Always

***

      Донмин, в общем-то, никогда не считал себя по-настоящему недовольным жизнью. Да, она была не сахар. Да, к двадцати годам в ней произошло столько говна, что некоторым даже представить будет тяжело. И да, он, возможно, был немного странным. Ведь на каждый вопрос о детстве или подростковом возрасте сначала выкладывал всю подноготную своей жизни, а потом отмахивался — «Да ладно, с кем не бывает». Да ни с кем не бывает.       Но ведь выжил же как-то. И даже не спился, как его запугивала директриса в старшей школе, когда Хан попытался забрать документы за полгода до конца учёбы.       И нет, это сейчас не к тому, что надо плевать на своё образование и здоровье, а ещё пренебрегать походами к психологу, которые объективно нужны в некоторых ситуациях. Это о том, что жить можно и со всем этим. Не смертельно.       Но лучше так не делать, конечно.

***

      — Сонхо сказал, тебя сегодня утром затопили, — Санхëк едва ли не валится с ног, с трудом приземляясь на лавочку рядом с Ханом.       — Ты бы хоть отдышался сначала, — Донмин тянется устало к своей сумке, чтобы достать бутылку воды, и не глядя протягивает старшему, хватающемуся за неё, как за последнюю в мире. — Как ощущения?       — Как будто сейчас откинусь, — звучит в ответ хрипло на выдохе. Ли выпивает почти половину, прежде чем находит в себе силы оторваться. — Забери, а то приговорю полностью.       Щеки старшего красные, а на лбу крупными каплями выступает пот, от которого длинная чёлка мгновенно липнет к коже. На нём же, кажется, держится и футболка Санхëка. Оверсайз, который Ли так любит носить, выглядит как мокрая тряпка, приклеенная к телу. И какой вообще умник решил, что сдавать норматив по бегу на три километра в начале семестра — отличная идея?       Донмин не хочет этого признавать, но стоящий неподалёку вместе со своей компанией Ынсок пялится на старшего так непрозрачно, что у Хана глаза болят.       — Так что там с потопом? — предпринимает вторую попытку Санхёк. — Квартира цела?       — Относительно, — Донмин с досадой цокает, когда речь заходит о том, какое «доброе» он сегодня встретил утро. — Пол и стены сухие, а вот натяжной потолок прихуел, наверное, от количества воды, которое ему пришлось удерживать.       — Хозяйка не ругалась?       — А на меня с чего ругаться? Я спал.       — Справедливо.       Добегающий только к этому моменту свой последний круг Унхак с трудом доносит себя до старших, на которых падает почти безжизненно. Не дыши он так громко Донмину в ухо, Хан бы уже подумал, что тот сознание потерял.       — Ты потный весь, мелкий, — возмущается Санхёк, но вылезти из-под тушки младшего пока что для Ли не представляется возможным. Этот ребёнок в габаритах его выигрывает едва ли не вдвое.       — Щас помру.       — Вот только давай не здесь, — Хан хлопает Унхака по спине, с трудом отдирая липкого младшего от себя, а заодно и от старшего. — Я не хочу потом перед твоей мамой объясняться.       И пока младший ноет о том, что всë его тело отказывается функционировать, Сонхо и Джэхён появляются на горизонте свежие и выспавшиеся, в отличие от остальных. Ну ничего, Донмин уже знает, что подпортит им их прекрасное настроение.       — Че с лицами? — первым делом спрашивает Пак, замечая, что все трое выглядят, мягко говоря, не очень счастливыми.       — А с вашими?       — А че с нашими?       — Больно уж весëлые, для людей, которые сейчас три километра побегут, — усмехается Донмин, довольно наблюдая за тем, как лицо Мëна вытягивается.       — Сейчас? — на всякий случай переспрашивает Джэхён, а когда получает утвердительный кивок, то тут же глаза закатывает, не упуская возможности ткнуть стоящего рядом Пака в бок. — Я тебе говорил, давай прогуляем. А ты заладил: «кто в начале семестра пропускает, че мы лузеры что ли». Вот тебе и пожалуйста.       — Дак а че мы, лузеры что ли? Щас шесть кругов вокруг стадиона с кайфом набегаем и можно домой, — спокойно отзывается Сонхо, прямо на месте принимаясь разминаться.       И для Пака три километра, может, и «с кайфом», но вот у Джэхёна другое мнение на этот счёт.       — Как бы с кайфом с солнечным ударом в госпиталь не слечь, — совсем уж не воодушевлённо хмурится Мëн, пока глазами пытается найти своего преподавателя. — А вы мою старушку не видели? А то её в учительской нет, и тут я её найти не могу.       — На больничном твоя любимая, её сегодня наш физрук заменяет, — отвечает Санхёк. — Только твоя группа бегала уже. Можешь подойти, напроситься с психологами пробежать, но не советую. Он сегодня злой, как собака.       — Да не укусит, — спешит вступиться за мужика Донмин. — Моя группа первой парой бежать должна была, но я в это время пытался понять, что мне с потолком делать. Пришлось уговаривать меня с танцорами в один забег поставить. Он даже и слова против не сказал.       — А что он сказать может? Ты бывший футболист, он на твои ноги молиться готов, — замечает абсолютно справедливо Ли. — Уверен, он плачет ночами, когда вспоминает, как ты отказался за университет играть.       Да Донмин и сам иногда вспоминает и не понимает, почему он отказался-то. Но память возвращается достаточно быстро: соединять игру в группе и тренировки по футболу — невозможно. А последнее, ко всему прочему, ещё и напоминает о том человеке, о котором Хан больше всего в жизни пытался забыть.       Футбол был его отдушиной, пока Донмин не взял в руки гитару. Точно так же, как и Донхён был его смыслом жизни, пока не улетел в Лондон. И раз уж с Кимом Хан покончил, то и с футболом, наверное, тоже пора?       Но он не уверен, что готов. И речь тут совсем не о футболе.

