paper princess

Я не пошла на матч. В школу сегодня меня и силком не затащишь, особенно после того, что случилось днем. Зато я была полна сил на работе. Все еще на взводе после нашей стычки с Розэ, я носилась по пекарне, как ураган. Когда Су Рён уходила, то бросила что-то насчет юности и энергии и как ей всего этого недостает. Я чуть было не закричала ей в ответ, что она ничего не потеряла, если ей, конечно, не нравятся придурки и стервы, но потом решила, что не следует повышать голос на своего босса. Мне до сих пор не верится, что я набросилась с кулаками на Розэ Кэррингтон. Хотя я сделала бы это снова. Не задумываясь. Эта дрянь заслужила небольшую взбучку. Сейчас мне больше всего хочется спрятаться в своей комнате и притвориться, что мир вокруг не существует. Что не существует Шинов и их дружков-снобов. Но даже находясь в добровольном уединении, я не могу удержаться и включаю внезапно появившийся на моей кровати ноутбук, открываю эфир с матча.  Дети Шин, конечно же, основная тема для обсуждения. Рюджин атакует игрока из команды противника до того, как тот успевает сделать пас. Сынмин ведет такую игру, что комментаторы издают стоны. Юна и Шухуа как и полагалось черлидершам разогревали трибуны своими танцами.  – Вот это удар! – Сегодня им обоим придется прикладывать лед к своим ребрам, – соглашается второй комментатор. Команда «Астор-Парка» выигрывает, и я не без сарказма бормочу: «Вперед, команда!», а потом выключаю ноутбук. Пытаясь отвлечься, я берусь за домашнее задание, но меня отвлекает сообщение от Черён. Она сообщает, что сейчас начнется вечеринка у какого-то там Пака, и спрашивает, не хочу ли я вместо вечеринки отправиться к ней и танцевать всю ночь напролет. Я отказываюсь от предложения. У меня нет настроения притворяться, что все хорошо. Я ненавижу эту школу. Ненавижу всех этих людей. Кроме Черён, конечно, но вряд ли моя чудная, энергичная подруга – моя единственная подруга – в силах скрасить эту пытку. В конце концов я решаю спуститься в кухню и натыкаюсь там на Чу, которая пьет вино у кухонной столешницы. На ней красное шелковое платье и туфли с ремешками на высоком каблуке, выражение лица раздраженное. – Привет, – нерешительно здороваюсь я. Она кивает в ответ. – Что-то случилось? – Я достаю из ящика пакетик кукурузных палочек, а потом неловко переминаюсь на месте, удивляясь тому, почему чувствую, будто обязана завязать с ней разговор. – Хи Гё опаздывает, – нехотя отвечает Чу. – Мы собирались лететь в Пусан поужинать, но его еще нет дома. – Ого. Э-э-э, мне жаль. – Они собирались лететь в Пусан только чтобы просто поужинать? Вот это да! – Но я уверена, он скоро приедет. Наверное, его задержали в офисе. - Чу фыркает. – Конечно, его задержали в офисе. Да он, мать его, живет там, если ты еще не заметила! - Ее резкие слова, сопровождаемые ругательством, заставляют меня смущенно поежиться. Заметив мой дискомфорт, Чу смягчается. – Прости, милая. Не обращай на меня внимания. Сегодня я веду себя как ворчливая стерва. – Она улыбается одними губами. – Отвлеки меня чем-нибудь, пока я жду, а? Как дела в школе? – Следующий вопрос, – сразу же отвечаю я. Она смеется, на этот раз искренне. С веселым блеском в глазах Чу похлопывает по стоящему рядом высокому табурету. – Садись, – приказывает она. – И расскажи все Чу. - Я сажусь, сама не понимая, зачем это мне. – Что случилось в школе, Йеджи? - Я сглатываю ком в горле. – Да ничего особенного, если честно. Я, э-э-э, похоже, кое-кому наваляла как следует. - Чу удивленно усмехается. – Боже мой. - И по какой-то необъяснимой причине я рассказываю ей всю историю. О том, как Розэ хотела унизить и опозорить меня. О том, как я использовала ее выходку как свое преимущество. О том, как мой кулак врезался в челюсть этой дряни. Когда я заканчиваю свой рассказ, Чу