Чешуя

            Сидеть в доме, в котором круглые сутки слышно было абсолютно всё, после ночного кошмара наяву было сомнительным удовольствием. Из-за плотно прикрытых штор в комнату под самой крышей заглядывало солнце, на улице, наверное, было очень хорошо, но какой смысл выходить из дома, если там какая-то глушь с частными домами, в которых живут старики сектанты, а за территорией этого богом забытого поселения ещё и какие-то русалки, жрущие людей, живут. Вдруг они уже среди соседних домов ходят, так же зовут ничего не знающих людей к себе, а потом заживо сжирают? Как вообще выходить из дома с осознанием такого? Может они вообще целыми бандами по улицам ходят, без разговоров хватают и затаскивают в свою лужу? Или едят прямо на месте?       С такими мыслями Джен валялась в комнате целую неделю, боясь даже выглядывать на улицу. А может просто и не хотелось смотреть туда и снова осознавать, что она уже неделю живет в глуши, где каким-то чудом присутствует сотовая связь. После пробежки в промокшей до нитки одежде она ещё и простыть успела, здесь в начале лета было холодно, в итоге она не только простыть умудрилась, так еще и какую-то горячку подцепила, которая обеспечила её ночными кошмарами и галлюцинациями на все время болезни. Родителям она причину уже неоднократно говорила, но те весь этот бред про плотоядных русалок списали на бредни при высокой температуре. Вскоре попытки доказать были заброшены, и решила Джен, что лучше им и не знать. Если их на том озере сожрут когда-нибудь, то это их проблемы, раз слушать предостережения не хотели. Да и не сунутся они туда скорее всего. Отец вечно в работе, мать тоже, сестра за город одна не пойдет, если только их потащат туда на прогулку в выходной, а там их уже и остановить можно будет. Пускай думают, что дочь с ума сошла, может быть, хоть тогда поймут, что этот очень чистый воздух и отсутствие шума машин ей на пользу не идет вообще.       Тину такое поведение сестры видимо очень перепугало, и она постоянно отпрашивалась на ночь к родителям, только чтобы опять не слышать шепот сквозь сон с соседней кровати посреди ночи. Теперь Джен осталась в комнате одна, её помыли и вычистили, чтобы килограммы пыли и какого-то прочего мусора не свело и без того плохо себя чувствующую дочь в могилу. Будь она в нормальном состоянии, её бы точно отправили на улицу воздухом дышать, чтобы дома не просиживала, наматывая сопли на кулак, как любила говорить мать. Но по причине болезни её наконец-то оставили в покое и не мешали часами сидеть в телефоне. В какой-то момент смотреть фильмы и переписываться со старыми друзьями целыми днями надоело, а болезнь отступила, и больше девушка не выглядела так жалко. На ногах осталась пара затянувшихся царапин, медленно превращающихся в шрамы, которые Джен ежедневно разглядывала, будто представляя, как глубоко в эти места впивались когти.       Сегодня отец как обычно был на работе, Тина с мамой ушли по магазинам, которые вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки. Окончательно устав плевать в потолок и думать, чем себя занять, Джен накинула на себя джинсы поплотнее, футболку и черную худи, чтобы привлекать как можно меньше внимания. На всякий случай прихватив с собой складной нож, использовать который вообще-то боялась, девушка вышла за дверь, где стало вроде бы потеплее. Просто шляться по улицам она не собиралась, она целенаправленно шла за информацией. Из-за длительной скуки и безделья страх перед монстрами сменился любопытством и надеждой на то, что его кое-кто сможет удовлетворить. В конце концов у неё слишком много времени до возможности свалить в большой город по учебе, надо чем-то себя занимать. Пускай и такими странными делами.       Впереди скоро показался уже знакомый дом, который явно находился тут дольше остальных. Все остальные домики были относительно новыми и недавно отстроенными, а этот как будто восстал из-под земли и мог участвовать в съемках фильмов ужасов. Только белая скамья около дома выглядела относительно новой и даже недавно покрашенной. Дом в один этаж, окна заколочены снаружи и, наверное, еще и изнутри, только маленькое окно на чердаке зияло чернотой, , которую не заколотили. Такие же белые доски заплесневели и медленно начали превращаться в труху по сторонам, ступеньки к двери угрожали проломиться под ногами. Над дверями висела куча каких-то странных амулетов, сделанных из мусора и подручных средств. Это место совсем не манило к себе, и Джен в какой-то момент даже передумала туда идти, как бы не хотелось получить ответы на очень остро стоящие вопросы. Но идти обратно пинать воздух не хотелось, и девушка, сжав в кармане сложенный нож покрепче, осторожно взобралась по ступенькам к двери. Костяшки пальцев постучали по такой же трухлявой древесине, которая звук проводила, наверное, плохо.       И когда она хотела объяснить этим своё трусливое бегство, из-за неё послышались шаркающие шаги.       — Кто? — Дверь даже не приоткрыли, наверное, приложились к ней ухом и теперь слушали.       — Эм… ну я. Я спросить тут хотела…       Дверь так и не отворили, только чуть приоткрыли на цепочку, и из темноты на гостью уставился злющий светло-голубой глаз, изучающий и сканирующий. Внезапных визитов подростков, ещё и не с целью как-либо подшутить над параноидальными жителями этого дома, тут не ожидали, обычно приход кого бы то ни было хорошо не заканчивался. Кто ещё в здравом уме пришел бы к помешавшимся старикам, чтобы просто спросить, как у них дела? Вот никто и не приходил, только всякие инспектора с целью изъятия неуплаченных налогов.       — Чего надо?       — Расскажите про тех монстров, про которых вы мне неделю назад говорили. — На полном серьёзе ответила Джен, надеясь, что в неё сейчас не кинут копьём, приняв за маскирующееся чудовище.       — Зачем это?       — Просто интересно. Вдруг в том озере и правда… что-то живет?       Старуха подозрительно прищурилась, снова приглядываясь к чему-то, но спустя минуту этих переглядок, всё-таки щелкнула цепочкой и открыла дверь, молчаливо приглашая гостью пройти. Увидев очень творческий беспорядок в прихожей, Джен с секунду хотела свалить отсюда подальше, но вот так внезапно убегать прямо с порога было неловко, и она нерешительно шагнула внутрь. Творческий беспорядок, как ни странно, существовал только благодаря раскиданным тут и там газетам и каким-то прочим бумагам, пыли почти не было, только завалы коробок и каких-то прочих неопознанных объектов. Женщина прошаркала куда-то дальше, видимо без слов говоря идти за ней. В доме было три небольшие комнаты, и провели её в самую дальнюю, которая, судя по всему, была местом, где на бумаге разворачивались все конспирологические теории, и хранились запасы всего необходимого на случай апокалипсиса. Знать бы им, что в случае апокалипсиса, их входная дверь подведёт их в первую очередь.       Ждали испуганно озирающуюся гостью около большой пробковой доски почти во всю стену, которая наполовину закрывала окно на ней. Свободного места на ней не было, все было утыкано гвоздиками, крепящими к ней разные бумажки и газетные вырезки. Листок посередине изображал страшного костлявого человека с рыбьим хвостом, быстро нацарапанного карандашом с поразительным знанием анатомии. На спине был весьма похожий остроконечный плавник из тонкой-тонкой кожи, которую, казалось, можно было порвать движением пальца. Забавно, что при личной встрече эта кожа, кажущаяся такой непрочной и предназначенной только для взаимодействия с потоками воды, оказывается достаточно прочной, даже прочнее, чем человеческая. Вместо ушей были нарисованы невнятные острые пики, гораздо больше тех, которые есть на самом деле, над лицом на рисунке не заморочились, зато хвост отрисовали достойно. Джен в реальной жизни хвост нормально не разглядела, и сейчас очень надеялась на то, что он не выглядит так, как на этом рисунке. Длинный, чуть ли не в три раза длиннее туловища, в крупную чешуйку, тонкий и гибкий как у змеи, плавник у которого начинался в самом конце. В таком случае и правда русалкой назвать не получается, это скорее какая-то горгона, или как их там называют. Русалок даже если и изображали страшно, они не казались такими жуткими, как эти монстры.       На других листах детальнее прорисовывали головы, детализируя каждую малейшую деталь от жабр и до маленьких чешуек на висках. Около этих рисунков висели газетные вырезки десятилетней давности, на которых упоминался либо этот проклятый город, либо непосредственно озеро. Только датировались эти вырезки ещё двадцатым веком, видимо тогда случаями пропажи людей интересовались, в отличие от нынешнего времени. Где-то говорилось о останках костей на берегу, где-то о костях иных существ, которые какими-то мелкими деталями отличались от человеческих, что-то вообще ни с этим городом, ни с монстрами связано не было.       Мельком поразглядывав это сборище разнообразных данных, Джен снова обернулась на хозяйку этого интересного жилища, которая параноидально глядела в собственный двор через крохотные щели между досками, которыми были заколочены окна. Наконец-то убедившись в том, что никакой хвостатой твари на участке нет, женщина обернулась, уже менее враждебно глядя на гостью.       — Чего это тебе так интересно? Таким, как ты интересны обычно только всякие модные журналы и всякая пластмассовая музыка на плеерах.       — Эм… да просто интересуюсь этой тематикой… — Пытаясь не дать понять, что она с предметом сегодняшнего обсуждения уже лично встречалась, и поэтому сейчас жаждет получить ответы на некоторые вопросы, мялась Джен. Не хотелось так же говорить про то, что найти физическую копию какого-нибудь модного журнала или рабочую модель плеера, который был выбран вместо обычного телефона, сейчас почти не достать.       — Может быть там и правда кто-то живет, хотелось бы… быть в курсе.       Женщина снова недоверчиво сощурилась, явно уловив в неуверенном голосе попытку замаскировать глупую отмазку.       — Неужели подростки поменялись за последние двадцать лет…? И что конкретно тебя интересует?       — Да всё, в целом. Как вы вообще узнали о том, что там живут какие-то… русалки?       — Ха, как там было не заметить… В моё время их замечали все. Мало того, не просто замечали, а постоянно непосредственно сталкивались. Я родилась здесь, не знаю, что тут было до этого, но до моего двадцатилетия все было относительно спокойно. А когда сюда новый поток всяких рабочих приехал… темная пучина озера разверзлась, окрасив всю нашу землю невинной кровью… Раньше мы к этому озеру особо не ходили, потому что оно далеко, а по лесу звери всякие ходят, ещё не дойдёшь, сожрут по дороге. А эти новоприбывшие ходили туда купаться после долгих рабочих дней, кто-то рыбу ловить пытался. А им очень не понравилось то, что мы начали забирать у них их соседей. Сначала один пропал, потом второй, думали было сначала, что просто сбежал, жена, может быть, достала, он и свалил пешком куда-нибудь. Кто-то, может быть, просто утонул или что-нибудь ещё. Вот мы и закрывали глаза, кто-то строил догадки, что маньяк какой, может, завёлся. До тех пор, пока группа глупых подростков не отправилась