки на груди. — Я решил поговорить с тобой и открыть тебе глаза, — спокойно, почти невозмутимо заявляет он. — Тебе уже известно, что мой младший сын стал главой клана? — Субин молча кивает. — Теперь врагов у него будет больше, чем когда-либо, — продолжает Сокмин. — Ты сможешь выдержать это? — Субин не понимает, к чему клонит старший омега, но не успевает задать вопрос. — Слабостью Хосока станешь ты, — спокойно, но твёрдо произносит Чон. — Рядом с моим сыном должен быть сильный омега, который не сломается. Если сломаешься ты — сломается и он. — у Субина невольно перехватывает дыхание, но Сокмин не даёт ему времени осмыслить сказанное. — Ты не Тэхён, который вырос в семье клана. Враги моего старшего сына не могут навредить Тэхёну, потому что он брат Ким Намджуна. А ты из простой семьи. Чтобы добраться до Хосока, его враги будут пытаться ударить по тебе. По твоим родным. — Внутри у Субина всё сжимается. — Тебе разве не жаль своих родителей, своего брата? — Сокмин внимательно, испытующе вглядывается в лицо младшего омеги. — Что ты будешь делать, если однажды кто-то решит расправиться с твоей семьёй? Если в одну ночь их не станет? — Субин вздрагивает, его лицо бледнеет. — Я не пытаюсь тебя запугать, — голос старшего омеги становится чуть мягче, но от этого не менее весомым. — Я всего лишь предупреждаю. Предсказываю твоё будущее рядом с Хосоком. — Младший омега не в силах скрыть растерянность. Он не был готов к такому разговору. — Если ты действительно волнуешься за своих родных, тогда оставь моего сына, — тише, но настойчиво говорит Чон, смягчая взгляд. — Если ты по-настоящему любишь его — отпусти. Потому что я знаю: Хосок сам первым тебя не оставит. Не становись его Ахиллесовой пятой. Сокмин медленно встаёт из-за стола, бросает последний взгляд на Субина и уходит, оставляя его наедине с собственными мыслями. Субин остаётся сидеть в одиночестве, ощущая, как его охватывает холодный страх. Слова Сокмина эхом отдаются в сознании, вынуждая задуматься о том, на что он действительно готов ради любви. В том же кафе, за тем же столиком, Субин просидел несколько часов. Он не притронулся ни к еде, ни к напиткам, просто молча смотрел на пустой стул напротив, на котором ещё недавно сидел Чон. Вечером, наконец решившись, омега вернулся в дом Хосока. В квартире царила знакомая тишина, но в этот раз она казалась особенно тяжёлой. Не раздумывая, Субин собрал все свои вещи, аккуратно сложил их в чемодан и подошёл к комоду. Взгляд его скользнул по кровати, где они спали вместе, по стенам, впитавшим воспоминания о счастье, которое теперь казалось таким хрупким. Вздохнув, он достал письмо, заранее написанное дрожащей рукой, и положил его на комод. Рядом, почти нерешительно, омега оставил кольцо — тот самый подарок, который когда-то надел на его палец Хосок. — Надеюсь, ты найдёшь себе достойного омегу, — тихо прошептал Чхве в пустоту. Последний взгляд на комнату, последний вдох их общего дома, и он осторожно закрыл за собой дверь.

***

Хосок вернулся поздно. В квартире было темно, непривычно пусто. Обычно, в это время Субин сидел перед телевизором, увлечённо смотря очередное шоу, иногда смеясь или комментируя происходящее. Альфа машинально включил свет в гостиной и направился на кухню. — Рано уснул, что ли?.. — пробормотал он себе под нос. Достав из холодильника бутылку воды, он медленно выпил полный стакан, ощущая, как внутри разливается прохладное облегчение. Но тревога, возникшая в груди, не исчезала. Когда Хосок вошёл в спальню и щёлкнул выключателем, его взгляд сразу же наткнулся на маленький предмет, блеснувший в свете лампы. Кольцо. Субина не было. Рядом с кольцом лежало письмо. Альфа замер, а затем медленно сел на пол рядом с кроватью, откинувшись спиной на её край. Он смотрел перед собой, но ничего не видел. Внутри было пусто. Хосок! Я долго искал нужные слова, но так и не нашёл их. Как ни пытался, сердце отказывалось подбирать выражения, которые могли бы передать всю глубину моей боли и любви к тебе. Наверное, твой папа прав… Я действительно недостоин быть частью твоей семьи. Мне хочется бороться за нас, но я не могу — я слишком слаб. Мне остаётся только сдаться. Рядом с тобой должен быть кто-то сильный, тот, кто сможет стать твоей опорой. Я же… боюсь. Боюсь, что однажды не выдержу. Боюсь, что, если с моей семьёй случится что-то страшное, я не прощу себе этого никогда. Знаешь, я сейчас вспоминаю всё, что было между нами… и понимаю: мы с тобой даже не ругались по пустякам. Ты всегда заботился обо мне, всегда думал о моём комфорте, о моих желаниях. Ты был для меня лучшим, Хосок. Самым родным. И как бы сильно я ни хотел остаться, мне придётся уйти. Я люблю тебя. Я знаю, что ты тоже любишь меня. Может, не так сильно, как я тебя, но любишь. Поэтому, пожалуйста… отпусти. Не ищи меня, не пытайся вернуть. Найди того, кто будет тебе под стать. Найди сильного, смелого омегу. Создай семью, нарожайте детей. Будь счастлив, даже если не со мной. А я уезжаю. Целую.

