Шестёрка

И неужели никто из них не верил, не понимал, что делает великое? Я ощущала себя просветителем, когда говорила о своей любви к Снежной... — Кажется, у тебя какие-то неполадки с Дотторе, верно? - спросил ее хитрый голос из-за спины. Николь уже тысячу раз пожалела, что пришла сюда. — Ну, он всегда был отвратительно настроенным к новым знакомствам. Поначалу я думал, у вас что-то сложится, но он не меняется... Панталоне ходил кругами вокруг большого мягкого кресла, в которое усадил Николь, когда она пришла. Ему было дико интересно узнать о том, что же все таки произошло между ней и его непутёвым другом. С какой-то стороны он был рад этому, но с другой - хотелось знать, из-за чего это Дотторе не выходит из особняка уже две недели? — Просто не сложилось, - кратко ответила Николь. — Не переживай, шестёрка, он просто черствый мудак, - обволакивающе прошептал Панталоне, склоняясь к ее уху. Она дёрнулась, отстраняясь. — Не стоит так близко подходить. И не называй меня шестёркой! - сказала она резко и недружелюбно. Ее очень бесили эти двусмысленные действия со стороны Панталоне - то подойдет близко, как сейчас, то скажет что-то такое... — Прости, не хотел тебя напугать, - миролюбиво пожал плечами банкир, улыбнулся и присел на край кресла, что стояло напротив Николь. — Хочешь кофе? Или тебе больше по вкусу вино? — Я люблю чай, - сказала Николь, вспоминая чайные поля в городе, где жила ее наставница. Они вместе с ней частенько сидели где-то в горах, попивая горячий чай из полуплоских пиал. Панталоне улыбнулся еще шире и взмахнул рукой. К нему тут же подбежал слуга с фарфоровым чайником и чашками. Делец взял из рук слуги чайник, который больше бы подошел под стиль выставки фарфоровых произведений искусства, и налил чаю своей гостье. — Ты родилась в Ли Юэ? - спросил он понимающе, и выражение его лица немного изменилось. Казалось, он сбросил с себя свою извечную маску хитрости и соблазнительности, наконец став собой. — Я выросла там, - уклончиво ответила Николь, не желая рассказывать Панталоне о своем прошлом. Она и сама знала об этом совсем немного. Каждому спрашивающему она отвечала: «Я родилась в Мондштадте», но верила ли в это она сама? Может быть, да, а может быть, и нет. — Ли Юэ - моя родина, - сказал банкир, погружаясь в воспоминания. — Когда я был совсем маленьким, этот город вселял в меня чувство страха. Я был пугливым и слабым ребёнком... До того, как познал настоящую силу моры. — Не все измеряется в море, - возразила Николь. Это такая банальная вещь, и ей казалось странным, что Панталоне не понимал ее. — За деньги не купишь любви или настоящей дружбы. Панталоне поднёс чашку к губам, отпил немного чая и откинулся в кресле, наслаждаясь напитком; словно смакуя момент, где он скажет свои «мудрые» слова. — А зачем тебе любовь и дружба, когда есть деньги? — задал он риторический вопрос. Николь со стуком отставила свою чашку подальше. — Может, ты просто никогда не чувствовал любви, потому и не знаешь ее истинной ценности? Лоне поднял изумленный взгляд на свою собеседницу и вгляделся поглубже в ее черты лица - такие простые и с тем же глубокие, исполненные каким-то сильным чувством. Ее слова полыхали яростью, в них было столько всего - и чистота, и непорочность, и любовь. — Так ты в кого-то влюблена? - спросил Панталоне, и в этом вопросе прозвучала и надежда, и интерес, и нежность. Николь покраснела; он застал ее врасплох этим странным вопросом. Девушка отвела взгляд, стараясь не смотреть в пронзительные, всевидящие глаза хитрого банкира. — Не хочешь отвечать? - он улыбнулся, да так, что никто бы и не заметил, как в его глазах всего на миг промелькнула печаль. О да, этот вечно насмешливый и расчётливый банкир умел скрывать свои истинные чувства. — Ну ничего, я тебя не заставляю. В конце концов, это полностью твое дело, милая