paper princess

Чёртово утро. Чёртова Рюджин. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.  — Как дела, сестренка? — спрашивает сидящая за столом Юна, что уминала печенье, когда я вваливаюсь в кухню, чувствуя себя так, словно меня переехала фура. — Чувствую себя отвратительно. — Я набираю стакан воды из-под крана и залпом выпиваю его, потом набираю еще один. — Жуткое состояние. У меня было то же самое, когда я впервые познакомилась с «Молли» — Голос Юны полон сочувствия. — Молли? — с любопытством спрашивает входящий на кухню Хи Гё. — У тебя новая подружка, Юна? А что случилось с Соён? Юна изо всех сил старается сдержать смех. — Мы с Соён расстались. Но эта Молли – милая девушка. — Она ехидно мне ухмыляется. Голова раскалывается на части, поэтому я не могу даже улыбнуться в ответ. Хи Гё смотрит на меня, и его явно удивляет увиденное. — Йеджи, ты выглядишь ужасно. — Хи Гё с подозрением поворачивается к Юне. — Во что вы впутали ее вчера? — Обычная попойка. Как выяснилось, Йеджи плохо переносит спиртное. Я благодарно киваю ей, высунувшись из-за Хи Гё. Похоже, перемирие с Шинами – это когда еще и прикрывают твою спину. Правда, под кайфом я вчера оказалась против своей воли. Мои ладони сжимаются в кулаки, когда я вспоминаю горящие похотью глаза Хёнджина и то, как он лапал меня. — Ты выпила лишнего? — с недовольным видом спрашивает Хи Гё, повернувшись обратно ко мне. — Совсем чуть-чуть, — признаюсь я. — О, да ладно тебе, пап, не надо вот этих нравоучений, — вмешивается Юна. — Ты дал мне попробовать виски в двенадцать лет. — А мне в одиннадцать, — добавляет Минхо, входя в кухню. На его голой груди отчетливо виднеется царапина. Он с сочувствием смотрит на меня. — Как себя чувствуешь? — У нее жуткое похмелье, — отвечает за меня Юна и выразительно смотрит на брата, улучив момент, когда их отец отворачивается. Хи Гё все равно недоволен моим поведением. — Я не хочу, чтобы ты злоупотребляла алкоголем. — Ты переживаешь, что она может лишить тебя звания чемпиона по пьянству семейства Шин? — через смех спрашивает Юна. — Хватит, Юна. — Эй, пап, но это лицемерие. Или двойные стандарты. Тебе плевать, когда мы напиваемся в стельку, тогда почему ты так ополчился на Йеджи? — Хи Гё по очереди смотрит на своих детей, потом на меня и качает головой. — Наверное, мне нужно радоваться, что вы стали защищать друг друга. В коридоре раздаются шаги, и у меня перехватывает дыхание, когда в кухне появляется Рюджин. Черные спортивные штаны свисают с бедер, белая футболка красиво облегает тело. Она даже не смотрит в мою сторону и сразу идет к холодильнику. Настроение у меня тут же портится, хотя не знаю, какой реакции я от неё ожидала. То, что я проснулась в одиночестве, уже говорило само за себя. — О, Йеджи, — вдруг говорит Хи Гё. — Забыл сказать тебе. Завтра приезжает твоя машина, так что в понедельник утром ты сможешь добраться до работы сама. Хотя я рада, что Хи Гё наконец произнес слово «работа», не хмурясь при этом, но все же не могу сдержать разочарования. Рюджин замирает у холодильника. Она тоже понимает, что это значит. Мы больше не будем ездить вместе. — Здорово, — кротко отвечаю я. — Итак, — Хи Гё обводит взглядом кухню, — у кого какие планы на сегодня? Йеджи, я подумал, что мы с тобой… — Я собираюсь поехать на пристань с Черён, — перебиваю я его. — Мы хотели пообедать в ресторане на воде, о котором она трещит без умолку. Мой ответ, кажется, расстраивает его. — О, ну ладно. Поезжай, конечно. — Хи Гё поворачивается к остальным. — Кто-нибудь хочет отправиться со мной на поле для гольфа? Давненько мы не играли все вместе. Но ни один человек из присутствующих не принимает его приглашения, и