Чешуя

      — Стейси, детка, там сегодня тучи на небе, вроде дождь даже обещали, может не пойдёшь сегодня никуда?       — Мам, отстань, я уже всё сказала! Не сдохну, если под дождь случайно попаду.       — Простынешь быстро! И друзьям твоим, которые на здоровье плевали, я бы то же самое сказать хотела. Только что-то мне кажется, что их родителям и без моих советов скоро отпрысков придётся тащить в больницу в другой город.       — Это меня с такой матерью скоро отвезут в больницу в другой город… — Прошипела себе под нос Стейси, оторвавшись от настольного зеркала и оглянувшись в сторону двери, за которой бродила её мама со своим недавно купленным тихим пылесосом.       Родительница всё продолжала разглагольствовать о том, что из-за лёгкой облачности на улице из дома сегодня лучше не выходить, но слишком занятая своим внешним видом дочь уже не слушала, тем более не собиралась что-то отвечать. Вчера вечером по какой-то неведомой причине на лбу выскочила пара добротных ярко-алых прыщей, с которыми нужно было что-то срочно сделать, прежде чем показываться людям. Выдавить этих незваных товарищей, посягнувших на священную площадь лица, которое за все восемнадцать лет жизни почти ни разу не осквернялось всякими дефектами, никак не получалось. Тональный крем хоть и притуплял их привлекающий внимание оттенок, только делал лицо похожим на стену старого здания, на котором краской неподходящего оттенка замазывали невесть откуда взявшиеся граффити. Даже помытая голова и свежеуложенные волосы не спасали ситуацию, а, кажется, только привлекали внимание к этой нерешаемой проблеме.       Восемнадцать лет стукнуло совсем недавно, чуть меньше месяца назад, и теперь сверстников в городе почти не находилось, парочке друзей семнадцать или шестнадцать. Как по волшебству все, чей возраст превышал восемнадцать, сваливали в город побольше при любой возможности. В маленьком городишке, который так назвать было очень затруднительно, сидеть после школы никто не собирался, и сама Стейси обещала сама себе взяться за учёбу в грядущем выпускном году, чтобы не прослыть неудачницей в кругах жителей помладше. Но до начала учебы оставалось ещё два месяца, поэтому все важные дела, появлявшиеся по утрам, ограничивались закончившейся косметикой и бесконечно обновляющийся игрой на компьютере, которая скрашивала долгие дождливые вечера.       Лежащий на столе телефон тихо загудел, что девушка сквозь шум слишком бесшумного пылесоса за стеной каким-то чудом заметила.       — Алё, ты там где? Мы уже полчаса, по-моему, тут сидим и ждём. Тут опять эта бабка ходит, я задолбался отвечать что-то на её высеры!       — Да сейчас, выхожу уже, у меня непредвиденные сложности! Уйдите куда-нибудь оттуда, а то эта бабка опять моей мамке нажалуется, опять весь вечер это ме-ме-ме-ме будет. Всё, сейчас приду.       Компания друзей из трёх местных оболтусов, как их нередко называли родители, уже поджидала её на главной площади. Обычно все их гулянки рано или поздно превращались в походы по пришкольной территории и заканчивались почти всегда стычками с неудачно попавшимися под руку, из-за чего сея компашка при одном лишь появлении на горизонте отпугивала почти всех, даже некоторых взрослых иногда. Сам Кевин, который всегда звонил первее всех, как только приходил на место встречи и не обнаруживал там кого-либо из всех четверых, наверняка сам пришел только пять минут назад. Карина, может быть, как самая большая любительница опаздывать и мыть голову прямо перед выходом, тоже ещё не явилась, сейчас и ей названивать будут. В итоге всё, как обычно, закончится тем, что Кевин и Бенджамин сбегут в единственное нормальное кафе, никому об этом не сказав, и вытащить их потом оттуда хоть куда-то будет практически невозможно.       Смирившись с тем, что пару алых недоразумений со лба убрать в течение всего дня не удастся, Стейси всё-таки встала из-за стола, в последний раз придирчиво оглядев отросшие корни волос натурального цвета, начавшие смотреться плохо с потускневшим пепельным блондом. За окном и правда собирались подозрительные тучи, обещавшие просто небольшой дождик, от которого даже не придётся прятаться. Решив не хватать лишних неприятностей, Стейси накинула поверх белого топа светло-серую олимпийку и поплелась к входной двери, к которой и переместились звуки пылесоса.       — Собралась со своими оболтусами куда-то всё-таки? У них родители вообще не следят за погодой? — Прервав свою уборку, чтобы очистить заполнившийся пылесборник, спросила женщина.       — У них просто нет паранойи. — Буркнула Стейси, орудуя обувной ложкой и новыми, недавно купленными, белыми кроссовками. Мама у неё и правда несколько лет назад резко стала какой-то странненькой, в одну ночь ушла куда-то ночью, плохо соврав о том, что ушла к подругам, вернулась и с тех пор не даёт покоя своей семье вечными предостережениями по поводу и без. Может быть, она и правда пошла к подругам, но занимались они там явно не тихими посиделками с вином и фильмами, которые обычно смотрят домохозяйки среднего возраста. Волосы всклокоченные, одежда помятая, глаза бегают, губы напряжены и сливаются с цветом лица. В ту весеннюю ночь ветер завывал и даже валил старые, иссохшиеся деревья неподалеку, но в таком виде исключительно он виноват не был. Никто, даже отец, до сих пор так и не знает, что тогда произошло, ответов от молчаливой и задумчивой Мэри Коллинз никто так и не дождался.       — Вечером вернусь, как обычно. — Справившись с новой обувью, за которой специально пришлось тащиться аж в другой штат, произнесла Стейси, выискивая ключи в тумбочке у двери. Даже когда дома кто-то есть, всегда запирается на два замка, как будто кроме той поехавшей старухи, которая иногда заходит на чай, кто-то может пробраться в дом с плохими намерениями.       — Ну, хоть оделась нормально. Зонт хорошо было бы взять. — Отбросив пылесос и принявшись обеспокоенно оглядывать торопящуюся дочь, пробормотала миссис Коллинз. — Так, стой, а где? Ты опять сняла?       — Мам, ну это кринж, зачем мы это носим? Ладно, если бы оно выглядело как-нибудь прикольно, но это… Я с ним как бабка какая-то!       — Это ради твоей же безопасности! Вот в случае чего, тебе будет абсолютно всё равно, на какую бабку ты там похожа, главное, что она спасёт тебе жизнь. Ну-ка, если торопишься, возьми мою!       