Дети не боятся эмоций

      А мама с папой бы приехали… Принесли бы что-то вкусное, поинтересовались, как у меня дела, как здоровье, какие прогнозы и обязательно бы обняли. Мама бы ещё в лоб нежно поцеловала… Чёрт, нафиг я их так гнал? Чё они, вот прям мешали? Блять, ну мешали же! А теперь их, какого-то чёрта не хватает! Умеют же, а…       Смутные мысли не покидали юношескую голову до самой ночи. Мальчишка засыпал долго, постоянно крутился, ютился так, чтобы и ноги не тревожить, и туловище в комфорте оставить. Потом начались банальные: «под одеялом жарко, без одеяла холодно» и всякие стыдные воспоминания из прошлого, которые перед сном вспоминать совсем не хотелось.       Но Антон всё же засыпает и спит довольно крепко. На утро чувствует непонятную бодрость, внутри будто зажглась какая-то звезда, которая теперь дарит тепло, надежду и окрылённость, поэтому сразу после завтрака и всех необходимых процедур и лекарств зеленоглазый садится за учёбу. Он до сих пор не может понять, почему после напряжённых ситуаций сил становится больше.       Русский язык пестрит правилами и исключениями из них, что обычно даётся спортсмену нелегко. Но сейчас сил хватает на детальный разбор каждого нюанса. Шастун переписывает теорию в отдельную толстую тетрадь, после чего выполняет три упражнения, которые так или иначе нацелены на отработку только что пройденной темы.       В алгебре дела немного лучше. Тема пусть и новая, но достаточно понятная, так что пацан сразу переписывает самое важное из учебника, который открыт на планшете, в тетрадь, после чего бьётся над целой кучей примеров, которые с каждым разом становятся всё сложнее. Когда приходит медсестра с обедом, уравнений остаётся ещё штук двадцать, а Антон чувствует себя уставшим. Он принимает решение отдохнуть до конца тихого часа. Только книжку к литературе попробует почитать для разнообразия.       После сна силы вновь вернулись и Шастун решил поскорее чем-то заняться, чтобы эти силы не потратить впустую. Он берётся за недоделанную математику, разбирая более сложные примеры, углубляясь в детали, запоминая алгоритмы. Через время, всё было решено, а небольшой рассказ прочитан. Пришёл врач.       — Ну как дела? — спокойно спрашивает тот у парня.       — Нормально, — коротко отвечает Шастун, — Скажите, пожалуйста, а я же могу сейчас тянуться? Ну, типа, сесть на ковёр вот тут, — он указывает на пол, где действительно лежал безворсовый ковёр, — Сделать складки, шпагаты. пресс покачать, спину, руки. Ноги трогать не буду, — мысль крутилась в голове около часа и выглядела вполне реальной, поэтому оставалось только проконсультироваться с медиком.       — Антон, я бы воздержался от подобного ещё недельку. Я не могу гарантировать целостность костей даже при таких упражнениях.       Врач говорил чётко, уверенно, но пойти наперекор очень хотелось. Кивнув, мальчишка дожидается, когда старший осмотрит остальных и уйдёт, и потом резко скидывает с себя одеяло. Парни в палате почти не обращают внимание на фигуриста — уже привыкли к его выходкам.       Антон остаётся в постели и начинает растирать ладонями подколенные связки, разогревая их. Спустя уже пару минут нехитрых растираний наклоняется вперёд в складку. Больновато, ведь прошло уже около недели без нагрузок, но парнишка терпит, лежит на ногах долго, старается расслабиться и привыкнуть к неприятному щекотанию под коленями. Самостоятельная растяжка — не растяжка с Поповым, и пацан чувствует это как нельзя остро. Вернее, не чувствует. Ему сейчас вполне комфортно, чего с тренером при подобных обстоятельствах не бывает. Бывает комфортно после, когда тот обнимает.       После складки Антон не спеша поднимает корпус и чуть отклоняется назад, поднимая тяжёлые ноги в гипсах. Низкий уголок больше двух-трёх минут — хороший пресс. Мальчишке с дополнительными «утяжелителями» намного тяжелее, поэтому он делает несколько подходов. Потом делает махи вместе с подъёмам туловища, потом переворачивается на живот и качает, держит, гнёт спину как только может. Ложится на бок и снова кидает ногу, потом в другую сторону, потом ложится на спину и резко разводит ноги в поперечный шпагат, опять поднимает, раскрывает и так по пятьдесят раз. Затем отжимается с колен в разных вариациях: узкие, широкие, с хлопком, отведением руки. Заканчивает велосипедом и начальной складкой.       Вот сколько всего можно сделать, и вечернее мини ОФП готово.

