Любовь и мечты Драко Малфоя

      Как же она не любит эти светские приемы, на которых необходимо выглядеть, как положено, разговаривать, как положено, улыбаться, пригубливать напитки и танцевать с теми, с кем нужно!       Когда она прорывалась в Министерство магии, преодолевая препятствия, связанные с ее происхождением, полом, репутацией «подруги этого Поттера», которого далеко не все «сильные мира сего» считали героем, она думала о том, как много полезного она сможет сделать для волшебного сообщества, которое считала своим. Но она совсем не думала о том, что проблемой станет не только то, как этот мир примет ее, но и как ей самой принять правила и привычки этого мира. По крайней мере те, что она пока еще не может изменить.       Дом Малфоев... Вот куда ей совсем не хотелось идти на этот прием, устроенный, между прочим, в ее честь. Министр магии очень сильно приблизил ее, сделал своей советницей, и теперь все хотят с ней поближе познакомиться, наладить с ней отношения, заручиться ее лояльностью.       От этого немного смердит. Ясно же, что этим людям нужны не ее ум, ее принципиальность, ее ответственность, сила ее магии и личности. Не она сама. Им нужно наладить отношения с «местом», которое она заняла. Они, конечно, попытаются понять, кто она такая, какой у нее характер, что она любит, но только чтобы втереться к ней в доверие. Но с еще большим рвением они попытаются вычислить ее слабые стороны.       А еще же будет столько мужчин, вдруг воспылавших страстью! Ох... Она всегда была аккуратна в связях, особенно когда рассталась с другом детства, за которого в послевоенной эйфории даже чуть не вышла замуж, но сейчас нужно быть особенно внимательной.       Будет трудно, это она уже поняла.       Придется учиться не доверять искренности тех, кто тебя окружает, во всем искать политическую подоплеку и двойное дно...       Но если она все еще хочет преобразить мир, научиться всему всему этому просто необходимо. А учиться Гермиона Грейнджер умеет.       И вот в честь Гермионы Грейнджер организовали прием Малфои. Скользкие, способные выбираться из любых ситуаций Малфои — одни из столпов этого мира. Так что у нее не было варианта отказаться.

...

