Танец в тени

Намджун, крепко сжав телефон в руке, стремительно вышел из палаты, его шаги отдавались тяжёлыми ударами в коридоре. Лицо было каменным, но внутри него бушевал шторм. Он остановился и оглянулся на Чимина и Чонгука, которые тут же подскочили к нему. — Чимин, Чонгук, быстро за мной, — сказал он низким, уверенным голосом. — Джин, Хосок, Юнги, вы остаетесь с Тэхёном. Чимин и Чонгук молча кивнули, следуя за своим лидером. Они знали, что если Намджун в таком состоянии, дело серьёзное, и вопросов лучше не задавать. Уже подходя к выходу, Намджун обернулся к Чимину, — Распорядись, чтобы Тэхёна перевели в ВИП-палату. Поставь охрану у дверей и по всему периметру. Я хочу знать о каждом шаге, пока меня не будет. Ясно? Чимин коротко кивнул, — Да, всё будет сделано. Намджун быстро открыл дверь чёрного джипа, и они втроём сели внутрь. Чонгук устроился на заднем сидении, а Чимин рядом с Намджуном спереди. — Сегодня он заплатит за всё, — произнёс Намджун, пристёгивая ремень и подавая водителю знак трогаться. Его голос был ледяным, но в нём читалась решимость. Машина плавно тронулась с места, оставляя позади больницу. Внутри царило напряжённое молчание. Чонгук сидел, сжимая кулаки, в его глазах горело желание действовать. Чимин пристально смотрел в окно, уже мысленно строя план, как всё организовать в больнице. Намджун, не сводя взгляда с дороги, выдохнул через зубы, его мысли были сосредоточены на предстоящей встрече. Он знал, что этот день станет полным наслаждения для него. Джип двигался плавно, но в салоне машины напряжение буквально висело в воздухе. Намджун, не отрывая взгляда от дороги, сосредоточенно молчал, обдумывая каждую деталь. Чимин проверял сообщения на телефоне, давая распоряжения своим людям, чтобы Тэхёна перевели в ВИП-палату и усилили охрану. — Всё организовано. Охрана будет через десять минут, — произнёс он, слегка повернув голову к Намджуну. Тот коротко кивнул, его лицо оставалось бесстрастным. Чонгук сидел на заднем сидении, его взгляд был направлен в окно, но мысли блуждали где-то далеко. Он сжимал кулаки, едва сдерживая свои эмоции. Для него этот день стал личным вызовом: боль за брата, гнев на врагов, и теперь – отчаянное желание восстановить справедливость. — Чимин, проверяй все наши точки. Никто не должен даже подумать, что мы ослабли, — наконец заговорил Намджун, его голос был низким, словно грохот перед бурей. — Уже работаю, — коротко ответил Чимин, набирая новые сообщения. Джип проехал очередной перекресток и свернул на более тихую улицу. Там их ждал второй автомобиль, который прикрывал их сзади. Намджун достал телефон, чтобы ещё раз проверить сообщения, но вдруг бросил его на сидение рядом, явно раздражённый. — Этот ублюдок не уйдёт от наказания, — процедил он сквозь зубы, и в его голосе было столько холода, что Чонгук едва не передёрнулся. Чонгук наконец нарушил молчание: — Джун-хён, что бы ни случилось, я сделаю всё, чтобы он пожалел о том, что посмел тронуть нашу семью. Намджун обернулся к нему и слегка улыбнулся, но в его глазах была видна горечь: — Ты уже делаешь достаточно. Просто держись рядом. Машина остановилась возле одного из складов, скрытого за высоким забором. Намджун первым вышел из машины, его походка была уверенной, будто он точно знал, как будет развиваться этот день. Чимин и Чонгук последовали за ним, чувствуя, что что-то большое вот-вот произойдёт. Когда Намджун поднялся на борт своего личного самолёта, он на мгновение задержался на входе, позволяя холодному ветру ударить ему в лицо. Это было единственное, что напоминало о реальности, пока внутри его кипели эмоции. Закрыв за собой дверь, он прошёл в салон, его шаги были тяжёлыми, как будто каждая минута, проведённая вдали от родных, стоила ему невероятных усилий. Внутри самолёта было тихо. Едва слышно гудели двигатели, а мягкий свет в салоне создавал иллюзию спокойствия, которой он не чувствовал. Намджун опустился в кресло у окна и провёл рукой по лицу, ощущая, как его пальцы слегка дрожат. Он закрыл глаза, но вместо покоя видел перед собой картинки: израненное тело Тэхёна, слёзы Хосока, опустошённый взгляд Джина. Каждая деталь пробивала его изнутри, заставляя сжимать кулаки до побеления костяшек. — Как я мог допустить это? – крутилось у него в голове. Злость на себя была почти невыносима. Он считал себя защитником семьи, тем, кто должен был предотвратить подобное. Но теперь он сидел здесь, далеко от них, вынужденный оставить их в разгар хаоса. С другой стороны, его гнев на Ицуки был всепоглощающим. Мысли о том, что он сделает с человеком, который осмелился разрушить их мир, были мрачными и беспощадными. Он не был тем, кто легко прощает. Ицуки перешёл черту, и теперь у Намджуна не было другого выбора, кроме как ответить. Но за гневом скрывалась боль. Он скучал по дому, по тем тихим моментам, когда не нужно было думать о врагах и войнах. Когда его семья была просто семьёй, а не целью для нападений. Намджун чувствовал себя разорванным на части: одна половина хотела вернуться и обнять каждого из них, а другая – завершить начатое и раз и навсегда поставить точку в этой войне. Он посмотрел в окно, на тёмное небо, и позволил себе короткий вздох. Сейчас было важно оставаться сосредоточенным. Ещё немного, и этот кошмар закончится. По крайней мере, он сделает всё возможное. Намджун нажал на плей, и видео запустилось. На экране появился Джин — растерянный, заплаканный, без одежды, в его глазах был страх и отчаяние. — Пожалуйста… прошу тебя, не надо… — голос Джина дрожал, каждый его звук был наполнен мольбой. — Представь, что это твой Намджун, — прозвучал холодный, насмешливый голос мужчины, который держал Джина в своей власти. Джин рыдал, пытаясь вырваться, но каждое его движение казалось бессмысленным. Он умолял, почти кричал, — Прошу! Остановись, пожалуйста… — Терпи, ты мой товар, ты всегда будешь им, даже у своего драгоценного Намджуна, — холодно бросил Ицуки, и жёсткий толчок. Намджун смотрел на экран, ощущая, как гнев нарастает внутри него, сжигая изнутри. Его челюсти сжались, а глаза потемнели от ярости. Каждый крик Джина, каждая его слезинка разрывала душу Намджуна на куски. Он выключил видео, руки тряслись. Но гнев не исчез. Он закипал внутри, превращаясь в чёткую цель. Этому человеку не будет пощады. Никогда. Каждый раз, когда я смотрю это видео, внутри меня будто что-то разрывается. Гнев, ярость, отвращение к Ицуки, к себе за то, что я не смог защитить Джина. Это чувство беспомощности разъедает меня изнутри. Я вижу, как он плачет, как молится, как умоляет, и каждая его слеза — это ожог на моей душе. Его крики режут по сердцу, а взгляд, полный боли и отчаяния, невозможно забыть. Я должен был быть там. Должен был остановить это, но я не смог. Его имя, которое он произносит сквозь рыдания, ломает меня. Он зовёт меня, надеется на меня, а я сижу здесь, беспомощно наблюдая за этим кошмаром. Я сжимаю кулаки так, что ногти вонзаются в ладони, но это не помогает. Ицуки... Его лицо, его голос — они всплывают в моём сознании, как мишень, которую я уничтожу любой ценой. Он заплатит за каждую слезу Джина, за каждую секунду этой боли. Я заставлю его страдать так, как он заставил страдать Джина. Но прямо сейчас... прямо сейчас я просто хочу быть рядом с ним. Обнять, стереть с его памяти всё это, заверить, что он в безопасности. Но вместо этого я смотрю на экран, и ненависть кипит во мне, разъедая всё человеческое. Намджун провёл пальцами по экрану, задерживая взгляд на лице Джина, полном боли и отчаяния. В его глазах зажглась тёмная, почти первобытная ярость. Голос, прорезавший тишину, был низким, хриплым, полным ненависти: — Я сделаю с тобой то же самое, что и ты... просто дождись меня. Его руки дрожали от гнева, но в движениях чувствовалась пугающая холодность. Каждый мускул в теле напрягся, готовый к действию. Он не позволит этому остаться безнаказанным. Намджун глубоко вдохнул, пытаясь обуздать эмоции, но вместо этого ненависть только сильнее захлестнула его. Он уже видел, как придёт за Ицуки, как заставит его страдать так, что тот будет молить о пощаде, но её не будет. — Ты думаешь, что это останется в прошлом? Нет, — тихо прошептал он, выключая видео. — Твоё время на исходе. Он откинулся на спинку кресла самолёта, чувствуя, как внутри разгорается неукротимое желание довести начатое до конца.