когда Хи Гё с потерянным видом уходит из кухни, я хмурюсь. — Вам, детишки Шин, что, так сложно попытаться наладить отношения? — спрашиваю я их. — Поверь, мы стараемся изо всех сил, — отвечает Минхо, и его злобная усмешка застает меня врасплох. Когда старший брат выходит из кухни, я вопросительно смотрю на Юну. — Какая муха его укусила? — Понятия не имею. В кои-то веки Юна пребывает в таком же неведении, как и я, но Рюджин, должно быть, что-то знает, потому что она с хмурым видом говорит: — Оставьте Хо в покое. И тоже уходит. Девушка ни разу не посмотрела в мою сторону, и боль в тысячу раз сильнее похмельной сжимает в тиски. Обед с Рён проходит весело, но я хочу уйти пораньше, потому что голова по-прежнему болит так, словно в нее втыкают ржавые ножи. Черён смеется и говорит, что чем сильнее похмелье, тем круче была вечеринка, и я позволяю ей поверить в ту же ложь, что мы скормили Хи Гё: я слишком много выпила и теперь расплачиваюсь за это. Не знаю почему, но мне не хочется рассказывать ей про Хёнджина. Черён моя подруга, и она будет первой в очереди, чтобы растерзать его за то, что он сделал со мной. Но что-то удерживает меня от того, чтобы довериться ей. Может быть, мне просто стыдно. Но я не должна чувствовать стыд. Не должна. Я не сделала ничего плохого, и если бы был хоть крохотный намек на то, что Хван окажется таким мерзавцем, я ни за что не пошла бы с ним в домик для бассейна. Нет, ни за что на свете. Но каждый раз, когда я начинаю думать о прошлой ночи, перед глазами тут же встает картинка, как я жмусь в угол, шепча имя Рюджин как молитву. И стоит только представить это, как меня переполняет чувство стыда. И я даже не могу отвлечься и подумать о том, что произошло потом – о хорошей части, когда я шептала имя Рюджин по совершенно другой причине, обнимая девушку. Твою мать, ну за что. Я не могу думать об этом, потому что мне сразу становится грустно. Прошлой ночью Рюджин как будто подменили, нежные касания, слова о том что всё будет хорошо… Черён довозит меня на машине их экономки до особняка, и мы расстаемся. За обедом она сказала мне, что ее ненаглядный Сонхун приезжает на следующие выходные, и мне не терпится познакомиться с этим парнем. Она столько рассказывала мне о нём, что у меня такое ощущение, будто я давно его знаю. После обеда погода стоит замечательная, так что я решаю переодеться в шорты и майку, и немного полежать у бассейна. Возможно, солнечный свет поможет мне снова почувствовать себя человеком. Я беру книгу и устраиваюсь на шезлонге, но мое одиночество длится не более двадцати минут – его нарушает Минхо в купальных плавках. Из всех парней семейства Шин, Минхо наверное, самый стройный. У него фигура пловца, и Юна как-то рассказала мне, что Хо получил полную стипендию в колледже благодаря плаванию. Двойняшки настаивают, что он выиграет золото на следующих летних Олимпийских играх, но хорошо, что сейчас здесь нет никого из Олимпийского комитета, потому что они бы, наверное, схватили инфаркт. Его непривычно медленный ритм и нечеткие движения руками вызывают у меня тревогу. Но возможно, мне не о чем волноваться. Ведь я всего-то раз видела, как он плавает. Может, сегодня парень просто решил не особо усердствовать. Проходит час, и Минхо, вылезая из бассейна, окликает меня. — Да? Он подходит ко мне, вода стекает с него на пол террасы. — Сегодня на пляже будет вечеринка. В особняке Уортингтонов. — Парень вытирает тело полотенцем. —Я хочу, чтобы ты осталась дома. Я выгибаю бровь. — Теперь ты тоже будешь контролировать мою социальную жизнь? — Сегодня вечером – да. — Его тон не допускает никаких возражений. — Я серьезно. Держись подальше от этого мероприятия. После