      Мисс Грейнджер трансгрессировала вместе с Министром магии Кингсли Бруствером к воротам поместья. Их уже ждали — вся семья в полном составе.       Люциус Малфой пожал руку Министру и поклонился его новой советнице.       Нарцисса Малфой позволила мистеру Брустверу себя приобнять и приобняла мисс Грейнджер.       Драко Малфой пожал руку Министру и с улыбкой кивнул Гермионе. Причем в улыбке сквозило любопытство.       «Хоть какое-то проявление живых чувств!» — подумала Гермиона, которой уже успело стать немного душно.       Идти по гравийной дорожке от ворот к дому на каблуках было непросто. Старший хозяин взмахнул волшебной палочкой, и дорожка перед важной гостьей на пару шагов вперед превращалась и превращалась в мраморную. Красивая магия! Но как же пафосно!       Гермиона разговаривала с хозяйкой о прекрасном саде, через который они шли.       — Да, мисс Грейнджер, — говорила Нарцисса Малфой, — ароматы цветов восхитительны! Сад спланирован так, чтобы в нем что-то цвело и благоухало почти постоянно. Кроме зимы.       — Ты была здесь раньше, Гермиона? — спросил ее Министр, с которым они еще с времен Ордена Феникса называли друг друга по именам.       — Однажды, но тогда сад был разорен и пахло совсем иначе, — спокойно ответила Гермиона.       — Чем же? — совершенно не задумываясь, спросил Кингсли Бруствер.       — Гнилью, псиной, кровью. Фенрир Сивый дышал мне в лицо, а отвернуться не было возможности, я была связана, — ответила, не меняя тона, будущая политическая звезда магической Британии.       Тишина зависла такая, что, казалось, даже пчелы, осы и шмели над цветами перестали жужжать, а кузнечики в траве стрекотать.       Ситуацию спас Министр.       — Да, Гермиона, я точно правильно сделал, приблизив тебя к себе! Именно такая ты мне и нужна!       — Спасибо, Кингсли, — ответила вежливо Гермиона.       — Мисс Грейнджер... — начала осторожно Нарцисса Малфой.       — Миссис Малфой, — Гермиона сделала вид, что не услышала ее, — позвольте поблагодарить вас за то, что вы сделали в последнюю ночь! Драко, спасибо, что попытался в мой прошлый визит не узнать нас!       Драко на мгновение замер, но быстро овладел собой.       Нарцисса неожиданно для Гермионы подала ей руку и сказала очень негромко:       — Мне не нужны благодарности. Но мне приятно, что вы цените...       Они немного отстали. Остановились, глядя друг другу в лицо:       — Позвольте спросить, мисс Грейнджер, многие ли знают?       — Нет, конечно, Гарри рассказал только нам с Рональдом Уизли, а мы умеем хранить тайны. Особенно тайны о той войне.       Нарцисса Малфой не нравилась Гермионе Грейнджер по вполне понятным причинам. Высокомерная, грубая с теми, кто ниже ее по статусу и происхождению, мать слизеринского мерзавца Драко, она была хоть и красивой, но неприятной женщиной. Но после той ночи, когда Гарри Поттер вышел в Запретном лесу под палочку Волдеморта и снова выжил, а миссис Малфой не выдала его, рискуя жизнью, отношение к ней у Гермионы немного изменилось. Она увидела в этой снобке-аристократке человека, любящую и преданную мать.       О поступке миссис Малфой никто не знал, кроме их троицы. Но, наверно, никто и не должен был знать. Есть вещи, которым лучше оставаться тайной...       Но не поблагодарить Нарциссу Малфой Гермиона Грейнджер не могла.       Кроме того, надо было перевести тему с того дня, когда они с Гарри и Роном попались егерям и оказались в особняке Малфоев пленниками, и ее, Гермиону, пытали. Она не выдержит, если разговор об этом продолжится. А выдержать надо.       — А мне будут благодарности, — сказал вдруг несколько невежливо Люциус Малфой.       — Будут! В понедельник я даю комментарий «Ежедневному пророку» о модернизации больницы Святого Мунго и упомяну о вашем вкладе в это, мистер Малфой. Вам всегда есть, что предложить магическому сообществу, и поверьте, все об этом помнят!       Кингсли Бруствер снова засмеялся.       Уязвленный Малфой еще ровнее расправил свою и так ровную спину.       Драко ухмыльнулся:       — А с тобой надо держать ухо востро, Грейнджер!       — Как всегда, Малфой!

...

