фиктивные чувства

Сегодня был день бала — долгожданное и выматывающее событие, которое сулило новую волну напряжения. По правилам организаторов, в гримёрке им нужно было появиться к десяти утра, чтобы скоординировать все детали, пройти финальную примерку и, разумеется, подготовиться к вечеру. Маринетт, едва проснувшись, уже чувствовала себя раздражённой и вымотанной. День предстоял долгий и напряжённый — они должны были быть готовы к балу, и сама мысль об этом добавляла ей нервозности. Она посмотрела на Адриана, который спокойно сидел у окна, кажется, даже не осознавая, как много сегодня предстоит сделать. Его спокойствие только злило её ещё больше. Она не выдержала. — Ты вообще понимаешь, как много сегодня от нас зависит? Или собираешься просто отмахнуться, как всегда? — её голос был резким, и она почти выплюнула слова. Адриан поднял взгляд, нахмурившись. В его глазах отразилась неприязнь, словно его окончательно достала её манера командовать. — Ты серьёзно? Слушай, Маринетт, ты делаешь из обычного вечера какое-то шоу, — он говорил спокойно, но за этим спокойствием пряталась едкая раздражённость. — Не всё крутится вокруг твоих идей и твоего представления о том, как всё должно быть. Её это задело. Она сжала зубы, подавив желание просто закричать на него. — «Шоу»? Прекрасно, давай вообще ничего не делать, как ты привык! — Она бросила свои вещи на кровать, глядя на него с упрёком. — Всегда я должна заботиться обо всём. Всё ради тебя, ради твоего спокойствия, чтобы, не дай бог, не потревожить твой покой. — Ради меня? Ради моего покоя? — он усмехнулся, не веря своим ушам. — Маринетт, ты слышишь себя? Ты сама решаешь всё за нас, даже не спрашивая, чего я хочу, и при этом ещё жалуешься. — О, неужели это тебе не нравится? — с издёвкой сказала она. — Если бы ты хоть раз взял на себя ответственность, мы бы уже добились чего-то. Но, видимо, с твоим постоянным безразличием это невозможно. Адриан фыркнул, отвернувшись. — Твоё любимое слово — «ответственность». Интересно, слышала ли ты о таком понятии, как доверие? О, прости, для тебя это слово не существует. Ты всегда должна всё держать под контролем, всех держать на коротком поводке, даже меня. Её глаза вспыхнули, словно он ударил её. — Ты обвиняешь меня в отсутствии доверия? А почему, как ты думаешь, я вынуждена всё делать сама? Может, потому что ты только и делаешь, что отсиживаешься в стороне и делаешь вид, что тебе всё равно? — Может, мне и правда всё равно, раз тебе легче всё самой делать? — огрызнулся он, его глаза сверкнули холодной яростью. — Удивительно, что кто-то вообще выдерживает твоё постоянное стремление управлять всем и вся. Думаешь, это очаровывает? Нет, Маринетт, это просто отталкивает. — А ты думаешь, что твоя бесконечная апатия кому-то нравится? — взорвалась она, едва не срываясь на крик. — Никому не нужен человек, который не может справиться ни с чем, кроме как отмахнуться и уйти. Как можно было быть настолько… пустым! Её слова ударили его больно, слишком больно. На мгновение его лицо исказилось от обиды, но он тут же взял себя в руки. — Пустым? А что насчёт тебя? Постоянно недовольная, взвинченная, пытающаяся доказать, что ты лучше всех. Не задумывалась, что, может, в этом и вся твоя проблема? Что именно из-за этого никто рядом с тобой не задерживается? Его слова разозлили её настолько, что она почувствовала, как у неё дрожат руки. — Не задерживается? Я не держу рядом никого, кто не готов хотя бы попытаться стараться. Вот как ты. Я устала подгонять тебя, заставлять хоть как-то участвовать в этом. Да, возможно, я требовательная, но хотя бы я не пустая оболочка, неспособная на усилие. Он горько усмехнулся, делая шаг назад, словно в знак того, что она перешла грань. — Я бы назвал это иначе: ты требовательная, потому что не хочешь видеть дальше своего носа. Ты видишь только свои цели и делаешь всех вокруг пешками в своём маленьком спектакле. А может, проблема не во мне? Может, это ты постоянно ставишь себя выше всех? Она шагнула к нему, кипя от злости. — Пешками? Да если бы ты хоть раз смог взять на себя инициативу, мы бы сэкономили столько времени и сил! Я устала тянуть нас обоих, а ты только и можешь, что жаловаться и изображать мученика. — Тянуть нас? Не смеши. Ты сама гонишься за идеалом, который никому, кроме тебя, не нужен. Я бы с радостью не участвовал в твоих мелодрамах, но почему-то мне постоянно приходится подстраиваться под твоё вечное недовольство. Они замерли, глядя друг на друга с абсолютной неприязнью. Маринетт чувствовала, что ещё одно слово — и она сорвётся. Адриан смотрел на неё с такой холодной яростью, какой она никогда у него не видела. — Если бы я знала, что придётся иметь дело с таким безответственным и бездушным человеком, — наконец сказала она, сжав губы. — Я бы ни за что не согласилась на эту поездку. Адриан едва не вскинул руки от досады, его терпение уже давно иссякло. — Согласие? Отлично. Надеюсь, что после сегодняшнего ты наконец поймёшь, что всё это не так важно, как ты себе придумала. Сказав это,Адриан развернулся и ушёл, оставив Маринетт одну. Она с трудом сдерживала ярость, чувствуя, как её сердце стучит в груди. Словно ответив ей, раздался резкий звук — он стучал в дверь. — Ты собираешься спуститься или нет? — его голос звучал резко и громко, отражая всю его досаду. — Если ты не выйдешь через минуту, такси уедет без нас! Её лицо покраснело от злости. Она вышла из комнаты, стараясь игнорировать его нахальность. — Я сама решу, когда мне выходить! — крикнула она, и Адриан закатил глаза, явно не желая больше терпеть её выходки. — Замечательно. Я просто не хочу, чтобы нас потом ждали. Мы не можем опоздать, особенно с учетом того, как ты всё усложняешь, — его тон оставался холодным, но Маринетт слышала, как его голос дрожал от сдерживаемой ярости. Они спустились по лестнице молча, каждый погружённый в свои мысли. Маринетт чувствовала, как нарастает напряжение между ними, как будто в воздухе витала молния. Они подошли к ожидающему лимузину, и Адриан открыл дверь, но не предложил ей сесть первым. — После тебя, милая, — произнёс он с сарказмом, и это выдало её из равновесия. — Ты действительно не можешь просто вести себя нормально? — выпалила она, минуя его и садясь в машину. Она зажала руки в кулаки, пытаясь подавить раздражение. Он сел рядом, и между ними повисло молчание. Такси выехало на улицу, и время, казалось, остановилось. Адриан смотрел в окно, а Маринетт наблюдала за его отражением, ощущая, как её гнев постепенно угасает, уступая место печали. Но она не хотела показывать слабость. — Ты ведь понимаешь, что ты ведёшь себя, как ребёнок? — сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно. — Я веду себя как ребёнок? — он взглянул на неё с недоумением, и в его голосе звучала ирония. — Может, тебе стоит подумать о том, кто на самом деле не может взрослеть? Я устал от твоих истерик и манипуляций. — И что, теперь ты будешь снова молчать, как всегда? — её голос дрожал от обиды. — Просто прятаться за этой своей «недоступностью»? — Да, потому что мне не нужно это театральное представление, — ответил он, и в его тоне звучала усталость. — Если бы ты хотя бы раз посмотрела на ситуацию с другой стороны, может, у нас не было бы постоянных ссор. Они вновь погрузились в молчание, и вскоре напряжение в машине стало невыносимым. Маринетт смотрела в окно, видя, как мимо проносятся городские улицы. Сердце стучало в унисон с её мыслями, и она чувствовала, как между ними пропасть только растёт. — Мы ведь должны держать лицо на балу, — произнесла она наконец, стараясь сменить тему. — Никто не должен подозревать, что у нас проблемы. — Да, держать лицо, — усмехнулся он. — Если бы ты не была такой самодовольной, всё