Дети не боятся эмоций

      На следующее утро Антошка, как и привык, идёт в любимый детский садик, где у него есть много классных и добрых настоящих друзей. Ребятня, несмотря на раннее время, с интересом и энтузиазмом выбирает правильные карточки для их общей дневной доски, висящей на главной стене группы. Дети все вместе, помогая друг другу, выставляют время года — осень, месяц — сентябрь, день недели — понедельник, и погоду — солнечно.       Дальше дети завтракают пшённой кашей с чаем и начинают заниматься в специальных книжках, которые есть у каждого. Малыши познают простые истины этого мира через яркие картинки и раскраски, что делает занятие намного интереснее и увлекательнее. Антон самым первым находит кратчайший путь для ёжика, за что получаем доброжелательное и похвальное «Умничка!» от воспитательницы и громкие аплодисменты от друзей.       Потом всеми любимая прогулка, на которой можно оторваться по полной! Ребятня играет в «Заморозку», в усложнённые классики, где вначале нужно аккуратно бросить камушек чётко в квадратик, в прятки, которые Шастун, кажется, любит больше всего в жизни после мамы. А некоторые девчонки всё равно предпочитали играть либо в куклы, либо в куличики. Пацаны чаще выбирали что-то более активное, например, догонялки, горки или лазелку с лесенкой-радугой.       — Дети, собираемся в группу!       Потом вкусный обед с обязательным горячим супчиком или борщом, который обожает Антошка, и, наверное, почти всеми нелюбимый тихий час, который почему-то длится не час, а все два. Зато после этого кефир или снежок с печеньем!       В этот понедельник ребята пошли в актовый зал на урок музыки, где они хлопали в ладоши под определённый ритм, пели песенки под фортепиано и танцевали. Позже, в группе, каждому раздали слова для осеннего утренника. Антошка будет грозовой тучкой, которая принесёт всем дождик.       Потом должна была быть снова прогулка, но это весёлое занятие неожиданно оборвалось появлением в коридоре Андрея, что пришёл за сыном, чтобы отвезти его на фигурное катание. Младший немного расстроился, ведь он договорился с Вовой сделать салют из самолётиков, что висят на деревьях, но делать нечего.

***

      Через час Антошка уже заходит в тренировочный зал в чёрных спортивках, майке и кроссовках, держа в руках скакалку, резинку, спиннер и баланс, оставляя это всё на полу у стены, где уже лежит инвентарь других пришедших ребят. Пока есть ещё пять минут до начала, Антон успевает немного поболтать с новыми сокомандниками и узнать о них немного больше.       — Так, всем привет, ребята! — громко заходит в зал Павел Алексеевич, что заставляет пацанов подняться с лавки и встать перед тренером, — Побежали по кругу, разогреваемся. Потом поработаем ОФП, — коротко даёт наставления Воля, усаживаясь на лавочку и начиная следить за тренировкой, — Теперь спиной вперёд! — через десять кругов звучит следующая команда.       После бега начинается разминка, в которую входят в основном прыжки, лесенка на полу, по которой нужно бегать специальным шагом, и классическая разминка суставов в самом начале. Затем ненавистные Антону отжимания и приседания, которых нужно сделать в три раза больше, чем мальчишка делал в своей старой секции.       — Антон, делай! Девять. Нельзя отлынивать! Десять. Одиннадцать, — ходит по залу Воля, то подглядывая на маленьких и бедных спортсменов, то на самого себя красивого в зеркале, через которое, в целом, и детей было прекрасно видно, — Двенадцать. Антон, колено убрал! — тут вдруг у старшего появляется в голове какая-то поза и выход в дорожку, поэтому он понемногу начинает что-то изображать, пытаясь тут же оценить себя в зеркале, — Тринадцать. Четырнадцать…       Дальше ребята перешли к проработке СФП, ведь очень важно уже в зале, на полу, делать все элементы, такие как прыжки и вращения, технично и правильно. Но и для этого тоже нужна специальная физическая подготовка. На проработку различных упражнений на балансе, с резинкой, со степами, со скакалкой ушёл почти час. По-хорошему, надо было бы ещё успеть сделать партерную гимнастику, но все потратили слишком много времени на СФП, поэтому парней отпустили в раздевалку, чтобы они передохнули и переоделись к выходу на лёд.       Антон устал. Очень устал. Если вначале ещё можно было перетерпеть так называемые дорожки, то отжимания и приседания давались уже с трудом и переступанием через самого себя. Когда началась отработка баланса, прыжков и крутки, то нервная система Шаста и вовсе начала давать сбой.       Было много неудачных попыток, много непоняток, много падений. Из-за всего этого, парню иногда приходилось останавливаться и прерывисто вдыхать-выдыхать, плакать и стирать с глазок слёзы, восстанавливая сбитое дыхание. Хотелось топнуть ножкой и уйти домой, но почему-то юный фигурист не позволял себе этого сделать, хоть ножкой он и топал. Но чаще лишь просился отойти попить, а после вновь продолжил усердно заниматься.       Тяжело.

