Memories of a Protector [The Protector AU]

Дрим шел по Сноудину в прежней желтой толстовке, а его корона и плащ лежали в сумке. Сумка и ее драгоценное содержимое всегда висели у него на поясе, хотя он не мог самостоятельно путешествовать в другие миры. Ему потребовалось несколько дней, чтобы смириться с тем, что он больше не может открывать порталы, независимо от того, насколько позитивной была Альтернативная Вселенная, в которую он пытался попасть. Повезло, что он оказался в относительно безопасном месте до того, как его силы начали подводить. Андерсвап был позитивно настроен, но даже он казался мрачнее. Надежда сохранялась, но жители начали нервничать. И на то были причины. Дрим понятия не имел, как и откуда распространились новости, но даже в Андерсвапе знали о новом Уровне Резни Хранителя Позитива. И если уж в Андерсвапе знали, то в большей части осведомленной Мультивселенной тем более. Дрим впервые вышел из дома Блу после прибытия в Андерсвап, но даже он знал, о чем шепчутся. Рас, Блу и остальные не пытались скрыть от Дрима то, что о нем говорили. Некоторых беспокоило, как это изменение в УР повлияет на Звездных Сансов. Другие надеялись, что это означает, что Дрим наконец-то "сделает то, что нужно". Некоторые в ужасающей попытке поддержать и "смягчить удар" комментировали, что, по крайней мере, это не несчастный случай, унесший невинную жизнь. Прямо сейчас Дрим не мог вынести того, чтобы выйти на улицу в своем обличье. В Андерсвапе было безопаснее, чем во многих Альтернативных Вселенных, но его плащ казался слишком тяжелым на плечах, а корона на черепе. О его присутствии здесь знали только самые близкие друзья Блу. Дрим был благодарен. Он не мог допустить, чтобы Андерсвап узнал, что он Дрим. Хранитель Позитива не мог показывать отчаяние. Он не мог плакать. Он не мог сорваться на улице и закричать до хрипоты. Дрим чувствовал себя как никогда изолированным. Он не мог видеть боль Найтмера. Он не мог спасти его. Он не мог спасти тысячи миров. Он не мог спасти Нота. Он не мог соответствовать ожиданиям. Он даже не смог быть настолько самоотверженным, чтобы обратиться к Core!Фриску и попросить дать ему возможность покинуть Андерсвап, пока не стало слишком поздно. Найтмер по-прежнему представлял угрозу. Он по-прежнему мог отслеживать Дрима, и, скорее всего, даже лучше, чем раньше. Правильнее всего было бы позвать Core!Фриска и просить каждый день открывать для него дверь в новую Альтернативную Вселенную. Дрим не мог этого сделать. Он устал убегать. Он так устал. Те, кого ему следовало избегать (кого он должен был оставить позади, чтобы защитить), отказались его отпускать. Дрим неохотно присоединился к Блу, Расу, Реду и Эджу в их доме. Они приняли его с такой готовностью, что он задумался, не планировалось ли это изначально. Теперь у Дрима была кровать в комнате Блу. Расписание патрулей и время проверки головоломок меняли так, чтобы с ним дома всегда кто-то был. Если никого из Стражей не было дома, появлялся переодетый Чара с Азгором или Меттаблуком. Если Блу или Эдж не могли приготовить еду, это делал Азгор. Дрима ни о чем не просили, но он старался делать хотя бы какую-то работу по дому. Найтмер не нападал со времен Фармтейла (по крайней мере, насколько мог судить Дрим, что само по себе вызывало беспокойство), а об Эрроре уже давно не было никаких вестей. Теперь только Модератор атаковал Альтернативные Вселенные, и к тому времени, как от Core!Фриска приходили известия, было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Так что Дрим боролся с безнадежностью, выполняя мелкие поручения в Андерсвапе. Это не сделало бы его лучшим Хранителем, но он должен был что-то делать. Он не хотел позволять своим мыслям поглотить себя. Особенно апатии, которая настигала многих. Он должен был продолжать жить и стараться, как бы трудно это ни было. Совет Эджа постоянно звучал в его голове, повторяясь, словно для того, чтобы он его запомнил. – Ты убил кого-то. Теперь ты должен научиться жить с этим. Это будет больно, это будет преследовать тебя, но ты должен жить. Дрим не чувствовал, что живет. Если быть честным с самим собой, он не чувствовал этого уже очень давно. Его дни проходили в бегах из одной Альтернативной Вселенной в другую или в сражениях. Но он все еще был жив. Он был здесь, с Блу. Поэтому он делал все, что мог. Помогал по мелочам. Делал все, что угодно, лишь бы хоть немного облегчить бремя других. Даже если это была такая мелочь, как забрать заказ еды для своих друзей. Дрим не снимал капюшона, пробираясь по снегу к кафе Маффет. Было облегчением, когда прохожие замечали его и не видели Дрима, Хранителя Позитива. Они видели грустного измученного Санса в желтой толстовке. После появления Реда его присутствие вообще никого не удивляло. Никто не подходил, чтобы невинно поинтересоваться, не является ли Дрим двоюродным братом Санса и Папируса. Дрим был уверен, что в кафе у Маффет тепло, но, войдя, он все равно чувствовал холод. Притворившись, что это из-за снега, он подошел к стойке и осмотрелся, не снимая капюшона. Посетителей было всего пара, но полка с заказами на вынос была переполнена, а на прилавке перед ней лежало еще несколько пакетов и коробок. Дрим подошел к прилавку и застыл на месте, уставившись на него. Он побывал во многих Альтернативных Вселенных и изо всех сил старался вписаться в каждую из них, но никогда еще не чувствовал себя так неуместно, как сейчас. Никто не пялился. Никто не был очарован присутствием Дрима, даже если не понимал почему. Никто не узнавал Дрима и не относился к нему, как к любопытному (или угрожающему) незнакомцу. Их эмоции не давили на его, а его аура, казалось, не влияла на окружающих посетителей. С таким же успехом он мог бы быть невидимкой. Может, анонимность и была бы приятной, если бы не сокрушительное чувство вины Дрима. Маффет заметила Дрима и сдержанно улыбнулась ему, не показывая свои острые зубы: – <Привет, дорогуша. Ты пришел за заказом Раса?> Дрим кивнул и смущенно одернул капюшон. Никто не взглянул на него дважды. Возможно, сейчас они чувствовали его дискомфорт сильнее, чем он их эмоции. Ему стоило большого труда игнорировать легкое жжение в глазницах. Он теребил рукава толстовки, чтобы не дергать перчатки. На свету они казались желтыми. Он не был уверен, действительно ли они такого цвета. – Прости. Тебе нужно мое имя? – <Нет, Рас велел мне искать кого-то с твоим описанием>, – успокоила Swap!Маффет. – <Тебе не нужно представляться>. Она абсолютно точно знала, кто он на самом деле, хотя и не помнила, когда ей впервые рассказали о Мультивселенной. Дрим неловко стоял на месте, пока Маффет собирала его заказ. Он пробормотал вежливое "Спасибо", когда она поставила перед ним сумки, повесил их на здоровую руку и быстро повернулся к двери. Он уже собирался уходить, когда дверь открылась и вошел Собачий отряд Сноудина. Пес Побольше радостно подбежал прямо к Дриму, возбужденно пыхтя, но Догго тут же оттащил его назад. Дрим снова застыл, напрягшись, когда взгляд полуприкрытых глаз Доги остановился на нем. – Ты новенький, – подозрительно заметила она, прищурившись. Дрим вспомнил, что ей трудно видеть движущиеся объекты, и не шевелился, подавив желание поморщиться. – Я… Йеллоу. Я переехал к Блу и Реду. – Его душу словно скрутило от этой лжи. – (О!) – Догаресса взволнованно завиляла хвостом, наклонилась вперед и обнюхала Дрима. Она отпрянула, но, к ее чести, не стала отступать дальше. – (У нас есть Блу, Ред, а теперь еще и Йеллоу! А где Грин?) Перед мысленным взором Дрима промелькнул зеленый шарф Нота цвета морской пены. Когда он закрыл глазницы, то увидел тот самый шарф, залитый черной кровью. Дрим распахнул глазницы и резко вдохнул сквозь стиснутые зубы. – Я не знаю. Хвост Догарессы перестал вилять и поник. – (Ох). – Она посмотрела на мужа, потом снова на Дрима. – (Мы могли бы помочь тебе найти его!) У Дрима перехватило горло. – Андайн и Ацил уже ищут, но спасибо. Догаресса оживилась. – (Андайн лучшая! Она предложила помощь Павшим членам нашей семьи. Интересно, сможем ли мы вскоре навестить их…) Дрим натянул вежливую улыбку, чтобы скрыть свое замешательство. Разве Блу не говорил, что в Андерсвапе нет Амальгаметов? Его телефон завибрировал, и он проверил его, обнаружив сообщение от Блу: "Возможна чрезвычайная ситуация. Никто не пострадал. Возвращайся домой". Как печально, что первой мыслью Дрима было: «Я никогда не узнаю покоя, да?» Рука Дрима задрожала. Его жесткие пальцы едва не стиснули телефон. Он сунул его обратно в карман. – Простите. Мне нужно идти. Простите. Он выбежал из кафе Маффет, прежде чем члены Собачьего отряда успели попрощаться. Вернувшись, Дрим обнаружил всех в гостиной дома Блу и Раса. И Дрим имел в виду всех. Здесь были Блу, Рас, Тириан Азгор, Чара, Арктик Напстатон, Меттаблук, Ред, Эдж, Аква Андайн, Элек Альфис, Ацил Альфис, Феллдайн и даже Королева Ториэль. Стало ясно, как они все добрались так быстро, когда Дрим заметил Раса. Тот обессиленно