Возвращение Натаниэля Веснински

***

      Эндрю растянулся на боку, лежа на своей кровати, которая лишь в мечтах была мягкой и воздушной, но на самом деле представляла из себя простой кусок дерева с тонким матрасом. Его голова покоилась на подушке, наволочка которой была немного прохладной и приносила приятные ощущения. В комнате стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием ребят, спящих на своих постелях. Повернув голову, Миньярд нашел глазами настольные часы, что как и обычно слегка светились в темноте. Они показывали практически пять часов утра. Парень медленно моргнул, и лишь затем понял, что пролежал практически шесть часов, так и не заснув.       Сегодня не было ночной тренировки, ведь Ваймак запретил Кевину заниматься после одиннадцати вечера на протяжении как минимум двух недель с момента окончания последней игры. Дэй поначалу противился и старался уйти от разговора, планируя затем незаметно пробраться на поле. Однако, как только тренер забрал у него ключи от входа на стадион со словами о том, что Кевин поехавший и должен дать мышцам хорошенько отдохнуть, а себе — выспаться и восстановить силы, парень все-таки принял решение послушаться тренера и остался дома.       Голкипер понял, что до конца отдыха от ночных тренировок, установленным Дэвидом, осталось лишь пару дней. Из-за этих мыслей лицо Эндрю само собой скривилось, а прежняя легкость сменилась сожалением от того, что время летит слишком быстро. Уже практически две недели альфа посещал каждую пару в университете, стараясь получить как можно большее количество отличных отметок, чтобы потом, при появлении желания прогулять учебу и остаться дома, последовать своим прихотям без чувства вины. Не то чтобы оно у него вообще имелось, но, все же, так было бы лучше.       Благодаря совершенному выполнению домашних заданий, парень начал пользоваться хорошим мнением о себе среди преподавателей, которые отлично о нем отзывались. Поэтому это облегчило борьбу с желанием прогула. Однако, учителя, которые вели уроки физики и математики, были абсолютно противоположного мнения о своем ученике. Дело было в том, что, в отличии от социальных и гуманитарных наук, с точными у Миньярда были огромные проблемы. Как бы альфа не старался разобраться в новой теме, уделяя этому по несколько часов, все было бессмысленно, ведь оценка так и оставалась не самой лучшей, а знания в этих областях не прибавлялись. Взглянув на будильник, что стоял на прикроватной тумбе, парень понял, что до подъема оставалось лишь двадцать минут, а потому смысла засыпать уже просто-напросто не было.       Тихо вынырнув из-под одеяла и натянув на себя одну из мягких толстовок прямо поверх футболки, Эндрю направился на кухню. Там он заварил чай, налив горячую воду в еще пару чашек с заваркой, чтобы, когда сокомандники проснулись, им не пришлось тратить время на приготовление напитка. Сам же он сел на один из стульев и принялся попивать чай, однако, уже на втором глотке, брови на его лице сдвинулись к середине, и Миньярд подавил желание выплюнуть то, что все же пришлось проглотить. Чай в его кружке был абсолютно несладким из-за утренней сонливости парня, поэтому ему пришлось встать с нагретого места за баночкой с сахаром, чтобы исправить ситуацию.       В этот момент из соседней комнаты послышался звон будильника, а затем прозвучал громкий удар, из-за которого Эндрю слегка дернулся. После этого раздалась ругань Аарона, и воцарила абсолютная тишина. Голкипер, буквально сорвавшись с места, понесся в спальню, ожидая увидеть там что-то более страшное, нежели разбитый будильник, валявшийся на полу в углу, и ребят, что до сих пор лежали в кроватях, укрывшись одеялами. Ну, за исключением Кевина, который, видимо, решил подняться вместе с трезвонящим звуком, однако сделал это слишком быстро и, запутавшись в покрывале, упал. Из-за того, что Эндрю вошел в комнату достаточно шумно и резко, сокомандники, конечно же, услышали это и в непонимании подняли на него головы.       — Ты чего? Что-то случилось? — поинтересовался Николас, перепугавшись из-за реакции кузена, и сонно потирая глаза.       Голкипер же просто проигнорировал его, когда понял, что все более чем нормально. Он направился обратно, на кухню, однако лишь по пути до него дошло, что половина толстовки сейчас была насквозь мокрая. Взглянув на деревянный стол, Миньярд понял, что попить чай ему сегодня так и не удастся, ведь весь напиток в данный момент растекался по полу из перевернутой вверх тормашками чашки. Тихо выругавшись, он кинул половую тряпку на мокрую часть поверхности, а сам зашел в ванную комнату, прикрыв за собой дверь. Там альфа скинул с себя теплую кофту, ощутив леденящий холод, от которого тело покрылось мурашками, а волоски на руках встали дыбом. Утро в Пальметто никогда не было теплым, однако, в такие дни, как сегодня, ситуация обострялась.       Взглянув на предплечья, парень понял, что оставил повязки в спальне, под своей подушкой. Иногда он снимал их перед сном. Обычно, это происходило в те дни, когда голкипер чувствовал жжение и покалывания в тех местах, которые в настоящий момент были покрыты шрамами — единственным, что осталось от прошлой жизни, если не считать воспоминания, что преследовали его каждый день.       Когда он перевел взгляд на зеркало, его взору открылись многочисленные полосы, покрывавшие практически половину руки от запястий до локтей и блестевшие, переливаясь серебристым из-за яркого освещения лампы. Один из шрамов был более заметным, если сравнивать с остальными, ведь являлся самым большим: как по длине, так и по ширине. В памяти всплыла картинка. В тот день мальчик сорвался и собирался сделать несколько мелких надрезов, однако выяснилось, что со временем такие отметены перестали доставлять яркую боль, и он решил попробовать поменять канцелярский нож на обычный кухонный. Лезвие было слишком большим, поэтому парень, не рассчитал силу нажатия, вошел под кожу куда глубже, чем обычно. Все закончилось хорошо, потому что это был самый последний шрам на теле голкипера — по крайней мере из тех, которые были нанесены собственными руками.       Из воспоминаний Миньярда вытянул громкий стук в дверь, после которого послышался голос Кевина, напоминающий о том, что ванная комната в этом общежитие одна, а Эндрю живет здесь абсолютно точно не в одиночку.       Приблизительно через пять минут Эндрю все-таки сумел кое-как справиться со своими мыслями и покинул комнату. Но на неприятных воспоминаниях проблемы не закончились. Еще десять минут альфа потратил на поиски рабочей тетради, без которой просто не мог появиться на парах, ведь в ней были записаны все конспекты и задачки по физике. А без нее самостоятельно определить ход решения у парня совершенно не получалось. Если в запоминании формул, терминов и прочего он мог легко разобраться, то вот с применением этих знаний дела обстояли куда хуже, сколько бы он не старался.       С горем пополам голкипер нашел тетрадь, что все это время лежала прямо в одном из учебников. Взглянув на часы, Эндрю понял, что до начала уроков осталось менее пятнадцати минут. Хоть дорога до университета и занимала достаточно короткое время, огромное количество учеников мешало пройти внутрь. Из-за этого обычно приходилось появляться в здании на пять-десять минут раньше остальных.       Миньярд подхватил свой рюкзак, закидывая в него по пути к входной двери оставшиеся принадлежности. Наспех обувая кроссовки, он понял, что так и не надел повязки на руки, а также не переодел домашнюю футболку на что-либо, более презентабельное, из-за чего ему пришлось вернуться в спальню. Натянуть повязки с первой попытки не получилось, ведь руки не слушались, а чистая кофта, которую Эндрю планировал надеть, была испачкана чернилами ручки, что случайно поломалась и протекла днем раннее.       