шестёрка... — Я не шестёрка! Николь сжала руки в кулаки, стараясь перебороть раздражение. Она понимала, что Панталоне вроде бы и не враждебен к ней, но он очень сильно бесил ее. И дело было совсем не в каких-то его неправильных фразах или действиях. Он говорил с ней о том, о чем она сама боялась признаться самой себе, и это сильно раздражало и злило Предвестницу. Взгляд банкира внезапно упал на баночку с тушью. — Ты умеешь писать иероглифы? - спросил Панталоне, и в его глазах загорелась какая-то мысль. Николь неуверенно качнула головой. — Моя первая наставница умела. А я не думала, что мне это как-то пригодится... Я не умею. — А я умею, - хитровато проговорил он. — Дай-ка руку, пожалуйста. Николь протянула ему руку ладонью кверху. Делец нежно, бережно прикоснулся к ее коже и перевернул ее, проведя пальцем по выступающей вене на верхней стороне ладони. Он протянул руку за кисточкой, обмакнул ее в тушь и быстрым движением нанес на ее ладонь какой-то иероглиф, отдалённо напоминающий человека, который взмахивает руками. — Это означает «свет», - пояснил банкир. — Очень похоже на то, что ты представляешь из себя... Ты похожа на свет, нежный и помогающий видеть во тьме. Но порой свет может обжигать. Николь подняла свою руку, смотря на иероглиф на верхней стороне ладони. Она невольно залюбовалась этим на первый взгляд незамысловатым рисунком. «Свет»... Кажется, этот хитрый банкир не так прост, как думается с первого взгляда. — Если тебе не нравится, эту тушь легко можно легко смыть водой, - сказал мужчина, в глубине души надеясь, что она не смоет этот знак сразу же, как выйдет из его поместья. Наверное, его действия показались странными? Впрочем, о чем ему жалеть. Он лишь пытался не прятаться под масками и делать то, что считал уместным на самом деле. — Я не буду смывать, - сказала Николь. - Он мне нравится. — Если захочешь нарисовать какой-нибудь другой, приходи ко мне, - просиял Панталоне. Обычно его манера разговора с девушками была другой, менее искренней и более властной, но он помнил, что обещал своему другу Дотторе в одну из их бесед. «На этот раз все будет по-другому». — И в целом, можешь приходить, когда захочешь, - добавил он. Да, наверное, ему хотелось, чтобы она пришла ещё раз. И ещё раз. И ещё. Кажется, Панталое начал понимать, почему Дотторе так меняется, когда говорит о ней и становится совсем не похожим на себя. Казалось, к таким, как она, нельзя было относиться по-другому. Она была светом, и этот свет отдавался каждому, кто говорил с ней. Почему такая светлая и теплая девушка решила стать Предвестником? Что она нашла в этом мрачном, несущем страх титуле? — Спасибо, - улыбнулась она, не отводя взгляда от иероглифа на руке. Ее глаза зачарованно изучали каждый изгиб изображения, стараясь запомнить. Панталоне взял в руки чашку, но пить не стал - повертел в руках, погладил пальцами тонкую фарфоровую ручку, размышляя. — Почему ты стала Предвестницей? - задал он вопрос, занимавший его мысли. Николь опустила руку и задумчиво посмотрела на банкира. На него ли? Взгляд Насмешницы как будто проходил сквозь него, она вспоминала о чем-то своем, о чем, наверное, не расскажет сейчас. Что в твоей голове, девочка? Сколько темных тайн скрывает твоя светлая и солнечная оболочка? — Ну... Это сложный вопрос, - она замялась, подбирая слова. - Наверное, быть Предвестником - это не то, что выбрала я... А то, что выбрало меня. — А подробней? - с любопытством спросил Панталоне. — В моем глубоком детстве... - девушка запнулась, стараясь объяснить так, что бы не сказать лишнего. - Я нашла одну книгу о всех городах Тейвата и о том, кто живёт в них. И когда я читала главу о Снежной, о Предвестниках, что ее защищают, я... Мне в голову будто молния ударила, я поняла, что любой ценой хочу стать одной из них. Она замолчала на несколько секунд, подбирая