развалился на диване рядом с Андайн и Ацил. Когда Дрим вошел, Блу посмотрел в сторону двери такими тусклыми огоньками глаз, что душу Дрима затопил ужас. Он прошел на кухню и решительно поставил еду на стол, едва взглянув на свежеиспеченные пироги, выстроившиеся на стойке рядом с пакетами. Должно быть, Чара и Азгор воспользовались кухней братьев-скелетов для выпечки. К сожалению, их труды еще какое-то время останутся без внимания. – На кого напали? – Ровный голос Дрима не соответствовал его дрожащим рукам. – Мы пока не знаем, – тихо сказал Блу. – Звонил Аутер. Он сказал, что должен сообщить нам кое-что лично. Рас не стал бы метаться по Подземелью и тащить всех сюда короткими путями, если бы Аутер просто хотел поговорить. Взгляд Дрима метнулся в сторону Чары. Он поперхнулся следующим вопросом: – Кто умер? Блу глубоко вздохнул. Потом еще раз. Дрим не мог почувствовать его эмоций, но достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понять, что тот сдерживается, чтобы не заплакать. – Я не знаю. Голос Аутера звучал монотонно. Я слышал это; он не улыбался. Паника – это точно не способ Аутера справляться с трагедиями. Слезы тоже нет. Но полная апатия без улыбки – это, пожалуй, одна из самых пугающих его реакций. – В данный момент никто не умирает и не находится в заложниках, – спокойно сообщила Ацил. – Я не вижу никаких текущих нападений или драк. – Она небрежно постучала по своему планшету. – Кларет в Аутертейле, так что будьте начеку. – Только не говори мне, что ты сейчас взломала их камеры, – слегка побледнев, спросила Андайн. – Нет, – заверила ее Ацил, заставив Андайн вздохнуть с облегчением. – Я взломала их камеры давным-давно. Андайн поморщилась, но больше не возражала. – Мы готовы отправляться, – вмешалась Элек Альфис. – У всех есть способ выйти? Напстатон, похоже, проверял свое оружие. Он рассеянно кивнул, демонстрируя свой транспортный кулон. – Минутку, пожалуйста, – попросил Дрим. Он отогнал страх (и проигнорировал ледяной ком ужаса в груди) и быстро поднялся наверх. Он заставил себя переодеться в свой обычный наряд и поморщился, натягивая на плечи короткую желтую накидку. Он не мог завязать ее одной рукой, как ни старался заставить свои негнущиеся пальцы двигаться. Чья-то рука перехватила желтую ткань, и Рас ловко завязал плащ для Дрима, стараясь не затянуть слишком туго. Короткая накидка с двумя хвостами тяжело легла на плечи. Обруч давил на череп. От эмоций перехватило горло, но Дрим сумел кивнуть в знак благодарности. Рас понял. Он коротко похлопал Дрима по здоровому плечу и последовал за ним вниз по лестнице. – Core!Фриск? – тихо позвал Дрим, как только вернулся. – Прости, ты не мог бы открыть нам дверь? Прошла минута. Потом две. Молчание затянулось. Казалось, каждый тревожный удар души посылал по костям Дрима волну леденящего холода. – Core!Фриск? – Он был занят, верно? – нервно вставила Андайн. – Может, он и сейчас занят. По руке Дрима пробежали разряды боли, отдаваясь в груди, как многократные удары током. Он перевел дыхание, превозмогая боль. – Блу, твой кулон еще при тебе? Блу не стал настаивать, чтобы Дрим попытался открыть портал. – Да. Я могу доставить нас в Аутертейл. – К черту, – пробормотал Ред, поднимаясь с кухонного стула. – Я не буду сидеть здесь и ждать. Я пойду с вами. – Он постучал по своему транспортному кулону. – На всякий случай. – Я тоже иду, – твердо сказала Феллдайн. Ее ровный тон не допускал никаких возражений. Никто и не пытался возразить, хотя Эдж почти шагнул вперед. Феллдайн остановила его, положив руку ему на плечо, и оттащила в сторону, пока Ацил проверяла, правильно ли синхронизированы их транспортные кулоны, чтобы в случае чего вернуть их в Андерсвап. – Ты должен остаться на случай, если это уловка, чтобы выманить нас из Андерсвапа, – прошептала она так тихо, что Дрим был уверен, что он один ее услышал. Обида и раздражение Эджа сменились серьезностью, и он коротко кивнул. Прощание было быстрым и напряженным, но Дрим поверил заверениям Ацил, что они не собираются вступать в бой. Что-то еще заставило Аутера позвонить. Что-то, кроме атаки Найтмера или Эррора. Дрим прижал правую руку к левой руке Блу, чтобы не пришлось его хватать, а Элек Альфис, Арктик Напстатон, Ред и Феллдайн держались за него. Остальные исчезли из виду, и группа вновь появилась под звездами Аутертейла. Аутер ждал их возле бара Гриллби, заглядывая в одно из окон. На одном из них была приклеена табличка "Закрыто". В отражении окна Дрим увидел, что зрачки Аутера не горят. – Заходите. Аутер открыл дверь и впустил всех внутрь, плотно закрыв ее за собой. Внутри бара было пусто, если не считать двух монстров. Одним из них был сам владелец бара. Другая – Маффет, которую Дрим смутно узнал. Она не подняла глаз, когда вошли Дрим и остальные, уставившись на чай, который Гриллби поставил перед ней. Из чашки не поднимался пар, что означало, что чай остыл. Элек Альфис снова окинула бар подозрительным взглядом: – Ацил говорила, что Кларет здесь? – Ага. Он в Аутертейле и в основном не попадал в передряги. – Аутер почесал щеку, но этот небрежный жест казался заученным, словно он пытался копировать свою обычную расслабленную манеру. – Слава Звездам, он не затевал драк, но мы думаем, что он украл кое-какие приборы из лабораторий. К сожалению, доказать это мы не можем. Но Кларет сегодня в бар не придет, не волнуйтесь. Дрим не мог достаточно хорошо прочитать выражение лица Аутера, чтобы догадаться, что тот думает о присутствии Кларета. Он не сразу понял, почему Кларет пробыл в Аутертейле достаточно долго, чтобы создавать проблемы и быть завсегдатаем бара Гриллби. Его взгляд метнулся к лицу Блу, на котором отразился такой же шок и ужас. Они даже не знали, что "Свапфелл: Кровь и пыль" пал. Core!Фриск не сказал им. Сколько еще миров было уничтожено без их ведома? – Ацил все еще наблюдает? – спросил Аутер. Блу и Феллдайн кивнули. Аутер посмотрел в верхний угол бара: – Проследи, чтобы никто не подслушал, Эл. Он обращался к Outertale!Альфис или Ацил? А может, к обеим? Дрим не до конца понимал, как работает взлом Альфис, но верил, что они знают, что делают. Аутер ненадолго поймал взгляд Дрима и сунул руки в карманы куртки, сделав глубокий вдох. – Маффет появилась в баре Гриллби прямо перед его открытием. Ее прозвище Пастри. Она из Омега-таймлайна. Попала сюда через транспортный кулон. Пастри Маффет никак не отреагировала на его голос. Она вообще ни на что не реагировала, продолжая безучастно смотреть в свой чай. Дриму показалось, что жидкость подернулась рябью, словно в нее упала капля. – Я думала, из Омега-таймлайна можно выйти только через зону дверей или определенные порталы, как у Дрима, – тихо спросила Элек Альфис. – Там же не должны работать транспортные кулоны? – Раньше так и было. – Феллдайн хмуро посмотрела в окно, безуспешно пытаясь скрыть свою досаду. – Оборона Омега-таймлайна сыплется уже несколько месяцев. Жуткий холод в душе Дрима, казалось, превратился в острые ледяные кристаллы. – Король-воин Азгор что-то натворил? – Я почти жалею, что это не так. – Голос Аутера дрогнул, и он неловко откашлялся. – Пастри Маффет сказала, что уже собиралась свалить оттуда, потому что ее коллега Санс по имени Калор предупредил ее, что творится что-то неладное. Она серьезно отнеслась к его предупреждению и только начала перемещение, как в небе появились черные теневые трещины. И без того пересохшее горло Дрима стало еще суше, как камень посреди ледяной пустыни. Он ухватился за ближайшую кабинку, пытаясь удержаться на ногах, хотя дыхание становилось все более учащенным. – Найтмер? – Нет. – Лицо Аутера смягчилось от сочувствия, он продолжал смотреть на Пастри, избегая взглядов Блу и Дрима. – Мы были достаточно связаны с Омега-таймлайном, чтобы наши Ученые смогли получить от них последнее сканирование. Модератор уничтожил его. Его поглотила Пустота. Мы пытались вызвать Кора, прежде чем связаться с вами, но не получили ответа. Мы думаем, что его больше нет. Насколько мы можем судить, никто, кроме Пастри, не спасся. Когда Дриму было шесть лет, его мир рухнул со смертью брата. Он снова рухнул, когда он понял, что потерял Дримтейл. И снова рухнул, когда ему недвусмысленно сообщили, что его близнец мертв. У него не было возможности пережить эту потерю, а единственный шанс оказался ложью, подстроенной Модератором. И теперь тот, кому, как он надеялся, он мог доверять, отнял у него еще одного из немногих оставшихся близких. Дрим не рухнул. Он не закричал. Он не застонал, не всхлипнул, не заплакал. Он просто стоял на месте, неподвижный, как камень, пока Блу не налетел на него и не обнял так крепко, что казалось, его ребра вот-вот сломаются. Может, его душа уже была разбита. Может, он уже был потерян, раз не смог заплакать, как Блу. Вместо этого Дрим по-прежнему чувствовал оцепенение. Величайшее убежище Мультивселенной пало. Еще один из величайших защитников (еще один из самых дорогих и близких друзей Дрима) исчез вместе с ним.