Женщина сняла с шеи, обмотанной тонким белым платком, кулон на толстой черной веревочке. Это была совсем маленькая, около трёх сантиметров в длину колбочка со странным белым порошком внутри, заткнутая маленькой пробкой, которую, наверное, в этом несбыточном непредвиденном случае надо было откупорить. Наверное, она смогла бы смотреться неплохо, если бы Стейси любила этот фриковатый стиль, который она видела на некоторых сверстниках в интернете. Но эта штука с обычным белым порошком смотрелась ни к месту, дико смешно и нелепо на ней, с её умно подобранной одеждой вообще не сочеталось ничего такого.       — Мам, ну нет… — Но даже этой недовольной и кислой миной переубедить родительницу не удалось, и та сняла с шеи свой кулон, который никогда не снимала, и надела на шею болтающейся из стороны в сторону дочери.       — Всё. Мало ли, что случится, надо носить.       — Почему ты никогда не говоришь, от чего она должна спасти? Если на меня нападут в тёмном переулке, эта хрень мне точно ничем не поможет. Давала бы мне тогда нож или перцовый баллончик, если боишься, что со мной что-то случится.       — Ты не знаешь, о чем говоришь. У нас тут маньяков никаких нет, не нужен тебе никакой баллончик. А это носи, вот что реально может помочь, пока ты живешь здесь.       — Маразм. Интересно, от кого оно вообще может помочь. — Устало прошипела себе под нос Стейси и, смирившись с этим ужасным аксессуаром на шее, вышла за дверь, которая сразу же за её спиной захлопнулась и закрылась на оба замка.       До площади, представлявшей собой кольцо, вымощенное небольшими гладкими булыжниками, в центре которого находился небольшой фонтан, идти было минут пять. Народу на улице было не особо много, наверное, из-за уже витавшей в воздухе сырости. Отойдя на другую улицу, подальше от зорких глаз матери, девушка сняла эту нелепую безделушку с шеи и сунула в карман. Наденет, как пойдёт домой, а весь день ходить вот так не будет, а то сойдёт ещё за какого-нибудь фрика, ещё и друзья общаться откажутся из-за всех материнских заморочек.       На площади, как ни странно, её ждало трое, которые даже не успели свалить в излюбленное кафе, из которого их каждый раз недвусмысленно пытались выгнать. Карина — соседка по улице с гладкими каштановыми волосами, которые постоянно бесили своей ухоженностью, не требовавшей никаких специальных шампуней и бальзамов, как обычно сидит поодаль в телефоне. Кевин с Бенджамином, бесившим одним своим слишком длинным именем, снова слишком громко о чем-то дискутировали, размахивая руками. Они на семнадцатилетних вообще не походили, снова надели свои шорты, даже не доходящие до колен, какие-то затасканные футболки, иногда с ними становилось даже стыдно показываться на улице. Но в это кринжовое детство они, к счастью, впадали не так часто и в обычное время выглядели, как нормальные парни, над которыми не ржали те, кого эти любители шорт щемили около школы.       — О, смотрите, не прошло и полгода! — Театрально протянул Кевин, спрыгнув с бортика фонтана, по которой и разгуливал до того, как увидел приближающуюся подругу.       — Ну че, куда пойдём? Я сегодня малолеток около школы не видел, все по домам сидят. — Скучающим голосом пробормотал Бенджамин, убрав телефон в карман шорт и оглянувшись на Карину, которая на приход подруги не обратила никакого внимания, даже глаз не подняла. — Да и подзаебало, если честно, уже около школы этой ходить. И так туда скоро возвращаться.       — Ну и куда ты тогда собираешься свой зад сегодня тащить, умник? Мы не в Нью Йорке живём, чтоб выбирать, где гулять.       — Да лучше уж дома тогда посидеть, в приставку порубиться. Задолбало ходить как каким-то лохам туда-сюда, лучше вообще в лес идти.       — Ага, а тебе мамка твоя разрешила? — Монотонно проворчала Карина из своего угла, заставив троих спорщиков вспомнить о том, что их компания состоит из четырёх человек.       — А мне всё равно, не мои проблемы, что она ведёт себя несколько лет как какой-то фрик. — Недовольно буркнула в ответ Стейси. — Туда нельзя, сюда нельзя, а почему — хрен её знает. Помешалась она, а выходить из этой деревни нельзя мне. Хотя, я всё равно не понимаю, что там в этом лесу делать. Тут хотя-бы дороги нормальные.       — Ага, ну ты так и скажи, что боишься. Говорят, волки ходят, аж два человека за месяц пропало! У-у-у, поэтому нам и нельзя в лес ходить.       Стейси хотела было издевательски спросить о том, зачем ей тогда перед выходом вечно суют этот стрёмный кулон с белым порошком, но над ним уже один раз пошутили. Мол, даже наркоманы так неприкрыто дозу на шее в прозрачном пузырьке не носят, а прячут, копов боятся. Да и, насколько она знала, родители её друзей такой хренью не страдают, ни у кого из четверых больше нет этой безделушки, только одна миссис Коллинз страдает такой хренью. Если бы у кого-то ещё была подобная история, можно было бы и спросить, но ещё раз навлекать на себя насмешки из-за этого не хотелось. Наверное, просто бредни поехавшей матери, не стоит так париться из-за этого, а то самой скоро удастся уверовать в то, что эта маленькая колбочка защитит её хоть от кого-то. Девушка только постучала кончиками пальцев по карману, в который сунула кулон, и промолчала, надеясь подобрать нужные слова, чтобы отбиться от этих дружеских издёвок.       — Мы вам уже сколько предлагаем сходить к тому озеру, мне о нём брат старший рассказывал.       — И че там такого? Просто брат твой плавать не умеет, вот и наплёл тебе, доверчивому, всякой хрени про эту лужу. Ты вообще знаешь, где оно находится? Придёшь туда, и нихуя не найдешь, потому что обычное озеро.       — Ага, вон бабка Ариман постоянно о нём талдычит, поэтому я её дом и обхожу. Ей говори, не говори про то, что мне вообще глубоко насрать на её сказки про её озеро, она всё равно ходит и бухтит по сотому разу, что там люди пропадают.       — Из-за тех монстров? Да не говори даже, просто у нас не город, а рассадник шизы. Вон, чья-то мамка уже подверглась заражению. — Хохотнул Бенджамин, заранее отскочив в сторону от побагровевшей в один миг Стейси. — Ну а почему только эти шизоиды и видят этих монстров?       — Да и видят ли вообще. Просто заебать на старости лет кого-нибудь охота.       — Ну так если нету там никого, почему никто не хочет со мной туда сходить, чисто чтоб позырить, что там за лужа? Ссы-ку-ны потому что все тут. Нету никого, нету никого, ага! Если бы верили, что там нету никого, мы бы давно перестали страдать этой херней и сходили посмотреть.       — Да делать нам больше нечего. Как лохи какие-то, которые в монстров верят, попрёмся в эту чащу, ещё и заблудимся. Вы вообще знаете, как до него дойти?       — Не-не-не, будет не так тухло, если мы возьмём какого-нибудь лоха с площадки туда. Так хотя-бы ему можно будет рассказать про этих монстров, чтоб посмотреть, как он визжать будет. Главное, найти какого-нибудь, который поверит. А то ещё мы в лохах останемся.       — А всё-таки какой-то хренью мы занимаемся. Когда уже можно будет свалить в мене отстойный город? — Снова буркнула Карина.       — Ещё и дождь начинается… — Повернув параллельно небу ладонь, на которой сразу же осталась пара капель дождя, пробормотала Стейси. — Пошлите свалим отсюда куда-нибудь, я только волосы нормально уложила.       — Ну че, по паре хот-догов перехватим опять? Если Лидка не выгонит опять.       Медленно промокая под надоедливым и противно холодным дождём, все четверо поползли в близлежащее и, по сути, единственное более-менее нормальное кафе, из которого их за чрезмерно громкий смех и разговоры уже несколько раз подряд выгоняли. Сегодняшний день исключением не стал, и компания промокших подростков со свистом и криками озлобленной владелицы заведения вылетела обратно на улицу уже через пару секунд.       — Ну, тогда по домам. — Тяжело вздохнула Карина, снова уставившись в телефон, закрывая его от летящей с неба воды собственной головой.       — Не-не-не, пошлите хотя-бы к школе, мне вот сейчас к матери вообще не охота. Она там со своим пылесосом ходит и бред всякий несёт. Сейчас ещё с дождя приду, она до вечера не отъебётся. — Запротестовала Стейси, уже смирившись с тем, что волосы от вредоносной воды уже ничего не спасёт.       — А я говорю, пошлите в лес!       — Да нужен нам этот твой лес.       — Ну, лучше лес, чем твоя мамка. Щас будет магия…       Кевин, бесшумно подкравшись к безразличной подруге со спины, ловким движением выхватил у слишком увлечённой подруги из мокрых рук телефон. Задумка сработала идеально, и в следующую секунду эта половина компании уже с дикими криками неслась куда-то в сторону крайних улиц, ограждавших город от высокой стены деревьев.       — Идиоты… — Прошипела Стейси, вынужденная тащиться за ними. — Ну, хотя-бы не к мамке обратно тащиться.       Вернуть себе свой же телефон обратно Карина не смогла вплоть до самого начала леса, где асфальтированная дорога превратилась во влажную и мягкую землю, у которой запыхавшийся Кевин наконец-то остановился. Безлюдный город, низко накрытый куполом однотонного серого неба, остался позади, из тихо урчащей и завывающей чащи леса веяло теплом и влагой, хоть сквозь густую крышу макушек деревьев пока что не разошедшийся дождь пробивался с трудом. Даже с близлежащей улицы уже не доносились привычные крики миссис Ариман, хотя, казалось бы, в дождливую погоду она и её парочка странных друзей должны в гордом одиночестве курсировать по улицам. Потому что в такую погоду, как известно, вся нечисть вылазит из своих глубин ада и идёт разгуливать на человеческую территорию, и надо бы эту территорию охранять от всяких незваных тварей.       — Я тебе сейчас письку отрежу, отдал быстро! — Со всей силы толкнув хохочущего Кевина в грудь, гаркнула Карина, чуть не выронив отвоёванный телефон из мокрых рук. — Личное пространство моё пиздить не надо.       — Ну, раз мы всё равно сюда прибежали, пошлите сходим на озеро. — Когда вся тяжело дышащая после бега компания собралась вместе, протянул Кевин, обернувшись на высящуюся совсем рядом стену леса.       — Да нахер тебе это озеро, а? Не выйдем потом оттуда, и в случае чего, первым мы сожрём тебя. — Несколько брезгливо откинув промокшую паклю волос назад, проворчала Стейси.       — А че нам сейчас тут делать? Даже Ариман вон исчезла, так хотя-бы можно было хоть с кого-то поржать.       — А в лесу прям много чем заняться можно.       — Да пошли, че вы ссыте-то? Вон я там хрень какую-то вижу, и кстати… по-моему раньше тут этого не было.       Все четверо лениво и не особо заинтересованно обернулись куда-то влево, куда указывал резко задумавшийся Кевин. В той стороне между редкими рядами каких-то шуршащих лиственных деревьев белела старая, местами облупившаяся стена, принадлежавшая явно не жилому дому. Ребята в лес доселе не выходили, потому что никому и не надо было до сегодняшнего дня почему-то. А тут, оказывается, всё время стояла какая-то неведомая постройка, о которой никто не рассказывал. Что это? Почему находится где-то в лесу, в паре метров от черты города? Нельзя было его построить хотя-бы так, чтобы его было видно из города? Да и что за здание вообще это должно быть, если к нему нет хотя-бы какой-то вытоптанной тропинки, если оно, судя по всему, заброшено в таком захолустном городишке.       — Оно всегда тут было?       — Да хуй его знает… Я туда не пойду, я не настолько отбитая, чтобы с вами по всяким заброшкам ходить.       — Да пошли, че нам тут ещё делать? Может бомжа какого-нибудь там найдем? — Уже начиная бесить всех своим нездоровым желанием заниматься всякой хренью, сказал Кевин, уже выдвигаясь в сторону необследованного здания.       — Зачем нам туда? Мы лохи какие-то что ли, чтоб по всяким баракам стремным ходить?       — А у нас тут кроме бараков и нет ничего нормального, чтобы гулять по нормальным улицам или ходить хоть куда-то, кроме задрипанной кафехи. Так хотя-бы не мокнуть где-нибудь здесь.       — А лучше бы мы просто пошли отсюда и в приставку зарубились…       Здание оказалось старой, полуразрушенной церковью, двумя этажами в высоту, выше, наверное, всех домов города. Большие округлые окна зияли двумя сквозными дырами посреди кирпичных стен, выкрашенных белой, местами облупившейся краской. Витражей в них давно не было, создавалось ощущение, что их никогда и не было, так аккуратно их выбили, не оставив в раме сколов. Капли постепенно разыгрывавшегося дождя стучали по единственному жалкому куполу, сделанному из какого-то странного материала, местами разрушенного и обвалившегося. Угол первого этажа тоже обвалился куда-то вовнутрь, как будто в него прилетело пушечное ядро, массивных дверей на месте тоже не было, и, если бы не все эти множественные разрушения, можно было бы подумать, что это лишь фундамент для только строящейся церкви. Крыльцо, на удивление, не представляло собой пару бетонных блоков, на его месте были старенькие ступени, вполне приличного вида, можно было даже без происшествий зайти внутрь. Только большей части компании этого не особо хотелось, все, за исключением Кевина, боязливо попятились назад, оглядывая окна, будто надеясь увидеть в них приведения, какие обычно и водятся вот в таких вот местах.       — Класс, какая-то стрёмная старая церковь. Посмотрели, пошли назад, лучше под дождём сидеть, а не вот здесь вот. Я по заброшкам лазить не собираюсь.       