***

Вип-палата, куда перевели Тэхёна, напоминала скорее роскошный гостиничный номер, чем больничное помещение. Светлая, просторная, с высокими потолками, она была обставлена со вкусом и вниманием к деталям. В центре комнаты стояла функциональная, но стильная кровать с белоснежным постельным бельём, окружённая мягким освещением, создающим уютную атмосферу. У изголовья кровати находились встроенные панели для контроля за состоянием пациента, но они были аккуратно скрыты в дизайнерских элементах. Возле кровати расположилось удобное кресло и небольшой столик, на котором стояла ваза с живыми цветами. Большое окно, украшенное плотными занавесками, пропускало дневной свет, открывая вид на зелёный парк за пределами больницы. В углу стояла мягкая софа с небольшим кофейным столиком, создавая пространство для посетителей. У стены находился шкаф для личных вещей, рядом — современный телевизор с плоским экраном. В палате был даже небольшой мини-бар с прохладительными напитками и кофе-машиной. Тихий кондиционер поддерживал комфортную температуру, а воздух наполнял едва уловимый аромат свежести. Тэхён лежал на мягкой, регулируемой больничной кровати, окружённый стерильной тишиной палаты. Свет мягко струился из панорамных окон, приглушённый лёгкими занавесками. Аппаратов стало меньше, только мониторы с ровными звуками сердечного ритма напоминали о его состоянии. Его лицо выглядело спокойным, но бледным, словно он продолжал бороться за жизнь даже во сне. Джин сидел справа, нервно теребя подлокотник кресла, украдкой смотря на спящего Тэхёна, будто опасаясь пропустить малейшее движение. Хосок устроился с другой стороны, держа Тэхёна за руку, его пальцы едва касались кожи, как будто в любой момент Тэхён мог проснуться. Юнги стоял чуть в стороне, прислонившись к стене, и, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим с присущей ему сдержанностью, хотя в глазах читалась усталость. – Хосок, не хочешь пойти за едой? – вдруг предложил Юнги, отвлекая Хосока от его тяжёлых мыслей. Тот поднял взгляд, моргнул несколько раз, словно возвращаясь в реальность, и кивнул. – Да, давай. Он встал, бережно отпустив руку Тэхёна, и направился к двери. Юнги последовал за ним, бросив Джину короткий взгляд, словно проверяя, всё ли под контролем. Дверь за ними мягко закрылась, оставляя Джина и спящего Тэхёна наедине. Тэхён открыл глаза, и яркий свет VIP-палаты слегка ослепил его, но это не помешало заметить силуэт Джина, сидящего рядом. Его старший брат выглядел уставшим, но всё равно не отходил ни на шаг. Когда Тэхён пошевелился, Джин сразу заметил движение и придвинулся ближе, его лицо выражало одновременно облегчение и тревогу. – И давно вы вместе? – тихо спросил Тэхён, его голос был слабым, но в нём слышалась привычная нотка любопытства. Джин немного смутился, опустив взгляд. – Мы вроде не вместе, но он заставляет меня улыбаться, – ответил он коротко, стараясь не вдаваться в детали. На лице Тэхёна появилась едва заметная, но искренняя улыбка. – Я вижу, в последнее время ты сияешь, – произнёс он, пристально глядя на Джина, будто видел его насквозь. Джин поднял глаза, в них мелькнула тень сомнения. – Я боялся твоей реакции, – признался он, чуть хрипло, словно эти слова давались ему нелегко. Тэхён протянул руку, слегка коснулся руки брата, будто подбадривая. – Джин, ты мне брат, как и Джун. Я рад за вас, безумно рад. Только рядом с ним ты можешь быть таким счастливым. Не упусти этого, прошу тебя, и будь счастлив, – его слова звучали искренне, наполняя комнату теплом, которого здесь так долго не хватало. Джин тихо вздохнул и, не сдержав эмоций, взял руку Тэхёна в свои. Его пальцы аккуратно погладили бледную кожу брата, как будто это касание могло передать всю благодарность, что он испытывал. Его глаза блестели от слёз, но он сдерживался, не желая омрачать этот момент. Тэхён смотрел на него, улыбаясь ещё шире. Его лицо выражало понимание и лёгкую усталость, но в глубине глаз была искренняя радость за Джина, которая перекрывала даже физическую боль. Джин тихо вздохнул, его взгляд упал на бледное лицо Тэхёна. В этот момент его голос был наполнен горечью и нежностью одновременно. – Ты всегда был сильнее меня, – начал он, чуть сжав пальцы брата, будто боялся, что тот снова исчезнет. – Ты всегда шёл за своей целью, а я прятался за тобой, будто не я старший, а ты. Его голос дрогнул, и в глазах появилась влага, но Джин старался сохранять спокойствие. – Знаешь, Тэхён, я люблю тебя. Всегда любил и буду любить. Ты мой самый близкий и родной человек, – он говорил медленно, как будто пытался вложить в каждое слово всю свою душу. – И я хочу, чтобы ты был счастлив. С Хосоком я вижу, как твои глаза сияют. Вижу, как ты смотришь на него с таким теплом и нежностью. Я вижу, что ты делаешь ради него. И я знаю, что ты выкарабкался из этого дерьма именно благодаря ему. Я рад за вас, серьёзно рад. Джин замолчал на мгновение, смахивая слезу, прежде чем снова заговорить: – Но если вдруг что-то случится... Если тебе понадобится помощь, любая, просто обратись ко мне. Слышишь? Его голос стал чуть громче, настойчивее, словно он хотел убедиться, что Тэхён понимает каждое слово. Тэхён внимательно смотрел на брата, его взгляд стал мягким, наполненным теплом. Он едва заметно кивнул, прежде чем тихо ответить: – Я тоже тебя люблю. Эти простые слова прозвучали искренне и тронули Джина до глубины души. Он улыбнулся, наконец-то почувствовав, как напряжение в груди немного отпускает. Тэхён был здесь, рядом, и это было самым главным. Тишина, что последовала за их разговором, была наполнена каким-то особенным теплом. Джин всё ещё держал руку Тэхёна, осторожно поглаживая её пальцами, будто боялся нарушить этот хрупкий момент. – Ты знаешь, – заговорил Тэхён после короткой паузы, его голос звучал немного хрипло, но в нём слышались нотки благодарности, – я чувствую себя легче, когда ты рядом. Даже когда мне было хуже всего, я знал, что ты всегда меня поддержишь. Джин улыбнулся, его глаза всё ещё блестели от недавних слёз. – Ты не представляешь, как я боялся потерять тебя, – признался он, стараясь сохранить ровный тон. – Каждый раз, когда я видел, как ты борешься... это разрывало мне сердце. Тэхён чуть улыбнулся, его губы дрогнули. – Но я же здесь, Джин. Мы оба здесь. Они замолчали, наслаждаясь моментом. В этот момент дверь палаты приоткрылась, и в проёме появился Хосок, неся небольшой поднос с едой. Увидев, что Тэхён уже бодрствует, он замер на месте, его глаза расширились от удивления и радости. – Тэхён! – его голос прозвучал чуть громче, чем он ожидал, и он тут же поставил поднос на ближайший столик, чтобы подойти ближе. Тэхён посмотрел на него с лёгкой улыбкой, глаза засветились, как только он увидел Хосока. – Ты всё-таки вернулся. – Я и не уходил, – тихо ответил Хосок, присаживаясь на край кровати и осторожно касаясь его руки. – Я всегда здесь, Тэхён. Джин наблюдал за ними со стороны, его сердце наполнялось теплом. Он решил, что сейчас лучше оставить их вдвоём. – Я выйду на минуту, – сказал он, мягко коснувшись плеча Хосока, прежде чем покинуть палату. Как только дверь закрылась, Хосок снова посмотрел на Тэхёна, а затем прижался лбом к его руке, шепча: – Ты даже не представляешь, как я ждал, когда ты откроешь глаза. — Хосок, я судьбу обману, мир переверну, но к тебе я всегда вернусь, слышишь меня? Всегда, – сказал Тэхён, нежно поглаживая его по волосам. – Никогда не отпущу. Не этого я ждал восемь лет, – продолжил он, чуть прикрыв глаза. Хосок смотрел на него, пытаясь сдержать дрожь в руках, но в его глазах светилась благодарность. – Давай кушать, – тихо, но с теплом в голосе, сказал Хосок, пододвигая тарелку. – Давай, – согласился Тэхён, улыбнувшись ему так, как он мог улыбаться только Хосоку. Хосок взял ложку и начал кормить его, стараясь сделать процесс приятным. – Открывай рот, самолётик летит, – сказал он с мягкой улыбкой, поднеся ложку ближе. – Малыш, я тебе не ребёнок, – ответил Тэхён, слегка усмехнувшись, но всё же открыл рот. – Вот какой умница, – с гордостью отметил Хосок, и в его голосе звучала нежность, словно он был счастлив просто быть рядом. Тэхён, хотя и устал, чувствовал, как эти моменты дают ему силы. Тэхён не мог сдержать улыбки, наблюдая за искренним старанием Хосока. Тепло в его глазах сменялось лёгким смущением, когда Хосок пытался превратить каждую ложку в игру. – Знаешь, ты такой смешной, – проговорил Тэхён между глотками. – А ты, оказывается, ещё и придирчивый пациент, – подшутил Хосок, подавая следующую ложку. Тэхён мягко рассмеялся, его смех прозвучал как мелодия, которую Хосок давно мечтал услышать снова. Он почувствовал, как сердце наполняется счастьем, видя, что Тэхён становится более бодрым и спокойным. – Ты всегда будешь для меня малышом, Тэ, – сказал Хосок, опуская ложку на тарелку. – Неважно, сколько лет пройдёт. – Хосок, ты и правда неисправим, – улыбаясь, ответил Тэхён, но в его голосе не было и намёка на раздражение – только нежность и признание. Между ними повисло молчание, но оно было уютным. Их взгляды встретились, и в этот момент стало ясно: неважно, какие трудности будут впереди, они справятся. Вместе. – Пойдём ко мне, – наконец сказал он, распахнув руки, словно приглашая Хосока в своё пространство, где были только они двое, без страха и боли. – Почему Чонгук стал таким? – внезапно спросил Хосок, не разжимая объятий. Его голос был полон беспокойства, и он хотел понять, что сделало его друга таким замкнутым. Тэхён на секунду замер, тяжело вздохнул, и его лицо омрачилось. – Когда нам было по восемнадцать и девятнадцать, – начал он, отворачиваясь и садясь на край кровати, – Чонгук попал под пулю. Это произошло неожиданно, на улице. Если бы я не успел тогда... если бы я не оказался там в тот момент, всё было бы кончено. Хосок нахмурился, сел рядом и внимательно слушал. – Знаешь, кто это сделал? – продолжил Тэхён, его голос звучал холодно, словно он сам едва мог поверить в свои слова. – Мой собственный отец. Хосок широко раскрыл глаза, шок отражался в его лице, но он молчал, позволяя Тэхёну говорить дальше. – Он считал, что Чонгук угрожает мне, нашему делу, нашей семье. Поэтому он приказал устранить его. А я… я успел вовремя. И спас его. Но знаешь, что самое ужасное? Теперь Чонгук считает, что обязан мне жизнью. Он говорит, что это я дал ему второй шанс, хотя это не так. Тэхён замолчал, глядя в одну точку. – Мы оба знаем, что каждый из нас ляжет под пулю друг за друга. Мы братья, но... та ночь изменила его навсегда. Он замкнулся, стал другим. Он словно застрял в том моменте, когда его жизнь могла оборваться. Хосок кивнул, чувствуя, как слова Тэхёна находят отклик в его сердце. Он медленно положил руку на плечо Тэхёна. – Ты сделал всё, что мог. Главное он рядом, – тихо сказал он.

