Искры на плацу

      Мир рухнул. Не конец света, не смерть, не апокалипсис, не война или прочие явления похуже. Нет. Но почему же так больно?       Почему же сейчас Диана и Соня сидят рядышком и плачут в разрыд так, словно обеим оторвали конечности? Почему-почему-почему. И ни единого ответа. Еле как успокоившись, Соня посмотрела в потолок и выдохнула с такой силой, что казалось — стены трещат.       — Когда уезжаешь? — спросила она наконец.       — Послезавтра... Приедут родители, — тихо ответила Диана.       Соня снова выдыхает, пытаясь унять тремор в коленях и жгучую боль в груди.       — Почему блять... — запнулась Соня, не желая мириться, — Почему ты не можешь сказать, что не будешь переезжать? Почему ты не можешь отказаться?       — Ты знаешь, — произнесла Диана.       Соня действительно знала. Даже прекрасно знала, лучше всех. То, что слово Дианы не учитывается никогда. Она всего лишь «проект». Красивая картинка, которая всегда должна оставаться красивой, без изъян и помарок. А слово родителей — закон, приказ, выполняемый беспрекословно. Но мириться с этим Соня не желала. Внутри бурлило, кипело, ломалось.       — Почему ты сразу не сказала? — опять не унималась она, — Почему вела себя так, будто я опять что-то натворила? М?       Обида лезет за края.       — Думала... Мы быстрее отпустим друг друга, если просто поссоримся. — виновато произнесла Диана, утыкаясь взглядом в ноги.       — Отпустим друг друга? — тихо спросила Соня, будто не желая верить в услышанное, — Значит, хочешь сказать, что мы расстаёмся? Так ты хочешь сказать? Вот так всё закончить?       Она давила вопросами, взглядом, создавая еще более угнетающую атмосферу для Дианы, которая и без того еле держится.       — Соня, прекрати пожалуйста, не тебе одной больно. — дрожащим голосом прошептала Диана, закрывая лицо руками.       И только услышав её всхлипы, Соня опомнилась. Она повернула Диану к себе и крепко обняла, по новой начиная плакать.       — У нас один день, — пробормотала куда-то в ключицы Диана.       — Надо провести его отлично. Ладно?