могло бы выглядеть иначе. Её это задело. — Я не «самодовольная», — сказала она с сжатым ртом. — Я просто хочу, чтобы всё прошло хорошо. А ты не помогаешь, а только усугубляешь. — И как же мне помочь? — он поднял бровь, явно не веря, что это возможно. — Может, предложить тебе притворяться, что всё идеально, когда на самом деле всё разрушается? — Прекрати! — её голос снова зазвучал высоко. — Я не могу терпеть твои постоянные упрёки. Я не прошу тебя притворяться, я просто хочу, чтобы ты старался. — Старался? — он расхохотался, но в его смехе не было радости. — Старался, когда ты сама срываешь все планы? Когда ты всё время оскорбляешь меня, а потом ждёшь, что я с улыбкой пойду за тобой? — Я… — она не знала,что сказать. Волнение накатывало на неё волнами, и она чувствовала, как слёзы подступают к глазам. — Я просто хочу, чтобы ты меня понял. — Понял? — он был явно не готов к такому повороту. — Понял, что ты не слушаешь ни меня, ни саму себя? Это же всё твои постоянные претензии, которые ты накидываешь, когда что-то идёт не так, как ты задумала. — Ты не понимаешь, — прошептала она, сжав руки в кулаки, чтобы сдержать слёзы. — Я просто хочу, чтобы мы были командой. А ты всё время так высокомерен. — Высокомерен? — он не смог сдержать сарказм. — Может, просто с тобой невозможно работать? Ты всегда лезешь в управление, даже не спрашивая. Неужели ты не видишь, что с каждым разом всё только хуже? Она отвернулась к окну, чтобы скрыть от него свои чувства. Такси подъехало к месту назначения, и напряжение между ними достигло предела. Адриан вышел первым, открыв дверь, а Маринетт, глядя на его спину, почувствовала, как будто между ними выросла непреодолимая пропасть. — Пойдём, — сказал он, не оборачиваясь. — Нас ждут. Она тяжело вздохнула, стараясь привести свои мысли в порядок. Ссора была далеко не окончена, но сейчас нужно было сохранить лицо и следовать дальше, несмотря на то, что в их сердцах бушевали ураганы. Когда Адриан и Маринетт прибыли к величественному зданию, которое должно было стать местом их балла, их захватила красота этого места. Снаружи это был роскошный особняк с высокими колоннами и фасадом, украшенным изысканными резными узорами. Огромные окна, обрамленные золотыми рамами, отражали яркие лучи солнца, создавая игру света, словно само здание было пропитано магией. По мере того как они поднимались по мраморным ступеням к массивным дверям, атмосфера наполнялась ожиданием и волнением. Они вошли внутрь и оказались в просторном холле, где высокий потолок с витражами привлекал внимание, а большие хрустальные люстры свисали, осыпая свет на идеально отполированные мраморные полы. Вокруг них кружили люди в вечерних нарядах, а ароматы свежих цветов, установленных в больших вазах, создавали ощущение праздника. Их проводили в гримерку, где царила суета. Мягкое освещение и большое количество зеркал создавали идеальные условия для подготовки. Стилисты, одетые в черные униформы, спешили по помещению, накладывая макияж и укладывая волосы клиентам, пока повсюду звучал смех и разговоры. Очередь на макияж и прически увеличивалась с каждой минутой, и в этот момент Маринетт и Адриан заняли свои места, напряжение между ними ощущалось как физическое присутствие. — Сколько же тут народу, — пробормотал Адриан, скрестив руки на груди и окинув взглядом комнату. — Если бы ты не задерживалась утром в ванной, мы бы уже давно были готовы. — Что? — вырвалось у Маринетт, её голос резко прозвучал в этой суматохе. — Ты по-прежнему пытаешься свалить вину на меня? Я вообще-то не собиралась опаздывать, но ты был слишком занят своими «планами»! Он взглянул на неё с явным раздражением, и в его глазах вспыхнуло огонёк. — Планы? — парировал он. — Я пытался сделать так, чтобы этот вечер стал для нас обоих чем-то хорошим, а не просто очередной обязанностью. Но, похоже, тебе это не нужно. — Да, конечно, все мои «планы» — это только твое недовольство и капризы! — ответил он, поднимая голос. Вокруг начали оборачиваться стилисты и другие гости, недоуменно глядя на пару. — Если бы ты хотя бы немного старалась, то нам не пришлось бы здесь сидеть и ждать! — Старалась? — воскликнула Маринетт, её глаза вспыхнули. — Может, если бы ты не был таким самодовольным, мы бы работали лучше, чем сейчас! Ты всегда все делаешь только для себя! Словно подхваченные вихрем, их слова лились одно за другим, словно не зная остановки. Нервы обострились, и они не могли удержаться от резких замечаний, которые оставляли глубокие шрамы. — Не надо мне вешать на уши свои комплексы! — выпалила Маринетт, её голос дрожал от эмоций. — Ты даже не понимаешь, что ты сам себя портишь! — Да, как же! Все вокруг, включая тебя, — это лишь способ усложнить мне жизнь! — его слова звучали так, как будто он бросал вызов всему миру. В воздухе повисло молчание, когда они оба осознали, что перешли все границы. Вдруг их перебил голос стилиста, который позвал Маринетт. — Маринетт, вы готовы? Ваша очередь на макияж! Маринетт, стиснув зубы от злости и обиды, бросила на Адриана короткий, полный презрения взгляд. — Ну, мне не терпится увидеть, как ты разрушаешь вечер своим настроением. Она встала, её движения были резкими, как будто каждая мышца сопротивлялась необходимости идти к стилисту. Она покинула гримерку, оставив Адриана сидеть в одиночестве. Вокруг царила атмосфера праздника, но между ними было только напряжение, которое отражалось в его дыхании. Он сжимал кулаки, сердито глядя в пол, осознавая, что ссора только ухудшает ситуацию. После того как Маринетт покинула гримерку, Адриан остался сидеть в тишине, погружённый в свои мысли. Его раздражение всё ещё было на пике, и он не мог избавиться от ощущения, что ситуация вышла из-под контроля. Он закрыл глаза, стараясь успокоиться, но в голове всё равно крутился поток их последних слов, каждое из которых пронзало его, как острый нож. Как только его имя прозвучало в комнате, он глубоко вздохнул и поднялся. Стилисты встретили его с улыбками, но ему было не до них. Он попытался сосредоточиться на процессе, ожидая, что макияж и прическа помогут отвлечься от беспокойства и напряжения, которые копились внутри. Сначала он уселся на стул, и к нему подошёл стилист, который начал работать над его волосами. — Ну, как же у вас настроение? — спросил стилист, искренне пытаясь разрядить атмосферу. Адриан лишь невольно пожал плечами, не зная, как объяснить свои чувства. Он смотрел в зеркало и видел отражение своего лица, которое больше всего напоминало камень. — Всё в порядке, — ответил он, хотя сам понимал, что это было далеко от правды. В его сознании всё ещё звучал голос Маринетт, её упрёки и обвинения. Тем временем в соседней гримерке Маринетт была занята тем же процессом. Стилист делал ей макияж, и она с трудом сдерживала эмоции. Каждый прикосновение кисточки к её коже вызывало всплеск чувств — раздражение, гнев, горечь. Она не могла не думать о том, что ссора с Адрианом только ухудшает ситуацию. Почему они не могут просто вести себя как нормальные люди? Когда её гримерка заполнилась запахами косметики и кремов, она снова ощутила пустоту. «Как же я ненавижу его», — мелькала мысль одна за другой, в её голове.  