      С ней постоянно кто-то заговаривал, она отвечала. Ее постоянно кто-то куда-то приглашал, и она отсылала всех к секретарю в приемной Министра магии. Ее рассматривали.       Когда она уставала, она находила Кингсли Бруствера и брала его под руку. В ответ он приобнимал ее и брал огонь на себя, при этом подавая ей напитки.       «В понедельник весь "Ежедневный пророк" будут в наших фото! Как бы не решили, что мы с Кингсли любовники!» — подумала Гермиона.       Они, разумеется, не были любовниками. Гермиона хорошо знакома и даже дружна с женой Бруствера, вхожа в дом, ее обожают дети, домовые эльфы и кошки Министра магии. Но люди любят сплетни. А теперь сплетни будут сопровождать ее всегда. Да и большая часть людей костные и недумающие, разве могут они предположить, что молодая малгорожденная ведьма без поддержки семьи могла так подняться в обществе только за счет своих ума, трудолюбия, честности и ответственности.       Впрочем, Гермиона уже давно знает, что на сплетни лучше всего не обращать внимания.       Когда начались танцы, первой ее пригласил, конечно, Министр. Для Гермионы это было как приятное времяпровождение в дружеских объятиях.       Потом Министр танцевал с хозяйкой дома, а его молодая советница с хозяином. Люциус Малфой танцевал безупречно, технично, идеально держал дистанцию, и Гермионе даже понравилось, она немного расслабилась. Танцевать она, в принципе, любила.       А потом ее пригласил Драко.       Он был так же безупречен, как отец, но улыбка его была неожиданно живая, а интерес в его глазах был очень похож на искренний. Его рука на талии ощущалась не просто как поддержка, а как теплая мужская рука. И его ладонь держала ее ладонь так, что Гермиона почти поверила, что это не просто танец вежливости, что Драко хочет танцевать именно с ней и что ему приятно с ней танцевать.       Это было неожиданно и странно.       Очень неожиданно и очень странно.       Она станцевала с Драко еще пару танцев, больше уже неприлично. В последнем танце, в конце вечера, она уже просто получала удовольствие и развлекалась. И, казалось, Малфой тоже просто веселился.       Конечно, утро вернуло ей разум. Да, Малфой вполне мог получать удовольствие, танцуя с ней. Почему нет? Но в мире, в котором тебя окружают в основном лицемеры, так легко придать проблескам искренности особое значение.

...

      А потом полетели совы. Открытки, записки с выражением радости от знакомства, приглашениями и прочими обязательными формальными вещами. От Малфоев пришло написанное идеальным почерком письмо на гербовом пергаменте, подписанное Нарциссой, Люциусом и Драко Малфоями. И отдельно — короткая записка, написанная по диагонали на таком же пергаменте знакомым ей со школы немного корявым почерком: «Привет, Грейнджер! С тобой было приятно танцевать! Буду рад как-нибудь повторить! Драко М.» Записку принесла обычная почтовая сова, а не холеный филин Малфоев.       Всему семейству Малфоев она ответила вежливым письмом на пергаменте с эмблемой Министерства магии. Другие письма решила передать в понедельник секретарю. А на записку Драко смотрела со странными чувствами... Что ему от нее надо? Он решил разыграть карту своей мужской привлекательности, чтобы расположить ее к себе? Деловая карта была бы, скажем так, более козырной.       Но танцевать с ним было все же приятно... Он танцевал, как... человек, как мужчина. А не как тот, кто расчетливо хочет ее расположения.       Только вот что делать с его письмом?       Гермиона так ничего и не придумала, и потому решила ничего не отвечать Малфою-младшему.

...