Твой Субин.

— Неужели ты подумал, что я не смогу защитить тебя и твою семью, Субин?.. — горько шепчет в пустоту альфа. — Неужели я настолько ненадёжный партнёр, глупый омега? Хосоку больно. Хосоку тяжело дышать. Хосоку просто не везёт в любви. Он медленно достаёт из мини-бара бутылку виски, ставит перед собой стакан и, не раздумывая, наполняет его янтарной жидкостью. Сделав первый глоток, тяжело опускается на диван в гостиной. Горечь алкоголя не сравнится с горечью потери. Возможно, как сказал сам Субин, Хосок действительно не любил его так, как пишут в книгах. Не так безрассудно, не так отчаянно, как Тэхён любит Чонгука. Его чувство было другим. Не таким безумным, но не менее искренним. Он любил Субина по-своему — с теплотой, с заботой, с душой. Альфа видел своё будущее рядом с ним. Он бы защитил его. Сделал бы всё для его счастья. Никогда бы не дал повода усомниться в себе, не огорчал бы. Но теперь уже не имеет права его останавливать. Не имеет права держать рядом. Субин сделал свой выбор. Возможно, однажды, спустя годы, они случайно встретятся. На шумной улице, в уютном ресторане, в парке под кронами деревьев. Не важно где. Возможно, у каждого из них уже будет семья. И тогда Хосок, глядя на омегу со стороны, просто улыбнётся. Улыбнётся, мысленно желая ему счастья. Потому что, кем бы они ни стали друг для друга в будущем, в его сердце Субин останется светлым воспоминанием. Тёплым, нежным, без сожалений.

***

Чонгук сидит в тёмной комнате, где единственный источник света — тусклая лампа на столе. В пальцах сжимает фотографию, на которой они с Тэхёном ещё вместе. Счастливые. Мысли мечутся в его голове, как бешеные огни, но не приносят ни облегчения, ни спасения. Грудь сдавливает непосильный груз вины, а сердце — сердце, полное любви к Тэхёну, — разрывается от боли. Другие скажут: «Да какая у него любовь?» Скажут, что он думает только о себе. Что он подлый человек, который предал любимого ради ребёнка другого омеги. Что он даже не чувствует своей вины, но Чонгук чувствует. Вина пожирает его изнутри, выедает его душу, как ржавчина разъедает металл. Он просто не умеет показывать, что чувствует. Не умеет признавать свои ошибки. Он делится этим только с темнотой, которая давно стала его единственной собеседницей. Чонгук осознаёт: он совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Он предал того, кто верил в него. Воспоминания о Тэхёне — о его улыбке, о его смехе — подобны ударам ножа в израненное сердце. Они вспыхивают в сознании, заставляя его задыхаться от собственной никчёмности. Измена, от которой теперь его самого выворачивает, стала тенью, следящей за ним повсюду. С той ночи, когда он выпроводил Тэхёна из их дома, Чонгук ни разу не спал спокойно. Осознание пришло поздно. Слишком поздно. Теперь в их комнате остались только пустота и холод. Беспомощность заполняет его душу, как разбушевавшаяся буря. Он тонет в этом шторме, цепляясь за нити прошлого, но они рвутся у него в пальцах. Шанс упущен. Чонгук сам во всём виноват. Он даже не замечает, как по щекам текут слёзы, падая на фотографию. — Как же я люблю тебя… — его голос, тихий, срывается в темноте. — Но теперь это уже ничего не значит. — Он улыбается — горько, отчаянно. — Ни ты, ни кто-либо другой уже не поверите в мои чувства, Тэ. — Чонгук смотрит на изображение в своих руках и шепчет, едва дыша: — Я виноват. Я это признаю.

