фиктивные чувства

Когда Маринетт и Адриан перешагнули порог новой квартиры, напряжение между ними стало почти осязаемым. Оба старались держать максимальную дистанцию, словно их разделяла не только вражда, но и невидимая стена, которую каждый старался сделать толще. Адриан первым оглядел пространство: квартира казалась идеально современной, в минималистичном стиле с холодной роскошью. Большие окна пропускали много света, открывая вид на центр Парижа, но этот вид только подчёркивал, насколько искусственным казалось это место. Маринетт медленно прошлась вдоль гостиной, делая вид, что ей интересно рассмотреть детали интерьера, хотя на самом деле она чувствовала раздражение. Этот идеальный, стерильный порядок был, словно насмешка. Ей всегда нравились уютные уголки, а здесь всё выглядело так, будто это место для выставок, а не для жизни. Холодный блеск мрамора, чёрные кожаные кресла, огромный стеклянный стол — всё это казалось показной картиной, лишённой тепла. Маринетт, привыкшая к роскоши и качеству благодаря достатку своей семьи, всё же с раздражением осматривала квартиру, арендованную для них родителями. Она была шикарной, да, но казалось, что каждая деталь здесь лишь подчёркивает превосходство семьи Агрестов. В каждом углу чувствовался холодный лоск, безличная дороговизна. Ничто не говорило о теплоте или уюта, ничего не было создано для людей, привыкших находить радость в вещах, сделанных с душой. Она бросила взгляд на Адриана,который в этот момент молча прошёл мимо неё, даже не глянув в её сторону. Он, в своём обычном стиле, бросил ключи на мраморный стол в прихожей, и, не тратя ни секунды на осмотр квартиры, отправился в свою комнату, словно это его частная резиденция. На его лице не было и тени волнения или любопытства, как будто вся эта ситуация не касалась его. Маринетт сжала губы, едва сдерживая раздражение. Она прекрасно знала этот холодный и равнодушный вид, с которым Адриан смотрел на всё, включая её, как на нечто временное и лишённое значения. Его равнодушие было почти оскорбительным, особенно в свете того, что её семья так нуждалась в этом договоре. Ей пришлось подавить внутренний протест и войти в свою комнату, захлопнув за собой дверь, словно пытаясь этим поставить барьер между собой и его надменностью. — Думаю, здесь нам будет вполне удобно, — небрежно произнёс он, словно его совсем не волновало, что теперь они будут соседями. Маринетт скрестила руки на груди, стараясь показать свою непоколебимость. — Удобно? Ну, как сказать… Хотя для тебя это, вероятно, ничего не значит. В конце концов, что бы я ни сказала, ты и твоя семья всё равно будете делать всё по-своему, верно? Он слегка усмехнулся, чуть наклонив голову, будто ей нравилось наблюдать её раздражение. — Мы здесь для удобства, а не для драм, Маринетт. Давай будем реалистами и хотя бы попытаемся жить цивилизованно. — “Цивилизованно”? — с насмешкой переспросила она, вскинув бровь. — С тобой, который с детства меня ненавидел и старался сделать мою жизнь как можно сложнее? — Это ты так думаешь, — парировал Адриан, не уступая ей и сохраняя хладнокровие. — Хотя, полагаю, теперь это уже не имеет значения, не так ли? Маринетт с трудом сдержалась, чтобы не высказать ему всё, что она думает о его высокомерии, но вместо этого глубоко вздохнула и подошла к двери одной из комнат. — Ладно, давай договоримся об одном. Это моя комната. Мы будем жить максимально обособленно, — подчеркнула она с вызовом. — Ты не входишь сюда без моего разрешения, и я обещаю сделать то же самое. Адриан кивнул, снова устремив взгляд в окно. — Отлично. Взаимное уважение границ, Маринетт. Думаю, это спасёт нас обоих. Он отвернулся, и Маринетт почувствовала, как в ней поднимается гнев. Ей казалось, что он нарочно не смотрит ей в глаза, чтобы показать своё пренебрежение. Всё в нём — от безукоризненно собранного вида до его холодных слов — вызывало у неё раздражение. Она не могла поверить, что её вынудили жить с человеком, которого всю жизнь учили считать врагом. Она зашла в свою комнату, стараясь сдерживать себя, чтобы не захлопнуть дверь. Едва оказавшись внутри, Маринетт наконец смогла выдохнуть и прислониться к стене, чувствуя, как напряжение медленно отпускает её. Она огляделась: комната