После макияжа пришла очередь прически, и, когда она увидела свое отражение в зеркале, почувствовала, как её настроение немного поднялось. Стилисты мастерски справлялись со своей работой, и её волосы становились всё более эффектными. В этот момент она решила, что не позволит Адриану испортить этот вечер. Она собиралась выглядеть великолепно, несмотря на все недоразумения и ссоры. Тем временем Адриан закончил свою часть подготовки. Он осмотрел себя в зеркале, и ему удалось увидеть, как его прическа стала более элегантной и стильной. В этот момент он решил, что не будет позволять Маринетт тянуть его вниз. Он тоже собирался быть лучшей версией себя. После всех процедур они снова встретились в общую гримерку. Адриан посмотрел на Маринетт, и между ними снова повисло напряжение, как будто в воздухе было электричество. — Ты выглядишь… — начал он, но тут же запнулся, не зная, как продолжить. В итоге он просто махнул рукой и добавил: — Неважно. Маринетт, почувствовав, как его слова повисли в воздухе, бросила на него косой взгляд. — Как будто ты собирался сказать что-то хорошее, — прорычала она, её тон был полон сарказма. — Можешь не тратить свои силы, я не жду от тебя комплиментов. — Я просто сказал, что ты выглядишь хорошо, — ответил Адриан, его голос тоже становился резким. — Это не значит, что я хочу с тобой разговаривать! — Как удобно! — воскликнула Маринетт. — Всегда можно просто отмахнуться от проблемы, не так ли? — Да, я отмахнусь от тебя, если это возможно, — бросил он, развернувшись и уходя к двери, но тут же остановился. — Не забывай, что нам нужно выйти на бал, и все взгляды будут на нас. Снова повисло молчание, и Адриан почувствовал, как между ними вновь накаляется атмосфера. Он понимал, что все его слова только подливают масла в огонь. Они оба были слишком упрямыми, чтобы сделать первый шаг к примирению. Внезапно их разговор прервал менеджер, который зашёл в гримерку с готовыми нарядами. Он дружелюбно представил им их костюмы и платья, помогая отвлечь их от напряжённой атмосферы. Однако они оба лишь бросили взгляды на наряды, в то время как каждый из них думал о другом. — Пойдемте, вам пора надеть костюмы, — сказал менеджер, указывая на двери. Вместе они вышли из гримерки, и на этот раз ссора осталась позади, хотя в воздухе всё ещё витали недосказанные слова и эмоции. Когда они вошли в зал, их встретили другие участники бала и стилисты. За каждым углом слышались смех, радостные голоса и шуршание тканей. Адриан и Маринетт сделали шаг вперёд, заставив себя улыбнуться для окружающих, но внутри они оба знали, что их мир всё ещё не пришёл в гармонию. — Надеюсь, ты будешь вести себя прилично, — прошептала Маринетт, её голос был тихим, но полным упрёка. — Я всегда веду себя прилично, — ответил Адриан с холодной ухмылкой. Как только они подошли к своим костюмам, атмосфера начала меняться. Адриан и Маринетт пытались сосредоточиться на своих нарядах, хотя внутри них всё ещё бушевали чувства. Им предстояло провести вечер вместе на балу, и, возможно, им следовало бы наконец разобраться в том, что между ними происходило. Маринетт взглянула на своё платье и не могла сдержать улыбку. Оно было сногсшибательным: глубокого, насыщенного бордового цвета, которое красиво играло на свету, подчеркивая её молодость и грацию. Бархатная фактура платья придавала ему изысканность, а приталенный крой выгодно выделял её фигуру. К юбке, которая плавно расширялась внизу, был добавлен длинный разрез на спине, придающий образу нотку смелости и элегантности. Когда она посмотрела на своё отражение в зеркале, ей показалось, что это платье просто создано для неё. Оно не только подчеркивало её женственность, но и давало ей уверенность, которой ей так не хватало. Она приподняла юбку, чтобы лучше увидеть, как она движется, и почувствовала себя королевой. Адриан стоял перед зеркалом в своём новом костюме, который идеально сочетал в себе современность и элегантность. Темно-синий цвет с лёгким блеском подчеркивал его фигуру, создавая впечатление уверенности и стиля. Костюм не был слишком формальным, что делало его идеальным для бала, но при этом он был достаточно изысканным, чтобы выделяться среди других гостей. Когда Адриан поправил воротник своей рубашки, он заметил, как тонкие линии костюма идеально подчеркивали его плечи и талию. Он любил, как этот наряд заставлял его чувствовать себя особенным, как будто он готов был не только танцевать, но и завоевать мир.  Менеджер проводила Адриана и Маринетт в просторный зал для репетиций, оформленный с безупречным вкусом. Зал был роскошно декорирован: потолок украшали огромные хрустальные люстры, которые свисали как звездное небо, создавая мягкий свет. Стены были отделаны зеркалами, отражающими каждое движение, а на полу сиял идеально отшлифованный паркет. В углах комнаты стояли высокие вазы с яркими цветами, что добавляло веселья и свежести в это элегантное пространство. Маринетт, облачённая в глубокое бордовое платье из бархата, с трудом передвигалась в высоких каблуках. Платье облегало её фигуру, подчеркивая талию, но широкая юбка затрудняла движения. Она чувствовала, как тяжесть ткани давит на неё, и каждый шаг становился испытанием. Её лицо было сосредоточено, а взгляд метался по залу, как будто искал выход из этой ситуации. Когда они остановились в центре зала, Адриан, одетый в элегантный тёмно-синий костюм с лёгким блеском, взял её за руку. Он пытался выглядеть уверенно, но внутри всё равно бурлило раздражение. Их взгляды пересеклись, и он ощутил, как внутри него вспыхивает гнев. — Давай попробуем ещё раз, — произнёс он, стараясь сохранить спокойствие. Но как только они начали двигаться, всё снова пошло не так. Шаги не совпадали, и когда Маринетт попыталась выполнить поворот, она снова потеряла равновесие и чуть не упала. В этот момент её терпение лопнуло. — Ты должен быть более внимательным! — выпалила она, её голос звучал в унисон с глухим стуком каблуков по паркету. — Я не могу постоянно подстраиваться под тебя! — Ты сама не знаешь, что делаешь, — прорычал он, стиснув зубы от раздражения. — Ты ведёшь себя так, будто это первый раз, когда ты танцуешь! Маринетт фыркнула, её гнев закипал, как вода на огне. Каждый шаг давался ей всё труднее, а его слова только подливали масло в огонь. Она была готова вспылить, но Адриан снова подошёл ближе, чтобы поддержать её, и это её ещё больше вывело из себя. — Не трогай меня! — крикнула она, отдернув руку, словно он обжёг её. — Ты всё время только и делаешь, что критикуешь меня. Как я могу танцевать, если ты просто задеваешь меня своим настроением?! — Ты сама создаёшь проблемы, Маринетт! Я не могу помочь, если ты не слушаешься! — его голос стал громче, и в воздухе повисло напряжение. Они обменивались колкими взглядами, и ненависть, затаённая за их словами, ощущалась остро и ярко. Каждый из них осознавал, что, несмотря на злость и напряжение, чувства все ещё бурлили под поверхностью, но сейчас это было слишком сложно, чтобы сказать друг другу правду. Вместо этого они вели битву слов, и каждое новое обвинение только углубляло пропасть между ними. — Ты слишком самодовольный, чтобы понять, как сложно мне! — срывалась она, её голос эхом разнесся по залу, разрывая тишину. — А ты слишком эгоистична, чтобы увидеть, что у нас обоих есть свои проблемы! — воскликнул он в ответ, его лицо стало красным от гнева. Слова лились, как вода из крана, и оба не собирались останавливаться. Наконец, они замерли, глядя друг на друга с ненавистью и недоумением. В зале повисла тишина, в которой слышалось только их тяжёлое дыхание, и, казалось, даже хрустальные люстры на потолке приостановили своё свечение от напряжённости. Они стояли напротив друг друга, полные упрямства и непонимания, в тот момент, когда каждый из них понимал, что им нужно было бы сделать шаг навстречу. Но ни один не хотел признаваться в своих чувствах, и вот они снова оказались в ловушке, которую сами же и создали. В этот напряжённый момент, когда гнев и неприязнь между Маринетт и Адрианом достигли своего пика, дверь зала резко открылась. В комнату вошла Амели, полная энергии и уверенности. Она быстро заметила, что происходит, и её взгляд скользнул по обстановке, фиксируя напряжение в воздухе. — Что здесь