***

Скетч улучил момент, чтобы успокоиться, прежде чем выйти из Пустоты и вернуться в свой Дасттейл. Он появился на пороге с приставшими к плащу тенями, окрасившими последнюю часть серой ткани в черный цвет. Доспехи были такими же, больше походя на броню Модератора, чем на его собственную. В отличие от плаща, Скорч, как и Бруми с Гласси, сохранял свою плотность. Бруми похлопал его по спине, не боясь теней и тьмы, и Скетч в ответ потрепал его по рукояти, выравнивая дыхание. «Помни, кто настоящая угроза». Скетч открыл дверь и вошел в дом. Судья Фелл Андайн, Паладин Папирус и Color!Санс застыли в гостиной в той позе, в которой они были до того, как Скетч забрал их из Омега-таймлайна. Underfell!Гастер слегка придерживал Cast!Чару из Андертопа, а Астрей Папирус, Свапстер и Шейд Гастер сидели на полу. Диван был рядом, но Шейд, похоже, просто опустился на пол, а Свапстер и Астрей с радостью присоединились к нему. Все, кто был в сознании, подняли взгляд, когда вошел Скетч. Фелл Гастер тут же встал между Скетчем и Cast!Чарой. – Где Индиго? – потребовал он. Скетч не смог сдержать красной вспышки своего глаза. – Его душа вернулась к Найтмеру. Фелл Гастер напрягся. Глаза стоящего позади него Cast!Чары скрылись под тенью челки. – На Индиго напал Страж Меморихед, а не Скалк, – быстро добавил Шейд. – Скалк вытащил нас из Омега-таймлайна. – Я для вас не угроза, – вмешался Скетч, когда глаза Фелл Гастера засветились ярче. – И меня зовут Скетч. – О! Тот самый Скетч, которого мы искали? Как чудесно! – Свапстер окинул Скетча взглядом и нервно хихикнул. – Боже мой. Ты… совсем не похож на моих сыновей. Скетч машинально изучил коды Свапстера (насколько это вообще возможно с защитой Инка) и замер: – Ты отец Блу и Раса. – А ты брат Note!Инка! – радостно отозвался Свапстер. Он снова взглянул на темные доспехи и плащ Скетча. – Ты гораздо… мрачнее, чем я ожидал. Скетч не был уверен, какого цвета был его глаз. В любом случае он горел очень ярко, немигающе глядя на Свапстера. – Пустота здесь не при чем. Эта тьма – моя собственная. Ты можешь произнести имя Инка? Взгляд Астрея расфокусировался. Взгляды остальных сохраняли остроту и осмысленность. – Очень выразительное лицо, да, именно так, – быстро пробормотал себе под нос Свапстер. Он поправил рукава и слегка поклонился, не сводя глаз со Скетча. – И да. Полагаю, мы не нуждаемся в представлениях? – Верно. – Скетч скрестил руки на груди и взглянул на Фелл Гастера и Cast!Чару. – У меня нет претензий к Чаре. Фелл Гастер не переставал хмуриться. Скетч поборол желание закатить глаза, чтобы выразить свое раздражение. – Если бы я хотел его смерти, я бы уже разорвал его на клочки рассыпающегося кода. Каст тупо уставился в пространство. Грозный взгляд Фелл Гастера дрогнул, но упрямо не смягчился. – Как мило с твоей стороны, Скетч! – бодро сказал Свапстер, а затем прошептал уголком рта: – Фестер, пожалуйста, не раздражай теневого программиста Судью-Папируса из Пустоты, который выглядит гораздо злее, чем мой оранжевый сын. – Извини, не мог бы ты разморозить остальных? – вежливо и спокойно вмешался Астрей. – Мы не желаем тебе зла. – Я отпущу их, как только вы расскажете, откуда знаете Note!Инка, – холодно ответил Скетч. – Я вижу, что он защитил большинство из вас. Астрей колебался. Свапстер неловко улыбнулся. Фелл Гастер оставался настороже. Каст Чара молчал, не мигая глядя на Скетча. – Note!Инк спас нас из Пустоты, – сказал Шейд. Казалось, он больше интересовался домом, чем разговором, рассеянно вертясь на месте. – Твой код просто завораживает. Как тебе удалось так идеально справиться с Найтмером и Эррором? Скетч еще раз оценил Шейда, определив его как потенциальную угрозу… …Нет. Инк защитил этого Гастера. Он был оптимистом и хотел видеть лучшее в других, но и сам пострадал от стольких, что его не обмануть показной добротой. – Почему Note!Инк спас вас? – Думаю, Создатели собирались убить или Удалить нас, – размышлял Шейд. Скетч сразу заметил, что глаза Астрея затуманились при слове "Удалить", но тот быстро пришел в себя. Он постарался сосредоточиться на своем удивлении и мстительной радости, а не на подозрениях. – Ты знаешь о Них. Это был не вопрос, но Шейд кивнул. При этом его правая глазница слегка обвисла. – Да. Мы узнали некоторые истины Мультивселенной. Астрей слегка поерзал, но промолчал. Скетч перепроверил его, отметив, что его мир значится как Зефиртоп. Он не слышал о таком раньше. – Короче говоря, мы встретили Note!Инка и Indigo!Даста, – вклинился Фелл Гастер (или Фестер?). То ли он не хотел, чтобы Шейд растекался мыслью по древу, то ли боялся, что Шейд сболтнет лишнее? – Note!Инк спас Даста от Удаления и нас тоже. Теперь мы все, кажется… знаем об Удаленных… – Красные огоньки глаз Фелл Гастера померкли. – Был еще один Звездный Swap!Санс. Блуберри. Теперь я его помню. Он… Он дружил с моим сыном. Блуберри мертв. Астрей нахмурился и, казалось, изо всех сил пытался уследить за разговором. Что он мог слышать, а что нет? – Да, – подтвердил Скетч. – Блуберри и его Андерсвап Удалили. Суровое выражение лица Фелл Гастера не смягчилось. Оно даже не дрогнуло. И все же Свапстер положил руку ему на плечо. Каст Чара, продолжая хмуриться, придвинулся чуть ближе к Фелл Гастеру и остался на месте, даже когда тенеподобный плащ последнего словно всколыхнулся на несуществующем ветру и почти окутал его. Даже при попытке поддержать глаза Cast!Чары вспыхнули насыщенно-красным. – Почему я не помню ничего подобного? – Ты не был в Мультивселенной и не имел возможности увидеть что-либо за пределами своего родного мира. – Фелл Гастер посмотрел за плечо Скетча. Не на Скорча, а на Бруми. Он прижал руки ко лбу, стиснув челюсти от боли. – Звезды небесные, это кисть Инка. Нас заставили забыть о Защитнике. Скетч подавил удовлетворение и сосредоточился на поиске ответов: – Твои Удаленные воспоминания вернулись? Фестер покачал головой: – Думаю, это не совсем так. Есть еще чувство… утраты. И… благодарности. По отношению ко мне. – Было совершенно очевидно, что Фестер не знает, что думать об этой благодарности. Хорошо, ведь если бы он решил, что может использовать эту благодарность, чтобы манипулировать Инком, Скетч бы… «Помни, это потенциальный союзник». – Я думаю, они от Инка. Некоторые кусочки головоломки встали на свои места, и Скетч понял, что случилось с Дастом. – Вот почему Создатели убили Даста. Они не могли Удалить его или манипулировать им сами, поэтому надеялись, что он снова потеряет память, когда Найтмер заберет его душу и вернет его к жизни. Свапстер вскочил на ноги: – Мы должны спасти его! И Note!Инка. – Он запнулся, нервно глядя на Скетча. – Мы уже упоминали, что Создатели забрали твоего брата? Скетч попытался набраться злости, но вместо этого почувствовал, как глаз заливает синим. – Я не удивлен. Создатели любят сеять страдания. Астрей наклонил голову и потянул за воротник шарфа, словно поправляя его. Скетч все же уловил проблеск печали на его лице. Свапстер чуть не положил руку на плечо Скетча, но в последний момент передумал и схватился за собственный бицепс, вцепившись пальцами в ткань. – …Что Они заставили тебя сделать? Скетч попытался прочитать его выражение лица, но в голове продолжали всплывать образы Блу и Дрима. Он раздраженно отогнал воспоминания. – Меня, строго говоря, ни к чему не принуждали. Но от меня ждут, что я буду играть свою роль, иначе пострадают мой брат и те, кого я хотел бы назвать друзьями. Мультивселенная считает меня Разрушителем. Я помещал миры в карантин и вводил их в стазис, как велели Создатели. – Он вложил в свой голос всю ненависть и злобу, на которую был способен, выплюнув это слово с такой яростью, что его тени хлестнули по воздуху. – Вы знаете, куда Создатели забрали Note!