Чешуя

      В один из немногих дней Сэнди всё-таки решила переночевать у себя и оставить человеческий дом в покое хотя-бы на ночь. Только на одну, просто чтобы кожа совсем не очерствела и не стала отталкивать от себя ядовитую воду озера. Она и так уже будто сдирала её верхний слой, охватывая всё тело огнем после слишком долгого пребывания на воздухе. Остальная живность, населяющая местные воды, точно была удивлена неожиданному возвращению слишком очеловечившегося сородича, но выражать свои чувства, как обычно, не стала. Может, поленилась возиться в темноте, стёкшейся в озеро подальше от луны, может, просто побоялась лезть на рожон. Мало ли чему её там еда на суше научила, она пока не торопилась этого демонстрировать, на том и спасибо.       Нормальный и спокойный сон казался чем-то поразительно новым и вместе с тем привычным, отчего долго не получалось уснуть. Может, несколько часов, может почти всю ночь до самого рассвета. Отсутствие тихо, но раздражающе (если заострять на этом внимание) тикающих где-то в стороне часов подбешивало. Пусть это было и не важно, отчего-то очень хотелось знать, какой час ночи был там, над поверхностью воды. Всем ведь известно, что стоит только скрыться за зеркальной гладью озера, время начнет течь по-другому.       Стоило только привыкнуть к родным объятиям воды и всякой илистой жиже на дне, обволакивавшей тело и почти приклеивающей его к песку, откуда-то сверху под воду прокрался противный гулкий «бум». Этот условный сигнал в последнее время был не нужен, про него почти и забыли. Сейчас, видимо, вспомнили. Со дна, конечно, плохо видно, но на дворе всё ещё ночь. По крайней мере, солнце точно не вылезло из-за горизонта. Может, просто показалось? Может, озеро так издевается и спать не даёт в наказание за слишком долгое отсутствие? Зачем Джен могла притащиться сюда ночью? Разве что чтобы сообщить, что все сектанты магическим образом исчезли и больше нет причин бояться ходить по лесу. Ну, или можно предположить, что это сектанты прознали про трюк и уже стоят на берегу, натачивая свои позерские клинки. Маловероятно, но от них иногда и не такого можно ожидать.       Повертевшись пару минут, надеясь, что с непривычки просто показалось, Сэнди всё-таки недовольно прошипела что-то себе под нос, выпустив пару пузырей воздуха, и лениво поплыла наверх. Над водой стоял зыбкий предрассветный туман, едва различимый в медленно рассеивавшейся темноте. Не поверив в то, что Джен могла прийти именно сейчас, даже не дождавшись восхода солнца, она не сразу различила её силуэт на помосте, терявшемся на фоне стены темного леса.       - Ты чего здесь…? Темно ещё, в лесу вообще не видно ничего, сколько время?       - А-а… не важно, сейчас, тут…       - Важно вообще-то, там сектанты ходят, не видно ничего, что тебе тут понадобилось? Не можешь одна одну ночь посидеть?       - Я аккуратно, срочно надо было, я нашла тут кое-что… – взъерошенная и явно ещё даже не ложившаяся спать Джен судорожно шарила в карманах, нарочно пуча красноватые глаза то ли волнуясь, то ли просто пытаясь не засыпать на ходу.       - Я уже подумала, что ты соскучиться успела… - нервно хмыкнула Сэнди, сложив на холодные доски руки и положив на них голову, гудящим грузом тянувшую обратно на дно. Настроя подруги она явно не разделяла; та наверняка опять вытащила из тех папок какую-нибудь замызганную фотографию или бумажку с неразборчивым почерком, который кардинально всё меняет и будет так много значить, что этот ночной поход через лес будет того стоить.       - Короче, я решила пролистать ту папку ещё раз и нашла… смотри короче. Я сначала подумала, что показалось, и надо идти спать, но тут, тут точно не кажется, это же прям… прям… прям ты.       Дико трясущейся рукой девушка протянула вперёд выуженный из внутреннего кармана квадратик фотографии, едва заметно блестевшей в свете луны. Та, не успев обдумать последнюю пару слов, взяла его двумя пальцами, уже зная, как Джен будет вопить, если промочить и испортить этот бесценный артефакт. После долгих попыток уснуть глаза не хотели концентрироваться на мелком и порядком затертым изображении, поэтому выражение напускного скептицизма с лица Сэнди сползло в одно мгновение, но далеко не сразу.       Возможно, такой ужас всё-таки стоил того, чтобы переться с ним сюда по темноте в полном одиночестве. С фотографии на неё смотрело поразительно знакомое лицо, то же самое, что она часто видела на поверхности воды, когда таращилась на свое отражение, появлявшееся каждый раз, стоило только наклониться. Слишком человечные черты лица, тонкая шея ровная, без трепещущих по бокам жабр, и тяжелая копна волос, гривой лежащих за плечами.       - Единственное, что меня смущает; почему ты выглядишь так, как будто позируешь? Типа… реально, только ты одна ровно в камеру смотришь, всем остальным не нравилось, когда их фотографировали.       Сэнди не стала утруждаться и упоминать, что на это ей сейчас совсем всё равно. Какая разница, как она смотрела в камеру, когда её фотографировали? Сейчас важно только то, что сфотографировали точно её. Её, не кого-то ещё. Ну не могло это быть совпадением, слишком страшно становилось от мысли, что где-то здесь бродил её точный двойник, попавший в объектив. У неё было достаточно времени, чтобы принять тот факт, что она тоже окажется на одной из фотографий без вести пропавших, но, очевидно, его было недостаточно, чтобы сейчас не покрываться мурашками от зрительного контакта с самой собой.       Джен всё хотела что-то сказать, но, видя, как подругу затрясло, и фотография задрожала в её тонких пальцах, передумала. Заваливать и без того ошеломлённую Сэнди кучей вопросов, на которые она ответов точно не знает, сейчас, наверное, было наихудшим решением. Наилучшее решение бродило где-то в голове, но формироваться в точную и понятную форму не хотело, отчего Джен так и продолжала пялиться на эту молчаливую паническую атаку, постепенно отчаиваясь придумать хоть что-то. Наверное, ей бы не хотелось узнать, какими усилиями Сэнди сдерживает панику и продолжая молчать, только изредка особенно громко и удушливо вздыхая. Сами эту теорию с человеческим перерождением придумали, сами её каким-то образом подтвердили, теперь самим и мучаться приходится.       Сэнди точно знала, что ей не понять, отчего конкретно её так трясёт. Вопросов в голове роилось слишком много, история её прошлой жизни, если такая и была, в голове не складывалась, а противное пугающее лицо невозмутимо продолжало пялиться с фотографии своими стеклянными, но поразительно живыми глазами, заставляя возвращаться только к одному вопросу.       - Если она – я, то кто я тогда?       