***

      Подобные тренировки мальчишка в тайне от всех (кроме ребят с палаты) делает каждый день по два раза. К концу первой недели качество и количество уже достигают нормы, что, конечно, радует Антона.       Его внутренняя звёздочка горит и светит, согревает и окрыляет, давая заряд и для тренировок, и для учёбы. За неделю Шастун успел получить три пятёрки по алгебре, две по русскому, одну по биологии, истории и физике. Ещё у него на проверке сочинение по литературе, самостоятельная по геометрии(ответов на которую нет в интернете?!) и контурная карта по географии.       О причинах такой работоспособности мальчик не думает, лишь в одну ночь его накрыла неясная тревога, но и она быстро ушла после мысли о скорых полноценных тренировках. И пусть на финале Гран-при он не появится, зато потом сможет всем показать лучший в мире — это Антона сам так решил, он у себя скромный — показательный.       Третья неделя идёт уверенно и чётко, несмотря на то, что тренер так и не пришёл. Лишь написал в субботу. Арсений Сергеевич Попов: Ну ты как там? В норме? 21:06

Антошка Шастун:

Да, всё в порядке)

21:07

      Антон решил, что это даже к лучшему. Когда мужчина встретит здорового и спортивного пацана с пятёрками, а не раскисшего овоща, точно похвалит и, как минимум, порадуется. Улыбнётся точно, и мальчишка понимает, что жуть как хочет увидеть тренерскую улыбку обращённую на него. Хочет легко извиниться и бежать вперёд дальше, снося стены и горы, чтобы победить не только всех соперников, но и самого себя.       Шастун ещё точно не разобрался, что значит «победить себя», но на подсознании смысл ярко ощущал. И был уверен, что, когда победит, поймёт.

***

На третью неделю Антону разрешили заниматься его «всем вот этим вот спортивным», но при условии, что он будет аккуратен, а тренировки будут недолгими. Мальчишка тогда про себя посмеялся, ведь утреннее ОФП он уже к тому моменту сделал на отлично. Учившись третью неделю, Антон буквально офигел, как, оказывается, легко и сложно одновременно получать оценки. Он просто спрашивает у учителя задание, делает его, скидывает и всё! Минус в том, что предметов много, заданий много и времени уходит много. Зато третья четверть идёт как по маслу, и в текущих оценках нет ни одной тройки, потому что теперь у спортсмена есть возможность сверяться не только с интуицией, но и с правилами, разбираться и проверять, прежде чем отправить на проверку. Раньше схема была, в целом, та же, но после тренировки Шастун успевал делать далеко не всё, а то, что успевал, делал криво-косо. Не специально, нет, просто сил на другое не оставалось. Появлялись тройки, двойки, хвосты, долги… А сейчас как отличник работает! Арсений Сергеевич всё ещё не заходил к ребёнку, только писал пару раз, но не более. Даже не звонил. А вот Павел Алексеевич звонил, интересовался, слушал рассказы из больницы и сам описывал общую обстановку в комплексе. Антон был Воле благодарен, потому что тот хотя бы мысленно, хотя бы ненадолго погружал его в мир фигурного катания. Четвёртая неделя проходит примерно так же, как и остальные. Антон тренируется, учится, спит, учится, тренируется. В перерывах переписывается с Серёжей и Никитой, ест не самую вкусную больничную еду и смотрит ленту инстаграмма. Единственное новшество — просмотр собственных программ. Мальчишка отсматривает все старты этого сезона, визуально подмечая по новой грубые ошибки, которые уже прорабатывал с Арсением Сергеевичем и Павлом Алексеевичем. На ночь в голове катает программы чисто. Через два смотрит уже общую картинку, думает, где бы добавил амплитуды, где свободы, где, наоборот, жёсткости. И так далее, пока своим глазом не вычистил всё до блеска.