Инка? Фестер покачал головой: – У Даста была костяная атака, чтобы отследить его, но он и она пропали. И прежде чем ты спросишь, мы не собирались входить в Омега-таймлайн, а просто отправить туда меня и Каста. И возможно, Шейда. – Омега-таймлайн сейчас в стазисе, – прямо сообщил Скетч и продолжил, пока Фестер пытался не напрягаться: – Они не мертвы. Они просто заморожены во времени. Фестер изо всех сил старался казаться незаинтересованным, но Скетч заметил его облегчение. – Понятно. Полагаю, это… – Его лицо помрачнело. – А миры, которые "уничтожил" Эррор, на самом деле исчезли? – Нет. Они просто недоступны. Если тебе нужны доказательства, я вернул Андерновеллу, – коротко ответил Скетч. Он повернулся к Шейду, пока Фестер пытался скрыть свое потрясение. – Я не знаю, где находится последний Замок Найтмера, но, кажется, знаю, где Note!Инк. Однако найти его точное местоположение в самой Мультивселенной может быть непросто. Скетч догадывался, как мыслят Создатели. Он точно знал, куда Они упрятали Инка, чтобы наказать. Вопрос был в том, сможет ли Скетч найти их заброшенный пустой "мир"? Шейд кивнул: – Мы с радостью поможем тебе. Но пожалуйста, сначала освободи наших друзей. Скетч осмотрел Калора, Судью и Паладина: – Эти трое не под защитой Инка. Скорее всего, они считают меня Разрушителем. Судья и Паладин точно считают. Им нельзя рассказать о Создателях или Удалении, и Note!Инка здесь нет, чтобы защитить их, как он защитил вас. Их можно контролировать скриптами, чтобы они напали на нас, как Меморихед на Даста. С лица Каста наконец слетела настороженность. Он опустил голову, пряча его выражение за челкой. – Я думаю, Калор, Судья и Паладин могут нам помочь, – настаивал Шейд. – Если каждый может стать врагом, нам нужны любые союзники, которых мы сможем убедить. Скетч сразу же заметил, как изменился его тон. Рассеянная отрешенность исчезла, и Шейд стал смертельно серьезным. – Если это поможет, Note!Инк называл "Создателя" единственным существом мужского рода, – задумчиво вставил Фестер, тоже явно отбросив настороженность. – И возможно, подразумевал, что этот Создатель – угроза, ответственная за стирание воспоминаний и причинение вреда. У Скетча тут же возникло подозрение. В Мультивселенной Гастеры нередко были отцами Сансов и Папирусов. Двое из троих перед ним были именно такими. Кроме того, они обычно оставались невидимыми или терялись в своих Альтернативных Вселенных. У Скетча и Инка не было Гастера, а Инк большую часть своей жизни не знал, что у него есть Папирус. И откровенно говоря, Создатели могли выкинуть все, что угодно, лишь бы подогнать под свой последний сценарий. Стали бы Они создавать персонажа только для того, чтобы свалить на него вину за свои собственные злодеяния? Это даже не вопрос. Конечно, стали бы. Они уже пытались провернуть такое со Скетчем. – …Ладно. Скетч взмахнул рукой. Судья Фелл Андайн, Color!Санс и Паладин Папирус оттаяли. Никто из них не пошатнулся и не упал, плавно вернувшись в осознанное состояние спустя мгновение ошеломленной реинтеграции. Судья пришла в себя первой, и ее взгляд резко метнулся к Скетчу. Скетч остался на месте, скрестив руки на груди, и отметил потрескивание магии в воздухе. Шейд оказался между Скетчем и Судьей еще до того, как она успела напрячься. – Это лишнее, Судья Фелл Андайн. Скетч не Разрушитель. Его подставили, чтобы настоящая угроза осталась незамеченной. Энергия, горевшая в глазу Судьи, угасла. – Это правда или то, что ты считаешь правдой? – Это правда, – твердо сказал Фестер. Он взглянул на Калора и слегка отодвинулся, держа Каста рядом с собой. Выражение лица Судьи оставалось настороженным, но не враждебным. – Доктор Фелл Гастер. Нам сказали, что ты разбился в Пустоте. Это Скетч тебя спас? – Note!Инк спас всех нас. – Свапстер уселся на подлокотник дивана и энергично помахал рукой. – Привет! Я отец Блу и Раса. Да, тех самых Блу и Раса из Андерсвапа, или Звездных Сансов, если говорить конкретно о моем синем сыне. А ты Судья Фелл Андайн, которая в последнее время помогала моему сыну на заданиях, да? – Ага. Откуда ты знаешь? Улыбка Свапстера померкла. В шрамах у его глазниц замелькали маленькие тени, и Скетч ощутил остаточное присутствие Пустоты. – Пустота позволяла мне видеть кое-что из происходящего снаружи через небольшие окна. Конечно, у некоторых "окон" непробиваемое стекло, которое не сломать, как ни старайся, так что остается только наблюдать и никак не вмешиваться. Весьма прискорбно, не правда ли? Скетч был уверен, что "весьма прискорбно" это еще мягко сказано. Он видел, что остальные согласны, хотя никто ничего не сказал. – Ты не обязан вдаваться в подробности. – Взгляд Судьи скользнул по Гастерам, остановившись на Шейде, и она выдохнула так сильно, что ее рыжая челка затрепетала. – Полагаю, ты Шейд? Шейд усмехнулся: – Да. Спасибо, что помогла моему другу. – Долго же ты выбирался, липкий старикашка, – пошутил Калор, но в его голосе звучало напряжение. – Может, объяснишь, что происходит? Шейд задумался, рассеянно кивнув, но его улыбка буквально поникла. – Много придется объяснять. – С этим я могу согласиться. – Судья отступила на шаг и скрестила руки на груди, постукивая пальцами по предплечью, что могло быть признаком нетерпения. Паладин тоже отступил назад, оставаясь тихим. Может, наблюдал? Скетч заметил, как он сунул что-то в небольшую сумку на поясе и, просканировав ее, обнаружил, что это телефон. Должно быть, он пытался связаться с кем-то из Омега-таймлайна. Это не сработало бы независимо от их местонахождения. – Зачем ты взял нас с собой? – спросила Судья, сжимая и разжимая кулаки. – Калор мой друг, поэтому я вежливо попросил, – сказал Шейд. У Калора было такое отсутствующее выражение лица, что казалось, его зрачок погас бы, если бы мог. Его цвета постоянно менялись, что заставило Скетча усомниться, что это отражает, какую черту души он чувствует сильнее всего, в отличие от глаз Скетча и Инка, которые менялись в зависимости от эмоций. Скетч решил последовать примеру Шейда и рассказать Судье немного правды. – Ты пыталась помочь спасти Note!Инка. И помогаешь Звездным Сансам. Блу и Дриму нужна вся возможная помощь. Он не был уверен, что Судья увидела в выражении его лица, но ее суровые черты стали менее настороженными и более усталыми. – Почему мы не можем связаться с Омега-таймлайном? – спросила она. – Я отрезал Омега-таймлайн от Мультивселенной и отключил его, оставив его и его обитателей в стазисе, – прямо объяснил Скетч. – Как уже делал со многими Альтернативными Вселенными, которые я "уничтожил" и, пожалуйста, обратите внимание на кавычки. Учитывая, что на самом деле я не уничтожил ни одного мира, не думаю, что у меня это хорошо получается. «Я также лишил Их сценариев, связанных с Омега-таймлайном. Они больше не могут "развлекаться" с переворотом Короля-воина Азгора, использовать этот мир как удобное место для размещения выживших после атак Эррора и Найтмера или сделать его и Core!