***

      - Я! Я вообще-то великий ученый, геодезист, нонконформист, тракторист, экономист, гитарист и вообще очень хороший человек! Не просто так очки ношу. Умная, значит. Начитанная.       - Если не вернёшь мне очки, эта коробка с твоими любимыми кружками, между прочим, полетит на пол. И в этом буду виноват не я.       - Не посмеешь.       - Не посмел бы, но очки у меня ты забрала, так что я вообще не ручаюсь за то, куда иду.       - Ой, да пожалуйста. А как спросишь, сколько пальцев показываю, так сразу: «я не слепой, я и без очков вижу, что ты мне там в лицо тычешь».        - Какая-то ты счастливая слишком сегодня, Сэнди. Даже больше, чем обычно.       - Что не радоваться тому, что мы наконец выползли из того автобуса?       - Хороший автобус. Пустой, тихий, без всякий ноющих детей.       - Да на ноющих детей хотя-бы позлиться иногда можно было бы, а так только в окно пялиться на лес. Ни поговорить, ни посмотреть не на кого. Отстойно в одиночестве ездить.       - Мне, видимо, не понять. Никому в такую глушь ехать не хочется, вот все и сбежали на остановку раньше. Я бы тоже так хотел, если честно.       - Ой, хватит. Зато от кампуса отдохнёшь. «Лысая башка, дай пирожка» тебе буду только я на ушко нашептывать каждые пять минут.       - Почему я вообще попросил тебя в напарники?       - Да ла-а-адно, ты меня любишь, я знаю. Меня вообще все любят. А в напарники ты меня взял, потому что сама я там ничего не сделаю. Ты, короче, всё сделаешь за меня, а я на презентации скажу, что внесла в нашу работу неоценимый вклад. Работай, холоп, я вношу неоценимый вклад.       Получив в ответ на изложение своей стратегии очередной красноречивый взгляд и глубокий вздох, Сэнди нарочито злобно расхохоталась и запрыгнула на пыльный стол, сдвинув одну из сумок, стоящих на нём, опасно близко к краю. Вещи из этой груды придётся раскладывать весь ближайший вечер, хоть перед отъездом казалось, что в коротенькую исследовательскую поездку в какое-то захолустье из кампуса взять с собой нужно не так уж и много. Все необходимые для совместного проекта вещи уместились всего в один чемодан, который меньше всего мешался, меньше всего весил и вообще почти остался дома, если бы Трэвис не вспомнил о нём в самый последний момент.       Трэвис вообще серьёзнее относился и к поездке, и к её цели, в отличие от Сэнди, которая, казалось, согласилась на всё это только ради бесплатной поездки куда-то дальше границы штата. Ну, за границу штата их отправили, только не в город побольше, а в глухую дыру, про которую никто доселе не слышал и не знал. Делать проект, связанный с природой и ещё чем-то, о чем Сандра Дроун не поленилась полениться узнать. Собственно, зачем ей это было надо, если можно свалить всё на своего коллегу, который слишком серьёзно относится к учебе, чтобы создавать себе неприятности из-за ленивой напарницы?       Тот вообще подумывал о том, что повезло им быть отправленными именно сюда из-за того, что преподаватели недолюбливали взбалмошную девушку, которая была умной, но ленивой и так далее, по негласному списку. Но отказываться от своей пары и делать с этим что-то он не стал из-за своего слишком мягкого характера, репутации и тайной влюблённости, что, пожалуй, влияло на его бездействие больше всего. К тому же, себе дороже отталкивать единственного человека, который не издевается над ним из-за его недуга. Аллопеция и так делала его объектом избегания всех девчонок, видевших его гладкую голову даже искоса, его за это ещё и умудрялись травить на первом курсе. Сандра, конечно, тоже не упускала шанса подколоть, но в её голосе хотя-бы можно было услышать несерьёзность. Если от её острого языка когда-то кто-нибудь и пострадает, то только она сама, в этом он был уверен. В конце концов почему они сейчас здесь?       Сандру же, казалось, ничего не смущало. Что в большом городе, что в глухой дыре, которую городом назвать сложно, она сходила с ума одинаково и вообще не выглядела расстроенной. Иногда Трэвис подумывал, что его подруга что-то втихаря употребляет. И если бы это оказалось правдой, он, наверное, не удивился бы. Со всякими дурацкими зависимостями у Сэнди всегда было плохо.       - Я курить, но мы работаем, потому что не хотим ночью спать на коробках, - беззаботно прощебетала она себе за спину, вынув из недр своей сумки пачку с тонкими приторно пахнущими сигаретами.       Услышав тяжелый вздох в спину, уже ставший неким условным сигналом, она хлопнула деревянной дверью, еще совсем недавно сделанной, всё ещё пахнущей древесиной и едким лаком. Хотя-бы им выделили новый дом, а не какую-нибудь развалюху, чтобы отомстить за все те «неприятности» в кампусе, на парах и ещё много где. Возможно, просто местные были впечатлены приездом исследующих что-то студентов в их никому не известный город, хотя неизвестно вообще, как это повлияло на новизну дома.       Улица выглядела пусто, почти никого на улице не было. Смотреть было некуда, только на медленно тлеющую сигарету. Слушать нечего, кроме еле слышного визга бензопил с другого края город. Можно было бы пойти на разведку и посмотреть, чем занимаются на лесопилке. В исследовательских целях, естественно. Нагнетающая безысходность, увеличивавшаяся с каждой секундой пребывания в абсолютном бездействии, почти уже вынудила Сэнди и правда сорваться с места и пойти к, казалось, единственным живым душам в ближайшем километре. Но, как ни странно, живая душа вдруг самым неожиданным образом нашла её сама.       - Что-то я не видела вас здесь раньше. Приезжие? Туристы или на совсем к нам приехали?       Перед сразу же оживившейся Сандрой из ниоткуда возникла женщина, уставившаяся на объект своего интереса всего одним, светящимся подозрением, глазом. Хотя-бы из-за неряшливого пучка темных волос, прямо поверх которого лежала повязка, прикрывающая второй глаз, сразу можно было принять её за местную сумасшедшую и отойти подальше. Может быть, девушка догадывалась об этом, но лишать себя единственного удовольствия, обещавшего стать самой лучшей частью дня, совсем не собиралась.       - Дамочка, какие туристы, мы здесь с благой исследовательской целью, приехали… изучать всякое. Поизучаем и уедем когда-нибудь.       — Значит, всё-таки туристы… - гулко пробормотала женщина, прищурившись сильнее и начав медленно обходить болтливую исследовательницу вокруг, тщательно осматривая и, казалось, пытаясь залезть своим одноглазым колючим взглядом под одежду.       - Знаете, туристом ученого называть очень некультурно, нас это вообще-то задевает…       - Да-да, знаем, а вы где свои исследования проводить собираетесь?       - Ну, как это царское ложе обследуем, в лес, наверное, пойдем. Насколько я помню, у нас что-то связанное с чем-то, но точно не с городом.       Не представившаяся незнакомка вздрогнула и наконец-то остановилась, сощурив глаз до совсем узкой щели, что беспечную девушку нисколько не смутило. Долгие несколько секунд молчания слишком затянулись, и Сандра снова пустилась в монолог, углубляясь в подробности их научной поездки, города, из которого они приехали, и разношерстных мыслей по этому поводу. Женщина быстро перестала пытаться вставить своё слово, только с недовольным видом подозвала к себе кого-то из-за угла ближайшего дома, явно наблюдавшего за их беседой со стороны.       - Хватит болтать. У нас тут в некоем роде тоже исследование, нам очень нужна ваша фотография. Зачем – не расскажем, - судя по лицу и тону голоса, разрешение и готовность позировать были очень важны.       - В местную газету какую-нибудь фотографируете? Трэв, как всегда, всё пропускает, хотя, может даже и хорошо, знаете, его лысина слишком хорошо вспышки ловит. Если вы, как фотограф, понимаете, о чем я.       Теперь в замешательстве стояли уже оба фотографа. Надо было посчитать, сколько человек перед этим от них пыталась сбежать, чтобы сейчас попалась та, которая ещё и позирует идиотски, даже не зная, для чего.       - Вы меня только во всякие журналы эротические… знаете, да, не выкладывайте, а то меня мама наругает.       Фотоаппарат каким-то чудом сделал снимок без размытия, хоть модель трещать не переставала ни на минуту. На этот раз не став пытаться её перебить, любопытные незнакомцы поспешили уйти по-английски, оставив девушку болтать с собой наедине. Та заметила их уход только когда те уже были слишком далеко, чтобы услышать приглашение на чай и что-нибудь на него ответить.       - Почему ты про озеро ей не сказала? Для чего мы тогда всё это делаем, если кому-то ты вообще ничего по делу не рассказываешь? – почему-то шепотом затараторила вторая женщина, получившая фотоаппарат обратно.       - Таким идиоткам лучше не говорить о таком, специально пойдут и специально всех бесов на сушу вытащат. Тут только молчать и надеяться, что у них хватит недалёкости, чтобы заблудить и вообще до этого озера не дойти.       - А если кто-нибудь из соседей расскажет? Таким балаболкам обычно всё выкладывают.       - Если бы об этом так говорили, мы бы тут как сумасшедшие за всех всё решить не пытались. Не наши, к тому же, уедут скоро. А если и сожрут – уроком будет, аккуратнее по лесам шастать надо. А лучше вообще не шастать. Ещё и по чужим.       Хотелось упомянуть, что язык и до Киева доведёт, но спорить хотелось куда меньше. Тем более, Ариман и сама убедилась в собственной недальновидности через несколько дней, когда по городку высокой, но быстрой волной прокатилась новость о том, что пара приезжих студентов пропала без вести буквально на второй день пребывания.       Студенты и сами не ожидали, что всё окончится так. Даже Трэвис, который имел полное представление о том, что его сумасшедшая подруга может вытворить, если заскучает слишком сильно. Как сейчас, например, после двух часов утомительных блужданий по лесу, в котором они искали что-то, о чем не имели четкого представления. Один то и дело останавливался у каждого куста, второй постоянно надо было тащиться куда-то вперед, как будто там могло найтись что-то такое, чего в обычном американском лесу отродясь не было.       Трэвис был уверен, что та хочет найти какой-нибудь волшебный гриб, не меньше. Потому что иначе вся эта возня с проектом становилась для неё скучной и бессмысленной. А вот волшебный гриб со своими ораторскими способностями она смогла бы распрезентовать на Нобелевскую премию, если бы не успела после десятка сигарет скурить и его. Ну так, из-за волнения перед выступлением.       Может быть, после такого открытия в никому не известном месте профессора бы начали относиться к ней с меньшим раздражением. Гениев в конце концов так строго не судят. Хотя, после того случая с казённым магнитофоном, возгоранием на кухне кампуса, сорванным выпускным и группы первокурсников, у которых теперь дёргаются сразу два глаза, смене отношения к ней не помогли бы и две премии. На дворе конец восьмидесятых, это происходит везде, – такое оправдание Сандру перестало спасать где-то после пятого его применения. Возможно, если бы не она, восьмидесятые были бы поспокойнее.       - Когда мы пойдем домой? – опять загудела Сандра из ближайших кустов.       - Тебе же там было скучно. Развлекайся тут, пока мы не найдём хоть что-то для этого папируса без определенной темы, блин, - монотонно отвечал Трэвис, ворочая в руках очередной лист, варварски оторванный от неопознанного растения.       - Дома хотя-бы поесть можно было.       - В лесу тоже можно найти что-нибудь поесть. Иди гриб какой-нибудь найди, главное, чтобы не мухомор. Хотя, тебе, наверное, даже понравится. Или…       - Белка!       - А? Белок есть не надо. Эй? Эй! Эй, куда?!       Процесс исследований снова прервался, пришлось спасать несчастную белку то ли от съедения, то ли от простого любопытства Сэнди, со всех ног рванувшейся за несчастным животным. Теперь с дикими криками, не разбирая дороги, бежали уже двое, если не учитывать стойкое молчание белки. Понять причину своего участия в этой погоне Трэвис не мог, сил его сейчас едва хватало на то, чтобы бежать и не падать через каждые три метра. То ли хотелось спасти белку от незавидной участи, то ли просто не потерять подругу из виду и не остаться среди молчаливых сосен одному.       