***

Чонгук стоял у аппарата для кофе, слегка наклонив голову, разглядывая меню на небольшом экране. Его чёрная водолазка подчёркивала линию шеи и плеч, а идеально сидящие чёрные брюки завершали образ, добавляя строгости и элегантности. Поверх был накинут длинный пальто, идеально подчёркивающее его статную фигуру. На фоне его полного сосредоточения на выборе напитка лицо Чонгука казалось напряжённым, взгляд блестел из-за света, отражённого от экрана аппарата. Рядом послышались шаги, и через мгновение к нему подошёл Юнги. Он был одет совершенно иначе: в удобный белый свитер свободного кроя и спортивные штаны того же цвета. Его непринуждённый вид резко контрастировал с утончённым и строгим образом Чонгука, но при этом оба выглядели настолько естественно рядом, как будто их контраст лишь подчёркивал гармонию. Юнги слегка потёр руки, чтобы согреться, и бросил взгляд на аппарат, будто раздумывая, что выбрать. Чонгук краем глаза заметил его приближение, но не повернулся, только чуть качнул головой, чтобы дать понять, что заметил его. Юнги, в свою очередь, просто устало выдохнул, будто говорить что-либо сейчас было совершенно лишним. Секунда молчания растянулась, пока Чонгук, наконец, нажал на кнопку выбора напитка. Тонкий аромат свежесваренного кофе начал наполнять воздух, а рядом повисла тишина. Чонгук заметил, как Юнги слегка вздрогнул от холода, пытаясь незаметно потереть ладони друг о друга. Не раздумывая, он снял своё пальто и, аккуратно развернув его, накинул на плечи Юнги, будто укрывая его от всех невзгод. Ткань пальто мгновенно окутала Юнги мягким теплом, но Чонгук не остановился на этом. — Замёрз? — тихо спросил он, не дожидаясь ответа, и взял холодные руки Юнги в свои. Его пальцы, тёплые и уверенные, нежно охватили ладони Юнги, начиная их греть. Он медленно поднёс их к своим губам, делая мягкий выдох, чтобы согреть их ещё больше. Глаза Чонгука скользнули по лицу Юнги, задержавшись на его дрожащих ресницах и слегка покрасневшем носе. — Теплее? — прошептал Чонгук, и, не дожидаясь ответа, оставил лёгкий поцелуй на кончиках пальцев Юнги. Юнги застыл, ощущая, как каждый поцелуй проникает глубже, чем просто прикосновение к коже. Чонгук продолжал медленно греть его руки, будто в этом моменте было заключено всё его желание защитить, согреть и быть рядом. Юнги, не зная, как реагировать, просто опустил взгляд, позволив Чонгуку заботиться о нём. В воздухе витала тишина, но она не была тяжёлой — наоборот, она обволакивала их обоих теплом, которое невозможно было передать словами. Юнги почувствовал, как тепло Чонгука постепенно пробирается не только к его рукам, но и к сердцу. Эти простые, но такие искренние жесты заставляли его молчать, словно каждое слово могло разрушить этот момент. Он чуть сжал пальцы Чонгука, задержав его движение. — Ты не обязан, — тихо проговорил Юнги, всё ещё смотря куда-то вниз, будто избегая взгляда. Чонгук мягко улыбнулся и чуть наклонился ближе, его голос прозвучал нежно: — Не обязан. Но хочу. Юнги медленно поднял глаза, встречая взгляд Чонгука. В них было что-то необъяснимо тёплое и успокаивающее, словно Чонгук готов был растопить любой лёд, если это поможет Юнги. — Ты всегда такой? — едва слышно спросил Юнги, уголки его губ слегка дрогнули в неуверенной попытке улыбнуться. Чонгук не ответил сразу. Он просто чуть сильнее сжал руки Юнги, накрывая их своими большими ладонями. Затем, с лёгкой игривостью в голосе, сказал: — Только с тобой. Юнги выдохнул, будто отпуская какое-то внутреннее напряжение. Чонгук, заметив это, улыбнулся шире, провёл пальцами по тыльной стороне ладоней Юнги и добавил: — Пойдём, я знаю место, где можно согреться лучше, чем у кофейного автомата. Юнги кивнул, позволив Чонгуку взять его за руку. Вместе они направились прочь, оставляя за собой холодные стены и машинный гул автомата. Юнги стоял на краю катка, глядя на идеально гладкий лёд, который отражал мягкий свет гирлянд, натянутых вокруг. Сверкающие огоньки переливались золотом, создавая почти сказочную атмосферу. Холодный воздух приятно пощипывал щёки, а изо рта вырывались облачка пара. Чонгук стоял рядом, слегка улыбаясь, его тёмные глаза блестели от предвкушения. Он был одет в длинное пальто, шарф и шапку, которые подчёркивали его черты лица. Юнги, напротив, казался немного неуверенным, кутаясь в свой тёплый пуховик, явно удивлённый выбором места. — Чон Чонгук, ты серьёзно привёл меня на каток? — спросил он, недоверчиво глядя на лёд. Его голос звучал с лёгкой ноткой раздражения, но в глазах мелькнуло что-то тёплое, как будто он был благодарен за эту неожиданность. — А почему бы и нет? — ответил Чонгук, слегка улыбнувшись и посмотрев на Юнги с мягкой уверенностью. — Я подумал, что тебе нужно немного развеяться. Юнги закатил глаза, но не смог удержаться от улыбки. Вокруг слышались радостные крики и смех других посетителей катка, пары держались за руки, дети катались, громко восторгаясь. Атмосфера была наполнена каким-то лёгким волшебством. — Я не катался с тех пор, как был подростком, — пробормотал Юнги, нервно глядя на коньки, которые Чонгук держал в руках. — Вот и отлично. Время вспомнить, как это. — Чонгук подошёл ближе, чуть наклонив голову, чтобы встретиться с его взглядом. — Я буду рядом, не переживай. Юнги хмыкнул, но всё же позволил Чонгуку надеть на него коньки. Их руки невольно соприкоснулись, и Чонгук не упустил момента, чтобы задержаться чуть дольше. Когда Юнги встал на лёд, он пошатнулся, и Чонгук тут же схватил его за руки, удерживая от падения. Лицо Юнги стало чуть краснее, и он пробормотал что-то вроде: — Не так уж это и сложно, — хотя по его выражению было понятно, что он говорил скорее для себя. Чонгук смеялся, крепко держа его за руку. — Я же говорил, что это весело. Давай, сделаем круг. Лед был скользким, словно натёртый воском, и вокруг слышался весёлый смех катающихся. Юнги, с трудом удерживаясь на ногах, отчаянно махал руками, пытаясь сохранить равновесие, но каждый его шаг выглядел ещё более неуверенным, чем предыдущий. Он резко схватился за руку Чонгука, который стоял рядом, крепко держась на коньках. — Чёрт, Чонгук, держи меня, или я потащу тебя с собой! — выпалил Юнги, голос его дрожал от волнения, но в нём звучала нотка отчаяния. Его ноги скользили по льду, словно жили своей собственной жизнью. Чонгук, улыбаясь, быстро подхватил его за талию, пытаясь удержать омегу на ногах. Его крепкие руки казались единственной опорой для Юнги. — Да с тобой хоть в преисподнюю! — отозвался он с лукавой улыбкой, уверенно перехватив его, но не рассчитав движения. Их центр тяжести внезапно сместился. Юнги пошатнулся ещё сильнее, и Чонгук, теряя равновесие, заскользил назад. Оба одновременно осознали неизбежное, и через мгновение с глухим шлепком они упали на холодный лёд, взметнув вокруг себя облако мелких осколков льда. — Ты хоть предупреждай в следующий раз! — рассмеялся Чонгук, лежа на спине и глядя на небо, а Юнги, тяжело вздохнув, сел рядом, потерев ушибленный локоть. — Ну, извини, — буркнул он, но уголки его губ дрогнули, выдавая улыбку.