      Драко Малфой подошел к ней в закрытом ресторанчике Министерства, в котором обслуживали только руководящий состав. Как туда вошел? Впрочем, как Люциус, так и Драко были вхожи всюду. Деньги решают многое.       — Присяду с тобой?       Она пожала плечами и сдвинула посуду обедом с середины стола поближе к себе.       У него были только кофе и десерт.       Спросил ее сразу без предисловий:       — Не веришь в мою искренность?       — Даже если бы верила, то не знала бы, зачем она мне нужна!       — Я хочу быть твоим другом, Грейнджер!       — Зачем?       — Правду сказать?       — Как хочешь!       — Значит, правду! Ты умна, красива, представительна, оста на язык, талантлива. Я люблю окружать себя такими людьми!       — Звучит убедительно! Вот только зачем мне в окружении такие люди, как ты?       — Какие такие, Грейнджер?       — Такие, кому я даже не могу дать определение!       — Начнем с того, что я красив и хорошо танцую! И тоже умен! Может, сходим в магловский музыкальный театр с танцами в фойе? Кстати, создадим прецедент для тех, кто будет пытаться добраться до тебя, пусть водят тебя по театрам, а не по кабакам!       — Думаешь, мне надо будет принимать приглашения?       — Не все! Я помогу разобраться!       И он встал и протянул ей руку.       Весь ресторан оглянулся на звонкий совсем еще девичий смех новой советницы Министра.       — Драко, сядь! Не обижайся! Но ты сейчас невероятно похож на белобрысого заносчивого одиннадцатилетнего мальчика, который 1 сентября в Хогвартсе сказал Гарри Поттеру: «Не все семьи волшебников одинаковы, Поттер, ты же не заведешь себе неправильных друзей! Я помогу разобраться!»       — Блин, Грейнджер!!!       — Что за выражения, Малфой!       — Ты меня уязвила, что я должен был сказать!       — Представления не имею! Но, Драко, дело в том, что я как была тогда, так и осталось неправильной! Так что я все еще не понимаю, зачем мне идти с тобой в театр!       — Хотя бы чтобы потанцевать! Где еще мы с тобой можем потанцевать? Ждать рождественского приема, что ли?       Она снова рассмеялась, но уже тише.       — Ладно, поговорю с Министром, если он скажет сходить, сходим.       — Без санкции Министра никак?       — Никак, Драко!       Кингсли Бруствер тоже смеялся, когда Гермиона Грейнджер рассказала ему о разговоре с младшим Малфоем. Но уже над Гермионой.       — Малфои всегда там, где перспективно! Причем искренне. Так что сходи, развлекись. Только не позволяй ему себя лапать и целовать. И палочку держи при себе на всякий случай. Я дам министерскую машину, чтобы Малфой не зазнавался.

...

      В театр они приехали за час до представления.       В фойе уже звучала музыка. Дирижер небольшого оркестра подошел к ним и спросил, подо что они хотели бы потанцевать?       Драко заказал венский вальс.       Как нежно он ее вел, как тепло его рука лежала на ее талии, как светились его глаза!       Потом танцевали обычный вальс.       Потом было танго.       Потом Драко вдруг заказал что-то из латинских танцев, и у Гермионы закружилась голова.       Потом неожиданно было что-то рок-н-рольное, заказанное уже кем-то другим. Рок-н-ролл в исполнении оркестра — это было прекрасно!       За 20 минут до спектакля они пошли в ресторан и выпили по бокалу магловского шампанского, надо сказать, весьма неплохого, Гермиона попросила к шампанскому фруктов, и Драко оплатил общий счет. Она поморщилась, но, помня наставления Министра, не стремилась, как она обычно это делает, платить за себя сама.       В ложу вошли под руку.       Драко сначала хотел выкупить все места, чтобы они были вдвоем. Но, подумав, решил, что Грейнджер это может не понравиться. Так что в ложе была еще одна пара, немолодые богато одетые маглы.       Оперетта была красивая, веселая. Пожилой джентльмен и Гермиона смеялись, не стесняясь. Пожилая леди и Малфой смотрели на них с легкой насмешкой и негромко переговаривались.       В антракте Малфой потанцевал с пожилой леди, вел ее аккуратно и бережно, и удостоился признания «вы доставили мне небывалое удовольствие, молодой человек!» Гермиону пригласил пожилой джентльмен, вел ее немного властно и при этом легко. Потом она кружилась в очередном вальсе с Драко, закончив танец радостным смехом в его плечо. Ах, как он ее обнимал в этот момент, с каким трепетом и восхищением смотрел на нее! Как хорошо, что здесь нет репортеров «Ежедневного пророка»!       Потом ужинали в магловском ресторане.       Когда машина подвезла ее к подъезду дома, где располагалась ее служебная квартира, Малфой поднялся вместе с ней. Спокойно ждал, когда консьерж (по совместительству аворор-невыразимец) проверит его волшебную палочку и запишет его в журнал посетителей. Проводил ее до дверей. Зайти не просился. Взял ее руку, чтоб поцеловать, но не поцеловал, и прижал к щеке.       — Спасибо, Грейнджер! Ты офигительно танцуешь!       — Малфой, что за слова! Ты снова! Давай без таких выражений!       — Нормальные слова! Ты в самом деле офигительно танцуешь! Часто приглашать я тебя не смогу, пойдут сплетни, но через пару месяцев можно повторить!       Но повторили они раньше. Нарцисса и Люциус пригласили в тот же театр Кингсли Бруствера с женой, и Драко гениально навязал им себя и Грейнджер. Правда, Гермионе пришлось потанцевать с Кингсли и с Люциусом, и искренне смеяться и прижиматься к Драко в танце она на виду у старших Малфоев не решилась.       После спектакля старшие Малфои и Брустверы отправились в клубный ресторан в Косой переулок, а Драко было поручено отвезти Гермиону Грейнджер домой.       В тот вечер она предложила ему зайти. Сама подала на стол закуски и фрукты, достала легкое вино. Ели молча, разглядывая друг друга.       — Ты мне нравишься, Грейнджер! — сказал он, наливая по третьему бокалу, когда уже все было съедено. — Но ты мне все равно не веришь. Жаль. Но я рад, что ты хотя бы так соглашаешься со мной встречаться.       — Ты обещал мне помочь не завести неправильных друзей, Малфой!       — Про кого тебе нужна информация?       Так Драко Малфой стал для нее главным поставщиком сведений о мужчинах, правящих этим миром. Их особенностях, слабостях, их излюбленных подлостях, их спрятанных бизнесах, их истинных состояниях. И о том, что они могут хотеть от нее, Гермионы Грейнджер. Первое время и далее по необходимости она сверяла информацию, полученную от Малфоя, с Бруствером. И им ни разу не удалось поймать Малфоя на лжи.

