Чешуя

            Откуда вообще берутся вот эти всякие проблемы с доверием и прочими хрупкими материями, которые всегда рвутся и подводят в самые неподходящие моменты? Были ли они раньше? Возможно нет, потому что раньше вокруг всегда были только люди. Люди, конечно, те ещё твари, которым не то, что доверять, даже говорить что-то не хочется. Но всё-таки же они люди. Какой бы страшный маньяк впереди не маячил, хотя-бы приблизительно можно было догадаться, что от него ожидать и чего бояться. А когда перед тобой совсем не человек, а его подобие, сидящее в своей родной среде обитания, где оно, как правило, становится в разы сильнее, даже такая хрупкая уверенность в собственной безопасности куда-то пропадает. Пускай, рядом другие люди, пускай, это существо так на них похоже и совсем ничем на их фоне не выделяется, где-то внутри же сидит осознание того, что оно совсем не человек. Почему-то даже спустя столько дней, проведенных вместе, теряющийся в шуме чужих криков голос разума приказывал остаться с теми, кого она совсем не знает. И это все только потому, что у них точно нету острых зубов и таких же острых когтей. У них с собой наверняка было что похуже, только сделанное руками человека, но даже это почему-то не напугало.        Что надо было сделать? Сразу довериться и прыгнуть или понадеяться на старое доброе человеческое понимание. Человеческого понимания у четверых представителей рода человеческого не оказалось, и выбирать во время полета в воду как-то не пришлось. То, что происходило дальше в воде с трудом вспоминалось, со временем норовило совсем вылететь из головы, оставив только воспоминания о том, как где-то под водой, около дна, ноги парой колец обвил шершавый чешуйчатый хвост, будто намекая на то, что пара лишних слов или движений — и с ногами, а в особенности с целостью костей в них, придется попрощаться на всегда. Или этого не было? Может она сама себе всё это придумала? Зачем было проделывать такие манипуляции со своим телом на виду у людей, которым это было видеть совсем не обязательно?        Да разве ей было до этого дело? Это не ей потом бы пришлось объясняться чуть ли не перед всем городом за свою роль в превращении половины города в параноиков, бредящих всякими хвостатыми монстрами. Это не её в случае чего эти же двуногие, которые могли стать ненужными свидетелями, порешали бы где-нибудь в подворотне непонятно за что. Ей главное поесть вкусно наконец-то, а что потом будут говорить какие-то люди — уже не столь важно. Проблемы, касающиеся кого-то другого, всегда имеют никакущий вес.        А с другой стороны, почему она считает её каким-то тупым бараном, которому есть дело только для еды? Ну подумаешь, ну родилась она с жабрами и хвостом вместо ног, не отнимает же это у неё половину мозга. Об этом, конечно, ничего неизвестно, но не должна же она из-за этого во всех своих решениях руководствоваться только желанием поесть. Ей много чего человеческого не чуждо, почему чуть что в голову сразу начинают лезть мысли о предательстве? Ведь, наверное, если бы так хотела — давно бы уже съела когда-нибудь ночью, когда приходилось делить кровать на двоих, да или хоть когда в другой раз, стоило только план хороший придумать. Там были свои подводные камни, но разве это не доказательство того, что не съели её ещё не только потому, что случая удачного не представилось?        — Ну а зачем она тогда туда вообще полезла? Ей так важно уважение каких-то там гангстеров, непойми откуда взявшихся, чтобы при них лезть в озеро? Ещё и без одежды. Как мне ещё надо было реагировать? Я бы вот на её месте не полезла никуда, зачем тогда ей это было нужно? Я же имею в таком случае полное право сомневаться во всем. — скучающе глядя в изученную уже вдоль и поперек стену, размышляла Джен. Мысль о том не особо красивом поступке на озере все никак не покидала голову, даже спустя пару дней, когда можно было бы об этом подзабыть и снова наведаться на озеро. Сэнди сама сюда не явится уж точно, ей сюда одной опасно ходить, да и вряд-ли после всего случившегося она сильно хочет.        Казалось, что после такой пощечины она даже разговаривать не захочет, на привычный зов не вылезет и даже на предложение поесть не высунется из воды. Потом эти мысли путались с предположениями о том, что скука и голод помешают ей обижаться так долго, потом подключались ещё невесомые надежды на то, что она обиды не затаит вообще. Вдруг у русалок все по-другому устроено и бить по лицу у них не так зазорно и оскорбительно, как в мире людей? Да будь это и так, это Джен сейчас не могла смириться и простить себе то, что натворила, только поэтому они не виделись после того случая уже долгих три дня. Сэнди не приходила, да и не попытается прийти никогда, потому что так рисковать собой на пути ради разговора по душам ей будет себе дороже. А Джен на переговоры идти отчего-то смертельно стеснялась или боялась, сама до конца и не понимала, что её останавливало. Пауза, занявшая три долгих и однообразных дня, всё продолжала растягиваться, угрожая растянуться и склеить воедино целый месяц или больше, вплоть до окончания лета.        