Юнги только поднялся на ноги, когда услышал за спиной знакомый голос: — Ого, я думал, лёд треснул бы под вами, но, оказывается, вы просто сами не справились! Юнги резко обернулся. На краю катка стоял Чимин, закутанный в длинное пальто, с едва скрываемой ухмылкой. Его глаза сверкали от удовольствия, а руки были засунуты в карманы. — Иди сюда, умник, — бросил Юнги, наигранно раздражённый, пытаясь снова обрести равновесие. Чонгук в этот момент ухватил Юнги за руку, чтобы помочь ему встать, но, видимо, перетянул, и оба снова рухнули на лёд. — Да вы вдвоём как цирк на гастролях! — раздался смех Чимина. — Я зря сюда пришёл? Да тут шоу на весь вечер! Юнги сел на льду, потирая бок, и бросил на Чимина мрачный взгляд: — Подожди, пока сам сюда выйдешь. Посмотрим, как ты будешь танцевать. Чимин, ни капли не смущаясь, махнул рукой: — Танцевать? Нет, я предпочитаю комментировать. Вид из зрительного зала тут шикарный. Чонгук, поднимаясь, хмыкнул: — А ну-ка, Чим, покажи мастер-класс. Или ты только языком можешь на льду скользить? — Мастер-класс? — Чимин прищурился. — Легко. Ждите здесь, сейчас покажу, как надо. Через минуту он уже был в коньках, бодро заходил на лёд... и спустя пять секунд, размахивая руками, рухнул на колени, едва не снесши с собой Юнги, который вовремя успел увернуться. — А вот и мастер-класс, — фыркнул Юнги. Чонгук уже согнулся от смеха, наблюдая, как Чимин карабкается, пытаясь встать. — Я просто... прогреваю лёд для вас! — выкрикнул Чимин, нелепо перебирая ногами. Юнги закатил глаза: — Вот он — наш герой. Прогрел лёд, сам чуть не расплавился. Чонгук, сдерживая очередной приступ смеха, протянул Чимину руку: — Ладно, давай, я тебя подниму. Только не потащи нас с собой! — Ага, — ответил Чимин, цепляясь за руку. — И, кстати, когда я научусь, будете оба смотреть на мои идеально отточенные пируэты! — Ну да, где-то через пару лет, — фыркнул Юнги, уходя на другой край катка. Чимин, наконец, поднялся на ноги, но вместо того, чтобы попытаться двигаться аккуратнее, решил доказать, что может держать равновесие. — Смотрите и учитесь, дилетанты, — сказал он с гордостью, делая пару неуверенных шагов. Юнги остановился, скрестил руки на груди и прищурился: — Да-да, гений, только не убейся. Чонгук, стоя чуть поодаль, не переставал улыбаться, наблюдая за тем, как Чимин с трудом переставляет ноги, но с упорством шагает вперёд. — Ого, ты почти профессионал, — поддразнил он. — Ха-ха, смешно, — огрызнулся Чимин, делая ещё один шаг, который неожиданно превратился в резкое скольжение. Он захлопал руками, пытаясь удержаться, но было поздно. Чимин рухнул назад, с таким звуком, будто кто-то только что бросил мешок с картошкой. — Ой, это было громко, — прокомментировал Чонгук, еле сдерживая смех. — Это не смешно! — прохрипел Чимин, лежа на льду. Юнги подошёл ближе, глядя на него сверху вниз: — Ты, наверное, пытался изобрести новый стиль катания. Как это называется? "Скользящий пингвин"? Чонгук прыснул от смеха, а Чимин обиженно посмотрел на него: — Да пошли вы оба. Это был стратегический манёвр. Юнги кивнул, делая вид, что серьёзно обдумывает его слова: — Понял. Стратегия была: упасть и лежать. Эффективно. Чимин закатил глаза и протянул руку Чонгуку: — Ладно, гений, подними меня. Чонгук подошёл, помогая ему встать, но на лице было явное озорство. — Надо было предупредить, что стратегический манёвр — это кодовое слово для "спасайте меня". — Запомни на будущее, — огрызнулся Чимин, выпрямляясь. Юнги фыркнул и отвернулся: — Всё, я с вами не катаюсь. Вернусь, когда вы научитесь хотя бы стоять. Чимин, держа за руку Чонгука, крикнул ему вдогонку: — А ты просто завидуешь! Юнги не обернулся, только поднял руку в жесте, который явно означал: "Да-да, конечно." Чимин, наконец, устоял на ногах, но его решимость не сдавать позиции была очевидна. — Ладно, если уж я тут, давайте кататься. Кто последний до того бортика — тот пельмень! — внезапно крикнул он и, не дожидаясь реакции, начал неуклюже толкаться вперёд. Чонгук засмеялся, разглядывая, как Чимин буквально переставляет ноги, словно боится, что лед под ним вот-вот растает. — Ну, пельмень уже определён, — сказал он, начиная катиться за ним. Юнги, подняв брови, остался стоять на месте: — Пельмень? Кто вообще так говорит? Чимин остановился и обернулся: — Это ты, пельмень, потому что даже стартовать не смог! Юнги прищурился, вздохнул и, с явным нежеланием, начал двигаться вперёд. Его движения были осторожными, словно он шёл по минному полю. Тем временем Чимин, воодушевлённый своим временным лидерством, изакричал: — Ага, я первый! Сдавайтесь, неудачники! Но, отвлекшись, он не заметил небольшой бугорок на льду. Его ноги разъехались в разные стороны, и он грохнулся с таким грохотом, что эхо разнеслось по всему катку. Чонгук, катаясь от смеха, чуть не врезался в бортик, а Юнги, замерев посреди катка, только покачал головой. — Ну, хоть бы предупредил лед, что ты на него падать собрался, — усмехнулся Юнги, продолжая медленно приближаться. Чимин, сидя на льду и потирая ушибленный бок, огрызнулся: — Это был тренировочный прыжок! Чонгук подошёл ближе, протягивая руку: — Тренировочный прыжок? Ты, скорее, как мешок с рисом свалился. Чимин обидчиво посмотрел на него, но всё же ухватился за его руку, чтобы подняться. — Ладно, вы сами попробуйте так эффектно упасть! Юнги, дойдя до них, фыркнул: — Если эффектно — это с грохотом и стоном, то ты чемпион. Чимин только покачал головой, пытаясь сделать вид, что ничего не слышит. — Давайте ещё раз. На этот раз я точно выиграю. Чонгук засмеялся: — Если ты не упадёшь, это уже будет победа. Юнги лишь вздохнул, глядя на двух идиотов, но скрыть улыбку так и не смог.

