фиктивные чувства

Уже четверг, и до бала остаётся всего три дня. В номере отеля царит тихое утреннее сумеречное спокойствие, нарушаемое лишь слабым светом, пробивающимся сквозь плотные шторы. На не широкой, но разделённой подушками кровати, Маринетт и Адриан продолжают притворяться, что другой не существует. С одной стороны, это помогает выдерживать минимальный уровень мира, с другой – каждое утро заставляет их просыпаться с ощущением ещё большего раздражения. Маринетт открывает глаза первой, сонно потянувшись и едва не коснувшись плеча Адриана. Заметив, насколько они близки друг к другу, она тут же резко отдёргивается и смотрит на него со смесью усталости и раздражения. Он, как по закону подлости, тоже просыпается именно в этот момент, замечает её и недовольно хмурится, будто она нарушила какую-то невидимую границу. — Доброе утро, — произносит он ровным тоном, но в его голосе слышится нечто вроде упрёка. — Утро, — Маринетт поджимает губы, вставая с кровати, накидывает халат и быстро уходит в ванную, пока у них не начался очередной спор из-за мелочей. За эти несколько дней они научились держать в себе раздражение ради всеобщего спокойствия, но сейчас — перед предстоящим балом и этим нелепым утренним напряжением — это дается труднее. Маринетт чувствует, как ей буквально не хватает воздуха рядом с ним. Когда она возвращается в комнату, Адриан уже одет в строгую белую рубашку, которую, как ей кажется, он выбрал специально, чтобы подчеркнуть контраст между ними — она всё ещё в халате, а он уже почти готов. — Нас ждут через полчаса, чтобы подобрать наряды, — бросает он с явной неловкостью. — Ты успеешь? — Успею, — огрызается она, ощущая себя под прицелом его взгляда. Адриан, заметив её недовольство, молчит, но напряжение между ними растёт, пока каждый из них настраивается на предстоящий день. Она торопливо собирается, избегая встречи с его взглядом, хотя время от времени краем глаза замечает, как он нервно постукивает пальцами по телефонному экрану, явно устав от её молчания и неопределённости, но не желающий это обсуждать. Они понимают, что это ещё один день из тех, где им придётся разыгрывать картину идеальной пары. Когда они выходят из отеля, каждый погружён в свои мысли. Маринетт поглядывает на Адриана, гадая, насколько они оба смогут сдерживать раздражение на предстоящей встрече. Когда лимузин плавно останавливается у главного входа в огромный модный дом, Маринетт ощущает лёгкое волнение. В этом здании с высокими стеклянными окнами и широкими дверями будто витает запах роскоши и важности момента. Они вышли из машины и на пару мгновений замерли, глядя на здание — место, где их будут превращать в пару для главного вечера, даже если за всей этой красотой скрываются их раздражение и холодное отношение. Внутри их встречает стилист — энергичная женщина по имени Амели, чья профессиональная улыбка обещает, что она уже видит их в великолепных нарядах. Она широко улыбается, осматривая их с головы до ног, будто прикидывая, как соединить их в единое целое, как будто они действительно пара. — Добро пожаловать! — Амели протягивает руку каждому из них, и, заметив напряжение между ними, добавляет с чуть ироничной улыбкой: — Мы сделаем вас самой блестящей парой на балу. Это будет по-настоящему волшебно. Маринетт и Адриан переглядываются с натянутыми улыбками, скрывающими иронию и чувство неловкости. Стилист проводит их по длинному коридору, уставленному манекенами в роскошных нарядах, пока они не оказываются в просторной примерочной. Зеркала от пола до потолка отражают каждый угол комнаты, а вдоль стен развешаны вешалки с вечерними платьями, смокингами и тканями. В воздухе витает тонкий аромат дорогого парфюма, и им становится ясно, что здесь никто не будет экономить на их образах. Амели радостно берёт инициативу в свои руки и начинает показывать им первую подборку нарядов. Для Адриана — строгие смокинги с безупречно отглаженными рубашками и галстуками-бабочками. Для Маринетт — платья разных фасонов, от лёгких и воздушных до более строгих и элегантных. — Начнем с чего-то классического, — говорит Амели, вручая Адриану смокинг глубокого чёрного цвета с едва заметным блеском. Адриан идёт в примерочную с отрешённым видом, но Маринетт чувствует, что он явно не в восторге. Ей самой подают длинное платье цвета слоновой кости, отделанное серебряной нитью. Ткань струится у неё в руках, и Маринетт невольно поражена его красотой. Она закрывается в примерочной, надевает платье и, немного покрутившись, видит, как оно подчёркивает её фигуру и придаёт ей грацию. На несколько мгновений она забывает о всём, теряясь в отражении. Когда они оба выходят в зал и встречаются взглядами в зеркале, происходит странный момент молчаливого наблюдения. Адриан стоит в идеально подогнанном смокинге, который делает его ещё более элегантным и утончённым, чем обычно. Маринетт