прошлой ночи у меня у самой нет ни малейшего желания вообще появляться в подобных местах, но я так и не привыкла к тому, когда мне указывают, что делать. — Может быть. — Никаких «может быть». Ты никуда не пойдешь. Минхо исчезает в доме, но не проходит и пяти минут, как над моим шезлонгом нависает Юна. — У Джунхо Уортингтона… — Вечеринка, — заканчиваю я за неё. — Да, я уже в курсе. Она проходится рукой по волосам. — Ты не пойдешь. — Вижу, вы с Минхо уже пообщались. Судя по её лицу, так оно и есть, но Юна решает применить другую тактику и улыбается мне своей ослепительной детской улыбкой. — Слушай, что тебе там делать? Отдохни сегодня, расслабься, посмотри какой-нибудь турецкий сериал… — Турецкий сериал? Я что, пятидесятилетняя домохозяйка? Она фыркает. — Ладно, тогда посмотри что нибудь другое. Но сегодня ты с нами не пойдешь. — С нами? — эхом повторяю я. — Рюджин тоже идет? Юна пожимает плечами, а её попытки не встречаться со мной взглядом настораживают меня. Что, черт возьми, они задумали? Внутри нарастает паника. Хёнджин тоже там будет? Поэтому они не хотят, чтобы я пошла? Но я не успеваю задать ни одного вопроса, потому что Юны уже и след простыл. Вздохнув, я поднимаю книгу и пытаюсь сосредоточиться на главе, которую читаю. Но все бесполезно, меня терзают сомнения. — Привет. Я поднимаю глаза и вижу приближающуюся Рюджин. Впервые за сегодняшний день она смотрит прямо мне в глаза. Она опускается на мой шезлонг.  — Как ты себя чувствуешь? Я откладываю книгу. — Лучше. Голова больше не болит, но слабость еще ощущается. Она кивает. — Ты должна поесть. — Я поела. — Тогда поешь еще. — Поверь мне, я готова лопнуть. — Мои губы растягиваются в улыбке. — За обедом Рён засунула в меня безумное количество лапши. Её губы дергаются. «Улыбнись, – мысленно умоляю я её. – Улыбнись мне. Коснись меня. Поцелуй. Сделай хоть что-нибудь». Но улыбка так и не появляется. — Послушай, насчет прошлой ночи… — Рюджин откашливается. — Я должна узнать кое-что. Я хмурюсь. — Хорошо. — Ты… — Она вздыхает. – Ты не думаешь, что я вчера перегнула? — Что? Конечно, нет. Но напряжение в её взгляде не уходит. — Ты должна быть честна. Если тебе кажется, что я наговорила лишнего, или сделала что-то, чего ты не хотела… скажи мне. Я сажусь прямо, а потом склоняюсь к ней и обхватываю ладонями её лицо. — Ты не сделала ничего, чего бы я не хотела. Рюджин явно становится легче. Когда я провожу большими пальцами по её скуле, у неё учащается дыхание. — Не смотри на меня так. — Как? — шепчу я. — Ты знаешь как. — Девушка убирает мои руки от своего лица и, пошатнувшись, встает. — Этого больше не повторится. Я не допущу. От отчаяния все внутри у меня сжимается. — Почему нет? — Потому что это неправильно. Я не… Я не чувствую к тебе нечего. — Рюджин мрачно усмехается. — Вчера вечером я просто проявила доброту, потому что ты была под кайфом и тебе нужна была помощь. Я оказала тебе услугу, вот и все. Она уходит прочь прежде, чем я успеваю отреагировать. А вернее, прежде, чем я успеваю обозвать её лгуньей. Рюджин нечего не чувствует ко мне? Вранье. Если бы она не чувствовала нечего ко мне, она бы не помогла мне, и не обнимала бы меня до тех пор, пока я не усну. Она врет мне, и теперь моя тревога достигла рекордного уровня. И не только тревога, но и решимость, потому что у  Шин Рюджин определенно есть секреты, в которых я пока не могу разобраться. Но я разберусь. Я все выясню. Почему она держит всех на расстоянии, почему считает себя недостойной, почему притворяется, что между нами ничего нет, хотя мы обе знаем, что это не так. Я узнаю все её секреты, черт побери! А это означает, что… похоже, сегодня я все-таки иду на вечеринку.