туда, чтобы посмотреть, что происходит на самом деле. Ну пришли они туда, посмотрели, вроде бы обычное озеро, и тут где-то вдалеке девушка показалась. А подростки, они что, она их рукой поманила к себе, те сразу обо всём забыли и за ней купаться пошли. Сто пудов ведь даже не спросили, как она так спокойно купается в таком опасном месте, про которое в городе уже слухи ходят. Ну, к ним её сородичи из глубины подобрались и за ноги их на дно по очереди и утащили. С костями на дне и сожрали, ничего не осталось. Только один из них плавать не умел и остался близко к берегу, его по боку когтями полоснули и дальше затащить не успели. Он в слезах вернулся сюда, поставил на уши всю свою семью, всё тянул родителей к тому озеру, чтобы товарищей давно почивших спасти помогли. Согласился только отец, они вдвоём пошли обратно. Подошли к воде, а на ней ни следа от крови или ещё чего-то, всё абсолютно ровно. Он просил отца подойти ближе, посмотреть, может тот сквозь воду что-то увидит. Он, стало быть, и подошел, что там дальше было никто доподлинно не знает, но в тот вечер домой никто из них не вернулся. Тогда всполошился уже весь город, сначала туда ходили толпами, нырять боялись и только с пирса в воду смотрели, а там ничего. Всем же было интересно, этих тварей пытались громким шумом из-под воды выкурить, самодельную взрывчатку бросали, ничего. Оплакивали всех пропавших пару дней и вроде чуть успокоились. Вскоре какой-то особо смелый обнаружил неподалёку ещё одно озеро, вроде искупался, сказал, что всё безопасно, неглубоко и ни намека на крупную живность нет. Когда об этом начали говорить все, никто почему-то не вспомнил, от кого такой слух пошел. Ну, некоторые слепо поверили, и теперь компании новоприбывших или бесстрашных, позабывших обо всем, что тут недавно творилось, снова ходили купаться, только уже в другую сторону. Неделю спокойствие держалось, и средь бела дня опять люди пропадать начали. Вроде на то озеро никто уже не ходил, а люди все равно пропадают. Через месяц потом и обнаружили, что около нас есть несколько таких озёр, которые где-то глубоко под землёй соединены какими-то туннелями или рвами, которые, возможно, эти твари и вырыли. Они там и перемещаются, жрут людей везде, до куда могут дотянуться их когтистые культи. Никто так и не знал, кто конкретно тащит наших под воду, так они ещё и совсем обнаглели; стали кости на берегу оставлять. А раньше вместе с костями сжирали, наели на наших людях брюхо, и объедки теперь выбрасывают. Мы с моим женихом тогда вместе с некоторыми начали вешать около озера таблички, чтобы какие-нибудь олухи туда не совались, даже ловушки на этих тварей ставить пытались. Всё безрезультатно было, пока в один вечер, когда мы уже собирались возвращаться обратно, к нам какая-то девица худющая подошла и начала что-то спрашивать о том, чем мы занимаемся. Ну, мы и начали рассказывать, а я смотрю, у неё на шее жабры шевелятся. Я тогда и перепугалась, кричу своему жениху что-то, а она подскочила и убежала обратно к озеру. Мы, естественно, за ней, успели её в последний момент за волосы схватить, пока она в воду не прыгнула. Мы её вдвоём из воды тащим, она вырваться пытается, и тут из воды ещё одна такая же показывается. Кожа зелёная, глаза какие-то нечеловеческие, на пальцах перепонки, она из воды как выпрыгнула, как меня за руку схватила! Я по молодости сильной была, её из воды почти вытащила, так она меня лапой по лицу огрела, и глаз один с собой забрала. Жених мой тогда с её подругой уже назад отошел, она взяла и на метр из воды выпрыгнула. Я одним глазом тогда ничего не увидела, глаза же парный орган, но жених говорил, что вместо ног у неё хвост длинный был, который помешал ей до него добраться. Мало что помню из остатков вечера, но ту тварь мы тогда на берегу топором, захваченным из дома, и зарубили. Тело у неё человеческое было, мы его в воду бросили, чтобы эти мрази своими сородичами давились, а голову с собой как трофей забрали. Свидетели того времени уже либо разъехались, либо перемёрли, и никто из этих… дураков новых и не догадывается, что живет рядом с ними.       — А куда вы… голову потом дели? — Выдавила из себя пораженная такой детальной историей Джен, не зная, за какой фрагмент повествования даже зацепиться, чтобы спросить.       — Мы такой трофей просто так оставить не могли. — Заговорщицки усмехнулась женщина и полезла к почти незаметному из-за слоя пыли и отсутствия яркого света ящику, крепившемуся к полу, высотой около полуметра. Кряхтя, она выволокла из него большую бутыль объёмом литров в десять с какой-то янтарно-желтой жидкостью внутри.       Джен уже было подумала, что её хотят дедовской настойкой угостить, чтобы рассказы о монстрах воспринимались легче, но вовремя поняла, что это далеко не так. Жидкость оказалась пожелтевшим от времени спиртом, в котором бездвижно плавала чуть потемневшая от того же времени голова. Отрубили её, судя по всему, несколькими движениями, помогая в отсоединении руками, прямо у самого начала шеи, чтобы оставить себе ещё и жабры, которые с течением времени одряхлели и припухли, выпустив из себя какие-то неприятные ошмётки плоти и кожи. Голова разинула вполне человеческий рот полный остроконечных зубов, которые, как вскоре заметилось, шли в два ряда, и распахнула остекленевшие глаза, которые раньше, возможно, были голубыми или зелеными, а из-за старости стали просто мутно-белыми. Кожа на перепончатых ушах сморщилась, но по-прежнему соединяла маленькие косточки, которые раньше гордо торчали в разные стороны, а теперь медленно притягивались друг к другу. Сзади слегка колыхались обрубки черных волос, порядком истончившихся и уже угрожавших совсем исчезнуть.       — Придёт судный день, и я заставлю эту тварь смотреть на то, что станет с её погаными сородичами. — Маниакально скалясь, прошипела старушка.       — А… а они не пытались… прийти за вами, чтобы отомстить за это…? — Изо всех сил подавляя рвотный рефлекс, промямлила Джен, чуть не упав с хлипкой табуреточки, на которую её усадили.       — У нас есть преимущество — они не могут долго ходить по земле. Они могут спрятать хвост и чешую, и даже зубы, но жабры у них всегда остаются на месте. Даже когда они выходят из воды. На суше они могут протянуть около часа, может быть чуть больше. Поэтому к нам в город они не заходят. Им просто не хватит времени на то, чтобы прийти и уйти обратно. У нас как-то хотели на площади фонтан поставить… Идиоты, из-за таких вот предпринимателей, как они, эти твари смогут гулять у нас средь бела дня. Просто так им вряд-ли кто пару литров воды даст, чтобы они не высохли сразу же, а в фонтан прыгнул — и просить никого не придётся.       — То есть кроме них у нас по лесу никто не ходит?       — Если не какие-нибудь лесорубы. Никто туда в обычные дни далеко не суётся. Тропинок нигде нет, вернуться назад сложно, поэтому в чаще бродят только твари под личиной человека.       Почти все вопросы у Джен отпали, из этого жуткого места уже хотелось свалить, чтобы не чувствовать на себе этот стеклянный взгляд из бутылки со спиртом. Но один более-менее живой светло-голубой глаз по-прежнему выжидающе на неё таращился, выжидая следующих вопросов. Но в голову ничего не приходило, вроде ей всё рассказали, и самое страшное, что из-за недавно увиденного она не могла даже подумать о том, что хоть что-то из сказанного не правда.       — Ну… ладно, спасибо за информацию, я пойду, наверное…       — Я знаю ваш характер, и если ты после этого из любопытства пойдешь на это проклятое место…       — Да что вы, конечно нет! Мне, правда, домой пора идти, а то меня там мать потеряет… я без оповещения ушла вообще-то.       — Ради безопасности всё равно возьми. — Чересчур серьёзным тоном процедила женщина и полезла куда-то под стол, заваленный различными вещами.       — Да не, не надо, я же всё равно никуда идти не собиралась. В городе же они нас не достанут. — Из-за завалов на полу пятиться к двери, не оглядываясь, было тяжеловато.       — Ты теперь знаешь много, они могут прийти за тобой, если прознают.       — Так вы же говорили, что в город они не могут…       — Ты не знаешь, на что они способны! Никто теперь не знает! — Рявкнула старуха и наконец-то разогнулась. В сухих костлявых ладонях лежал старый кинжал, сделанный явно не из обычной стали, с резной рукоятью и длинным, прямым лезвием. — Возьми. Если судный день придёт раньше, чем мы рассчитывали, он тебе пригодится.       Прижатой к стене девушке делать было нечего, кроме как взять этот старинный сувенир и натянуто улыбнуться, чтобы не подать виду, что происходящее снова стало казаться полнейшим абсурдом. Весь короткий путь до двери ей продолжали твердить что-то о судном дне и происках Сатаны, начинало казаться, что с выдачей этого кинжала её посвятили в какую-то секту, занимающуюся борьбой с русалками, как бы смешно это ни звучало. Даже когда Джен быстрым шагом удалялась в сторону своего дома, несколько брезгливо держа кинжал двумя пальцами, ей в спину летели предостережения о людях с жабрами на шее и монстрах, которые их породили. Она хотела выкинуть этот подарок куда-нибудь в ближайшие кусты, чтобы не тащить всякий раритет домой, но почему-то побоялась и положила в карман к своему ножу. Мало ли, нашлют на неё ещё проклятье из-за того, что она помощь не ценит и разбрасывается ножами на улицах, этого ей только не хватало.       Раздумывая, что делать с кучей новой информации, с которой она ещё и не знает, что делать, Джен дошла до дома, с удивлением обнаружив, что никто до неё туда не вернулся. Кинжал она по-быстрому запрятала в самую глубь комода, чтобы ещё мать ни в коем случае не отыскала при какой-нибудь внеплановой уборке. За окном медленно смеркалось, идти никуда уже не хотелось, и осталась Джен одна наедине с ответами, за которыми сегодня и ходила.

***

      М-да, наверное, даже в доме у чокнутых стариков было интереснее и веселее, чем здесь. От нечего делать Джен снова выбралась на улицу, условившись со все ещё беспокоящейся семьёй о том, что возьмет телефон и будет отвечать на звонки. Сидеть всё лето в одиночестве в собственном доме не хотелось, и пошла она сначала к самому большому магазину в этом жалком городишке, где часто тусовались субъекты её возраста. Там обнаружились только хамоватые парни, которым подруги нужны были только на одну ночь, и пришлось идти к школе, где должны были быть люди более высоких моральных принципов. Мест для убиения времени больше не было, поэтому даже летом подростки проводили большинство времени здесь. Она безуспешно пыталась влиться хоть в какой-то коллектив, но её либо просто провожали куда подальше, либо она сама быстро уходила, свалив провал на то, что лучше уж быть одной, нежели с ними. Попытки заговорить с одиночками тоже успехом не венчались, по большинству они были жертвами многолетней травли и даже близко к себе не подпускали, чтобы не навести на себя новые насмешки.       