Фриска мишенью». – Мне понадобится больше, чем просто твое слово, – нейтрально заметила Судья. Скетч ожидал этого. – Назови Альтернативную Вселенную. – Андерфелл Реда, – без колебаний предложила она. Фестер вздрогнул, но остался на месте. Астрей бросил на него обеспокоенный взгляд и почти потянулся к нему, но в последний момент остановился и отступил. Скетч склонил голову, сосредоточившись на Пустоте, и извлек копию листа Андерфелла. Страница зависла над его рукой, мягко светясь. Замешательство Судьи и Паладина было болезненным напоминанием о том, что все знания о существовании Дудл-сферы были Удалены вместе с их воспоминаниями об Инке. – Вы можете заглянуть в листок, чтобы увидеть мир, – пояснил Скетч. – Я не могу заморозить Андерфелл из-за постоянного влияния Создателя внутри него. Приношу свои извинения. Технически Скетч мог поместить Андерфелл в стазис, чтобы попытаться заставить Их использовать Инка, чтобы вернуть его под свой полный контроль, но, по правде говоря, он не хотел подвергать Андерфелл риску Удаления. Инк и так чувствовал себя слишком виноватым за "провал" во время атаки Найтмера, и Скетч не хотел причинять ему еще больше боли. Скетч напомнил себе, что Удаление Реда и Эджа тоже расстроит Инка. Фестер, скорее всего, теперь в безопасности, но его сыновья и мир – нет. Судья и Паладин переглянулись. Паладин шагнул вперед и ткнул пальцем в бумагу. Тот погрузился в лист, мерцая энергией. Паладин отдернул руку и сунул в страницу голову. Он тут же отпрянул и выпрямился: – Это Андерфелл Реда и Эджа. Фестер не мог оторвать взгляд от листа. – Твоих детей там нет, – сказал Скетч, прежде чем тот успел подумать о том, чтобы нырнуть в портал. – Они в Андерсвапе. Если ты попытаешься вернуться к ним сейчас, боюсь, Создатель сделает все, что в его силах, чтобы убить тебя. Он обязательно попытается убить или Удалить их, чтобы помучить тебя. Фелл Гастер сохранял холодную безразличную маску, но Скетч заметил его страх. Свапстер тоскливо опустил глаза, поняв, что предупреждение касается и его. Скетч вернул листок в Пустоту, пока никто не поддался искушению и не попытался войти в Андерфелл. – Зачем ты притворяешься, что уничтожаешь миры? – спросил Паладин. Скетч не смог выразить ни утешения, ни сочувствия. Вместо этого он позволил отразиться на лице своей досаде и гневу. – Я играю свою роль, чтобы развлечь нашего Создателя. – Это ведь не ты вредил своему брату? – сказала Судья, не сводя с него слегка светящегося желтым глаза. – Ты искренне хотел помочь Ноту и Дриму. Скетч не смог не вздрогнуть. – Черт возьми, – вздохнул Калор и прижал ладонь ко лбу, стиснув зубы от досады. – Это чья-то очередная игра, да? – Да, игра Создателя, – пробормотал Шейд. Он рассеянно провел руками по своему постоянно меняющемуся липкому черному плащу, словно не замечая предостерегающего взгляда Фестера. – Создатель – причина, по которой почти все забыли Нота, а также источник многих трагедий по всей Мультивселенной. Из-за Создателя погиб Хранитель Найтмер, Core!Фриск оказался в Ядре, а Эррор был доведен до безумия. Каждый раз, когда катастрофа заставляет Фриска Сбросить, каждый раз, когда кто-то падает в Пустоту, каждый раз, когда человек следует безжалостным путем и оставляет за собой пыль – это воля Создателя. Наши страдания – развлечение Создателя. Калор в шоке уставился на Шейда. И возможно, с легким гневом и обидой. – Ты знал… – Не конкретно о Создателе, – мягко перебил Шейд. – Но да, я и раньше подозревал, что в бедах нашего мира виноваты не Чара или Фриск, а некое внешнее влияние. Обеспокоенное выражение лица Калора помрачнело еще больше. Скетч перепроверил коды, но не заметил никаких предупреждений. Здесь Создатели были бессильны. Ради Мультивселенной и Инка Скетчу нужно было избавиться от Них полностью. Калор, Судья и Паладин не могли осознать, что на самом деле поставлено на карту, но Скетч признавал, что был бы благодарен, если бы они были на его стороне. Судья и Паладин снова переглянулись. Калор стоял рядом с Шейдом, сунув руки в карманы и закрыв глазницу. Никто из них не говорил и не общался жестами, но все пришли к одному и тому же решению. – Что мы можем сделать? – спросила Судья. Здесь, в Дасттейле, который Скетч инстинктивно забрал у самого Создателя, в окружении тех, кого Инк так усердно защищал, он смог озвучить свою цель вслух: – Чтобы остановить Создателя, нам нужно спасти Нота и убедить использовать свои способности, чтобы победить его. Нот уже доказал, что способен на это, даже если сам в это не верит. Он помешал Создателю убить Даста или этих четверых, перенеся их файлы в место, на которое Создатель никогда не сможет повлиять или добраться до него. – Он указал на Шейда, Свапстера, Фестера и Каста. – У Эйри тоже есть защита, но не полная. Я думаю, Нот находится в нашем заброшенном пустом мире. Возможно, мне удастся найти его, но если нет, то у Даста может быть больше шансов. Он может отследить Нота с помощью своей костяной атаки… Бруми настойчиво похлопал Скетча по спине. Спустя секунду Скетч получил оповещение. Оно не было связано ни с этим миром, ни с Андерсвапом, ни с Омега-таймлайном. Эррор наконец-то вырвался из Альтернативной Вселенной, в которой Скетч его запер.

***

В темнице царила тишина. Было темно. По черному ледяному камню не стекало ни капли воды. В глухую камеру без окон не проникало ни единого лучика света. Воздух был настолько холодным, что лишал Даста сил. Камень был еще холоднее. Он вонзался в ткань одежды Даста и вытягивал из его костей остатки тепла, заставляя его дрожать, привалившись к стене. Черные кандалы на запястьях и лодыжках Даста не звенели. Они были не из металла и звеньев цепи. Это были плотные, похожие на веревки тени, состоящие исключительно из негатива Найтмера. Даст чувствовал, как их холод обжигает кости его запястий, проникая в них, словно смола, стремящаяся заполнить все доступные трещины. В отличие от металлических оков, он не мог приложить достаточно силы, чтобы сломать кости и попытаться освободиться. Черная смола была слишком податливой и просто смещалась в такт его движениям, позволяя лишь слабо трепыхаться, как рыбе на крючке. Найтмер не мог питаться страданиями и страхом Даста, но пока не появлялся из тени, чтобы поприветствовать своего вновь пойманного пленника. Он дал ему время посидеть в темноте и подумать. Не потому, что Найтмер мог черпать силу из его негатива, о нет. А просто чтобы напомнить ему, в какой ловушке он оказался. Никто не спас Даста в прошлый раз. А тот, кто мог бы попытаться, сам был в плену. Удаленные воспоминания, которыми Инк поделился с Дастом, были фрагментарными. Большинство из них касались прошлых взаимодействий Даста и Инка (те, что Создатели ранее Удалили о Защитнике), а некоторые – потерянного Звездного Санса Блуберри. Многие из этих воспоминаний, несомненно, были переданы непреднамеренно и, возможно, неосознанно. Даст знал, что не все из этих воспоминаний предназначались ему. Это было очевидно. Инк был так осторожен, избегая упоминания о Дасте, как о причине своих травм и отмахиваясь каждый раз, когда Даст требовал ответа, кто причинил Ноту столько боли. И вот после всей этой шумихи и праведного гнева выяснилось, что жестоким монстром, на которого Даст собирался охотиться, был он сам. Когда они впервые встретились, Даст обрушил на Инка всю свою злобу и ярость, но в отличие от жителей Дасттейла, Инк мог выдержать урон. Он выжил только потому, что был способен, а не потому, что Даст сдерживал свою садистскую жестокость. Он повторял это бесчисленное множество раз, в том числе и в Андерфелле. Да, в последнем случае он был вынужден, но все же нанес Инку такие ужасные травмы, что они заживали неделями. Неудивительно, что Инк был так поражен неожиданной добротой Даста. Он пережил от его рук гораздо худшее и ожидал новых пыток, когда очнулся его пленником. «Как Инк простил меня? Как Дрим мог посмотреть мне в глаза и вмешаться, чтобы помочь?» Даже в холодном, изматывающем негативе подземелья Найтмера Даст не мог больше отрицать ответ. Инк простил его, потому что знал, что Даст хочет стать лучше. Он знал, что он хочет измениться. Дрим тоже видел это еще до того, как Даст понял это сам. Ведь именно благодарность Даста и его связь с Инком позволили Дриму прорваться сквозь защиту Найтмера и попасть в Аутертейл. Здесь Дрим бы так не смог. Новый Замок Найтмера был еще хуже предыдущего. Дрим никогда не откроет сюда портал, а если как-то и откроет, то количество негатива может просто убить его на месте. В глубине души Даст понимал, что спасения не будет. Разве что Скетчу удастся снова обнаружить Замок. По крайней мере, Даст не был совсем один. Он прекрасно понимал, что этот Фантом – дух Папируса, который не был его родным братом. И это отсутствие родства не только не огорчало его, но и служило источником слабого утешения. Брат Даста был мертв и исчез. Найтмер не мог восстановить тень в его образе, чтобы снова мучить Даста. – Даст? – Призрачный шепот Фантома словно отдавался эхом в жуткой тишине подземелья. – Я понимаю, что ты сейчас очень расстроен и устал, но я думаю, нам нужен план. Сейчас в Замке находятся только трое, и все они наверху. Даст не смог сдержать дрожь, когда Фантом отследил Найтмера, Киллера и Хоррора. Он прикусил язык, чтобы не рассмеяться с горечью и не сказать, что план бесполезен. Он не мог так думать. Даст так упорно сражался, чтобы победить человека. Неужели он сдастся сейчас? «Я уже сдался однажды и попался на крючок контракта души Найтмера». Даст изо всех сил старался игнорировать этот факт (и вспоминал, как Note!