была оформлена в мягких пастельных тонах, но и здесь был тот же стерильный порядок. Всё выглядело идеально, но лишено индивидуальности. Даже полки были пустыми, словно этот интерьер не предполагал, что кто-то будет здесь жить. Вздохнув, Маринетт подошла к окну и взглянула на город, в её душе вновь разгорелись эмоции. За пределами квартиры Париж продолжал свою жизнь, наполненный светом и шумом, а в её сердце росло чувство неуверенности и отчаяния. Люди, которые смеялись и общались за пределами её окна, казались ей чужими, а её жизнь напоминала затянувшуюся чёрно-белую картину. Её ненависть к Адриану, которому предстояло жить с ней под одной крышей, только усиливала эту тоскливую атмосферу. Внезапно в коридоре раздались его шаги. Он вышел из своей комнаты и с безразличным видом направился на кухню, словно находился один в квартире. Его уверенные и расслабленные движения вывели её из себя ещё больше. “Да кто он такой, чтобы вести себя здесь как хозяин?” — пронеслось у неё в голове. Набравшись храбрости, Маринетт вышла из комнаты, с вызовом глядя на Адриана, который небрежно открывал шкафы на кухне, изучая их содержимое, будто она была здесь лишь фоном для его удобства. Маринетт фыркнула и сделала шаг к нему. — Это и моя квартира тоже, в случае если ты забыл, — произнесла она с холодной яростью, скрестив руки на груди и не сводя с него напряжённого взгляда. Он даже не посмотрел на неё, лишь равнодушно пожал плечами, как будто она вообще не была здесь. — Если тебе так важно почувствовать себя хозяйкой, то, пожалуйста, — ответил он, небрежно, с тенью усмешки на губах. — Только я не просил об этом. Он лишь усмехнулся, не собираясь опускаться до её уровня. Маринетт стиснула зубы, не веря, что ей действительно придётся терпеть его бесцеремонное поведение. Она подошла к столу, пытаясь сдержаться, но это было нелегко, особенно когда Адриан начал так же небрежно и безразлично разглядывать её. — Ты даже не пытаешься вести себя нормально, да? Ты думаешь, что мир создан для тебя и все должны тебе кланяться только из-за твоего фамильного состояния? — сказала она, едва сдерживая раздражение. Адриан, наконец, удостоил её вниманием, но в его глазах читалось презрение. — Возможно, потому что так оно и есть, Маринетт. Я никогда не притворялся, что хочу играть по твоим правилам, — ответил он, и в его тоне слышалась лёгкая насмешка, которая задела её ещё сильнее. — Зачем мне подстраиваться под чужие ожидания? Маринетт почувствовала, как у неё внутри закипает ярость. Его надменность, его самоуверенность выводили её из себя. Она подошла ближе, бросив на него презрительный взгляд. — Ты действительно не понимаешь, что все вокруг тебя делают, чтобы просто удовлетворить твои капризы? Ты думаешь, что весь этот спектакль ради тебя одного? — сказала она, стиснув зубы. — Твои родители контролируют тебя так же, как и всех вокруг, но ты просто слишком слеп, чтобы это увидеть. Его лицо оставалось абсолютно безразличным, как будто её слова для него ничего не значили. Он лишь фыркнул, слегка приподняв брови. — Может, потому что оно так и есть? — ответил он, с невыносимой лёгкостью бросив взгляд на часы, как будто у него были дела поважнее, чем спор с ней. Эти слова окончательно вывели Маринетт из себя. Она смотрела на него, понимая, что эта надменность и безразличие — всё это было лишь защитной оболочкой, за которой скрывался человек, слишком избалованный и поверхностный, чтобы понять её. — Отлично, Адриан, — прошипела она, наконец сдаваясь под напором его равнодушия. — Надеюсь, тебе удастся быть в центре внимания до конца своих дней, потому что ты никому больше не нужен. Она развернулась и ушла в свою комнату, чувствуя, что если останется с ним ещё хоть минуту, то просто не выдержит. Закрыв за собой дверь, она села на кровать, тяжело дыша и сжимая руки в кулаки. Никогда раньше она не чувствовала такой ярости к человеку, как сейчас. Его равнодушие, его уверенность в том, что он просто может проигнорировать её существование, ещё больше выводило её из себя. Маринетт решила заняться тем, что отвлечёт её от негативных мыслей. Ей хотелось создать атмосферу, в которой она могла бы сосредоточиться на своём искусстве, а не на ненависти к человеку, который был всего