***

      — Выходим! — кричит Попов пацанам, приоткрывая дверь раздевалки, где должна быть его младшая группа. Все четверо парней почти сразу поднимаются со скамеек и, забрав свои перчатки и бутылку воды, выдвигаются в коридор вслед за тренером. Как только мальчишки стали снимать чехлы с коньков и выезжать на лёд, старший заметил отсутствие одного спортсмена, — Где Шастун? — хмурит брови голубоглазый, ещё раз оглядывая всех детей, думая, что просто упустил ребёнка из виду. Но нет. Мальчика поблизости нет.       — Простите за опоздание, Арсений Сергеевич, — неожиданно сзади появляется пропавший Антон, на ходу натягивая на свои коньки специально длинные лосины, для того чтобы защитить ножку от возможного снега и пряча под ткань длинные шнурки.       — Где ты был, Шастун? — строго спрашивает мужчина, пока младший уже выезжает на лёд, но не отдаляется, продолжая стоять напротив голубоглазого.       — Я.. я с духом собирался, — не сразу, зато честно, как он считает, отвечает шестилетний парнишка. Взрослый выгибает одну бровь, продолжая стоять со скрещёнными на груди руками, после как-то пренебрежительно выдыхая.       — Поехал, — Арсений ровно машет головой на всю площадь льда, где уже по кругу катаются остальные пацаны и ещё несколько человек из группы немного постарше.       Шастун коротко кивает и уезжает в правую сторону, просто начиная в очередной раз привыкать к конькам и льду. Честно говоря, мальчишка немного волнуется. Ему даже, наверное, страшно. Попов злой, грозный и колкий, что совершенно не внушает доверия эмоциональному и чувствительному ребёнку. Кто знает, на что способен старший тренер? Вчера он практически не давал никаких комментариев, а просто прожигал дыру в каждом маленьком тельце около часа.       — Значит так, слушаем! — подзывает всех к себе Арсений, пока сам выезжает на лёд на коньках, — Начинаем работать над скольжением. С правой ноги…       Старший приступает наглядно и медленно показывать нужную комбинацию, дополняя действия своими словами. После того, как все парни примерно поняли движения ног, рук и корпуса, малыши поехали пробовать сами. Конечно, без замечаний от тренера не обходилось.       — Шастун продавливай вначале! Сильнее приседай! — кричит брюнет, всё ещё находясь на льду, — Спину ты наклоняй, но не горбись же! — но у Антона видимо не получилось сделать именно так, как желал старший, поэтому Арсений сам подъехал к ребёнку, — Вот так, и ногу согни, — ни чуть не мягко ставит немного потерянного младшего в нужное положение тренер, удерживая на несколько секунд, — Понял? Вперёд!       Целых сорок пять минут у группы ушло именно на разные комбинации и техническую проработку каждого движения. Антон не знает, как у других, а у него ножки уже слегка ныли от вложенного в них напряжения и максимального контроля.       — Шастун, ты постоять сюда пришёл? — пренебрежительно вздыхает Попов, подъезжая к ребёнку, что стоял у бортика и шмыгал носом, — Всё нормально? — на секунду хмурится старший.       — Да. Устал просто, — легко и грустно отвечает шестилетний мальчишка, рассматривая мелкие белые льдинки на своих конёчках.       — Понимаю, но, Антон, ты пришёл сюда работать. Может сейчас тебе это сложно понять, но нужно пахать до последнего, — на раз-два уведомляет тренер, не собираясь быть мягким и добрым, — Давай, скоро закончим уже, — всё-таки снисходительно хмыкает голубоглазый, отъезжая дальше, — Шифорин, я руку куда говорил убирать?!       Зеленоглазый вздыхает, утирая нос рукой, и продолжает тренировку, которая, по словам мужчины, подходит к логическому концу. Получается, осталось всего лишь идеально чисто откатать круг связки и можно будет ехать домой, отдыхать.       — Так, ребята, сюда! — через пятнадцать минут подзывает всех потных и вымотавшихся детей к себе Попов, — Хорошо. Сейчас идём с вами в зал на растяжку, и домой, — уведомляет тренер, уходя со льда и натягивая на лезвия чехлы.       Младшие следуют его примеру, относят в раздевалку коньки, меняя их на кроссовки, и вместе лениво двигаются по коридору в спортивный зал. Ни у кого не осталось сил на то, чтобы что-то сказать или обсудить, поэтому дети идут в полной тишине, нарушаемой только всё ещё глубокими и неровными вдохами.       — Берите коврики, снимайте кроссовки, становимся, — терпеливо ждёт детей Арсений, — Руки в замок, и тянемся вверх. Растягиваем боковые мышцы, — коротко объясняет свои действия мужчина, стоя к ребятам, что копируют позу, лицом, — Наклоны, тоже хорошо чувствуем мышцы, привыкайте это понимать. Вперёд, назад, вправо, влево, — голубоглазый продолжает на себе же показывать, какие они мышцы сейчас расслабляют, пока парнишки послушно повторяют за взрослым.