***

Чонгук и Юнги, уставшие от катания и насмешек над Чимином, отошли к краю катка. Юнги облокотился на бортик, слегка тяжело дыша. Чонгук встал напротив, склонившись, чтобы встретить его взгляд. — Устал? — мягко спросил Чонгук, придвигаясь ближе. Юнги только кивнул, пытаясь отдышаться. Чонгук улыбнулся и, не дожидаясь разрешения, убрал выбившуюся прядь волос с его лица. — Ты всё равно был самый красивый на катке, — шепнул он, глядя на Юнги с обожанием. — Даже когда падал? — саркастически спросил Юнги, но его уголки губ дрогнули от улыбки. Чонгук засмеялся: — Особенно когда падал. Это был твой звёздный момент. Юнги открыл рот, чтобы что-то ответить, но Чонгук вдруг наклонился и быстро чмокнул его в щёку. — Эй! — Юнги покраснел, притворяясь возмущённым. — Тут люди! — И что? Пусть смотрят, — ответил Чонгук, слегка нахмурившись. — Я хочу, чтобы все знали, что ты мой. Юнги тихо фыркнул, но в глубине души ему стало тепло от этих слов. — Ты невозможный. — Я твой невозможный, — прошептал Чонгук, склонившись ещё ближе. Их лица разделяли буквально миллиметры, пока Чонгук не поцеловал Юнги чуть дольше, чем следовало бы для публичного места. И тут раздался громкий голос: — Ну, вы серьёзно?! Я тут как третье колесо, а вы вообще стесняетесь? Чонгук отпрянул, обернувшись. Чимин стоял чуть поодаль, сложив руки на груди и с деланным возмущением глядя на них. — Мы вообще-то кататься пришли, а не сопли пускать! — продолжал он, качая головой. Юнги спрятал лицо в ладонях, явно жалея, что не может провалиться сквозь лёд. — Чимин, — начал Чонгук, с трудом сдерживая смех, — Ты всегда появляешься в самый неподходящий момент. — Ага, чтобы спасти вас от показательной нежности, — огрызнулся Чимин, ухмыляясь. — Давайте, возвращайтесь на лёд, пока я сам не показал мастер-класс. Чонгук только рассмеялся и посмотрел на Юнги: — Идём, пока этот ребёнок нас тут не заставил кататься до ночи. Юнги фыркнул, отворачиваясь: — Как будто у нас есть выбор. Чимин, с довольным видом наблюдая за ними, сделал шаг вперёд: — А теперь кто последний до центра катка — тот мой личный прислужник на неделю! И, не дожидаясь ответа, рванул вперёд. Чонгук поднял бровь, глядя на убегающего Чимина. — Он только что нас вызвал на соревнование? — спросил он у Юнги, который всё ещё стоял, скрестив руки и качая головой. — Похоже на то, — вздохнул Юнги, поправляя шарф. — И знаешь что? Удачи тебе с этим. Я пас. — Что? Нет-нет, так не пойдёт, — Чонгук тут же подхватил Юнги за руку. — Если я побегу один, он потом весь день будет над нами смеяться. — Пусть смеётся, мне не привыкать, — пробормотал Юнги, но Чонгук уже тянул его к центру катка. — Ты даже не попробуешь выиграть? — поддразнил Чонгук, с лёгкостью скользя по льду. — Я стараюсь просто остаться в вертикальном положении, этого достаточно, — отрезал Юнги, но всё же ускорил шаг, стараясь не отставать. Тем временем Чимин, уже добравшись до центра катка, размахивал руками, будто праздновал победу. — Ну что, я победил! — крикнул он с ухмылкой. — Признавайте поражение, или будете прислуживать мне всю неделю! Чонгук бросил на него хитрый взгляд, а затем посмотрел на Юнги. — Слушай, если мы его не остановим, он так и будет нас доставать. Юнги вздохнул, закатив глаза: — Хорошо, но только ради того, чтобы ты потом отстал с этим. Чонгук ухмыльнулся и вдруг резко рванул вперёд, оставив Юнги позади. — Чонгук! Ты серьёзно?! — крикнул Юнги, пытаясь догнать его, но ледяная поверхность явно не была на его стороне. Чонгук добрался до Чимина и схватил его за руку. — Эй, так не честно! — возмутился Чимин, пытаясь вырваться, но Чонгук уже начал тянуть его обратно. — Если мы не победили, то хотя бы заберём тебя с собой, — засмеялся Чонгук, явно наслаждаясь ситуацией. Чимин пытался сопротивляться, но смех выдал его: — Вы двое просто безнадёжные! Юнги наконец подошёл к ним, явно не в настроении. — Вы издеваетесь? Я почти упал три раза из-за вас двоих! Чонгук только рассмеялся, обнимая Юнги за плечи: — Ну, теперь мы все в одной лодке. А теперь пойдём согреемся, пока ты совсем не замёрз. Чимин посмотрел на них и покачал головой: — Вы просто пара сумасшедших. Юнги поправил шарф, бросив недовольный взгляд на Чонгука: — Мы не пара. Чонгук лишь усмехнулся, почесав затылок. — Мы ещё в процессе, — ответил он спокойно, будто это было что-то само собой разумеющееся. Чимин, идущий позади, поднял бровь. — А целоваться — это, значит, нормально, да? А быть в отношениях — уже нет? — он явно наслаждался возможностью их поддеть. Юнги остановился и резко обернулся: — Ты обязательно должен влезать? — Конечно, — улыбнулся Чимин. — Я тут для развлечения. Чонгук лишь рассмеялся, обняв Юнги за плечи: — Не обращай внимания, сахарок. Чимин просто завидует. Юнги оттолкнул его руку, но уголки его губ всё же приподнялись в слабой улыбке. — Перестань меня так называть. — Как? Сахарок? — нарочно переспросил Чонгук с невинным выражением лица. Чимин закатил глаза: — Ох, давайте уже дойдём до кафе, а то я замёрз, пока вы тут выясняете отношения. Все трое двинулись дальше по узкой заснеженной аллее. Лёгкий снегопад добавлял уюта, а огоньки фонарей мягко освещали дорогу. Чонгук шёл слева от Юнги, периодически дразня его тем, что снова накидывал на него шарф или пытался взять за руку. Юнги сдержанно отмахивался, но на его лице играла лёгкая улыбка. Чимин шёл чуть позади, наблюдая за ними с выражением явного удовлетворения. — Вы такие смешные. Это как смотреть сериал, — бросил он, засунув руки в карманы. Юнги остановился у входа в кафе и обернулся к нему: — Надеюсь, ты знаешь, что никто не звал тебя зрителем. — О, я сам себя назначил, — усмехнулся Чимин, проходя внутрь. Кафе было уютным: мягкий свет ламп, запах свежеиспечённых булочек и тихая музыка. Они заняли столик у окна, с которого открывался вид на заснеженные улицы. Чонгук сразу же уселся рядом с Юнги, а Чимин напротив, продолжая улыбаться, будто ему открылась тайна всей Вселенной. — Ладно, — сказал Юнги, снимая шарф. — Может, теперь ты оставишь нас в покое? Чимин лишь хихикнул: — Даже не надейтесь. Чимин устроился напротив них, хитро оглядывая парочку. Юнги, явно уже уставший от бесконечных подколов, поднял меню, чтобы скрыться за ним, но Чимин тут же протянул руку и выдернул его. — Ну-ка, давай, не прячься. Мне кажется, что я тут третий лишний, но вы так смешно смущаетесь, что я не могу уйти, — сказал он, подмигивая. Чонгук облокотился на стол, положив подбородок на руки и глядя на Юнги с явным удовольствием. — Да пусть сидит, сахарок, всё равно он не испортит наше время. Юнги, сдерживая раздражение, бросил ему косой взгляд. — Ещё раз назовёшь меня сахарок, и я уйду. — Уйдёшь? Куда? — переспросил Чонгук, хитро улыбаясь. — Ты не можешь оставить меня здесь с этим, — он указал на Чимина, который уже развлекался, рисуя пальцем круги на запотевшем окне. Чимин перестал, услышав упоминание о себе: — Эй, я, между прочим, тут ради вашего блага. Кто ещё вам укажет на ошибки в отношениях? — Какие ещё ошибки? — спросил Юнги, прищурившись. — Ну, во-первых, ты слишком серьёзный. Улыбайся больше, — Чимин нарочно растянул губы в неестественной улыбке, демонстрируя, как это выглядит. Чонгук тут же расхохотался. — О, точно! Попробуй, Юнги. Вот так. Юнги закатил глаза, явно с трудом сдерживаясь от саркастичного ответа, но затем медленно улыбнулся, копируя выражение Чимина. — Доволен? Чимин задумчиво почесал подбородок: — Ну... Это было пугающе. Но, знаешь, неплохо для начала. Чонгук вдруг подался вперёд и обнял Юнги за плечи, повернув его к себе. — Видишь? Ты идеально подходишь для улыбки. Юнги попытался освободиться, но Чонгук только крепче его прижал. — Хорошо, отпусти, — тихо сказал он, чувствуя, как начинает смущаться. — Не-а. Не отпущу, пока не скажешь, что я лучший, — заявил Чонгук, абсолютно серьёзно. Чимин прыснул со смеху, притворно задыхаясь: — Вы как школьники! Нет, правда, это мило, но я в шоке. Юнги вздохнул, прикрыв глаза. — Ладно, ты лучший. Всё, теперь дай мне нормально посидеть. Чонгук с победным видом отпустил его, но всё равно продолжал улыбаться, словно ничего лучшего в его жизни не было. Чимин, наблюдая за ними, вдруг поднялся. — Ладно, в этом спектакле я своё отыграл. Вы явно не нуждаетесь во мне. Я пойду, оставлю вас вдвоём. Но помните: я всегда рядом, чтобы разрушить вашу романтику, если вы забудете про меня. — Мы это запомним, — сухо отозвался Юнги, махнув ему рукой. Когда Чимин ушёл, Юнги повернулся к Чонгуку. — Он точно когда-нибудь сведёт меня с ума. Чонгук только пожал плечами: — Зато теперь мы можем спокойно миловаться. — О нет, только не это, — пробормотал Юнги, но улыбка на его лице говорила об обратном.

***

Когда Чимин наконец ушёл, между Юнги и Чонгуком повисла тишина, но она была уютной, не требующей слов. Юнги сделал глоток из своей чашки, глядя куда-то в сторону, а Чонгук не мог оторвать от него взгляда. — Ты опять смотришь, — сказал Юнги, не поворачивая головы, но уголки его губ чуть приподнялись. — Потому что не могу налюбоваться, — без стеснения ответил Чонгук. Юнги фыркнул и повернулся к нему: — Ты всегда такой прямолинейный? — Только с тобой, — Чонгук протянул руку через стол и накрыл ладонью руку Юнги. Юнги сначала напрягся, но потом расслабился, глядя, как Чонгук обводит круги его большим пальцем по его коже. — Ты когда-нибудь будешь вести себя нормально? — с усмешкой спросил Юнги. — Это и есть моя норма, — Чонгук улыбнулся, подался вперёд и добавил тише: — А ты когда-нибудь перестанешь всё усложнять? Юнги задумался, смотря на него с лёгкой улыбкой. — Сложности делают жизнь интереснее. Чонгук засмеялся. — Вот и причина, почему ты мне так нравишься. Юнги отвёл взгляд, но Чонгук наклонился ещё ближе: — Эй, я это серьёзно. — Я знаю, — Юнги посмотрел на него. — И, возможно, именно поэтому я до сих пор с тобой. — Возможно? — приподнял бровь Чонгук. — Да, возможно, — Юнги наконец тоже улыбнулся шире. Чонгук, не выдержав, поднялся и пересел рядом с ним, обняв его за плечи. — Ну всё, теперь ты от меня не уйдёшь. — Это угроза? — с насмешкой спросил Юнги. — Нет, это обещание, — прошептал Чонгук, касаясь его волос губами. Юнги тихо вздохнул и, не глядя на него, прижался чуть ближе. Когда Чонгук отстранился, Юнги поднял на него взгляд, полный лёгкой усталости и тёплого раздражения. — Что такое? — спросил Юнги, заметив, как тот будто бы собирается что-то сказать, но молчит. Чонгук посмотрел на него, затем убрал руку с его плеча и, сцепив пальцы, положил их на стол. — Слушай, — начал он, глядя на Юнги с нехарактерной для себя серьёзностью. — Уже страшно, — Юнги усмехнулся, но в его голосе слышалось лёгкое напряжение. Чонгук вздохнул, словно собираясь с мыслями, и сказал: — Я знаю, что ты не любишь сложных разговоров. Но мне нужно это сказать. Юнги нахмурился, но молчал, давая ему возможность продолжить. — Я хочу, чтобы мы были вместе. Настоящими… ну, парой. Юнги замер, как будто не до конца осознал сказанное. — Мы уже довольно близки, знаешь ли, — с ноткой сарказма ответил он, пытаясь скрыть своё удивление. — Я не говорю о "близки", — Чонгук покачал головой. — Я говорю о том, чтобы мы были вместе по-настоящему. Чтобы ты не избегал этого. Чтобы я мог назвать тебя своим и слышать то же в ответ. Юнги молчал, его глаза блуждали по лицу Чонгука, будто ища подвох или шутку, но он ничего такого не нашёл. — Чонгук… — начал он, но был перебит. — Не надо говорить, что "это не твоё" или что "мы и так неплохо справляемся". Просто подумай. Я не прошу ответа прямо сейчас. — Ты всегда такой упорный? — спросил Юнги, качая головой. — Только когда дело касается тебя, — мягко улыбнулся Чонгук. Юнги закатил глаза, но уголки его губ дрогнули, выдавая лёгкую улыбку. — Ладно, подумаю, — коротко бросил он. — Правда? — Чонгук склонил голову, его глаза вспыхнули радостью. — Правда, — подтвердил Юнги, отводя взгляд, чтобы не встречаться с этим счастьем лицом к лицу. Чонгук молча потянулся и снова обнял его за плечи. — Знаешь, ты мне жизнь облегчил, — прошептал он. — Я себе её усложнил, — пробормотал Юнги, но не попытался отстраниться. Чонгук смотрел на Юнги, словно на самый ценный дар, который могло преподнести ему небо. Тишина между ними была короткой, но напряжённой. — Ну? — наконец не выдержал Чонгук, его голос дрогнул от лёгкого волнения. Юнги вздохнул и медленно кивнул. — Да, Чонгук. Мы можем попробовать. Мгновение казалось вечностью, но затем лицо Чонгука озарила такая искренняя радость, что Юнги не смог сдержать улыбку. — Ты серьёзно? — переспросил Чонгук, будто не веря своим ушам. — Серьёзно, — подтвердил Юнги, уже не скрывая лёгкой улыбки. Чонгук резко встал, достал из кармана пальто небольшой бархатный футляр и протянул его Юнги. — Тогда это для тебя. Юнги ошарашенно уставился на футляр. — Чонгук… это что? — Открой, — мягко сказал тот. Юнги, слегка растерянный, взял футляр и медленно открыл его. Внутри лежало тонкое серебряное кольцо с гравировкой на внутренней стороне. — "Навсегда твой", — прочитал Юнги вслух, заметив надпись. — Я хотел, чтобы это стало символом, — начал Чонгук, присаживаясь рядом. — Символом того, что я всегда буду рядом. Что бы ни случилось, я твой, а ты мой. Юнги молча смотрел на кольцо, затем перевёл взгляд на Чонгука, который выглядел одновременно смущённым и гордым. — Ты просто неисправим, — наконец сказал Юнги, надевая кольцо на палец. Чонгук рассмеялся и обнял его, крепко прижимая к себе. — Спасибо, что доверяешь мне, — прошептал он на ухо. — Спасибо, что ты есть, — тихо ответил Юнги, сжимая его руку с кольцом. Юнги смотрел на кольцо, слегка вертя его на пальце, и вдруг тихо пробормотал: — Только попробуй уйти, Чонгук, я тебе ноги оторву. Чонгук широко улыбнулся, услышав это, и прищурился: — Это угроза или обещание? — Это предупреждение, — серьезно ответил Юнги, но уголки его губ дрогнули, выдавая скрытую улыбку. Чонгук не удержался и расхохотался: — Господи, Юнги, ты такой милый, когда пытаешься быть грозным. Юнги нахмурился, но глаза блестели от едва сдерживаемого смеха. — Милый? Серьезно, Чонгук? — произнес он, делая вид, что обижен. — Самый милый, — ответил Чонгук, нежно касаясь его щеки. Юнги вздохнул, пытаясь сохранить серьёзное лицо, но в итоге сдался. Юнги посмотрел на кольцо, которое теперь поблёскивало на его пальце, и едва заметно улыбнулся. — Носить его, значит? — спросил он, будто с вызовом, но в голосе звучала нежность. Чонгук, как всегда уверенный, склонил голову набок. — Конечно, носить. Это ведь доказательство того, что ты мой. Юнги фыркнул, но взгляд его стал мягче. — Ты так уверен, да? — На все сто. А ты не снимешь его, потому что тебе оно нравится, — ответил Чонгук, самодовольно скрестив руки. Юнги улыбнулся чуть шире, коснулся кольца пальцами и тихо проговорил: — Может, ты и прав.