в нескольких метрах от неё. Она вернулась в свою комнату и начала раскладывать свои вещи, пытаясь создать уютное пространство. На полке стояли её любимые книги, среди которых были как классика, так и современные романы, которые помогали ей забыть о реальности. Каждая страница, каждая строка напоминала ей о том, что жизнь всё ещё полна надежды, даже если её собственное существование сейчас было невыносимым. Внезапно в её комнате раздался звук, и она увидела, как Адриан, ничего не сказав, открыл её дверь и вошёл. Он выглядел так, будто не собирался здесь задерживаться, и это только подливало масла в огонь её гнева. — Ты, случайно, не забыла о том, что мы должны подписать документы на квартиру? — сказал он с ухмылкой, которая больше всего напоминала насмешку. — И что? — спросила она, едва сдерживая раздражение. — Ты думаешь, я буду работать над этим в присутствии тебя? Он, казалось, находил это забавным. — О, я и не надеялся, что ты готова выполнять какие-либо обязательства, — произнёс он с лёгкой иронией, делая шаг к ней ближе. Маринетт почувствовала, как её сердце забилось быстрее от раздражения. Этот парень действительно не понимал, что он делает. Её ненависть к нему только усиливалась. — Я не собираюсь позволять тебе так себя вести, Адриан. Я не твоя слуга, и это не твоя квартира. Он только усмехнулся в ответ. — Как скажешь, Маринетт. Но рано или поздно ты поймёшь, что в этой жизни нам придётся смириться с реальностью, — сказал он и вышел из комнаты, оставив её с чувством, что всё это — лишь начало их долгой борьбы. После его ухода, Маринетт снова взглянула на свои вещи и решила, что это не должно быть концом. Она соберёт себя в руки и найдет способ сделать это место своим, невзирая на всё. Это была её квартира, её жизнь, и она не собиралась позволять ему запугивать себя. Она сделает всё возможное, чтобы создать здесь свой собственный мир, пусть даже и в окружении ненавистного соседа. Позже в тот же день Маринетт получила сообщение от родителей — нужно было вместе с Адрианом отправиться на совещание с их адвокатом и финансовым консультантом, чтобы обсудить вопросы, связанные с контрактом. Они встретились у выхода, оба в строгих деловых костюмах, и между ними витало напряжение, которое чувствовали даже их водители. По дороге в офис Адриан, сидя рядом с Маринетт в машине, безразлично смотрел в окно, явно не настроенный обсуждать что-либо. — Может, хотя бы постараемся вести себя так, чтобы не позорить наших родителей? — сказала Маринетт, еле сдерживая раздражение от его отстранённого поведения. Он только пожал плечами, даже не посмотрев на неё. — Делай, что хочешь. Если тебе нужно, чтобы всё выглядело прилично — можешь играть свою роль. Я не против, — ответил он равнодушным тоном, и это стало последней каплей. Она уставилась на него, едва веря, что он может так беззастенчиво показывать своё презрение ко всему происходящему. Её словно окатило ледяной водой — он не изменит своё отношение. Она поняла, что Адриан смотрит на всё это как на временную игру, ничего для него не значащую. Маринетт сидела, уставившись в окно, чувствуя, как их временный союз превращается в нечто гораздо более невыносимое, чем она могла себе представить. На совещании атмосфера была напряжённой с самого начала. Маринетт и Адриан сидели по разные стороны длинного конференц-стола в зале, отделанном тёмным деревом и стеклом, идеально подходящем для обсуждения дел, которые так сильно отразятся на их жизнях. В комнату вошли юрист и финансовый консультант, представители обеих семей, и, поприветствовав их, заняли свои места. Маринетт старалась вести себя профессионально, демонстрируя уважение к процессу, в отличие от Адриана, который лениво откинулся на спинку стула, смотря куда-то в сторону. Казалось, что вся эта встреча ему неинтересна, и он с трудом удерживает внимание, ожидая, когда же всё это закончится. Консультант начал обсуждение деталей их брачного контракта, и Маринетт старалась сконцентрироваться, но её внимание постоянно привлекало равнодушное поведение Адриана. Она видела, как он еле сдерживал зевок, листая документы с выражением лица, которое говорило, что ему совершенно неважно, о чём здесь идёт речь. Её всё это приводило в бешенство, но она