происходит? — спросила она, поднимая бровь и проникая в ссору, как будто это была её привычная сцена. — Почему вы оба выглядите так, будто собираетесь взорваться? Маринетт мгновенно развернулась к ней, её глаза полны возмущения. — Я не могу танцевать с ним! — воскликнула она, её голос звучал как предостережение, полное раздражения. — И я тоже не хочу с ней танцевать! — подтвердил Адриан, схлестнув плечами, как будто искал поддержку в словах Маринетт. Амели, не обращая внимания на их упрямство, уверенно подошла к ним. — Достаточно! — произнесла она, и в её голосе звучала властность. — У вас есть всего несколько часов до бала, и вы не можете позволить себе ссориться сейчас. Она подняла руки, чтобы они замерли, и взглянула на них обоих с серьезностью. Затем, словно опытный дирижёр, она заставила их встать в ту же позу, в которой они репетировали накануне. — Вы должны научиться доверять друг другу, иначе вы не сможете выполнить свой танец, — произнесла Амели, её голос стал спокойнее, но всё равно оставалось в нём много решимости. — Попробуйте просто сосредоточиться на танце, а не на своих эмоциях. Маринетт с недоверием взглянула на Адриана, и на его лице отразилось то же самое недоумение. Они встали в нужную позу: она прислонилась к нему, его рука легла на её талию, а она обхватила его плечо, чувствуя, как всё ещё сохраняется напряжение между ними. — Теперь, — продолжала Амели, — просто начните. Не думайте о том, как вы себя чувствуете, думайте только о ритме. В какой-то момент их движения стали более слаженными, но когда они начали танцевать, старые чувства вновь всплыли на поверхность. Каждый шаг, каждое вращение вызывали у них внутренний конфликт. Однако Амели была рядом, и её уверенные указания помогали им оставаться в нужном ритме. — Маринетт, чуть больше уверенности! — подбадривала она. — Адриан, не теряй фокус! Это ваш момент! Постепенно они начали чувствовать, как начинают слаженно двигаться, хотя тягостные взгляды и остатки злости всё ещё оставались в их взглядах. Они выглядели как два упрямых лебедя, которые пытаются танцевать в неразберихе, но их ноги всё же подчинялись музыке. Амели заметила, как они стали более расслабленными, и улыбнулась про себя. Если им удастся найти общий язык на танцполе, возможно, они смогут оставить свои ссоры позади. Она продолжала направлять их, подсказывая шаги и корректируя их движения. — У вас всё получится, просто продолжайте! — произнесла она, и в её голосе вновь прозвучала энергия, ободряющая их. В этот момент, находясь в ловушке между эмоциями и обязанностями, Маринетт и Адриан, наконец, начали осознавать, что танец — это не только движения, но и взаимопонимание, которое, возможно, они смогут создать даже среди своих разногласий. Амели вновь остановила их, заметив, что их движения стали менее слаженными, а напряжение снова нарастало. — Нет, нет! — воскликнула она, направляя на них полный огонь своих глаз. — Вы должны держать друг друга с силой! Как будто это последний раз, когда вы танцуете вместе! Маринетт на мгновение задумалась, но её упрямство быстро взяло верх. — Да я бы была рада, если бы это был последний раз! — произнесла она, глаза её сверкнули от злости, и она снова отодвинулась от Адриана, словно стараясь дистанцироваться не только физически, но и эмоционально. Адриан не мог сдержать ответную реакцию, его голос звучал раздражённо: — Я тоже не собираюсь танцевать с тобой вечно! Ты ведёшь себя как ребёнок! Амели, которая пыталась сохранять терпение, вскрикнула, словно гром в тишине зала. — Хватит! — её голос эхом отозвался по помещению. — Я не знаю, что у вас происходит, но вы должны держаться друг друга так, чтобы чувствовать биение сердцебиения! Иначе вы просто не сможете танцевать! — Какое сердцебиение? Я бы предпочла, чтобы его не было вообще! — Выпалила синевласка.  Они оба замерли от её слов, и воздух наполнился тягостным молчанием. Взгляды Маринетт и Адриана встретились, в них сверкали искры недовольства и нежелания. Однако под напором её слов, они не могли не подчиниться. В конце концов, они снова стали в нужную позу. Маринетт с неохотой положила руку на плечо Адриана, чувствуя, как его грудь движется, когда он дышит, а его рука легла ей на талию с довольно ощутимой силой. Он был не слишком жесток, но в его хватке ощущалась решимость. — Не забывай, что это — наш последний шанс, — прошептала она, всё ещё упрямясь, но внутри что-то ёкнуло, когда она оказалась так близко к нему. — Хм, как мило, — сказал он с сарказмом. — Наверняка все на балу оценят твои упрямые выходки. Амели закатила глаза и снова повторила, на этот раз с настойчивостью: — Чувствуйте друг друга! Не просто физически, но и эмоционально. Сосредоточьтесь на ритме, на танце, а не на своих разногласиях! С этими словами она включила музыку, и зал наполнился мелодией. Маринетт и Адриан попытались снова. Шаги их всё ещё были не совсем согласованными, но по мере того, как музыка разливалась в воздухе, они начали понимать друг друга лучше. Каждый поворот стал более слаженным, но напряжение всё ещё витало вокруг них. — Попробуй сделать шаг влево, а не вправо, — тихо произнесла она, стараясь унять свои эмоции. — Я и так это делал! — возразил он, но в его голосе не было той злости, что раньше. С каждым движением, они начали ощущать, как биение сердцебиений действительно передаётся друг другу. Несмотря на всю ярость и недовольство, с которыми они начинали, они начали чувствовать, как ритм музыки и их собственные сердца становятся единым целым. Это была битва между упрямством и необходимостью работать вместе, и хотя они всё ещё испытывали друг к другу неприязнь, внутри них что-то начало меняться. Они не понимали, как и почему, но, возможно, это было именно то, что им было нужно, чтобы преодолеть их разногласия. Маринетт и Адриан, наконец, завершили свою практику. Танец, который сначала казался им непреодолимым препятствием, теперь перешел в нечто более плавное и согласованное. Они смогли преодолеть свою злость и на время забыть о личных конфликтах, сосредоточившись на ритме и движении. Каждый шаг становился легче, и, когда они наконец остановились, оба выдохнули с облегчением, как будто только что завершили долгий и изнуряющий марафон. — Ну, хоть что-то вышло, — произнес Адриан, обводя взглядом зал, где они только что танцевали. — Да, — коротко ответила Маринетт, но на её лице не отразилось никакого удовольствия. Они вышли в зал ожидания, и тишина между ними вновь окутала пространство. Атмосфера была напряженной, словно над ними собиралась буря. Все ещё взволнованные недавними событиями, они не произнесли ни слова, каждый погрузился в свои мысли. Маринетт достала телефон и, не глядя на Адриана, начала прокручивать ленту новостей. Однако вскоре её внимание отвлекло движение за кулисами. Она подскользнулась на стуле, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Число людей, собирающихся перед входом в основной зал, неумолимо увеличивалось. Она наблюдала, как в фойе стояли красивые пары в нарядных платьях и костюмах, обмениваясь приветствиями и смехом. Лица их были наполнены восторгом, в то время как у самой Маринетт внутри всё крутилось и металось. — Смотри, сколько людей, — произнесла она, не обращая внимания на Адриана. — Наверное, у всех такая же неразбериха, как у нас. — Угу, — он кивнул, не отрываясь от своего телефона. Их молчание продолжалось, но в этот раз тишина казалась более подавляющей. Каждое прикосновение, каждый взгляд были наполнены той неприязнью, которая так и не исчезла. Маринетт попыталась отвлечься, погружаясь в ленту новостей, но мысли о предстоящем бале и о том, что будет дальше, не давали ей покоя. Время тянулось мучительно медленно, и вскоре они