Инк сказал ему, что его заставили согласиться. А потом постарался не думать об обстоятельствах того разговора). Если бы Найтмер мог уловить его эмоции, он бы наслаждался пиром. Сейчас негатив Даста не мог усилить Найтмера, но точно мог помешать ему самому. Он не мог снова смириться с обстоятельствами. Иначе все усилия Note!Инка (да и его собственные) по спасению окажутся напрасными. – Как далеко ты можешь отойти от меня? Фантом замялся. – Я не уверен. Я почувствовал напряжение, когда пытался осмотреться, пока ты был без сознания. Возможно, пока не стоит испытывать мои возможности. Даст бесполезно подергал за связывающий его негатив. Тот не поддался. Он прислонился затылком к холодному камню, чувствуя, как холод проникает сквозь капюшон. – Извини, что ты застрял со мной. – Бывают места и похуже, – оптимистично сказал Фантом. – Признаю, выбраться из такого недружелюбного места будет довольно сложно, но такие головоломки – конек Великого Папируса, нье-хе-хе! Звезды небесные, ну почему он так похож на Папируса? «Потому что он и есть Папирус, пусть и в другой форме. Он готов помочь твоей жалкой заднице, так что не забывай об этом». – Почему ты мне помогаешь? Почему ты меня не ненавидишь? Облик Фантома заострился. Его глазницы вспыхнули красным, шарф потемнел и стал еще более рваным, а парящие руки скрючились в форме когтей. В этот момент он больше походил на галлюцинации Даста, чем ему хотелось бы помнить. – Я не твой брат, – бросил Фантом. – Я не буду отвечать за него. – Его резкие и суровые черты смягчились, и он стал больше похож на Папируса. – Но признаюсь, я хотел бы помочь своему Сансу. Я больше не могу ему помочь, но ты здесь. Ты не должен страдать. Тем более, что кто-то так старался, чтобы я выжил. Как его зовут? "Note!Инк"? Даст непроизвольно улыбнулся. – Ты знаешь об этом? Ты знаешь об Удаленных? – Хм. Да, думаю, знаю. Отчасти, – прокомментировал Фантом. – Это… странно. Я вообще не знал о Мультивселенной до того, как появился Найтмер и обманул моего брата. Теперь я понимаю, что существуют Альтернативные Вселенные, состоящие из "кодов", и любого можно стереть из памяти всех остальных. – Он нахмурился. – Такое ощущение, что мне снова открыли глаза. Даст слабо усмехнулся: – Надо же, Инк и впрямь все продумал, да? Кроме того, как разорвать контракт души. Хотя Даст никогда бы не стал винить его за это. Инк достаточно рассказал о том, как потерял свою душу, чтобы его нервировала любая изменяющая души магия. Он никогда бы не стал рисковать душой Даста, пытаясь без подготовки разорвать контракт. «Создатели подстроили так, чтобы Инк уничтожил свою душу. Они подстроили так, чтобы я был вынужден вернуться сюда». На лице Фантома отразилась тревога: – Найтмер спускается вниз. В подземелье повеяло еще более ледяным холодом, и Даст собрался с духом. Фантом заметил его напряжение и завис между ним и дверью камеры. Это была бесполезная попытка защитить Даста, но он оценил старания. Его Фантом насмехался бы над ним из-за его плеча, холодно наблюдая за работой Найтмера и Киллера. Он делал это, пока Даст не сломался настолько, что его собственные ненавистные галлюцинации попытались его утешить… «Мы больше не дойдем до этого. Я выберусь. Не знаю как, но, черт возьми, выберусь. Я уже сбегал от Найтмера. Я победил человека еще в Дасттейле. Мы остановим Найтмера и остановим Их. Как-нибудь». Найтмер остановился перед темной металлической дверью, ведущей в камеру Даста, и молча наблюдал за ним через зарешеченное окошко. В коридоре было так темно, что Даст мог разглядеть лишь его силуэт и колючий холодный блеск его голубого глаза. Тьма Найтмера никогда не сравнится с тьмой Пустоты, поэтому Даст нашел в себе силы злобно посмотреть на своего "босса". Найтмер шагнул вперед, прошел сквозь дверь и вошел в тюрьму. Аналитическая часть разума Даста задумалась, сколько негатива Найтмер использовал, чтобы создать этот Замок. Остальная часть его сознания погрузилась в привычную отрешенность. Это мало чем помогло бы, но, по крайней мере, его утешала мысль, что Найтмер не сможет получить от него никакой силы. Даст попытался показать Фантому, чтобы тот прикрыл глаза. Фантом бросил на него сердитый взгляд и яростно огрел Найтмера по голове своими призрачными руками. Найтмер не подал виду, что вообще знает о присутствии Фантома. Он не мог ни чувствовать Фантома, ни питаться его эмоциями, которые становились бы все негативнее по мере того, как Даст страдал бы у него на глазах. Найтмер мог бы воспользоваться этим, чтобы извлечь что-то из боли Даста, но благодаря усилиям Инка он не мог этого сделать. Эта защита не остановит того, что будет дальше, но Даст еще раз про себя поблагодарил Инка. – Прямо-таки обидно. После всех твоих выходок ты все равно вернулся ко мне, – заметил Найтмер с легкостью в голосе и холодной злобой во взгляде. – Снова будешь молить о пощаде? Даст молчал. Судя по выражению лица Найтмера, он был разочарован. Его подергивающиеся щупальца выдавали подавляемую ярость. – Как бы тебе ни хотелось умереть, я не отпущу тебя со службы. Для тебя никогда не будет конца. Даже если я не смогу питаться твоими страданиями, я найду тебе другое применение. Или ты забыл, что согласился стать моим? Говорить было плохой идеей, но Даст не мог держать свои мысли при себе: – Я ни на что не соглашался. Ты забрал меня из моего мира. Ты пытал меня, пока не заставил работать на себя. Потом ты убивал меня и изменял мои воспоминания всякий раз, когда я делал то, что тебе не нравилось. Обвинения ничуть не разозлили Найтмера. Похоже, напротив, почти позабавили. – Твое чувство ложной правоты прямо завораживает. Даже сейчас ты ведешь себя так, будто оправдан. Всего-то и нужно было жалкому, забитому существу, привыкшему к твоим издевательствам, "простить" тебя, и ты уже возомнил, что все твои грехи испарились. Раз уж ты так уверен, что изменился, позволь спросить… Ты бы снова убил своего брата, чтобы остановить человека? Даст знал ответ. Он не мог смотреть на Фантома, который не сводил глаз с Найтмера. Уголки рта Найтмера дернулись. Его щупальца колыхались с обманчивой мягкостью, словно он безмятежно плыл в океане. Под этой спокойной поверхностью скрывались силы, готовые в любой момент схватить Даста и утопить во тьме. – Ты не задумывался, почему из всех Дастов в Мультивселенной я выбрал именно тебя? Теперь Даст мог предположить, что это было по Их сценарию, а не по собственным причинам Найтмера. Улыбка Найтмера расширилась, обнажив острые зубы. – Давай-ка я напомню тебе, кто ты на самом деле. Щупальца обвились вокруг горла Даста, повалив его на холодный пол камеры. Тени соскользнули с его рук и лодыжек, и его потащило по камню. Он барахтался и царапал щупальца, но безуспешно. Фантом следовал за ним, отчаянно подбадривая его криками, но никто из них ничего не мог поделать, и Даста утянуло во тьму. Все почернело. Даст предпочел бы броситься обратно в Пустоту, чем вновь испытать на себе негатив Найтмера. Тьма не была столь сокрушительной, как угроза Пустоты, но и не шла ни в какое сравнение с пронизывающим душу холодом ядовитого присутствия Найтмера. В отличие от воздушной пучины Пустоты, негатив Найтмера был как вязкая