похлопывает меня по руке, чем немного удивляет. – Ты имела полное право рассердиться, – решительно говорит она. – И молодец, что поставила эту гадину на место. - Интересно, если бы Хи Гё узнал, что я сделала с Розэ, он бы тоже вот так похвалил меня? Что-то сомневаюсь. – Мне стыдно за это, – признаюсь я. – Вообще-то, я никогда не замечала за собой склонности к насилию. - Чу пожимает плечами. – Иногда необходимо показать свою силу, особенно в этом мире. В мире Шинов. Думаешь, эта девчонка Кэррингтон единственная, кому не понравилось твое происхождение? Нет. Смирись с тем, что теперь у тебя есть враги. Много врагов. Шины – могущественная семья, и ты стала ее частью. Поэтому окружающие будут ненавидеть тебя и завидовать тебе. - Я закусываю губу. – Я не настоящая Шин. Не по крови. – Нет, но по крови ты Ли. – Чу улыбается. – Поверь мне, это ничуть не хуже. Твой отец был очень богатым человеком. Хи Гё тоже очень богатый человек. Следовательно, ты очень богатая девочка. – Она делает маленький глоток вина. – Смирись со сплетнями, милочка. Смирись с тем, что, когда будешь входить в комнату, все будут шептаться, что тебе здесь не место. Смирись с этим, но не позволяй победить тебя. Отвечай ударом на удар. Не будь слабой. - Она похожа на полководца, выступающего с речью перед битвой, но я не уверена, стоит ли мне следовать ее советам. Одно могу сказать точно – меня перестали терзать угрызения совести по поводу того, как я немного «поправила» личико Розэ. Мы слышим, как открывается входная дверь, и уже через минуту в кухню входит Хи Гё. Он одет в строгий костюм, и вид у него уставший. – Ничего не говори, – приказывает Хи Гё прежде, чем Чу успевает открыть рот. Но тут же тон его голоса заметно смягчается. – Прости, что опоздал. Совет директоров решил провести совещание как раз в тот момент, когда я уже открывал дверь, чтобы уйти. Дай мне переодеться, и Дюран отвезет нас на аэродром. Привет, Йеджи. Как дела в школе?  – Отлично, – вру я и соскакиваю с табурета, стараясь не смотреть в искрящиеся весельем глаза Чу. – Хорошо вам поужинать. А мне нужно доделать домашнее задание. - Я выскакиваю из кухни, чтобы Хи Гё не сообразил, что меня, вопреки его желанию, не было на матче. Я иду в свою комнату принцессы и следующие два часа решаю скучные математические уравнения. На часах уже одиннадцать, когда дверь распахивается и в комнату вваливается Юна. От неожиданности я подпрыгиваю. – Идиотка, тебя не учили стучаться? – Мы одна семья. Члены семьи не стучатся друг к другу в двери. - Её темные волосы влажные, как будто девушка только что вышла из душа, из одежды – спортивные штаны и обтягивающая белая футболка. Лицо мрачное. В правой руке бутылка.  – Что тебе надо? – спрашиваю я. – Ты не пришла на матч. – Ну и что? – Рюджин сказала тебе прийти. – И что дальше? - Юна хмурится и делает шаг вперед. – А то, что тебе нужно соблюдать приличия. Папа хотел, чтобы ты была там. Он не будет соваться в нашу жизнь, но только если ты будешь подыгрывать. – Я не люблю играть в игры. Ты и твой братец и сестрёнки не хотите, чтобы я попадалась вам на глаза. Точно так же как я не хочу, чтобы вы попадались на глаза мне. Зачем притворяться, что это не так? – Не-а, тебе хочется быть с нами. – Она подходит еще ближе и опускает свои губы к моему уху. Её дыхание щекочет мою шею, но я не чувствую, чтобы от неё пахло алкоголем. Похоже, девушка еще не успела приложиться к бутылке. – И может, мне хочется побыть с тобой. - Я с подозрением смотрю на неё. – Зачем ты пришла, Юна? – Потому что мне скучно, а дома только ты. – Она плюхается на мою кровать и ложится, опираясь на локти, бутылка падает рядом с ней. – Черён сказала, что после матча устраивают вечеринку. Ты могла бы пойти туда. - Поморщившись, Юна приподнимает футболку, показывая мне ужасного вида