Наверное, массовые уговоры убедили бы настырного Кевина всё-таки повернуть за всеми и пойти обратно домой, а не в заброшенную церковь, в которой ещё и неизвестно, кого ожидать можно. Бомжей может и не будет, зато какие-нибудь другие лесные обитатели, от которых тоже неизвестно чего ожидать, вполне могут облюбовать это место, хотя-бы на время дождя. Но внезапно откуда-то из глубин церкви до спорящей компании долетел чей-то тихий голос, гуляющий эхом по комнатам с высокими потолками.       — Это ещё кто?       — Да явно тот, кому мы в качестве компании в хер не упёрлись. Пошли отсюда, мне что-то не хочется смотреть, что за фрики сидят в заброшенной церкви.       — А, по-моему, я отчетливо слышу голос какого-то лоха… — Аккуратно ступая на запылившиеся ступени, пробормотал Кевин, расплываясь в довольной ухмылке. — Пошлите посмотрим хотя-бы. Бомжи так звучать не должны вроде.       — Да мне всё равно, как он звучит, он, блин, сидит в заброшенной церкви во время дождя! Это уже диагноз. Шизоид какой-нибудь. — Взвизгнула в ответ Стейси, заметив, что все остальные, как зачарованные медленно топали к дверям, вытягивая шеи в надежде увидеть этого шизоида с порога.       — Так мы тоже во время дождя что-то около заброшенной церкви забыли. — Буркнула в ответ Карина, даже закинувшая телефон в карман ради наблюдения за неизвестным говорящим.       — Вы, как хотите, а я и так уже все кроссовки белые в этой жиже извозила. — Но всем слишком хотелось заглянуть внутрь, а противящейся Стейси оставаться одной снаружи хотелось ещё меньше, чем идти за всеми в церковь. Если все сейчас исчезнут за ближайшим поворотом, а потом вообще пропадут и не выйдут уже никогда, будет ещё хуже. Так потом объясняться ещё придется в случае чего, а она совсем не понимает, зачем и почему они сюда поперлись, зачем и почему сейчас тащатся внутрь на звук какого-то голоса.       — Если я из-за вас помру в какой-то сраной церкви… я насру на ваши могилы тёмной ночью. — Прошипела Стейси себе под нос и всё-таки поплелась следом за остальными, засунув руки в карманы.       Внутри было не так уж и страшно, как предполагалось снаружи. Такой же облезший и облупившийся потолок, вполне ровный пол, заваленный землёй и всяким мелким строительным мусором, хотя-бы дождь сквозь пол второго этажа не пробивался. В окна сквозил ветер из леса, продолжая гулять по всему помещению где-то под потолком, высившимся над головами где-то в пяти метрах. Снаружи церковь казалась меньше, а изнутри выглядела как вполне большой храм, какие бывают в больших городах. В небольшом помещении, видимо бывшем холле, никого не оказалось, только затёртые и облупившиеся изображения святых, смотревших с полукруглого потолка, провожали боязливо оглядывающихся по сторонам подростков. В дверном проёме, ведущем в основную залу, на месте была всего одна покосившаяся дверь, завалившаяся на бок и частично перекрывавшая проход. Откуда-то из-за неё снова послышался голос, три раза повторившийся эхом, явно женский. На голос Ариман тоже не был похож, а кроме неё, наверное, никто из всего города не полез бы на заброшку, не имея для этого достаточно веских причин.       — Да нет, послушай ты! Путаешь ты всё, это вообще самая слабая комбинация! — Снова повторил он.       — Это ещё что за… — Пробормотал идущий впереди Кевин, схватившись за отслоившийся дверной косяк и резко заглянув в главную залу, в которой и должен был находиться источник голоса.       Это помещение уже больше напоминало церковную комнату, потолок был выше, на нём даже сохранились какие-то выцветшие и наполовину стёршиеся изображения. На стене справа висела пара икон, на удивление, не изрисованных всякими любителями граффити, для которых это место было бы самым настоящим раем. На стенах вообще ничего, кроме следов старости и обветшания, не было. Только места с покрошившейся штукатуркой и какими-то странными следами то ли от грязи, то ли от прочих нелицеприятных масс уродовали их, дополняя общую атмосферу разрухи и безнадёжности. Вообще странно было, церковь не была похожа на просто заброшенную, её как будто специально разрушили, чтобы она сейчас пустовала. Если тут раньше были разные тумбы, на которых стояли тонкие желтые свечи, большие иконы на стенах, да те же витражи в оконных проёмах, сейчас они лежали в виде обломков, пыли и прочего мусора, во что никогда не превращаются, когда церкви просто спокойно закрывают. Как будто кто-то очень сильно хотел, чтобы церковь закрылась, поэтому и превратил её в груду обломков, на которых молиться было не особо приятно. Вроде такой маленький город, откуда тут взяться каким-нибудь вандалам, превратившим церковь вот в это? И какие у них были причины?       Чуть поодаль, на большом бетонном блоке, сидели двое, по догадкам четверых — подозрительно похожие на лохов, которых надо опросить по поводу их прав на нахождение здесь. Одну они когда-то тут даже видели, та странненькая и нелюдимая, бродившая по школьному двору где-то в начале лета. Вторая какая-то бледная и смертельно тощая, с воздушной копной волос цвета берлинской лазури, который при обычной покраске дома, наверное, вряд-ли можно было получить. Стейси о парочке похожих индивидов слышала уже когда-то от Ариман, снова пристававшей к ней. Когда мать помешалась и стала носить этот странный кулон на шее, эта сумасшедшая постоянно к ним стала заходить и со Стейси разговаривать как с какой-то знакомой, которой очень интересно слушать сплетни о всех жителях города. Нет, ну может иногда и было интересно и даже полезно, но не так часто же. Как-то рассказывала Ариман про похожих двоих, говорила с ними не связываться, что нечистые они или что-то такое. Но не знает же она, что от таких слов только сильнее хочется узнать, что эта парочка приезжих, которым не повезло из моря попасть в эту лужу, такого натворила.       Парочка приезжих, которые в местах, где всегда тусило всё немногочисленное подростковое население города, никогда доселе нельзя было встретить, по-турецки сидела на бетонном блоке и занималась какими-то своими важными делами. Настолько важными, что четверых гостей, молча зашедших и теперь таращившихся на них, даже не заметили в первую секунду. Они парой часов раньше точно так же, совершенно случайно, гуляя вокруг города, наткнулись на эту заброшенную церковь. Сэнди хоть и нравилось шастать по лесу, подставляя лицо накрапывавшему дождю, Джен под этим душем быстро замёрзла, да и мокнуть так рано не хотела, поэтому не без страха затащила подругу внутрь, исследовать новую территорию. Обеим думалось о том, что церковь наверняка так и притягивала к себе сектантов, что внутри кто-то точно должен был быть, святое место же, все дела. Но никого не было, и после недолгих уговоров Сэнди всё-таки согласилась посидеть около большого окна, за которым шумел разыгрывающийся ливень, и как-нибудь поубивать время. Джен не отрицала, что побродить под дождём было бы прикольно, но для этого она сегодня слишком легко оделось, и в этом неподходящем обмундировании скоро бы пришлось возвращаться домой. А зная паранойю матери, она с мокрой головой и ногами из дома больше не выпустит.       