осознали, что им предстоит ждать около трёх часов, прежде чем начнется официальная часть мероприятия. Маринетт вздохнула, чувствуя, как напряжение снова начинает накапливаться. — Надо будет как-то занять себя, — пробормотала она, пытаясь сломать тишину. — Да уж, — отозвался Адриан, не поднимая глаз от экрана. — Можешь попробовать учить слова наизусть. Она бросила на него недовольный взгляд, но, не найдя в себе сил ответить, снова отвлеклась на людей за кулисами. Слухи о том, что они станцуют на балу, уже начали расходиться, и волнение среди гостей нарастало. Маринетт, теребя свои волосы, продолжала наблюдать за тем, как каждую минуту в фойе появлялись всё новые и новые пары. Это настроение перед балом вызывало у неё смешанные чувства: радость и, одновременно, раздражение, что она и Адриан оказались здесь не по своей воле, а вынуждены притворяться идеальной парой. Прошло ещё несколько минут, и, наконец, она не выдержала и вновь повернулась к Адриану. — Как ты думаешь, что нас ждёт? — спросила она, глядя на его безразличное выражение лица. — Да кто его знает, — он пожал плечами, его голос звучал равнодушно. — Наверное, обычный бал. Не думаю, что стоит переживать. Маринетт вздохнула, и, хотя она знала, что он прав, её все равно переполняло беспокойство. Они ещё раз посмотрели друг на друга, и, возможно, в этот момент между ними вновь пробежала искра. Но быстро она была подавлена тем напряжением, которое осталось от их недавней ссоры. Тем временем за кулисами шум становился всё громче, и Маринетт вновь привлекла внимание к происходящему вокруг. Её сердце забилось быстрее от ожидания, и, несмотря на её внутренние переживания, она не могла не ощутить магию предстоящего вечера. Как только часы пробили восемь вечера, в огромном зале, украшенном мерцающими огнями и роскошными драпировками, послышался звонкий сигнал, который привлек внимание всех гостей. Вся атмосфера наполнилась ожиданием, и пары, собравшиеся для бала, начали надевать свои маски. Они были выполнены из тонкого материала, украшены стразами и перьями, и практически не оставляли шансов распознать друг друга. Каждый из них ощущал себя частью чего-то большего — волшебного вечера, полного тайны и интриг. Маринетт, стоя рядом с Адрианом, почувствовала, как внутри неё всё сжалось. Маска скрывала её лицо, но не могла скрыть волнение. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Адриан выглядел потрясающе в своём элегантном костюме, его маска подчеркивала выразительность его черт лица. Внутри них обоих бушевали чувства — от страха до возбуждения, от ненависти до смущения. Когда последний гость завершил процесс подготовки, вдруг всё вокруг замерло. Музыка замолчала, и на них всех одновременно направили свет. Маринетт и Адриан оказались в центре зала, и мгновенно весь фойе замерло в ожидании. — Ты готова? — тихо спросил Адриан, его голос почти не слышен среди общего шума. Маринетт кивнула, хотя её сердце колотилось в груди. Этот момент стал кульминацией всего, что они пережили — ссоры, недопонимания и мимолетные вспышки нежности. Теперь им предстояло исполнить свой танец на глазах у всех. Вокруг них собиралась толпа, одетая в самые роскошные наряды. Гостям было любопытно, как же справятся эти двое, которые с таким трудом научились танцевать вместе. С момента, как они стали в позицию, Маринетт почувствовала, как на неё обрушивается ожидание, смешанное с мандражом. — Давай, — произнесла она, стараясь взять себя в руки и сосредоточиться на движениях. Она чувствовала, как его рука касается её талии, и его ладонь была горячей на её спине. Словно по волшебству, музыки заиграли, и они начали двигаться в унисон. Первые шаги были неуверенными, как будто танец сам по себе был им противен. Их тела не сливались, и каждая попытка сделать плавное движение напоминала о конфликте, который они не могли забыть. — Ты делаешь это неправильно! — прошептала она, на мгновение потеряв концентрацию. — Я же тебе говорю, что ты сама не знаешь, как надо! — ответил Адриан, отчаянно пытаясь привести её в порядок. Но в этот момент что-то в их танце изменилось. Возможно, это была атмосфера бала, или всеобъемлющее внимание толпы, но они начали чувствовать ритм. Маринетт заметила, как их шаги становятся более уверенными, как движения начинают приобретать какую-то гармонию. Свет направлялся на них, создавая ощущение уединения среди моря лиц. Каждый шаг, каждый поворот превращался в нечто большее, чем просто танец. И, к своему удивлению, они стали понимать друг друга, словно в их сердцах происходила маленькая революция. Тем не менее, несмотря на все усилия, им не удавалось избавиться от того напряжения, которое тянулось между ними. Адриан тянул её к себе, но Маринетт всё равно ощущала, что между ними остаётся пропасть. Они оба понимали, что этот вечер не является решением их конфликтов, но в этот момент им было не важно — они танцевали, и это было всё. Каждое движение ощущалось как вызов, каждая ошибка — как напоминание о том, что они не могут быть вместе. Но когда последний аккорд мелодии затих, а аплодисменты заполнили зал, Маринетт и Адриан вдруг почувствовали, как на них обрушилась волна напряжения. Они стояли в центре, осознавая, что не только зрители, но и их родители, которые пришли посмотреть на этот вечер, оказались неподалеку. Маринетт, поворачивая голову, заметила, как её мать с сердитым выражением лица наблюдала за ней с того места, где стояла с другими взрослыми. Внутри неё что-то сжалось от стыда. Она попыталась отвлечься, но в этот момент Адриан тоже обернулся и увидел своего отца, который, скрестив руки, смотрел на него с разочарованием. — Нам нужно поцеловаться, — прошептал Адриан, его голос был напряженным и полным тревоги. Маринетт замерла. Словно по её телу пробежал электрический ток, и она удивленно посмотрела на него. — Что??? — выдохнула она, не веря своим ушам. Её сердце заколотилось в груди от шока. Это предложение было совершенно неожиданным, и в то же время в нём ощущалась какая-то безвыходность, как будто они не могли просто так уйти от этой ситуации. — Давай, — повторил он, его голос стал чуть громче, но по-прежнему сдержанным. — Все ждут, это всё равно не имеет значения. Маринетт хотела возразить, но вместо этого она почувствовала, как в груди закипает что-то опасное. Она посмотрела ему в глаза и увидела в них смесь настойчивости и тревоги. В какой-то момент, когда толпа вновь замерла в ожидании, её внутренние терзания переполнились. Мгновение спустя, словно под влиянием таинственной силы, они потянулись друг к другу. В этом действии было что-то странное, почти как будто они были связаны невидимой нитью, которая вела их друг к другу. Сердца стучали так громко, что казалось, все могли их услышать. Взгляд Адриана зажёг искру, которая медленно разгоралось, и в ней была одновременно и нежность, и неуверенность. Когда их губы наконец соприкоснулись, мир вокруг словно затих. Это был нежный, но неопытный поцелуй, наполненный яркими эмоциями. Вокруг всё исчезло — звуки, лица, ожидания, всё превратилось в один общий фон. На секунду они забыли обо всех ссорах, обо всех преградах, которые стояли между ними. Всё, что имело значение, было здесь и сейчас. Маринетт ощущала, как его губы мягко касаются её, словно это было первым касанием. Она чувствовала тепло его дыхания, которое смешивалось с её —собственным. Сначала она была в шоке, но затем внутреннее напряжение начало спадать. Как будто поцелуй размывал границы, которые они сами возводили. Однако, вскоре к её чувствам добавилось смятение и страх. Она осознала, что между ними всё ещё сохранялась непримиримая пропасть. В то время как её сердце стремительно колотилось от эмоций, ей становилось всё труднее