Чешуя

      Карандаш снова бегал по шуршащей бумаге, спешно рисуя портретик на листе небольшой тетради. День сегодня выдался особенно жарким за весь почти прошедший июнь, из-за чего песок даже рядом с водой накалился и слегка жег кожу. Зато вода стала теплей и теперь небольшими волнами приятно лизала босые ноги, раскинутые по сторонам. Джен сидела у самой её кромки, сняв кеды и оставшись только в длинной футболке и таких же длинных, болтающихся где-то у колен, шортах. Лес тихо шелестел за спиной, уже не такой страшный как несколько дней назад. Джен стала перестраховываться серьёзней, нашла где-то в залежах отцовских инструментов старенький мусат, в управлении которого не разобралась, и кое как заточила об него свой потрёпанный кинжал. Наконец-то оттёрла от него кровь и даже протёрла перекисью, на всякий пожарный. Родители в рассказ о местных сумасшедших не особо поверили, на слёзные просьбы купить перцовый баллончик ответили что-то невнятное о том, что как поедут за чем-нибудь необходимым в город побольше, там посмотрят.       А перцовый баллончик хоть и не особо требовался прямо сейчас, без него бегать по лесу всё равно было как-то неспокойно. Хоть лично с сектантами она с того дня больше не сталкивалась, все равно постоянно чувствовала на себе их косые взгляды в пределах города. Может быть, благодаря этому она начала отличать обычных людей от сектантов, которые в обычной жизни никакими отличительными особенностями и не блистали. Границ они пока что не пересекали, только постоянно обращали на неё внимание, из-за чего девушка в городе особо не появлялась, а если и задерживалась, то шарахалась практически ото всех. Наверное, через некоторое время она всех опасных для себя выучит поголовно, просто сейчас они слишком редко для этого попадаются ей на глаза. Вроде бы самые обычные люди, у которых даже есть дети, от этого по коже каждый раз снова пробегал холодок. Страшно представить, что творится с их детьми за открытыми дверями, на них же сто процентов транслируются все эти сектантские замашки. Если бы это была группа лысоватых мужчин во всём чёрном, которая бы специально караулила Джен у дома, было бы и то спокойнее. Единственная, кто пугала по-настоящему, наверное, была самая помешанная из них. Шторы в комнате теперь были задёрнуты даже днём от греха подальше. Глава этой местной группировки же точно не оставит дом, в котором живёт антихрист во плоти.       Но сегодня по дороге к озеру никто ей не помешал, можно было и пожить ещё денёк. Если они снова заявятся прямо сюда, останется только надеяться на то, что их испугает их же клинок. Ну или зайти по щиколотку в воду и надеяться, что у них не будет при себе огнестрельного. Несколько человек Джен вроде видела сегодня в городе, поэтому сейчас спокойно сидела у воды, водя огрызком карандаша по бумаге. В блестящей на солнце воде в метре от неё плескался малёк, как их упорно называла Сэнди, ударяя ещё по-детски мягким хвостовым плавником по поверхности. Джен не спрашивала, но на вид ему было только около пяти лет, раньше таких даже на общие пирушки не пускали из глубин, по крайней мере, когда она была рядом. А сейчас рядом тусовалась ещё парочка таких же детей, которые и подгоняли девушку своими пристальными взглядами и разинутыми от повышенной концентрации внимания ртами.             Началось всё с того, что делать было особо нечего, поэтому Джен решила в очередной раз нарисовать свою такую же скучающую подругу. Незаметно к девушкам подкрался один ребёнок, при виде которого Джен тихо вскрикнула и выронила блокнот на песок. Русалочьих детей она до этого не видела, из-за этого и думала, что их просто держат до относительной взрослости в толстом слое ила на дне, не выпуская. При виде точного изображения Сэнди на листе, ребёнок подкрался ближе и молчаливо замахал когтистой ручкой, видимо ещё не зная, как говорить по-человечески.             — Сделай его на бумаге. — Снисходительно хмыкнула Сэнди, оттаскивая малька за хвост подальше в воду, чтобы тот не вылез полностью на песок.             — А он типо… что он делает? — Пробормотала Джен, поглядывая на хрипящего что-то ребёнка.        — Они у нас диковатые, могут и руку откусить, если не сделаешь.       Даже не из-за опасения потери руки девушка по-быстрому набросала малька с круглыми любопытными глазами, уже приловчившись рисовать жабры и плавники, тонущие в копнах мокрых волос. Ребёнку рисунок явно понравился, хоть тот не выразил особой реакции, разве что его и без того круглые глаза округлились ещё сильнее. Насмотревшись на свой портрет, натурщик быстро смылся куда-то на глубину, а через минуту вернулся, притащив за собой ещё несколько своих приятелей. Те тоже отказались уходить обратно без рисунков, и теперь Джен уже медленно отваливающейся рукой зарисовывала вроде как последнего своего клиента. Его свита всё-таки неуклюже выползла на песок и теперь пристально смотрела в блокнот, пытаясь понять, как точные копии появляются на бумаге. Наконец беглая штриховка была завершена, девушка аккуратно вырвала из блокнота лист и протянула его вытянувшимся детям. Те схватили его мокрыми и запачканными песком ладонями и, вытребовав всё, что было можно, с нечленораздельными визгами заползли обратно в воду, видимо слишком зажарившись на солнце.        — У нас по сравнению с вашими какие-то скучные дети. — Устало хмыкнула Джен, отложив блокнот.       — Вам бы с ними не понравилось. Сидеть на месте не могут, за минуту достанут так, что придётся палками от себя отгонять. И пальцы к ним лучше не совать: откусят и сами не заметят. — Лениво протянула в ответ Сэнди, с насмешкой поглядывая на попытку подруги поиграть с одним из мальков как с котом, прыгающим за ниткой. Она в этот жаркий день тоже не собиралась покидать пределов воды, поэтому вальяжно валялась на боку рядом, подперев рукой щёку. Волосы на солнце быстро высохли и теперь пушились тёмно-синим облаком вокруг лица, закрывая глаза от надоедливых лучей. И хоть рука дико устала рисовать на скорость, через минуту передышки всё равно взяла блокнот обратно и уже менее сосредоточенно начала зарисовывать красивый изгиб бёдер, переходящих в смольно-чёрный хвост.       Дети сидели в стороне и всё разглядывали рисунки самих себя на размокших от воды листах. Сэнди так как они не реагировала уже около получаса и этот слишком затянувшийся и длинный день начал надоедать обеим. Даже мальки со временем стали раздражающе громко и радостно повизгивать, общаясь между собой на выдуманном языке, не содержащим слов, и Сэнди коротким рыком прогнала их обратно, откуда и вылезли. Стало совсем тихо, даже карандаш, детально вырисовав все мельчайшие чешуйки на груди, перестал чиркать, и был заброшен обратно в рюкзак вместе с блокнотом.       — Почему ты со мной каждый раз сидишь? Типо, мы же каждый раз просто о чем-то разговариваем и ничего больше не делаем. Или ты ещё ждёшь, что я составлю тебе компанию на одном из ваших ужинов?        — Может быть. Под водой тоже делать особо нечего. Я тоже не знаю, почему ты каждый раз приходишь сюда, а не сидишь вместе с людьми.        — Да вот так получилось, что со мной тут кроме тебя никто время проводить не хочет. И я всё ещё в ахуе с того, что я уже месяц разговариваю с получеловеком-полурыбой. Странно было бы не приходить сюда каждый день.        — А, то есть я тебе нужна из-за нечего делать? — Всё так же лениво, но с ноткой обиды буркнула Сэнди, перевернувшись на спину, снова промочив из-за этого свою пушистую гриву.        — Ну ты же тоже сто процентов говоришь со мной сейчас не из-за того, что со мной очень интересно. Если бы у меня не было хвоста, ты бы на меня внимания не обращала.        Заставив Джен оживиться, Сэнди снова перевернулась на живот. Извивающийся хвост как по волшебству сжался, вдвое уменьшился в размерах и когда от него почти ничего не осталось, из той части туловища по тому же волшебству выросли две абсолютно обычные человеческие ноги. Уши вплотную прижались к голове и так же уменьшились до размеров и форм обычных человеческих ушей. Гряда острых зубцов на спине вросла в кожу и превратилась в обычные позвонки, а глаза через одно моргание сменились со страшных кошачьих на человеческие, с голубой радужкой.       — Слушай… — Перебила подругу Джен, когда та полностью потеряла все свои русалочьи черты и обернулась девушкой, снова полностью обнажённой. — Если ты как бы человек, почему мы тут всё время сидим? Я могу принести тебе одежду какую-нибудь свою, и мы сможем в городе тусить.        — Ага, рядом с твоими сектантами?        — Зато там помимо сектантов есть люди. Если они найдут нас там, может быть, не будут пытаться заколоть сразу. Там же безопаснее. А что? Я тут всегда как лох какой-то сижу, мы даже в сторону куда-нибудь отойти не можем. Или ты хочешь так всё лето сидеть на одном месте?        — Ну так найди себе каких-нибудь друзей, у которых есть ноги, с которыми не надо сидеть на одном месте.        — Так у тебя же они есть! Почему бы ими не воспользоваться и не позаниматься чем-нибудь поинтереснее сидения здесь? Для чего-то же они вам были даны. Почему нет? Тебе же самой скорее всего не особо прикольно тут торчать.        — А потом ещё прикольнее будет, когда на меня нападут ваши сектанты в черном и я умру прямо на улице. Тут я хотя-бы спрятаться могу. А ты знаешь, что с нами на суше за долгое время происходит.        — А… а поподробнее как-нить можно об этом рассказать? Типо хвост отваливается и глаза вытекают?        — Да нет, только кожа отслаивается полосками и жабры засыхают до такой степени, что дышать становится невозможно. В изюм превращаемся в общем.        — Ну… у нас, если что вдруг, небольшой фонтан установили в середине города, можно будет тебя туда макнуть в случае чего. Ну давай, как-нибудь безопасно погуляем или даже просто дома посидим. У нас родители по выходным иногда мясо на гриле жарят, поешь хоть нормального мяса. Я специально могу попросить, прям завтра организуем.        — И чем оно от обычного отличается? — Пробормотала Сэнди, подавшись назад, будто увидев явную ловушку, которую старательно замаскировали и повесили рядом яркую зазывающую табличку.        — Ну, хотя-бы шанс обзавестись ленточными червями снижается. Пожаренное же, как сырое мясо есть можно?        — Ты же мясо с кровью, ещё живое, не пробовала.        — Мы не об этом сейчас. Человечину тебе, конечно, не предложат, но какая-нибудь свинина не хуже будет. Там хотя-бы каждый день есть можно, прикинь.        — Ты меня подкупить пытаешься?        — Да, потому что на тебя почему-то ничего другое не действует.        Сэнди, сжавшись и прищурившись ещё больше, напряженно поджала губы, явно пытаясь держать себя в безопасной зоне озера и не вестись на такие банальные взятки. Сидеть в озере, вылезая из него только на пять минут, чтобы побродить рядом, метрах в тридцати, правда начинало надоедать. Как-то не доводилось спрашивать о том, как к этому относятся её сородичи, которые и на сушу вылазят раз в пять лет. Но если бы они узнали, что одна из них хочет сбежать в город, ещё и не ради того, чтобы вырезать всё его население и съесть всё, что останется, в восторг бы точно не пришли. Они, конечно, не так, как люди, пекутся о том, что божьи твари из их рядов мрут от рук поганых людей. Не понравилось бы им это по большей части из-за неких соображений о том, что люди окажутся не настолько тупыми и заметят жабры на шее. А зная людей, на человека с жабрами они просто так глаза не закроют. Потом ещё отправят куда-нибудь в лабораторию на опыты, приедут на озеро с проверками, а тогда в лабораторную пробирку запихнут уже население всей озёрной гряды. Хотя, кто их знает, из воды больше чем на пару минут никто, наверное, никогда не рисковал выходить. Может быть, если кто попытается, они другую причину найдут.        — Ну и… что мы делать будем?        — Да что угодно! Там ж куда больше вариантов для того, чтобы не тупить, как мы сейчас.        — Тогда надо будет подождать, когда мне вернут платье для выходов. — Всё-таки сдавшись, пробормотала Сэнди, оглядываясь назад, будто боясь заметить там своих подслушивающих сородичей, которым бы эта затея явно не понравилась.        — Да я ж сказала, я щас всё принесу, а то у нас там сейчас не особо много людей, носящих такое. А то примут тебя сразу же за какую-нибудь сумасшедшую. — Засиявшая Джен схватила свою полупустую сумку с песка и подскочила на ноги. — Ток не уходи никуда, я щас!        Всё ещё дико сомневающаяся в своём решении Сэнди проводила глазами путающуюся в ногах девушку, быстро скрывшуюся за линией деревьев. На песке остался лежать только потрёпанный блокнот, который в порыве резкого скачка на ноги видимо выпал из сумки. Не став уползать на дно, на котором в такой зной явно было комфортнее, как ей и велели, она со скучающим видом валялась на влажном песке, листая пузырящиеся от воды страницы. Мелкие волны лизали их нижние углы, из-за чего карандашные наброски расплывались и становились нечёткими. Прежде чем до неё дошло, что за полностью промокший блокнот ей скорее всего прилетит, как-то быстро вернулась всё такая же счастливая Джен, уже не с таким пустым рюкзаком. На дорогу туда и обратно ушел примерно час, сегодня хоть и стояла дикая для этих мест жара, бегалось намного легче, чем в последний раз, когда убегать отсюда пришлось при очень неприятных обстоятельствах. Да и светло было, ноги не путались в лезущих на дорогу корнях, а маячащая перед лицом перспектива проведения дня поинтереснее на время отключала усталость и несла в город будто на крыльях. Утирая блестящее от пота лицо, девушка небрежно плюхнулась на колени у самой воды, испустив усталый после долгой пробежки выдох.        — Отца дома как раз нет, можем спокойно у меня посидеть, если что. Он ко всяким моим друзьям куда хуже, чем мать, относится. Я тут нашла футболку подлиннее, чтоб всё что надо закрывала.        — Ага, а сектантов каких-нибудь по дороге не встречала? — Натянуто протянула Сэнди, невозмутимо отталкивая подальше от себя промокший и разбухший блокнот.        — Вроде нет, по крайней мере только троих в городе видела, но их можно не бояться. Там по-настоящему опасны для нас только двое, а их улица от нашей далеко, да и может у них вообще сейчас какой-нибудь пенсионерский перерыв на кроссворды или тупые сериалы.        Джен вытащила из рюкзака белую, несоразмерно длинную для себя футболку с выцветшим принтом на спине, которую сама надевала в последний раз несколько лет назад. Тогда она на ней висела как на палке до самых колен, да и надевала та её только пару раз. Только когда девушка уже хотела взять одну из своих тёмных футболок, вдруг задумалась о том, что на улице сейчас жарко в любой одежде, а чёрная футболка, ещё сильнее притягивающая к себе солнце, сожжет её подругу, не любящую засуху, в два раза быстрее. Да и полупрозрачная кожа на тёмном будет смотреться ещё бледнее, а это и притянуть лишние подозрения может.        — Проблемы возникнут только в случае, если кто-нибудь из них поймёт, что не видел тебя тут ни разу. Та бабка знает почти всех в городе, а на незнакомцев не особо приятно реагируют. По себе знаю. Но мы скажем что-нибудь по типу, что ты на лето приехала или что-то типо того, так нам хотя-бы адекватная половина города поверит.        Снова кривясь из-за не особо продуманного плана, Сэнди снова быстро убрала хвост и следом за девушкой, которая снова смущённо отводила взгляд в сторону, поднялась на человеческие ноги. Футболка неприятно прилипла ко всё ещё мокрой после воды коже и спустилась до середины бедра. На такой жаркий день можно было, наверное, оставить всё так, но Джен на всякий случай всё равно вытащила из рюкзака такие же длинные спортивные шорты, в которых когда-то ходила на школьную физкультуру. Два этих балахона свободно колыхались на слабом ветру, и хоть выглядели как вполне обычная одежда, всё равно не сглаживали какое-то странное ощущение, появлявшееся при взгляде на переминающуюся с ноги на ногу Сэнди. Всё равно что-то было такое, что не давало ей быть человеком на сто процентов в глазах окружающих. Может белая и почти прозрачная кожа, из-под которой на руках и груди явно просвечивались синеватые вены. Будь она альбиносом, это могло бы походить на правду, но копна тёмных волос, отливающих свинцовой синевой, не давала место для развития такого прикрытия.        — Ну вот… почти как настоящая. — Довольно протянула Джен, оглядывая подругу со всех сторон.        — Почти? — Всё с той же недоверчивостью уточнила Сэнди, поглаживая кончиками пальцев полосы жабр, будто пытаясь сгладить и прировнять их к шее, чтоб не было заметно.        — Всё-таки у нас люди в основном загорелые, ну или хотя-бы просто не такие белые. От тебя солнце буквально отражается.        — Ну естественно, мы под водой живём, туда солнце вообще почти никогда не попадает. Да и не выгодно нам, мы от солнца слепнуть можем. Нам на него лучше не смотреть.        — Да и ладно, скажем что у тебя пигмент у кожи такой, а волосы просто крашеные. Не думаю, что кто-то станет это проверять. Ну, пошли? Или тебе всё-таки кроссовки дать?        — Не, вот тут точно как-нибудь без них ходить буду. А что с жабрами делать будем?        — Ну… может никто и не заметит? Они в принципе на шрамы похожи, если не вглядываться. Ладно тебе, люди не настолько внимательные, чтобы пристально разглядывать, что там у тебя с шеей.        Сэнди, конечно, сомневалась в том, что эти иногда шевелящиеся при дыхании «шрамы» правда оставят без внимания, но дальше настаивать на их прикрытии не стала. Всё равно было видно, что девушка сейчас скорее всего не придумает, как и чем их прикрыть. Может и правда никто ничего не заметит. А если и заметит, можно будет сказать, что это шрамы и попросить больше об этом не спрашивать, люди таких вещей же вроде как стесняются. Главное дышать носом, тогда они не будут привлекать к себе внимания.        — Пошли, а то солнце уже высоко, времени мало останется. — Снова повеселевшая Джен подхватила с песка рюкзак, не глядя кинула туда вспухший и уже явно непригодный для рисования блокнот. — Если что, я взяла пару бутылок с водой, так что по дороге не высохнешь.        — А если закончится? В фотан меня кинешь? Если он у вас есть.        — Может быть, а… подожди, как? В фотан? Это…        — Ну да. Ты вроде про него что-то говорила.        — Стой, подожди, ты фонтан имеешь в виду? Просто фонтан-то у нас есть, а о чем ты говоришь… почему фотан? Ты «н» по-моему забыла.        — Ничего я не забыла. У нас с нашего озера все так говорят и всегда говорили.        — Но неправильно же говорят. Откуда вы слово без одной буквы взяли? Это типо общий прикол?        — Не знаю, меня так говорить учили. — Сэнди скорчилась и резко подпрыгнула, наступив на небольшой, но острый камень, лежащий на дороге.        — А как вы вообще говорить учитесь? Вроде вдали от людей живёте.        — Да от людей и учимся. Их же надо как-то заманивать сюда, чтоб есть. Мальков предки чему-то банальному учат, что от людей слышали. Под водой в основном жестами разговариваем, там со звуками плохо всё. Я не знаю, мы же давно тут. Говорят, когда раньше сюда много людей приходило, больше всего разговаривали, основному и научились. А дальше как-то сами по себе. А так, если бы нам не нужны были люди, мы бы и не пытались разговаривать. Некоторым вон до сих пор просто рычать на всех подряд нормально.        Озеро всё отдалялось, и по мере его отдаления лес постепенно оживал, и становилось как-то спокойнее что ли. Снова где-то наверху пересвистывались птицы, трава шевелилась, а ноги, шаркающие по песку, издавали звуки. Даже солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь навес крон приобретали теплый жёлтый оттенок, а не былой холодный и почти белый. Джен несколько раз пыталась предлагать подруге кроссовки, но та наотрез отказывалась и шлёпала по устланной редким песком, землёй и хвоей тропинке босиком. Девушке оставалось только успокаивать себя тем, что горожане поймут это смелое дизайнерское решение и обоснуют его обычной жарой. Хотя в это становилось верить с каждым шагом всё сложнее, потому что асфальт имеет свойство нагреваться на солнце, и ходить по нему без обуви иногда невыносимо.        — А ты бы тоже свои сняла, тогда к нам обеим было бы меньше вопросов. И высохнешь быстрее, если придётся в фотан прыгать.       Джен сначала отказывалась, а потом поняла, что предложение ведь звучало логично. Если они обе так по асфальту топать будут, наверняка вопросов возникнет меньше. В одиночку Сэнди так точно будет смахивать на сумасшедшую, а если этих сумасшедших будет двое, она не будет выделяться сильнее, и так может и жабры не заметят. В тени деревьев земля стопы так сильно не жгла, даже ходить несколько легче стало. Теперь Сэнди задорно прыгала спереди, а Джен дёрганой походкой волочилась следом, с непривычки корчась от каждого камня и каждой ветки. Оказалось, что после постоянного хождения в удобной обуви ступать по жесткой и неровной земле не так уж и приятно. Через пять минут боли и хождения по углям, Сэнди уже шла спиной вперёд и хихикала со своей спутницы, которая изо всех сил старалась идти ровно и не задирать ноги к верху от каждого соприкосновения с дорогой. От постоянных «ой», «ай, блять» и «хватит с меня ржать, не смешно» даже начали болеть скулы.        Не привыкла Джен к этим острым ощущениям до самого выхода в город, где тропинка становилась шире и была устлана обычной пылью и сухой землёй. Деревья понемногу расступались, и за их стволами виднелись ослепительно белые с непривычки стены домов. Где-то шагах в ста снова шумела лесопилка, поначалу испугавшая остановившуюся впереди Сэнди звуком визжащей бензопилы. Пока Джен всё ещё топталась где-то позади, пытаясь стряхнуть со стопы впившуюся в неё хвою, та стояла на одном месте, завороженно глядя на маячащую где-то впереди черту города, о котором она раньше особого представления и не имела. Оказывается здешние, которых она знала только благодаря сектантам, живут не в старых покосившихся хибарах, а во вполне приличных домах, в которых не предусматривается место для жертвоприношений.       — Блять… как ты так ходишь? После таких походов только ампутировать. — Прохрипела приковылявшая ближе Джен, всё ещё прихрамывая и корчась. Со стороны её переставшей смеяться спутницы доносилось только тяжёлое и хрипловатое дыхание, какое бывает у запущенных туберкулёзников. — Эй? Всё нормально? Воды может?       Девушка кивнула и чуть дрожащей рукой потерла шею, на которой от жары и жажды предательски шевелились полосы жабр. Перевернув протянутую ей бутылку вертикально, она сделала только пару шумных глотков и, отняв горлышко ото рта, подставила под тонкую струйку неприятно теплой воды горящее лицо. Слишком теплая после ледяной воды из озера она не спасла от какого-то неприятного ощущения вялости и головокружения, зато позволила снова нормально дышать и не чувствовать, как высохшие жабры, а потом и трахею неприятно жжет слишком накалившийся воздух.        — Теперь пошли? — Убрав наполовину опустевшую бутылку обратно в рюкзак, спросила Джен, теперь понимая, что одной такой им на весь день явно не хватит.        — Может всё-таки как-нибудь прикроем их?        — Мы щас ко мне идём, там че-нибудь поищем, всё равно с собой ничего нету. Просто быстро пройдем, нас, может быть, никто и не заметит.        Сэнди хоть и хотела продолжить настаивать, потому что из-за такого яркого отличия её от обычных людей было слишком некомфортно ходить на открытой местности, не укрытой деревьями, но это бы затянулось ещё на некоторое время, а разворачиваться и идти обратно уже не хотелось. Особенно после увиденных домов, которые манили к себе своим искусственным видом, не похожим на привычные пейзажи леса или озёрного дна.        — Пошли, но, если вдруг что случится, проблемы будут у тебя. Тебе же тут дальше жить.        