***

      — Садимся на пол, складки, шпагаты и я вас отпускаю, — через десять минут говорит Попов, но сам не садится, — Складка вперёд, наклоняемся. Тянемся не плечами, а животом! — подмечает важный момент брюнет, уже подходя к мальчишке в первому ряду.       Мужчина ладонями надавливает на округлую спинку Артёма, пока тот ожидаемо кряхтит и старательно упирается руками в пол. Тогда старший одной рукой удерживает детские ручки, второй прижимает согнутые коленки к полу, а корпусом потихоньку ложится сверху. Уже через пять секунд снизу слышится хныканье Шифорина. Тренер отпускает спортсмена далеко не сразу, игнорируя детский плач, но вскоре уже переходит к Кудинову Егору.       Сердечко Антона начинает биться в три раза быстрее. Это их что, тянут сейчас? Выглядит ужасно больно и.. безвыходно.       — Давай, Шастун, наклоняйся, — подойдя к последнему, пока не плачущему ребёнку, ровно говорит голубоглазый. Антошка, жалостливо и с немым страхом в глазах глядя на мучителя, слегка мотает головой, — Ложись, — строже требует он, ведь парнишка буквально просто сидит.       — Лежу, — сипло произносит младший, хлопая ладошками по ногам. Он просто не может наклониться сильнее, итак больно.       — Серьёзно? — искренне недоумевает взрослый, округляя глаза, — Тогда терпи, — Арсений занимает нужное положение позади мальчика, становясь на колени для удобства, и так же прижимает детские коленки к полу, удерживая ручки.       — Нет! Не надо! — вдруг активно пытается выбраться Шастун, но тут же начинает плакать от сильной и неприятной боли под коленками, ведь старший, как кажется маленькому спортсмену, буквально ложится сверху и давит на него всем своим гигантским телом, — Ааа!       А мужчина и не думает отпускать, не давая ребёнку выпрямиться или улизнуть. Мальчик плачет, всё ещё стараясь освободить хотя бы ручку, хотя бы ножку согнуть, но ничего не выходит. Арсений слишком сильный по сравнению с Антошей. Парнишку действительно зажали со всех сторон, он совсем не может пошевелится. От своей абсолютной беспомощности он начинает плакать ещё сильнее. Тренер наконец медленно отпускает и встаёт, не говоря ни слова.       — Бабочка, — коротко разносится по залу, а Попов вновь возвращается к Артёму, пока на фоне всё ещё ревёт Антон, — Нет, скорее лягушка, ложись на спину, — меняет правила игры взрослый, опять присаживаясь и корректируя позу мальчика, образовывая из его ножек ромб. Взрослый надавливает своими ладонями на детские колени, прижимая их к полу, — Руки вверх, — строго пресекает резкую попытку препятствия мужчина, абсолютно хладнокровно не отпуская сжавшегося мальца.       Очередь вновь непозволительно быстро доходит до до сих пор хныкающего пацана, совершенно не обладающего растяжкой. Арсений приближается достаточно резко, на что ребёнок так же резко отползает в сторону, буквально улизнув от рук «садиста».       — Антон, вернись на место, — вздыхая, ровно требует старший, не терпя непослушания. Он не двигается с места, перенося вес на одну ногу, и сдержанно глядит на Шастуна.       — Нет! Не трогайте меня! — слезливо просит мальчик, мелкими шажками пятясь назад с выставленными вперёд руками. Антон подсознательно решает бороться до последнего. Очень не хочется добровольно отдавать себя в руки тренера, которые обязательно сделают больно.       — Так, мы и так задерживаемся, — взглянув на настенные часы, здраво рассуждает мужчина, — Становись вот тут и делай бёрпи, — спокойно даёт задание, даже скорее наказание Попов, сам с лёгкостью делая отжимание и прыжок с хлопком, — Это за один раз считается. Делаешь, пока мы не закончим. Потом я ребят отпущу, и мы потянемся. Я не хочу задерживать всех из-за твоей капризности, — принципиально выдаёт все свои планы профессиональный фигурист, вновь уходя в начало ряда. Антон в это время как-то обижено шмыгает носиком, медленно направляясь ближе к лавочке, куда указал стать тренер, — Складка, ноги врозь…