Буквально выбежав из общежития, альфа опоздал на первый урок. Единственным спасением было то, что его вел один из самых понимающих преподавателей. Хоть тот и не нравился большинству студентов, Эндрю его уважал, как никого другого. Из-за опоздания парню пришлось сесть с однокурсницей, что уже не в первый раз выводила его из себя.       «Я Элизабет, но ты можешь звать меня Лизи». — сказала она при первой встречи с Миньярдом.       Каждую совместную пару с самого ее появления та старалась сесть как можно ближе к Миньярду, даже если тот занимал самое дальнее место, подальше от остальных. После этого девушка совершенно без зазрения совести вторгалась в личное пространство и пыталась привлечь внимание голкипера. Это успели заметить все в группе и теперь ждали, когда же Эндрю все-таки сорвется. Этот раз не был исключением, и половину урока она пододвигалась все ближе и ближе к нему. Сосредоточиться на объяснениях новой темы у альфы не получалось. Его мысли были заполнены воспоминаниями из детства, а в голове прокручивались все способы, которыми можно было бы успокоить приступ паники в случае необходимости.       Неожиданно перед лицом пролетела рука, которая ударилась о парту с правой стороны от Эндрю. Профессор замолчал и вместе с остальными ребятами в аудитории перевел взгляд на источник шума. Им был однокурсник голкипера, Стефан, и сейчас его рука крепко сжимала запястье Элизабет, чье лицо было перекошено от злости.       — Убери свои гребаные руки. — услышал слова парня Миньярд, повернув голову в его сторону.       — Стефан, что ты делаешь и почему срываешь мой урок? — с явным недовольством поинтересовался преподаватель, подходя ближе к ребятам.       — Скажите вашей ученице, чтобы она не распускала руки. Эндрю каждый раз показывает, что ему плевать на нее. Я понимаю, что это немного не мое дело, но меня раздражает, когда человек нарушает личные границы. Тем более, если учесть то, что она знает о неприязни Эндрю к прикосновениям. — громко проговорил парень.       — Элизабет, это правда? — глядя только на нее, спросил мужчина. Девушка в этот момент мгновенно убрала руки под парту и отодвинулась в сторону от Миньярда, потупив глаза в свою открытую тетрадь. — Ты молчишь, значит, скорее всего, слова Стефана правдивы. Если уж так и есть, то, будь добра, в следующий раз не приближаться к Эндрю, пока он сам не захочет контактировать с тобой. — услышав в ответ тихое «Да, извините», он продолжил вести урок.       После окончания всех пар, альфа поймал в коридоре Стефана и, схватив того за огромный рукав его широкой кофты, потянул в сторону от потока студентов.       — Ох, Эндрю, это ты. Я уже испугался. Не делай так больше. — как ни в чем не бывало сказал парень, с улыбкой глядя на однокурсника. ― Ты что-то хотел?       ― Зачем ты это сделал? ― сразу же начал Миньярд без предисловий.       ― Скорее всего, ты говоришь про ситуацию, что произошла сегодня на первой паре, ведь раньше мы с тобой не контактировали. Отвечаю на твой вопрос: я поступил так, как посчитал нужным. ― с тем же дружелюбным выражением лица проговорил студент.       ― Я не нуждаюсь в твоей защите. ― нахмурив брови, бросил голкипер, сжав ладони в кулаки.       ― Я тебя и не собирался защищать. Не сомневаюсь, что ты и сам с этим можешь прекрасно справиться. Просто Брукс действительно перешла грань. ― заметив приподнятую на его слова бровь, он пояснил, ― это фамилия Элизабет. Меня выводят из себя люди, которые игнорируют личные границы, вот и все. А еще я был бы не против подружиться с тобой. Да, возможно многие и отзываются о тебе не очень хорошо, — в этот момент Эндрю перебил парня, проговорив твердое «мне плевать», и его слова были услышаны, — Да, я прекрасно осведомлен о твоем пофигизме, и все же, я не согласен с их мнением. Ладно, не парься по этому поводу и забудь. ― Окей, — только и сказал Эндрю, а затем развернулся на пятках и уже собирался уйти, но напоследок добавил короткое «спасибо».