***

Мне нужна поддержка, или, на худой конец, немного информации. Судя по тому, что сказал Минхо, Уортингтоны живут на берегу и достаточно близко от Шинов. А еще у них есть отпрыски примерного одного возраста с детьми Шин. На этом все. И хорошо, что у меня есть человек, который в курсе всех сплетен. Черён отвечает сразу после первого гудка. — Захотелось еще лапши? Говорила же, что лучшее лекарство от похмелья – это еда. Меня начинает подташнивать от мысли, что в мой желудок может попасть даже крошечная часть пищи. — Нет уж, спасибо. Я хотела спросить, ты уже закончила болтать по фейс тайму с Сонхуном? Не хочешь приехать ко мне и пошпионить за Шинами? Черён тяжело вздыхает. — Сейчас буду. — Погоди, — окликаю я подругу, пока она не повесила трубку. — А машина-то у тебя есть? — Нет. И ты не сможешь попросить одного из своих сводных привезти меня, да? — мрачным голосом спрашивает она. — Не волнуйся. Тебя привезет Дюран. Да что там! Если я скажу Хи Гё, что хочу пригласить к себе подружку, он сам тебя привезет. — Ох, Хи Гё. Отлично. Он секси для своего возраста. — Фу, Рён. Ему за сорок. — Ну и что? Про таких говорят, стар да удал. А ты знаешь, кто сохнет по таким мужикам? — Понятия не имею. Кто-нибудь из Пастелей? — Да что ты! Эти девицы не знают, что делать со взрослым парнем, что уж говорить про того, у кого за спиной несколько десятков лет. Это старшая сестра Розэ! Ей двадцать два, и она постоянно таскает домой каких-то стариков. У последнего все волосы были седые, и клянусь, он старше, чем наш химик. Не могу понять, то ли у нее такие суперстранные вкусы и только такие парни знают, что ей нужно, то ли у нее проблемы с отцом. — Получается, то, как я подшутила над Розэ, практически правда? — Вряд ли это тебе помогло, — подбадривает Черён. — Я вешаю трубку, потому что от этого разговора мой обед просится наружу. — Я нажимаю «отбой» и пытаюсь выкинуть из головы все мысли о Хи Гё и сексуальных извращениях. К счастью, Дюран свободен, и вскоре Черён входит в особняк Шинов. — Ух ты, здесь все так… — Она разглядывает мою спальню, подбирая нужное слово. Я помогаю с вариантами. — По-детски? По-девчачьи? Как будто День святого Валентина пошел не по плану? Она плюхается навзничь на розовое покрывало с оборками. — Интересно. — И никак иначе. — Я усаживаюсь в обитое белым мехом креслице и наблюдаю, как Черён взмахивает прозрачными занавесками, свисающими по периметру кровати. — Хочешь что-нибудь выпить? У меня здесь есть даже мини-холодильник. Я открываю стеклянную дверцу холодильника для напитков, встроенного под столешницей. — Давай. Все равно что, но только диетическое. Если не обращать внимания на розовый цвет, у тебя классная комната. Телевизор, роскошная кровать. — Она касается покрывала. —  Это что, шелк? Склонившись над холодильником, я замираю, когда Черён ошеломляет меня этой новостью. — Я сплю на шелковом покрывале? — Технически ты спишь под ним. Ну, тебе, конечно, не обязательно это делать, хотя люди обычно спят на простынях и под одеялами и покрывалами. — Черён старается разжевать мне все так, словно я прежде понятия не имела, что такое простыни. Увы, она недалека от истины. — Я в курсе, всезнайка. — Я вытаскиваю колу без сахара и сую банку ей в руку. Еще одну открываю себе. — Просто это для меня в диковинку. Сначала я спала в спальном мешке, а теперь под шелковым одеялом или – извиняюсь – покрывалом, — исправляюсь я, пока этого не сделала Рён. Но хватит уже о постельных принадлежностях. Мне нужна информация. — Расскажи мне все, что знаешь об Уортингтонах, — приказываю я. — Об Уортингтонах, которые занимаются телефонной связью, или об Уортингтонах, которые занимаются недвижимостью? — спрашивает подруга, поднося ко рту банку. — Понятия не имею. Они живут неподалеку, и сегодня у них вечеринка. — О, значит, Уортингтоны, которые занимаются телефонной связью. Они живут через пять домов отсюда. — Черён  поднимает вверх свою банку. — А подноса у тебя нет? Я бросаю ей блокнот, чтобы она поставила на него запотевшую емкость. — Джунхо Уортингтон в выпускном классе. Он невероятный сноб, но это больше из-за узнаваемости их фамилии, нежели из-за денег. Пару лет назад родители его девушки, Минджи, вынуждены были