***

      Диана девочкам не сразу решается сказать. Весь день она ходит с этим знанием, скомканным где-то внутри, наблюдает за привычной суетой в училище и общежитии. И только вечером, собрав всех в одной комнате, решилась:       — Я уезжаю.       Лейла, сидящая напротив с Окс, замирает. В ее взгляде сначала неверие, потом испуг, потом слезы.       — Куда? Почему? — голос дрожит.       Диана опускает голову:       — Родители так решили. Я не могу ничего изменить.       Лейла почти теряет голос, пытается сказать что-то еще, но в горле будто комок. Она кивает, не в силах говорить, слезы уже текут по щекам. Оксана молчит, у нее всегда хватало хладнокровия принимать новости, но сейчас и ей не по себе. Взгляд скользит по поникшей Соне, успевшей узнать первее всех, но также не сумевшую принять. Прощальный вечер проходит в тихом напряжении. Девчонки сидят в одной комнате, пытаясь сохранить эту ночь в памяти. Разговоры сбиваются, тишина давит. Все осознают: завтра все изменится.       В какой-то момент Оксана берет Лейлу за руку:       — Пойдем, дай им побыть вдвоем.       Лейла мотает головой, словно ребенок, которого просят уйти с праздника раньше времени.       — Я не хочу...       — Ляля, пошли.       Сквозь тяжелый вдох Лейла смотрит на Соню, затем на Диану. Она уходит с Оксаной, но в дверях все же оборачивается:       — Утром обязательно попрощаемся.       Диана со слабой, отчаянной улыбкой кивает.       Когда они остаются одни, Соня долго молчит. Смотрит на Диану. Ее губы сжаты, пальцы нервно теребят край одеяла. Садится на кровать, опускает голову на колени, будто пытается спрятаться от реальности.       — Я не хочу, чтобы ты уезжала.       Диана делает глубокий вдох и слабо улыбается, хоть в глазах уже слезы:       — Ты же знаешь, что я тоже не хочу.       Они ложатся рядом, как совсем недавно, когда мир казался вечным. Соня кладет руку на талию Дианы, та прижимается ближе.       — Будешь скучать?       Глупый вопрос.       — Конечно       Соня проводит пальцами по щеке Дианы, стирая слезу. Затем большим пальцем проводит по белому шраму на брови, печально улыбаясь.       — Мы встретимся после выпускного. Я обещаю.       Диана всхлипывает и, не думая, тянется ближе. Их губы встречаются. В этом поцелуе — боль, страх, отчаяние, но и надежда. Отстраняясь, разглядывает лицо Сони совсем-совсем близко, чувствуя дыхание. Её глаза блестят, вновь наполняется слезами. Боль снова растекается по груди от осознания того, что, возможно, всё это в последний раз.       — Как же я буду там... без тебя? — хнычет Диана, приподнимая печально брови.       — Как же я буду без тебя тут? — произносит дрожащим голосом Соня.       Это уже не «перетягивание одеяла». Скорее обе хотят показать, что им будет не хватать друг друга.       — Но вдруг сорвется слово...       — И мы полюбим снова?       — Еще сильней и чище...       Ночь проходит в слезах, шепотах, объятиях. Больше они не говорят, что любят друг друга — не потому что не чувствуют, а потому что боятся, что станет еще больнее. Прижимаются сильнее в страхе, что за ночь потеряют друг друга.       На утро Диана просыпается первой от будильника. Соня лежит рядом, её лицо расслаблено, дыхание ровное, но пальцы чуть дрожат во сне. Диана задерживает на ней взгляд. Солнечные лучи пробиваются сквозь занавески, рисуя мягкие тени на лице Сони. Ей хочется запомнить этот момент. Запомнить тепло её кожи, лёгкий аромат волос, едва слышный вдох.       Но время не ждёт.       Диана осторожно двигается, но Соня, будто почувствовав это во сне, крепче сжимает её запястье.       — Ляг, — шепчет она, не открывая глаз.       Голос дрожит. Диана прикрывает веки, на секунду позволяя себе слабость. Но потом, собравшись, тихо отвечает:       — Мне нужно собираться, Сонечка. Выезд в девять.       Соня резко открывает глаза. «Сонечка» звучит так ласково, что хочется уже разрыдаться. Взгляд наполнен болью. Безысходностью. Диана отводит глаза первой. Тишина наполняет комнату, прерываемая лишь шелестом одежды и глухими звуками молний на чемоданах. Диана застёгивает сумку. Руки дрожат. Она стоит над собранными вещами, смотрит на них, как на чужие. Они будто не её. Будто ничего из этого не происходит на самом деле.       Соня наблюдает за ней, молчит.       А потом резко подходит и обнимает её.       Не просто обнимает — вжимается, прячет лицо в плечо, сжимает пальцами её спину, будто пытается остановить, удержать здесь.       — Нет, — выдыхает она. — Нет…       Голос ломается, превращается в всхлип. Диана замирает. Она чувствует горячее дыхание Сони на своей шее, её дрожь, как цепляется за неё, словно спасательный круг. Она закрывает глаза, позволяет слезам потечь по щекам. Обнимает в ответ. Тяжело не то представить, даже подумать, что Соня с Дианой больше не проснутся вместе на построение, не будут сидеть в столовой, передразнивая друг друга. Не будет больше никаких совместных заданий в лесу. Они больше не будут сидеть за одной партой, а перед отбоем шептаться в полголоса о самом-самом сокровенном и личном.       Они стоят так, без слов, пока в дверь не раздаётся стук. Лейла входит первой, останавливается в дверях, замирает. Её глаза уже красные, губы сжаты в тонкую линию. Она делает один шаг. Второй. Потом без слов бросается к Диане и крепко обнимает её.       — Какого чёрта, Диан, блять… — шепчет она и давится слезами.       Диана прижимает её к себе, чувствует, как её плечи содрогаются. Оксана молча стоит в стороне. Глаза сухие, но в них что-то яростное, что-то, что делает её выражение лица ещё тяжелее. Но потом и она подходит. Обнимает всех. Четыре тела, четыре человека, сплетаются в одну горячую точку. Слёзы капают на чужие плечи, руки сжимают одежду, воздух наполняется несказанным.       — Мы обязательно встретимся. Мы обязательно будем поддерживать связь.       — Диан, не забывай нас.       Но дверь снова открывается, и голос завуча звучит жёстко, сухо:       — Диана, приехали родители.       Глаза всё ещё мокрые, но она быстро стирает слёзы.       — Мне пора.       Перед выходом она обнимает Оксану, чуть крепче Лейлу. Затем подходит к Соне. Заглядывает в лицо: оно неподвижное, но слёзы стекают по щекам. В самый последний раз они обнимаются так трепетно и болезненно, как никогда. Вдыхают запах друг друга, стараясь запомнить полностью, насколько это возможно. Диана чувствует, как Соня дрожит. Но время не ждёт.       — Мне пора, Сонечка.       — Нет... — только выдавливает Соня, пытаясь прижаться сильнее, но её аккуратно отталкивают.       — До скорых встреч.       Голос хриплый. Она поднимает чемодан. Соня остаётся на месте. Лейла всхлипывает, Оксана напрягает челюсть. Диана проходит мимо, идёт по коридору, шаги глухие, но уверенные. Она не оборачивается, но чувствует в горле ком, а на глазах горячие слёзы. На улице её ждут родители, а машина уже заведена. Она грузит чемодан в багажник, садится. Машина трогается с места. Соня остаётся у окна.       Она смотрит, как Диана уезжает. Сердце сжимается, воздух становится густым, невыносимым. Она с трудом делает вдох. Но легче не становится. И станет ли?