***

      Захлопнув входную дверь, Эндрю запер ее на ключ изнутри, а затем практически сразу направился к холодильнику и вытащил оттуда крупную пинту ванильного мороженого. Ее купил Николас пару дней назад во время своего похода с Бойдом за покупками в магазин, расположенный неподалеку от общежития, вспомнив о способе задобрить кузена в случае какой-либо незапланированной ситуации. К мороженому было куплено еще множество разнообразных сладостей, да и в целом вкусняшек. Но Миньярд их съел уже на второй день, чтобы не валялись без дела и не провоцировали его.       После этого Эндрю пошел к пуфику, параллельно взяв по пути одну из своих книг с полки, удобно плюхнувшись в него и поерзав пару раз, находя наиболее комфортное для себя положение. Парень поставил мороженое около себя, чтобы быстро и без препятствия дотянуться до пластикового контейнера, и начал листать книжку, стараясь найти необходимую ему страницу, на которой остановился пару дней назад. Он в очередной раз забыл поставить закладку, но, благо, запомнил приблизительный номер страницы, а потому альфе потребовалось буквально пару десятков секунд, чтобы добраться до нужного момента.       Следующие пару часов Миньярд провел за чтением, дополняя его периодическим поеданием ложкой вкуснейшего мороженого, что уже сильно растаяло и закончилось еще на тридцатой минуте этого времяпрепровождения. В помещение практически все это время стояла абсолютная тишина, которая была нарушена лишь один раз, когда сюда вошли Ники и Аарон, чтобы что-то забрать, а затем так же быстро покинули комнату, попрощавшись с братом и захлопнув дверь. Сегодня, после этого, Эндрю больше никто не тревожил. Такое происходило настолько редко, что парень невольно задумался, не впервые ли находится в такой удачной ситуации, и с каких вообще пор ему так сильно везет. Благодаря легкой и ненавязчивой атмосфере, давшей полностью расслабиться, альфа смог полностью погрузиться в сюжетные повороты книги, путешествуя глазами по строкам, перелистывая одну страницу за другой.       Единственным и не самым приятным моментом было то, что за стенкой, в соседней комнате, спал Дэй. Он не смог выспаться этой ночью из-за головной боли, которая, как был уверен на сто процентов Эндрю, была вызвана слишком большим количеством экси, присутствующим в жизни Кевина. Миньярд, чей сон обычно был очень чутким и неглубоким, а сегодня и вовсе отсутствовал, услышал тихие звуки шагов и открывающейся двери и пошел на кухню. Там он и нашел своего сокомандника, а тот, в свою очередь, после нескольких настойчивых вопросах о причине, по которой до сих пор не спит, все же сдался и сообщил ее. Не долго думая, альфа решил сбегать в аптеку, находящуюся неподалеку от общежития, и купить каких-нибудь лекарств для Дэю, ведь те, что имелись в комнате парней, не подходили ему и не оказывали никакого действия.       Вообще, блондин вполне мог бы забить на парня и пойти спать, а точнее пытаться заснуть дальше, либо же, хотя бы, попросить препараты, например, у Рене или, в крайнем случае, у Мэтта. Но будить их совсем не хотелось, да и бросать Кевина на кухне был не вариант, ведь тогда тот стал бы еще более агрессивным и раздражающим, чем обычно. Это бы сильно отразилось на настроении Эндрю во время тренировки, на которой нападающий сошел бы с ума еще больше и начал бы орать на каждого подряд. Это была не единственная причина. Миньярд старался заботиться о членах своей небольшой семьи, хоть и всеми силами пытался отрицать этот момент. К ней он относил и бету, даже если никогда не говорил с тем на данную тему, потому что просто напросто не видел в этом особой необходимости.       Из-за таких обстоятельств второй номер решил ненадолго прилечь днем, чтобы быть бодрым и ловким на предстоящей тренировке. Но даже не в этом была проблема. Дело было в том, что у Дэя был заложен нос, поэтому он неимоверно громко храпел, шумно выдыхая каждый раз. Порой, Миньярду казалось, что совсем скоро общежитие обвалится от силы звуков, будто сотрясающих здание. Но даже из такой ситуации альфа смог найти отличный выход, который заключался в берушах. Парень надел их, вставив в свои уши. Это помогло слышать храп Кевина более слабо, но все же он просачивался даже так.       Спустя некоторое время Эндрю перелистнул очередную страницу, когда понял, что она была последней. Парень даже не заметил, как быстро пролетело время. Взглянув на окно, он увидел за ним легкую вечернюю темноту и совсем слабо светящие лучи солнца, которого до этого не было вообще из-за постоянных дождей и туч.       Внезапно, карман его широких спортивок завибрировал, заставив альфу немного подпрыгнуть от неожиданности. Миньярд достал телефон, который лежал у него в штанах, и открыл сообщения. Это был Ваймак, и он отправил в группу Лисов информацию о том, что сегодня тренировки не будет, а завтрашняя утренняя переносится на девять утра, потому что ему нужно было отъехать по каким-то неотложным делам. Эта новость, а также представление о выражении лица Кевина, который потом будет читать данное сообщение сто процентов с недовольным выражение лица, немного подняли настроение.       