неохотно признаёт, что он выглядит слишком хорошо. Её платье подчёркивает изящность плеч и лёгкую волну тёмных волос, обрамляющую лицо. Стилист делает шаг назад, оценивающе смотрит на них и удовлетворённо кивает. — Вы двое выглядите потрясающе, — заключает Амели. — Именно то, что нужно. Хотя… давайте попробуем ещё кое-что. Адриану не терпится снять смокинг и избавиться от притягивающего взгляда Маринетт, который, как ему кажется, тоже полон скрытого осуждения. Стилист приносит ему костюм немного другого стиля — тёмно-синий, с лёгким блеском, который смотрится современно и элегантно, но не так официально. Маринетт получает новое платье — на этот раз оно глубокого, насыщенного бордового цвета с бархатной фактурой, приталенное и с длинным разрезом сбоку. Она на мгновение замирает, ощутив, как бархат обволакивает её тело, подчёркивая плавные линии. Едва Маринетт выходит из примерочной, в этот раз в этом роскошном наряде, Адриан не может не заметить, насколько по-другому она выглядит. Этот образ словно вытаскивает из неё скрытую уверенность, и, кажется, она готова противостоять всему миру. Он снова смотрит в зеркало и видит, как их образы действительно дополняют друг друга. Амели, казалось, ликует. Она просит их подойти ближе и взяться за руки, чтобы увидеть, как они будут выглядеть на балу. Маринетт и Адриан обменялись быстрыми взглядами, каждый из которых полон внутреннего напряжения, но, подчиняясь профессионализму, они берутся за руки. Их пальцы чуть соприкасаются, и между ними пробегает странный разряд. Ощущение тепла его руки заставляет её на мгновение почувствовать себя менее уверенно, но она тут же прогоняет это чувство. Адриан также чувствует нечто странное — он привык к её близости на публике, но сейчас, когда никто не смотрит, эти прикосновения ощущаются совершенно по-другому, добавляя в их молчаливое соперничество нотку чего-то более глубокого. Они делают пару шагов к зеркалу, глядя на своё отражение, и осознают, что вместе они действительно выглядят так, будто могли бы быть идеальной парой. Но в этом моменте, полном напряжения и сдержанного раздражения, нет ни грамма романтики — только осознание того, как сильно им хочется быть вдали друг от друга. Амели, тем временем, подскакивает от радости, уверенная, что нашла для них идеальные образы. — Потрясающе! — восклицает Амели, сияя, словно только что создала шедевр. — Вы просто как из сказки. Балу понравится. Она бросает последний оценивающий взгляд на их образы, затем останавливается, словно вспомнив что-то важное. — Ах, да! Ещё кое-что… Нам нужно подобрать вам маски, — добавляет она с задумчивым выражением лица. — Маски? — одновременно удивляются Маринетт и Адриан, переглянувшись с недоумением. — Конечно! — улыбается Амели. — Бал будет проходить в масках. Это же маскарад! Это придаст вечеру немного тайны и романтики. И я уверена, вам это пойдёт. Маринетт и Адриан снова обмениваются взглядами, каждый по-своему представляя, как теперь всё будет выглядеть. У обоих появляется лёгкая растерянность, будто они не были готовы к такой детали. — Прошу, за мной, — говорит Амели и жестом приглашает их пройти в соседнюю комнату, где за стеклом в витрине выставлены маски самых разных стилей: от изящных, украшенных перьями и тонким кружевом, до строгих и лаконичных, идеально подходящих к смокингам. — Подберите те, что соответствуют вашему стилю и… настроению, — говорит Амели, подталкивая их к витрине. Маринетт вглядывается в маски, раздумывая, какая из них наилучшим образом скроет её истинные эмоции — раздражение и отчуждённость, которые она всячески старается спрятать. Её внимание привлекает изящная маска с чёрным кружевом и лёгким блеском, которая смотрится одновременно элегантно и немного таинственно. Она берёт её в руки, представив, как будет выглядеть, когда наденет её на балу. Адриан, заметив это, выбирает лаконичную маску глубокого серебристого цвета — простую, но сдержанно элегантную. Он надевает её и, поймав своё отражение в зеркале, понимает, что с ней он выглядит как совершенно другой человек. Как будто теперь между ним и Маринетт встанет ещё одна преграда, за которой он сможет скрыться от всего напряжения между ними. — Как раз то, что нужно, — улыбается Амели, одобрительно кивая. — Теперь вы готовы. Маринетт и Адриан снова оказываются рядом у зеркала, оба в масках, скрывающих не только их лица, но и внутренние переживания. В отражении они выглядят как тайные незнакомцы, и на мгновение каждый из них забывает об их холодном напряжении. — Ах, ещё кое-что, — Амели слегка прищуривает глаза, словно только что вспомнила об обязательном элементе подготовки. — Вам ведь ещё нужно репетировать танец. — Танец? — удивлённо переспрашивает Маринетт, одновременно почувствовав лёгкое волнение и неловкость. — Конечно! — отвечает Амели, хлопая в ладоши. — Ваша задача — произвести