Always

***

      Донмин готов поверить во что угодно, даже в карму, когда его друзья появляются на пороге его квартиры снова, с лицами, выглядящими даже хуже, чем в прошлый раз. Ему уже кажется, будто этот день длится на пару часов дольше, чем предыдущие, а ведь ещё даже не поздний вечер.       Санхёк с задолбанной улыбкой протягивает ему упаковку кимбапа, проходя прямиком на кухню, пока Джэхён останавливается у закрытой двери спальни, вопросительно поглядывая на хозяина квартиры. Хан разводит руками, тихим голосом, больше похожим на шёпот, предупреждая:       — Донхён спит.       И Джэхён точно хочет что-то спросить, но вместо этого молча кивает, следуя за Ли. Донмин же смотрит на ручку закрытой наглухо двери ещё несколько секунд, так и не решаясь заглянуть внутрь. Сон младшего казался ему поверхностным и неспокойным, но разбудить скрипом двери и без того чувствующего себя не очень хорошо из-за болезни Кима Хан не хотел.       — Это мне? — уточняет Хан слегка удивлëнно, пока проходит на кухню за друзьями, кивая на кимбап, который до сих пор сжимает в руках. Санхëк мычит подтверждающе, отмахиваясь, и принимается опустошать второй по счету стакан воды.       — Тебе. Но можешь поделиться, если хочешь.       — Ему есть с кем делиться, — фыркает беззлобно Мëн, пока Донмин косится на него немного осуждающе. — Скажи ещё, я не прав.       Хан выбирает проигнорировать, заглядывая в кухонный шкафчик, пусть и заранее знает, что лишних палочек там не найдётся. Он живёт один, а доставками суши или роллов себя радовать денег нет, оттого даже обычных деревянных палочек, которые кладут в заказы бесплатно, у него дома не найти.       Находится, зато, пара вилок, о существовании которых Донмин и не подозревал, а может, просто забыл. У него дома, вообще, можно найти многие вещи, про которые сам Хан ни слуху ни духу. Хотя и этому есть простое объяснение: некоторые принадлежности оставила хозяйка, не посчитав их достаточно нужными в своей квартире. Ему, в принципе, на них тоже до лампочки, но иногда эти вещи могут оказаться кстати. Вот как сейчас, например.       Донмин протягивает по вилке каждому из своих друзей, пожимая плечами, когда Ли хмыкает, смотря на прибор с недоверием.       — Боже, ты такой холостяк, реально, — в конце концов вздыхает Санхëк, уверенно запуская вилкой в кусочек кимбапа. — Надеюсь, когда вы с Донхёном будете съезжаться, то купите себе новый набор столовых приборов. Сколько этой вилке лет вообще?       — Какая разница сколько лет, если ты и так прекрасно с ней управляешься? — хмыкает Хан, поглядывая на довольно жующих друзей. Тему съезда с младшим решает даже не трогать. — Или вы чисто поесть приехали?       — Нет конечно, — отмахивается Мëн, пока Ли, наоборот, принимается быстро-быстро кивать.       — Да, мы поэтому без мелкого. Сам понимаешь, он стол сожрать готов, если соусом полить и риса миску в прикуску рядом поставить.       И пока лидер закатывает глаза, молча, смиренно дожëвывая свой кимбап, Донмин не может со старшим не согласиться. Аппетиту Унхака остаётся только завидовать, ведь он единственный из них, кто всегда и всё доедает до конца, а ещё никогда не мучается с больным животом после.       Сказка. Хан бы за такое душу дьяволу продал, только вот вряд ли это поможет ему разобраться с его проблемным желудком.       — На самом деле, Унхак домой уехал, мама попросила. А Сонхо на работу.       — Он же, вроде, не ставил дополнительные смены в графике. Там сегодня Хва на полную смену была записана.       — Ну, значит, передумала ваша Хва, — Мëн фыркает. От упоминания девушки его, почему-то, даже передёргивает. Не самый приятный человек, с которым Джэхёну приходилось общаться в этой жизни. — А Сонхо ты знаешь и так. Любая, хотя бы немного симпатичная по его мнению девушка, может попросить его сделать что угодно, и тот сразу же согласится и побежит выполнять.       — Псина короче, — заканчивает за лидера достаточно резко Ли, показательно засовывая в рот очередной кусочек кимбапа.       И пока Джэхён недовольно цокает на Санхëка, Донмин озадаченно хлопает глазами. Старшие, конечно, страдали тягой неожиданно послать друг друга далеко и надолго, но обычно это имело скорее дружеский, подкалывающий характер. «Дружба тоже разная бывает» — успокаивал Хана по началу Мëн. Однако сейчас… было в поведении Ли что-то странное. Нетипичная ему злость на Пака.       — Что-то случилось…? — неуверенно спрашивает Донмин, переводя взгляд с упрямо не смотрящего на него Санхëка на Джэхёна.       — Перебесятся и помирятся, не бери в голову, — отвечает Мëн, однако лицо Ли не кажется Хану похожим на «перебесится». — Ты лучше скажи, что делать с видео будем.       Донмин кривится. Вот так всегда: спрашивают, что делать дальше, а он и понятия не имеет, хотя вроде бы вопрос напрямую к его жизни относится. У Хана в настройках по умолчанию на любую проблему стоит «забить», а тут делать что-то надо, думать.       Донмин свой список взрослых решений и поступков начал, когда с квартиры родителей съехал и на работу устроился. Тогда же и закончил. Сколько не пытайся ответственным казаться, а настоящую природу не обманешь. То, что он один за свою жизнь ответственность несёт, Хан и так знает, только вот пока от его решений получается абсолютная ерунда, и пока он исправляет последствия одной ошибки, обязательно появляются другие. Донмин даже скучает немного по своей прежней скучной жизни.       — Земля вызывает Тэсана, — от щелчка пальцев Мëна у лица Хан хмурится. Снова задумался не о том, о чëм надо. Лидер же вздыхает. — Слушай, ты бы хоть прямо говорил, что идей нет, а то мы с Санхëком сидим, на тебя уже почти минуту просто так смотрим.       — Ты, конечно, симпатичный, но не Мона Лиза, уж прости, — вставляет свои «пять копеек» Ли.       И всё-таки, что-то тут не так. Донмин не озвучивает эту мысль, но запоминает. Отвлекаться ещё и на это, когда у него есть и другая проблема, и куда более важная, было бы глупо.       С другой стороны, когда он вообще относился к проблемам серьёзно? Психолог, к которой он пытался ходить пару лет назад, сказала бы, что причина в том, что у него не было родительского примера. Ну, или в том, что ему просто нравится когда его жалеют. Ну, или в том… Не важно, в общем то, в чëм. Донмин просто проблемный, а у психологов оказалось недостаточно сил с ним разбираться.       А если даже у психолога не получилось, то сам он как должен понять, как ему жить? Идти к психологу опять?       Замыкать этот круг ада снова Донмин не станет, уж простите. А похуизм, кажется, врождённый дефект, Хан точно знает, взявшийся от отца.       — Просто задумался, — отмахивается он, вспоминая про ждущих хотя бы какой-то реакции друзей.       — О чём?       — О том, так ли мне важен этот университет.       Донмин уже знает, что Джэхён мысленно шлёт его на три буквы. Лидер закатывает глаза, откидываясь плечом на стену, рядом с которой сидит, и складывает руки на груди, поглядывая на младшего с недоверием.       — Собираешься просто отчислиться?       — Даже если я не собираюсь, — Хан усмехается, вспоминая недовольное лицо проректора. — Думаешь, госпожа Кан окажется насколько благосклонной, что первой её мыслью, когда она узнаёт про это видео, не станет идея исключить меня? Она, наверное, все прошлые курсы мечтала, чтобы я где-нибудь облажался настолько, что не смог спорить с тем, что моё имя в списке на отчисление находится заслуженно.       Мён вздыхает, прикрывая глаза на секунду, пока Донмин жмёт плечами, вытягивая руку, чтобы подцепить палочками кусочек еды. Он не ел ничего со вчерашнего вечера, однако чувство голода начало появляться при виде пищи, и с того момента только усиливалось. Кимбап пах потрясающе и с этим было тяжело спорить.       Санхëк, до этого больше заинтересованный в еде, вдруг перестаёт жевать, проглатывая кусок с глухим мычанием. Джехён приоткрывает один глаз, косясь им на Ли.       — Не знаю уж что насчёт благосклонности проректора Кан, но я, кажется, знаю, как ты можешь её повысить, — фыркает Санхëк, с намёком кивая на телефон Хана, лежащий на краю стола.       Донмин перевод взгляд на гаджет и от осознания, к чему клонит старший, ему вдруг хочется помыться.       — Ты имеешь в виду то фото? — хмурится Джэхён.       — А что ещё остаётся? — Ли пожимает плечами, откидываясь на спинку стула. — Можем, конечно, надеяться, что видео никто больше не попытается слить, но это будет глупо с нашей стороны, не находите? Унхак, конечно, сказал, что будет следить за университетской группой каждую минуту, но что он сможет сделать, если пост всё же выложат? Мы не знаем даже, кто мог это заснять. А если бы и знали, то что? Морду бы пошли бить?       — Ну почему морду то сразу? — Мëн цокает. — Есть множество других вариантов: паяльником прижигать, ногти вырывать… Много всего.       — Это отвратительно, — не сдерживается Хан, когда от упоминаний пыток по его спине проходятся мурашки. — Меня даже передёрнуло. Вы снова смотрели тру крайм, пока ехали сюда, или что? Откуда мысли такие?       — Да шутка, Боже, — отмахивается Санхëк. — Насилие не приемлемо, пусть даже некоторых людей так и хочется иногда взять и как со всей силы об стенку…!       — Так, стоп, — Донмин опускает голову вниз, надавливая на виски пальцами, чтобы немного прийти в себя. — Я, конечно, понимаю, что некоторые в нашем университете до сих пор думают, что если мы играем по ночам в барах и слушаем рок, то обязательно ещё и курим, колемся и людей в подворотнях избиваем. Но на этой фотке, кроме проректора, всё ещё изображена тётя парня, который мне нравится, помним ещё об этом?       — Хан Тэсан сказал открыто, что ему кто-то нравится, вызывайте мне скорую, — Джэхён театрально хватается за сердце, цепляясь рукой за сидящего рядом Ли. На самом деле, если бы не наигранное выражение лица, выглядело бы всё происходящее со стороны, как натуральный инфаркт. — Клянусь, я не переживу.       — Разбудишь Донхёна, я расскажу ему, что вы мне предлагаете сделать, — цокает Хан.       И надо же, спектакль тут же прекращается, однако явно не из-за того, что слова Донмина имеют на лидера какое-то влияние. Скорее потому, что позади своей спины Хан вдруг слышит шаги. И, судя по звуку, доноситься они должны были и раньше, но услышать их на фоне причитаний Мëна не представлялось возможным.       