сдерживалась, надеясь, что ему хотя бы удастся выдержать встречу. — Итак, в рамках объединения семейного бизнеса и повышения капитала, — объяснял консультант, — вам нужно будет начать совместное участие в некоторых публичных мероприятиях. Это поможет сохранить интерес к брендам и улучшить имидж обеих компаний. Маринетт кивнула, выказывая понимание, но Адриан громко вздохнул, демонстративно отложив ручку. — Зачем все эти мероприятия? Мы и так здесь, неужели этого недостаточно? — с ленивой усмешкой произнёс он, его голос был полон пренебрежения. Консультант замялся, бросив на него ошеломлённый взгляд, не привыкший к такому несерьёзному отношению. Маринетт с трудом сдержалась, чтобы не ответить резко. Её лицо напряглось, и она обратила взгляд на Адриана с явным презрением. — Может быть, тебе не всё равно на происходящее? — не выдержала она, обратившись к нему. — Твоя семья точно старается сохранить бизнес, а не просто держать его как игрушку. Адриан, усмехнувшись, пожал плечами. — Моя семья знает, что делает. В отличие от некоторых, у нас всё под контролем, — произнёс он, с лёгкостью бросив на неё высокомерный взгляд. Маринетт почувствовала, как гнев нарастает в ней. Её всегда раздражало его пренебрежение, но сейчас, когда речь шла о судьбе её семьи, это казалось непростительным. Она готова была ему ответить, но вдруг почувствовала руку консультанта на своём предплечье — он попытался вмешаться, понимая, что спор может разгореться и навредить серьёзному делу. — Пожалуйста, постарайтесь помнить, что это деловое совещание, — мягко сказал он, стараясь сгладить обстановку. Совещание продолжилось, но всё ещё было ясно, что между ними растёт напряжение. Когда разговор зашёл о необходимости совместных рекламных проектов и мероприятий, где им предстояло демонстрировать «семейные» отношения, Адриан с видимым презрением хмыкнул. — То есть вы хотите, чтобы мы оба притворялись счастливой парой на публике? — он обратился к юристу, словно ему самому эта мысль была просто нелепа. Маринетт стиснула зубы, её терпение начало иссякать. — Да, Адриан, — вмешалась она с сарказмом. — Представь себе, ты просто делаешь вид, что уважаешь свою семью и нашу договорённость. Или это слишком сложно для тебя? Он бросил на неё пренебрежительный взгляд, но ничего не ответил. Его лицо оставалось таким же равнодушным, и это лишь больше разозлило её. Она ощущала себя рядом с ним, словно с испорченным ребёнком, который не понимает, что такое ответственность. Но больше всего её задело то, как легко он обращается со всем, что для неё было жизненно важным. К концу совещания юрист и консультант заметно нервничали из-за их постоянных колкостей. Понимая, что переговоры зашли в тупик из-за их обоюдного упрямства, они предложили встретиться ещё раз, надеясь, что к тому моменту Маринетт и Адриан смогут уладить свои разногласия. Когда совещание закончилось, они вышли из конференц-зала вместе. В коридоре, наедине, Маринетт уже не могла больше сдерживаться. — Почему ты так беззастенчиво показываешь своё равнодушие? — воскликнула она, не в силах удержаться. — Ты вообще понимаешь, что для моей семьи этот договор — это всё? Мы работаем над тем, чтобы не дать всему рухнуть. Адриан холодно посмотрел на неё, его глаза слегка прищурились. — Маринетт, может, проблема в том, что ты слишком серьёзно относишься к этому? Моя семья справляется и без всех этих формальностей. Может, ты просто преувеличиваешь. Она смотрела на него, не веря своим ушам. Его безразличие и надменность разрушили последние её надежды на то, что он хоть как-то воспримет их положение серьёзно. — Ты действительно не понимаешь, что это не просто игра? Что здесь на кону не только бизнес, но и моя семья, и моя жизнь? — её голос сорвался, но она быстро собралась и, бросив на него разочарованный взгляд, развернулась и ушла, оставив его стоять в коридоре. Адриан, по-прежнему с безразличием, смотрел ей вслед. Ему казалось, что весь этот драматизм не заслуживал его внимания. После неудачного совещания напряжение между Маринетт и Адрианом стало ещё сильнее. Они вернулись в квартиру, соблюдая молчание, и, едва переступив порог, разошлись по своим комнатам, избегая даже случайных взглядов. Но раздражение и непонимание оставались