впечатление. Вы должны танцевать, как будто вы… — она ищет слова, чуть задумавшись, — как будто вы созданы друг для друга. С этими словами Амели жестом указывает на другую комнату, где пол выложен светлым паркетом, а по углам стоят большие зеркала, отражающие пространство. Маринетт и Адриан обмениваются молчаливыми взглядами, явно не в восторге от предстоящего «испытания», но идут следом за Амели. Уже в своей обычной одежде, но ещё в масках, они оба чувствуют, как напряжение между ними возвращается с новой силой. — Итак, начнём! — Амели берёт музыкальный пульт и включает мелодию — медленный, ритмичный вальс, который должен направить их шаги. — Встаньте друг напротив друга, возьмитесь за руки. Маринетт скептически смотрит на Адриана, который, сдерживая усмешку, протягивает ей руку. Она делает вид, что её это нисколько не волнует, и осторожно берёт его ладонь. Музыка начинается, и они делают первые шаги, пытаясь поймать такт и оставаться в ритме. Но буквально с первых секунд всё идёт не так. То Адриан наступает Маринетт на ногу, то она спотыкается, пытаясь обойти его и одновременно сохранить равновесие. Они стараются, но каждый новый шаг оказывается почти провалом: их движения сбиваются, руки не могут найти правильного положения, и вся сцена превращается в комичное представление. — Извини, — бормочет Адриан, случайно задевая Маринетт плечом. — Нет, это ты стоишь не там, где нужно, — отвечает она, пытаясь отступить в сторону, но только сильнее наступает ему на ногу. Они оба понимают, что выглядят нелепо, но никто не собирается уступать или признавать, что в чём-то допустил ошибку. Адриан, стиснув зубы, пытается контролировать каждый шаг, но это лишь ещё больше усложняет ситуацию: всё выходит ещё неуклюжее, чем было в начале. Маринетт же делает вид, что всё под контролем, хотя её неловкость выдает покрасневшее лицо. — Так, так… — вздыхает Амели, останавливая музыку. — Давайте-ка заново, и на этот раз — без борьбы друг с другом. Вы должны двигаться синхронно, дышать в одном ритме. Маринетт и Адриан обменялись измученными взглядами и, немного помедлив, снова принимают позиции. Они снова встают напротив друг друга. В этот раз напряжение в комнате буквально ощутимо: Маринетт и Адриан держат руки, и каждый из них чувствует и чужую близость, и противоречивое желание всё же справиться. Маринетт осторожно кладёт одну руку ему на плечо, её пальцы немного дрожат, и она сразу же мысленно ругает себя за это. Адриан осторожно обнимает её за талию, стараясь держать её ровно настолько, насколько это нужно для танца, но тепло от его руки всё равно проникает сквозь ткань платья. На несколько секунд, когда они оказываются настолько близко, что могут слышать дыхание друг друга, время будто замирает. Музыка начинает звучать снова, и они делают первый шаг. Вначале их движения нерешительны, а взгляды настороженные. Адриан ведёт, стараясь держаться уверенно, но Маринетт, похоже, не намерена полностью уступать, и это слегка замедляет их движения. Она смотрит прямо на него, чувствуя, как где-то внутри неё поднимается буря: слишком много эмоций, слишком много воспоминаний, и слишком близко его взгляд, его прикосновения. — Ты могла бы немного расслабиться, — тихо произносит Адриан, едва заметно напрягаясь сам. — Расслабиться? Я как раз и расслаблена, — с вызовом отвечает Маринетт, хотя в глубине души ей и самой трудно поверить в собственные слова. И тут он делает движение, которое должно было быть плавным разворотом, но Маринетт чуть теряет равновесие. Она не успевает понять, как их шаги снова сбиваются, и они буквально замедляются, почти останавливаются, как будто каждый боится сделать ещё один неловкий шаг. — Может быть, просто дашь мне вести? — Адриан приподнимает бровь, стараясь сдержать смешок. — Ты совсем не ведёшь, — возражает Маринетт, снова наступая ему на ногу, и её лицо покрывается лёгким румянцем. — Или это ты ведёшь ужасно! — Тогда, может, не будешь спорить? — он наклоняет голову, пытаясь поймать её взгляд, и в его глазах читается лёгкий вызов. Маринетт делает глубокий вдох и, словно решившись, даёт ему вести, в этот раз действительно уступая. Шаг, второй, третий — их движения чуть более согласованны, и Маринетт, к своему удивлению, начинает чувствовать себя увереннее. Она едва осознаёт, как их руки немного крепче сжимаются друг на друге, и как расстояние между ними сокращается. Они двигаются, следуя ритму, и у неё появляется странное, неприятное ощущение, что она будто действительно позволяет себе идти в унисон с ним. И вот они движутся, шаг за шагом, и Адриан чуть сильнее прижимает её к себе, его рука на её талии, кажется, проникает через все слои её напряжённости, отзываясь теплом. Сначала она почти сопротивляется этому прикосновению, но потом — просто позволяет себе хотя бы на мгновение довериться его движению, его ритму. В этом мгновении