Поэтому спустя час безуспешных попыток завести хоть какие-то знакомства она сидела всё в том же гордом одиночестве в стороне ото всех. В городе подростковая прослойка населения была такой классной, современной, с ней хотелось проводить время постоянно, а тут одни чудики и хамоватые спортсмены, вызывающие только страх и нежелание вообще как-либо взаимодействовать с обществом в целом. Слушать чужие разговоры и смех над глупыми шутками со временем надоело куда больше, чем валяться с телефоном на кровати. Погода с утра была такой хорошей, прямо настроение пойти куда-нибудь и сделать что-нибудь, а никаких сообщников для этого не было.       Посмотрев в безоблачное небо, повалявшись на пока что некошеной траве, Джен всё-таки устало вздохнула и поднялась на ноги, намереваясь уйти отсюда куда подальше и больше никогда не возвращаться. По дороге домой в голову пришла безумная идея, видимо родившаяся в тотальной скуке. Делать всё равно нечего, ноги уже почти полностью реабилитировались, есть оружие, можно сходить кое-куда и поговорить кое с кем. Всяко интереснее будет поговорить с ходячей диснеевской сказкой, чем с местными подростками. Как бы смешно это не звучало.       Подумав над этим с минуту, решив, что терять уже все равно нечего, Джен быстро забежала домой, вытащила полупустой баллончик с краской для рисования граффити, напоминавший ей о прошлой жизни, и странненький подарок от не менее странненькой знакомой из укромного укрытия, и почти вприпрыжку направилась к конечной улице. С оружием в кармане на место гибели стольких человек идти было намного легче и спокойнее, хоть оно часто покалывало бок сквозь ткань худи. Путь к озеру она помнила только до середины, помечая деревья маленькими алыми пятнами краски, и на той самой опушке остановилась. Под тем самым деревом никого не было, наверное, даже к счастью, пришлось бродить между сосен и вспоминать местность, которую она хоть немного успела запомнить, когда отрывалась от созерцания незнакомки, которая без лишних просьб отвела её на то озеро. Потратив на это около получаса, девушка двинулась дальше практически наобум, всё-таки точный путь она запомнить не удосужилась. Кто же знал, что незнакомка прыгнет в это самое озеро и не захочет без свежего обеда выходить оттуда, и придётся ей искать дорогу домой темной ночью.       Методом проб и ошибок она вышла на более-менее знакомую тропинку, потратила ещё полчаса на то, чтобы пометить ещё и её, и наконец-то вышла к месту, где лес расступался на две стороны, а воздух становился легче и вкуснее. Вода, как и обычно, была спокойной и ровной словно зеркало, ни намёка на какую-либо живность крупнее мальков или прочей мелкой рыбы. Тот же самый помост, на котором она две недели назад чуть не умерла или по крайней мере не лишилась ноги. Таблички на стволе ближайшего к воде дерева уже не кажутся такими нелепыми и смешными.       Хоть озеро всем своим видом так и манит к себе, прямо просит к себе прикоснуться, надо было постоянно напоминать себе, что под этой идеально ровной зеркальной гладью живет целая колония монстров, которые могут утопить и лишить пары конечностей в пару секунд. Как бы ни хотелось расслабиться и прикрыть глаза, чтобы уединиться со своими мыслями на просторе с идеально чистым воздухом, нужно постоянно следить за тем, чтобы из-под кристально чистой воды за движением забредшей сюда живой души не следила пара голодных глаз.       Только остановившись в метре от конца помоста Джен вдруг поняла, что её никто не встречает, как в прошлый раз, может быть её никто даже и не заметил. Она же пришла с визитом к конкретному человеку, если его так можно назвать, а как его позвать к себе, если он сидит под водой, в которую нельзя постучать или позвонить, она не знает. Просто орать на озеро тоже не было вариантом, так может кто-то из обычных людей заявиться, а их присутствия тут не надо. Идей для дальнейших действий не было, девушка просто тупо глядела в воду, не моргая, будто надеясь, что со дна этот взгляд заметят и спросят у незваной гостьи, хочет ли он войти или постоит около входа в этот очень гостеприимный дом. И когда она уже хотела нагибаться к воде и орать, чтобы подозвать к себе хоть кого-то, периферическим зрением она зацепилась за движение около себя.       Из воды на неё смотрела пара темных, почти черных, глаз, явно строивших на неё какие-то не особо хорошие планы. Джен вздрогнула и чуть не свалилась в воду, но вовремя взяла себя в руки и сжала лежащий в кармане худи кинжал. Этот субъект не был похож на ту незнакомку, которой она дала по носу две недели назад, от него было неизвестно что ожидать, на всякий случай надо было преодостерчься. Субъект молча пырился и не предпринимал никаких действий, даже не пытался говорить и манить к себе, будто бы удивлён тому, что еда пришла сама впервые за много лет.       — А… ой, здрасте, я тут это… а вы не знаете, мне тут нужна… ваша родственница, или кто она вам там. Можно… позвать её как-то? — Разговаривая тоном воспитателя, говорящего с пятилетним ребёнком, протянула Джен.       Субъект видимо понял, что за обычного человека его не принимают, и приподнялся на пару сантиметров над водой, расправив перепончатые плавники по бокам головы и показав солнечным лучам блестящую чешую на щеках и шее. Звать свою родственницу он не спешил, зато стал медленно-медленно приближаться к помосту, что, к его несчастью, не укрылось от подготовленной к такому девушки.       — Так-так-так, мне не нужны проблемы! Давай ты просто позовешь эту… синяя которая, и мы разойдёмся?       Субъект к предостережениям не прислушивался, все продолжал приближаться и теперь угрожающе скалил зубы, что в глазах его нисколько не испуганной жертвы было безумно смешным. Как будто недавно к стоматологу сходил, поставил виниры и теперь показывает, хоть его об этом и не просили. Пока Джен старалась не смеяться и сохранять равнодушный вид, он подобрался совсем близко и теперь находился на расстоянии жалкого метра.       — Серьёзно, я ей в прошлый раз по носу дала, и тебе дам, если будешь подходить ближе!       Субъект эти слова всерьёз не принял и в следующую секунду резко выпрыгнул из-под воды, вытянув в сторону жертвы когтистые руки, соединенные между пальцами полупрозрачными перепонками. Джен к такой внезапной атаке готовилась и скорее даже рефлекторно махнула рукой, с зажатым в ней кинжалом, полоснув этого прыгуна по щеке. Субъект болезненно зашипел и упал на край помоста, зажав перепончатой ладонью глубокий кровоточащий порез на щеке. Чтобы поставить точку в вопросе своего положения в этой ситуации и показать недогадливым, что она не планирует сегодня быть съеденной, Джен на всякий случай махнула кинжалом ещё раз, на этот раз задев лоб и бровь. Со стороны сжавшегося субъекта послышался неистовый вой, он яростно зарычал и задним ходом отполз обратно в воду, окрашивая её алым.       — Так… наверное, недопонимание произошло, я не специально. Ты первый полез вообще-то. — Настороженно пробормотала Джен, уже понимая, что такого поведения на чужой территории ей не простят.       Субъект на мгновение перестал корчиться, поднял на поранивший его обед разгневанный взгляд и вдруг неистово завопил, заставив девушку зажать уши. Сложив заляпанные кровью руки рупором, он издавал пренеприятнейший колеблющийся звук, похожий на сирену пожарной машины, явно сильно царапая им голосовые связки.       — Мужик, да мы просто друг друга не поняли… давай мирно разойдёмся, я ж не хотела…       Но лозунги о мире пришлось свернуть и думать уже о другом. Вдалеке послышался всплеск, и из-под воды показалась пара голов, сразу же направившихся к источнику этого душераздирающего крика. На него откликнулось не несколько таких голов, и поняла Джен, что надо делать отсюда ноги, когда к ней на полной скорости со всех сторон направлялось несколько десятков разгневанных сирен, которые за пару глубоких царапин на лице своего сородича её по головке явно не погладят. Ждать и надеяться на отсидку на берегу, где эти существа становились в разы слабее, нельзя было, слишком их было много, просто возьмут за руки и за ноги, и тогда вырваться уже не получится.       Всё не выпуская кинжал из вспотевшей ладони, девушка рванула в лес, надеясь, что вся эта толпа из нескольких десятков когтистых тварей за ней туда не кинется. Она этого не видела, но плотный ряд существ достиг берега и, остановившись только на секунду, поднялся на человеческие ноги, которые теперь несли их в глубь леса за перепуганной обидчицей. Джен спортом никогда не занималась, из-за чего было неудивительно, что пара существ её нагнала. Она пыталась вслепую размахивать кинжалом, но её схватили за ноги и повалили на землю, попытавшись утащить обратно к озеру, чтобы присвоить свое преимущество в воде. Явно такого не планировав, девушка испуганно дергалась, пытаясь вырваться, но держали на удивление крепко, и она безвольно ехала следом, пытаясь схватиться руками за какой-нибудь торчащий из земли корень. Под руку попала сухая из-за отсутствия дождей земля, которой она запустила в озлобленное лицо противника, не придумав ничего другого.       Тот вдруг сморщился и сдавленно зашипел, разжав чужие щиколотки. В голове всплыли слова странноватой знакомой о том, что существа эти могут спрятать чешую, зубы и когти, но не жабры, которые располагались по обе стороны шеи и были самым уязвимым местом. Жабры на шее шипящего существа и правда шевелились, инстинктивно пытаясь вытолкнуть из себя наружу попавший в них песок с землёй. В который раз обрадовавшись своей неплохо работающей смекалке, Джен откатилась в сторону подальше от других существ и, откинув бесполезный сейчас кинжал в сторону, набрала в ладони побольше земли, уже не стесняясь подскочить к сжавшимся противникам поближе. Пыль от перепалки поднялась стеной и надрывно кашляющие существа попятились назад, раздирая собственными руками шеи, покрытые пылью и землей. Дальше можно было только смотреть; с забитыми грязью дыхательными путями находиться на воздухе было дольше невозможно, и существа, уже рискуя начать харкаться кровью и ошметками собственных жабр, побежали восвояси, оставив попытки подавить это слишком активное сопротивление.       — А я говорила… что не надо было скандалить. — Прохрипела уже самой себе Джен, устало осев на землю, не боясь перепачкать и без того грязные штаны.       Издалека слышались отголоски каких-то переговоров или обычных криков, и решено было подождать пару минут здесь, чтобы не идти с извинениями к покоцанным существам, к которым она сама заявилась и чуть не перебила половину. Гул постепенно замолкал, дыхание пришло в норму и, наверное, можно было идти назад. Не просто так же она приходила сюда и дралась с этим вспыльчивым народом. Надо добраться до своей цели. Но цель вдруг решила прийти к ней самостоятельно; из-за дерева неподалёку высунулась явно удивлённая голова с голубыми глазами и гладкими темно-синими волосами, мокрым шлейфом ложившимися на плечи.       — О… а я уже думала, как тебя позвать. — Устало хмыкнула Джен, не поднявшись при виде той, за которой сюда и пришла. А когда из-за ствола показалось ещё и полностью обнаженное тело, принадлежащее этой голове, ещё и пристыженно опустила глаза в землю, почему-то стесняясь.       — Ты зачем покалечила половину моей семьи? Ты че тут вообще забыла? — Скорее не разъярённая, а просто растерянная незнакомка с их прошлой встречи подошла ближе и с немым укором уставилась на свой сбежавший обед, который, сидя на земле, вертел в руках какой-то странный кинжал и нарочно не смотрел в сторону собеседницы.       — А какого хуя они кидаются на тех, кто пришел просто поговорить?       — Ну, во-первых, потому что они голодные, а, во-вторых, о чем тебе понадобилось говорить с тем, кому ты щеку в двух местах распорола?       — А я просила его позвать тебя, и я не виновата в том, что он тупо кинулся на меня, не став слушать!       — А у нас тут не благотворительная организация, говорящая со всеми подряд, они тебя воспринимают как еду, на что ты рассчитывала?       — А что, из них всех только ты умеешь более-менее нормально разговаривать с людьми? — На секунду Джен захотела наладить зрительный контакт со своей собеседницей, но её абсолютная нагота отчего-то слишком смущала, и она сразу же прикрыла алые щеки и снова уставилась в пол. — И ты можешь одеться уже наконец?!       — А во что прикажешь мне одеться? — Девушка недоуменно всплеснула руками и обернулась по сторонам, показательно выискивая в лесу висящую на деревьях одежду. — И вообще, если туповатым людишкам одежда так важна, я их правилам следовать не обязана, ты сама сюда приперлась.       Она показательно откинула мокрые волосы назад и медленным шагом направилась обратно к озеру, видимо обидевшись на просьбы нацепить на себя какие-нибудь нелепые шмотки, чтобы этот человек не стеснялся. Человек все в тех же крайне стеснённых чувствах поднялся и торопливо засеменил следом, по-прежнему смотря куда угодно, только не прямо. В том страшном обличии все проблемные места закрывали наросты плотной и острой чешуи, а здесь все как у людей, а она обнаженных девушек вживую ни разу не видела. Ещё и с жабрами, которые вносили в это слишком прекрасное тело какой-то подвох.       — А че это я тебе вдруг так понадобилась? — Услышав, что человек следует за ней, хмыкнула девушка, будто нарочно виляя аккуратными белыми бёдрами.       — Да что-то скучно так стало, решила вот прийти поболтать.       — Как же низко мы должны были пасть в человеческих глазах, если к нам еда приходит поговорить из-за того, что ей больше делать нечего…?       На этот явно риторический вопрос Джен решила не отвечать, чтобы ещё понизить вероятность быть съеденной сегодня, и несколько испуганно вытянула шею, разглядывая прежнюю идеально ровную поверхность озера. Вся семья этой милой девушки либо уплыла туда, откуда явилась, либо сидела в засаде, выжидая, когда еду приведут прямо к ним. Джен на всякий случай снова сжала рукоять кинжала в кулаке и вытащила его из кармана, спускаясь к воде мимо табличек с надписями про Сатану и прочее древнее зло. Девушка дошла до края помоста и только там медленно развернулась, сложив руки на груди, и хитро заулыбалась.       — Мне всё-таки одеться?       — Да, очень хотелось бы. — Глядя только в смеющиеся над ней глаза и стеснительно поджимая губы, процедила Джен.       Девушка снова заулыбалась и шагнула в пустоту спиной вперёд. Через пару секунд из-под воды, в которой вроде бы не обнаружилось лишних наблюдателей за этим разговором, вынырнуло уже существо с полупрозрачной голубоватой кожей и остроконечными перепончатыми плавниками на месте ушей. Поднявшись над уровнем озера ровно до пояса, где туловище переходило в длинный хвост, она скрестила руки на краю помоста и положила на них голову, очень красноречивым взглядом прося рассказать, о чем же таком важном ей надо было поведать, чтобы идти аж сюда. Всё ещё недоверчиво оглядывающаяся Джен села неподалёку, проследив за тем, чтобы оба края находились от неё на одинаковом расстоянии, если кто-то ещё захочет выпрыгнуть из-под воды и утащить её туда же.       — Почему ты их всех семьёй называешь? Это всё родственники?       — Не надо думать, что у нас родственные взгляды такие же, как и у вас. Мы живем в одном большом озере, и мы все друг для друга семья. Это у вас, людишек, не так, поэтому у вас убивают и насилуют на каждом шагу.       — То есть это у вас типо коммунизм такой? А чего ты тогда сейчас говоришь со мной, если вся твоя семья хочет убить меня? Разве ты не должна помочь им?       — Я тут никому ничего не должна, и меня не будут ни к чему принуждать, если я не хочу. И к тому же, ты не знаешь, может быть, они мне поручили затащить тебя к нам? Так что я очень даже помогаю.       — Не надо, а то я тебе ещё раз по носу дам. — Нервно хмыкнула Джен, оглядываясь по сторонам.       — Вот вы — люди — на девяносто процентов из агрессии и враждебности состоите, а монстрами постоянно именно нас называете. Хотя мы на вас кидаемся только ради пропитания, а ты сейчас угрожаешь меня избить просто так. И кого из нас надо монстром называть?       — Ты сейчас мне угрожала, так что это самооборона. И вообще… у тебя имя-то есть?       — Нет, конечно, у нас у всех номера вместо имён.       — Вау, вы знаете, что такое сарказм. Так имя есть или нет?       — Есть, но ты его вряд-ли выговоришь.       — Это какое?       — Una morte prem`atura tenebriss‌ey. — С хорошим французским акцентом протараторила девушка, явно наслаждаясь реакцией чужого лица на такое интересное и не особо короткое имя.       — Это… это куда? Это вместе с фамилией или…       — У нас нет фамилий, но если тебе от этого будет легче, то да.       — А можно какую-нибудь аналогию этому заклинанию на латыни специально для глупого человека придумать? — Поймав себя на том, что забыла даже количество слов в этом прекрасном имени, не говоря уже о их звучании, пробормотала Джен.       — Я ж говорила. Ну, глупый человек может называть меня… допустим… Сэнди. — Вычурно протянув букву «э», ухмыльнулась девушка, подпирая щеку одной ладонью.       — А… почему именно Сэнди? Где логика?       — Насколько я знаю, так звали последнюю девушку, которую я сюда затащила. Вкусная, кстати, такая была. До сих пор платье её белое храню. Не знаю зачем, но почему бы и нет.       — Это то, в котором ты с книгой под деревом сидела? — Кивок в ответ. — То есть вы… снимаете одежду с трупов, чтобы искать новую еду, типо?       — А откуда ещё нам её брать? Приходится подстраиваться. Хоть я и совершенно не понимаю, как вы в этом ходите, ещё и постоянно. А как тебя звать, кстати? Какие имена у людей там сейчас имена популярны?       — Я Джен. Вроде бы без фамилии в три сотни слов.       Сэнди в ответ протянула тонкую костлявую руку, чтобы пожать в честь знакомства, как это многие делали. Но Джен этого жеста почему-то сейчас не поняла и отпрянула назад, поджав свои руки к себе.       — Что? Вы разве руками вот так не делаете? Я вроде много раз видела.       — Ага, не знаю просто, насколько безопасно тебя брать за руки.       Не отвечать на такое было как-то неловко и некультурно, и Джен всё-таки протянула правую руку, уперевшись левой в помост, чтобы резко не дёрнули и не утащили под воду. Ладонь была какой-то мертвецки ледяной и мягкой, хоть и походила на кости, обтянутые влажной и приятной кожей. Когти крепче обычных человеческих покалывали тыльную сторону ладони, а Джен уже, наверное, посинела от напряжения и страха уйти под воду.       — Так и о чем тебе так срочно надо было поговорить? — Когда это странное и неловкое рукопожатие закончилось, мурлыкнула Сэнди, снова сложив руки крест-накрест.       — Да просто так, о чем угодно. Мне вон те сектанты рассказали про резню несколько лет назад.       — Ну, вообще-то несколько десятков лет, меня тогда ещё вообще не было. И что рассказали?       — Рассказали, что вы сожрали половину города, а тех, кто остался, довели до такого состояния. А те, кто там живет сейчас не знают чего-то о каком-то судном дне, для которого всем зачем-то понадобятся ножи. И что вы до города не ходите, потому что времени мало и ещё что-то…       — Ну да, мы можем. — Самодовольно заулыбалась Сэнди на словах о истреблении половины города своими предками. — А эти сектанты сейчас постоянно сюда ходят, кидают нам бутылки со святой водой, крестами машут, чуть ли не демонов из озера изгоняют. Если бы ещё сожрать можно было. Да что в них там есть, они на изюм с белыми волосами похожи, ненавижу изюм. Только смеяться с их самонадеянности хочется. А до города мы не ходим, потому что эти деды нас там палками своими заколют. Ну и ещё мы высохнем по дороге обратно. Там ещё так шумно, я лучше тут посижу. Все равно съесть там никого не получится.       — А как высохнете? Вы же типо в людей превращаетесь? Вы же воздухом вроде дышите.       — А жабры у нас просто для красоты остаются? Они со временем сохнут, дышать не получается, мы задыхаемся и у нас кожа кусками отваливается. Ну, насколько я знаю, те, кто пытался ходить далеко, так рассказывали. Надо воду в бутылках с собой таскать, чтобы хотя-бы не умирать, так откуда мы их возьмём? Думаешь, если бы мы могли, мы бы не крали людей из города? Или нам нравится голодать и ждать, когда какое-нибудь мясо придёт само?       — Слушай, а правда, что тут несколько таких озёр рядом и под ними какие-то тоннели, по которым вы перемещаетесь?       — Эти старики хотят у нас забрать последнюю надежду на хоть какую-то еду? Ну подумаешь, ну съели мы когда-то пару людишек, чего они сразу так обиделись…?       Джен уже было хотела усмехнуться с того, что съесть пару людишек это не пару комаров прихлопнуть, но в кармане вдруг завибрировал телефон, про который она забыла, когда падала на пятую точку, убегая от преследователей. На экране высветился контакт матери, которой уже было дано обещание о том, что ни один её звонок пропущенным не будет. Пришлось чуть отсесть от разглядывающей гаджет Сэнди, чтобы она не заглядывала в экран и не задавала лишних вопросов. Голос по ту сторону провода сказал что-то о том, что отец сегодня вернулся пораньше и надо бы всем явиться на ужин, чтобы впервые за долгое время поесть всем вместе. Хотелось посидеть ещё, хоть в этом месте призрачное ощущение тревоги и тотальной незащищённости просто не отпускало, но она все-таки обещала. Потом вообще не отпустят куда-то дольше, чем на час, тогда будет ещё обиднее.       — Я в последний раз видела телефоны только кнопочными. Почему-то к нам сюда с новыми не приходят.       — Слушай, мне домой пора, а то отпиздят ещё, и хрен я куда выйду. — Опечаленно произнесла Джен и положила кинжал обратно в карман, наверное, слишком рано расслабившись и потеряв бдительность.       — Тебя в таком возрасте ещё домой загоняют? — Насмешливо хмыкнула Сэнди, сохраняя на лице безразличное к уходу собеседницы выражение. — Типо, Дженни, пошли мыть попу? Или как там у вас говорят?       — Ха-ха, никогда у нас так не говорили. И вообще, щас пойду помою попу, приду и поубиваю ещё половину твоей семьи.       — Ага, попытайся.       Всё-таки заставив собеседницу посмеяться с потока тупых шуток, Джен торопливо ушла мыть попу, раздумывая над тем, как будет проносить кинжал, заляпанный кровью сирен, прямо перед родителями. Два голубых глаза с кошачьими вертикальными зрачками до самого леса не сводили с неё взгляда, а когда та скрылась из виду, их обладательница усмехнулась сама себе и, хищно облизнувшись, без единого звука нырнула обратно в пучину безмолвного озера.