Миссис Флорес, смертельно перепугавшаяся при виде мокрой и потрепанной дочери на пороге, уже подумала, что та ввязалась в плохую компанию, от медведей по лесу убегала, что-то ещё не менее страшное. Но дочь, как всегда, молчала, только зыркала перепуганными и одичавшими глазами по сторонам, когда её пытались допрашивать или ощупывать на предмет каких-нибудь повреждений. Попытавшись умолять и даже угрожать, родители попытки выяснить причину этого отложили на неопределённый срок, только удостоверившись напоследок в том, что ничто серьёзное их жизни в этом доме сейчас не угрожает.        Тина почему-то только дня через два заметила, что сестра не ушла как обычно куда-то на весь день, а провалялась весь день на кровати у себя в комнате, тупо глядя то в стену, то в потолок. Даже телефон просто так валялся рядом на заправленной кровати, которую Джен не трудилась расправлять и на ночь. После пары недель, сопровождавшихся постоянными уходами из дома, последствиями которых то и дело становились ночевки с той самой русалкой, которая когда-то грозилась пооткусывать любопытной Тине руки, такое затишье было слишком уж подозрительным. Родители за ужином, на который Джен спускалась с явным нежеланием, не говорили об этом, только косо поглядывали на задумчивую и вялую дочь и многозначительно переглядывались между собой.       — А почему Сэнди не приходит? — спрашивала Тина, самостоятельно явившись под вечер к сестре с расспросами, побоявшись спрашивать об этом и без того молчаливых родителей.        — Она не может прийти сама, знаешь же. — бесцветно отвечала Джен, не поворачивая головы.        — А почему ты за ней тогда не идешь?        — Думаю, ей надо побыть одной. Без меня.        Больше из этого живого трупа ничего вытащить не удалось, и младшая ушла, так особо и не разобравшись в причинах этой странной хандры. В этот же вечер ещё и миссис Флорес с тем же вопросом явилась, объяснив свой визит лишь желанием принести дочери свежих фруктов, чтобы та питалась в своей конуре хоть чем-то.        — А что твоя подружка к тебе не заходит? Вы вроде всё время вместе были, что теперь?        — Ну у неё же и свои дела могут быть. Мы же можем существовать по отдельности.        Всю ситуацию в поисках ответов для беспокоящих вопросов Джен матери бы вряд-ли когда-нибудь рассказала, даже если бы и умолчала о том, чего конкретно так сильно в ней тогда испугалась. Вроде и так было понятно, что делать, но делать этого почему-то так сильно не хотелось. Почему не хотелось — тоже было понятно, от этого, наверное, ещё больше не хотелось. С прошлыми друзьями из большого города такого не возникало, с ними особых разладов-то никогда не возникало. В голову закралось ощущение, что так было только потому, что все они были какими-то одинаковыми что-ли. С одинаковыми характерами, увлечениями, от них всегда было ясно чего ожидать, было понятно, как говорить так, чтобы не получилось скандала. А тут что-то так сложно всё стало. Эти четверо недоумков подвязались, ситуация со всем этим доверием и людоедством подмешалась, как ещё тогда можно было поступить, уже с трудом представлялось.        Лежать так до конца лета Джен точно не собиралась, и сама это прекрасно понимала. Когда-нибудь надоест лежать тут безжизненным камнем и придётся все-таки идти на озеро и говорить, потому что без разговора о всем произошедшем в тот день просто продолжить неприкаянно шататься по городу или лесу не получится. Собираясь с силами и пытаясь утопить где-то внутри постоянно скребущее чувство вины, она всё обещала себе когда-нибудь собраться с силами и пойти исправлять ошибки, если это всё же были они. Пока всё накопившееся не отпускало, и девушка продолжала наблюдать за какой-то безлюдной улицей сквозь стекло и постоянно колышущиеся и мешающие шторы, откладывая на завтра, а потом и на послезавтра.

***

       На следующий же день ветер чуть успокоился, расчистив перед этим небосклон, не оставив на нём ни одного облачного пера, лениво лежавшего вчера около линии горизонта. Где-то около школы особо инициативные жители сонного города организовали какое-то мероприятие, куда, на удивление, стеклись все те люди, бесцельно бродившие по улицам ближе к вечеру, устав сидеть дома или в гостях. Что в будние дни, что в выходные тут всегда царила заторможенная и сонливая атмосфера, ничего не происходило, оставалось спасаться только встречами с все теми же друзьями, уже не знавшими, чем таким новым можно было себя развлечь. На некоторых, в прочем, это место этим нагоняло ужас, заставляло ходить по улицам не скучающе, а напряженно, но это лишь для единиц. И единицы почему-то предпочитали об этом молчать.        