в воздухе, как тяжёлое облако. Ближе к вечеру Адриан, следуя своему привычному распорядку, вышел из комнаты в идеально выглаженной рубашке и брюках, словно только что собрался на важное мероприятие. Не обращая внимания на присутствие Маринетт, которая как раз сидела на кухне с ноутбуком, он направился к выходу, готовый уйти. Маринетт не могла не заметить его шикарный наряд и вычурную небрежность, с которой он достал из кармана ключи от своей машины. В её голове сразу вспыхнула мысль: «Он даже не собирается предупредить меня, куда идёт? Мы всё-таки якобы женаты на публике». Она с трудом сдерживала раздражение, но всё же не смогла промолчать. — И куда это ты собрался? — бросила она холодным тоном, не поднимая глаз от ноутбука. Адриан едва удостоил её взглядом. — У меня встреча, — ответил он с лёгким раздражением, словно её вопрос был необоснованным вмешательством в его личные дела. — И мне, в отличие от некоторых, не нужно отчитываться о каждом шаге. — Ты не думаешь, что это немного странно для “мужа”, который только что согласился на фиктивный брак? — сухо заметила Маринетт. — Если мы действительно хотим убедить всех, что наш брак настоящий, придётся хотя бы создать видимость. Адриан пожал плечами, как будто её слова были чем-то бессмысленным. — Видимость создавай ты, если тебе это так нужно. Я ничего не должен. В отличие от твоей семьи, у нас нет такой необходимости держаться за фиктивные связи ради выживания. Эти слова стали последней каплей для Маринетт. Она встала, гневно хлопнув крышкой ноутбука, и подошла ближе, сверля его взглядом. — Да как ты смеешь так пренебрежительно говорить обо мне и моей семье? Ты не понимаешь, что это соглашение — единственный способ спасти то, над чем они работали всю жизнь? Неужели ты настолько поглощён своим эго, что не видишь ничего дальше своего носа? Адриан фыркнул и с притворным удивлением посмотрел на неё. — Ты слишком драматизируешь, Маринетт. Может, потому что привыкла, что всё нужно зарабатывать, а не получать сразу. Может, проблема именно в этом. Эти слова задели её как нож. Она поняла, что он абсолютно не воспринимает её всерьёз. Для него это была игра, забавное развлечение, тогда как для неё каждый день был борьбой за будущее. Не выдержав, она повернулась и вышла из комнаты, не желая видеть его самодовольное лицо ни минутой дольше. Позже, уже глубокой ночью, Маринетт не могла уснуть. Мысли крутились в голове, сердце стучало от обиды и злости. Её родители рассчитывали на неё, и она чувствовала, что на её плечах лежит огромный груз. Но каждый раз, когда она пыталась работать над «видимостью» их отношений, Адриан делал всё возможное, чтобы подорвать её усилия. Не выдержав, она вышла на кухню, надеясь, что чашка чая поможет ей успокоиться. Но её планам не суждено было сбыться — Адриан тоже был на кухне, вернувшись домой позже и сейчас деловито листал что-то в телефоне. Он поднял голову, увидев её, и его лицо мгновенно приняло скучающее выражение. — Неужели ты тоже не спишь из-за наших «видов на будущее»? — с насмешкой заметил он. Маринетт ничего не ответила. Она просто прошла к плите, игнорируя его, и налила себе чашку воды, отчаянно стараясь держать себя в руках. Но его присутствие и этот безразличный тон словно подливали масла в огонь. — Ты думаешь, что можешь относиться к этому как к шутке, — наконец сказала она, резко повернувшись к нему. — Но этот брак — всё, что у меня есть. И если бы ты хоть немного уважал мою семью, ты бы хотя бы попытался понять это. Адриан лишь фыркнул, лениво пожав плечами. — Уважать твою семью? Я не обязан. Я здесь по своей воле, потому что мне так велено, но это не значит, что я должен притворяться. Если ты хочешь спасти их бизнес — это твоё дело, но не рассчитывай, что я буду подыгрывать. Маринетт чувствовала, что её терпение на исходе. Она смотрела на него, ощущая, как вся злость и усталость накапливались. Не в силах больше выносить его высокомерие, она бросила: — Тогда оставайся таким, каким ты есть. Надеюсь, однажды ты поймёшь, что для того, чтобы получить что-то настоящее, нужно хоть немного прилагать усилия, а не просто сидеть и ждать, когда всё принесут на блюдечке. Она развернулась и ушла в свою комнату, оставив его стоять в темноте кухни.