синяк. – Меня немного потрепал прыжок. Не было настроения куда-то идти. - Как-то подозрительно. – Где Рюджин? – На вечеринке. Двойняшки тоже. – Она пожимает плечами. – Я же сказала: дома только ты и я. – Я собираюсь ложиться спать. - её взгляд задерживается на моих голых ногах, и, уверена, от неё не ускользает то, как я начала нервничать. Но она ничего не говорит, а передвигается повыше и устраивается на моих подушках. Я стискиваю зубы, а Юна берет с прикроватной тумбочки пульт, включает телевизор и переключает на какие-то развлекательный канал. – Убирайся, – приказываю я. – Я хочу спать. – Еще слишком рано. Хватит играть в стерву, садись. – На удивление, в её голосе совсем нет злости. Она просто шутит. Но меня по-прежнему мучают подозрения. Я сажусь как можно дальше от неё, но так, чтобы не упасть с кровати. Ухмыляясь, Юна обводит взглядом мою розовую спальню. – Мой папаша – недалекий пень, а? - Я не могу сдержать ответной улыбки. – Думаю, он совсем не умеет растить девочек, судя по комнате Шухуа... – Да и мальчиков тоже, – отвечает Юна. – Ясно, а сейчас ты начнешь рассказывать мне о своих проблемах с отцом. Папочки никогда не было дома, папочка не обращал на меня внимания, папочка не любил меня. - Она закатывает глаза, но игнорирует мои подколки. – Моя сестра злится на тебя. – Твоя сестра все время злится. - Юна не отвечает и подносит бутылку к губам. Но любопытство берет надо мной верх. – Ладно, сдаюсь. Почему она злится? – Потому что ты подралась с Розэ. – Она это заслужила. - девушка делает еще один глоток. – Да, заслужила. - Мои брови взлетают вверх. – Что, и никаких лекций? Никаких этих ваших «Ты позоришь фамилию Шинов, Йеджи. Ты разочаровала нас всех»? - Губы Юны кривятся. – Нет. – На её лице снова появляется ухмылка, на этот раз озорная. – Давно я не видел такого горячего зрелища. Вы вдвоем катались по полу, как… черт. Воспоминаний об этом мне хватит на несколько лет. – Фу, гадость. Слышать ничего об этом не хочу. – Еще как хочешь. – Сделав еще один глоток, Юна протягивает бутылку мне. – Пей. – Нет уж, спасибо. – Блин, да хватит уже все усложнять. Расслабься хоть немного. – Она впихивает её мне в руку. – Пей. - И я пью. Не знаю, зачем я это делаю. Наверное, потому что мне хочется напиться. Или потому что впервые с тех пор, как я переехала в этот дом, кто-то из Шинов, помимо Хи Гё, ведет себя со мной по-человечески. Юна с одобрением наблюдает, как я делаю долгий глоток. Она проводит рукой по волосам и тут же морщится. Мне её жаль. Синяк у неё огромный. Какое-то время мы сидим в тишине, только передаем друг другу бутылку. Я перестаю пить, как только чувствую легкое опьянение, и Юна пихает меня локтем в бок, несмотря на то, что её взгляд прикован к телевизору. – Ты мало выпила. – Я больше не хочу. – Я откидываюсь на изголовье кровати и закрываю глаза. – Мне не нравится напиваться. Предпочитаю состояние «слегка навеселе». – А ты хоть раз-то напивалась? – с вызовом спрашивает Юна. – Ага. А ты? – Никогда, – невинным голосом отвечает она. Я фыркаю. – Ага, конечно. Ты стала алкоголиком лет в десять. – Как только эти слова слетают с языка, я вздыхаю. – Что? – Юна смотрит на меня с любопытством. А она симпатичная, когда не хмурится или нахально ухмыляется. – Ничего. Просто глупое воспоминание. – Лучше поменять тему – обычно я избегаю разговоров о моем прошлом – но это воспоминание никак не идет из головы, и я невольно начинаю смеяться. – А знаешь, так чудно́ получилось. – Что ж, я заинтригована. – Когда я впервые напилась, мне было десять лет, – признаюсь я. Девушка улыбается. – Реально? – Ага. Мама тогда встречалась с одним парнем, Худон. – И он был связан с мафией, но об этом я Юне не рассказываю. – Мы жили на отшибе Сеула и как-то раз все вместе пошли на какую то игру. Худон пил пиво, и я все умоляла