***

      — Вы на сегодня свободны, можете идти переодеваться. Если родители ещё не приехали, то ждём их в комплексе. Если что, я тут, а потом у себя в тренерской. Доброй ночи, — привычно и вполне дружелюбно кивает парнишкам голубоглазый, в следующую секунду слыша дружное, но немного недовольное и обиженное «До свидания, Арсений Сергеевич» от маленьких, но трудолюбивых деток, спешно покидающих пределы зала.       Только Антон всё ещё еле-еле прыгает дурацкие бёрпи, стараясь не акцентировать свои мысли на том, что его ждёт буквально через минуту, как только закроется дверь за последним ребёнком.       — Ну что, капризуля? Давай, ложись на спину, — чуть снисходительнее машет головой на всё ещё лежащий на прежнем месте зелёный коврик взрослый, — Я всё равно тебя не отпущу без растяжки, Антон. Мы только теряем время сейчас, — уже сам садится к единственному на полу коврику брюнет, за руку усаживая младшенького рядом.       — Может всё-таки не будем? Ну, пожалуйста, Арсений Сергеевич, — у Антошки уже опять глазки на мокром месте, но Попов давно на это не ведётся. Если детей вечно жалеть и потакать им, то никаких спортсменов из них не выйдет. Это уже закон.       — Мы на лягушке остановились, ложись на спину, ножки сгибай, — игнорирует жалобную речь взрослый, корректируя положение Шастуна, что уже чуть не в истерике заходится, шумно дыша и предусмотрительно держа руки у коленок, чтобы хоть как-то сопротивляться, — Руки вверх, Антон, — строго машет головой мужчина, кладя свои ладони на колени ребёнка только тогда, когда тот, со взглядом побитого котёнка, осторожно собирает кулачки к груди.       Арсений сначала несильно нажимает на худые ножки, что совсем не раскрыты по не очень ясной для тренера причине, но вот пацан все равно тут же пытается убрать руки старшего своими, на что брюнет изначально не обращает внимания, давя чуть сильнее.       — Нет, так не пойдёт, — когда Антон уже практически полностью выполз из рук «мучителя», при этом хныча, голубоглазый вдруг отпускает, — На живот переворачивайся, — не терпя возражений, говорит он.       — Не надо, — слышится совсем тихо и жалобно.       — Ты на меня, как заяц на волка, смотришь. Я не собираюсь тебя есть, несмотря на то, что голоден, — немного устало произносит Попов, который начинает потихоньку терять терпение, в то время как ребёнок не шевелится совсем, — Ох, боже мой, — взрослый сам быстренько укладывает кроху на живот, так же сгибая ножки и образуя ромбик. Только вот, аккуратно придавив своими коленями к полу маленькие ступни, детская попа взлетает вверх, как и предполагалось. Арсений обоими ладонями давит на самое основание бёдер, понемногу раскрывая таким образом пока какую-то покалеченную лягушку.       — Ай! Ай! Больно! — достаточно поздно спохватился Шастун, начиная ёрзать, но ничего не выходит. Поза слишком неудобная и болючая, что блокирует все движения, кроме рук, которые в данной ситуации совсем не помогают, — Бо-ольно! — начинает отчаянно плакать мальчик, беспомощно уткнувшись лобиком в зелёный коврик, — Аа-а! — а брюнет про себя ещё раз считает до десяти, больше не надавливая, а просто удерживая положение, и вскоре медленно отпускает, неторопливо собирая ножки парнишки вместе.       — Складку врозь пропустим, остаются шпагаты. Как у тебя с ними? — всё так же спокойно и ровно спрашивает мужчина, пока дитё садится на попу, обхватывая колени руками.       — Не надо, — слезливо просит Антон, от чего-то не решаясь смотреть старшему в глаза. На сколько жесток этот человек?       — Тогда вставай на колени, ко мне спиной, и вытягивай одну ножку вперёд, — размеренно сообщает мужчина и ждёт, пока подопечный сам «с духом соберётся».       Через минуту брюнет уже принимает нужное положение позади перепуганного ребёнка. Взрослый одной голенью не даёт маленькой ножке уехать в сторону, а своей стопой преграждает путь детскому колену. Такое положение целиком блокирует движения, как минимум, левой ноги, что пугает ещё сильнее.       — Ручками меня обхватываем и не вырываемся, Шастун, — Арсений убирает детские ручки назад, а сам берёт левой рукой правую худую ножку у голеностопа, потихоньку поднимая вверх, при этом правой рукой придерживая мальчишеское бедро.       — Ааай! Хватит! — тянет ручки к своей ножке пацан, начиная хныкать от первого неприятного ощущения.       — Антон, убирай руки! — прикрикивает взрослый, но парнишки хватает ненадолго. Когда же он вновь пытается помешать мужчине, плача и мыча что-то, Попов ничего не говорит, а последний раз ещё немного тянет ножку вверх. До полноценного шпагата этому маленькому фигуристу ещё далеко, конечно, ведь ножка только начинает приближаться к носику, перейдя отметку в 90 градусов.       — Всё-ё! — прерывисто слышится от мальчика как раз за секунду до того, как его медленно, чтобы не навредить, отпускают.       — Левую, — спокойно констатирует мужчина и меняет свою ногу, пока дитё упорно пытается отдышаться и вытереть нескончаемые слёзы. Мальчишка, смирившись и решив, что лучше поскорее с этими мучениями покончить, садится снова ровно, вытягивая вперёд левую ногу.       — Можно только н-не сильно, пожалуйста? Я не л-люблю эту ножку.., — робко просит Антон, послушно, но слегка обхватывая тренера за торс.       — Если с ней дела хуже, значит нужно ей наоборот уделять больше внимания, — нравоучительно говорит Арсений, потихоньку поднимая детскую конечность вверх, не забывая удерживать бедро в правильном положении.       — Ай, больно! — вскрикивает Шастун, вновь начиная мешать старшему.       — Убирай руки, — остановившись, строгим басом указывает «мучитель» и продолжает тянуть, только когда просьба была выполнена.       — Хватит! Больно! — парнишка никак не может удержать, да и не хочет, в себе эти бесконечные и горькие слёзы. Он даже не думает скрывать свои настоящие эмоции, ему за это не стыдно. Ему больно, и он это искренне показывает, как может. Только что-то Попову всё равно, потому что он продолжает, пусть и не тянуть, но держать ножку в болезненном положении, — Всё-ё..! — сипло кричит, активно вырываясь и мешая, и его так же, не спеша, отпускают.       — Прямой остался. Просто покажи мне его сначала, — всё с тем же непоколебимым спокойствием и внешним хладнокровием произносит тренер, пока Антон старательно вытирает слёзы и садиться в что-то наподобие поперечного шпагата. Правда, угол выходит едва ли шире 90 градусов, от нужных 180, а лучше больше, — Так, тогда ложись снова на живот в букву «П», на спине я тебя не потяну, — даже разводит руками взрослый, мол, только так.       — Не хочу.., — машет головкой Шастун, но голубоглазый слишком устал для всех этих уговоров. Он просто в очередной раз сам укладывает не сопротивляющегося ребёнка в нужное положение, надавливая ладонями на опять торчащую вверх детскую попу, постепенно приближая её к полу под громкий плач, — Ну хватит! Больно! Ааа!       — Руки, — обречённо вздыхает брюнет, но уже не останавливается в своих действиях. Парень всё равно не может вырваться, поэтому проще просто уже закончить и отпустить его, скулящего беднягу, — Всё, — через двадцать секунд выдыхает тренер, убирая руки.       — Аай, больно.., — буквально навзрыд плачет маленький Шастун, продолжая лежать на животике, но соединив ножки вместе. Чтобы полегче было..       — Всё, Антош, всё, — смягчается Арсений, аккуратно за подмышки притягивая взахлёб ревущего малыша к себе, заключая в объятия, — Тш-тш-тш, — шепчет в ответ на сбитые всхлипы брюнет. Он продолжает успокаивающе поглаживать кроху по дрожащей спинке, но молчит, — Тише, Антош, успокаивайся, — и всё равно в его голосе слышны нотки хладнокровия, хоть тренер, вроде бы, искренен.       — Арсений С-сергеевич, не надо так б-больше, п-пожалуйста, — через пару минут, всё ещё роняя капельки слёз на синюю майку тренера, шёпотом лепечет шатен.       — Покажи мне свои зелёные, прямо как этот коврик, глазки, — настоятельно просит мужчина, за бока отстраняя прилипшего к нему мальчика от себя, — Ты ведь пришёл сюда, чтобы работать? Чтобы красиво кататься и стать настоящим чемпионом? — твёрдо спрашивает старший, но взгляд его добр.       — Угу, — доверительно и часто кивает Шастун.       — Вот. А для этого, Антон, нужно стараться и перебарывать себя. Фигурное катание — это настоящий спорт, где нет места лени. Нельзя себя жалеть, — максимально серьёзно выдаёт Попов, мотая головой и с минуту просто глядя в эти совсем детские и наивные глазки, — Беги в раздевалку, — кивает непонятно кому Арсений, слегка похлопывая вставшего на ноги мальчишку по бедру, — Завтра могут ножки болеть, не пугайся. Мышцы у тебя хоть и достаточно мягкие, но без этого всё равно никуда, — неопределённо пожимает плечами взрослый, перед тем как ребёнок покорно кивнёт и неторопливо покинет пределы спортивного зала.