горькая жидкость. Она проникала в рот, кости и глазницы Даста, обжигала и леденила все его существо, пока он не перестал дышать. Единственный голубой огонек смотрел, как Даст бьется и мечется, а его душа слабо мерцает перед грудью, почти утопая в тенях. Когда Даст уже решил, что Найтмер действительно убьет его и поглотит его душу, его отпустили. Даст вынырнул из теней Найтмера, задыхаясь и сплевывая заливающий подбородок маслянистый испорченный негатив. Он поднялся на четвереньки в черной луже, изрыгая еще больше негатива, и застыл, когда щупальце обхватило его грудь. Даста оторвали от плитки, на которую он рухнул, несмотря на все попытки вырваться, и он содрогнулся от отвращения, когда тьма Найтмера опутала его душу. Она вцепилась в нее, как клетка из черных шипов, чуть-чуть царапая сердце, словно Найтмер готов был поглотить ее в любой момент. Логически Даст понимал, что это всего лишь угроза. Это была не пустая угроза, но и не то, что Найтмер с радостью осуществил бы прямо сейчас. Найтмер пока не собирался превращать Даста в одну из своих поглощенных душ. Это означало бы, что он признает свою неспособность сломить Даста как-то иначе. Его гордость не позволила бы ему вот так смириться с поражением. Щупальца Найтмера сдвинулись, скользя по телу Даста, и он вспомнил, что тот сделал с ним и Note!Инком в пустоте Азертейла. У Даста было достаточно времени, чтобы внутренне подготовиться, прежде чем щупальца Найтмера вонзились между его костями, связав запястья перед грудью, а лодыжки вместе. В левой лодыжке что-то хрустнуло, и Даст не смог сдержать тихий крик боли. Фантом, казалось, был на грани слез, пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить Найтмера, но его руки бесполезно проходили сквозь его грудь и череп. Найтмер не обращал на него внимания, неся Даста по тускло освещенному коридору. Хотя плитка под ногами была покрыта пылью, он узнал это место. Они были в Истинной Лаборатории Дасттейла. Истинной Лаборатории его Дасттейла. Даст сразу узнал ее, заметив несколько смотровых столов, заваленных кучами пыли монстров. Он старался не приглядываться. – Без Альфис, которая бы о них позаботилась, все Амальгаметы умерли с голоду. Смертью, на которую, я уверен, Хоррор отреагирует очень бурно, – прокомментировал Найтмер. – Ты не убивал Амальгаметов своего мира. Однако их смерть натолкнула тебя на мысль. Найтмер обвил щупальцем череп Даста, заставив его посмотреть на металлический стол, задвинутый в угол комнаты. На столе лежал скелет, все еще скованный толстыми металлическими креплениями. Это был не монстр-скелет. От трупа человека остался лишь скелет, но на нем все еще была характерная кофта в фиолетовую полоску, длинные синие шорты и коричневые ботинки. Кофта была разорвана и порезана в тех местах, где Даст наносил ему удары. Больше всего пострадал череп, в котором было несколько дыр на месте тщательно рассчитанных ударов, гарантировавших, что он больше никогда не проснется. Найтмер поволок Даста по коридору, бросив его на пол перед Экстрактором Решимости. Даст попытался опустить голову, но Найтмер поднял его на колени, прижав острые отростки к краям глазниц в качестве предупреждения. Даст понял угрозу и заставил себя посмотреть. Как и металлический стол, Экстрактор Решимости не был пустым. В центре машины висела душа человека. Она больше не была красной, а казалась тускло-серой. Она треснула в нескольких местах, а ее края были неровными и зазубренными, словно она медленно разрушалась. Найтмер наклонился, почти окутав Даста своими щупальцами, и прошептал ему на ухо: – Вот как ты наконец победил человека своего мира. Ты не убивал его, пока он не сдался и не остался мертвым. Ты избивал его до тех пор, пока он не впал в кому, чтобы помешать ему использовать Сброс и дать себе больше времени. Ты держал его живым месяцами и убил только тогда, когда был готов. Ты забрал его душу, использовал Экстрактор, чтобы выкачать из него остатки Решимости, и заключил разбитые останки в эту машину. Технически, его душа все еще там, но вся его воля мертва. Но если бы сам мир каким-то образом дал сбой и был вынужден вернуться в прошлое, ты бы повторил все это. Щупальце Найтмера все еще обвивало грудь, шею и голову Даста. Но даже если бы и нет, он знал, что не смог бы говорить. Он уставился на душу, которую окончательно сломал, даже не отводя глаз, чтобы не рисковать увидеть лицо Фантома. – Я выбрал тебя, потому что ты безжалостен, – сказал ему Найтмер с теплотой и одобрением в голосе. – Другие Дасты так или иначе побеждали человека, но ты пошел гораздо дальше, чтобы сломить его. Ты предпочел свою цель жизни брата, собственному счастью и всему, кроме уничтожения человека. Ты работал на меня и убил еще тысячи по моему приказу, сея страдания по всей Мультивселенной только чтобы сохранить мир, который мертв. Мир, который ты убил. Ты так основательно сломал Решительную душу, что его не стало. Он и этот мир уже никогда не смогут Перезагрузиться. – Теплота в его голосе исчезла, сменившись презрением. – И все же ты считаешь, что не заслуживаешь своей участи? Негатив проникал в душу Даста, пронзая ее ледяным холодом Найтмера. Найтмер и раньше причинял Дасту такую боль, но на этот раз Даст знал о контракте души. Тонкости были излишни. Негатив Найтмера уже имел право на его душу, и легко вонзил в нее свои клыки. Боль была неописуемой. Словно в душе Даста образовались ледяные кристаллы, ищущие любую трещину, чтобы разорвать сердце на части. Он попытался потянуться вверх, чтобы оторвать тени Найтмера от своей груди, но не смог сдвинуть связанные руки ни на дюйм. Красные капли падали на грязный кафельный пол, но Даст не замечал этого. Он не слышал ни отчаянных криков Фантома, ни даже собственного голоса. Тихий смешок Найтмера эхом прокатился в голове Даста, отдаваясь в костях, словно кроме него ничего не существовало: – Я знал, что ты снова будешь молить о пощаде, которой не заслуживаешь. Но так быстро? Жалкий. Найтмер оторвал свои тени от души Даста и швырнул его на пол. Даст едва ощутил треск ломающихся костей при падении. Он лежал на боку, лицом к машине, в которой хранилась разбитая человеческая душа. Красный цвет мелькнул в поле зрения, вызвав вспышку физической боли и панику, но Даст тут же понял, что душа по-прежнему серая, а красный – это его собственная кровь. Щупальца Найтмера вцепились в тело Даста, утопив его в океане негатива, и он всплыл обратно в своей камере. Его запястья и лодыжки обвили теневые путы негатива, обжигая при каждом прикосновении к сломанным костям. Весь левый бок Даста онемел от холода, когда он сжался в комок на полу, а его ребра горели при каждом тяжелом вдохе. Фантом завис возле головы Даста, прижав руки к призрачному рту и в шоке округлив глазницы. У Даста не было сил, чтобы попытаться успокоить его. По лицу Даста стекала ледяная жидкость, холодная, но более чистая, чем негатив Найтмера. Щупальце Найтмера смахнуло слезу. – Ты продолжишь работать на меня, – мягко сообщил ему Найтмер. – Ты сделаешь это, потому что ты эгоист. Ты пойдешь на все, лишь бы сохранить собственное существование за счет всех остальных. Ты снова погрузишься во тьму, из которой тщетно надеялся выбраться. И на этот раз тебе некого будет винить, кроме себя. Он отступил, открыв дверь, за которой стоял Киллер. – Эй, Босс. Где… – Киллер выглянул из-за Найтмера. – …Ох блин. Быстро же ты. – Его голос странно дрогнул, как будто он хотел сказать что-то еще, но замолчал, пройдя вглубь камеры и уставившись на Даста. Найтмер едва взглянул на него: – Делай, что хочешь, только не убивай его. – Да-да, я понял, Босс, – протянул Киллер. – Уголок его рта дернулся, прежде чем он ухмыльнулся Дасту, широко улыбаясь с пустыми глазницами. – Не переживай, что я переборщу. Мне нужно сдержать небольшое обещание. – Хорошо. Найтмер вышел из камеры, закрыв за собой тяжелую дверь.