***

— Я не позволю этому случиться, — Тэхён смотрит на брата с яростью, сжимая кулаки. — Ты не объявишь моего сына своим преемником. Я это даже Чонгуку запрещал! Слова Намджуна эхом отдаются в его голове, вызывая холодный страх. Мысли путаются, сердце сжимается от осознания: его брат действительно хочет этого. Назначить Юнхо наследником клана. А что потом? Завтра он поручит ему убить человека? Тэхён не допустит этого. Юнхо — ещё ребёнок. Он не позволит ему войти в этот мир и запачкать руки в грязи клановых игр. — Он будет набираться опыта таким образом, — сдержанно отвечает Намджун, явно пытаясь его успокоить. — Я не стану заставлять его убивать или участвовать в заговорах. Я дам ему лёгкие поручения. — Ты в своём уме, Намджун?! — голос Тэхёна дрожит от гнева. — Ему всего пятнадцать! Он школьник, чёрт возьми! — Это ради его будущего, — упрямо твердит старший, меряя шагами комнату. — Будущее моего сына — забота Чонгука, — отрезает омега, сжимая челюсти. — А ты женись, роди собственного ребёнка и занимайся его судьбой! Не смей втягивать моего сына в свои интриги! Или ты думаешь, я не понимаю, зачем тебе это нужно? Ты просто хочешь перекрыть дорогу Чонгуку. Оставить его в безвыходном положении. — Это не так, Тэхён… — пытается возразить Намджун. — Я же не дурак, чтобы… — Нет, — обрывает его омега, не желая слушать дальше. — Уходи, Джун. Вон из моего дома. — Тэ… — Уходи, Намджун, — твёрдо повторяет Тэхён, развернувшись к двери. Он распахивает её, давая брату понять, что разговор окончен. Намджун задерживается на секунду, затем бросает, прежде чем уйти: — Ещё раз подумай, Тэ. Дверь захлопывается за ним, оставляя в квартире только тишину и тяжёлое дыхание Тэхёна. — Как же вы все меня достали… — едва слышно шепчет Тэхён, закрывая за альфой дверь. Его пальцы дрожат, когда он идёт на кухню, достаёт из шкафа успокоительное и, запивая водой, пытается восстановить сбившееся дыхание. Сердце колотится, будто хочет вырваться из груди. Не проходит и пяти минут, как вновь раздаётся настойчивый звонок в дверь. Омега закатывает глаза, раздражённо выдыхает и нехотя идёт открывать. — Ты что, меня не понимаешь?! — повышает он голос, резко распахивая дверь. Но за порогом — не Намджун. — Тэ… — вздрагивает от неожиданной резкости Чонгук. — Что случилось? — удивлённо спрашивает он, всматриваясь в его лицо. Тэхён теряется. — А… — голос срывается. — Это ты?.. Чонгук замечает, что омега не в себе, что его что-то тревожит. — Можно войти? — неуверенно спрашивает альфа. Тэхён без слов отступает в сторону, впуская его в квартиру. Он слишком вымотан, чтобы спорить с Чонгуком. — Что-то случилось? — Нет. — Ты кого-то ждал? — Нет. — Тэхён, давай поговорим? — мягко предлагает Чонгук, заходя внутрь. Он оглядывается по сторонам, изучая пространство, в котором никогда раньше не был. — Если ты пришёл снова угрожать мне детьми, то это зря, Чонгук, — тут же предупреждает омега, устало глядя на него. — Нет, Тэхён, — твёрдо отвечает альфа, не сводя с него взгляда. — Просто дослушай меня до конца. Не перебивая. — Он подходит ближе, а омега, всё так же опираясь на обеденный стол, упрямо отводит глаза. — Посмотри на меня, Тэхён, — просит Чонгук. Тэхён не смотрит. Он