***

— Поздравляю, Антон! Срослось и, судя по всему, очень даже хорошо! — на улыбке говорит врач пациенту, который только что наконец освободился от гипса, сковывающего обе драгоценные ноги. — Молодец, Тошка! — треплет по кудряшкам стоящий рядом с кушеткой Паша, — Жаль, на финал не едешь. — Чё это не едет? Едет, куда он денется! Целый месяц ещё, — безапеляционно и достаточно холодно отзывается Попов, который стоит у огромного стола с бумажками и где-то расписывается, — Массаж, ЛФК, физио и ты как новый! — больно уверенно говорит Арсений, не глядя никому в глаза. В это время в зелёных глазах загорается огонёк надежды, Воля это видит и не может не улыбнуться. Они прощаются с врачом и едут с Антоном на коляске (пока ходить всё-таки сложно) обратно в палату, чтобы ребёнок собрал вещи. — Арсений Сергеевич, ты же понимаешь, что за месяц восстановиться настолько, чтобы кататься, ну, скажем так, тяжело? — напряжённо спрашивает хореограф, — Он месяц пролежал с двумя обездвиженными ногами, как он тебе поедет? — Посмотрим. Ну не выйдет на тот же уровень — не поедет. Пробовать нам никто не запрещает, — спокойно рассуждает брюнет, на время усаживаясь на скамейку у палаты. — Ты ж его замучаешь до отключки за этот месяц, — вдруг говорит Паша. — Не выдумывай, выдержит.

***

— Арсений Сергеевич, можно? — доковыляв до третьего этажа, Антон стучится в дверь тренера, не открывая сразу. — Да, заходи, — доносится оттуда, и перед мальчишкой появляется домашний брюнет, жующий дольку мандарина, — Будешь? — предлагает Попов. — Буду, — чуть улыбается мальчишка, проскакивая в комнату, — Я это, просто сказать хотел, что в больнице занимался. Спина, пресс и растяжка в норме. И ещё у меня теперь куча текущих пятёрок по всем предметам. А ещё я «Маленького принца» прочитал — что-то странное, с каким-то глубоким смыслом, который я не понял. Но если чисто как сказка, то понравилось, — Шастун сидел довольный на диванчике, раскрывая мандаринку, пока на него с нескрываемой гордостью и даже радостью смотрели голубые глаза тренера. — Ну молодец! Просто умница! — наконец оценивает Попов, — Остались вестибулярка, сила ног и техника. Завтра у тебя с утра электрофорез и массаж, днём работаем в зале, а вечером ЛФК и опять массаж. Потом добавим лёд. Все эти медштуки в двадцать четвёртом кабинете, на третьем этаже. — Ммм, окей, — кивает Антон, как только полностью проанализировал полученный график, — А Вы правда думаете, что я успею восстановиться? — неуверенно бормочет мальчишка, не смотря на тренера. — А почему нет? — серьёзно задаёт вопрос старший, очищая новую мандаринку, — Работай просто, и всё — полетишь как миленький, — снова улыбается Арсений.