***

      — До скольки ты сегодня учишься? — спрашивает Донхён, когда они с Сорой останавливаются у входа в университет.       — Пары до двух, но я ещё обещала Унхаку, что схожу с ним и Джэхëном оппой посмотреть на университетский матч по футболу. Наш факультет сегодня играет против экономического, — Сора говорит и одновременно с этим ищет пропуск в своей сумке. — Не хочешь с нами?       — У меня сегодня встреча с напарником по проекту как раз после пар, — Ким разводит руками, мол, прости, никак не получается, и младшая только понимающе мычит.       — Тогда пойдём втроём, как и договорились, — пожимает плечами девушка, выуживая наконец из сумки нужную карточку в явным облегчением на лице. — Ну слава Богу, я уж испугалась, что придётся возвращаться домой за ним.       В университете прямо на входе их встречает большая толпа, переодетая в университетскую спортивную форму. Донхён заглядывается на них, но ненадолго, потому что Сора тянет его за собой, на опыте преодолевая препятствие на пути к главной лестнице. Выглядит девушка так, будто находиться в этом столпотворении для неё мука.       — Это наша футбольная сборная, — объясняет младшая, пока они поднимаются на второй этаж. — Недавно заняли первое место из всех университетов в Сеуле и в этом году поедут выступать от города на чемпионате страны среди студентов. Молодцы, конечно, но иногда слишком уж собой гордятся. Им бы их же короной по голове настучать, чтобы на землю спустились.       Донхён усмехается, потому что не заметить взгляда сестры на одного из парней в толпе он просто не мог. Тот высокий блондин, к слову, выглядел знакомым, но Ким не успел его как следует рассмотреть.       — Правда? А мне показалось что парень в футболке с номером 20 выглядел мило.       И то, как Сора фыркает, складывая руки на груди и делая вид, будто слова брата — полная чушь, только сильнее выдаёт её чувства к этому незнакомцу. Донхён мысленно делает в голове пометку, что нужно будет вечером расспросить младшую об этом парне побольше.       — Милый кто угодно, но уж точно не он, — объявляет Сора, прежде чем резко остановиться. — К слову, если вдруг ты быстро управишься, то всё равно приходи посмотреть на матч. С нами должен был пойти Тэсан оппа, поэтому я не стала звать тебя сразу, но Унхак сказал, что у него поменялись планы.       И слышать то, как Сора говорит о том, что не стала приглашать его сразу из-за того, что не была уверена, хочет ли Донхён встречаться с Донмином, почему-то делает больно. Раньше их везде звали вместе. Киму очень интересно, как отнёсся бы к этому Хан. И ещё куда более интересно, почему все кругом продолжают называть его Тэсаном.       — Хорошо, — соглашается он. — Если быстро разберусь с проектом, то приду.       — Отлично, — заключает младшая. — На стадионе вход свободный, если что. Напиши, когда освободишься, я встречу тебя.       Донхён кивает, отвечая короткое «ладно», пока Сора удаляется на свои пары, напоследок помахав брату рукой.       Незнакомец с числом 20 на футболке наблюдает за ними с нижней площадки лестницы.