Девушка с завидной беспечностью зашагала дальше, жадно бегая глазами по приближающимся домам. Они стояли близко к лесу, поэтому из соображений безопасности были обнесены высоким и крепким забором. Из-за него выглядывали только вторые этажи и крыши, казавшиеся достаточно дорогими и качественными для не особо богатых жителей никому неизвестного города. Джен пыталась сказать что-то своей спутнице, но та уже давно её не слушала, а только завороженно разглядывала всё вокруг, задрав голову. Окончательно покинув территорию леса, она босыми ногами ступила на раскалённый бетон, который теперь непривычно твердел под ногами, снова растворяя привычное чувство защищённости. В лесу даже на суше было как-то спокойно, над головой шелестящий навес, под ногами приятная мякоть земли и нету того ощущения, преследовавшего в городе, как будто чьи-то вездесущие глаза постоянно наблюдали и сверили спину, всё время оставаясь незамеченными. А тут какая-то слишком открытая местность, деревья только редко торчат за уже не такими высокими заборами, становившимися всё ниже к центру города. И всё вокруг такое искусственное, под ногами асфальт, а редкие куски земли с травой находились только за заборами, которые уже снизились до такого уровня, что их можно было вполне легко перешагнуть. Видимо все настолько сильно верят в то, что люди пропадают из-за животных, что никак не защищаются и не подозревают, что это может быть делом человеческих рук.        Самих людей на небольшой улочке не было, звуки, движения и другие признаки жизни доносились только с задних дворов, скрывавшихся за стенами. Девушки медленно приближались к центру, через который Джен и планировала самым коротким и почти безопасным путём добраться до дома. С каждым шагом до ушей начинали доноситься отдалённые голоса и прочие звуки города, постепенно оживавшего около центра. Сэнди настороженно сглотнула и, расчесав почти высохшие волосы, надвинула передние пряди на лицо, чтобы хоть как-то прикрыть шею. На удивление Джен, Сэнди топала вперёд с неожиданной храбростью, то и дело воровато заглядываясь вперёд. На самом деле сердце бешено колотилось и всё наращивало темп с каждым метром. Ещё и перспектива видеть толпы людей и не иметь ни малейшей возможности сожрать хоть одного не слишком уж радовала.        — Сектантов быть не должно. — Тоже несколько взволнованно пробормотала Джен, когда впереди уже отчётливо виднелась круговая площадь, на которой в будни и тусовалась большая часть ничем не занятых зевак. — Ты главное иди нормально, и не крути башкой, а то у нас тут новых и любопытных, как я знаю, не особо любят.        — Сектанты не любят? То есть город из них и состоит? — Всё равно не теряя своего излишне ошеломлённого новыми пейзажами вида, буркнула в ответ Сэнди, даже не оборачиваясь на свою провожатую.        — Эти сектанты могут к нам ненужное внимание привлечь просто. А так, может быть, никто не обратит внимания.        Наконец они вышли на просторную площадь, в середине которого как раз и стоял тот самый совсем недавно воздвигнутый фонтан, который скорее представлял из себя небольшой бассейн диаметром в четыре метра, в центр которого воткнули нечто похожее на воронку, через которую отец когда-то цедил домашнее вино. Из неё, по идее, должен был бить фонтан брызг красивым веером, но эта функция почему-то не работала, и из этой чаши только струились скудные струйки воды, никак не похожие на то, что подразумевалось изначально. Странно, что в эту воронку до сих пор не залез какой-нибудь местный сумасшедший. Потому что возможность спрятаться там — единственное, что приходило на ум при виде этого шедевра архитектуры. Вокруг него неспешно фланировало несколько пар людей, которым видимо надоело сидеть дома. Они, как и ожидалось, не особо обращали внимания на пару напряженно озиравшихся подростков, которые спешили по кругу к дальней улице, отходившей от этого кольца. Когда эта босоногая пара поравнялась с первыми прохожими, на них всё-таки обратили внимание. Когда девушки, стараясь не привлекать ещё больше ненужного внимания, а оттого шагая ещё медленнее, поравнялись с фонтаном, от которого приятно веяло прохладной водой, к ним оказались прикованы все шесть пар глаз, присутствовавших на площади. Наверное, люди всё-таки заметили незнакомку с худыми ногами и белой кожей, которая почти светилась на солнце и вообще не была свойственна здешним людям. Как и дистрофичное тело, которым не могли похвастаться местные.        Успокаивало только то, что смотрели на них с обычным любопытством, а не с подозрением или скрытой неприязнью. И когда Сэнди даже перестала стыдливо опускать голову, не справляясь с чувством непохожести на прохожих, перед ними возник внезапно появившийся из ниоткуда худощавый шкаф под два метра ростом, смотрящий на девушек не так спокойно, как все остальные. Джен этого шкафа вроде как видела на отцовской работе, хотя, если судить по его не особо подкачанному телосложению, роль человека, таскающего бревна из угла в угол, ему не особо подходила. Сэнди отпрянула назад и машинально схватила не менее напрягшуюся Джен за руку, уже готовясь бежать в ту же сторону, с которой они пришли сюда. Но шкаф стоял молча и только угрюмо таращился на такую маленькую по сравнению с ним Сэнди, явно поняв, отчего она медленно пятится назад.        — Бывает… пойдём… — Прошептала Джен, сжав холодную ладонь в ответ, оттаскивая оцепеневшую девушку за неё в сторону.        — Куда собрались? — Но шкаф видимо умел посылать телепатические сигналы, потому что только стоило им обойти это высоченное препятствие, из-за его спины внезапно выскочила ненавистная низенькая фигура в черном балахоне. Ещё сильнее побелевшая Сэнди снова отшатнулась назад, в глубине души ругаясь на саму себя за такую трусость, которую не хотелось проявлять перед сумасшедшей, которой не следовало видеть на лице противницы какой-либо страх. — Чего это ты решила наведаться к свои… так… стой, а чего это?        Не успела Джен отпихнуть Сэнди назад, старуха, гремя стрёмными безделушками на шее, подскочила к ней ближе и костлявой ладонью вцепилась во влажную прядь, спадавшую на лицо. Девушка только вскрикнула и податливо дёрнула головой в сторону, позволив мёртво-серому глазу заметить шевельнувшиеся на шее жабры.        — Ты! Ладно, отвернуться от своих, но притащить этого ирода на нашу территорию! — Костлявая ладонь отпустила несчастные волосы и вскинулась к небу. — Я лично в девяносто девятом освящала эту землю святой водой, и с того времени не ступала на эту землю культя этой погани, а ты притащила её сюда, ещё и облачила в человеческую одежду!        — Слуште, можно мы просто… — Не желая спорить, чтобы не поднимать лишнего шума, промямлила Джен.        — Молчи! Таким предателям, как ты, следует вообще язык вырезать, чтобы не лилась на белый свет чернь из их ртов! И сшивать ноги между собой, потому что такие как ты не должны размножаться и плодить антихристов!        Все присутствующие, до этого момента только лениво поглядывавшие на невиданную до этого здесь парочку, при виде кричащей на них бабки начали обращать в её сторону куда больше внимания. Крики в сторону абсолютно обычных людей уже были обыденностью, но поскольку та каждый раз кричала разные религиозные ругательства, каждый раз слушали и каждый раз удивлялись её фантазии. Кто-то даже подошел ближе, пользуясь случаем, чтобы рассмотреть ту, на которую старуха и начала наезжать, поближе.        — Блять, да хватит свои молитвы орать, хватит доёбываться! — Пытаясь оттащить свою бездвижную приятельницу в сторону, от скачущей перед ними старухи, заорала Джен, снова сорвавшись и не сумев сдержать молчания. — Никто твою святую землю захватывать не собирается!        — А это мы ещё посмотрим, как не собирается. Сегодня она по нашей территории ходит, а завтра придёт по душу наших детей! И что, ты в этом опять не будешь виновата?        — Тогда детей лучше охраняй и дай уже пройти!        — Вы двое никуда не пойдёте, я не допущу, чтобы антихрист продолжал отравлять жизнь этим людям! Как в девяносто девятом не позволила, так и сейчас не позволю!        — Блять, пошли отсюда. — Раздраженно буркнула Джен себе под нос и кое как отскочила в сторону, чтобы не утыкаться в эту орущую молитвы преграду.        — Изыди! — Женщина в ещё один скачок снова оказалась рядом и, бегло сунув руку куда-то за пазуху, швырнула что-то выхваченное оттуда в двух никак не желавших изгоняться антихристов. За её спиной стоял невесть откуда появившийся старик, судя по одежде и скрюченной колесом спине, её муж, с коробом то ли муки, то ли песка. Это белое нечто в воздухе превратилось в невесомое блестящее облако, неприятно обжегшее еле успевшие прикрыться глаза.       