Солнце ещё было высоко, со стороны лесопилки продолжал доноситься визг бензопилы и треск иногда падающих с высоты своего роста сосен. Ничем не обремененная часть населения стеклась к школе, развлекая себя уже как можно. Чем там конкретно занимались, не особо заинтересованным было неизвестно, да и не очень хотелось узнавать. Улицы были ещё более пустыми, чем обычно, оставались лишь те, кому лучше было наедине со своими мыслями, а не с неловкими самодельными развлечениями. Наверное, именно в такой обстановке ей надо было появиться в тот день. Лишних глаз нет, слишком большого количества людей вокруг тоже нету, путь никто не преграждает, всё даже лучше, чем она представляла. Пожилая дама, разглядывавшая потрескавшуюся побелку дома, мимо которого медленно волочила ноги, неторопливо повернула голову обратно вперед, чтоб не свалиться случайно с невысокого бордюра, но внезапно для себя вздрогнула, машинально всплеснув руками.        Впереди, всего в паре метров, в лучах яркого полуденного солнца по главной площади, выложенной потертым булыжником, важно гарцевала полностью обнаженная девушка. Не обращая ни на кого внимания, высоко задирая ноги и помахивая руками, будто солдат на параде, увидевший камеру, она топала куда-то по своим делам, не обращая внимания вообще ни на кого. Солнце назойливо светило в глаза, а она, несмотря на непринужденную походку, старалась не щуриться и не моргать вообще, чтобы держать всё вокруг в поле зрения. Белоснежная кожа блестела и как-то странно переливалась под прицелом косых лучей, что помешало даме подумать о том, что солнечный удар смог поразить её сегодня даже через старенькую панаму и навлечь галлюцинации со всякими раздетыми бесстыдницами. А на бесстыднице и правда ничего не было, в этом получалось сомневаться только пару секунд, и только шея была обмотана марлевой повязкой, будто шарфом, что с остальным внешним видом сейчас вообще не сочеталось.        Девушка гарцевала по своим делам дальше, шлепая босыми ногами по раскаленным солнцем булыжникам, а дама так и стояла на прежнем месте, завороженно глядя ей вслед. В этих богом забытых местах жили только приличные люди, неприличные, как показала практика, надолго никогда не задерживались. И тут вот средь бела дня такое. Это у молодежи мода сейчас пошла — показательно фланировать по улицам без одежды, глядя куда-то вверх и вперед, чтобы прохожие совсем задохнулись от возмущения? Мало того, что ходит вот так, даже стесняться и обращать внимания на удивленные взгляды не старается. С противоположной стороны площади на это странное явление сейчас таращилось ещё три пары глаз. Всем им было неловко вот так пялиться, да и не хотелось, не в публичном доме же живут, просто это сравнимое со снегом в мае событие слишком надолго вводило в ступор, отчего оторваться от незнакомки сразу не получалось. Даже когда та ушла с площади и превратилась в медленно исчезающее белое пятно, все четверо случайных свидетелей так и остались стоять на местах, обмозговывая ситуацию и собственный рассудок, на который сейчас легли очень большие подозрения.        За спиной развевалась копна жидких, но пушистых волос, при свете отливавших бледно-синим, постоянно норовила залезть в глаза, вынуждая без конца поправлять всё это рукой. Сэнди изо всех сил старалась сохранять непоколебимый вид, чему надоедливые волосы, успевшие высохнуть по дороге, сейчас как никогда мешали. Прежде чем сюда отправиться, ещё и в таком непривычном виде, она думала, специально недолго, чтобы потом не передумать. Пришла к заключению, что чтобы никто особенно не удивился, надо сделать максимально ровное лицо и идти так, будто ходишь так каждый день (что вообще-то было правдой). Одежда продолжала лежать где-то между помостом и мокрым песком, в котором предпочитают селиться всякие микроскопические озерные обитатели, но её она вытащить не потрудилась, даже не поняла, почему. Может после пары дней такого хранения напяливать её на себя не хотелось, а может была надежда на то, что так Джен обратит на неё внимание. Неизвестно почему, но почему-то появилось ощущение, что, если она самостоятельно придет домой к этим странным двуногим, они либо не станут даже с ней разговаривать, либо сразу выгонят. А зная, как Джен, да и все человеки в принципе, на это реагируют, такое точно должно было сработать. Только в городе до неё дошло, что с точки зрения безопасности и ненужного внимания, которого к себе лучше было бы не привлекать, это была отвратительная идея. Надо было хотя-бы старое платье достать, залежалось оно слишком.        — Постыдилась бы хоть. — буркнула в её сторону ещё одна престарелая дама, проходившая мимо, так же вынужденно остановившаяся на Сэнди взглядом.        В прочем, как-то дальше комментировать она не захотела и быстро заковыляла прочь, сказав те единственные слова ради того, чтобы сказать и разрядить странную атмосферу, повисшую на узкой улице, на которую девушка случайно забрела.        — Странные они всё-таки. Настолько стыдиться самих же себя, чтобы в такую жару закутываться в какие-то тряпки. Ещё и так. — бормотала Сэнди себе под нос, между тем усердно вспоминая маршрут до нужного дома.        