танец почти кажется естественным. Но, к несчастью, как только между ними появляется эта тонкая связь, она тут же начинает рваться. Что-то мешает: ни он, ни она не могут по-настоящему довериться. Секунда — и их шаги снова сбиваются, едва уловимый ритм, который казался таким возможным, теперь ускользает, и они снова двигаются словно вразнобой. — Видишь? — тихо говорит она, пытаясь не поддаваться нахлынувшему разочарованию, — Мы никогда не сможем танцевать в одном ритме. Мы просто… не подходим. Её голос дрожит, но Адриан лишь молча смотрит на неё, его взгляд становится чуть мягче, но он тут же скрывает это за лёгкой усмешкой. — Давай ещё раз, — спокойно отвечает он, не давая ей уйти от этого танца. — Давай хотя бы попробуем. Она сдержанно кивает, и они снова встают в позицию. Они делают очередную попытку, но, как ни стараются, их движения остаются напряжёнными и несогласованными. Адриан и Маринетт всё больше раздражаются друг на друга, и именно в этот момент Амели, стоявшая неподалёку, недовольно качает головой, наблюдая за их танцем. Она решительно подходит к ним и жестом приказывает остановиться. — Вы двигаетесь как два совершенно незнакомых человека, — строго говорит она. — Это просто недопустимо для пары, которая должна блистать на балу. Даже стойка у вас не та! Прежде чем кто-то из них успевает возразить, Амели уже подходит к Адриану, берёт его за плечи и чуть поворачивает, расправляя ему спину. Затем её рука перемещается к Маринетт, осторожно сдвигая её ближе, так что между ними не остаётся почти никакого расстояния. На её лице появляется сосредоточенное выражение, и с каждой секундой, которую они проводят, стоя так близко, Маринетт и Адриан начинают ощущать странную неуверенность. В их стойке теперь нет и намёка на ту лёгкую дистанцию, которую они оставляли для своего удобства. Адриан чувствует тепло Маринетт, а она — его грудь, каждое его дыхание, и её сердце начинает бешено колотиться. Амели обходит их кругом, оценивая новую позу, и затем, убедившись, что они стоят достаточно близко, хлопает в ладони, словно призывая их к внимательности. — Вот так. Теперь, Адриан, держи её за талию не просто так — как будто ты хочешь почувствовать её движение. А ты, Маринетт, — Амели наклоняется к ней, — держи его крепче, доверься ему, не пытайся постоянно ускользнуть. Маринетт нервно кивает, отчаянно стараясь удержаться от того, чтобы сделать шаг назад и увеличить расстояние. Она крепче прижимает свою руку к его плечу, но чувствует, как её пальцы немного подрагивают, а он — напряжённо, хотя и уверенно, обнимает её за талию, его рука теперь лежит ниже, чем раньше, почти касаясь её бёдер. От этого их танец приобретает непривычную для них близость, и оба они словно замирают на мгновение, прислушиваясь к нарастающим эмоциям. Амели включает музыку, и они снова начинают двигаться, но теперь каждый их шаг корректируется её чутким взглядом. — Стоп, — командует она, поправляя положение их рук, а затем слегка поворачивает Маринетт в сторону Адриана, чтобы её взгляд был направлен на него, заставляя её почувствовать на себе его присутствие. — Смотри ему в глаза, Маринетт. Иди за ним. Маринетт послушно поднимает взгляд и встречается с его глазами, в которых то ли раздражение, то ли лёгкое замешательство, скрытое за всё той же маской уверенности. Но она понимает, что теперь придётся следовать его движениям и наблюдать за его лицом, реагируя на каждую его эмоцию. С её губ едва слышно срывается вздох, и она с трудом заставляет себя отвлечься от их личного противостояния и просто прислушиваться к его движениям, к его жестам. Их шаги становятся более слаженными, и Амели, довольная прогрессом, остаётся рядом, внимательно следя за их движениями. Её руки снова берут Маринетт за плечи, чуть отводят, настраивая каждый поворот. Потом она подходит к Адриану, и, не спрашивая, прижимает его ладонь чуть крепче к спине Маринетт, так, что он не может удержаться от лёгкого румянца. — Вот так, Адриан. Ты должен чувствовать её движения, — серьёзно говорит Амели, и Маринетт, чувствуя его прикосновение, теперь не может избавиться от странного ощущения, что с каждой секундой теряет равновесие. Они снова начинают двигаться, и, хотя их шаги по-прежнему неловкие, каждый раз, когда Амели поправляет их стойку, двигает их руки или чуть сближает их ещё больше, Маринетт и Адриан становятся ещё ближе, и их дыхание уже начинает сливаться с общим ритмом. С каждым повтором движения становятся всё более плавными, хотя напряжение между ними остаётся ощутимым. Амели в какой-то момент отходит на несколько шагов, наблюдая за ними со стороны, и произносит: — Уже лучше. Но этого недостаточно. Вам нужно доверять друг другу, двигаться в унисон, как единое целое. Адриан, ты ведёшь её, так что позволь ей почувствовать, что она в безопасности рядом с тобой. Маринетт, расслабься и иди за