***

Взяли, использовали, отбросили, взяли, использовали, отбросили, взяли, использовали, отбросили, взяли. Темнота, не считая кодов, слишком много внешних эмоций, снова пустая белизна, цвета исчезли, пустая белизна, пустая белизна, пустая белизна. Взяли. Тишина. Цвета. Зеленый. Синий. Желтый. Коды не вывели для просмотра. Конечности не заставляют двигаться. Тело принадлежит ему самому. Многие эмоции приглушаются. Кроме гнева. Беспомощности. Отчаяния. Решимости. Эмоции сильнее, чем другие. Только здесь. Создатель инкод. Инк остался в своем теле, поскольку Создатель мира-инкода не взял под контроль Сосуд. Он лежал на спине в белых одеждах, которые нельзя было испачкать (никаким цветом) зеленой травой. Зеленая трава была слегка колючей, но такой мягкой по сравнению с твердой пустой белой "землей" _____тейла. Это было не эмоциональное наблюдение, просто факт, но Инк чувствовал себя синим (хотя это был не синий. Ему запрещалось иметь синий цвет. И все же он чувствовал грусть). Инк не тонул. Здесь эмоции Создателя были сильнее, чем у остальных. Тот был слишком расстроен, чтобы Инк мог испытывать хоть какую-то радость, пока Он пытался что-то создать. Или что-то сделать. Инк не был уверен, что Он делает. Создатель старался держаться на расстоянии. Он не хотел использовать Сосуд, но все же вызвал его. Зачем? – Должна же быть какая-то альтернатива или хоть что-нибудь, – прошипел себе под нос Создатель. – Например… имплант? Но даже в этом случае краска закончится… Инк понял, что Тот говорит с самим собой, а не с ним. Он не стал отвечать на вопрос. Он лежал в зеленой траве и смотрел на голубое небо и желтое солнце. Облака тоже были светло-голубыми (так что белого не было). Возможно, это было навеяно некоторыми итерациями неба Омега-таймлайна из других Мультивселенных. – Может быть, где-то есть утверждение "истина/ложь", – продолжал бормотать Создатель. Инк чувствовал только Его нарастающее раздражение. – Только для администратора? Проклятье! Я не могу получить доступ к файлам. По крайней мере, Изначальные тоже не могут получить доступ ко всему… Ага. Вот почему Им "пришлось" создать тебя. Хм. Приятно знать. В Омега-таймлайне этой Мультивселенной тоже раньше было белое небо, пока Инку не разрешили изменить цвет неба на голубой для Core!Фриска. Инк помнил, как тот радовался, когда он подарил монстрам, никогда прежде не видевшим Поверхность, возможность видеть голубое небо. Ой. Инк не был уверен, когда это произошло, но он обнаружил, что Омега-таймлайн был помещен в карантин. Core!Фриск в порядке? А Судья и Паладин? Они выбрались или тоже погибли? Глазницы Инка горели, но у него не осталось жидкости. Он моргнул. Создатель не взял его под контроль, потому что он шевельнулся, хотя и заметил это. Его тревога и гнев усилились. – Все в порядке, Инк. Здесь ты в безопасности. Верно. Теперь Инк узнал Его мир. Это был Создатель травяного поля. Тот, кто научил его нескольким защитным кодам, чтобы не пускать Эррора. Потом… кто-то еще научил Инка кодам для защиты Даста. И Фелл Гастера. И нескольких других. «Я спас их от Удаления». Это была не радостная мысль, а просто наблюдение. В данный момент больше всего влияли расстроенные эмоции Создателя, так что, к сожалению, у Инка оставался ограниченный набор реакций, которые, скорее всего, не были для Него интересны. К еще большему сожалению, другой Создатель забыл сохранить и потерял так много прогресса в своей АВ на Поверхности Андертейла, что Удалил ее. У Него уже был похожий мир, куда Он мог перенести эти скрипты. Инк не шелохнулся, когда на его лодыжке появилась небольшая рана, но Создатель заметил, что что-то случилось. Его беспокойство передалось Инку, и он непроизвольно схватился руками за траву под собой. – Тебе больно? Инк воспринял это как разрешение двигаться и слегка приподнял белую мантию, показав порез на лодыжке. Крови больше не было. Создатель громко выругался, кипя от гнева при виде нового шрама: – Чертовы Звезды! Как другие могут мириться с этим? Он снова расстроился. Инк изо всех сил старался не отразить это отчаяние и не расплакаться. Насколько это вообще возможно, если плакать уже нечем. Скорее всего, это просто будут тихие, "раздражающие"… тихие, болезненные звуки, которые еще больше расстроят Создателя. – Черт подери, шрамы накладываются друг на друга… – процедил Создатель. – Спокойно. Спокойно. Ладно, что я могу сделать? – Он издал напряженный звук, в котором звучали и досада, и отчаяние. – Существует код, который при желании может устранить этот дурацкий Эмоциональный Баланс, так что я знаю, что мы можем что-то с этим сделать. Мы можем. Бездушные могли жить с различными субстанциями по всей Мультивселенной. У тебя был потенциал для телепортации без Бруми, так что потенциал для альтернативного источника уже есть. Должен быть способ. Инк не понимал, о чем Он говорит. Он оставался на месте, больше не двигаясь, пока Создатель не решит его использовать. Создатель не использовал его. Он холодно солгал другим Создателям, что использует Инка и будет использовать еще несколько часов. Он продолжал… может быть, озвучивать свои потенциальные идеи насчет чего-то, разговаривая с Инком? Инка не часто использовали в качестве музы, но это был приятный отдых от роли Сосуда. Создатель явно расстроился из-за его (травм) неподвижности. – А поможет ли теперь лечебная еда? Я не помню, помогает ли она при травмах от Удаления… Его огорчение могло бы заставить Инка прослезиться, если бы он мог сейчас плакать. Это действительно ужасно, когда воспоминания исчезают, и ты тщетно ломаешь голову в поисках информации, которая просто не возвращается. Еще хуже, когда другие замечают это и орут, как будто это заставит воспоминания вернуться. Инк надеялся, что этот Создатель не станет ругать его за забывчивость. Многие Создатели кричали на него. И много кто еще тоже. Дрим не кричал. Блуберри не кричал. И Блу не кричал. И Даст тоже. И Скетч. Они все еще в безопасности? Может, если Создатели продолжат кричать на Инка (и использовать, и забирать, и ранить), остальных оставят в покое хотя бы ненадолго. Но не навсегда. Они никогда не будут в безопасности навсегда. Нет, пока есть Создатели со своими сценариями. Создатель продолжал фокусироваться на травме Инка, расстроившись почти до слез. Ему правда не нравилось видеть его раненым. Это было мило с Его стороны. Создатель вывел несколько кодов своего мира, пытаясь что-то сделать. Похоже, Он ускорил ход времени. Солнце несколько раз взошло и закатилось, и Он снова переключил внимание на Инка, проверив его ногу. Рана оставалась такой же глубокой, как и в момент нанесения. – Почему другие так поступают? Я не понимаю. Не могу понять. У вас есть жизнь без нас. Значит, Они знают, что вы личности. Они знают, что Удаление причиняет тебе боль… – Его огорчение и беспомощность могли бы вызвать у Инка панику, если бы на смену им не пришло вдохновение. – Стоп. Стоп-стоп-стоп! У тебя появляются шрамы при Удалении Альтернативных Вселенных. Ты можешь узнать об АВ, просто зайдя в них. Ты чувствуешь боль, когда на них нападают. Ты связан с Мультивселенной и ее АВ. Вот оно! Инка затопила радость Создателя. Это позволило ему насладиться мягкостью травы и улыбнуться при мысли о Дасте и Зефиртопе. Они были на солнце, на траве, под небом. Разве не было бы чудесно, если бы все так и оставалось? Пусть не для Инка, но хотя бы Даст был свободен. Восторг Создателя наполнял кости Инка, и он не мог перестать улыбаться. – Мы спасем тебя, Инк, – пообещал Он. – Спасем и освободим. Продолжай бороться, хорошо? Инк кивнул Ему. В Его присутствии ему хватало эмоций, чтобы верить в Его решимость, которая струилась сквозь него. Эта способность пропала, когда у Него закончилось время, и Он неохотно поместил его в красочную Аутертейл-АВ, прежде чем кто-то успел попытаться забрать его силой. Он даже оставил немного травы у него на коленях и на тесном воротнике мантии, изо всех сил постаравшись прилепить зеленые крапинки к пустой белой ткани. Траву немедленно убрали, а его самого быстро забросили обратно в _____тейл. Доброму Создателю травы напомнили, чтобы Он не оставлял на Сосуде частицы своей работы, и предупредили, чтобы возвращал его на место. Инка брали, использовали, бросали обратно, брали, использовали, бросали обратно, брали, использовали, бросали обратно, брали. Его окружала тьма, не считая кодов. Он улавливал краткие проблески красочных миров. Было слишком много внешних эмоций, и он снова утонул. Его отправили обратно в пустую белизну, цвета исчезли. Осталась пустая белизна, пустая белизна, пустая белизна.