Джен, кроме этого, ничего и не почувствовала, чужую холодную руку она в этот же момент случайно выпустила. Она думала, что это очередной сектантский прикол, вроде заливания озера козлиной кровью, но только она закончила тереть кулаками глаза, сбоку послышался сухой кашель и надрывные хрипы. Облако осело и испарилось, только Сэнди не отреагировала на него так же спокойно. Под радостные вопли старухи она упала на колени и, схватившись за шею, болезненно захрипела, будто пытаясь отхаркать застрявший в горле ком шерсти. После неудачной попытки отхаркать этот ком, по всей площади прокатился нечеловеческий рёв. Наверное, все присутствующие, кроме неистово молящейся старухи, вздрогнули и напряглись. Джен таких звуков не слышала даже когда Сэнди звала со дна озера своих родственников. Дикий крик звучно царапал связки и иногда смешивался с явно нечеловеческой интонацией, похожей на крик разъярённого кота. Видимо белая пыль попала в глаза и окутала жабры, которые к любым загрязнениям в воздухе плохо относились.        — Убей, моя известь, ирода зловредного, пришедшего по мою душу со своей проклятой земли, из ада, поселившегося на нашей земле! — Всё вопила старуха, радостно прыгая вокруг и вскидывая руки к небу.        Джен вроде хотела что-то сделать, но почему-то невовремя впала в ступор и только стояла как вкопанная на месте, растерянно махая руками. А Сэнди уже раздирала несчастные жабры ногтями, пытаясь облегчить боль и хоть как-то выцарапать из них приставучую субстанцию. Теперь уже все присутствующие на площади сгрудились рядом и так же растерянно таращились на происходящее, видимо не понимая, что такого должна была сделать известь, чтобы довести до такого состояния. Когда несчастная уже завалилась на бок, а вопить и раздирать собственную шею не перестала, Джен наконец-то смогла совладать с собственным телом и, подорвавшись с места, на ватных ногах подскочила к подруге и, схватив её такими же непослушными руками за поясницу, потащила в сторону спасительного фонтана. Та извивалась как схваченная за хвост змея, шаркала по асфальту ногами и всё не отнимала от лица руки.        Усилием дрожащих рук Джен кое-как смогла перекинуть вырывающееся тело через бортик, на котором обычно сидели, правда оно неслабо ударилось об него головой и поцарапалось о плитку. Со всплеском крик резко оборвался, и пострадавшая скрылась за пеленой пузырьков воздуха.        — Пусть ирод и издохнет в своей родной, греховной стихии! — Сумасшедшая снова подскочила ближе, держа в руках уже не короб с известью, а какую-то подозрительную жижу, закупоренную в большом флаконе из-под лекарств.        — Миссис Арима́н, ну это правда уже как-то чересчур… — Осмелился подать голос один из особо смелых наблюдающих. — Что вам, в конце концов, эти дети сделали?        — Это не просто дети, это два отпрыска сатаны, низвергнутые на землю, дабы изничтожить род людской! Я спасаю ваши слепые души, меня выбрал бог, поручив мне святую миссию по защите моих детей! Этот черт должен умереть, хотя-бы за то, что посмел сунуться на мною охраняемую землю!        Джен не знала, что это за жижа и что она сможет сделать с водой или существом, находящимся в ней, но точно знала, что либо Сэнди пора вытаскивать из воды, либо не дать воде перемешаться с этим неведомым зельем. На ум приходила только серная или ещё какая-нибудь кислота, и пусть в химии девушка не разбиралась, точно знала, что ничем хорошим после попадания на кожу это не закончится. Только миссис Ариман успела откупорить такую же стеклянную крышку, она, за неимением других вариантов противостояния, напрыгнула на злобно зыркающую старуху, повалив её на спину. Та заорала уже просто что-то нечленораздельное, прервав парад молитв, и выронила склянку на асфальт. Прозрачная жидкость теперь блестела на асфальте, лишь парой капель попав зашипевшей девушке на руку. Видимо догадки оказались верны, потому что тыльную сторону ладони прожгла острая режущая боль, вероятно вызванная химическим ожогом.        — Прочь! Убери от меня свои греховные лапы! — Забавно задрыгалась миссис Ариман, не пытаясь скинуть с себя греховное создание, а скорее умоляя его сделать это самостоятельно. К ней подскочил такой же пепельно-белый длинноволосый дед, тоже не рискнувший прикасаться к не взъерошенной Джен. Та сама почти сразу же отскочила, махая повреждённой рукой в воздухе, и оставила катающуюся по асфальту парочку наедине. На руке и правда появился неприятный розовый след, воспалившийся и явно планирующий покрыться волдырями через время.        После восстановления более-менее нормального дыхания, до девушки дошло, что она стоит вплотную к фонтану, в который пару минут назад, как мешок с картошкой, выкинула свою подругу. Присутствующие, тоже заметившие, что подруга как-то долго не вылезает на воздух, круглыми глазами пялились на поверхность слегка волнующейся воды. Наверное, обычные люди не умеют задерживать дыхание на такое длительное время.        — А… ой. — Неловко хмыкнула Джен, отступив ещё ближе к бортику. Одной рукой, почти не отворачиваясь от этой удивлённой публики, она на ощупь схватила прячущуюся Сэнди за волосы и за них же вытащила на воздух. Девушка с хриплым вздохом поднялась над водой и, откинув от себя руку, сразу же нырнула обратно. Но люди вроде выдохнули, главное, чтобы снова минут на пять не исчезла, а то точно подозрительно будет.        — Зачем тебе эта тварь? Она только осквернит твой дом, а потом займётся тобой же, как тебе не понятно? — Устало прохрипела миссис Ариман, поднимаясь и отряхивая свою черную тогу.        — Не твоё, блять, дело. Твоя помешанность меня и моих друзей не касается. — Таким же севшим голосом отвечала Джен.        — Конечно, чего это чертям друг друга бояться. Всё равно придёт день, и ты успеешь тысячу раз пожалеть о том, что связалась с чертовщиной.        Во время этой просветительской речи за спиной угрюмой Джен, жмущейся к бортику фонтана, подальше от людей, послышался ещё один резкий всплеск. Сэнди, с видом мокрой крысы, бегущей от кота, на всех четырёх конечностях кинулась прочь со слишком людной площади. Пару раз упав и больно ударившись грудью об асфальт, она всё-таки встала на ноги и скрылась за ближайшим забором через пару секунд.        — Гляди, нечисть и бегает на четырёх ногах. — Вернув на лицо былую недовольную мину, буркнула миссис Ариман.        — Конечно, как ещё ей сейчас бегать? — Озлобленно прошипела сквозь зубы Джен, хватая упавший на асфальт рюкзак и убегая с ним в ту же сторону. Вдогонку ей летел очередной набор проклятий и молитв во спасение рода человеческого от двух проклятых душ.        В том самом переулке, в котором бегающую на четырёх ногах сумасшедшую видели в последний раз, никого не оказалось, только пара беспечных прохожих, которые её по дороге явно не видели. Мокрого следа от шагов не оставалось, поэтому пришлось довериться интуиции и свернуть налево. В какой стороне теперь находился её дом, она уже не знала, в этом районе ей прежде бывать не доводилось. Она только знала, что на этой улице живёт пара сектантов, которых сейчас на улице, к счастью, не было.        А вдруг их нет на улице, потому что они уже успели схватить упавшую где-нибудь Сэнди, затащили её в свой дом и теперь пытают? Эта внезапно появившаяся мысль заставила выдохшуюся Джен снова ускориться и выбежать уже в другой переулок. Ничего подозрительного поблизости не было, никаких белых пятен или предсмертных криков, что пугало ещё больше.        — Эй? Сэнди? Вылезай, где бы ты ни была!        Но никто по-прежнему не откликался, только та самая пара прохожих недоумевающе обернулась. Когда Джен не меньше своей водоплавающей подруги начала умирать от жажды и зноя, всё-таки вынужденно остановилась на углу перекрёстка, если пересечение двух небольших улиц так можно было назвать. Сквозь шум пары шумящих неподалёку деревьев и голосов ругающейся женатой пары в доме по соседству вдруг донеслись отрывистые то ли хрипы, то ли всхлипы.        — Бля, вот ты где.        За невысоким заборчиком, который в середине даже не прерывался на калитку, прижав подранные колени к груди, сидела мокрая Сэнди. Видимо оправляясь от слишком большого количества людей, которых она впервые была не в состоянии затащить в свою стихию и съесть, она всё ещё остервенело расчесывала шею своими не особо острыми человеческими ногтями. Волосы даже после воды слипались в некоторых местах, в них белели не растворившиеся песчинки извести.        — Эй? Они уже ушли, пойдём, тут вроде пара метров до нас. — Устало прошептала Джен, свесившись через забор поближе. Но Сэнди никак не реагировала, точно не слышала. Только когда собака, сидевшая на цепи в противоположном углу участка, заметила незваных гостей и, подняв дикий лай, натянув цепь до противного звона, спугнула прячущуюся Сэнди, от чего дикий крик подняла уже она. Совершив какую-то неловкую попытку вскочить и сразу же побежать, девушка перевалилась спиной вперёд через это хиленькое ограждение, ударившись на этот раз затылком. — Тихо-тихо, а то сейчас по частям тебя собирать придётся.        Джен хотела было придержать девушку за локоть, но та резко вырвалась и уставилась на неё красными, дико недовольными глазами.        — Ты… говорила, что… ничего не будет. — Прерываясь на хриплый кашель, прохрипела она.        — Э… давай где-нибудь не здесь об этом поговорим.        Всё-таки подхватив понемногу задыхающуюся Сэнди за предплечье, Джен поволокла и свою и чужую полуживую тушку в сторону развилки, которая предположительно вела к нужной улице, на которой стоял нужный дом. День постепенно начинал клониться к вечеру, поэтому люди на пути попадались всё чаще. Но на них после всего пережитого становилось настолько всё равно, что девушки от них даже не шарахались в сторону. Через несколько таких обескураженных прохожих в этом лабиринте улиц из-за угла наконец-то вынырнул искомый дом, к которому Джен плелась уже из последних сил. Отец, как и ожидалось, всё ещё был на работе, только силуэт матери иногда мелькал в окне первого этажа, за которым располагалась кухня. На стук она вышла не сразу, только после второй попытки дверь наконец-то отворилась, и на потрёпанных девушек вытаращилась пара сразу же испугавшихся глаз.        — Джен… это кто? вы откуда?        — Это так… моя подруга — Сэнди, ага, вот… просто она упала по дороге сюда. Но мы её сейчас помоем и всё будет нормально. — Пока женщина, всё с тем же ошеломлённым видом, провожала двух почти падающих взглядом, не выпуская из напряженных рук кухонное полотенце. Под крышей, куда назойливое солнце не дотягивалось, Сэнди явно стало получше, и она даже смогла доползти до ванной на второй этаж своими силами. Мама, наверное, хотела посмотреть процесс отмывки или ещё раз глянуть на эту нездорово бледную незнакомку, которую в городе с самого приезда ни разу не видела.        — Щас… сейчас, а… ой, у тебя тут это… у тебя тут кровь, по-моему. — Бегло оглядев продолжавшую чесаться Сэнди, пробормотала Джен, заметив на уже почти алой шее в районе подрагивающих жабр едва заметные кровоподтёки.       Ничего лучше не было придумано, и Джен просто пустила воду из крана, за локоть подтолкнув подругу ближе. Та хоть и дёрнулась при виде неведомой штуки, из которой внезапно полилась вода, медлить не стала и, отказавшись от помощи чужих неуверенно мельтешащих рук, просто сунула под воду голову. Пытаясь удобно пристроиться к неудобной раковине, она не особо эффективно натирала шею, на которую вода почти и не попадала. Устав смотреть на эти истязания, Джен всё теми же дрожащими руками повернула чужие плечи в сторону, уперев тихо рычащую Сэнди лбом в холодный акриловый бортик. Чтобы не разводить большую лужу на полу, снова стоять в стороне девушка не стала, пока хрипы потихоньку затихали, а ногти уже так не драли несчастную шею, она держала руками частично намокшие волосы, с которых всё ещё спрыгивали холодные капли. Жабры всё ещё жутковато подрагивали, пальцы быстро смывали с шеи бледные дорожки крови, на что Джен с гримасой испуга поглядывала из-за спины.        Минут через десять, а может и куда больше, Сэнди наконец-то разогнулась, хлебнув воды напоследок. Футболка у горловины промокла насквозь и продолжала темнеть от влажных пятен, а на снова побелевшей коже осталось несколько ссадин, с каждой секундой начинавших воспаляться и краснеть всё страшнее. Да и в принципе это вещественное отличие Сэнди от обычных людей теперь было не таким уж незаметным, даже если его волосами закрыть, все заметят. Мало того, что от раздражения эти «шрамы» не прилегали так плотно к коже и уже походили на самые настоящие, только что оставленные, царапины, так ещё и шевелились постоянно, будто продолжая мучаться от жгучей боли. Девушка продолжала тяжело дышать, будто проклятая известь перекрыла дыхательные пути, так и не вымывшись, и с каждым вдохом расщелины на изгибе шеи с трепетом становились шире, приоткрывая нечто черное, скрытое за ними.        — Ладно… пошли отсюда, пока мать не стала долбиться.        Под шумок чего-то гремящего снизу, Джен уволокла всё ещё какую-то вялую подругу в свою комнату. Там в окно заглядывало надоедливое солнце, но Сэнди, которой наконец-то дали самостоятельно, хоть и кривовато ходить, всё равно обессиленно упала на кровать, распластавшись по мягкому покрывалу. Комната была маленькой, захламлённой какими-то не особо нужными вещами, а из-за этого после открытой равнины улицы, где вообще негде было спрятаться и укрыться хотя-бы на пару секунд, казалась такой уютной и комфортной, что даже в лес из неё не хотелось сбегать. Ещё и температура была самой подходящей, солнце не перегревало больше, чем нужно было, и пока Джен отстранённо думала о чем-то, всё ещё стоя около двери, Сэнди в позе морской звезды чуть не задремала на том же самом месте. А Джен всё смотрела на расцарапанную шею и думала, что надо чем-то её прикрыть, что-то сделать, чтобы не выглядело так болезненно и страшно. Совсем расслабившаяся гостья даже не заметила, что девушка успела уйти, побродить где-то минут десять, а вернулась уже с тюбиком какого-то откопанного со дна аптечки крема.        — Слушай… тут, по-моему, обработать чем-нибудь надо. Я вот тут нашла кое-что, думаю пойдёт.        Сэнди ничего не ответила, только лениво разлепила глаза и, наверное, только чисто из уважения, поднялась со своего пригретого места.        — Так, главное, чтобы нахуй всё не разъело. — Усевшись рядом, она, почти не прикасаясь, размазала каплю полупрозрачного крема по одной особо воспалённой царапине. Сэнди дёрнулась только из-за очень воодушевляющих слов, но на эту инородную субстанцию вроде негативно не отреагировала, только продолжила подозрительно молчать и, насупившись, отводить глаза в сторону. — Эй? Всё нормально? Ты говорить-то хоть можешь?        Сэнди только отстранённо кивнула и показательно скривилась ещё сильнее.        — Точно всё нормально? Ну прости, надо было как-нибудь прикрыть сразу, чет я не додумалась до этого сразу. Я правда уверена, что этой бабке даже скафандр не помешал бы, чтобы посмотреть, что у тебя на шее.        — Ну в меня тогда хотя-бы не полетела бы горсть извести. И я бы не помирала у этого вашего фотана рядом с людьми.        — Ну прости долбоёбку, осторожнее потом будем. Я уже придумала, чем закрыть. Правда я не знаю, мне кажется, что ты просто задохнёшься быстрее. — С каждым словом жабры, которые Джен всё ещё пыталась аккуратно покрыть мазью, снова начинали шевелиться, заставляя ту дёргаться вместе с ними.        Вскоре располосованная шея наконец-то оказалась полностью вымазанной приятно прохладной жижей, поблескивающей на солнце. Закончив с этим, девушка спешно встряхнула затёкшую руку и, оставив подругу подсыхать на солнце и глазеть в окно, за которым особо ничего и не происходило, снова куда-то убежала. А за запылённым, давно не мытым окном виднелись только крыши соседних домов, за которыми, предположительно, шумел лес. Улица пустела, бродили люди где-то далеко, их даже с усилиями можно было слышать сквозь стены. Всё-таки в лесу было лучше; там всегда можно было куда-нибудь сбежать, если вдруг кто без приглашения нагрянет, а тут четыре стены и узкая дверь. Можно, конечно, попробовать в случае чего броситься головой в окно, чтоб хотя-бы так просто не даваться, но с этим хилым человеческим телом скорее всего получилось бы только больно удариться лбом о раму и мешком упасть на пол.        — Я на всякий случай притащила всё, а то тут работы, по-моему, ещё дохуя. — Вернувшаяся с целым ящиком аптечки Джен кивнула на рельефные колени, на которых покоилась ещё пара кровавых царапин, оставшихся видимо после побега из фонтана. А Сэнди из-за произошедшего с шеей на другие части какого-то слишком хрупкого тела внимания не обратила. Пока она разглядывала подранную кожу на прежде идеально ровных и гладких коленях.        — Не слишком толстая же? Не задохнёшься? — Девушка вытащила из аптечки промоченную в холодной воде марлю, которую развернула и превратила в длинную полосу, которую прямо как раз нужно было использовать для подобных странных целей.        — Я же не ими на улице дышу. У меня есть больший шанс задохнуться из-за этих сумасшедших на улице.        Не став напоминать о произошедшем на улице, Джен молча намотала один конец марли на руку и, аккуратно заведя её за копну высохших волос, обернула вокруг высохшей шеи, стараясь не перетянуть, не пережать и не намотать лишнего. В целом и пары оборотов хватило, чтобы лишний орган дыхания полностью скрылся и на него не осталось и намёка. Выглядело только это всё как ошейник, который носят счастливцы, свернувшие шею, зато никаких лишних подозрений по поводу нечеловечности не возникало. Сэнди морщиться от такого не стала, даже как-то расслабилась и впервые за долгое время вздохнула без тихого хрипа где-то глубоко в горле.        — Теперь может тебя мочить на улице придётся не раз в полчаса, а пореже как-нибудь. Главное только, чтоб она не высыхала первей тебя.        Джен хотела сказать что-то ещё, но в тот момент скрипнула дверь напротив кровати, на которой она и сидели, и в щель просунулась всё ещё напряженная мама, не заглянувшая полностью, наверное, из-за боязни увидеть что-нибудь ещё страшнее, чем то, что увидела на пороге около получаса назад. Теперь девушки выглядели на порядок лучше, хоть с их лиц всё ещё не сходили гримасы скрываемого волнения. Обуви они у порога не оставили, а сейчас сидят босиком, ещё и с такими ногами, как будто шли сюда не по асфальту, а по горам угля, смешанного с землёй.        — А… у вас тут всё нормально? — Пробормотала женщина, заглянув в щель уже по голову. — Вы откуда такие помятые-то?        — Нормально, просто есть тут некоторые особенно агрессивные, которые любят бросаться на всех подряд. — Каким-то не своим голосом ответила Джен, мельком оглядываясь на упорно безмолвную подругу, выискивая какие-нибудь мелкие детали, которые могли вызвать вопросы. Но Сэнди сидела почти как самый обычный человек, только с замотанной шеей и коленями, всё с той же полупрозрачной кожей, из-за чего казалось, что она в схватке с асфальтом проиграла и потеряла слишком много крови.        — Расскажи хоть, где это новую подружку завести успела. С какого угла города вообще?        — А… да так, где-то в верхнем левом углу, в таком сером доме. Неважно, короче.        — Это тот, который в самом конце? А кто по фамилии, позволь спросить?        — Э-э, Сэнди Фиш. Они не особо любят выходить из дома, не думаю, что ты их знаешь. — Вступилась за растерявшуюся подругу Джен, выпалив первое слово, которое пришло в голову. Наверное, если бы родители знали о происхождении этой новой подружки, посмеялись бы с такой говорящей фамилии. Та и сама сдержанно хмыкнула, по-прежнему несколько стеснительно глядя на женщину в дверях исподлобья. — Мам, давай потом, у нас тут дела важные.        — Может вам покушать что-нибудь принести? А то ты ушла утром куда-то, и кто знает, чем ты вообще питаешься в течение дня.        — Ма… — Хотела уже выгнать родительницу Джен, только вовремя увидела преобразившийся взгляд голубых глаз справа от себя, явно намекающих на то, что отказываться сейчас не время. — А знаешь… а что есть?        — Да много чего, я в магазин сегодня ходила. Давайте я вам просто сэндвичей сделаю, а то рано ещё что-то серьёзное делать.        — А у нас чего-нибудь из мяса нету? Там курица какая-нибудь в морозилке?        — Ну… есть, но я её планировала на вечер оставить. — Женщина явно растерялась такому странному предпочтению в еде, особенно во время обеда. Дочь, бывало, отказывалась от мяса и на ужин, и на семейных барбекю, а тут внезапно какая-то перемена настроений, ещё и так рано, ещё и с подругой, о которой она до этого почему-то ни разу не рассказывала. — Не думаю, что отец будет очень в восторге от супа после работы.        — Ну ма-а-м, ну один раз. Никто же не умрёт. Зачем ты тогда каждый раз готовишь этот суп, если его каждый раз никто не хочет есть?        — Ага, кое у кого гастрита до сих пор нет только благодаря моему супу. И твоей сестре вообще-то очень даже нравится, не фыркать мне тут. — Показательно обидевшись на слова о своём супе, женщина ушла обратно вниз стучать тарелками, снова оставив перепачканных и взъерошенных детей одних.        — Хорошо вам тут. Можете от еды какой-то отказываться. — Сенди снова устало оперлась спиной о стену, прикрыв всё ещё слегка красные после извести глаза.        — Я думаю вы в своём озере тоже за время от мяса устаёте.        — Когда ешь в принципе раз в неделю, не особо получается успеть устать от чего-либо, что можно съесть. Когда живот к спине прилипает, о вкусе не особо думаешь.        — Ну вот сейчас тогда тебя и покормим. Может хоть так ты перестанешь пытаться затащить меня в воду каждый раз, как я прихожу.        — Не прекращу. А то вдруг ты в какой-нибудь день не откажешься.        За этим разговором их застала вновь открывшаяся дверь, в которую заглянула на этот раз не мать, шумевшая на первом этаже, а явно смущённая Тина, пришедшая посмотреть на неизвестную, говорившую с сестрой. Смущение быстро сменилось испугом, отбрасывавшим тень удивления — в обычных человеческих глазах красивого светло-голубого цвета сразу же узнались те страшные, когда-то так голодно смотревшие на неё из тёмной пучины воды. Пускай ничего такого их обладательница тогда не сделала, в голове всплыли только наполовину забывшиеся воспоминания о людях в чёрных балахонах, от которых ей с сестрой каким-то чудом удалось сбежать. Сэнди молодую кровь тоже узнала, но на этот раз так хищно не пялилась, наверное, наличие радужки и нормальных зрачков, да и в принципе отсутствие угрожающих перепонок и чешуек по всему телу делало эту почти обычную девушки даже приятной, если, конечно, не думать о том, что под этой человеческой личиной скрывается.        — Ой, а… а как вы с озера сюда пришли? — Осмелившись отворить дверь шире и пройти ближе к кровати, на которой сидела потрёпанная сестра со своей странненькой подружкой.        — Тинс. — Напряженно шикнула на неё Джен. — Мать услышит, я буду винить в раскрытии секретов только тебя. Потише говори, мы же договаривались. Просто взяли и пришли. Главное, чтоб кое кто не разболтал всем, откуда пришли.        — Да я нет, я вообще только спросить и сказать пришла. — С энтузиазмом затараторила Тина, осторожно притворив дверь и подскочив ещё ближе. — Мама сегодня говорила, что мистер Уорд куда-то пропал и не выходит из дома уже несколько дней. Я думала, может ей рассказать, что он…?       — Э-э, не надо ей ничего рассказывать. Главное, что мне рассказала, а если проблема уже устранена, родителям об этом узнавать не обязательно.        — Почему?        — Потому что… ну зачем ей тут лишние вопросы? Она волноваться лишний раз будет, ещё тебя спросит об этом, начнётся всякое… Иди к себе, в общем. Он больше не проблема.        