ним. Доверься ему. Эти слова резонируют в тишине. Адриан чувствует её дыхание у себя на шее, и это вызывает у него прилив странного беспокойства, с которым он никак не может совладать. Он делает небольшое усилие, чтобы сохранить нейтральное выражение лица, и, как учила Амели, мягко тянет её за собой, плавно двигаясь в ритме музыки. Маринетт чувствует, как его ладонь крепче ложится на её спину, и, собрав всю свою решимость, закрывает глаза на мгновение, пытаясь отбросить раздражение и дискомфорт, позволив себе просто следовать за его шагами. Она чувствует, как его рука уверенно ведёт её, и старается не обращать внимания на тепло, исходящее от него, сосредотачиваясь лишь на музыке и его движениях. Они танцуют, всё больше погружаясь в эту новую, непривычную для них роль. Теперь их шаги сливаются в едином ритме, они движутся плавно и почти без помех, но каждый раз, когда их взгляды встречаются, в глазах обоих вспыхивают чувства, которые невозможно игнорировать: смесь раздражения, смущения и чего-то ещё, более глубокого и странного, чего они оба пока не осознают. — Лучше, — отмечает Амели с лёгким одобрением в голосе. — Но вам нужно ещё. Давайте попробуем снова, — она кивает и включает музыку, — и постарайтесь полностью слиться в танце. Почувствуйте друг друга, поймите ритм и движения, идите навстречу, а не отстраняйтесь. Адриан и Маринетт делают глубокий вдох и снова начинают танцевать, и теперь её слова звучат у них в голове с каждым движением. Маринетт замечает, как уверенно и спокойно движется Адриан, и она заставляет себя ослабить напряжение в плечах, плавно позволяя ему вести. Её рука скользит по его плечу, и в этот момент, почти не осознавая, она чувствует, как будто теряется в его присутствии, в уверенности его шагов, в этой новой близости, которую она раньше считала невозможной. Адриан, в свою очередь, тоже чувствует, как к нему приходит какое-то понимание. Он ощущает её мягкость, её дыхание и то, как она позволяет ему вести. Это открытие, пусть и в пределах танцевального зала, заставляет его задуматься, и он старается быть ещё мягче, осторожнее, но уверенно, вести её движения так, словно для него это действительно важно. Амели, наблюдая за их танцем, замечает эту новую гармонию, лёгкость в их шагах, их молчаливое общение через прикосновения, и едва заметно улыбается, понимая, что этот танец теперь обретает настоящее выражение чувств — даже если те чувства, возможно, ещё скрыты от самих танцующих. Адриан почувствовал, как Амели одобрительно кивает, но её следующая команда его немного смутила: — Ближе, Адриан. Не бойся, пусть она почувствует, что ты здесь. Он слегка помедлил, но, подчиняясь её указаниям, крепче обхватил Маринетт за талию, притягивая её к себе так, что между ними практически не осталось пространства. Маринетт, ошеломлённая этой неожиданной близостью, не смогла удержаться от едва слышного вздоха. Её глаза расширились, сердце забилось быстрее, и она нервно перевела взгляд на его лицо. Она едва осознавала, что её руки, почти по инерции, скользнули по его плечам, оказавшись ещё ближе, чем раньше. На мгновение все звуки вокруг исчезли, оставив только её учащённое дыхание и тепло, исходящее от его тела. Эта близость сбила её с толку. Она почувствовала, как её щёки заливает румянец, а дыхание сбивается, и её мысли вдруг начали путаться. Ноги слегка задрожали, и она потеряла равновесие, не успевая за шагами Адриана. Он тут же почувствовал это, его рука крепче сжала её талию, удерживая её, словно оберегая от падения, и его лицо оказалось на расстоянии всего нескольких сантиметров от её собственного. Маринетт почувствовала его взгляд, мягкий и сосредоточенный, его дыхание, едва касающееся её кожи, и это ещё больше запутало её. Она опустила глаза, стараясь не встретиться с его взглядом, но каждый раз, когда её ноги путались или шаг получался неуверенным, Адриан поддерживал её, будто они давно знали друг друга, как партнёры по танцу. Эта забота казалась такой неожиданной, что ей было трудно сосредоточиться на движениях. Амели, наблюдая за их робкими попытками сблизиться, встрепенулась: — Маринетт, следуй за его движениями, доверься его ведению. Адриан, крепче держи её, ты должен показать ей уверенность. Слова Амели только усилили их смущение, и Маринетт, борясь с собой, старалась не выдать нахлынувшие эмоции. Она подняла голову, встретилась с его глазами и тут же отвела взгляд, пытаясь сдержать улыбку, а может, и нервный смех. Её сердце колотилось от близости его рук и взгляда. Стараясь дышать ровно, она сделала глубокий вдох и снова сконцентрировалась на его движениях, на его руке, на его уверенности. Адриан, несмотря на своё старание сохранять серьёзность, тоже ощущал напряжение между ними. Его собственные чувства становились всё более противоречивыми: раздражение и странное притяжение смешивались в такой коктейль