***

Джин вышел из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить Тэхёна. В коридоре больницы было темно, лишь редкие лампы освещали длинный пустой проход. Он направился к кулеру для воды, стоявшему в углу. Ночь была тягучей и холодной, несмотря на тёплый воздух из кондиционеров. Он налил себе воды в пластиковый стакан и остановился, задумчиво глядя на прозрачную жидкость. Никого вокруг не было, только слабый шум издалека напоминал, что больница не спит. Джин сделал глоток, чувствуя, как прохладная вода скользит по горлу. Но спустя несколько секунд что-то показалось странным. Голова стала немного тяжелее, а мир вокруг словно начал плыть. Он опёрся о стену, моргнув несколько раз, пытаясь сфокусироваться. — Что за... — прошептал он, но не успел договорить. Темнота окутала меня, но я всё ещё чувствовал... Чувствовал холод. Лёгкий, пронизывающий. Казалось, будто я лежу где-то на поверхности льда, но тело не слушалось. Почему я не могу открыть глаза? Почему всё кажется таким тяжёлым? Я пытался сосредоточиться на дыхании – оно звучало в моей голове, как далёкий шум волн. Слабый, но ровный. Что происходит? Как я оказался здесь? Последнее, что я помню... стакан воды. Горьковатый привкус всё ещё оставался на языке, как неприятное послевкусие. Внутри меня начало подниматься чувство тревоги. Нечто холодное и липкое, будто невидимые руки сжимали моё горло. Всё стало расплывчатым: время, место, даже мысли. Я пытался вспомнить лица – Тэхёна, Хосока... Кто-то был со мной. Я не должен был выходить. — Проснись, Джин, проснись, — кричал голос в моей голове, но всё, что я мог, — это продолжать падать в пустоту. Тишина вокруг меня была пугающей. И вдруг... что-то менялось. Плотность воздуха, вибрация. Где я? Почему моё тело так тяжело? Я хотел бороться, хотел вырваться из этой тьмы, но она словно обнимала меня, успокаивала и тянула глубже. — Они ждут меня... Я не могу оставить их... Тэхён... Намджун... — Последняя мысль мелькнула, как вспышка, прежде чем я окончательно растворился в забвении. Тишина коридора нарушилась лишь слабым эхом упавшего стакана. Джин лежал на холодном кафельном полу, его ровное дыхание стало единственным звуком в пустом пространстве. Слабый свет от лампочек едва касался его лица, подчёркивая черты, испуганно застывшие в выражении недоумения. Тишина длилась недолго. Из-за угла коридора послышались лёгкие шаги. Кто-то двигался бесшумно, уверенно, словно точно знал, куда идёт. Через несколько секунд из темноты появился силуэт. Фигура остановилась прямо напротив Джина. Незнакомец, укрытый в тени, присел, изучая лицо мужчины. Его глаза скользнули по спокойным чертам, и на губах мелькнула холодная, удовлетворённая улыбка. Он наклонился ближе, проверяя пульс на шее Джина. Убедившись, что всё прошло по плану, он медленно поднялся. — Готово. Незнакомец стоял рядом с лежащим на полу Джином, который лишь казался безмятежно уснувшим. Грудь Джина едва заметно поднималась и опускалась, выдавая, что он находится в глубоком искусственном сне. Незнакомец поправил воротник своего чёрного пальто и, достав телефон из внутреннего кармана, уверенно набрал номер. Как только на другом конце провода ответили, он произнёс ровным и спокойным голосом: — Господин, всё готово. Ответ последовал незамедлительно: — Отлично. Ты можешь быть свободен. Отправь его ко мне. Незнакомец замер на мгновение, будто слушая что-то ещё, затем коротко кивнул, словно собеседник мог видеть его. Не сказав больше ни слова, он аккуратно убрал телефон в карман, взглянул на неподвижного Джина и наклонился, чтобы поднять его на руки. Пока он поднимал тело, его движения были плавными, будто он боялся причинить малейший вред. Джин выглядел безмятежно, а на улице за окном больницы начал мягко падать снег, делая эту ночь тревожно тихой.Незнакомец уверенно держал Джина на руках, его шаги были почти бесшумными. Коридор больницы оставался пустым, лишь иногда слышался слабый гул приборов издалека. Он оглянулся по сторонам, убедившись, что поблизости никого нет, и направился к чёрному выходу, ведущему к служебной парковке. Снег всё так же мягко падал, покрывая тонким слоем землю и крыши припаркованных автомобилей. Незнакомец осторожно открыл дверь одной из машин – чёрный внедорожник с тонированными стёклами. На переднем сиденье сидел водитель, одетый в строгий костюм, который молча кивнул, не задавая лишних вопросов. — Аккуратно, — коротко бросил незнакомец, укладывая Джина на заднее сиденье. Затем он закрыл дверь и, немного постояв, сделал шаг назад, наблюдая, как машина медленно отъезжает. На его лице мелькнула едва заметная ухмылка, прежде чем он развернулся и быстро исчез в темноте. В машине всё оставалось тихо. Джин лежал неподвижно, его дыхание было ровным, но лицо казалось уставшим, даже во сне. Водитель, бросив на него короткий взгляд в зеркало заднего вида, переключил внимание на дорогу и медленно вырулил на ночную улицу, скрываясь из виду.