И пока Джэхён успевает делать вид, будто не он секунду назад падал со стула, едва не катаясь в ногах у Санхëка, Донмин оборачивается. В проходе замирает полусонный Ким, протирающий глаза, как если бы сидящие на кухне люди казались ему галлюцинацией. Донхён проходит внутрь, останавливаясь у холодильника, откуда достаёт бутылку воды. В руках он сжимает несколько фольгированных упаковок с таблетками и капсулами.       — Плохо себя чувствуешь? — хмурится Хан, пока ловко вытягивает из ослабевших от болезни рук младшего бутылку, открывая её одним лёгким движением.       Ким позволяет ему это сделать, разминая затëкшее после сна в не самой удобной позе запястье, и отрицательно качает головой, благодаря старшего за небольшую помощь улыбкой.       — Я в порядке, — младший запивает первую таблетку. — Просто по времени пора пить лекарства, а у меня с собой только несчастные таблетки: обезболивающее, жаропонижающее и леденец от кашля. А ещё звонила тётя. Потеряла, должно быть, но я не ответил.       — Почему? — успевает поинтересоваться Ли, прежде чем младший подносит ко рту вторую таблетку.       — Не хочу, — отвечает Донхён, беспристрастно пожимая плечами.       И ведь не поспоришь. Санхёк отзывается тихим «справедливо», вновь возвращаясь к еде, пока Донмин неуверенно оглядывает Кима с головы до ног. Тот выглядит домашним, когда опускается на свободное место, следуя жестам Хана, хлопающего ладонью по стулу: его длинные крашеные волосы вьются на краях, как если бы младший только что вышел из душа, а сам он зевает, прикрывая рот рукой.       — И всё же, что ты предлагаешь делать? — хмурится Джехён, вновь привлекая внимание Хана на себя. — Пойдёшь и просто отчислишься?       Донмин поджимает нижнюю губу, задумчиво вгрызаясь зубами в щеку изнутри. Конечно, о том, чтобы отчислиться не должно было зайти и речи: он просуществовал в этом университете больше половины от времени обучения, и менять его или уходить ни с чем был не намерен. Во всяком случае, не после того, как появилась реальная возможность доучиться.       — Отчисление? — Донхён хмурится точно так же, как и Мëн, поворачиваясь к Хану. — О чём речь?       Донмин вздыхает, нехотя открывая на телефоне не так давно полученное от Унхака видео. Ким смотрит его, внимательно прислушиваясь к каждому слову, пока Хан только молчит, наблюдая за двигающейся картинкой: вот его фигура пробегает мимо кадра и видео заканчивается.       Донхён возвращает телефон владельцу, неуверенно интересуясь:       — Я так понимаю, спрашивать, кто это снял, бесполезно? — его взгляд проходится по каждому сидящему на кухне.       Джэхён кивает.       — Это скинули в предложку универа анонимно.       — Тогда откуда это у вас?       — Староста группы Унхака — модератор, он скинул это видео ему, пока мы сидели у Джэхёна, — объясняет Санхëк. — Главная проблема в том, что мы не можем даже попытаться договориться с человеком, не зная, кто снял это. А ещё он может отправлять видео в группу до бесконечности, пока кто-то из модераторов не выложит его.       Донхён озабоченно вздыхает, кажется, мгновенно просыпаясь. Донмин косится на него исподлобья, следя за реакцией, и чувствует себя самой настоящей проблемой, когда младший всерьёз задумывается над тем, что сказал Ли.       Наверное, в Лондоне за три года у Кима не было столько проблем, сколько уже появилось с момента воссоединения с Ханом в Сеуле.       — Но это ведь не только твоя проблема, — заключает Донхён. — Проректор Кан, должно быть, тоже будет не в восторге, если это видео разлетится по всему университету.       — Она будет в бешенстве, ты хотел сказать, — поправляет младшего Донмин. — Как только она узнает про это видео, то у неё точно не останется причин сохранять за мной учебное место.       — Значит, она не должна об этом узнать.       Хан фыркает. Легко сказать, сделать же куда труднее.       — Не должна, — соглашается он. — Только вот не удивлюсь, если она уже знает, и завтра при входе в университет меня ждёт толпа преподавателей с плакатом, на котором будет написано «Студент Хан Донмин, вы отчислены» большими буквами.       — И прямо оттуда под белы рученьки, и на казнь, — успевает добавить Ли.       — Вас послушать, так она прямо мигера какая-то, — хмыкает Мëн. — На самом деле, не такая уж она и плохая, если на её нервах не плясать и на пары ходить, — его взгляд красноречиво перемещается к Донмину. — И вряд ли, какой-то другой проректор отреагировал бы иначе, если бы на него вот так просто наехал студент.       — Это было не так просто, — недовольно скалится Хан. — И, если тебе интересно, будь у меня возможность вернуться туда и поменять что-то, то я сделал бы то же самое. Я не хотел однажды проснуться и узнать, что меня отчислили потому, что она согласилась на условия участия в проекте и сама же меня завалила.       Донмин оговаривается, но Донхён не выглядит так, будто и так уже знает. На то, как резко на кухне становится тихо Ким реагирует смешком.       — Если тебе от этого легче станет, то я уже знаю, что ты согласился участвовать в проекте только потому, что тебе грозило отчисление, — младший безразлично хмыкает. — К тому же, ты согласился раньше, чем узнал, что нас поставят в одну пару. Не надо сейчас выглядеть таким виноватым.       Джэхён давит улыбку, когда Тэсэн показательно выпрямляется в спине, отзываясь тихо: «я и не выгляжу», а потом поглядывает на довольно усмехающихся старших.       — В любом случае, я знаю, как мы можем найти того, кто снимал это видео, — Хан не пропускает мимо ушей кимовское «мы». — Та рекреация напичкана камерами. Хотя бы одна из них должна была заснять этот момент.       — Это так, но есть один момент, — неуверенно кивает Мëн. — Не факт, что все эти камеры рабочие. А если даже и так, то кто нам разрешит посмотреть записи? Охранники вон, без пропуска даже в университет не запускают.       — Кто о чём, а ты всё о пропуске, — фыркает Ли.       — Да, потому что у меня травма. Я такого идиотизма в жизни не встречал, до этого.       Разговор прерывается, когда телефон Донмина неожиданно для всех, и особенно для него самого, начинает громко звонить. Хан опускает глаза в экран, на секунду замирая, а потом хмурится, поднимаясь из-за стола, пока предупреждает:       — Я сейчас вернусь, подождите пока тут.       — Как будто мы куда-то уйти можем.       Когда Хан вышагивает в коридор, стремительно скрываясь в спальне, Донхён поднимает глаза на старших, сглатывая.       Он видел, что у номера, звонившего Донмину, не было записанного контакта, однако узнать повторяющиеся цифры в конце не составляло проблем. У Кима была достаточно хорошая память, чтобы запомнить, что совсем недавно он забивал точно такой же номер в свой телефон.       — Думаю, проректор Кан уже знает.       Джэхён мученически стонет, ударяясь головой о стол, пока Санхёк с Донхёном понимающе переглядываются. Ли хлопает друга по плечу.