отделить этот момент от всей той ненависти и неприязни, которые они испытывали друг к другу. Адриан также чувствовал, как его внутренний мир рушится под давлением. Этот поцелуй стал для него испытанием, в котором он искал ответ на вопрос: действительно ли он хочет быть с ней, несмотря на все сложности, которые они пережили? Он знал, что этот момент мог стать началом чего-то нового, но также мог и разрушить всё. Когда они, наконец, отстранились, вокруг них раздались тихие аплодисменты, которые постепенно становились громче. Взгляд Маринетт метнулся к её матери, которая теперь смотрела на неё с явным недовольством, и к отцу Адриана, который выглядел ещё более разочарованным. Слова их родителей звучали в голове как гулкое эхо, заставляя её сердце колотиться ещё быстрее. — Что мы сделали? — пронеслось в её голове, и она почувствовала, как всё, что произошло до этого, вновь накрыло её волной смущения. Адриан же, в свою очередь, не знал, что сказать. Он был поглощён своими мыслями, но это мгновение не давало ему покоя. Поцелуй стал чем-то большим, чем просто акт — он пробудил в нём чувства, которые он не хотел признавать. Они стояли в центре зала, окружённые ожиданием и напряжением, но при этом между ними всё ещё сохранялась та невидимая стена, которую трудно было разрушить. Когда поцелуй закончился, Адриан, все еще в замешательстве от того, что произошло, взял Маринетт за талию и, не раздумывая, повел её прочь от центра зала, где их окружала толпа. Сердце его колотилось так сильно, что он боялся, как бы она не почувствовала его пульсацию, так же как и он ощущал её нервное напряжение. Маринетт была всё еще в шоке от произошедшего и едва успела осознать, что Адриан ведёт её вглубь зала. Она не сопротивлялась, но в её голове в этот момент царил полный хаос. Они отошли достаточно далеко, и вокруг них стало немного тише, хотя шум праздника всё ещё слышался на фоне. Адриан оглянулся, и когда убедился, что они в стороне от любопытных глаз, выпустил её руку, но не отстранился слишком далеко. Между ними сохранялось напряжение, и это не оставляло её в покое. — Что теперь? — пробормотала Маринетт, не отрывая взгляда от пола. Она чувствовала, что этот поцелуй только всё усложнил. — Я… не знаю, — ответил Адриан, пытаясь не выдать своё смятение. Его голос был ровным, но за ним скрывалось множество чувств. Он взглянул в сторону, где стоял его отец, ожидая момента, чтобы высказать всё, что накопилось у него в душе. В этот момент к ним подошли их родители. Первой подошла мать Маринетт, её лицо выражало строгость, а глаза полны недовольства. — Что это было? — резко спросила мать Маринетт, её взгляд был полон негодования. Отец Адриана, нахмурившись, добавил: — Мы этого не ожидали от вас. Подобное поведение неприемлемо.  Маринетт и Адриан переглянулись, сбитые с толку. Они и правда думали, что родители хотели этого поцелуя. Эта мысль казалась им логичной в тот момент, но теперь они стояли перед родителями, совершенно смущенные и не понимающие, почему всё вдруг пошло не так. — Подождите, — начала Маринетт, чувствуя нарастающее раздражение. — Разве это не то, чего вы хотели? Мать Маринетт, нахмурив брови, скрестила руки. — Хотели? — повторила она, её голос звучал холодно и отчуждённо. — Мы хотели, чтобы вы вели себя достойно. Всё это выглядело… неуместно. — Мы думали, что раз вы стояли там и смотрели, — перебил её Адриан, защищаясь, — что вы действительно этого хотели. — Адриан, ты уже не ребёнок, — резко сказал его отец. — Ты должен был понимать, что подобное поведение недопустимо на публике. Это было проявлением слабости. Маринетт почувствовала, как внутри у неё нарастает гнев. Она не могла поверить, что снова оказалась в этой ситуации, где каждое её действие и чувство подвергалось осуждению. Она посмотрела на мать, не в силах сдерживать эмоции. — Мы — не просто декорации на этом вечере, — произнесла она, голос её был напряжён и чуть дрожал. — Если вам нужно, чтобы мы играли роли, то вы хотя бы могли бы дать нам знать, что именно от нас требуется! Мать Маринетт взглянула на неё с удивлением и осуждением. — Это не игра, Маринетт, — холодно сказала она. — Это ваше будущее. Вы должны были подумать, прежде чем устраивать такие сцены. — Иначе говоря, чувства тут не важны? — вмешался Адриан, его глаза сверкнули от гнева. — Мы должны просто притворяться, что всё идеально, лишь бы все были довольны? — Да, — резко произнёс его отец. — Если ради этого потребуется, то вы должны уметь ставить обязанности выше своих порывов. Маринетт, ещё сильнее почувствовав на себе этот прессинг, взглянула на Адриана, и в её глазах отразилось отчаяние. Она не могла поверить, что они снова оказались в положении, где их чувства обесценивали, а ожидания нависали над ними, как неумолимая тень. Адриан, не выдержав, с горечью проговорил: — Знаете что? Мы можем делать что угодно для вас, но если это значит отказываться от самих себя… тогда нам не по пути. Когда родители ушли, оставив их наедине, тишина, которая сначала казалась освобождающей, внезапно обернулась новым напряжением. Все эмоции, страхи и обиды, которые они только что пережили, казалось, начали давить с новой силой, но теперь они были направлены друг на друга. Адриан первым нарушил молчание, разочарованно качая головой. — Ты действительно думаешь, что можно было просто уйти? — произнёс он, не глядя на Маринетт, но его голос звучал резко. — Ты и сама прекрасно знала, что это не так просто. Маринетт резко повернулась к нему, в её взгляде была смесь обиды и ярости. — Что я должна была сделать, Адриан? — воскликнула она, пытаясь сдержать слёзы. — Всё, что мы делали сегодня, было только для них! Ты сам предложил поцелуй, а теперь меня обвиняешь? — Мы оба знали, на что шли! — огрызнулся он. — Никто тебя не заставлял участвовать в этом. Слова Адриана больно ранили Маринетт. Она почувствовала, как нарастает гнев, но ещё сильнее её переполняла усталость от всего происходящего. Казалось, что между ними проложилась стена, и каждое слово лишь увеличивало расстояние. — Может, ты и привык подстраиваться под других, Адриан, но я — нет, — сказала она с горечью, отвернувшись от него. — Мне надоело, что всё, что я делаю, вызывает столько проблем. Адриан сжал зубы, его глаза были полны скрытого разочарования. — Отлично, тогда просто продолжай всё усложнять. — Он бросил эти слова, чувствуя, что уже не может контролировать свою злость. В его голове смешались обида и чувство предательства, и он даже не мог разобраться, откуда это взялось. — Может, я и буду! — ответила Маринетт, не выдержав, и её голос был полон упрёка. — По крайней мере, я живу для себя, а не для чужих ожиданий! После этих слов они разошлись в разные стороны, каждый чувствуя, как внутри него нарастает буря эмоций. Маринетт ушла вглубь здания, чувствуя, как её переполняет разочарование. Мысли о том, как они дошли до такого момента, не давали ей покоя, и она не могла понять, как они смогли так сильно поссориться. Адриан, со своей стороны, тоже удалился подальше, и, пытаясь справиться с охватившей его злостью, несколько раз прошёлся взад и вперёд по коридору. Он знал, что что-то пошло не так, но злился не только на Маринетт, а и на себя — на свою неспособность справиться с ситуацией. Они оба, оставшись в одиночестве, пытались понять, как за одну ночь всё пошло так, будто мир вокруг них рушился. Маринетт, ещё оглушённая напряжением от недавней ссоры с Адрианом и давлением родителей, направилась к столу с напитками, пытаясь хоть как-то заглушить свою обиду и усталость. Она знала, что алкоголь не решит её проблем, но сейчас ей хотелось просто забыться, избавиться от мыслей и ослабить тиски, сдавившие её сердце. Она осторожно налила себе