Младшая несколько недоверчиво оглянула сестру и её плотоядную подругу, как будто подозревая их в чём-то, но через секунду всё с той же детской беззаботностью ушлёпала босыми ногами к себе, оставив на душе у и без того неспокойной Джен неприятную тяжесть. Сосед пропал, и только она знает, почему. Вроде несколько дней всё спокойно было, никаких волнений в городе, а тут мать почему-то заметила, что в соседнем доме перестал загораться по вечерам свет, а странненький мистер Уорд не приходит на вечерний чай и не смотрит своими подозрительными глазами на лестничный пролёт, будто пытаясь в его темноте кого-то высмотреть. Нехорошо это было. Уорда знали как домоседа, которому иной раз и до магазина идти было не охота, свалить его исчезновение на то, что он стал очередной жертвой лесных животных, явно не получится. Наверное, лучшим способом в таких обстоятельствах будет просто молчать, делать вид, что сплетни о соседях ни коим образом не волнуют, и надеяться на то, что Тина всё-таки не расскажет никому про тот разговор, который хоть и не являлся уликой, обратить внимание на чересчур нервную девушку явно мог.        Пару раз глубоко вздохнув и вроде почти успокоившись, Джен нервно потёрла руки и обернулась в сторону притихшей Сэнди, которая почему-то упускала шанс съязвить над положением подруги и интригующим шепотом поведать ей, что вообще-то мистер Уорд никуда не исчез, а просто был скормлен особо голодным рыбам в пруду, некой гражданкой, имевшей к нему странные претензии. А Сэнди сидела к ней вполоборота и вообще не слушала короткий сестринский диалог. Её внимание снова всецело приковало к себе пыльное окно, за стеклом которого она что-то крайне увлечённо разглядывала. Джен из любопытства подсела ближе, поначалу думая, что та просто смотрит на прыгающих по дороге птиц или соседского ребёнка на велосипеде. Но под окном не виднелось ничего такого, что своим видом могло удивить доселе ни разу не видевшей ничего по-человечески навороченного, только две спорящие женщины, одна в выцветшей красной футболке, другая в длинном чёрном балахоне.        Миссис Флорес, вынужденная оставить свои дела и перестать шуметь посудой, очень эмоционально переговаривалась о чём-то с вытащившей её из дома старухой, которая была настроена не менее спокойно. Она, активно жестикулируя, пылко вещала ей что-то особо волнующее и ужасное, в порывах порываясь слишком близко, вынуждая свою собеседницу отступать ближе к дому, манившему к себе незакрытой дверью. Теперь девушки вдвоём безотрывно таращились в окно на этот акт нравоучений, и каждая думала о своём. Джен снова опустилась в пучину уже привычных тревог о том, что речь там внизу идёт о пропаже соседа, о инциденте у фонтана, у которого её и без того странноватая подруга вопила нечеловеческим голосом, не сумев увернуться от облака обычной извести. А Сэнди пребывала скорее во внимании, а не в раздумьях. Врожденный слух, позволявший из-под воды улавливать её колебания и шаги рядом, улавливал почти все слова, благо миссис Ариман в своей привычной манере голосила на всю улицу. Будь у девушки в этот момент её перепончатые уши, они бы наверняка напряженно вздыбились и прижались к вискам, легко подрагивая от малейших звуков.        — …И дочь твоя впустила в дом антихриста! И не дочь она тебе больше, это дьявол, будь он неладен! Прокляли твоих детей, лежат они на дне воронки смерти и уже не их души ходят по полу твоего дома! Загребли они к себе ближних твоих, скоро придут и за тобой, несчастная грешница!        — Подождите, вы о чем? Какие антихристы? Вы церковь рекламируете? У нас же её здесь вообще нет.        — Просветит тебя чорт в свои кровавые дела только на смертном одре! Не дал тебе бог возможности видеть его, ты слепа! Умрёшь от их рук и не узнаешь об этом!        — Женщина, хватит меня толкать, у меня дома маленький ребёнок, вы его сейчас напугаете и…        — Не маленький и не ребёнок он тебе уже давно! Полная хата чертей, отравляющих тебя, а ты зовешь их детьми!        В порыве своих просветительских речей миссис Ариман, в очередной раз вскинув руки вверх, внезапно немигающими глазами уставилась прямо в окно второго этажа, прямо на двух притаившихся наблюдателей. Те, вздрогнув и ощутив в себе на мгновение покинувшую тело душу, из её поля зрения резко исчезли; Джен спешно схватила почти не дышащую Сэнди за плечи и, упав спиной на покрывало, утянула её за собой. Ей от этого резкого взгляда стало ещё страшнее, она диалог снаружи слышала урывками, в отличие от сидящей рядом, и из-за этой безмолвной необоснованности внезапно метнувшиеся глаза на миг стали ещё страшнее. Будто между ними был ещё третий, который и увидел притихших наблюдателей сверху.        — По-моему, нам надо закрыть окно шторами. А то мало ли сейчас в него какое-нибудь проклятие прилетит.        Миссис Флорес насилу выпроводила непрошеную гостью со своего участка, хоть та после не особо мягких проводов ещё минут пятнадцать пристально пырилась в дверь и стучала костяшками в небольшое окошечко в ней. Небо потемнело и у линии горизонта пьяно розовело, освещая последними лучами солнца топающих к озеру девушек. Одна с небывалым ощущением облегчения после страшного города бежала спереди, не оглядываясь и дыша полной грудью. Другая волочилась сзади, то и дело оглядываясь и сжимая в руке рукоять кинжала на всякий случай. Она по дороге к лесу слышала знакомые лозунги о спасении земли и этого богом забытого города, доносившиеся с людной площади, так что непосредственно главную сумасшедшую можно было и не бояться, если она на тропинке и появится, то только на обратном пути. И это, и догадки о том, что некоторые из завербованных ею могли патрулировать лес, заставляло сжимать кинжал сильнее и снова удивляться беспечности той, которой угрожала не только мучительная смерть, а ещё и последствия в виде отрезания головы и помещения её в банку со спиртом на долгие десятилетия.        Выходить больше в этот и без того безумный день Сэнди не захотела, поэтому остаток дня девушки провели в тесной, а оттого и уютной комнате, жуя всё-таки принесённую с кухни курицу. Сэнди раз десять высказалась о том, какие же человеческие зубы неудобные, и еду из-за них приходится жевать, а не в один укус разрывать на части и сразу глотать. После этой трапезы она осталась сидеть с недовольным лицом, потирая уставшие от непривычного жевания скулы, хоть само мясо, не сырое, а маринованное и пожаренное, ей очень даже понравилось. Хоть она и не забыла добавить свою излюбленную цитатку о том, что всё-таки свежее мясо с кровью вкуснее, и люди не едят такое только потому, что ни разу не пробовали, а вместо этого повыдумывали себе каких-то умных слов по типу «каннибализм» и «ленточные черви», чтобы оправдываться.        В придорожных кустах и на самой дороге никого не было, озеро молчаливо встречало вернувшихся гуляк обыденным равнодушием и бездействием.        — Ты ещё раз прости за долбоебизм. Надо было сразу чем-нибудь тебя накрыть. А то те деды меня, когда в первый раз увидели, так же осматривали, я что-то об этом и забыла. — Виновато бормотала Джен, поглядывая на Сэнди, пытавшуюся стянуть с себя мешковатую одежду. — В следующий раз надо будет ради безопасности на тебя противогаз надеть, чтоб наверняка.        — Ага, чтобы я в конец задохнулась? — Хмыкнула в ответ Сэнди, наконец-то избавившись от надоедливой ткани и вручив её смущенно отводившей взгляд подруге. Та снова пыталась не смотреть и не краснеть от этого, как в первый раз заставляя смеяться с такой забавной человеческой реакции на вроде бы обычное тело.        — Так мы… завтра повторим? — Опомнилась Джен, заставив девушку, которая уже зашла по пояс в воду и собралась нырять, обернуться.        — Можно. Только не сразу в город пойдём, у вас там слишком некомфортно для того, чтоб целый день ходить.        Ничего больше не сказав напоследок, она обворожительно улыбнулась и элегантным нырком ушла под воду, сначала ударив по её поверхности человеческими ногами, а через секунду уже узким плавником совсем нечеловеческого хвоста. Джен ещё пару минут тупо таращилась на быстро выровнявшееся озеро, будто надеясь, что из него снова кто-нибудь вылезет. Но долго так стоять было нельзя, тем более спиной к тропе, ведущей сюда. В лесу уже становится совсем темно и надо домой поторапливаться. По мертвенно тихому лесу ночью и без того ходить страшно, особенно постоянно пытаясь выискать между деревьев сливающиеся с темнотой чёрные балахоны.