и умоляла его дать мне попробовать хотя бы маленький глоточек. Мама, естественно, была против, но Худону удалось убедить ее, что от одного глотка ничего страшного не будет. - Я закрываю глаза, мысленно переносясь в тот теплый июньский день. – И вот я попробовала пиво, которое на вкус оказалось омерзительным. Худон посчитал мою гримасу отвращения весьма забавной и, стоило маме отвернуться, протягивал мне бутылку снова и снова, а потом ржал над моим выражением лица. Вряд ли я выпила больше четверти той бутылки, но этого мне хватило, чтобы упиться в хлам. - Юна взрывается от хохота. И мне приходит в голову, что я впервые слышу искренний смех во дворце Шинов. – Твоя мама, наверное, взбесилась? – О, еще как. Видела бы это: десятилетняя девочка, спотыкаясь, ходит вверх и вниз по проходу между рядами и с трудом, как пьяная, выговаривает: «Па-ачему ты не купишь мне хот-дог?» - Теперь мы уже обе хохочем, матрас под нами сотрясается. Мне хорошо. А все хорошее, как обычно, быстро заканчивается. Внезапно Юна затихает, спустя мгновение она поворачивается ко мне и, глядя в глаза, спрашивает: – Ты правда была стриптизершей? - Я тут же цепенею от её вопроса. «Нет» уже готово слететь с языка. Но какой сейчас в этом смысл? В школе все равно будут говорить, что я танцевала в стрип-клубе, правда это или нет. Поэтому я киваю. Кажется, на Юну это производит большое впечатление. – Я думаю, это круто. – Нет, совсем не круто. - Она двигается, её плечо касается моего. Не знаю, специально это или нет, но когда наши глаза снова встречаются, я понимаю, что контакт наших тел не остался для неё незамеченным. – Знаешь, а ты красивая, когда не щетинишься. – Её взгляд останавливается на моих губах. Я застываю на месте, но мое сердце начинает колотиться не из-за страха. В темных глазах Юны отражается желание. В таких же темных, как у Рюджин. – Тебе пора. – Я сглатываю ком в горле. – Сейчас я действительно хочу спать. – Нет, не хочешь. - Она права. Не хочу. В голове все смешалось. Я думаю о Рюджин, идеальных чертах лица. У Юны точно такое же лицо. Прежде чем я успеваю остановиться, моя рука поднимается к её лицу. С её губ срывается хриплый звук. Она прижимается щекой к моим пальцам. Я с изумлением ощущаю прилив жара. – Тебе обязательно было появляться здесь и все портить, да? – бормочет она. И тут её губы прижимаются к моим. Мое сердце начинает биться еще быстрее, пульсирует бегущий по венам алкоголь. Пока поцелуй не затянулся, я, втянув в себя воздух, отстраняюсь. Быстро выдохнув, я уже готова притвориться, будто сейчас ничего не было, но похоже, я недооценила притягательность Шин Юны. Эти глаза, взирающие на меня из-под полуопущенных век, такие же, как у её сестры. Её идиотской сестры. Ну почему Рюджин никак не идет из моей головы? Юна погружает пальцы в мои волосы и снова притягивает меня к себе. Её губы на мгновение касаются моих, и она отстраняется. В её взгляде читается приглашение. Я касаюсь её щеки и закрываю глаза. Мой ответ яснее ясного. Я даже не осознавала, как сильно изголодалась по человеческому прикосновению. По губам, по рукам, которые гладят мои волосы. Пусть я девственница, но кое-какой опыт у меня уже имеется, и мое тело помнит, как это здорово. Я падаю на грудь Юны, когда наши рты встречаются вновь. Её язык проникает в мой рот в тот самый момент, когда чей-то голос с изумлением произносит: – Вы издеваетесь надо мной, мать вашу? - Мы с Юной отрываемся друг от друга и поворачиваемся к открытой двери, в проеме которой стоит Рюджин и смотрит на нас так, словно глазам своим не верит. – Рю… – начинает Юна, но её слова падают в пустоту, потому что её сестра уже вышла из комнаты. Звук её шагов звучит так же громко, как стук моего сердца. Юна перекатывается на спину рядом со мной. – Дерьмо, – шепчет она, глядя в потолок.