Эндрю поднялся на ноги и, вернув книжку на стеллаж поверх остальных книг, потому что места совсем не осталось, а пустую банку от уже съеденного мороженого отправил в мусорное ведро на кухне, развернулся и пошел к двери. Там, на комоде, лежали пару зажигалок и несколько коробочек с сигаретами. Взяв одну из них, парень уже собирался уйти на крышу общежития, чтобы провести время в одиночестве, но в это мгновенье за спиной вратаря послышались негромкие шаги, и дверь в спальню открылась.       — Сколько времени? — спросил совсем еще сонный Кевин, под глазами у которого были небольшие мешки, а волосы рассыпались в стороны, образуя что-то, отдаленно похожее на гнездо. Вместо ответа Миньярд кончиком указательного пальца ткнул в сторону часов. — Твою мать, ты почему меня не разбудил. Уже ведь почти семь вечера, нам еще на тренировку ехать.       Альфа решил даже не реагировать на обвинения в свою сторону, а просто направился в излюбленное им место, громко хлопнув дверью, тем самым заткнув Дэя. Поднявшись по ступенькам, парень с силой толкнул дверь и попал на крышу. Там он глубоко вздохнул, чувствуя резкие порывы ветра, которые на высоте были куда сильнее, нежели ближе к земле. Эндрю присел на самый край, свешивая одну ногу вниз, продолжая слегка ей покачивать, и достал одну сигарету, сразу поджигая ее и делая крепкую длинную затяжку.       Уже наступил вечер, а с началом осени темнеть стало намного раньше, поэтому можно было увидеть, как медленно солнце опускается за ряд многоэтажек вдалеке, оставляя вместо себя яркий оранжево-желтый след. Такие красивые закаты бывают очень и очень редко, чаще они выглядят совершенно обычно, как и всегда. Но раз в неделю-две Эндрю становился свидетелем заката необычного, не такого, каким тот был в любой другой день. Это была одна из причин провести время на крыше в тишине и умиротворении. Здесь нет никого, кто мог бы разрушить то спокойствие и некую безопасность, которая образовалась совсем давно и стала четко ассоциироваться у альфы с этим местом.       В голове всплыли воспоминания о ночи, когда парень заставил своего брата пообещать ближайшее перемирие с Натаниэлем. Стало интересно, через сколько часов, дней или же недель голкипер вновь услышит это тошнотворное и идиотское ласковое прозвище, которое Веснински произнесет с нежной, приторно сахарной улыбкой и теплотой, разливающейся в его голосе. Аари. Звучит крайне раздражающе. Бесяче. Просто глупо. Пусть он и понимал, что близнец всего лишь друг для рыжика, этот факт не помогало успокоиться и перестать ревновать. Признаться самому себе в чувствах и эмоциях, которые испытывал, было для Эндрю достаточно тяжело, но альфа уже успел с этим смириться и забить.       После мыслей о Натаниэле внутри Миньярда разожглось сильное желание снова с ним встретиться, может быть провести время вместе или хотя бы поговорить. Он достал свой телефон и открыл чат с сокомандником. Последним сообщением в нем было короткое «‎спасибо», которым рыжик ответил на скинутый ему номер телефона Ники. Блондин положил мобильник рядом с собой, подальше от края, чтобы случайно не сбить. После этого он уставился на свои руки, которые были сцеплены в замок спереди. Ладони стали словно холодными, хотя таковыми не являлись на самом деле, будто бы сделанными изо льда, а кончики пальцев била легкая дрожь.       Переведя взгляд на один из балконов многоэтажки, расположившейся прямо напротив общежития, с целью отвлечься от мыслей, Эндрю наткнулся на брюнета, который держал на руках свою черную кошку. Тот, словно почувствовав острый взгляд, давно ему знакомый, поднял голову повыше, оторвавшись от питомца, и слегка улыбнулся. Это был Оливер — парень двадцати трех лет, которого блондин видел практически каждый раз, когда располагался на крыше.       Поначалу Миньярд игнорировал того, видя в очередной день курящим у себя на балконе. Спустя время они начали здороваться друг с другом, делая легкие кивки головой. Так, в один из вечеров, когда голкипер вышел покурить, то снова стал ощущать чужой взгляд на себе и, взглянув на то самое окно, заметил парня. Тот, в свою очередь, выждав пару секунд, прислонил лист бумаги с набором цифр к стеклу. Эндрю в одно мгновенье понял, что от него хотят, и перевел испепеляющий взгляд на брюнета, словно стараясь прожечь дыру, но затем все же, совсем не торопясь, будто бы скучая, выудил из глубокого кармана джинсов свой телефон и, введя номер, зашел в сообщения.       Так и началось их редкое общение. Миньярд не жалел о том, что начал их... дружбу? Он не знал наверняка, каким словом это все можно назвать. Но точно был уверен, что может в любой момент завести разговор-обсуждение новой книги с человеком, который точно так же, как и сам альфа, любит читать. Хоть и не очень-то, по мнению Эндрю, разбирается в настоящей литературе, ведь не оценил парочку любимых им книг.       Слегка тряхнув головой и вернувшись из своих мыслей, голкипер слабо махнул рукой приятелю, который ответил ему тем же, а после поднял мобильник повыше и стукнул по нему пару раз кончиком указательного пальца, как бы призывая зайти в их переписку. Как только парень выполнил это действие, на экране сразу же высветилось новое сообщение. Необразованный кретин: Что-то случилось?