***

      С тех пор Соня и Диана переписываются каждый день. Время от времени звонят друг другу, но редко. Звонки — это слишком. В голосе слишком много эмоций, и приходится напоминать себе, что экран — это граница, которую они не могут пересечь. Помимо того, личное пространство у Дианы отсутствуют. Как и права, как и свобода, как и выбор. Ожидания Дианы оправдываются: в очередном новом училище её также не принимают в коллектив, она грызётся с учителями, а друзей и вовсе не находит. Единственное спасение за весь оставшийся учебный курс — чат с родным человеком.

«Я сегодня на паре чуть не заснула»

16:36

«Аххаха, жизаа» 16:36

«Окс и Лейла обжимаются наверное как обычно»

16:37

«Да :(» 16:38 «А я думаю о нашей встрече» 16:38       Диана улыбается, представляя, как это будет. Соня ждёт, хочет услышать ответ. Но Диана просто отправляет смайл с сердцем. Лейла создает общий чат, где только они четверо. Практически ежедневно их переписка насыщенна их разговорами, общими шутками, воспоминаниями. Чем чаще девушки отправляют видеосообщения, тем чаще Диана проверяет закрытые чаты с улыбкой. А перед сном они подолгу переписываются с Соней. «Ты там жива?»

«Только что вернулась с тренировки. Больше не чувствую ног»

«Жалко тебе говорить, что ты сама выбрала эту жесть?»

«Очень жалко. Так что молчии»

«А кто хвастался, что за год станет машиной?»

«Я уже машина. Просто сломанная»

«Ты ж моя машинка» «Отправь голосовое, хочу услышать, насколько ты разбита /смеющийся смайлик/»       Диана улыбается и присылает голосовое. Голос уставший, но всё равно твёрдый. «Хрипишь, как дед»

«У меня тяжёлая жизнь»

«А ты сама то как?»

      Прилетает мгновенный ответ: «Хуйня» 20:55       Обе молчат, понимая. «Я скучаю, Ди» 21:05

«Я тоже, Сонечка»

21:05

      Диана долго смотрит на экран. Потом видит под контаком «печатает...» «У нас же будет лето, да? После выпускного?»       Диана не отвечает сразу. Ей страшно даже писать это. Но она делает вдох и отвечает.

«Будет, родная»

Их общий чат — «Змеиный клуб» Название чата — это шутка Лейлы, когда-то назвавшей их змеиным гнездом за характерные перепалки. Оксана, Соня, Диана, Лейла. Группа активна даже на расстоянии.