***

      — Ты уверен, что тебя не нужно провожать? — Донмин наклоняется плечом на стену, оглядывая надевающего обувь младшего с лёгкой тоской.       Несмотря на то, как легко он распрощался с разъехавшимися по домам друзьями, отпускать Кима не хотелось. Хан знал, что просить его остаться, когда тот и так пробыл у него дольше, чем планировал, было бы просто некультурно, однако от желания спрятать Донхёна в своей комнате и никуда не отпускать сводило пальцы.       И тот пусть и выглядел достаточно бодро, чтобы добраться до дома самостоятельно, но Хан всё ещё волновался, стоило младшему немного оступиться из-за кружащейся головы, или даже просто вздохнуть.       И, пусть даже, тот поцелуй на балконе был шикарен и до сих пор вгонял старшего в краску от одного лишь воспоминания, но напряжение между ними напоминало о том, что ещё ничего не решено. Донхён всë ещё не принадлежал ему, и Донмин никогда не думал, что, оказывается, знать об этом будет так обидно.       — Не нужно, — Ким отмахивается, хватая с прихожей свою сумку, которую легко закидывает на плечо, усмехаясь. — Ты снова будешь настаивать на том, чтобы поехать на такси, а я хочу прогуляться до остановки. Мне нужно подышать свежим воздухом, слишком много всего произошло за сегодня.       Донмин мычит, понимающе кивая, но всё равно, отчего-то, не решается отвести своего взгляда от младшего, или, хотя бы, попрощаться. Донхён поворачивает замок, успевая махать на прощание, однако как только тот перешагивает порог, разворачиваясь, чтобы захлопнуть за собой дверь, Хан вдруг решает заговорить.       — Подожди.       И Ким останавливается, кажется, даже быстрее, чем Донмин успевает произнести просьбу целиком. Хан очень хочет, чтобы надежда, мелькнувшая в глазах младшего на секунду, ему не показалась. В прочем, его глаза, должно быть, ничуть не лучше. Такие же честные и не умеющие скрывать.       — Я провожу тебя до остановки.       Донхён кивает, соглашаясь немного подождать, и Донмин прячется в своей комнате. Хватает телефон с зарядки, едва не ломая провод, и натягивает на себя первую попавшуюся под руку одежду, ведь прошлая промокла под дождём и отправилась в стирку.       А ещё успевает глянуть прогноз погоды, уже в коридоре, в последний момент, снимая с вешалки кофту. Хан сует её прямо в руки сопротивляющемуся младшему и быстро закрывает дверь на два оборота, заталкивая удивлённого его скоростью Кима в лифт. Слава Богу, к вечеру уже работающий.       — Надевай.       — Не холодно ведь.       Но как бы младший не хмурился, а смириться всё равно приходится. Донмин останавливается совсем близко на первом светофоре, и пусть кофту надевать не заставляет, но всё равно накидывает еë на плечи Кима, со всей серьёзностью поправляя ткань, чтобы та закрывала голые плечи.       И хмурится. «Не хочу, чтобы ты болел». Пока Донхён бубнит себе под нос, что всё равно уже болеет.       Зелёный загорается вовремя, когда молчаливое стояние на светофоре уже начинает казаться неловким. Прохладный ветер задувает, поэтому уже через пару минут Ким молча укатывается в чужую одежду сильнее, ругаясь на самого себя, что вообще задержался до такого позднего времени.       Просто Донмин не выгонял, а Донхён пусть и пытался сказать самому себе, что уже пора уходить, всё равно не получалось. Какое-то неведомое желание остаться подольше, честное слово. Ещё и уснуть умудрился.       — Значит, завтра пойдёшь разговаривать с проректором Кан? — начинает диалог Ким, поглядывая на хмурящегося от одного лишь упоминания женщины Хана.       — Да, — кивает Донмин. — Не знаю только, насколько это можно будет назвать разговором. Наверное, выслушаю длинный монолог на тему такого, какой я проблемный студент, а потом будь что будет.       — Отчислит…? — Донхён, конечно, старается говорить мягче.       — Скорее всего, — старший пожимает плечами, втягивая как можно больше свежего воздуха, когда они доходят до следующей дороги. — Не знаю, кто мог отправить ей это видео, но, кто бы это ни был, она намерена его найти. А от меня избавиться, чтобы больше проблем не было.       — Зачем тогда ей нужно вызывать тебя к себе в кабинет? Она может дать указ на твоё отчисление и без этого.       — Было бы слишком легко, не думаешь? — Донмин хмыкает. — Быть может, она просто хочет преподнести моё отчисление как явку с повинной проблемного студента, который, наконец, понял что облажался и решил уйти сам.       — Странно тогда, — Донхён хмурится, следуя за старшим с задумчивым видом. — Когда мы разговаривали сегодня, мне она, наоборот, сказала, что мой отказ от работы с тобой в команде никак не повлияет на твоё обучение в университете.       