объявить себя банкротами и забрали ее из «Астор-Парка», потому что у них не было средств на ее обучение. Но Джунхо не стал бросать ее, потому что Минджон из ДАР. — А чем занимаются эти Да́ры? — спрашиваю я. Черён смеется и качает головой. — Это не фамилия, а сокращение – Дочь Аналитического Рода. Прадедушка этой Минджи был очень известен в Корее, занимал высокую должность в какой то там супер крутой компании. — И в этом все дело? — изумляюсь я. — Ага. Так что происходит? — Шины идут на тусовку, а мне сказали сидеть дома. — Почему? Вечеринки там очень даже скучные. Все двери в доме заперты, потому что Джунхо не хочет, чтобы в комнатах занимались сексом. Народу разрешается пользоваться только одним туалетом, который находится рядом с патио. Домик у бассейна тоже закрывают. Питанием занимается специальная служба. А еще Джунхо нравится, когда все заявляются наряженными так, словно собираются на богатую тусовку на яхте. Он даже надевает пиджак с эмблемой своего загородного клуба, а все девушки приходят в платьях и юбках. Никаких исключений. Ужас какой-то. Если бы Шины сразу рассказали мне об этом, им не пришлось бы так стараться. Но они запретили мне туда идти, а это значит, намечается нечто такое, чего я не должна увидеть и в чем не должна участвовать. — А Хван Хёнджин тоже приглашен? Черён задумывается, а потом медленно кивает. — Да. Ведь его отец судья. По-моему, Хёнджин планирует пойти по его стопам, а ты знаешь, друзей-судей мало не бывает. И тут я понимаю, что к чему, почему богатые становятся еще богаче. Они начинают устанавливать связи в старшей школе, если не раньше, а потом просто продолжают оказывать друг другу услуги. — Вчера между тобой и Хваном что-то произошло? Я знаю, у тебя было похмелье, но Розэ сказала, ты была в стельку, и Рюджин пришлось выносить тебя из дома на руках. Он не сделал… ничего? – Черён выглядит взволнованной. Я не хочу рассказывать подруге об ужасах прошлой ночи, но, если собираюсь втянуть ее в свой план, она заслуживает знать хотя бы что-то. — Он решил, что я доступная. Это не так. И Шинам не нравится, когда кто-то пристает к их, скажем так, почти сестре. Давай ограничимся этим. Рён морщится. — Боже, ну и козел. Но зачем я здесь, если Шины уже собираются отомстить? — Не знаю этого наверняка. Но трое из них предупредили меня, чтобы я ни при каких обстоятельствах не появлялась на вечеринке Уортингтона. У Черён загораются глаза. — Мне так нравится, что тебе плевать на то, что думают Шины! — Она соскакивает с кровати и распахивает дверцу моего шкафа. — Ну-ка, посмотрим, какое платье сгодится для сегодняшней вечеринки. Я поглощаю свою колу, пока Черён роется в моей одежде, отбраковывая вещь за вещью. — Тебе нужно больше одежды. Даже Кэррингтоны забили мой шкаф до отказа. Типа соблюдают приличия. Не знала, что Хи Гё экономит на тебе. — Он не экономит! — восклицаю я, вставая на защиту Хи Гё. — Мне пришлось ходить по магазинам с Чу, но там, куда она меня водила, было очень дорого. — Здесь все очень дорого. — Черён взмахивает рукой. — Думай об этом как о дополнении к твоей школьной форме. К тому же, если ты будешь плохо выглядеть, люди подумают то же, что и я, – что Хи Гё не хочет тратить на тебя ни вона. Ага! — Она вытаскивает чёрный комплект из твидового пиджака и юбки. Не помню, чтобы выбирала его, наверное, это сделала Чу, когда я отвернулась. — Вот это подходит. Я тут ещё карает видела! Образ, конечно, немного откровенный, но он говорит: «Я секси», а не «Я беру пятдесят тысяч вон за танец, деньги вперед». — Придется подчиниться. По опыту прежней работы я знаю: чтобы получить пятьдесят тысяч авансом, юбка должна быть ещё короче. Быстро начинаю переодеваться. Становится поздно, и мне хочется успеть на вечеринку до того, как начнут запускать фейерверки. — Ты не против, если я позаимствую у тебя вот это? — Черён прикладывает к себе белое платье. — Да пожалуйста! — Она на пару сантиметров ниже меня, и, судя по длине юбки, подол будет заканчиваться на середине ее бедер. — Спрашиваю исключительно из любопытства: сколько платьев мне нужно иметь? Для меня и два уже много. — Штук тридцать. Я резко разворачиваюсь к ней, но Рён выглядит абсолютно серьезной. — Ты шутишь. — Не