«Пожалуйста, скажите, что хоть у кого-то день хуже, чем у меня.»

Оксана: «Ну, я не видела тебя сегодня, так что нет» Лейла: «Очень смешно»

«Я пробежала десять километров, чуть не умерла и теперь сижу, как пенсионерка, не могу встать /плачущий смайлик/»

Соня: «Это тебе за то, что когда-то говорила, что тренировки — это кайф, а спорт — это круто»

«Я была молодой и глупой»

Оксана: «А сейчас ты просто глупая»

«Спасибо за поддержку, Оксана.»

      Оксана присылает смеющийся стикер, вслед за ней отправляет такой же стикер Соня. Лейла: «А я упала сегодня(((»

«Это уже интереснее. Как?»

Лейла: «Да ебаные поворотные движения. Екатерина Игоревна хейтит меня уже.» Соня: «Гравитация сказала: Привет.» Лейла: «Гравитация сказала: Сдохни»

«Ты хотя бы жива?»

Лейла: «Моё эго точно нет.» Оксана: «Да Ляля всегда ходит на скользящих ботинках. Скоро будет пируэты исполнять»

«Окс в ударе сегодня»

Соня: «Она всегда в ударе»       Пауза. Потом сообщение от Дианы.

«Бля… я правда скучаю»

      Молчание. Лейла: «Ты сейчас что, серьёзная?» Оксана: «Если ты вдруг умрёшь, я не хочу узнавать об этом последней»       Диана усмехается и пишет.

«Не умру. Просто… мне вас не хватает.»

Лейла: «Нам тебя тоже, идиотка»       И присылает стикер с сердечком. Соня: «Скоро лето. Мы встретимся»       Диана смотрит на экран. Надеется, что так и будет.       Проходят месяцы.       Соня отправляет фотографии своей комнаты, погоды за окном, случайных моментов дня, смешные кадры с Окс и Лейлой. Диана отвечает картинками с военной подготовкой, смятыми страницами конспектов, записками с нервным почерком, селфи в противогазе.       Они держатся за переписку, как за последний шанс на связь.       Ночью Соня пишет: «Я хочу тебя увидеть»

«Я тоже»

      Их встреча после выпускного кажется неизбежной и предвкушающей. Диана каждую ночь засыпает с одними и теми же мыслями, что совсем скоро она сепарируется от родителей. А потом совсем скоро Соня приедет в Москву. А потом совсем скоро Диана наконец встретится с ней. А потом совсем скоро они будут жить вместе. А потом... В общем, потом всё будет, как в сказке. Главное — дождаться.       В один вечеров Диана сидит в своей комнате, уставившись в телефон. В голове прокручивает детали встречи: поезд, отель, ресторан, прогулки. Надо бы написать об этом Соне.       — Что-то случилось? — в дверях стоит отец.       Диана машинально блокирует экран, забыв закрыть все вкладки.       — Нет, — отвечает резко.       Отец заходит, тянет руку:       — Дай телефон.       — Зачем?       — Диана.       Она медлит, но всё же кладёт телефон в его ладонь. Он молча листает переписку.       — Это всё ещё продолжается?       — Мы просто друзья, — тихо говорит Диана.       Отец смотрит на неё долго, почти с сожалением.       — Это должно прекратиться.       — Почему?       — Потому что я так сказал. Блокируй, — он останавливает в двери и продолжает, — Чтоб я больше этого не видел.       Диана опускает глаза. Она знает, что спорить бесполезно. Когда он уходит, она снова открывает чат с Соней. Долго сидит, не зная, что написать. Пальцы дрожат. Наконец, она набирает:

«Сонечка, прости. Так будет лучше. Пожалуйста, не ищи меня. Будь счастлива. Я тебя люблю.»