***

      — Антон? Тебя до сих пор не забрали? — заходит в раздевалку мужчина через двадцать минут, решая проверить все помещения перед уходом домой. Но тренер никак не ожидал увидеть тут на лавочке скучающего и почти спящего ребёнка.       — Угу, — сидя с закрытыми глазками, соглашается Шастун, сейчас совершенно ни о чём не беспокоясь, — Папа в пробке, наверное, — тихонько предполагает младший, вздыхая и чуть стряхивая с себя лёгкую осеннюю курточку, что стала греть.       — Сейчас позвоню ему, — решает брюнет, вынимая телефон из заднего кармана джинсов и принимаясь искать нужный контакт, — Алло, Андрей? Арсений Попов — тренер. Антон уже ждёт Вас, Вы скоро? — спокойно интересуется профессиональный фигурист, с некой нежностью глядя на максимально уставшего кроху, который видимо ещё чуть-чуть и точно уснёт, — Понял, ждём. Антон, пойдём на улицу, папа подъезжает, — уведомляет ученика старший, отключая смартфон, но не слышит себе в ответ ничего вразумительного.       А Шастун просто тихо, прямо сидя, заснул, целиком и полностью истратив все свои силы и эмоции за сегодняшний сложный день. Тренер вздыхает, понимая, что полдевятого — самое время для сна этих старательных малышей, и подходит к подопечному, присаживаясь рядом на корточки.       — Антош, просыпайся, — взрослый аккуратно шепчет и мягко поглаживает мальчика по пшеничным кудряшкам, — Пора домой, спортсмен, — снисходительно улыбается Арсений, когда видит сонные приоткрытые глазки и слышит какое-то обиженное «М», — Там папа подъезжает, пойдём на улицу, — однако голубоглазый, решая не напрягать «мученика», бережно поднимает младшего на руки и берёт его нелёгкую сумку, вместе с невесомым ребёнком неторопливо двигаясь в сторону выхода.

***

      Оказавшись наконец-то дома около половины десятого вечера, Шаст ужинает рисом с курицей, огурчиком и горячим чаем, снова начиная беспощадно проваливаться в сон. Мальчик наскоро купается вместе с мамой, параллельно в красках рассказывая ей о сегодняшнем дне, не забывая ни о весёлых классиках в саду, ни о невероятно насыщенной и болючей тренировке, а потом они вместе идут в кроватку.       Это был очень тяжёлый день для маленького шестилетнего мальчика-фигуриста. Теперь, после любящего поцелуя мамы, Антон может спокойно закрыть свои ясные глазки и заснуть.