...

      Шло время. Грейнджер и Малфой-младший стабильно встречались раз в месяц. Ездили в магловский музыкальный театр, танцевали там, смотрели оперетты. Дирижер оркестра уже знал их излюбленные мелодии и улыбался Гермионе. Иногда они встречались там с пожилой парой, с которой были в одной ложе в свой первый вечер, и Гермиона танцевала с джентльменом, а Драко доставлял удовольствие леди. Другим людям, которые пытались пригласить их на танец, они отказывали.       После театра ехали в ресторан или к ней.       Иногда он заходил к ней в Министерстве. Иногда она вызывала его, если ей было что-то надо.       Любовника у нее не было. И это в какой-то момент стало проблемой. Магловские игрушки из секс-шопа не удовлетворяли. Хотелось живого тепла, объятий, губ, рук, хотелось забыться в движении и отдаться страсти.       Но чем больше было желающих наладить с ней отношения, жениться на ней, развлечь ее, тем меньше она доверяла мужчинам. К тому все они были знакомы ей. Как поверить человеку, который тебя не замечал столько лет, и вдруг воспылал к тебе симпатией, когда ты стала публичной персоной?       Она знала, что стоит ей подать Малфою хотя бы один знак, и он будет ее. И даст ей в постели то, что ей нужно. Она была благодарна ему за корректность, за то, что, не скрывая расположения, он не домогался ее. Он принимал ту степень близости, какую она ему давала. И она ловила себя на том, что уже, кажется, верит ему.       Но слишком многое стояло между ними. То, что она не могла и не хотела забыть. Что не вычеркнешь из жизни, даже наслаждаясь танцами с ним или тишиной и особым волнением, которое возникает, когда в полумраке ее гостиной они молча пьют неизменное вино с фруктами.       Гермиона Грейнджер понимала, что, возможно, на игре гормонов и привычке к его присутствию она бы и простила Драко Малфою давние школьные издевательства и оскорбления. Тем более что все же есть, и немалая, надежда, что его чувства к ней искренни.       Но она точно никогда не простит ему, что из-за него и из-за непреложного обета, данного его матери, был осужден на поцелуй дементора за убийство Альбуса Дамблдора единственный мужчина, которого она по-настоящему любила, Северус Снейп.