По улицам мимо плыли непринужденно беседующие о чем-то люди. Непринужденно беседовали они лишь до момента встречи с нагой незнакомкой, не обращавшей ноль внимания как на них, так и на собственный вид. Улица сразу же становилось до звона в ушах тихой, все взгляды разом устремлялись в одну точку, а когда она уходила из поля зрения, переглядывались между собой, будто спрашивая друг у друга, было ли всё это на самом деле. Обсуждали всё это, правда, только этими переглядками, без слов, а после этого с перекошенными лицами расходились по своим делам, до конца прогулки потеряв все возможные темы для разговоров. Ну, за исключением одной.        Когда ноги задирались высоко уже сами собой, из-за того, что асфальт слишком нагрелся из-за солнца и теперь обжигал привыкшие ко всякому стопы, перед глазами наконец-то замаячил нужный дом. На его улице не было даже того малого количества прохожих, и девушке последнюю пару секунд пришлось бежать, чтобы не вплавиться в асфальт и не растечься по нему раскалённой шипящей лужей. Успев вовремя спастись от солнца, она вбежала на пару каменных ступенек, не таким горячих благодаря небольшому козырьку над входной дверью. Прочистив пересохшее и уже слегка сипящее после прогулки горло, отдававшее этой сухой горечью на неприглядную часть шеи, она постучала по двери, как её когда-то учили.        Через пару минут и пару настойчивых попыток достучаться до игнорирующих хозяев из-за двери наконец-то послышалось сдавленное ворчание, возня и озлобленный шлепок влажной тряпки по столешнице. Это миссис Флорес по ту сторону жаловалась самой себе на надоедливых соседей в лице Ариман, решившей сегодня заявиться в гости ещё раз, чтобы в очередной раз затянуть свою монотонную проповедь о бесах и Сатане. Уже заготовив очередную гневную фразу, чтобы эффектнее прогнать непрошеную гостью с порога, она рывком отворила дверь, но вместо ожидаемого триумфа только застыла в проходе в той же позе с приоткрытым в удивлении ртом и зажатой в руке ручкой. На крыльце стояла какая-то подозрительно довольная Сэнди, абсолютно нагая, только со своим постоянным марлевым шарфиком на шее, и так же подозрительно таращила блестящие, почему-то слегка красные, глаза в изумлённые глаза напротив.        — А… здравствуй… э…        — Здрасте, а Джен дома? — Сэнди безропотно перебила эту неловкую попытку поздороваться, начав глупо лыбиться ещё шире.        — Джен, к тебе тут пришли! — постаралась докричаться до комнаты на втором этаже миссис Флорес, не моргая и не сводя глаз с гостьи. Вопросов к ней сейчас было слишком много, но язык отчего-то не поворачивался их задать, даже дочь, к которой это ходячее недоразумение пришло, хрипло позвать удалось через силу.        Джен, лежавшая сверху на своём обыденном месте, на удивление, услышала сразу же. Торопиться встречать того, кто пришел посреди дня без приглашения, она не торопилась, только вздрогнула и чуть не свалилась с края кровати, на который перекатилась, пытаясь спрятать лицо от лезущего в него солнце. Кому ещё она может быть нужна днём, посреди рабочей недели? Особенно, если мама зовет с первого этажа, а не просит пройти в дом и заваливает там разговорами ни о чем. Тут только три варианта: либо Ариман, с какой-то серьёзной причиной, если её сразу же не выгнали, либо кто-то из её подельников, либо квартет гангстеров пришел насмехаться над тем случаем у озера прямо на дому. Больше приходить-то и некому. Не, ну может кое-кто ещё зайти, но это уже совсем невероятно.        С первого этажа не слышалось ни разговоров, ни шагов по полу, звавшая её миссис Флорес, судя по всему, сейчас стояла перед гостем молча, что было достаточно странно. Кто бы там не заявился, в дом вроде бы не ломился, шума не создавал. Девушка всё-таки слезла с кровати и бесшумными кошачьими шагами направилась к двери, на всякий случай приготовив телефон и ноги для возможности побега. Миссис Флорес опять позвала, только вдвое тише и неувереннее.        — А кто пришел-то? — не сразу заметив подругу за спиной остолбеневшей матери, пробормотала Джен, так же тихо и медленно спускаясь с лестницы.        — Да вот… — женщина с заметным облегчением в голосе отступила на шаг в сторону, заламывая пальцы.        В залитом светом дверном проёме стояла Сэнди, перекатываясь с пятки на носок, заложив руки за блестящую на свету поясницу. Мгновенно переменившийся взгляд заспанной и осунувшейся подруги она заметила сразу, только шире заулыбалась и облокотилась плечом о дверной косяк, отставив в сторону гладкое бедро. Та, так же, как и Флорес старшая, встала на месте, вытаращившись на внезапно объявившееся недоразумение. Благо, что только на пару секунд.        — Мне, может, объяснит кто-нибудь, что здесь происходит? — чуть отойдя от культурного шока, пробормотала женщина, подобрав со стола тряпку и начав мучать уже её.        — А… да так… тут у кого-то после последней нашей гулянки крыша немного поехала. Ща, дай мы поговорим об этом.        Неловко улыбаясь, чтобы не создавать при матери вида, что этот обнаженный визит стал неожиданностью, пробормотала Джен, подскочив к подруге и подхватив ту за плечо, чтобы обошлось без её любимых фокусов. Миссис Флорес проводила эту лыбящуюся пару взглядом до второго этажа и, обдумав что-то про себя, запинающимся шагом отошла обратно к столу, забыв запереть дверь.        — Ты че творишь, а? Ты… ты по всему городу вот так сюда топала? — глухо зашипела Джен, убедившись в том, что с первого этажа её будет не слышно. — У тебя всё нормально? Зачем?        — Ну ты ко мне не приходила, я уже думала, ты померла тут. — невинным голоском пролепетала в ответ Сэнди, мелкими шажками забежав в уже полюбившуюся комнату, в которой наконец-то почувствовала себя в безопасности, даже без одежды. — Решила сама прийти. Надеюсь, ты меня не прогонишь сейчас, а то я точно высохну по дороге.        — А без одежды обязательно это надо было делать? — тихо хлопнула дверью Джен, чтобы любопытная Тина ещё не заявилась на звук интересных разговоров.        — Так одежду ты мне всегда даёшь. Это же ты ко мне ходить перестала. Вот в чем было, в том и пришла.        — Так была же… бля-а…!        Джен закрыла лицо руками и исступлённо завыла в ладони, почти бегая кругами по комнате. Ленивое настроение, окутывавшее своим теплым и мягким телом уже несколько дней, резко и безвозвратно куда-то пропало, оставив после себя неприятное напряжение и некий испуг. Мало ли кто эту Афродиту, рожденную из пены морской, по дороге сюда увидел, мало ли какие у них вопросы после этого к обитателям дома возникнут. И без того сектанты на пятки наступают, квартет недоумков пристал, сейчас к этой компании присоединятся ещё и какие-нибудь неравнодушные, озабоченные тем, на что их малолетние дети смотрит. Хорошо, конечно, что проблема разрешилась сама собой и ради этого не пришлось неловко тащиться на озеро. Но лучше бы она решилась как-нибудь не так.        — Да была у тебя одежда, можно было, как угодно, прийти, хоть в земле обваляться, но не так! У нас люди обычно хуеют, когда перед ними без одежды, блять, ходят. Хотя-бы платье своё старое надела что-ли… да хоть как!        — А тебе стыдно за меня? — скромно присев на край кровати, спросила Сэнди, культурно положив руки на колени.        — Да я просто не хочу, чтобы тебя какой-нибудь особо впечатлительный на улице зарезал! Забыла уже, что у нас сектанты по улицам ходят и что они с такими как ты могут сделать?        Устало потирая переносицу, девушка плюхнулась рядом, снова распластавшись по скрипнувшему и примявшемуся матрасу. Всё то, из-за чего она сидела все эти дни в четырех стенах, не выходя из них никуда, куда-то резко испарилось, будто никакого инцидента на озере не было, а Сэнди заявилась вот так сегодня просто потому, что захотелось поиграть в извращённую русскую рулетку. И, к её счастью, в этот раз она выиграла, если дошла до пункта назначения в своей обычной комплекции и без какого-нибудь ранения.        — Почему ты тогда не приходила так долго? Я уже реально начала думать, что тебя убили где-нибудь.        — Да могли вообще-то. — отстранённо протянула Джен и скрестила руки на груди, лениво перебравшись обратно в сидячее положение. — Просто стрёмно было идти обратно, после того как я тебе тогда в воде двинула. Я всё ждала, когда это пройдет, тогда и планировала идти.        — Да как будто это сильно больно было. Ты мне в день нашего знакомства нос с ноги разбила, думаешь, меня тот толчок задел? — потихоньку стирая с чужой души окутавшую её пелену стыда одним только голосом, хихикала Сэнди, болтая ногами с таким видом, будто уже и забыла про тот конфуз на озере.        — Да всё равно погано как-то… не надо было так делать.        — А зачем тогда сделала?        — Да не знаю. Подумала, что сожрешь, только я в воду улечу. Ты на это вроде и намекала.        — А? Когда я на что-то намекала? Если ты об этом, то в воду я полезла, только чтобы от тех приставших подальше быть, они меня, как и тебя, по-моему, задолбали к вечеру ближе.        — Ну ты же в тот самый день мне сказала, что сожрешь при первой возможности. Да даже не вспомню, сколько вообще раз ты мне говорила такое.        — Ха! Не думала, что ты шуток не понимаешь. — Чайкой хохотнула Сэнди, будто те слова о съедении и правда были очень уморительной шуткой, которую не понять было невозможно. — Ты реально думала, что я серьёзно?        — А как мне воспринимать все подробности моего съедения? — Джен продолжала виновато оправдываться, будто Сэнди сейчас наезжала на неё за такое неправильное мышление, а не смеялась со своего неудачного юмора.        — Да ладно, там же столько людей было, ты думаешь, я б тебя с костями есть прямо перед ними начала?        — Ну а вдруг?        — Я, может, и не понимаю людей некоторых, но это не значит, что я тупая. Как бы ты не думала.        — Да блин, я бы на тебя посмотрела в такой ситуации! Не знаю я… само вот так получилось. Рукой двинула правда случайно, но то, что я боюсь тебя, не удивительно вообще, по-моему.        — Так мы же почти месяц тут шатаемся, ты до сих пор меня боишься? — Сэнди наконец перестала хихикать и пританцовывать и уже серьёзными глазами глянула на всё такую же серьёзную и задумчивую Джен, которая с трудом пыталась говорить честно, а не оправдываться.        — Да. Да, боюсь, прикинь. Когда каждый день говорят, как и когда есть будут, на расслабоне сидеть плохо получается.        Вот сейчас девушка, наверное, даже обиделась. Неожиданным было, что она может держать обиду или злость на подобные слова. Может быть, сказали бы ей такое на одной из первых встреч, она бы даже обрадовалась, но сейчас, в чужом доме и на чужой земле, куда она по собственной воле пришла, звучало как-то неприятно. Она поджала под себя ноги и обвила колени руками, уже скорее из-за нервов продолжая дергать пальцами.        — Ну я же к тебе сюда пришла.        — Так мало ли, что это значило. Ты же говорила, что ты из-за скуки сюда ходишь.        — А ты ко мне на следующий день после нашей первой встречи не из-за этого пришла?        — Ну я же в воду не лезла тогда. Да и другое это вообще.        — Странные вы. У нас все всё сразу понимают. — чуть помолчав, пробормотала Сэнди, спустив с кровати одну ногу. — Нас вдвоём раза три уже чуть не убили здесь, после такого бояться друг друга вообще глупо и нельзя. Я ж к сектантам сюда пришла, потому что ты позвала, это с едой так просто не сделаешь. Мы своих не убиваем. Ты мой человек, такого съесть уже не получится.        — Прям твой? — хмыкнула Джен, впервые подняв глаза на всё такую же серьёзную подругу. — У вас такие бывают?        — Ну да, редко только. С нами же никто особо говорить просто так не начинает. Но ты избранная, если потом вернулась. Радуйся теперь, по крайней мере я тебя точно не съем. Даже, если ты в воду упадешь.        Джен хотела что-то сказать, но слова из головы вылетели и получилась только очередная кривая улыбка, непроизвольно вылезшая на лицо после этой воодушевляющей речи. После этого странного разговора сидеть рядом с плотоядной русалкой в человеческом обличии правда стало спокойнее, хоть последняя предательская крупица недоверия всё-таки завалялась где-то на дне души. Сэнди эти изменения не упустила и, снова блаженно заулыбавшись, подняла ногу обратно на кровать и встала на колени. Джен еле заметно дёрнулась, но её только требовательно обняли, обвив холодными руками заворошенную короткими волосами шею. Не став напоминать беззастенчивой подруге про её никуда не девшуюся наготу, она смиренно прислонилась щекой к таким же холодным ключицам, положив руки на точеную талию. Зашла бы сейчас сюда Флорес старшая, наверное, не нашла бы, что сказать или сделать. Если никогда не любившая как-то тактильно контактировать с людьми Джен так легко и искренне прижимает к себе внезапно заявившуюся подругу, ещё и полностью голую, произошло что-то очень странное.        — Кто-то сегодня подозрительно довольный.        — Ага, если ты мне воды сейчас принесёшь, ещё довольнее буду. Надо было раньше попросить, наверное.        Джен метнулась на первый этаж за графином воды, отлипнув от чуть порозовевшей из-за жажды подруги. Миссис Флорес, ставшая непривычно молчаливой после визита Сэнди, только проводила её взглядом до раковины и обратно, даже не спросив о том, что это вообще такое было и чем закончилось. Заметила она только, что дочь вдруг резко повеселела и будто проснулась, что было ещё страннее. Та быстро убежала обратно на второй этаж, случайно наплескав пару луж на ступени.        — На, вода есть, а какие-нибудь вещи, которые на тебя напялить можно было бы, уже нету. Ты меня скоро совсем разденешь, и будем обе в мешках из-под картошки ходить.        Сэнди осушила графин на четверти, только собралась по-другому использовать оставшиеся три, но её за ручку спровадили в ванную, чтобы не залить кровать. Джен во время водных процедур обшарила шкаф, сумку с особенно старыми вещами, которые даже не удосужилась развесить. Там нашлась только пара затасканных джинсовых шорт, которые она носила около пяти лет назад, и какая-то невесть откуда взявшийся балахонистый кроп-топ из белой, почти прозрачной, ткани. Худющей Сэнди подойдет всё, даже у Тины можно что-нибудь стырить в особо экстренном случае. Та зашла обратно в комнату, как и прежде белая, с пустым графином в руках.        — Ты даже перестала постоянно напоминать о том, что я тебя смущаю. — облегченно хмыкнула она, снова упав на кровать.        — Потому что поняла, что это бесполезно. На, я нашла тебе открытую одежду, чтобы раздеться меньше хотелось.        После долгого и несколько возмущенного обсуждения этого бесполезного человеческого изобретения, которое кроме холодного времени года в принципе могло никогда не пригождаться, по-прежнему довольная Сэнди заявила, что её человеку хорошо было бы чем-нибудь её покормить, чтоб вообще хорошо было. В холодильнике вроде ничего не было, да и к матери после всего произошедшего заявляться было неловко. Радуясь окончанию плохого периода, который закончился сам собой, Джен выгребла из недр пару припасённых долларов и потащила уже одетую подругу обратно на улицу. Миссис Флорес обернулась только когда девушки уже выходили за дверь, опасаясь увидеть уже обеих полностью обнаженными. Этого, к счастью, не случилось, даже Сэнди одели, так и не объяснив, что это за перформанс утром был.        