Днём ранее. Ицуки сидел за массивным дубовым столом, его руки скрещены, взгляд устремлён на разложенные перед ним документы и фотографии. На одном из снимков был Джин — тот, кого он так долго ждал, словно кусок мозаики, необходимый для завершения его игры. Альфа лет пятидесяти с грубыми, выразительными чертами лица. Высокий, с мощной фигурой, он выделялся своим ростом и широкими плечами. Квадратная челюсть, сильный подбородок со шрамом и острые скулы создавали образ человека, привыкшего к власти и контролю. Его тёмные глаза смотрели жёстко и пронизывающе, словно могли читать мысли собеседника. Густые волосы с серебряными нитями седины были уложены назад, подчёркивая аккуратность и строгий стиль. Загорелая кожа с тонкими морщинами выдавала прожитые годы и опыт, а изогнутый нос намекал на тяжёлые столкновения, из которых он всегда выходил победителем. На нём был дорогой костюм глубокого тёмного оттенка, идеально сидящий на массивной фигуре. Каждая деталь его внешности, от безупречно завязанного галстука до дорогих запонок, говорила о статусе, влиянии и неоспоримой власти. — Всё должно быть идеально, — тихо проговорил он, обводя взглядом собравшихся в комнате людей. Это были его проверенные люди, каждый из которых выполнял свои задачи безупречно. — Мы не можем позволить себе ни одной ошибки. Он взял фотографию Джина и провёл по ней пальцем, как будто прощупывая каждый изгиб лица. Взгляд стал холодным, а голос — твёрдым: — Я хочу, чтобы он оказался у меня. Никто не должен узнать, кто за этим стоит. Действуйте тихо, незаметно. Один из людей наклонился вперёд, кивая. — Всё готово. Мы знаем его расписание. Он часто выходит ночью из палаты, это будет идеальный момент. Ицуки хмыкнул, потирая подбородок. Он любил детали, любил, когда всё шло по его плану. — Отлично, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Позаботьтесь, чтобы никто ничего не заподозрил. Пусть всё выглядит, как будто он просто... исчез. Он достал из ящика небольшую коробочку и положил её на стол. Внутри была маленькая ампула с прозрачной жидкостью. — Это будет твоей задачей, — он указал пальцем на одного из своих людей. — Подмешай это в воду. Эффект быстрый, но не смертельный. Он просто уснёт. Ицуки поднялся, убрав руки в карманы, и подошёл к окну. Там, за стеклом, шёл снег, медленно покрывая землю белым покровом. — Завтра всё изменится, — произнёс он, как будто самому себе. — Когда он будет здесь, всё начнётся. Он повернулся к своей команде и бросил последнее, — Не подведите меня. Настоящее время. Джин медленно открыл глаза, чувствуя, как в голове пульсирует боль. Мир вокруг был размыт, но он тут же ощутил холодный металлический привкус во рту, а руки оказались скованными за спиной. Постепенно сознание начало проясняться. Его взгляд наткнулся на тусклый свет лампы, освещающей просторное помещение. Холодный бетонный пол под ним, резкий запах алкоголя и сигарет в воздухе, тяжелые темные шторы на окнах — это место было слишком знакомым. Он приподнял голову, с трудом различая очертания комнаты. Это был один из кабинетов Ицуки. Каждый угол был пропитан воспоминаниями, которые он пытался вычеркнуть из своей памяти. Грубые деревянные стулья, темный дубовый стол, на котором раньше стоял бокал вина, — всё это он уже видел. — Черт... — выдохнул Джин, чувствуя, как страх и паника накатывают на него. Дверь со скрипом открылась, и в комнату вошел альфа. Его дорогой костюм был безупречен, а в руках он держал бокал, наполненный темной жидкостью. — Проснулся, — проговорил он низким, холодным голосом, делая шаг ближе. — Надеюсь, ты оценишь усилия, которые я приложил, чтобы ты снова оказался здесь. Джин невольно отшатнулся, но цепи на запястьях не позволили сделать это далеко. — Зачем я тебе? — выдавил он, пытаясь сохранять спокойствие, но голос всё равно дрожал. Мужчина только усмехнулся, ставя бокал на стол. — Ты всё ещё задаешь такие глупые вопросы, — сказал он, наклоняясь ближе. — Ты думаешь, что после всего, что было, я позволю тебе жить спокойно? Джин, сидя на стуле с запястьями, скованными за спиной, поднял взгляд. В нём читалась смесь страха и вызова. — После всего? — он выдохнул, с трудом сдерживая дрожь. — Это ты сделал мою жизнь адом. Это ты разрушил всё. Уголок губ мужчины дрогнул в слабой усмешке. — И ты до сих пор думаешь, что у тебя есть право обвинять меня? Ты слишком наивен, Джин. Всё, что у тебя было, принадлежало мне. Даже ты сам. — Я никогда не принадлежал тебе, — Джин стиснул зубы, заставляя свой голос звучать твёрдо, хотя сердце колотилось где-то в горле. — Ты просто больной человек, который думает, что может владеть всем. Альфа резко ударил кулаком по столу, его голос раздался гулким эхом в комнате. Джин невольно вздрогнул. — Хватит меня провоцировать, — прошипел он, пристально глядя на пленника. — Ты забыл, кто я? Забыл, на что я способен? Джин отвёл взгляд, стараясь не встречаться с его холодными глазами. — Я ничего не забыл. И никогда не прощу. В мгновение ока мужчина оказался рядом, схватил Джина за подбородок, грубо заставив его повернуть голову. Их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. — Ты ошибаешься, если думаешь, что у тебя есть выбор. Ты будешь делать то, что я скажу. А если нет… — его голос стал ниже, жёстче, —Тогда я уничтожу всё, что тебе дорого. Джин стиснул зубы, стараясь подавить слёзы, предательски настаивавшие на своём. — Ты можешь пытаться сломать меня сколько угодно, — произнёс он едва слышно. — Но ты никогда не получишь от меня того, чего хочешь. Мужчина отпустил его лицо, коротко усмехнувшись. — Посмотрим, как долго ты сможешь это повторять. У меня времени достаточно, Джин. А вот у тебя… — он взглянул на свои дорогие часы, — Его почти не осталось. — Намджун... — произнёс он наконец, его голос был мягким, но с явным оттенком презрения. — Ты ведь понимаешь, что он даже не попытается тебя спасти? Джин, сидя на жёстком стуле, молчал. Его тело ныло от усталости, но в глазах всё ещё плескалось упрямство. Он знал, что Ицуки пытается вывести его из равновесия, и был полон решимости не дать ему этого удовольствия. — Молчишь? — Ицуки обернулся, его лицо озарилось мрачной усмешкой. — Ты ведь для него ничего. Так, временное развлечение. Он всегда был таким. Берёт, что хочет, и бросает, как только это становится неудобным. — Ты ничего о нём не знаешь, — наконец, прорычал Джин, его голос был низким и напряжённым. — Он не такой. — О, поверь, я знаю о нём больше, чем ты можешь себе представить, — продолжил Ицуки, подойдя ближе. — Ты думаешь, он бросит всё ради тебя? Ты действительно считаешь, что ему важен кто-то, кроме него самого? — Он придёт за мной, — твёрдо сказал Джин, поднимая на него взгляд. — И когда он придёт, тебе не поздоровится. Ицуки рассмеялся, коротко и жёстко, словно услышал хорошую шутку. — Он придёт? Интересно... А ты знаешь, сколько уже прошло времени? — его голос стал насмешливым. — Ты думаешь, он бросит свой бизнес, своих людей, чтобы спасти тебя? Ты для него просто инструмент, красивый, удобный, но заменимый. — Хватит, — тихо сказал Джин, но в этом слове была сила, которая заставила Ицуки замолчать на мгновение. — Хватит? — переспросил он, склонив голову набок. — Ты же знаешь, что я говорю правду. Ты просто боишься признать это. Джин отвернулся, стараясь не выдать своих эмоций. Его мысли метались, но он цеплялся за веру, что Намджун не оставит его. Эта вера была единственной, что держала его сейчас на плаву. Ицуки, видя его молчание, ухмыльнулся и вернулся к своему бокалу. — Мы посмотрим, Джин, — сказал он, снова глядя в окно. — Посмотрим, насколько сильно ты веришь в него. А пока наслаждайся моим гостеприимством.

***

Намджун сидел за своим столом, обдумывая план действий в Японии, когда телефон на столе завибрировал. Взглянув на экран, он увидел имя Чонгука. Обычно Чонгук не звонил без причины, особенно в такое время. Намджун, нахмурившись, поднял трубку. Намджун застыл, когда услышал голос Чонгука в трубке. — Джун… — выдохнул Чонгук, голос его был напряжённым. — Джина похитили. Время будто замерло. В комнате стояла тишина, но внутри Намджуна всё полыхало. — Повтори, — потребовал он, сжав телефон так, что побелели костяшки пальцев. — Джин. Его забрали. Мы проверили камеры, он вышел в коридор, и после этого его след теряется. Никто из персонала не видел, как его унесли. Но мы выяснили одно… — Чонгук сделал паузу, словно не был уверен, стоит ли говорить это прямо. — Кто? — голос Намджуна стал угрожающе тихим. — Это Ицуки. Он увёз его. В Японию. Сердце стукнуло так сильно, что на секунду в ушах зазвенело. Япония. Территория Ицуки. Намджун прикрыл глаза, борясь с охватившей его яростью. Всё стало ясно — это была ловушка. Ицуки хотел, чтобы он пришёл за Джином. Хотел, чтобы он оказался в его власти. — Продолжайте искать, — резко бросил Намджун. — Узнайте, куда его могли увезти. Любые контакты, любые связи Ицуки — копайте глубже. — Джун, ты… — Я всё решу, — перебил Намджун. Чонгук знал этот тон. Это был приказ. Это означало, что сейчас весь мир Намджуна сосредоточится на одной цели — уничтожить того, кто посмел забрать его Джина. Когда звонок оборвался, Намджун медленно опустил телефон на стол. Казалось, вокруг стало слишком тихо. Но внутри него бушевал ураган. Гнев. Холодный, пронизывающий до костей. Он не кричал, не разносил всё вокруг, не метался в бешенстве. Нет. Всё было иначе. Где-то глубоко внутри, в самом сердце, что-то сжалось в болезненный узел. Джина забрали. Джин — тот, кого он прижимал к себе ночами, чьё тепло чувствовал даже на расстоянии, чьё имя было вплетено в каждую мысль. Ицуки посмел. Грудь сдавило так, что на секунду стало трудно дышать. Но это чувство он давно научился контролировать. Его научили. Нет права на слабость, когда на кону стоит всё. Он резко поднялся, хрустнув суставами пальцев. Тело требовало действия, разум уже выстраивал чёткий план. — Ты не выйдешь из этого живым, Ицуки, — прошептал он, и голос его был подобен приговору. Он знал, что придётся разорвать эту игру на части. Что придётся заходить туда, куда ещё никто не осмеливался сунуться. Но он также знал, что не остановится. Потому что Джин — его. И никто, чёрт возьми, не посмеет этого оспорить. Намджун быстро схватил телефон и набрал номер. Время тянулось мучительно долго, но наконец на том конце провода ответили. — Чонгук, — голос его был низким, ровным, но внутри всё кипело. — Где именно он? — Мы отследили сигнал его телефона, но потом он исчез. Последняя точка — промышленный район на окраине. Там складские помещения, старые здания. Нам нужно больше времени, чтобы узнать точное местоположение, но… — У нас нет времени. — Намджун стиснул зубы, сдерживая желание выбить кулаком ближайшую поверхность. — Поднимай всех. Полный сбор. Я хочу знать, где он, уже через час. — Понял. Он сбросил звонок и снова сел. Вцепился пальцами в край стола, заставляя себя дышать ровно. Паника — это слабость. А он не мог позволить себе слабость. Его мысли были чёткими, как лезвие ножа. Джин в плену у Ицуки. Ицуки, который уже однажды прикоснулся к нему грязными руками. Намджун не позволял себе думать о худшем. Но в глубине души понимал — Джин сейчас в аду. Он вытащит его. Любой ценой.