Эндрю: С чего ты это вообще взял?

Необразованный кретин: Выглядишь задумчивым, я не прав?

Эндрю: Это из-за учебы.

      Спустя некоторое время парень все же добавил:

Хочу написать одному парню. Как думаешь, стоит или нет?

      Ответа не последовало, но, когда Миньярд в ожидании перевел взгляд на брюнета, чаще подергивая ногой в нетерпении, то увидел его печатающим что-то в своем телефоне, а затем тот взглянул на Эндрю с хитрой и широкой улыбкой от одного уха до другого. Когда сообщение все же было отправлено, альфа прикусил губу, чувствуя, как подрагивают уголки рта, а щеки начинают слегка гореть, явно покрываясь румянцем, утягивая вслед за собой и кончики ушей с шеей. Необразованный кретин: Это, случайно, не тот мелкий и низкий рыжеволосый паренек, с которым я тебя видел, пока вы вместе катались на скейте не так давно. Или тот, которого ты так нежно обнимал, улыбаясь ему в кудряшки, и прижимал к себе? Кстати, выглядели вы очень мило. Ой, может быть, это мальчик, на которого ты смотрел самыми влюбленными глазами-сердечками? Ох, что же я так туплю, это ведь один и тот же человек.

Эндрю: Катись к черту, придурок.

Необразованный кретин: Извини, но не могу. Если не я, то кто поможет тебе определиться с тем, следует ли писать парню твоей мечты или же нет. Я не уверен в том, насколько правилен мой выбор, ведь окончательное решение все равно за тобой. Но думаю, мой ответ ты уже знаешь. Я за любой романтичный движ. И, если вдруг что-то пойдет не так, могу помочь тебе с составлением предложений.

Эндрю: Ты считаешь меня настолько жалким?

Необразованный кретин: Нет, что ты. Просто я, как никто другой, знаю то чувство, когда пальцы превращаются в лапшу и начинают попадать мимо кнопок, а мозг на время отключается и перестает работать. Так что я на связи.       Это сообщение Миньярд оставил без ответа, понимая, что Оливер привык к его немногословности и ничуть не обидится, вместо этого выходя из чата, а затем открывая переписку с Натаниэлем, которую быстро нашел, ведь записал сокомандника по-особенному. После этого он сразу же набрал сообщение, но, резко потеряв всю свою смелость, уже собрался стереть текст. В этот момент рука дрогнула и, чтобы не выронить телефон вниз, голкиперу пришлось покрепче схватить его, отползая от края крыши и переводя взгляд на мобильник. То сообщение, которое парень передумал отправлять, уже ярко светилось на экране, будучи отправленным, а еще через пару секунд и прочитанным.       Глаза Эндрю расширились от ужаса и собственной неловкости, и он откинул устройство в сторону лицевой стороной вниз, сам не понимая, чего боится. Телефон жужжал, но парень отказывался на него даже смотреть. Взглянув на балкон, он заметил смеющегося Оливера, который буквально ухохатывался, сгибаясь пополам, от увиденного им только что, а после взял лист бумаги и нацарапал своим кривым почерком слова, что, как, видимо, посчитал, являются достаточно приемлемыми для поддержки. «Если бы я знал о тебе лишь то, что ты сам Эндрю Миньярд, которому абсолютно похрену на всех и все, то не поверил ‎в происходящее. А, если серьезно, возьми чертов телефон, иначе я приду к тебе и сделаю это сам.»       Выждав еще минуту, пролетевшую славно пара секунд, голкипер все-таки осмелился взять в руки мобильник, а после и проверить чат с омегой. Выражение лица, раннее полное стресса и паники, замирает и вытягивается, а губы сами по себе растягиваются в легкой улыбке, что не до конца пропала и после того, как Миньярд провел по ней указательным пальцем, будто бы стараясь тем самым стереть.