Народу на улицах не прибавилось, видимо то пресловутое мероприятие ещё не закончилось. Девушки, разговаривая о чем-то, что всегда обсуждали ежедневно, неторопливо шли к единственному местному кафе, в котором можно было отыскать какое-либо мясо не в сыром виде. Идти в лес уже было поздновато, поэтому решено было провести оставшийся вечер в городе, в месте, где шанс умереть от рук сектантов резко уменьшался. Солнце начинало закатываться к горизонту, но за большими окнами кафе до сих пор не зажгли того неонового света, который всегда горит во всяких забегаловках.        — Притормози чуть-чуть. А то там вон компания неприятная опять стоит. Нам бы к ним на глаза не попадаться. — Джен остановила разговорившуюся подругу у поворота, издалека завидев квартет гангстеров, околачивающийся как раз недалеко у одноэтажного здания забегаловки. Счастье быть ими незамеченными уже почти свершилось, но в последний момент, когда идти осталось пару метров, быстро передумало. — Может просто тут подождать, они сами уйдут?        — А я есть хочу. Пошли, отпихнём их как-нибудь, они же прямо там нас не потащат никуда?        — Ну, так-то я нож с собой сегодня не взяла. Зря, наверное, но теперь у нас отбирать нечего. Но лучше бы было всё-таки подождать и не соваться никуда.        — Пошли, а то я передумаю и сожру тебя.        — Ага, если я правильно поняла, это шутка была.        — Понимать начинаешь.        Мимо квартета гангстеров почти получилось проскочить незамеченными, даже Сэнди вовремя сообразила, что не надо на них оборачиваться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но те в последний момент сами прервали свою очень умную беседу, боковым зрением заметив движение около кафе, хозяйка которого уже год как перестала пускать их внутрь из-за оттока клиентов.        — О, какие люди! Куда пропали-то? Мы тут вас искать ходили уже, а вы опять сами появились. — растолкав друзей, протянул Кевин, несколько испуганно поглядывая на Сэнди, которая исчезла где-то в лесу и теперь как ни в чем ни бывало стояла перед ним.        — Ага, мы тоже очень не рады вас видеть. — проворчала Джен, положив затормозившей подруге руку на лопатки, чтобы наконец быстрее сбежать от тех, кого не спрашивали. — И вашу компанию не особо жалуем.        — Да погодите, я вообще не с тобой разговариваю. Че нам с ссыкухами тусить. Себя как будто не уважаем.        Теперь на ступеньках встала уже Джен, переведя бешеные глаза на хихикающую компанию, которая в край обнаглела и теперь открыто нарывалась на конфликт.        — Я тоже не особо жалую всяких отбросов, так что нам явно не по пути. — с видом величайшего триумфа фыркнула Сэнди, ещё сильнее исказив этим лицо замешкавшейся подруги, уже готовившейся препираться самостоятельно.        Лица компании тоже не остались прежними, и, чтобы не лицезреть результат этого триумфа, Джен втолкнула девушку в двери, влетев следом за ней. Старенькая неоново-красная вывеска «At Shelter's» над входом отчего-то моргнула, чуть потускнев на пару секунд.        — Не, подождите, разговор не закончен. — пробубнил Бенджамин, ворвавшись в заведение за девушками, не пропуская остальных троих из-за упертых в дверные косяки рук.        — А, по-моему, закончен. Идите лесом, не надо за нами таскаться, мы вам всё уже сказали. — оттеснив подругу к самому дальнему столику, рыкнула Джен.       — Ну мы же вас по-дружески хотели позвать куда-нибудь, что за грубость? — покрикивали откуда-то из-за спины, с улицы.        — А мы не друзья. Идите зовите кого-нибудь другого по-дружески.        — Мы вроде уже сказали, что не с тобой разговариваем.        — Она вам тоже своё слово сказала, но вы ж почему-то не поняли. Так что свалили отсюда куда-нибудь, пока не выгнали.        — Плохо угрожаешь. Смелая что-ли слишком? Незаметно что-то тогда было.        — Так, опять заявились?! Ну-ка брысь отсюда быстро! Я уже говорила вам даже не заходить сюда! — Из-за стойки принятия заказов вылезла женщина с пышным начесом ярко-рыжих волос, при виде которой все четверо озлобленно повернулись в одну сторону и, преследуемые ещё более яростными криками, поплелись на выход. Снова оказавшись на улице, компания метнула пару недовольных взглядов в сторону ухмыляющейся Джен, по-царски усевшейся на красный кожаный диванчик около стола, и, за неимением других методов развлечения в этом месте, куда-то удалились.        — Как-то даже легко мы отделались. — не поверив в то, что эти настырные господа так просто ушли, не попытавшись остаться внутри или покараулить за углом, пробормотала Джен, подобрав со стола потрёпанную книжицу меню. — Мы тебе только мяса возьмём или вы ещё чем-то питаетесь? Тут вот чизкейки даже есть. Не такие, конечно, как в больших городах.        — А что это? — пустыми глазами разглядывая текст, к которому, к счастью, прилагались картинки, спросила Сэнди, не поняв, что из себя представляет этот таинственный чизкейк. Если бы сумела хотя-бы отыскать его название, точно стало бы понятнее.        — Ну типа… вы же как коты не блюёте из-за сладкого?        — О! Вот это нам надо! — ткнула пальцем в рисунок жареной курицы, красиво обложенной листами салата и дольками помидоров, воскликнула Сэнди. — А всё остальное я не знаю.        — Лишь бы тут, как в ресторане, не принесли три грамма. А то тебе точно придётся меня съесть.        Переговоры о еде, о которой Сэнди не уставала спрашивать, продолжая разглядывать отретушированные и слишком идеальные картинки со навороченными блюдами, затянулись слишком надолго. Даже грозная женщина снова вылезла из-за кассы и с тем же видом подошла к заговорившимся девушкам, планируя прогонять ещё и их. Так получалось, что все подростки, заглядывающие сюда, либо распугивали клиентов, либо бесчинствовали, либо творили прочий беспредел, за который их и выгоняли. Джен снова вздрогнула и, уронив меню, затараторила скромненький заказ, который предназначался в основном для её спутницы. Женщина несколько удивилась, приняла пару зеленых купюр и удалилась в ту сторону, откуда и пришла.        Больше в помещении никого не было, и заказ из-за этого принесли достаточно быстро. Сэнди нетерпеливо откинула пару салатовых листьев в сторону и, вынужденная пользоваться человеческими зубами, вгрызлась в мякоть вполне недурно выглядящей курицы. Джен, сидящая напротив, искоса поглядывала на этот ритуал кормления оголодавших и неторопливо ковыряла двузубой вилкой тоже достаточно неплохой чизкейк.        — Всё-таки не хочешь попробовать? Мне теперь слишком интересно, оценишь ты или нет. — подождав, пока девушка разберется с мясом и даже отверженными листьями и помидорами, предложила она, наколов на вилку небольшой кусок.        Сэнди недоверчиво глянула на эту странную субстанцию, но всё-таки чуть подалась вперёд, так же недоверчиво его обнюхав. Субстанция на вкус оказалась какой-то странной, вязкой и даже несколько противной.        — Да ну, хрень какая-то. Как вы это едите? Вы не голодаете после этого?        — А это и не едят как основное блюдо. Меня просто дома скорее всего есть заставят, да и денег не особо много, поэтому я ничего нормального и не беру.        — Всё равно что-то странное. Как будто это вообще не стоило есть.        Зато зелёный чай с жасмином в маленьком чайнике девушка очень оценила, почти заставив подругу взять ещё один такой, выдув парой залпов первый. Обжегши язык, покраснев и нагревшись до температуры того же самого прозрачного чайника, она довольная валялась на диване и потирала аномально алые щеки, которые всё больше походили на аллергическую реакцию. За окном тем временем почти полностью стемнело, а квартет гангстеров, наверняка прятавшийся где-то рядом, всё никак не подавал никаких признаков жизни рядом с местом, из которого его выгнали.        — Ладно, мы тут засиделись что-то. У меня предки ахереют сейчас, и влетит мне дома. Пошли уже. Чай такой у нас и дома есть.        — В смысле? Почему ты раньше не сказала? Пошли, будешь меня теперь им поливать. — лениво скатываясь с дивана на пол, возмутилась Сэнди.        — Да вот поэтому и не сказала. Теперь мать будет пугаться исчезновению чая, а не только мяса.        Хозяйка заведения проводила девушек каким-то странным взглядом, будто сомневающимся в адекватности забредших к ней подростков. По улицам разбредались пропадавшие весь день на мероприятии люди, из-за чего идти домой по сгущавшейся темноте становилось легче. Квартет гангстеров почему-то так и не появился, хоть обе девушки были уверены в том, что просто так от них сегодня не отстанут. Тем более после такого унизительного удаления с территории кафе. Но сколько бы Джен не оглядывалась назад, никого поблизости видно не было, из-за чего та уже на пути к дому начала подозревать за собой слежку, скрывавшуюся за кустами или домами. Сэнди, нахлебавшаяся чаю и теперь шедшая спать в дом, в который сегодня так бесцеремонно заявилась, через минут пять быстро успокоилась и теперь только получала удовольствие от жизни, не заморачиваясь на тему собственной безопасности.        — Только на всякий случай, не приходи больше вот так, у меня мать аж говорить сегодня из-за тебя перестала. А с ней такое бывает почти никогда.        Мистер Флорес к тому времени уже успел вернуться домой и теперь так же молчаливо сидел рядом с супругой, видимо уже послушав увлекательную историю, произошедшую тут пару часов назад. Вернувшихся девушек они многозначительными взглядами проводили до лестницы, снова ничего не сказав. Чтобы не доводить предков до финальной стадии недоумевания, Джен выходила из комнаты только изредка для того, чтобы притащить воды из ванной. Около полуночи, уже собираясь идти спать, Флорес старшая всё-таки решила ещё раз проверить какую-то странную сегодня дочь, но дверь её комнаты была заперта на щеколду, и услышать через неё можно было только тихий, почти шепчущий голос, дочитывающий одну из сказок Андерсена.        — Ещё и читают. Мне уже страшно жить в этом доме, сегодня либо он загорится, либо снег пойдет. — севшим голосом доложила она мужу, вернувшись в общую спальню и на всякий случай заперев её тоже.