слова. Она знала, что конкретно сподвигло ее стать Предвестницей, но словами это было объяснить нельзя. Вот если бы Панталоне мог увидеть то, что творилось в ее голове, тогда бы не пришлось объяснять! — Предвестники... Их ведь ненавидят во всех других городах, боятся как огня, считая за врагов. Но чем больше я узнавала о них, тем больше я понимала всю несправедливость по отношению к ним. Вы - нет, вернее сказать: мы - герои, а не злодеи, как думают другие, - в голосе Николь звучало волнение, но не обычное, а какое-то торжественное, особенное. Волнение, больше похожее на гордость. Ее слова заставляли верить. Когда Панталоне слушал ее сбивчивую, волнительную и немного нелепую речь, он верил каждому ее слову, наяву осознавая, что так и есть. В этот миг он впервые гордился, что он - девятый Предвестник Фатуи, Делец. — В общем, поэтому я и стала сейчас той, кто есть, - сказала она, скомкав свою речь. Но она и так сказала достаточно. Панталоне встал, подошел к ее креслу и опустился на колени. Протянул руку к сбившемуся локону на ее лице и нежным движением поправил его, заправляя за ухо. — Мне кажется, настанет день, и ты станешь Первым Предвестником, шестёрка, - сказал он серьёзно и честно. И что было странным - Николь ничего не сказала ему на это теплое действие, не одернула и не оттолкнула его; даже не обиделась на «шестёрку», как обижалась раньше. Она смотрела ему в глаза; фиолетовая радужка, напоминающая своим цветом космос, встретилась с зеленой, напоминающей первые листья на деревьях. — Даже и не став им, я счастлива, что могу быть защитником Снежной, - также серьёзно ответила она. Между ними в этот миг было что-то большее, чем язвительные шуточки и подначки; между ними промелькнула искра, готовая породить пламя.

***

Они договорились встретиться в выходные, когда сильная вьюга должна утихнуть. Панталоне обещал, что вырежет время из своего загруженного графика, а Николь и рада - может, он чуть больше отдохнет. В те дни Дотторе будто совсем и не вспоминал о ней - вестей от Доктора не было совсем. Тарталья, старающийся быть всегда рядом с рыжеволосой Предвестницей, был только счастлив от этого: после того дня, когда Николь рассказала ему свою историю, он только больше уверился в том, что Дотторе опасен для нее. Девушка шла по заснеженным улицам города. До ее встречи с Панталоне оставалось еще много времени, и Николь бесцельно блуждала по улицам, засматриваясь на витрины. Ей понравилось одно платье, выставленное на витрине одного из очень модных магазинов, но для сурового климата Снежной оно не подошло бы - такое впору носить в Фонтейне или в Мондштадте, но точно не здесь. Также ее внимание привлек чай с имбирём, продававшийся в каком-то не очень популярном кафе в одном из переулков города. Она хотела взять себе одну кружку, но вдруг среди толпы замаячила знакомая фигура. — Панталоне! Мужчина обернулся на ее оклик, еще секунду его глаза были растерянными, но после на его лице появилась радостная улыбка. — Привет, - он подошел к ней и шутливым жестом поцеловал ее руку, еле прикоснувшись губами к нежной коже. — Я думал, мы встретимся через час, но, кажется, мы оба решили придти пораньше... — Похоже, - чуть смущённо ответила Николь. — Ты хотел о чем-то поговорить? Или просто так? — Ну... - он немного стушевался, но потом все же признался - На самом деле, поговорить. Николь молчала, предоставля ему полную свободу слова. Она не боялась его слов - знала, что ничего плохого или неприятного не случится. Рядом с Панталоне это было понятно. — Я давно не был на моей родине, в Ли Юэ. Кажется, ты тоже давно не виделась со своей первой наставницей, я прав? — К чему ты клонишь? У нее могло быть одно предположение на этот счет, но... Нет, нет, это слишком опрометчиво. Такого просто не может быть. — Ты бы не хотела поехать со мной в Ли Юэ?