***

— Ай! Не могу, больно! — скулит зеленоглазый в первый день «тренировки». На самом деле пока что Попов попросил просто посидеть и поработать над голеностопом с помощью широкой латексной резинки, которая натягивается на стопу и создаёт натяжение при прокручивании сустава. Тем самым, работают мышцы, надёжность которых так нужна фигуристу. — Через «не могу» делай, — спокойно парирует мужчина, отводя взгляд от льда, где сейчас катаются его ребята, — Амплитуднее давай и в темпе. — Пхм, — жалобно скулит Антон, продолжая упражнение. Кажется, ещё чуть-чуть и внутри ноги точно что-нибудь порвётся или вывернется, но Шастун знает, что такое ощущение обманчиво. Тут уже идёт простая проверка на прочность: хватит ли силы воли, чтобы не сдаться и вытерпеть эту боль, — Тридцать, ууух! — парнишка заканчивает с глубоким выдохом и ждёт дальнейших указаний от тренера. — Хорошо. Давай сначала на носках вверх-вниз на ступеньке, потом отошёл пятками, растянул. И так давай подходов пять, — распоряжается Арсений, указывая на небольшой приступок рядом с собой, которым отделялось обычное покрытие всего комплекса, от прорезиненного около льда. После этой комбинации брюнет вспоминает обычную детскую цапельку с выходом на носок после каждого шага — с этим мальчик справляется хорошо, учитывая не самую лёгкую сложность упражнения, ведь тут включается ещё и равновесие. Потом Арсений предлагает скакалку. Антон прыгает одинарные до отказа, через раз пробует сделать двойные, а вот на тройных валится бесповоротно. Ноги ещё слишком слабые, поэтому после попыток провернуть скакалку три раза фигурист буквально падает на пол. Но и это упражнение заканчивается, и Попов, не обращая внимание на блестящие от влаги зелёные глаза, велит нести лесенку. — Начинай вдоль через неё по одной. Десять дорожек. — Ага. — Обычные быстрые в каждый квадрат и наружу. Десять дорожек. — Ага. — Двумя прыжок через квадрат, по одной в следующий. Десять дорожек. — Ага. — Квадрат-наружу, ноги накрест. Руки работают в противоход, подбородок наверх. Десять дорожек. — Ага. — Боком на носках в каждую по разу. Десять дорожек. — Ага. — Змейка. Только спину держи. Десять дорожек. — Угу. — Через одну с остановками и без шатаний. Десять дорожек. — Угу. — Спиной вперёд квадрат-наружу. Следи за спиной, не горбись. Десять дорожек. — Угу. — Боком через всю, в точке ласточка. Спину не роняй. Десять дорожек. — Угу. — Давай звёздочки с хлопками и бег на ускорение до стены. Десять дорожек. — М-м. — Что «м-м»? Конец лесенки, это только часть ОФП, давай вперёд! — прикрикивает тренер, который уже успел разнервничаться из-за ребят, занимающихся на льду. — Я уже не могу, правда, очень больно. Можно без звёздочки, пожалуйста, — скулит мальчишка, сидя на приступке, где с самого начала поднимался на носки. — Шастун, либо делаешь и едешь на финал, либо всё к чертям! — эмоционально восклицает Попов, — Никита, бедро прижми к бедру, у тебя колено вперёд торчит! И центруй! Антон вздыхает. Ему больно стало ещё в середине различных комбинаций, но к крайней порции дорожек ноги совсем отказывались двигаться. Однако же, пацан поднимается и идёт доделывать последнии десять проходок, ведь на финал поехать действительно хочется. Не зря же он занял призовое место на предыдущих двух стартах!

***

— И это ты называешь выездом? Весь как желе, Шастун! Ну что за дела? — идёт последняя неделя перед отъездом. Переживают все. — Сейчас… сейчас сделаю, — парнишка тяжело дышит, пытаясь не выплюнуть лёгкие. Пока у одного спортсмена мини перерыв, тренер уже кричит на другого. И Антон, заглядевшись на сокомандников, чьи программы, по сравнению с его, выглядели прекрасно, приуныл. — Чего стоим? Кого ждём? Особое приглашение надо? — раздаётся бас над ухом. Шатен молча отъезжает от бортика, шмыгает и снова старается выкатать кусок короткой программы. Несмотря на подготовку ещё в больнице, ежедневные массажи, электрофорезы, витамины, тренировки, сбалансированное питание и настрой, собраться целиком пока не удаётся. Сильно подводят дыхалка и вестибулярка. Катать программу целиком — тяжело, сил не остаётся совсем, из-за чего летят прыжки и вращения, портится скольжение и пропадает былая аккуратность, точность. Арсений иногда незаметно поджимает губы на совсем грязное исполнение чего-либо, но не разрешает себе даже задумываться о том, что мальчика на финал лучше не пускать. Сможет, — думает брюнет.