А вот это реально странно. Донмин разводит руками, взглядом упираясь в трещины на асфальте.       — Быть может, тогда она ещё не думала о том, каких проблем я могу натворить ей за день по одному только щелчку пальцев.       Младший неопределённо вздыхает, пока Хан оборачивается на него. Догоняющий их сзади велосипедист жмёт на звонок, заставляя Кима дёрнуться в сторону, прижимаясь к небольшому забору у обочины дороги. Донмин недовольно смотрит обгоняющему их парню вслед. Мог бы и раньше на звонок нажать, не переломился бы.       — В любом случае, если меня и правда отчислят, — начинает Хан, меняясь с младшим местами. Ему будет спокойнее, если Ким будет идти ближе к краю, и как можно дальше от оживлённого центра улицы. — Мне куда интереснее, что будет с тобой. Она оставит тебя без пары, как и хотела?       Донхён кривится, с каким-то даже отвращением дергаясь в сторону.       — Ни за что, — решительно произносит Ким, и Хан знает, что если младший реагирует так, то есть причина. — Она хочет, чтобы я согласился участвовать в художественном конкурсе и представлять своего преподавателя по рисунку, а он, взамен, будет помогать мне с иллюстрациями к проекту.       — Выгодно ведь, разве нет?       — Нет, — младший фыркает. — Работать с этим неприятным мужчиной только через мой труп. Да и к чему мне его помощь в рисовании, если я и сам могу это сделать?       Донмин внимательно следит за тем, как дёргается кадык Донхёна, когда тот недовольно продолжает:       — Не уверен, на самом деле, что это была идея проректора. Преподаватель Мин мог выбрать любого другого студента для этого, но, зачем-то, решил остановиться на мне. И это даже прекрасно зная, что у студентов по обмену не так много свободного времени, чтобы участвовать в конкурсах.       Хан хмурится сразу, как слышит фамилию преподавателя. Он останавливается, неосознанно хватаясь за плечо младшего, и переспрашивает, смотря прямо в глаза:       — Подожди… Ты сказал, преподаватель Мин? Это тот, который преподаёт на кафедре изобразительного искусства?       — Да, наверное, — кивает Ким неуверенно. Его глаза бегают по лицу напротив, не понимая, где стоит остановиться. — Я ведь сказал, что он ведёт у меня рисунок.       И то, как нервно Хан реагирует на упоминание преподавателя, заставляет и Донхёна заволноваться тоже. Донмин же тем временем успевает достать из кармана телефон, принимаясь печатать что-то в поисковой строке.       Ещё несколько секунд, и Хан уже показывает младшему фотографию его преподавателя, уточняя:       — Это он?       На фото мужчина сидит в каком-то кафе, позирует со стаканчиком кофе, как это раньше делал каждый, пытающийся красиво сфотографироваться для инстаграма или другой соцсети, и улыбается. И пусть даже он смотрит не в камеру, а на стол, заставленный различными блюдами, Донхён всё равно легко высматривает на фото знакомые черты лица.       — Он, — подтверждает Ким и лицо старшего вытягивается.       Плохо. Очень плохо.       Сказать, что это не самый лучший преподаватель в их университете — ничего не сказать. Донмин неуверенно косится на подпись поста, к которому, собственно, и прилагалась найденная им фотография, и упирается языком в щëку.       Только этого не хватало для полного пиздеца.       — А он не вёл себя немного… странно? — решает начать издалека старший, когда замечает, что его нервозность передаётся младшему.       — В каком именно смысле «странно»?       — Ну, — Хан разводит руками, начиная вырисовывать в воздухе какие-то неизвестные фигуры, пока Ким ждёт от него более внятного объяснения. — Говорил что-то странное, может быть?       — Донмин, он весь был странный, пока пытался уговорить меня участвовать в этом гребанном конкурсе, — не выдерживает Донхён. — Отчасти поэтому я и не захотел помогать ему.       Блять. Что ж, кажется, намекнуть не получается.       Старший вынужденно проводит пальцем по экрану, пролистывая пост до слов, и тянет младшего встать ближе.       Пока тот вчитывается в текст, Донмин молчит, боясь потревожить. Его рука так и норовит нажать на кнопку блокировки, ведь с каждым прочитанным словом глаза младшего становятся всё больше и больше, пока брови, наоборот, сильнее сдвигаются к переносице.       Донхён выглядит растерянным, когда отнимает свой взгляд от телефона, произнося только:       — …что?       Донмин не может найти более подходящих к этой ситуации слов, чем маты.       Через пять минут они дойдут до остановки. А уже через двадцать Хан с тяжёлым сердцем вернётся в пустую квартиру. Аромат духов младшего, впитавшийся в подушку, собирается свести его с ума до завтрашнего дня.