знает, что если посмотрит — не выдержит. — Ты всегда был упёртым, — хмыкает Чонгук и, не давая омеге отвернуться, берёт его за подбородок, мягко поворачивая к себе. — Прости меня, Тэ. Прости своего предателя… — шепчет он, едва слышно. Тэхён вздрагивает. В груди что-то сжимается, превращаясь в колючую бурю. — Чонгук… — он не хочет его слушать, не хочет давать себе ложную надежду. — Тсс… Я был неправ с самого начала. Меня не волновало твоё мнение. Я даже не спросил у тебя, почему ты не хочешь ребёнка. Я виноват. — Чонгук осторожно поднимает руку и, словно художник, мягко обводит контур его лица. Пальцы легко касаются кожи, скользят по подбородку с такой бережной нежностью, что это могло бы растопить лёд. Тэхён шумно выдыхает, прикрывая глаза, а альфа продолжает изучать его лицо, будто видит впервые. — Я пришёл не просить тебя отказаться от развода. Я пришёл попросить прощения, — Чонгук задерживает дыхание, на секунду закрывает глаза, а затем снова смотрит на омегу. — Тэхён, прости меня… подлеца, который причинил тебе столько боли и продолжает причинять. — Тэхён стоит с закрытыми глазами. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я сожалею. Посмотри на меня, Тэ, — просит он. Омега открывает глаза и встречается с его взглядом. — Прости меня за мой эгоизм и беспечность. — Чонгук… — голос предательски дрожит, и Тэхён внутренне чертыхается. — Дослушай, Тэ, — не даёт альфа вставить и слова. — Я предал не только твои ожидания, но и свою совесть. Каждое слово, сказанное в спешке, каждое действие, совершённое без осознания последствий, оставляло раны на твоём сердце. Я всё делал по-своему, не задумываясь, к чему это приведёт. Моя гордость и жажда власти затмили разум, заставив меня игнорировать твои чувства. Я думал только о клане, о его будущем… но не о тебе. — Тэхён будто замирает, перестаёт дышать. Глаза наполняются слезами. Он так долго ждал этих слов. Простого извинения. Слов сожаления. — Я хочу, чтобы ты знал: я сожалею о содеянном. О каждом моменте, когда ранил тебя. И в первую очередь прошу прощения за измену. Тэхён видит. Чонгук действительно раскаивается. От этого ещё больнее. — Чонгук… — омега едва слышно шепчет. — Ты же понимаешь, что я не вернусь к тебе? Он спрашивает это просто для того, чтобы быть уверенным. Потому что он не вернётся. Как бы сильно ни хотел. Он не сможет переступить через себя. Через свою гордость. — Понимаю, — кивает Чонгук. — Я прощаю тебя. — Тэхён всхлипывает, шмыгая носом. — Я отпускаю свою боль. Я больше не держу обиды на тебя. Чонгук молча обнимает его, зная, что Тэхён не вернётся. — Просто… не игнорируй меня после развода, — хрипло просит он, сильнее сжимая омегу в руках. Тэхён мычит в ответ, соглашаясь. Он и не собирался. Как он мог бы? Их связывают дети. Он не станет игнорировать Чонгука. — Кстати, — вдруг произносит Тэхён, отстраняясь. — Сегодня приходил Намджун. — Чонгук тут же напрягается. — Он хочет объявить Юнхо своим преемником. Лицо альфы темнеет, челюсти стискиваются. — Этому не бывать. — Ты не позволишь ему, правда? — Никогда, Тэхён! — твёрдо отвечает Чонгук. — Юнхо станет преемником клана, когда будет готов. Когда станет совершеннолетним. Он будет учиться у меня.