эмоций, что его мысли разбегались в разные стороны. Он слегка улыбнулся, едва заметно, словно одобряя её робкую попытку довериться ему, и мягко прижал её ещё ближе, его рука крепче обняла её за талию. Этот момент близости оказался таким непривычным, что обоим стало не по себе, но никто из них не отстранился. Их танец обретал странный, немного напряжённый ритм. Каждый раз, когда Маринетт немного запиналась или терялась, Адриан, не отпуская её, корректировал движение. Его пальцы слегка сжимали её талию, направляя её шаги, словно он знал каждое её движение наперёд. Она была настолько близко, что ощущала каждое его движение, чувствовала, как напрягаются его мышцы, поддерживая её. Это напряжение создавалось не только от физической близости, но и от смешанных, противоречивых эмоций, которые они никак не могли уложить в своей голове. Амели, наблюдая за их неуклюжими попытками поймать ритм, решительно подошла ближе и, не сказав ни слова, медленно оттянула руки Адриана чуть ниже, корректируя его положение. Он держал её теперь ещё крепче, сильнее, словно защищая от всего вокруг. Маринетт от удивления едва не выронила руку с его плеча, почувствовав, как тесно он её прижимает к себе. Её дыхание участилось, она почувствовала лёгкий трепет, и её взгляд снова метнулся к его глазам, как будто ища объяснения. Амели, не дав им времени для лишних мыслей, взмахнула рукой и мягко скомандовала: — Ещё раз, теперь с самого начала, с вашим новым положением. Адриан, веди её уверенно. Ты должен быть её опорой, пусть она чувствует, что ей не нужно сомневаться. Он едва заметно кивнул и, слегка сжав её талию, начал вести Маринетт в новом ритме. Она пыталась следовать, полностью довериться его движению, но её сердце колотилось слишком громко, чтобы сосредоточиться. Ощущая его уверенность, его силу, она всё ещё чувствовала странную неуклюжесть от своего смущения и лёгкого, едва ощутимого желания отстраниться. Её ноги снова заплелись, но на этот раз Адриан резко, почти автоматически подтянул её к себе, его рука крепче сжала её талию, его ладонь горячо ощущалась через тонкую ткань платья. От этого неожиданного движения её дыхание снова сбилось, и она чуть ли не выдохнула его имя, не в силах сдержать себя. — Прости, — едва слышно произнёс Адриан, но в его глазах всё ещё читалась твёрдая решимость. Он заметил её смущение, видел, как её щеки слегка порозовели, но решил не отпускать её, хотя и понимал, что их совместные движения были далеки от идеала. — Отлично, — заметила Амели, не дожидаясь их реакции на её замечание. — Теперь, Маринетт, пожалуйста, надень каблуки. Нам нужно, чтобы ты почувствовала весь танец, так как он будет на балу. Маринетт слегка побледнела, услышав это требование. Она знала, что каблуки всегда добавляют сложности, особенно когда ты уже чувствуешь себя неловко в паре. Но, собрав всю решимость, она молча подошла к креслу у стены, сняла туфли и аккуратно надела высокие черные каблуки, с опаской оглядываясь на Адриана, который наблюдал за ней с выражением, которое она не могла понять. Он выглядел напряжённым, как будто его мысли были где-то далеко. Снова встав напротив него, она подала ему руку. Теперь их рост выровнялся, и эта деталь словно изменила что-то между ними: её взгляд оказался почти на одном уровне с его. Маринетт почувствовала, как холодок пробежал по её спине, когда он снова положил руку ей на талию, чуть плотнее, чем раньше, как бы удерживая её на месте, чтобы она не потеряла равновесие. Их лица оказались так близко, что она почти чувствовала его дыхание на своей коже, и её щеки вспыхнули от нового прилива смущения. — Ну же, начнём, — Амели жестом дала им команду, стоя на расстоянии и пристально наблюдая за каждым их движением. — Адриан, веди её так, чтобы она могла почувствовать уверенность в каждом шаге. С первого же движения Маринетт поняла, что всё стало гораздо труднее. Каблуки заставляли её шаги становиться неровными, и она сразу же почувствовала себя неуклюжей, стараясь балансировать, чтобы не потерять равновесие. В какой-то момент она пошатнулась, но Адриан мгновенно среагировал, сильнее притянув её к себе, чтобы поддержать. Она невольно ахнула от его уверенного движения, её сердце на мгновение забилось быстрее, чем обычно. Их взгляды встретились, и она попыталась отвернуться, не желая показывать, насколько её смущает его близость. — Постарайся не отвлекаться, — тихо сказал он, всё ещё не ослабляя хватки. Маринетт кивнула, но её голова всё равно кружилась от этой неопределённой смеси неловкости и близости, которой они, похоже, оба избегали признавать. Она пыталась не обращать внимания на то, как его рука крепко держит её талию, а её рука лежит на его плече, чувствуя его силу под тканью рубашки. Но каждый раз, когда она делала неверное движение, его рука крепче сжимала её, придавая ей чувство защищённости и