Несчастная белка сумела спастись от погони на молодой сосне с предательски тонкими ветками слишком поздно для того, чтобы хоть кто-то из преследователей смог вспомнить с откуда они прибежали. А прибежали они, казалось, в ещё большую глушь, не пометив свой маршрут, чтобы хоть каким-нибудь окольным путем вернуться назад.       - Довольна? – задыхаясь, прохрипел Трэвис, прислонившись к той самой сосне, чтобы на всякий случай помешать подруге продолжать преследование. – Нахождение выхода из этого бесконечного леса, конечно, можно записать как ещё один пункт проекта, но вот этим я заниматься уже точно не собираюсь. Тем более никому из нас этот проект в итоге не понадобится, потому что мы останемся тут до конца своих дней, станем отшельниками и в конце концов умрем, из-за того, что кому-то понадобилась белка. Где вот мы теперь?       - Мы, однозначно, всё ещё в лесу. Пошли просто в обратную сторону, чего ты так паришься?       - А ты хоть чуть-чуть помнишь, сколько раз ты повернула за этой белкой? Мы сейчас пойдем обратно и придем в такую же глушь.       Зная Трэва, можно было спокойно заниматься своими делами ещё минут пять, которые тот будет продолжать ворчать, восстанавливать дыхание, искать в голове светлые мысли и идеи и собираться с силами, чтобы не начинать занудствовать снова. Не вслушиваясь в его однотипные обвинения и причитания, девушка обошла сосну ещё раз, уже не находя на ней белки, и побрела куда-то вперед, в конце концов устав слушать перманентное бормотание.       - Чем они вообще думали, когда послали нас бродить в этот самый, блин, обычный американский лес?       - Эй, умник, я тебе в обычном американском лесу воду нашла. Можем выловить какую-нибудь рыбу, отрубить ей хвост, сказать, что так и было, и уже будет не так скучно.       Пока Сэнди шило-в-жопе опять не унеслась куда-то по своим делам, Трэвис всё-таки собрался с силами, поднял с земли тяжелый рюкзак и побрел в сторону постепенно затихающего голоса. Он уже успел многое подумать, но вода в лесу и правда обнаружилась, в виде достаточно большого для этой местности озера, по берегу которого Сэнди сейчас и бродила.       - Ну, может хоть теперь мы в лимит по словам впишемся. А то с этим анализом почвы и одинаковым ассортиментом ядовитых ягод нас на пересдачу пошлют. Хотя, что здесь такого экстраординарного найдется, я не знаю.       - В крайнем случае здесь можно будет утопиться. Если нас какой-нибудь медведь найдет или что-нибудь такое. Чтоб менее больно было.       - Что-то мне не кажется, что нас тут медведь искать будет. Как-то тут… тихо. До этого постоянно что-то шумело, а сейчас только ты водой шлепаешь. Хватит уже, я прислушаться пытаюсь.       Сэнди недовольно вздохнула и отошла от воды, перестав водить по ней руками и наблюдать за расходящимися по поверхности кругами.       - Прям в ушах звенит от тишины. Или это у меня сердце после нашей пробежки останавливается.       - Второе скорее всего. Должна же тут быть какая-нибудь шумящая живность. Которую потом, если мы тут всё-таки застрянем, можно было бы съесть…       Прямо во время этих голодных мыслей вслух живность правда появилась, только съесть её вряд ли получилось бы. Опять почти без каких-либо звуков из-под воды показалась человеческая голова, медленно поплывшая ближе к берегу, поглядывая на двух переговаривающихся незнакомцев.       - О. Люди. Тут всё это время люди купались. По крайней мере один людь, как будто и не удивившись, хмыкнула Сэнди, запнувшись посреди предложения разыскать и съесть ту самую белку.       - Мы тут стоим минут пять, как он всё это время находился под водой? – сразу насторожился Трэвис. – И где его одежда?       - Нудист, может, человек. Да и озеро не такое большое для того, чтобы он не смог приплыть с какого-нибудь другого берега, где одежду и оставил.       - Зачем заморачиваться и идти на другой берег? Да и если он нудист я бы подумал о том, чтобы свалить отсюда подальше, а не… а не идти прямо к нему, ну да, конечно, у нас же сейчас проблем мало.       Незнакомец, как на зло, не приближался к берегу, а при попытке Сэнди подобраться ближе только плыл дальше вдоль берега, по-лягушачьи пряча в воде всё, что ниже носа. Так, отмахиваясь от вновь ворчащего Трэвиса и пытаясь завести диалог с молчаливым нудистом, девушка дошла до деревянного помоста, который сначала почему-то не заметила.       - О, люди из города даже сюда ходят. Наверное. Как будто недавно только построили.       Недавно положенные доски ещё не успели почернеть и покрыться мхом от сырости и твердели под ногами, не скрипя и не качаясь, как иногда было в редко посещаемых водоемах, в которых всякие удобства строили спустя рукава. Только когда Сандра присела на корточки и свесила руку к воде, чтобы зачем-то ещё раз её потрогать, загадочный пловец подобрался ближе, чтобы та смогла разглядеть в нём ещё совсем молодого парня, явно на пару лет младше неё.       - О, если нудист не мужик сорока лет, можно не бояться. Наверное. Эй, водоплавающий, ты один здесь? Родителей каких-нибудь или чьих-нибудь рядом нет?       Водоплавающий поднял голову и поднялся из-под воды по грудь, но почему-то продолжал молчать, во все глаза таращась на девушку, отчего-то отчаянно пытавшуюся его разговорить. Это настораживало Трэвиса ещё больше, однако в бурю нехороших мыслей закралась одна, кричащая о том, что, если это кто-то из местных, им смогут показать дорогу к городу. Нехотя и он зашел на деревянную поверхность, предоставив роль переговорщика подруге, хорошо умевшей ворочать языком.       - Ну не бойся, мы не кусаемся. Слушай, давай мы тебе твоих родителей найдем, а ты нам дорогу до города покажешь, а? Или ты немой? Блин, я даже языка жестов не знаю.       Ребёнок продолжал странновато таращиться, приоткрыв рот, и тянуться вверх, из-за чего Сэнди пришлось даже чуть отстраниться, чтобы не столкнуться с ним лбами.       - Видимо точно немой. Или глухой… Как с вами такими разговаривать-то? Или, может, аутист какой-нибудь? Я где-то что-то такое видела…       Договорить предположение ей помешал внезапно оживившийся Трэвис, без предупреждения сбив её с ног и неловко, но с силой, швырнув в молчаливого парня чем-то найденным в рюкзаке и сразу ушедшим под воду.       - Эй, ты чего творишь?! – возмущенно завопила Сэнди, перекрывая этим болезненные всхлипы из воды, в которую она сама чуть не упала, свалившись на бок. – Рано с катушек ехать начал, зачем в детей хренью всякой кидаться?       - Сэнди, пошли отсюда, быстро, идём! Садра, это не… мне кажется, это не человек. Пошли, куда-нибудь, только подальше от… этого.       - Что? Тебе, по-моему, голову напекло. С твоим отсутствием волос надо солнечного удара даже в шапке бояться. С чего это вдруг он не человек? Грубо называть детей с задержкой в развитии нелюдьми.       - Да я не о том, он же… у него…       - У него кровь из-за тебя идёт, молодец! – вернувшись в прежнее положение, Сэнди взяла корчащегося ребёнка за щеку, вытирая у того кровь из-под носа. – Лучше бы ты так на физре метал, как здесь.       - Не трогай, отойди от него!       - Почему? Что с ним не так, скажи хоть?       - Посмотри на шею. Я видел, как это, что бы это ни было, двигалось… - почти шепотом, будто боясь быть услышанным, забормотал Трэвис, на трясущихся ногах отступая ближе к берегу.       Сэнди снова хотела кинуть в его сторону что-нибудь язвительное, но перед этим всё-таки опустила глаза на чужую шею, хоть и знала, что ничего тошнотворного там не увидит, если не заметила до этого. Сначала она вполне спокойно подумала, что это просто шрамы или какой-нибудь редкий дефект кожи, если бы он отчетливо не дёрнулся, когда ребёнок в очередной раз шмыгнул носом. Девушка запнулась на середине слова, неосознанно схватившись за чужой подбородок и отодвинув его в сторону.       