бокал, и, слегка дрогнув, сделала первый глоток, чувствуя, как обжигающая жидкость разливается теплом по телу. В это время к ней приблизился высокий парень, с коротко остриженными волосами и самоуверенной улыбкой. В его взгляде читался интерес, а поза выражала полную уверенность в себе. — Привет, — протянул он, облокотившись на стол рядом с ней. — Кажется, ты сегодня здесь самая загадочная. Маринетт вздрогнула от неожиданности, обернувшись к нему. Её лицо выражало усталость, но парень, похоже, это только раззадорило. — О, прости, не хотел тебя напугать, — сказал он с улыбкой, которая, видимо, должна была выглядеть очаровательной. — Просто не мог не заметить, что такая симпатичная девушка выглядит так… одиноко. Она пыталась отвести взгляд, но он, не сдаваясь, шагнул ближе, его голос звучал всё более мягко и настойчиво. — Я — Лоран, — представился он, протягивая руку. — А ты, наверное, звезда сегодняшнего вечера. Я прав? Маринетт почувствовала себя неловко, но не хотела показывать свою слабость. Она нехотя ответила, её голос звучал спокойно, но в нём скрывалась нотка сарказма: — Возможно, это не совсем так. Но спасибо за комплимент, Лоран. Он ухмыльнулся, явно довольный тем, что получил ответ. — Ну же, не будь такой холодной, — сказал он с лёгким смехом, пододвигаясь ещё ближе. — Как насчёт того, чтобы забыть обо всём на пару часов и просто насладиться вечерком? Маринетт почувствовала, как в груди поднимается раздражение. Её мысли были заняты ссорой с Адрианом, и на то, чтобы разбираться с назойливым знакомым, у неё просто не было сил. Но часть её, та, что всё ещё злилась, хотела показать, что она может справиться с этим сама, без кого-либо. Лоран продолжал настойчиво уговаривать Маринетт расслабиться и забыть о проблемах. Он подмигнул, пододвинув её бокал ближе к себе, словно случайно, и с лёгкой ухмылкой предложил: — Ну, может, просто выпьем за знакомство? Ты, наверняка, не часто здесь бываешь, а я здесь почти как дома. Почему бы не довериться мне? Хотя бы на этот вечер. Маринетт холодно улыбнулась и, глядя в сторону, сказала с лёгким раздражением: — Лоран, вообще-то, у меня есть парень. На секунду в его глазах мелькнуло разочарование, ну кончено же он знал что у звезды есть «парень» правда он и сам подозревал что там не все так нежно, раз она одна на баре да и ещё с плохим настроением.  — Парень? — повторил он с насмешливым интересом, покачав головой. — Ну, знаешь, все иногда нуждаются в отдыхе, даже от своих «парней». Это всего лишь вечер. Маринетт уже хотела ответить, но Лоран, не дав ей времени, начал отвлекать её разговором, рассказывая о каких-то интересных событиях и людях, которые бывали на таких вечерах. Его слова были бессмысленными, но, к её удивлению, он словно искусно манипулировал темой, чтобы она не замечала его действий. Пока он говорил, его рука, незаметная для окружающих, скользнула к её бокалу. Одним быстрым движением он незаметно подсыпал туда что-то, тщательно скрывая это за плавными движениями, и тут же протянул ей бокал с улыбкой: — Ну что, выпьем за новое знакомство? Маринетт взглянула на Лорана с лёгким подозрением. В его поведении было что-то, что ей не нравилось, но она всё ещё была полна беспокойства и смятения от всего, что произошло ранее этим вечером. В глубине души она чувствовала, что просто хочет отвлечься и забыться хотя бы на несколько минут. Под этим напором своих собственных мыслей и эмоций, она подняла бокал и выпила его залпом. Лоран ухмыльнулся, наблюдая за ней, и сам сделал вид, что выпил, подражая её решительности. Его глаза сверкнули, словно это был шаг к тому, чего он давно ждал. Не теряя ни секунды, он снова наполнил её бокал и с лёгкостью, с которой он будто знал её желания, предложил ещё один: — Вот видишь, всё гораздо проще, когда можно немного расслабиться. Ну что, ещё один бокал, Маринетт? Поверь, после этого вечера всё станет намного проще и легче. Он снова поставил бокал перед ней, и его голос был так уверенно небрежен, что это на миг сняло её остаточную настороженность. Маринетт чувствовала, как внутри неё всё больше нарастает странная смесь лёгкости и слабости. С одной стороны, она чувствовала, что алкоголь помогает ей заглушить все негативные эмоции от прошедших событий, но с другой — с каждой минутой её сознание становилось всё более затуманенным. Она как будто уже не могла ясно соображать. Лоран, заметив её состояние, был доволен. Он ловко наполнил бокал снова и, улыбнувшись, протянул его Маринетт. — Давай, за этот вечер, — произнёс он с чуть приторным тоном, его взгляд был спокойным и уверенным. Маринетт, словно против воли, взяла бокал. Её внутренний голос подсказывал, что здесь что-то не так, но её восприятие стало слишком затуманенным, чтобы рассуждать логически. Её голова кружилась, и комната вокруг становилась словно расплывчатой, но она снова выпила, стремясь уйти от всей боли и обиды, заполнивших её этим вечером. На этот раз, она ощутила, как по телу разливается странная слабость, и ей стало трудно удерживать равновесие. Она оперлась рукой на стойку, понимая, что что-то происходит, но не в силах точно осознать, что именно. Взгляд её затуманился, и слова стали звучать как будто издалека. — Я… мне кажется, что мне нужно… — начала она, чувствуя, как язык заплетается, но договорить не успела. Маринетт, чувствуя, что силы оставляют её, сделала над собой усилие и поднялась, покачнувшись, чтобы найти Адриана. Её взгляд был затуманен, и она двигалась едва ли не на автомате, полагаясь на последние остатки своей решимости. Лоран, заметив это, поспешил следом. — Маринетт, тебе ведь не нужно искать его, — с лёгкой усмешкой произнёс он, идя рядом. — Ты заслуживаешь кого-то, кто здесь с тобой, а не того, кто оставил тебя в одиночестве. Но Маринетт его не слушала. Она достала телефон, пальцы дрожали, но ей удалось набрать короткое сообщение для Адриана: “Мне плохо. Не знаю, что со мной. Пожалуйста, найди меня.”Она нажала отправить, и, осознав, что ей всё труднее удерживать себя в сознании, на секунду пошатнулась. В этот момент её голова закружилась окончательно, и перед глазами всё поплыло. Она почувствовала, как ноги подкашиваются, и начала терять равновесие. В последний момент Лоран подхватил её, удерживая от падения. Она ещё раз попыталась что-то сказать, но силы оставили её, и её глаза начали закрываться. — Всё хорошо, Маринетт, я позабочусь о тебе, — прошептал он, и в его тоне сквозила победоносная нотка. Не дождавшись ответа, он осторожно поднял её на руки и оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли рядом кого-то из знакомых. Видя, что никто не обращает на них внимания, Лоран направился к заднему выходу из зала, намереваясь провести её к своей машине. Тем временем сообщение Маринетт дошло до телефона Адриана, который в этот момент стоял на другом конце здания, всё ещё не в силах избавиться от напряжения и злости после разговора с отцом. Телефон завибрировал, и он взглянул на экран, ожидая увидеть что-то обычное. Однако, прочитав сообщение, он нахмурился. “Мне плохо. Не знаю, что со мной. Пожалуйста, найди меня.” Внутри Адриана что-то ёкнуло. Его злость мгновенно испарилась, и её место заняло беспокойство. Не раздумывая, он побежал обратно в зал, пытаясь найти её среди гостей. Адриан, чувствуя, как беспокойство накатывает волной, пробирался через толпу, надеясь найти Маринетт как можно скорее. Он выискивал её взглядом, но никого из знакомых лиц не видел. Сердце стучало всё громче, когда он заметил, что её действительно нигде нет. Он попытался дозвониться до неё, но вызов не прошёл. Ему стало не по себе, когда он понял, что ситуация выходит из-под контроля. Зал начинал казаться ему тесным и шумным, как будто