уверенности, которого она не ожидала. Амели снова прервала их, шагнув к ним и, не сказав ни слова, чуть притянула их друг к другу так, что расстояние между ними сократилось до минимума. Маринетт почувствовала, как их тела соприкасаются ещё сильнее, её дыхание стало частым, а ноги слегка задрожали. — Вот так, — произнесла Амели, довольная тем, как они теперь стояли. — Держите этот ритм. Вы должны быть как одно целое. Маринетт казалось, что её сердце готово выскочить из груди. Она чувствовала, как напряглось его тело рядом с её, как каждое его движение отдавалось в её собственных мышцах. Она старалась следовать его ритму, но от нахлынувших эмоций ноги снова начали путаться, и она едва удержалась, чтобы не потерять равновесие. Адриан заметил её напряжение и, слегка приподняв подбородок, прошептал: — Доверься мне. Просто следуй моим движениям. Маринетт сглотнула, стараясь отвлечься от стука собственного сердца и сосредоточиться на танце, на их совместных движениях, но это было нелегко. Амели наблюдала за их танцем с почти одобрительным выражением. — Уже лучше, — сказала она, поправляя свои очки. — Но теперь попробуйте сложный элемент. Адриан, тебе нужно будет поддержать Маринетт, словно ты немного её поднимаешь и разворачиваешь. Представь, что ты ведешь её в полуподъёме, только достаточно плавно, чтобы не нарушить ритм танца. Маринетт взволнованно взглянула на Адриана. Она не представляла, как он сможет подкинуть её так, чтобы она потом легко и изящно вернулась на землю, и, честно говоря, у неё уже начали сдавать нервы — её сердце бешено билось, и ещё ни разу за всё время они не были настолько близки. — Готова? — Адриан заметил её напряжение и чуть сильнее сжал её руку. Она кивнула, но всё равно едва удерживала дрожь, чувствуя себя так, словно её сейчас действительно подкинут. Адриан шагнул ближе, его рука переместилась с её талии чуть выше, готовясь к движению, а сам он выглядел сосредоточенным, сосредоточенным на каждом их общем шаге. Их взгляды снова встретились, и в этот момент Маринетт увидела в его глазах ту уверенность, которой ей так не хватало. Когда они начали вращение, Адриан нежно, но уверенно поддержал её, поднимая вверх, пока Маринетт плавно не оторвалась от земли. Её рука скользнула по его плечу, и она почувствовала, как будто весь её мир начал кружиться вокруг одного единственного движения. Удивительная лёгкость, с которой он её поднял, заставила её невольно задержать дыхание, и на миг всё вокруг исчезло. Она могла чувствовать его силу и твёрдость, которая передавала ей ощущение безопасности, как будто никакие неловкие моменты больше не имели значения. — Просто расслабься и следуй за мной, — прошептал он, когда их танец завершал круг, и она плавно оказалась на ногах, касаясь его плеча, пытаясь найти равновесие. Но оказалось, что справиться с эмоциями гораздо сложнее, чем с движением. Её сердце стучало ещё сильнее, лицо вспыхнуло, и она внезапно поняла, что забыла всё, что они тренировали, как только её нога коснулась пола. Маринетт, чувствуя, как неловкость охватывает её, поспешила отвести взгляд, стараясь сделать глубокий вдох, чтобы успокоить себя. Но стоило ей почувствовать, как Адриан чуть крепче сжал её талию, поддерживая, чтобы она не потеряла равновесие, как волнение вспыхнуло с новой силой. — Попробуем ещё раз? — его голос был мягким, сдержанным, но в нём ощущалась скрытая настойчивость, словно он сам никак не мог понять, что на него повлияло сильнее — требовательный взгляд Амели или собственное желание наконец добиться идеального исполнения. Маринетт кивнула, не поднимая на него глаз, и глубоко вдохнула, готовясь к новому повторению. Они сделали шаг, и его рука оказалась снова на её талии, будто возвращая её в реальность и одновременно придавая уверенности. Шаг за шагом, поворот за поворотом, они начали двигаться всё увереннее, но каждый новый круг лишь добавлял напряжения. От лёгкости, которую они едва почувствовали, не осталось и следа: на этот раз казалось, что напряжение между ними взяло верх. Амели следила за ними, прищурив глаза, и когда они замедлили движение, она, будто уловив, что всё идёт не совсем так, как задумано, снова подошла ближе. — Так не годится, — сказала она, поджимая губы. — Вы оба напряжены и просто не доверяете друг другу. Маринетт, Адриан, если вы будете двигаться так скованно, то весь танец потеряет свою лёгкость. Она шагнула к ним и решительно поставила их в новую позицию, ещё ближе друг к другу. Её руки мягко, но настойчиво притянули их, пока они не оказались так близко, что могли ощутить даже дыхание друг друга. Маринетт почувствовала, как её грудь оказалась прижата к его груди, и её сердце вновь забилось быстрее. Адриан удивлённо взглянул на Амели, но та лишь усмехнулась и сказала: — Доверьтесь друг другу. Вот так. А теперь — больше уверенности, больше плавности. Адриан, следуя