***

— Его дом охраняется, — сообщает альфа по телефону собеседнику. — Много охранников? — раздается вопрос на другом конце линии. — Всего лишь двое, — отвечает мужчина, проверяя обойму автомата. — Что нам делать с омегой? — Просто напугайте его, — приказным тоном говорит парень. — Разгромите квартиру. Пусть прочувствует страх до костей, — усмехается он и отключает звонок. Парень с хищной ухмылкой наблюдает за ночным городом с крыши высотки. — Ну, Ли Минхо, тебе стоит узнать, что значит перейти дорогу мафиози, — произносит он, губы растягиваются в хищном оскале. — Тебе никогда не занять место Чон Тэхена.

***

Минхо, устроившись на диване, листает журналы, погружаясь в мир иллюстраций и статей о родительстве. Дом наполнен тихим уютом, но внезапный треск у двери разрушает эту иллюзию. Спокойствие омеги рассыпается, как разбитое стекло. Сердце стучит оглушительно, будто предчувствуя беду. Дверь с грохотом слетает с петель, и в комнату врываются двое мужчин в масках, их крик разрезает ночную тишину, как удар хлыста. Ледяной страх сковывает тело, ладони инстинктивно сжимаются в кулаки. Мир вокруг начинает затуманиваться, будто реальность утопает в кошмаре. Минхо не может вымолвить ни слова, лишь в ужасе застывает, осознавая происходящее. — Кто вы такие?! — его голос дрожит, но все же срывается в крик. — О, какой же милашка, — противно хохочет один из мужчин, приближаясь. — Что вам нужно? — взгляд Минхо метнулся к двери, он надеется на охрану Чонгука, которая должна дежурить у дома круглосуточно. — Кого-то ищешь? — с издевкой интересуется альфа, а затем резким движением наносит пощечину, отчего омега потшатывается назад. Губы мгновенно окрашиваются алым, солоноватый вкус крови наполняет рот. — Не жди никого, — ухмыляется нападающий. — Мы их уже прикончили. Страх перекрывает дыхание, сердце стучит болезненно. Минхо сжимается в комок, пытаясь защитить живот, инстинктивно прикрывая ребенка. Тем временем второй мужчина устраивает в квартире хаос: книги летят на пол, мебель переворачивается, обои изрезаны, словно кто-то вырывает из стен саму жизнь. Минхо не может сдержать слез. Они катятся по щекам, горячие, отчаянные, смешиваясь с кровью. — Пожалуйста… не трогайте меня… — срывающимся, заикающимся голосом просит он, судорожно сжимая пальцы.

***

— С ребенком и омегой всё в порядке, — сообщает врач после осмотра. Минхо, все еще дрожа от пережитого, рыдал в телефонную трубку, когда звонил Чонгуку. Альфа примчался в тот же момент, увидел разгромленную квартиру и омегу, находящегося в состоянии глубочайшего шока. — Спасибо вам, доктор! — искренне благодарит Чон. — Мы можем идти? — Врач кивает. — Минхо, пошли. — Чонгук, я боюсь… — Ли едва слышно выдавливает слова, пока они выходят из больницы. Голос дрожит, словно он вот-вот снова расплачется. — Ты же не оставишь меня одного? — Поехали уже, — коротко бросает Чонгук, набирая номер Хенджина. Как только тот отвечает, Чонгук открывает дверь автомобиля и, не теряя времени, переходит к делу: — Ты что-нибудь выяснил? — Номер машин скрыли. Они приехали на двух авто. Были в масках. По их движениям ясно, что это профессионалы, обученные боевым искусствам, — четко докладывает помощник. — Найдите их любой ценой, — голос Чонгука становится ледяным. Заводя машину, он добавляет: — И где Хосок? Куда он пропал? — Не знаю, — отвечает Хенджин. — Я не смог до него дозвониться. Чонгук молча отключается. Пока они едут, Минхо начинает осознавать, что дорога ведет их не к его дому. — Куда мы едем? — осторожно спрашивает он. — В особняк, — невозмутимо отвечает Чонгук. — Пока всё не уляжется, поживешь там. — Но… что скажут твои дети? — Минхо нервно мнет пальцы. Чонгук ничего не отвечает. Это еще одна проблема, с которой ему предстоит разобраться. Дети точно не будут рады появлению Минхо в их доме, но самое безопасное место для омеги — рядом с ним. По приходу домой их в гостиной встречает Сокмин. Старший омега смотрит новости по телевизору, еще слишком рано ложиться спать. — Чонгук? — поднимается с дивана, заметив сына, а за его спиной — знакомое лицо. В глазах вспыхивает недовольство. — Что он здесь делает? — холодно спрашивает он. — Папа, давай без нравоучений, — предупреждающе говорит Чон, заметив, как темнеют глаза родителя. — На дом Минхо напали, — поясняет он. — Он поживет у нас некоторое время. Сокмин ничего не отвечает. Он прекрасно знает, что сын никогда не станет слушать чужое мнение, всегда поступает так, как считает нужным, но он не собирается молча принимать его решение. Подходя ближе, Сокмин неотрывно смотрит на Минхо, а затем резко отвешивает ему пощечину. — Папа! — Чонгук мгновенно заслоняет омегу собой, его голос полон злости. — Что ты творишь?! — Это за то, что ты ударил моего внука, — холодно отвечает Сокмин, не обращая внимания на гнев сына. — Никто не смеет так обращаться с моими внуками. — Он переводит взгляд на Чонгука, который напряженно сжимает челюсти. — Посмотрим, как ты объяснишь всё это Тэхену и совету лидеров, — с нажимом произносит Сокмин. — Ты ведь сам знаешь, Чонгук, в дом главы не может входить посторонний омега. Чонгук знает. Но он не собирается обсуждать свою личную жизнь за столом совета.