чужие разговоры и музыка только усиливали его тревогу. Проходя мимо открытой боковой двери, он остановился, услышав, как кто-то позади него тихо перешептывается о том, что видел Маринетт, покидающую зал с каким-то незнакомым парнем. Это сообщение заставило его напрячься ещё сильнее, и он, уже не раздумывая, вышел через заднюю дверь. Впереди, в тусклом свете уличных фонарей, он заметил, как кто-то направляется к парковке, поддерживая Маринетт, которая выглядела ослабленной и неустойчивой. Приглядевшись, он узнал её в окружении высоковатого парня. Что-то было в этом совсем не так. Сжав кулаки, Адриан бросился к ним. — Эй! — громко окликнул он, привлекая внимание незнакомца, который обернулся с раздражением. Маринетт казалась полуотключённой и с трудом держала глаза открытыми. — Ты кто ещё такой? — пренебрежительно бросил Лоран, осматривая Адриана. Однако, поняв, что перед ним сам Адриан Агрест, он на мгновение замешкался. — Это мой вопрос. Отпусти её, — сказал Адриан твёрдо, чувствуя, что в нём нарастает неуправляемая ярость. Он уже догадывался, что что-то пошло не так, и видел, что с Маринетт что-то случилось, хотя он не понимал, что именно. Лоран попытался отвернуться, как будто собирался продолжить идти, но Адриан сделал шаг вперёд, и их взгляды встретились. Теперь Лоран понял, что от него так просто не избавиться. — Слушай, это не твоё дело, — выдавил Лоран, стараясь сохранить спокойствие. — Она просто плохо себя почувствовала. Я всего лишь помогаю ей. Но в этот момент Маринетт, хоть и с трудом, подняла глаза и взглянула на Адриана. Её мутный взгляд и попытка произнести что-то еле слышное подтвердили все его опасения. Она словно пыталась позвать его, но не могла произнести ни слова. — Ей помощь от тебя не нужна, — холодно произнёс Адриан, уже не оставляя Лорану ни малейшего шанса увильнуть. Лоран, видя, что ситуация начинает выходить из-под контроля, принял быстрое решение. Он оттолкнул Маринетт от себя, заставив её пошатнуться, но в тот же миг Адриан подхватил её, обняв за талию и поддерживая, чтобы она не упала. — Всё в порядке, я здесь, — прошептал он, глядя ей в глаза, хотя сам был в панике. Маринетт не могла ответить, её взгляд был пустым, и она лишь крепче прижалась к нему. Лоран, поняв, что Адриан не собирается отступать, рванул к лимузину, который ждал у входа в особняк. Он запрыгнул внутрь, и машина резко тронулась с места, быстро уносясь прочь. Адриан, глядя на уходящий лимузин, почувствовал, как ярость и страх переполняют его. Он не успел ни запомнить номера машины, ни разглядеть лицо водителя — всё, что он успел заметить, это маска, скрывающая его черты. В голове закружились мысли о том, что могло произойти с Маринетт, если бы он не успел. — Маринетт, — произнёс он, вновь обращая внимание на неё. Её состояние было плачевным: она почти не держалась на ногах, и её тело дрожало. Волнение охватило его, и он прижал её к себе, пытаясь передать хоть немного силы. — Нам нужно уйти отсюда. Ты в порядке? Маринетт, наконец, пришла в себя, но её голос звучал тихо и неуверенно: — Я… не знаю. Я просто хотела… найти тебя. Адриан понял, что ей нужно было время, чтобы восстановиться. Он посмотрел вокруг: волнение на балу продолжалось, но ему было не до праздника. Нужно было покинуть это место, пока всё не зашло слишком далеко. — Пойдём, я отведу тебя домой, — сказал он, крепко беря её за руку и направляясь к выходу из особняка. С каждым шагом он чувствовал, как её уверенность возвращается, но оставшиеся следы испуга всё ещё были видны на её лице. Они пересекли толпу гостей, которые, казалось, даже не заметили, что только что произошла сцена. Когда они наконец вышли на свежий воздух, Адриан облегчённо вздохнул. — Ты в безопасности, я тебя не отпущу, — произнёс он, чувствуя, как тревога постепенно уходит. Внезапно он услышал звук машины, которая вновь подъехала к особняку. Адриан обернулся и увидел, как тот самый лимузин, в который сел Лоран, вернулся. — Нам нужно уходить, — быстро произнёс он, беря Маринетт за руку и ведя её прочь от входа. Они начали двигаться в сторону парковки, где стояли их машины. Адриан ещё раз оглянулся на лимузин, который остановился, и из него вышел Лоран, теперь без маски, с угрозой на лице. Но было уже слишком поздно: Адриан, сжимая руку Маринетт, уверенно вёл её в безопасное место, подальше от тех, кто мог навредить. Адриан заметил, что Маринетт едва держится на ногах, её движения были неуверенными, и казалось, что она совсем не понимает, что происходит вокруг. Её глаза были полны паники и замешательства, и он почувствовал, как его сердце сжимается от беспокойства. — Маринетт, — сказал он, стараясь говорить спокойно, — нам нужно добраться до такси. Ты сможешь? Она кивнула, но её шаги были неуверенными. Адриан обнял её за плечи, поддерживая, и начал вести в сторону парковки, где их таксист должен был ожидать их. Каждый шаг давался ей с трудом, и он понимал, что ей явно что-то подсыпали. Когда они добрались до стоянки, Адриан с трудом смог достать телефон из кармана, его руки дрожали от волнения. Он быстро набрал номер своего друга, который согласился подвозить их на этой неделе. — Алло? Это я, Адриан. Нам срочно нужно такси, прямо у входа. — Он говорил быстро, не желая терять ни секунды. — Да, Маринетт плохо себя чувствует. Спасибо, давай, будь быстрей. Через несколько минут, которые показались вечностью, он увидел, как знакомый автомобиль подкатил к нему. Таксист выскочил из машины, встревоженно глядя на них. — Что случилось? — спросил он, обращаясь к Адриану, пока тот помогал Маринетт сесть в машину. — Она не в порядке, — кратко ответил он. — Пожалуйста, отвези нас в отель. Таксист кивнул, и Адриан сел рядом с Маринетт, обняв её за плечи. Она закрыла глаза, явно измотанная, и вскоре её голова склонилась на его плечо. По дороге Адриан чувствовал, как тревога нарастает. Маринетт не могла говорить, её дыхание становилось всё более поверхностным, и он нервно поглядывал на таксиста, который ехал по ночному городу. Каждый светофор казался вечностью, но вскоре они подъехали к дому Маринетт. Адриан выскочил из машины и, не дожидаясь, пока таксист откроет дверь, быстро подошёл к ней. Он аккуратно поднял её на руки, и, не обращая внимания на удивленный взгляд таксиста, направился к входу. — Спасибо! — крикнул он через плечо, вбегая в дом. Внутри всё было тихо. Он быстро отнес Маринетт в комнату, положив её на кровать. В её состоянии не было ничего хорошего. Она выглядела настолько беззащитной и уязвимой, что это разбивало ему сердце. — Всё будет хорошо, — шептал он, присаживаясь рядом. Он чувствовал, как нарастает волнение, но старался не поддаваться панике.  Адриан осознал, что платье принадлежит администрации, и его нужно вернуть в тот самый момент, как он увидел, что Маринетт спит. Он посмотрел на часы и понял, что если не вернёт платье сейчас, то будет поздно. Ему нужно было аккуратно всё сделать, чтобы никто не заподозрил, что что-то пошло не так. Он подошёл к кровати, осторожно расстегнул застежку с платья и оно ослабело, давая снять себя. Она выглядела такой уязвимой, что его сердце сжалось от жалости. Он быстро и аккуратно завернул платье в чехол, стараясь не смотреть на неё, чтобы не испытывать ещё большее смятение. — Извини, Маринетт, — тихо произнёс он, одевая на неё первую попавшуюся футболку, которую нашёл в её шкафу. Это была простая белая футболка, но она хоть как-то прикрывала её, и это было важно в данный момент. После того как он всё собрал, Адриан вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Вызвав такси, он направился к администрации, где выдавали платья для бала. В его голове царила паника, но он знал, что не может позволить себе сдаться.