***

      — Хён, вот ты мне лучше честно сейчас признайся, ты помочь хотел, или меня в тюрьму посадить за самосуд над этой мымрой? Она мне такой список обязанностей выдала, что я его и за пять лет не выполню, — Донмин опускается на лавочку рядом со старшим с таким лицом, будто по нему проехались бульдозером. — Ещё и улыбалась так противно, пока говорила. Я десять раз пожалел, что просто не отчислился.       — Что на этот раз? — с абсолютным спокойствием спрашивает Джэхён.       Он давно уже привык, что Хан всегда приукрашивает действительность, когда дело касается проректора по работе со студентами. У этого парня с этой женщиной такая неприязнь, что даже Том и Джерри позавидовали бы.       — Она хочет, чтобы я за четыре месяца предоставил ей полностью все переписанные от руки лекции по предметам, которые были в прошлом семестре и при этом моя посещаемость в этом была не ниже 80 процентов с учётом вероятности, что я заболею.       Джэхён показательно прикрывает рот рукой.       — Ужас какой, да как она посмела…! — по-актерски отыгрывает старший. — Может, она ещё и хочет, чтобы ты на парах учиться начал, а не досыпать то, что не смог ночью?       — Учёба учёбой, а жить я на что буду? У меня помимо пар ещё работа имеется, — серьёзно хмурится Донмин. — Ещё и проект этот дурацкий. И это она мне сказала, что сжалилась надо мной, потому что обычно иностранные студенты корейского языка не знают, а мне она подобрала корейца. Ну спасибо…!       И всё бы ничего, но тут у Джэхёна начинают закрадываться сомнения.       — Всмысле корейца? — спрашивает старший, мгновенно теряя последние капли интереса к чтению лекций. Драма в жизни лучшего друга всегда была интереснее скучных букв в тетрадке.       — Сказала, что из всех студентов по обмену есть только один этнический кореец, который приехал как бы на родину учиться, — пожимает плечами Хан. — Смысла я не понял, но обрадовался, что переводчик скачивать не придётся.       Мён задумывается на долгие секунд десять, мысленно возвращаясь в своей памяти во вчерашний диалог у кабинета госпожи Кан. Кажется, он знает этого единственного этнического корейца, которого имела в виду проректор. Но вот знает ли об этом Хан?       — А ты, — немного заторможенно начинает говорить Джэхён, подбирая более подходящие слова. — Ты уже знаешь, с кем будешь в паре?       — Пока что нет, — отзывается Донмин. — На следующем перерыве все студенты по обмену и их пары должны собраться в актовом зале. Ректор хочет сделать какое-то важное заявление. Тогда и узнаю, что это за гений, который решил не заморачиваться и просто вернулся в родную страну, как в чужую, ради корочки о том, что по обмену съездил.       — Почему ты думаешь, что ради корочки? — Джэхён не знает почему, но у него возникает стойкая мысль, что он должен защитить Донхёна. Пусть Тэсан пока ещё даже и не знает, что это именно он.       — Сужу по тому, как сделал бы сам, окажись я в такой ситуации, — Хан хмыкает невесело, проверяя время по часам. — В любом случае, через пять минут пара, а мне ещё в другой корпус надо успеть.       И Донмин убегает, оставляя Джэхёна наедине с лекциями по грамматике и мыслями о Донхёне, которого пока что непонятно: нужно спасать, или наоборот, лучше оставить всё, как есть.       Уже на паре он печатает Тэсану: «А факультет знаешь, на котором твой напарник учится?» и почти тут же получает ответ: «Архитектура вроде». Преподаватель осуждающе косится на телефон в руках Мëна.       А ещё через минуту, уже в другом чате, куда Джэхён успевает переслать эти сообщения в последнюю секунду, Сора пишет многозначное «пиздец». И старший не может не согласиться.