***

— На основании статей 21 и 22 Республики Корея расторгнуть брак между супругами Чон, — зачитывает решение судья. — На основании части 3 статьи 1 и части 2 статьи 24 Южной Кореи постановить, что дети имеют право самостоятельно выбрать, с кем из родителей они останутся. В течение недели после окончания суда адвокаты сторон должны предоставить документы, заверенные нотариусом, подтверждающие место проживания ребенка. — Судья делает небольшую паузу и продолжает: — На основании части 2 статьи 24, части 1 статьи 80 и части 1 статьи 81 Южной Кореи, по желанию господина Чон Чонгука, произвести раздел имущества супругов, оцениваемого в 144 820 700 долларов… Дальше его слова уже не имеют смысла — бывшие супруги больше не слушают судебное постановление. Чонгук и Тэхен смотрят друг на друга, будто видят в последний раз. Тэхен не ожидал этого. С самого начала он ясно дал понять, что не желает ничего от Чонгука. Но, похоже, сам альфа думает иначе, раз настоял на разделе имущества. Омега продолжает молча наблюдать за ним, пока судья распределяет то, что Чонгук решил ему отдать. На мгновение это кажется Тэхену абсурдным. Ему не нужна ни единая вона из состояния бывшего мужа. — Решение вступает в силу по истечении десяти дней с момента его оглашения. Всем спасибо. Суд окончен, — объявляет судья, после чего покидает зал заседаний. Но Тэхен и Чонгук остаются стоять на месте, не сводя глаз друг с друга. — Тэхен, нам пора, — раздается голос Мин Юнги. Омега вздрагивает. — Ты обещал доктору Чхве вернуться в течение двух часов, — напоминает адвокат. — Мы и так уже опоздали, — он бегло смотрит на экран телефона. — Да… — рассеянно кивает Тэхен. — Пойдем. Тэхен выглядит бледным, и Юнги не может не заметить этого. Когда они выходят в коридор, Тэхен опускает взгляд на телефон. Девять пропущенных вызовов от доктора Чхве и три от профессора Чой. Спускаясь по ступеням, он вдруг слышит за спиной родной голос: — Тэхен… Тэ, мне нужно сказать тебе кое-что, — говорит Чонгук. Омега не оборачивается. — Не сейчас, Чонгук, — тихо произносит он. — Я тороплюсь, — добавляет Тэхен и, не дожидаясь ответа, уходит вместе с адвокатом к своей машине. Чонгук хочет еще что-то сказать, но его прерывает телефонный звонок. Доктор Чхве Енсук. Чертыхнувшись, альфа отвечает на звонок. Доктор Чхве звонил ему еще вчера, но из-за занятости Чон не смог ответить. — Здравствуйте, господин Чхве! — здоровается альфа с доктором. — Здравствуйте, господин Чон! — недовольно произносит Чхве, и Чонгук это чувствует, даже не видя его лица. — Что за безответственность? — возмущается мужчина. Чонгук не понимает, что он такого сделал Енсуку. — Где Тэхен? Он обещал прийти в течение двух часов, но уже прошло два с половиной, — Чонгук смотрит вслед Тэхену, который медленно идет к своей машине. — О чем Вы, доктор? — спрашивает Чон, наблюдая за двумя омегами. — Я об операции господина Тэхена, — голос врача по-прежнему полон возмущения. — Вы что, не в курсе? — Нет, Чонгук не в курсе. — Ваш муж, кажется, решил погубить себя полностью, раз ушел из клиники, когда до операции осталось всего четыре часа. Чонгук будто в прострации. Он не понимает, о чем говорит доктор Чхве. Ему нужно пойти за Тэхеном, остановить его, спросить, но ноги будто приросли к земле. Он не может сделать ни шага. Альфа судорожно вздыхает, пытаясь вобрать в грудь побольше воздуха, но его все равно не хватает. Сердце стучит в бешеном ритме, а расширившиеся зрачки прикованы к его бывшему мужу. Тэхен почти добирается до машины Юнги, но внезапно резко останавливается, хватаясь одной рукой за запястье адвоката, а другой — за грудь. — Юнги… — голос охрипший, слабый. — Что такое? — Мин тоже резко оборачивается к Киму. — Кажется, я не смогу доехать сам… Ах-х… — Тэхен ахает от боли в груди. — Вызови скорую… — Он прислонившись к машине, он медленно скользит вниз и оседает на землю. — Тэ! — к ним подбегает Чонгук с колотящимся сердцем. — Тэхен, не теряй сознания! — просит Чон, но омега его уже не слышит.