      Нажимает «отправить».       Затем открывает настройки.       Заблокировать контакт.       Удалить номер.       Блокирует телефон. Ложится на кровать, уставившись в потолок. Слёзы затекают в уши, а в груди чудовищная боль. Но надо перетерпеть. Как бы больно не было, она вынуждена всё забыть: воспоминания, ребят, Соню и обещания, которые они друг другу дали. Потому что теперь проверка телефона будет регулярной. Диана это знает. Кроме того, понимает, что не сможет сделать Соню счастливой. Нужно и её оставить в покое.       Спустя месяц Диана поступает в военную академию и, благодаря отцу, выигрывает конкурс на учёбу по обмену за границей. Даже в этом случае, родители не отстали и полетели в Италию вместе с дочерью. Однако со временем Диана научилась остаивать своё. Больше никто не мог её контролировать, ограничивать, перекрывать воздух. Она «встала на ноги», пытаясь всё оставить там — в прошлом. В России. Конечно, Диана так и не узнает, что Соня приезжала на старый адрес в её день рождения. Не узнает про выброшенные в мусорку торт, цветы и подарок. Не узнает как ей было больно. Не узнает, как она плакала на скамейке. Ничего не узнает. Напротив. Думает, что Соня про неё давно забыла, оставив её отголоском воспоминаний там — в Иркутске.       Тем не менее, сама Диана впервые вдыхает полной грудью. Ветер на мостовой пахнет свежей выпечкой, крепким эспрессо, лёгким ароматом дорогих духов, что остаётся в воздухе после проходящих мимо итальянок. Диана идёт по площади, не спеша, смакуя момент. Она видит улицы, которые раньше были лишь картинками в учебниках. Витрины кафе, старинные фасады, голос уличного музыканта, играющего что-то меланхоличное.       Она наконец свободна. Здесь никто не смотрит на неё с ожиданием, никто не диктует ей, как правильно. Она может идти, куда хочет, учиться, жить, дышать.       Поначалу ей трудно. Учёба выматывает, тренировки доводят до предела, итальянский кажется чужим и вязким. Но она не сдаётся.       Через год уже говорит почти свободно.       Через два перестаёт замечать акцент.       Через три понимает, что впервые за долгое время чувствует себя собой.       Она привыкает к самостоятельной жизни. К пустой квартире, где только она и её мысли. К звонкам матери раз в неделю. К полному отсутствию новостей от отца, лишь редкому появлению СМС в уведомлениях.       К 20 годам они с родителями почти не разговаривают. Им больше нечего обсуждать. Она получает диплом с отличием. Держит его в руках, разглядывает золотые буквы на обложке.       Отец был бы доволен. Именно этого он хотел. Идеального результата. Идеальной дочери.       Она не звонит ему, не пишет, знает, что если ему это важно, он узнает сам. Но в тот же день телефон вибрирует на прикроватной тумбе. Сообщение от матери. «Диана, отца не стало».       Она перечитывает несколько раз. Будто пытаясь найти ошибку. Но ошибки нет.       Отец умер. От инсульта. Так и не увидел диплом. Она сжимает его в руках, чувствуя, как глухая тяжесть оседает внутри.       Это должен был быть его триумф.       Он прожил жизнь ради этого момента.       А теперь его нет.       Она садится на край кровати. Закрывает глаза. Впервые за долгое время чувствует пустоту.       Диане приходится вернуться в Москву, чтобы не оставлять мать в одиноком горе. Аэропорт пахнет воспоминаниями. Прохладный воздух ударяет в лицо, когда она выходит на улицу. Мать ждёт у выхода, ссутулившись, похудевшая, постаревшая.       — Привет, мам. — тихо говорит Диана.       Мать молча кивает. Она держится, но в глазах — уставшая боль. Диана обнимает её, не зная, что сказать. В квартире тишина. Вещи отца аккуратно сложены, книги стоят на полках, всё на своих местах. Будто он просто вышел и скоро вернётся. Они пьют чай на кухне. Слов почти нет. За много лет отстраненности они стали чужими друг другу, но мать есть мать. Помогать придётся. Не бросать же на произвол судьбы.       На следующий день Диана начинает искать работу. Она привыкла добиваться своего, привыкла, что если работать усердно, дверь откроется. Но двери закрыты. Без российской практики её не берут. Без опыта здесь её не существует.       Она снова застряла.       И впервые за долгое время чувствует, что не знает, что делать дальше.