***

      В актовом зале душно и неприятно ярко. Донмин заходит, даже и не скрывая нежелания тратить своё драгоценное время на это, когда мог бы сходить на футбол и поболеть за свой факультет. По традиции, он останавливается на самом крайнем сидении, бросая сумку на соседнее кресло, чтобы никто из таких же продуманных, как он, не смог сесть рядом. И сколько бы проректор не мозолила о него глаза, пытаясь взглядом сделать в Хане дырку, он всё равно уже не сдвинется с места. На других студентов, сидящих немного дальше, он даже и не обращает внимания.       Ни слова из речи ректора в итоге Донмин не слушает. Этот старик говорит примерно одно и то же: и на церемонии поступления первокурсников, и на любом другом мероприятии в университете. Уже даже скучно.       Унхак успевает скидывать фотографии с открытия матча, пока Хан может только оставлять реакции под каждой, и завидовать. Травит душу, мелкий засранец.       Какая-то девушка с заднего сидения неуверенно тормошит Донмина за плечо, обращая на себя внимания, примерно спустя минут двадцать с начала мероприятия.       — Извини, это ведь ты напарник того студента с архитектурного? — судя по тому, что говорит она на корейском, да и выглядит, как обычная среднестатистическая кореянка, то она здесь находится в такой же роли, что и Хан.       — Да, это я, — отвечает Донмин, оглядываясь на пустые ряды за ними.       — Не трать время зря, мне сказали, что он не придёт, — говорит незнакомка, доставая из своей сумки стикер, который тут же сует в руки Хану. — Тут его номер, если что.       И Донмин косится на эту бумажку, а потом на девушку с полным непониманием, что это вообще только что было. Проректор громко прокашливается, но Хану нет до этого никакого дела.       — То есть как, не придёт?       Незнакомка пожимает плечами.       — Ну вот так, не придёт. Не знаю, что у него случилось, но от меня требовалось только передать тебе этот номер телефона, чтобы ты мог связаться с ним сам, — девушка хмыкает, явно довольная, что больше от неё ничего не требуется, и так же быстро и неожиданно отсаживается от Хана, мгновенно про него забывая.       Донмин думает, что так его ещё никогда в этой жизни не подставляли. И недовольство его только усиливается, когда он понимает, сколько времени он потратил, сидя здесь просто так. Из актового зала Хан выходит не оборачиваясь даже когда слышит, как проректор пытается остановить его недовольным тоном.       Номер телефона, к слову, действительно оказывается местным. Ладно хоть, что женщина своё слово сдержала, и из всех иностранных студентов ему достался именно кореец. От злости Донмин набирает Унхака и ставит вызов на громкую, пока заходит в какао, пытаясь забить полученный номер телефона в контактах.       — Хён…? — младший звучит удивленно. — Ты уже закончил?       — Он не пришёл, — отчеканивает Хан, продолжая набирать цифры, однако то и дело попадая не по тем клавишам. — Он не пришёл, а я почти полчаса как идиот сидел и делал вид, что мне интересно слушать, как ректор поздравляет иностранных студентов с поступлением.       — Оу, — Ким не знает, как реагировать, поэтому может выдасть только что-то подобное. На заднем плане Хан слышит, как Джэхён спрашивает младшего, кто ему звонит. — И как тогда ты должен узнать, кто это?       — Мне дали его номер телефона, представляешь, как заботливо с его стороны, — сарказм так и продолжает литься изо рта Донмина. — И они считают, что после такой подставы мы сработаемся? Не думаю.       — Ну, — тянет младший неуверенно. Он хоть и привык, что иногда старший бывает страшным в своём недовольном состоянии, но так и не научился правильно реагировать. — Может, у него были причины на это?       — Плевал я на его причины, — строго выплёвывает Хан, наконец, выдыхаясь из сил. Он останавливается только когда достигает турникета на выходе. — Ждите, скоро буду у вас.       — Понял.       Донмин сбрасывает звонок, всё ещё чувствуя себя большой бочкой с порохом, готовой бабахнуть в любой момент. Вот сейчас он введёт последнюю цифру и выскажет этому зарубежному гостю всё, что о нём думает.       И Хан жмёт на последнюю цифру, но вместо того, чтобы быстро застрочить по клавишам ругательства, он только и может, что замереть с телефоном в одной руке и пропуском в другой. На экране высвечивается пустая переписка, но вместо подписи контакта сверху — «заблокируй и забудь». Донмин помнит, что писал эти слова своими собственными пальцами, когда наивно верил, что это поможет ему отпустить Донхёна с чистой совестью и спокойной душой.       Хан сверяет цифры, не веря своим глазам. И почему он сразу не заметил, что номер кажется знакомым? Да потому, что он не писал на него уже три года.       Прошло уже три года с момента, как в этот чат в последний раз отправили сообщение. Теперь же тут было пусто.