***

— Кхм, — скулит парнишка на растяжке, с силой зажмурившись и сжав губы. Вокруг ребята, сокомандники, плакать сейчас непозволительно. Надо держаться, терпи, Антон. Терпи, тряпка. — Всё, иди на третий. Вечером только забеги ко мне, — буквально через пять секунд Арсений отпускает мальчика и незаметно гладит его по спине, смотрит теми самыми добрыми глазами и кивает. — Пока, — Шастун машет друзьям уже на выходе, последний раз кинув взгляд на какого-то задумчивого и напряжённого тренера. Думать над этим сил нет, поэтому фигурист просто отправляется на массаж.

***

— Ой-ой-ой, покалеченный ты мой, — медленно выдыхает брюнет, разливая по кружкам кипяток, — Как кататься будем через неделю? — Попов пронзительно смотрит в глаза ребёнка, усаживаясь в кресло напротив него, расположившегося на диване. — Я-я, — голос выходит буквально неслышным. Искусанные малиновые губы начинают подрагивать, ресницы дрожать, пальцы перебираются сами собой, а взгляд падает вниз. — Антон, правда сейчас не тянешь на финал. Я не смогу тебя такого выпустить, — серьёзно объясняет мужчина, сам переживая не меньше — ладошки трутся друг о друга непроизвольно. — Я поработаю ещё, правда, постараюсь всё исправить, — клятвенно бормочет мальчик, — Всё сделаю, что скажете! — Не в этом дело, понимаешь? Иногда дело не в количестве и качестве тренировок, иногда организм действительно просто не готов ещё, не может пока работать, как прежде, — старается объяснить старший, сожалеюще поджимая губы, пока глаза сами собой блестят от досады, — Конкретно тут вины нет ничьей, твоя подготовка проходила нормально. Но ты изначально не должен был ехать, врач не разрешал, не гарантировал. Обычно мы стараемся идти всему наперекор, но это не всегда удаётся, понимаешь? — чувственно рассказывает тренер и, увидев слёзы в детских глазах, пересаживается на диван, — Иди ко мне, — зовёт он, раскрывая руки для объятий. Мальчишка припадает к родному телу тут же. — Но.. кхм.. Арсений Сергеевич, я же старался, — отчаянно шепчет Антон, дрожащими кистями обхватывая спину тренера. — Я не обвинял тебя сейчас. Ты виноват только в падении на том катке, а режим и требования восстановления ты соблюдал идеально. Никто не виноват, мой чемпион. Просто так сложилось… Мне тоже грустно, я бы очень хотел увидеть тебя на финале… — Я так надеялся, — голос ломается и парнишка начинает тихонько плакать, не в силах сдержать ураган внутри себя. — Знаю, знаю, Антош. Ч-ч-ч, ну чего ты? — нежно шепчет Арсений и безостановочно гладит острые плечи и худую спинку, успокаивая, — Давай чайку? А то остынет сейчас… Они пьют достаточно крепкий чай, которым тот успел стать за время не самого быстрого разговора, зеленоглазый всё всхлипывает, не в силах принять, фактически, своё поражение, а Попов старается грамотно подбирать слова и доносить до ребёнка главное.