Эндрю: Как дела?

Огонек: Все отлично, а у тебя?

Эндрю: Также. Что делаешь?

Огонек: Выполняю работу с бумагами, что после должен буду скинуть Альберту. Ну, тому мужчине, который со мной жил некоторое время. Ты его еще назвал нянькой.

Эндрю: У меня нет проблем с памятью. Можно было не вдаваться в подробности. И прости, если отвлекаю. Могу написать позже.

Огонек: Нет, не стоит.       Блондин, нахмурив брови и до боли сжав челюсть, уставился в телефон, обхватывая его рукой со всей силой, будто бы пытаясь раздавить. Все же не следовало писать Веснински. Наверное, было ожидаемо, что тот его пошлет. Мысли превратились в кашу, сменяясь одна за другой. А этот момент мобильное устройство, что все еще покоилось в ладони парня, отдалось вибрацией. Сообщение, которое было отправлено только что, заметно подняло настроение. Огонек: Я имел в виду, не стоит извиняться. Огонек: Ты меня не отвлекаешь, да и тем более, я уже заканчиваю. Даже хорошо, что ты написал, работа задолбала.

Эндрю: Как скажешь.

Огонек: Ты повезешь Кевина сегодня на ночную тренировку?

Эндрю: Да ну его нахер. Тренер же запретил ему заниматься, а две недели еще не прошли. Да и тем более, Дэй приболел. Не думаю, что будет хорошей идеей ехать и заниматься с насморком и кашлем. Пусть хоть немного отдохнет.

Эндрю: Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю, ведь сам так делал.

Огонек: Просто тогда нам предстояла игра, а я совсем не готов. Посчитал глупым пропускать тренировку лишь из-за легкой простуды. Огонек: Ну может не такой уж и легкой, но все же.

Эндрю: Глупо ставить спорт выше своего здоровья. Эндрю: Не делай так больше.

Огонек: Хорошо. А еще мне кажется, что ты заботишься о Кевине. Или я ошибаюсь?

Эндрю: И нахер мне сдался Дэй?

Пусть Аарон с ним возится, а я не собираюсь.

Огонек: Да ладно, тогда почему твои прошлые сообщения, где ты говорил о простуде, были наполнены заботой?

Эндрю: Когда я говорил про твою простуду, то да.

Но не в случае Дэя.

      Лишь через пару секунд до Миньярда дошло, что он написал. Ответа не приходило, поэтому парень решил перевести тему, пока не стало слишком поздно. И это удалось сделать, ведь следующие несколько часов он провел с телефоном в руках, лишь изредка меняя локации.       Сейчас блондин лежал на своей кровати. Вокруг была темнота, которую нарушали свет от экрана телефона и настольные электронные часы, показывающие два часа ночи. Вратарь очень удивился, ведь явно не ожидал, что так засидится за перепиской. Все уже давно спали. Даже Кевин, громче всех кричащий из-за перенесенной, а также отмененной ночной тренировок, уже давно тихо посапывал на своей постели, потому что заснул раньше всех.       Эндрю же продолжал отвечать на приходящие без перерывов сообщения, параллельно с этим задавая вопросы от себя. Он не в первый раз заметил, что с сокомандником до невозможного просто и приятно общаться, неважно, вели они диалог в живую или же в переписке. За эти несколько часов Миньярд успел поделиться с Натаниэлем рассказом о преподе по математика, который постоянно выносил парню мозг в прошлом учебном году по поводу и без. Про книгу, которую успел сегодня дочитать. Про свой любимый вкус мороженого, которое, как позже выразился Нат, представляло собой сплошную гору сахара. Эндрю говорил обо всем, что приходило на ум, и одновременно ни о чем важном, и каждого из ребят это устраивало.