Перепуганный Трэвис не стал язвительно замечать, что оказался прав, а только продолжил мелкими шажками отступать назад, пытаясь нашарить в рюкзаке ещё что-нибудь, что сгодилось бы для самообороны. Не понимая, бояться ей этого или нет, Сэнди продолжала таращиться на существо перед собой, на всякий случай ослабив хватку. Какое-то невесомое, но вместе с тем невозможно тяжелое чувство засело в груди и не давало быстро прижать руки к себе.       - Ребёнок наконец перестал морщиться и снова поднял глаза, сразу ставшие менее невинными, когда тот догадался, что замолчали двое его новых знакомых не просто так.       - Прошу, пойдем… - прохрипел побелевший Трэвис, почти сойдя с помоста обратно на песок, за секунду до того, как ребёнок всё понял, недобро оскалился и схватил его подругу за руку, которую та еле как смогла оторвать от его щеки.       Девушка услышала только короткий отрывок его вопля, прежде чем в уши больно ударилась вода, перекрыв все звуки, кроме стука сердца, становящегося всё громче и громче. Тело противными колючими руками обхватила холодая вода, в которую всё глубже и глубже её тянула настойчивая пара ладоней. Глаза удалось открыть только на секунду, чтобы через толщу воды смутно увидеть мечущегося Трэвиса и собственный крик, вырвавшийся наверх кучей пузырей. В сгущающейся темноте удалось увидеть только пару каких-то причудливых силуэтов, которые скрылись из виду из-за облака густых волос, в суматохе обернувшихся вокруг головы. Пару раз её за них кто-то дернул, после чего к паре уже знакомых рук присоединились ещё одни, вцепившиеся в кожу ещё больнее.       Может, в предсмертной агонии ей много чего показалось. Просто показалось, что озеро внезапно ожило и всеобнимающая вода вполне отчетливыми касаниями проходилась по всему телу, забираясь и внутрь с каждой отчаянной попыткой вздохнуть. Когда это можно было назвать правдой и вода в радиусе двух метров превратилась в клубок чего-то извивающегося, толкающегося и царапающегося, она уже едва что-то чувствовала и понимала. Когда всего в метре от неё до такого состояния дошел и Трэвис, она уже не слышала, как вода шипит, не чувствовала, как вода жадно рвет загорелую кожу, и не видела, какими голодными глазами вода на неё смотрит.       По воде всё ещё шли дрожащие круги, а над её поверхностью наконец установилась былая тишина.

      ***

      - Эм… я понимаю, что тебе всё обдумать надо, но, может, я уже как-нибудь домой пойду? А то уже светло почти.       Смотреть Сэнди, зависшую в одном положении на целых минут пять, уже было страшно. Слишком несвойственна ей такая заторможенность была.       - Эй? Всё нормально? Или ты вспомнила что-то?       На этих словах та наконец-то отмерла и, попеременно поморгав, наконец кинула злосчастную фотографию Джен под ноги.       - Да нет, так… жутко это всё. Вдруг она там какой-нибудь хрени натворила… с моим лицом ещё… Надеюсь, меня хотя-бы не сектанты где-нибудь здесь на шашлык порезали.       - Да, обидно бы было… - так же неловко пробормотала Джен, подобрав изогнувшуюся от утренней влажности фотографию.       - Не показывай мне её больше, страшно из-за неё становится.       - Хах, даже не знаю, как я бы отреагировала, если бы такую штуку со своим лицом нашла. Так что, мы завтра, точнее сегодня опять…?       Раздался всплеск и по воде пошли круги, не успела Джен даже закончить предложение. Так внезапно уходить, не попрощавшись и не дослушав тоже странно для неё было. Сейчас от этого становилось только ещё более неловко и даже страшно. По крайней мере не страшнее, чем теперь идти через весь лес обратно домой, уже не имея ночного бесстрашия и запала.       28. 05. 2000       6:47 p. m.       Дэбора сегодня упоминала, что к нам какие-то студенты-исследователи приехали. Приятно даже, что в наше захолустье отправляют всякие экспедиции. Хоть мы того и не заслуживаем. Но им-то что, молодежь нынче ни во что не верит, ничего не чтит, может, их это место как родных встретит.