***

— Шастун, быстрее! — хмурится мужчина, подгоняя мальчишку, который слишком долго пьёт воду и перешнуровывает коньки во время тренировки, — Давай на начало короткой. Смотрю целиком, и потом едешь работать точечно. До отъезда ребят на финал гран-при остаётся всего три дня, и Антон, узнав, что у него шанс всё же есть, использует оставшееся время по полной, чаще всего остаётся в зале до поздней ночи и, конечно, тренируется в ранее свободное воскресенье. А Арсений просто не может оставить ребёнка одного, поэтому не отходит от того с самого утреннего массажа и до последней прозрачной слезы в спортзале. — Смотри, спина твоя ушла и всё. Ноги-то слабые ещё, не вытянули. Поэтому ошибаться тебе сейчас нельзя, понял? И целый корпус, корпус держи! Они вместе разбирают ошибки, делают детские подводящие упражнения к не самым простым элементам, работают над высотой прыжка и круткой, да даже бегают вместе, с условием, что пацан должен пробегать в два, а лучше в три раза дольше тренера. — Ещё полторы минуты, давай! — пытается поддержать Попов под конец второго захода после ухода старшего с дорожки. На третий заход мальчика точно не хватит, он еле-еле бежит уже сейчас, волочит ноги и запинается, — Иии, есть! Можешь останавливаться, — объявляет тренер, но Шастун, вопреки ожиданиям, продолжает свой путь по периметру спортзала и только вытирает со лба пот коротким рукавом футболки, — Хватит, Антон, — вздыхает брюнет и закатывает глаза, когда не получает ответа. Ясно, баран погнал. — Давай не до отключки, понял? — просит голубоглазый, усаживаясь на горку стоящих в углу степов. Мальчишка бегает пусть медленно, но уверенно и стойко, и поэтому Арсений просто сидит и гордится своим юным чемпионом. — Мх, мх, мх, — стонет Шастун, когда сил не остаётся уже совсем. Он чуть замедляется, но легче не становится, ноги просто занемели. — Всё, всё, стоп, остановись, — мужчина уже уверенно подходит к воспитаннику и усаживает того на лавочку, — Ты молодец, ещё пол третьего времени пробежал! — хвалит Попов, подавая бутылку, в которой ещё осталось немного воды. — Пф-пф-пффф, я чуть не умер, — комментирует выжатый парнишка, немного придя в себя. — Ложись на растяжку, отдохнёшь как раз, — тренер, в отличие от воспитанника, прекрасно помнит, что уже первый час ночи, а они всё ещё не в кроватях, поэтому не желает больше сидеть на месте без дела, — Складочку давай немного потяну, — негромко говорит мужчина с небольшим безапелляционным кивком в ответ на грустные зелёные глазки, поднятые на слове «растяжка». — Не люблю тянуться, — бурчит не к месту ребёнок, вытягивая ноги вперёд. — А кто ж любит? — Никто, — Антон вдыхает и медленно выдыхает, позволяя старшему ложиться сверху, придерживая его руки и колени, — Ссс… — Не сопротивляйся. Выдыхай, тихо, — Попов старается успокоить своим вкрадчивым голосом, при этом следит, чтобы живот спортсмена коснулся колен при ровной спине. — Больно, — кряхтит парнишка зажато. — Считаю до тридцати. Один, — эти полминуты, как и всегда при растяжке, казались вечными. А если тренер не считает, а молча ставит таймер, то каждую секунду думается, что ну вот он уже, конец мучений, всё! Но нет, там обязательно ещё несколько секунд в запасе, и осознавать это всегда тревожно, — Тридцать. Давай ноги врозь складку. Ну не реви только, я тебя прошу, — по-доброму просит Арсений, когда видит влагу в родных зелёных глазах.

***

— Готов? — твёрдо спрашивает Попов, оглядывая костюм подопечного. — Да, — уверенно отвечает Антон, разминая плечи, что всегда не очень удобно делать в фирменных куртках соревнований. Выход Шастуна в короткую программу будет совсем скоро, буквально через одного фигуриста, и понимание этого резко отзывается где-то в мозгу. Парнишке хватает сил отбросить эти мысли, он концентрируется на себе, слышит громко и часто бьющееся сердце, чувствует плотно сидящие коньки на ногах, чувствует лак на волосах и… сопли, — Павел Алексеевич, можно салфетку? — мальчик подходит к стоящему рядом с Арсением хореографу, у которого на данных момент в руках было две салфетницы. — Бери, конечно, — он протягивает вперёд Слоника и мельком смотрит чей-то прокат, — Замёрз? — участливо интересуется Воля. — Не знаю, — Антон пожимает плечами, последний раз шмыгает, высморкавшись, и использованную салфетку вручает Арсению, который всегда сам подаёт для этого свою ладонь. Время выхода подходит крайне быстро, пританцовывающий в стороне мальчишка даже не успевает толком испугаться, как уже стоит на льду, а его как всегда холодные пальцы сжимают такие же холодные руки тренера. — Сделай на сто, понял? Взял и сделал, всех порвал! Поехал! — брюнет с жёсткостью говорит последние слова для настроя и отпускает ребёнка в центр. Пока мальчик едет на место и по пути ещё раз пробует коньки, его объявляют, представляя также тренеров. Как только Шастун принял начальную позу, затаили дыхание, кажется, все. В особенности Арсений с Пашей, которые два месяца были на нервах вместе с парнем, волновались и переживали за него, старались вернуть былую форму в кратчайшие сроки. Переживания, выпрыгнувшее сердце, содранные заусенцы и покусанные губы отправляются далеко на задний план, когда Антон докатывает программу идеально. Он не оступился ни разу, всю программу проехал гладко, как по маслу, будто растворился и не волновался вовсе ни за своё здоровье, ни за прыжки, то есть ни о чём не думал во время проката. Зеленоглазый тяжело дышит от ощущения сгорающих под рёбрами лёгких, пытается прийти в норму так, чтобы не закружилась голова, улыбается. Делает благодарный поклон каждой стороне, где ему всё это время хлопают, не жалея рук, и едет к выходу. — Молодчинка! — чуть не визжит Воля, первым налетая на младшего с объятиями, пока тот смеётся. — Очень хорошо, Антон, мне понравилось, сейчас посмотрим, что поставят, — улыбается Попов, придерживая спортсмена за локоть, чтобы тот спокойно надел на лезвия чехлы. По результатам короткой программы Антон выходит на первую строчку.