Сеть в этой церкви ловила плохо, и после бесполезно убитого часа, Джен решила вытащить из полупустого рюкзака старенькую колоду карт, которую думала достать когда-нибудь, но точно не сегодня. Делать девушкам в городе всё равно было нечего, а так хоть сыграть вдвоём можно будет на досуге. В прошлом городе Джен пользовалась колодой разве только на всяких тухлых тусовках, где такие же скучающие девушки просили погадать. Гадать она не умела, но в толпе всегда находилась какая-нибудь профессиональная лгунья, которая с помощью самых обычных игральных карт пророчила всем успех и богатство. Играть она умела не особо профессионально, владела только классическим покером, да и то ей не особо часто везло в нём. Вот и Сэнди уже долгое время не везло, но, наверное, только потому, что она не разобралась в истолкованных ей правилах от слова совсем. Она что-то пыталась сделать с этими разноцветными бумажками, но как правильно они должны были действовать в её руках никак не хотела понимать. Джен рассказывала что-то про комбинации, показывала на всякие ромбики и сердечки в уголках карт, и Сэнди, в конец потеряв смысл объяснений, просто разглядывала рисунки королей и дам, не особо слушая. Джен обещала, что, если дождь будет лить ещё долго, они всё-таки пойдут гулять и мокнуть, потому что её спутнице по вполне объяснимой причине хотелось промокнуть и поваляться в лужах, оставалось только достаточно подождать.       — Опа, кто это тут у нас? — Вдруг как гром среди ясного неба прозвучал чей-то голос со стороны двери. Джен уже машинально сжала кулаки и прикрыла сидящую рядом одной рукой, обозлившись на саму себя из-за того, что всё-таки проморгала внезапный визит нежданных гостей, которых они и боялись.       — Девчат, чего это тут делаем? — Продолжил уже другой наглый голос со слышимым упрёком или игривой пассивной агрессией. — Откуда вообще будете? Чего ошиваетесь в таких местах, ещё и в такое время?       — А вам дело есть? — Грубо буркнула в ответ Джен, всё закрывая любопытно оглядывающуюся Сэнди рукой, касаясь кончиками пальцев её холодного предплечья.       — Есть. Так-то. Что за фрики сидят в заброшенной церкви, ещё и во время дождя? У нас тут фриковый патруль, у нас, можно сказать, работа — пиздить таких, как вы. — Снова вышел на передний план Кевин, уже по-хозяйски приближаясь к настороженным девушкам.       — А вы че тут тогда делаете? Вам можно? А можно у патруля какой-нибудь ордер или удостоверение попросить, а то что-то слабо верится в то, что команда мамкиных додиков тут чем-то серьёзным, если это так можно назвать, занимается.       — А ты у нас особо борзая нашлась? У нас тут все шаг без нас сделать не смеют, а ты…       — А я не терпила. Как будто мне не похуй на каких-то мамкиных гангстеров. — На всякий случай сгребая карты в кучу и пододвигаясь ближе к притихшей Сэнди, чтоб, если что, схватить её за руку и рвануть прочь в окно, отвечала Джен, не особо волнуясь о последствиях своих слов. Эта банда бандитов правда не смахивала на что-то серьезное, на что пыталась походить, с ними даже из жалости не хотелось говорить нормально, не ругаясь и не огрызаясь.       — Ты бы осторожнее попёздывала. Самой же потом невозможно будет нормально жить в этой дыре.       — Ха, нашли чем гордиться. Держатели дыры, звучит гордо. Слыште, что прикопались к нам, а? Мы спокойно сидим, даже не в городе, че за шило у вас в жопе, если так надо докопаться до всего живого в поле зрения?       — У нас тут принято на учет вставать перед тем, как идти по улицам таскаться. — Подойдя ближе к медленно закипающему Кевину, буркнула Стейси, придирчиво оглядывая двух незнакомок, по сути, не сделавших ей ничего. Она же сама не хотела сюда сначала идти, зачем сейчас быковать на тех, кто, наверное, сначала так же не хотел сюда попасть.       — Извините, паспорта с собой нет. Да и не хочется что-то его вам показывать. Вы тут вообще кто? Слишком много о себе возомнившие дети какой-нибудь важной шишки? Да даже если так, нам абсолютно похуй, так что давайте просто разойдёмся без всяких скандалов.       — Ты тут без скандала уже точно не разойдёшься. — Уже совсем не весело произнёс Кевин, покачивающейся походкой двигаясь вперёд. — Сидят тут две какие-то чувырлы, ещё и без обуви, разговаривают хер пойми как. Со старшими так не разговаривают.       — Да я что-то сомневаюсь, что вам есть хотя-бы семнадцать. — Поджав под себя озябшие босые ноги, хмыкнула Джен, надеясь одним своим взглядом показать медленно приближавшимся гостям своё пренебрежительное отношение к их компании. Надо было такой хороший день испортить. Они тут сидели вдвоём, их за всю прошедшую часть дня пока что ни разу не попытались убить, а это уже залог хорошего вечера, но надо было обязательно притащиться этим четверым, чтобы докопаться до их существования. — Подобной хренью страдают только какие-нибудь малолетки, которым больше делать особо нечего.       — А вам как будто есть чем таким интересным заняться? Че вот вы тут делаете? — Уже не стесняясь подходя ближе, фыркнула Стейси.       — В карты они играют.       — Чудики.       — Ой, мы хотя-бы не доёбываемся до нормальных людей ради забавы. У нас ещё думалка не отсохла, чтобы додуматься до чего-нибудь адекватного. И с каких пор карты стали чем-то постыдным? Дайте угадаю: ни во что сложнее крестиков ноликов играть не умеете? — До крайности осмелев, насмехалась Джен, видимо забыв о том, что, если всё зайдет всё слишком далеко, присутствующим нельзя будет угрожать кинжалом, потому что им, в отличие от сектантов, кто-то может и поверить. Сэнди молча сидела рядом и с детским любопытством в глазах наблюдала за этой человеческой заварушкой, зародившейся на ровном, совсем гладком, месте. Вроде просто встретились, ещё и в месте, о котором все присутствующие узнали только сегодня, даже не разговаривали, а уже что-то не поделили. Странно это всё. Ладно, если бы кто-то кого-то убил, так ничего же не было, а они уже разорвать друг друга грозятся.       — Я умею. Слабо со мной сыграть один раз? — Выступила вперёд Карина, скинув с головы капюшон и уронив на лоб неряшливую смольно-черную чёлку, чуть прикрывшую такие же черные глаза.       — Да нахер мне это надо? Я ни разговаривать, ни играть ни с кем из вас не хочу. По вам же и так видно, что шулеры сплошные.       — А ты типо сейчас не боишься? Если ты у нас такой мастер, чего отказываешься? Я ж такая тупая, блин, класс. — Уже усевшись чуть поодаль на холодный бетонный блок и по-хозяйски сгребши все карты к себе, умело их тасуя, хмыкнула Карина. Рядом с ними лежала стопка плоских камешков, видимо раньше бывших цементом, теперь отколупанным от стены, которыми, судя по всему, пользовались вместо фишек. Хотела она и за это двух деревенщин с единственной потрёпанной колодой карт подколоть, но Джен и без того в голос возмущалась на текущее положение дел, а на ещё какой-нибудь смешок точно набросилась бы на противницу с кулаками. Сзади подступили ухмыляющиеся друзья, которые и правда не умели играть, но теперь быстро забывшие об этом при виде шелестящих в руках карт составляли плохую группу поддержки. Сэнди, при опасном приближении пары человеков разумных быстро перекочевала за спину к своей неумелой учительнице, чтобы не так страшно было сидеть рядом с подозрительно лыбящимся Бенджамином, с самого начала как-то неприятно поглядывавшим на неё.       — А эта че молчит? Языка нет? — Снова усмехнулась Стейси, когда матерный словарный запас Джен порядком поиссяк, а Сэнди так и не проронила ни слова.       — А я не знаю, о чём говорить с двуногими, которые не умеют контактировать со своими. Таких же вроде сразу изолировать надо, нет? — На удивление быстро сориентировавшись, но всё равно ляпнув то, что Джен просила не упоминать в присутствии «двуногих», выкрикнула Сэнди, всё равно прячась за чужим плечом. Эти двуногие хоть и были явным отклонением от нормы, но от этого и становились опаснее и для неё, и для слишком самоуверенной Джен. Такие же чаще всего и творят самый лютый беспредел, потому что понятий никаких перед собой не видят.       — Кхм, пока ты здесь, они для тебя люди, как бы в это не верилось. Я же тебя хвостатой не называю. Мы вдвоём из-за этого сейчас палимся. — Шикнула подруге Джен, чуть отогнувшись назад и уткнувшись той куда-то в шею, чтобы не терять противников из виду, которых, судя по их лицам, двуногими ещё точно не называли.       — Вообще-то называешь. — Обиженно буркнула хвостатая в ответ.       — Ну хотя-бы не при двуногих. Они сейчас ещё нажалуются кому-нибудь, нас будут пиздить ещё и дети всякие, а нам и сектантов, по-моему, хватает.       — Бери карты.       — Не ссы, шулеры уже всё поменяли и нажульничали.       — Кто бы сомневался. — Буркнула Джен, почему-то послушно подняв несколько лежащих перед собой карт, которые секунду назад собиралась вырвать из чужих рук и просто свалить отсюда, чтобы не нажить ещё пару врагов.       — Как по-лоховскому играть-то? Ну, допустим, это будет десять баксов. А то лично я что-то не понимаю, как играть в это без ставок. Вы ж в Техасский Холдем играете? Я уже не надеюсь, что гении в чем-то другом шарят. — На середину бетонного блока упал один плоский камешек.       — В классический мы играем.       — Ой, какие мы нетакуси. Ставь тогда, правила особо не меняются, если ты в курсе.       Джен недовольно заскрежетала зубами и положила рядом такой же камень, всё ещё сжимая неизведанные карты в руке. Хорошо ещё, что они играли и сейчас играют не на деньги, эти шулеры, конечно, не могут претендовать на победу, но реальные деньги, которых и так было немного, так глупо просрать не хотелось. Карты и без того, как оказалось, попались не самые лучшие, можно даже сказать, что совсем не лучшие. Скинув удачно, можно было собрать старшую карту, но за эту самую слабую комбинацию перед собой же потом и будет стыдно. Покер фейс держать ни одна из двоих не собиралась, из-за чего со стороны можно было прекрасно понять, что для одной звёзды сложились очень даже удачно, а для второй вообще не потрудились сложиться хоть как-то.       — Ну? — Поняв, что у противницы всё не так радужно, как хотелось бы, хмыкнула Карина, махая перед собой карточным веером, наблюдая, как та скидывает свои несчастные карты уже раз шестой.       — Не мешай профессионалу. — Шикнула на неё Джен, про себя же ведя монолог о том, что от профессионала у неё нет почти ничего, только умение не особо красиво врать. Как уже говорилось, карты она в руки брала уже давно, да и в то время не могла похвастаться особыми навыками в какой бы то ни было версии покера. Она просто хотела научить этому подругу, чтоб хоть как-то убивать время, которое здесь, вдали от цивилизации, иногда тянулось мучительно долго. А тут пришли эти бандиты местного разлива, и она уже сражается не на жизнь, а на смерть, а главное — непонятно за что. Вроде, если бы они просто сбежали отсюда, их бы никто и не потрудился догонять, зачем она вообще взяла карты? Могла бы их хоть здесь оставить, такая новая колода стоит пару баксов, её и при желании можно от руки на кухонных салфетках нарисовать. Даже Сэнди, сидящая сзади, в какой-то момент поняла, что дела идут не так, как нужно для победы, и руки, держащие карты, вот так дрожать точно не должны.       Когда смешки с той стороны начали слишком сильно давить на и без того дергающиеся нервы, из колоды вдруг вынырнула неожиданно удачная карта, при помощи которой из всего несчастного набора наконец-то сложился фулл хаус, на который Джен последние пять напряженных минут так рассчитывала. Облегчённо выдохнув и перестав сжимать глянцевые бумажки в руках, она распрямила уже затёкшие от напряжения плечи и переставшими бегать глазами уставилась на заскучавших противников. Комбинация, конечно, не самая сильная, но всё-таки и не какая-нибудь пара, из-за которой весь этот позор последних нескольких минут игры выглядел бы ещё более комично.       — Неужели? — Пробормотала Карина, сложившая карты рубашкой вверх и вытащив из кармана телефон с минуту назад.       Не став дожидаться своего унизительного особого приглашения, Джен с толикой злости кинула злосчастные пять карт на холодную каменную поверхность, с тихим их шелестом почему-то уверившись в том, что у соперницы сейчас окажется какой-нибудь стрит.       — Какая жалость, — рядом с вымученным фулл хаусом лежало так легко доставшееся почти без единого скидывания карэ. Всего на одну ступень выше фулл хауса находится, даже мало чем от него отличается, а всё равно выше. Если бы было не стыдно помучать ещё пару ходов, можно было хотя-бы такое же карэ собрать, тогда вышли бы в ничью и на этом можно было бы и закончить. — Мастер разучился играть. Пиздеть-то все умеют.       — Подумаешь, большая победа, прям покер и старшая карта, так хвалиться. — Насупилась Джен, исподлобья поглядывая на заоравших парней, которым видимо за этой вяленькой игрой наблюдать было интереснее всего. — Новичкам везёт.       — А неумеющие играть всегда верят, что новичкам везёт. — Горделиво оглядывая поверженную, а оттого пасмурную противницу и её не догоняющую подругу, говорила Карина. — Меня отец учил, так, в дополнение к шулерству, если вам спокойнее будет. — Видимо только шулерству и успел научить. — Быстро собирая карты в стопку, чтобы это позорище не повторилось ещё раз, бурчала Джен.       — Успел, а потом пропал без вести в начале июня. Звери какие-то, говорят, загрызли. — Тоже не особо довольно поглядывая на своих веселящихся товарищей, отвечала Карина.       Наверное, Джен в большей мере, чем всё ещё молчащая Сэнди, ощутила побежавший по спине холодок, ткнувшийся в поясницу иглой при упоминании о пропавшем без вести отце. Перед глазами поверх безэмоциональных черных глаз напротив побежали до сих пор не забывшиеся воспоминания наполовину разрубленного тела и кома красного мяса, валившего из него в воду. Может быть, простое совпадение, об исчезновении именно этого конкретного отца не особо говорили, а может в метре сейчас сидит наполовину осиротевшая девушка, из-за смерти отца которой Джен мучалась около недели. Вонзать кинжал в его живот было легче, когда не в голову не лезли мысли о том, что он чей-то отец, который в этот вечер, а потом и на следующий вечер не вернётся домой.       — М-да… не повезло… — насилу выдавила из себя на тон побледневшая Джен, дрожащей рукой укладывая карты на дно пустого рюкзака.       — А че это мы победу королей этого блядского города не празднуем, а? — вернувшись в общую беседу после продолжительного празднования, воскликнул Кевин, небрежно потрепав возмутившуюся Карину по макушке, чуть не сбив ту этим с её насиженного места.       — А мы не на деньги вроде играли. — Буркнула Джен, поднявшись и уже собираясь ретироваться вместе с Сэнди, которая наконец разобралась в положении дел, подальше от этой неприятной компании.       — Не на деньги, а раунд-то всё-таки за нами. А за это, знаете ли, принято чем-нибудь отдавать. — Подключившийся к торгам за выигрышную плату Бенжамин бочком подошел к теснящейся в сторону Сэнди и небрежным движением руки придвинул слишком близко к себе. — Мы так-то натурой тоже принимаем. Пошли со мной, тут вроде второй этаж есть, надо же как-то за проёбы твоей подружки расплачиваться.       Не факт, что Сэнди правильно поняла намёк в этой паре сальных слов, но врожденная чуйка точно правильно, как и всегда, распознала тут что-то явно нехорошее. Идти на второй этаж, ещё и неизвестно зачем, не хотелось, но чужая крепкая ладонь больно сдавливала тощее предплечье, малейшим нажимом оставляя на нём красные отпечатки пальцев. Можно было, конечно, согласиться, уйти на второй этаж и там по-тихому его сожрать, но Джен на эту гениальную идею скорее всего не отреагирует так, как надо, да и свидетелей вокруг слишком много для этого.       — Эй, оставь её! Убрал лапы свои! — накинулась на парня Джен, на что её без особых оттолкнули в другой конец помещения, чуть не уронив головой вниз.       — Не рыпаться, уговор дороже денег.        — А никакого договора и не было!       — А надо было обговаривать. Радуйся ещё, что бешеную тебя тут трахнуть хочется меньше всего, а то я за себя не ручался бы.       — Так, я вообще без понятия, что у вас за уговоры были, но я себя трогать никому не разрешала. — вдруг возмутилась Сэнди, пытаясь бесследно оттолкнуть от себя настырного парня, не оставив на его руке пару алых полос от ногтей. Эта компания успела порядком надоесть, а тут ещё этот двуногий лезет с какими-то неизведанными целями, хватая за руки и уже пытаясь волочить куда-то в сторону выхода. — Я те сейчас руки откушу, если будешь трогать!       — Воу, чего брыкаться-то начала? Бывает в жизни так, что надо расплачиваться за тупость тех, кто громче всех орёт о том, что ахуенно играет.       — Тебе проблемы нужны, я не понимаю? — перестав шататься в стороне после толчка, снова закричала Джен, идя грудью вперёд на Бенджамина, явно превосходящего её и в росте, и в силе. — Отпустил её, альфачем себя дохуя почувствовал?       — А ты у нас тут вообще самая пиздатая. Либо бабки давай, либо не выёбывайся тогда, если не знала, на что шла.       Сэнди в очередной раз грубо дёрнули в сторону, оттащив подальше от яростно скачущей рядом Джен, точно оставив на предплечье пару слабых синяков. На её тонкой коже почти все прикосновения было видно в мельчайших подробностях ещё пару дней, а эти следы борьбы точно не сойдут за неделю и, может, даже две. В голове что-то щёлкнуло, стало понятно, что девушка ей тут в ближайшее время уже ничем не поможет, и Сэнди, не долго думав, ещё раз дернулась в сторону, повернувшись к ненужным свидетелям боком и, разинув пасть испещренную двумя рядами острых зубов, вцепилась обидчику примерно в то же самое место, за которое он её сейчас и держал. На нём была накинута влажная после дождя кожаная куртка, зубы с совсем малейшим усилием прошли сквозь неё и добрались до кожи, скрытой тонкой футболкой.       — Блять! Да какого…?! — взвыл Бенджамин и, сразу же отпустив чужую руку, схватился уже за свою, сжимая ощутимо пульсирующее место укуса.       Ни до кого, кроме Джен, сразу не дошло, почему тот вдруг так скривился из-за, казалось бы, обычного укуса, тем более ещё и не прошедшего сквозь куртку. Никто ведь не знал, что нечеловеческие зубы легко прокусили толстую кожу в паре мест и оставили на предплечье пару дыр от клыков, похожих на изощрения косоглазого вампира, перепутавшего руку с шеей. Пока парень корчился и растирал больную конечность, пытаясь уменьшить ощущения из-за почему-то такого болезненного укуса, Джен, подхватив с пола рюкзак одной рукой, другой схватила мечущуюся из стороны в сторону Сэнди за запястье и, не чувствуя боли из-за впивающихся в стопы камешков, рванула в сторону выхода. Оторопевшая компания даже не стала преследовать, но Джен всё равно не остановилась вплоть до самых первых домов, показавшихся впереди.       — Нам… жопа… — пытаясь справиться с отдышкой, прохрипела она, отпустив чужое запястье, оставив на нём ещё один синяк.       — А что мне ещё было делать? Я не знаю, че он от меня хотел, но, по-моему, тебе бы не понравилось. — тяжело дыша, вскрикнула Сэнди, оперевшись поболевшими руками на колени.       — Да тебе бы тоже не понравилось. Ты же не особо сильно его там покусала? Там не осталось следов как от ножа какого-нибудь или… бля, нам в любом случае жопа…       — Не знаю, у него одежда какая-то толстая была, я вроде его вообще не задела. И зуб по ощущениям сломала, че это такое? Когда люди стали ходить в непробиваемой одежде?       — Понадеемся, что от этого потом получится как-нибудь отмазаться, иначе я уже боюсь представить, что с нами будет. А если у кого-нибудь ещё из них в предках сектанты есть? Увидят на руке эту хрень, он им расскажет от кого, и за нами на следующий день сразу на катафалке приедут. Тебе голову отрежут и в банку со спиртом положат, а меня в твоём озере и утопят.       — В какую банку…?       — Тебе об этом лучше не знать. В общем, если кто спросит, это не мы, и зубы у тебя нормальные, пусть хоть через лупу смотрят. Главное, чтобы они сектантам не поверили. Хотя, у них на это причин особых и нет, наверное. В конце концов мы можем сказать, что вообще их не знаем, а он просто вот так где-то поцарапался и… и мы не при делах.       Со стороны церкви в их сторону с озлобленными криками никто не бежал, наверное, пострадавший всё ещё пытался понять, почему ему вдруг так больно, а все остальные стояли вокруг и задавались примерно теми же вопросами. С одной стороны было интересно послушать, к какому выводу они там придут, когда увидят форму укуса, которая не могла остаться от обычных человеческих зубов, а с другой хотелось смыться оттуда побыстрее, чтобы никакие мысли лишние в голову не полезли при виде виновниц этого события. От греха подальше надо было ретироваться на другой конец города, подальше от этой проклятой церкви, чтобы их хотя-бы сегодня не отыскали и не попытались отомстить.       Джен ещё пару минут поговорила сама с собой о том, почему их в произошедшем обвинить нельзя было, и почему они сами во всём виноваты, попутно отмывая грязные после земли из леса ноги в лужах на дороге. Сэнди, наконец попавшая под дождь, её уже не особо слушала и, подставляя лицо крупным каплям ливня, шагала куда-то вперёд, зачесывая снова спутавшиеся волосы назад. Под ногами чувствовался приятный мокрый асфальт, на котором дождевая вода собиралась в лужи, по которым девушка и передвигалась, ветер снова приятно холодил кожу, на которой медленно алели свежие синяки. Джен, всё-таки успокоив саму себя, замолкла и, закинув промокший рюкзак на спину, молча и излишне целенаправленно зашагала куда-то вперёд, видимо планируя уйти ровно в противоположный конец города, чтобы просто подальше. Можно было бы пойти домой, но там сегодня мама с Тиной уборку генеральную решили устроить, а в такой день дома спокойно существовать было нельзя, особенно с русалкой, которая из-за незнания иногда творит всякое, что не следовало бы. Поэтому сейчас Сэнди пыталась одновременно наслаждаться моментом единения с природой и поспевать за спутницей, которая, нахохлившись, скорчив мрачную физиономию, сунув руки в карманы и вжав голову в плечи, почти бежала куда глаза глядят.       — Да подожди ты, за нами вроде никто не идёт пока что. — на всякий случай оглядываясь за спину, останавливала её Сэнди, у которой единение с природой из-за таких темпов ходьбы рушилось напрочь. — Чего ты так волнуешься-то? Я ж его даже не сильно укусила, там пара ссадин останется, чтоб больше руками не махал.       — Да глупо получилось… и с картами этими… я-то думала… — бормотала себе под нос Джен, видимо надеясь, что Сэнди со своим нечеловеческим слухом её как-то расслышит в шуме дождя и шлепков босых ног по лужам.       — Ты из-за бумажек этих что-ли расстраиваешься? — кое-как поравнявшись с подругой, хмыкнула Сэнди, пытаясь заглянуть той в глаза, которые та почему-то пыталась скрыть. — Опять я этих двуногих не понимаю. Они пришли, начали говорить что-то, руками потом ещё махать начали. У нас, когда приходят всякие… эти…       — Быдло всякое. — слегка улыбнувшись уголком губ, хмыкнула Джен.       — Да! У нас, когда всякие быдлы приходят и начинают командовать, сразу прогоняют или там плавник рвут, чтоб посидел спокойно время. А у вас они без наказания ходят, не умеете вы нормально жить вместе. Да и не у вас говорили, что на ошибках учатся или что-то об этом?       — Да у нас вроде.       — Так учись. Я сразу поняла, что ты играть особо не умеешь. И говорить, как играть, тоже не особо умеешь.       Джен вроде чуть посветлела, даже бежать куда-то перестала, остановившись около последнего перекрестка, где, казалось, раньше не была. По левую руку возвышался не похожий на других дом в два этажа, с прямой крышей, малость запущенным палисадником и плотно задёрнутыми шторами. Рядом с дверью висела старенькая позолоченная табличка «Городская библиотека» и что-то ещё снизу, совсем стёршееся и уже неразборчивое.       — О, не знала, что у нас есть библиотека. Интересно, сюда вообще кто-нибудь ходит? Слушай, может зайдём? Холодный дождь сегодня какой-то.       Сэнди на холод не жаловалась и явно хотела ещё побродить под дождём, считая удары капель по макушке, но, видимо побоявшись опять бежать, недоверчиво подошла к старенькой двери следом за уже трясущейся Джен. Дом и правда оказался библиотекой, внутри даже пахло как в обычных читальных залах: пылью и запахом старых и пожелтевших страниц. Справа, около двери сидела старушка библиотекарша, явно слишком увлечённая журналом, из-за которого даже не заметила за этот месяц первых посетителей библиотеки, неловко потоптавшихся пару минут в прихожей.       Оставив на коврике лужу и поняв, что как-то приветствовать их тут не будут, девушки почти на цыпочках прошли куда-то вглубь лабиринтов книжных стеллажей, явно не зная, что тут ищут. Сэнди разглядывала корешки бумажных брусков, на которых золоченными буквами было что-то напечатано, Джен всё ещё пребывала в шоке с того, что в городе была библиотека, даже не школьная, а обычная.       — Как-то непрактично всё это хранить вот так. А если сгорит там или ещё что-нибудь? — когда библиотекарша скрылась за одним из стеллажей, а Джен скинула рюкзак на пуф в углу и устало плюхнулась рядом, пробормотала Сэнди, аккуратно трогая книги за переплеты и разглядывая урывками рисунки на корках.       — Да было такое уже когда-то. Есть электронные книги, тут вот обычные. Там, кстати, где-то Андерсен есть, можешь прочитать про себе подобных. С точки зрения людей.       — Так я читать не умею. Где?       — В смысле не умеешь? — резко поднялась со своего места Джен, глазами по пять копеек вытаращившись на совершенно спокойную Сэнди. — Ты же… в первый день нашего знакомства с книгой сидела и… в смысле не умеешь?       — Так надо же на человека походить. Делать вид, что ты читаешь что-то, глядя в буквы, легко вроде.       — Капец, как всё страшно. Ну… хочешь, я тебе почитаю? А то мне что-то слишком сильно хочется посмотреть на твою реакцию.       Андерсен со всем своим творчеством оказался вообще в другом углу комнаты, на самой верхней полке.