***

Джин медленно приходил в себя. Голова была тяжёлой, а воздух в помещении — застоявшимся, с примесью металла и пыли. Он попытался пошевелиться, но руки были скованы за спиной. — Проснулся? — раздался знакомый голос, от которого по спине пробежал холод. Джин с трудом приподнял голову и посмотрел перед собой. Альфа стоял в нескольких шагах, спокойно закуривая сигарету. Дым лениво поднимался к потолку, а на его лице играла ухмылка. — Где я?.. — голос Джина был хриплым. — Ты в безопасности, — усмехнулся тот, делая затяжку. — Ну, насколько это возможно. Джин огляделся. Грубые бетонные стены, металлические балки, слабый свет из лампы под потолком. Он узнал это место. — Ты привёз меня сюда… — его дыхание перехватило. — Ты снова вернул меня сюда. — Разве это не мило? — насмешливо спросил он, наклоняясь ближе. — Место, где мы с тобой так хорошо проводили время. Джин сжал челюсти, его затрясло от отвращения. — Ты… ничтожество. Альфа лишь усмехнулся, медленно выпуская дым ему в лицо. — Джин, а давай мы с тобой повеселимся, — усмехнулся альфа, склонившись ближе. Он медленно достал телефон, его пальцы лениво набрали знакомый номер. В помещении воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Джина. Гудки. Один. Второй. Третий. И вот, наконец, на том конце провода ответили. — Что? — голос Намджуна был резким, холодным, полным напряжения. Ицуки усмехнулся, переводя взгляд на Джина. — О, Намджун, как же я рад, что ты всё-таки взял трубку, — его голос был маслянисто-сладким, наполненным насмешкой. Он перевёл камеру на Джина, позволяя Намджуну увидеть его состояние. Когда на экране появилось изображение Джина, у Намджуна будто выбили землю из-под ног. Его сердце замерло на долю секунды, а затем забилось с удвоенной силой, отдаваясь гулом в ушах. Глаза тут же выхватили каждую деталь: бледность кожи, следы усталости, испуг в глазах. Его Джин. Там. С ним. Пальцы, сжимавшие телефон, побелели от напряжения. Челюсть сжалась так, что заныли зубы. Он чувствовал, как внутри всё бурлит от ярости, смешанной с беспомощностью, от ненависти к тому, кто осмелился дотронуться до самого дорогого ему человека. Намджун сделал глубокий вдох, но это не помогло. В груди разливался леденящий страх, грызущий его изнутри, но поверх него накатывала волна гнева. Он не мог позволить себе паниковать. Не мог позволить себе слабость. — У нас тут, знаешь ли, такая интересная встреча. Захотелось поделиться этим моментом с тобой. На другом конце связи было молчание. Намджун не отвечал, но Ицуки знал — он слушает. Слушает и сгорает от ярости. — Ты всегда думал, что контролируешь ситуацию, да? — продолжил Ицуки, медленно шагая по комнате. — Но вот ты сидишь там, бессильный, а я — здесь, с ним. Он снова включил камеру, направляя её на Джина. Тот сидел на полу, привалившись спиной к стене. Взгляд его был пустым, но в нём всё ещё тлела искра. Он не сдавался. — Намджун, ты слышишь, как он дышит? — прошептал Ицуки, приближая телефон к губам Джина. — Он ещё держится. Вопрос в том, как долго. Наконец, на том конце линии послышался глубокий, сдержанный голос: — Если ты хоть пальцем к нему прикоснулся… — Что тогда? — Ицуки усмехнулся. — Ты приедешь? Попытаешься спасти его? О, Намджун, ты ведь знаешь, что поздно. Он наслаждался моментом. Наслаждался тем, как затягивал петлю вокруг шеи Намджуна, вынуждая его страдать. — Ты не знаешь, что такое настоящая боль, — прошипел Намджун. — Но я научу тебя. Ицуки рассмеялся. — О, я с нетерпением жду этого. Ицуки снова направил камеру на Джина. Тот тяжело дышал, его запястья были скованы наручниками, щека в крови от удара. — Посмотри на него, Намджун. Разве он не прекрасен в своей беспомощности? — Ицуки провёл пальцами по щеке Джина, заставляя того вздрогнуть. — Ты же знаешь, он всегда был слишком красивым, чтобы принадлежать кому-то одному. — Убери от него руки, — голос Намджуна звучал тихо, почти угрожающе. — Или что? — Ицуки ухмыльнулся. — Ты не можешь ничего сделать. Ты там, я здесь. И пока ты найдёшь меня… Он повернул камеру так, чтобы показать помещение. Старый склад, разбитые окна, бетонный пол. — Пока ты будешь искать меня, я буду наслаждаться каждым моментом. Джин поднял глаза, смотря прямо в камеру. В его взгляде не было страха — только ярость. — Намджун… — прохрипел он. — Держись, — раздался ответ. Но связь уже оборвалась. Ицуки убрал телефон, довольно улыбаясь. — Теперь посмотрим, как далеко ты готов зайти ради него.

***

Намджун стиснул зубы, сжимая телефон так, что суставы на пальцах побелели. Сердце колотилось в груди, а в ушах шумело от ярости. Он быстрым движением набрал номер Чонгука и поднес трубку к уху, ожидая ответа. — Чонгук, — голос его был хриплым, полным сдерживаемой ярости. — Как продвигается поиск? Есть хоть что-то?! На том конце провода повисла короткая пауза, прежде чем Чонгук осторожно ответил: — Мы проверяем все возможные места, но пока ничего конкретного… Нам нужно ещё немного времени. — Времени?! — взорвался Намджун. — У нас его нет, Чонгук! Он у этого ублюдка, черт знает в каком состоянии! Найдите его! Любой ценой! Чонгук шумно выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. — Мы делаем всё возможное, Хён. Обещаю, мы найдём Джина. Намджун сжал переносицу, пытаясь хоть немного унять бешеный гнев. — У вас есть максимум двадцать минут, — процедил он. — Если за это время не будет результатов, я лично переверну всю Японию. Он резко сбросил вызов, бросив телефон на стол, и провел рукой по лицу. Всё внутри него горело — от злости, бессилия и страха. Он не мог позволить себе медлить. Джин ждал. Намджун сжал кулаки, чувствуя, как ногти больно впиваются в ладони. Адреналин гудел в крови, и каждое мгновение бездействия ощущалось, будто его насильно удерживают в клетке, не давая вырваться наружу. Он метался по комнате, его дыхание было сбивчивым, будто ему не хватало воздуха. Он всегда знал, что мир жесток. Он сам строил свою империю на крови и страхе, но одно дело — вести войну, и совсем другое — знать, что человек, которого он любит, прямо сейчас проходит через ад. «Джин…» Имя эхом отдавалось в его голове, сжимая грудь невидимыми тисками. Он не мог ни есть, ни пить, ни даже думать о чём-то другом, кроме как о том, что с Джином могло происходить в эту самую секунду. Злость переплеталась с отчаянием, гнев — с беспомощностью. Это чувство пожирало его изнутри, будто пыталось уничтожить. Он привык контролировать всё, но сейчас он был бессилен. Намджун ударил кулаком по столу, чувствуя, как дрожит всё его тело. — Я убью его, — прошептал он себе под нос, голос сорвался на звериный рык. — Клянусь, я вырву ему сердце. Секунды тянулись мучительно долго. Любая задержка казалась вечностью, а каждая минута без информации — пыткой. Он чувствовал, как ярость постепенно перерастает в холодную, жгучую решимость. Спустя десять минут телефон в руке Намджуна завибрировал. Он мгновенно поднёс его к уху, даже не глядя на экран. — Говори, — его голос был напряжённым, но в нём звучала железная решимость. — Склад на окраине Токио, старый промышленный район, — сообщил Чонгук быстро, словно осознавая, что каждая секунда на счету. — Мы проверили — место охраняют, но не так плотно, как ожидалось. Судя по камерам, Джин там. — Как именно? — Намджун чувствовал, как внутри всё сжимается, но он заставил себя оставаться хладнокровным. — Его держат в одном из задних помещений. Камеры зафиксировали, как его туда заносили, — Чонгук говорил чётко, но в его голосе сквозила напряжённость. Он знал, что это значит. Джин не шёл сам. — Сколько охраны? — спросил Намджун, сжимая телефон так, что суставы побелели. — В здании минимум десять человек, снаружи ещё четверо, но они периодически отходят. Нам нужно двигаться быстро, пока смена постов. — Я уже выезжаю, — твёрдо ответил Намджун, резко вставая с места. — Собери людей. Мы забираем его сегодня. — Да, хён, — коротко ответил Чонгук, прежде чем связь оборвалась. Намджун выдохнул, стараясь удержать себя в руках. Он наконец знал, где Джин. Осталось только одно — забрать его. И если кто-то посмеет встать у него на пути… он раздавит их без колебаний.

***

В помещении пахло сыростью и металлом. Джин лежал на холодном бетонном полу, его руки были связаны за спиной, а запястья горели от натянутых верёвок. Он с трудом дышал, каждое движение отзывалось болью в теле. Шаги раздались справа, тяжелые, уверенные. Джин поднял голову и увидел его – альфа в дорогом костюме, с хищной усмешкой на губах. — Я думал, ты рад будешь меня видеть, — голос звучал насмешливо, но в нём сквозила угроза. Джин не ответил, лишь сжал челюсти. Он знал, что бы он ни сказал – это не изменит происходящее. — Ты такой же, как был тогда. Сломленный, беспомощный, но упрямый, — продолжил тот, делая шаг ближе. Джин молчал, но внутри всё сжималось. Ему не нужно было спрашивать, зачем он здесь. Он уже знал. За спиной хмыкнули другие. Их было несколько – чужие запахи смешивались в воздухе, вызывая отвращение. Джин чувствовал, как его страх медленно растёт, обволакивает его, сковывает дыхание. — Сделайте его покладистым, — бросил альфа, разворачиваясь к выходу. Джин дёрнулся, сердце пропустило удар. — Не смей... — голос сорвался. Но в ответ он услышал только смех и звук приближающихся шагов.