шучу. — Подруга вешает платье обратно в шкаф и начинает загибать пальцы. От содержания этого списка у меня начинает кружится голова. — Тебе понадобятся послеобеденные платья, платья для прогулок на лодке, клубные платья – как для загородных клубов, так и для ночных, платья для вечеринок в саду, платья для официальных школьных мероприятий, платья, чтобы носить после школы, платья для свадеб, платья для похорон… — Ты сказала, платья для похорон? — перебиваю я Черён. Подруга показывает на меня пальцем и подмигивает. — Просто хотела убедиться, что ты слушаешь. — Она смеется, когда я закатываю глаза и начинаю раздеваться. — Тебе нужно гораздо больше одежды, чем у тебя есть. Презентабельность – это очень важно, особенно для Шинов. — Ее голос звучит приглушенно, потому что она снимает футболку. — Вот пример. Скажи что-нибудь плохое, даже пусть совершенно незначительное, о Шин Мин А, и ее дети мгновенно словно с цепи срываются. Рюджин чуть не угодила в тюрьму за нападение на какого-то пацана из Саут-Ист-Хай, который сказал, что она специально наглоталась таблеток. — Он обвинил Мин А в самоубийстве?! — восклицаю я, шокированная услышанным. Черён оглядывается, словно боясь, что откуда ни возьмись выпрыгнет Рюджин и набросится на нее. — Это слухи, и Шинам они совершенно не нравятся. Они даже подали иск на врача Мин А за преступную небрежность. — Они выиграли дело? — Все было улажено мирным путем, но доктор оставил практику и уехал из Кореи, так что… да? — Ничего себе. — Как бы там ни было, — продолжает Черён, — Шины яростно защищают имя своей мамы, и мне кажется, им важно, чтобы посторонние считали, что они хорошо с тобой обращаются. Меня пронзает внезапная острая боль. Так вот что делает Рюджин? Всего лишь поддерживает репутацию семьи? Нет, не может быть. Все то, что происходило здесь, разговоры, объятия, касалось только нас двоих и не имело никакого отношения к репутации Шинов. Я бросаю взгляд на часы – нужно торопиться. Быстро переодевшись, я смотрюсь в зеркало и тут же замечаю проблему. — Рён, этот вырез, на корсете, слишком низкий. — Я разворачиваюсь, чтобы продемонстрировать торчащий белый бантик моего лифа. Она пожимает плечами. — Тебе придется идти без него. Ты не переживай, корсет хорошо держит.  — Похоже, что так. — Хотя меня начинает мутить уже при одной мысли о том, что я окажусь в одном месте с Хваном и на мне не будет лифа. Еще полчаса мы укладываем волосы и наносим макияж. Мне кажется, я делаю Черён новое лицо. Она поражена количеством имеющейся у меня косметики. — Пусть тебе нужны платья, но зато твой столик для макияжа – это просто разрыв! — восклицает она. — Спасибо, но сейчас тебе лучше помолчать, а то я накрашу блеском твои зубы. — Я угрожающе помахиваю перед ней кисточкой, и подруга послушно закрывает рот. Собравшись, мы терпеливо ждем, когда уйдут Шины. Как обычно, все хлопают дверями, в коридоре раздаются быстрые шаги, вопли Юны, возмущения Шухуа. Вдруг кто-то останавливается у моей двери. Оглушительный стук заставляет меня моргнуть. — Ты там живая? Мы, если что, вернёмся на час раньше! — раздается голос Юны. — Ежайте уже! — старательно изображая негодование, кричу я в ответ. — И больше не стучись ко мне. Я обиделась на вас всех. — наигранно ворчу я. — Даже на Рюджин? — шутит Юна. — На всех. — Да ладно, Джи, это для твоей же пользы. И вдруг я понимаю, что мне не нужно имитировать злость. — Вы, Шины, понятия не имеете, что мне на пользу, даже если вам сунет это в лицо зайка из «Плейбоя». Черён одобрительно поднимает вверх два больших пальца. Юна протяжно вздыхает. — Я вот точно не смогу ничего увидеть, если передо мной будет зайка из «Плейбоя». Все мое внимание будет поглощено ее грудью. Рён не может сдержать смех. — Тихо, — шикаю я. — Ты только еще больше её заводишь. — Я слышу тебя, и да, вы меня порядком завели! — кричит из-за двери развесёлая Юна. — Мы будем дома через пару часов. Не ложись спать, и мы вместе посмотрим какой-нибудь фильм. — Уходи Шин. Её шаги удаляются. — Юна просто прелесть. Если бы я не была гетеросексуальной женщиной, то бегала бы за Юной, — признается Черён. — По-моему, поймать её – это не проблема, — сухо отвечаю я. — Нет? А что тогда? — Удержать. Продолжение следует…