указаниям, снова взял Маринетт за руку и, чуть опустив взгляд, коснулся её талии. На этот раз он не удержался и прижал её чуть крепче, словно чувствуя необходимость передать всю ту уверенность, которую хотел бы ей дать. Маринетт вздрогнула, и на мгновение их взгляды снова встретились. Она заметила, что его взгляд смягчился, а его пальцы на её талии чуть дрогнули, словно он тоже был не до конца уверен в происходящем. Их танец возобновился, но теперь каждый шаг словно приобрёл новый смысл. Адриан поднимал её снова и снова, их движения стали более слаженными, и на короткие моменты она начинала верить, что всё получится. Маринетт чувствовала, как её голова кружится от близости Адриана и постоянных смен движений, но старалась держаться изо всех сил. Его рука на её талии, крепкая и надёжная, одновременно успокаивала и заставляла сердце биться ещё быстрее. Они повторяли каждое движение, отрабатывая шаги и повороты, а Амели внимательно наблюдала, иногда поправляя их позы или указывая, как придать движениям больше лёгкости. — Ещё один раз, — уверенно сказала она, кивая, будто одобряла, как далеко они уже продвинулись. Адриан осторожно перекрутил Маринетт, поддерживая её так, чтобы она снова оказалась лицом к нему, и, следуя инструкциям, подготовился к финальному элементу. Их взгляды на мгновение встретились, когда он чуть подбросил её вверх, словно подчёркивая их доверие друг к другу. В этом движении Маринетт наконец почувствовала уверенность в его руках — и в собственных силах. Она приземлилась легко и плавно, удерживая равновесие, и успела заметить едва заметную улыбку, мелькнувшую на лице Адриана. Наконец Амели хлопнула в ладоши, довольная: — Вот это другое дело! Если вы сможете так же двигаться на балу, не сомневаюсь, что будете главной парой вечера. Маринетт и Адриан, слегка задыхаясь от долгих повторений, обменялись смущёнными взглядами, но никто из них не осмелился что-то сказать. Они сделали шаг назад, освобождая пространство между собой, и только сейчас Маринетт ощутила, как сильно у неё дрожат руки. Её взгляд невольно остановился на Адриане, который, казалось, тоже пытался привести себя в порядок после их внезапно слаженного танца. — Думаю, на сегодня достаточно, — сказала Амели, с довольной улыбкой просматривая их. — Вам нужно немного отдохнуть, а завтра мы ещё поработаем над некоторыми деталями. Маринетт кивнула, почувствовав невероятное облегчение, но в то же время лёгкую грусть от того, что их совместные уроки танца подходят к концу. Отчасти это значило, что моменты, когда её сердце начинало биться сильнее рядом с ним, тоже остались позади… Амели направилась к выходу, оставляя их наедине в пустом зале. Когда они вышли из зала, оба старались сохранять внешнее спокойствие, будто ничего особенного не произошло. Маринетт медленно прошла вперёд, выпрямив плечи и пытаясь восстановить внутреннее равновесие, но с каждым шагом её мысли предательски возвращались к репетиции. Она до сих пор ощущала, как Адриан держал её за талию, как его рука слегка напряглась, когда он помогал ей удержаться после поворота. Этот момент отразился эхом в её сознании, подтачивая уверенность, которую она пыталась изобразить перед ним. Рядом шагал Адриан, и он также пытался справиться с непонятными мыслями и ощущениями. Ему хотелось отвести взгляд от Маринетт, сосредоточиться на чём угодно другом, но он замечал её присутствие на периферии, и ему казалось, что она даже не замечает, как иногда едва заметно прикусывает губу — словно это помогало ей собраться с мыслями. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать эти образы, но они не уходили. По дороге к лимузину каждый из них выглядел собранно и отстранённо, но напряжение повисло в воздухе. Они держались на расстоянии, которое будто бы говорило о том, что они совсем чужие. На лицах не было и следа тех эмоций, которые недавно проскользнули в танце. Казалось, что каждый был заключён в своей собственной оболочке и не собирался открываться другому ни на йоту. Когда они сели в лимузин, повисла глухая тишина. Они оба опустили взгляды на телефоны, избегая встречаться глазами, но не могли сосредоточиться на экранах. Весь мир будто перестал существовать за пределами их мыслей, и каждый погрузился в ощущение замешательства. У Маринетт внутренний диалог бушевал: она не могла понять, почему обычная репетиция так затронула её. Почему присутствие Адриана внезапно стало таким навязчивым? Она обернулась к окну, глядя на пролетающие огни города, пытаясь избавиться от этих мыслей. Адриан тоже был погружён в свои чувства и вопросы, на которые не находил ответов. Он обычно считал себя хладнокровным и уравновешенным, но эта репетиция выбила его из привычного состояния. Он пытался объяснить происходящее, но мысли о том, как её рука ложилась на его плечо, как они двигались в такт музыке, не покидали его сознания.