***

      — Ты сказал, что хочешь поговорить.       Сонхо замирает, застанный знакомым голосом, разлетающимся по лестничной клетке, врасплох. Следом за этим слышится не менее знакомый смех, отчего-то вызывающий у Пака мурашки.       Сон Ынсок.       — Да, сказал.       Простая фраза, вроде бы, но Сонхо всё равно кривится от того, каким заигрывающим тоном говорит футболист. Сомнений в том, что это именно он, у Пака не возникает, несмотря даже на то, что ни одного из говорящих он не видит.       Затем доносится шорох. Подозрительный. Сонхо очень надеется, что не услышит после него звука поцелуев. Иначе его тут, кажется, вырвет.       — Ну так говори.       Пак глухо фыркает. И правда, пусть уже говорит.       Сонхо не понимает, какого чёрта вообще он прячется, когда может просто зайти в квартиру, в которой живёт. Но, почему-то, подслушать разговор этих двух «попугайчиков-неразлучников» кажется ему более важным.       — Это касается твоего друга.       Пак задерживает дыхание, пока там, за углом, Санхëк, наоборот, громко вздыхает.       — Какого из?       Ынсок смеётся снова. Да что ж он радостный то такой? Сонхо фыркает, шипя, когда чуть громче, чем стоило бы, шуршит своей сумкой, случайно обтираясь ей о стену.       Прислушивается на секунду, переставая даже дышать. Голос футболиста звучит бодро, когда тот, хмыкая, отвечает:       — Тэсана.       Сонхо матерится шёпотом, когда следом за этим слышится громкий звук телефонного рингтона. В его кармане начинает вибрировать телефон, а на этаже тут же доносится звук чужих шагов.       Пак проклинает решившего так не вовремя позвонить начальника, пока тянет телефон к уху, на ходу принимаясь делать вид, будто он не подслушивал чужой разговор.       — Алло, господин Чон.       С Санхëком глазами пересечься не решается, даже когда обе фигуры появляются в поле зрения. Стоящие на расстоянии друг от друга, но всё ещё выглядящие так, будто их застали за чем-то непристойным.       Ынсок оборачивается на Пака с улыбкой, на которую не ответить Сонхо не может. Хотя очень хочется.       — Привет.       — Вечер добрый, — вылетает изо рта, но Пак поздно успевает понять, что звучит он не очень радостно.       — Там открыто, — предупреждает Ли, прежде чем Сонхо успевает достать из кармана ключи.       Дверью Пак хлопает громко и молча. В тишине мысли будто исчезают, заставляя парня потерянно остановиться, чтобы понять, что только что произошло.       Ынсок хочет поговорить с Санхëком про Тэсана? С какой вообще стати? Только отнимая руку от уха, Пак понимает, что на звонок ответить так и не успел.       В прочем, у него есть проблема серьезнее. В голову лезут мысли, появление которых до этого момента Сонхо и допустить не мог.       Сон Ынсок ещё никогда не казался таким подозрительным.