***

— Не слушай чужие результаты, так собьёшь настрой, — шикает брюнет, стоит Шастуну рядом с ним прислушаться к голосу диктора, — Ты готов? — Готов, — собранно кивает Антон, чьё сердце бьётся с бешеным ритмом. — Иди потанцуй, — легко говорит тренер, прекрасно зная, что именно это отлично помогает парнишке настроиться. Он просто двигает руками и ногами, как захочется, прикрыв при этом глаза, отключается от внешнего мира и уходит в себя. Это расслабляет и помогает ему сконцентрироваться. — Я что-то переживаю, — нервно усмехается Шастун, уже находясь на льду. — А ты не переживай, — улыбается Попов и забирает себе грязную салфетку, — Просто забудь, где ты. Ты отлично всё скатаешь, я верю, — твердит тренер и крепче сжимает детские кисти, — Давай со мной: вдох, выдох, — они единожды глубоко дышат, и парнишка отъезжает под уверенный взгляд голубых глаз. Арсений едва заметно хмурится, только когда Антон падает с четверного флипа, стоящего по счёту вторым прыжковым элементом. В остальном, не считая немного немузыкальной концовки, брюнету нравится и прокат произвольной. Правда, если посмотреть на Шастуна после выступления, можно подумать, что он бежал и не пил три дня, потому что дышит тот именно под это описание. Держится за грудь и живот, согнулся, пытается прийти в норму. На глазах мужчина даже со своего поста замечает слёзы. После поклонов мальчик едет к тренерам медленнее вчерашнего. — Ну чего не подобрал себя совсем на флипе? — непонимающе спрашивает Арсений, подавая руку и чехлы. Павел Алексеевич просто приобнимает за плечи. — Я испугался чего-то. Не думал, не думал, потом вдруг подумал и испугался, забыл, — сбито из-за дыхания, но всё равно понятно рассказывает ребёнок, припадая к раскрытой груди тренера. — Ну, здрасьте! Катаешь и катаешь, что за новые загоны? — подключается Воля, и все втроём направляются в Kiss&Cry. Выставление оценок затягивается, и все прекрасно понимают, что сейчас решается что-то важное в жизни многих людей. Ребёнок и взрослые сидят в нетерпении, молча, переговариваются и обсуждают погрешности. Но вот, результаты становятся известны. — Первое, Антон! Я поздравляю! — смеётся громче Паши Попов, встряхивая мальчика за плечи. — Но я же упал, — не понимает шатен, смотря в глаза то хореографу, то тренеру. — Твои соперники катали намного хуже. Плюс у тебя хороший был отрыв в короткой. А сегодня что-то все падали, и я рад, что ты выдержал. Это сделает тебя сильнее! — воодушевлённо объясняет Арсений, поправляя ребёнку чёлку. — Пойдём, — зовёт Воля, успевший словить журналиста лицом к лицу. Антошка с этого смеётся искренне и ни о чём больше не переживает. Он смог, он сделал и доказал, что может чуть больше, чем от него ожидают.