Memories of a Protector [The Protector AU]

Скетч не сразу отправился проведать Дрима. Ему хотелось отправиться поскорее, но нужно было собраться с мыслями, прежде чем он столкнется с возможными подозрениями и страхом со стороны одного из тех немногих, кого он когда-то поклялся защищать. Рас не виноват в том, что забыл Скетча. Дрим тоже не виноват. Но все равно было больно. Скетч сидел на скамейке в парке в АВ Андерфелла, достигшей Поверхности, и пытался внутренне подготовиться к негативной реакции. Со скамейки открывался вид на озеро, в стеклянной глади которого отражались размытые очертания окружающих деревьев и неба. Розовые, оранжевые и красные оттенки заката постепенно темнели вокруг, и большинство припозднившихся людей и монстров разошлись до наступления ночи. Не все, но некоторые. Скетч наслаждался тишиной. Он рассматривал скрученный хлеб, который купил в ближайшем киоске и который назывался "крендель". Он был достаточно съедобен, но Скетч не назвал бы его чем-то примечательным. Человек, у которого он купил крендель, был немного интереснее, в основном потому, что приветствовал "Речную Личность" так же тепло, как и любого другого покупателя… …Конечно, после того, как хозяин ларька заметил Скетча. Скетч никогда бы полностью не отказался от кодов, которые заставляли других игнорировать или просто забывать о его присутствии. Однако он полагал, что ему следует перестать создавать Золото, чтобы оплачивать покупки. Похоже, это нервировало Инка, что наводило на мысль, что Скетч что-то упускает касательно всей этой "денежной" темы, а Скетч хотел приобретать еду и припасы без лишних хлопот. Он не хотел усугублять переживания Инка. К тому же он подозревал, что самый верный способ заставить Инка не забывать о еде – это обеспечить доступ к ней Дасту. Скетч мысленно проклинал ту ложь, которую Создатели вбили в голову Инка относительно его потребностей, но пока старался отбросить гнев. Он был здесь не для того, чтобы злиться. Он был здесь, чтобы наблюдать. Вместо того чтобы запереться в Пустоте, он исследовал миры и довольно много путешествовал. Скетч редко показывался на глаза (а если его и видели, то никогда не вспоминали о нем иначе, как об очередном монстре в плаще), отправляясь в одну Альтернативную Вселенную за другой в поисках… чего-то. …Нет. Он не должен притворяться, что не знает. Он знал, что ищет: то хорошее, что видел Инк в этой Мультивселенной. То, что Инк считал достойным защиты. Скетч пытался найти это, наблюдая за случайными прохожими. Это было трудно. Каждый раз, когда он видел кого-то, он замечал в нем не только хорошее, но и грехи. Скетч не собирался осуждать их, но было так легко просканировать их коды и увидеть тьму, которую они скрывали. Это было бы не так заметно, если бы не те случаи, когда жители прекрасно знали о существовании Мультивселенной и пользовались ее благами, но при этом, очевидно, бездействовали. Папирусы искали дружбы и признания, Андайн – справедливости и свободы, Ториэль и Азгоры – безопасности для своих близких и народа, Альфис – правды и искупления, Меттатоны – славы и надежды для своих зрителей, Фриски и Чары, как молодые, так и взрослые, решительно стремились к своим целям и стабильности… Их были сотни тысяч, хотя, скорее сотни миллионов. Сотни миллионов монстров и людей обитали в этой Мультивселенной, и многие из них знали о существовании Мультивселенной. И все же ее защита была возложена в основном на трех скелетов типа "Свап" или "вдохновленных Свапом". Теперь, когда Инк был стерт из памяти каждого, таких скелетов было двое. Судя по смутным сведениям Инка, полученным из вторых рук, Судья Фелл Андайн и Паладин Папирус снова проявили себя в Фармтейле, но их помощи едва ли было достаточно. Было так много других могущественных и решительных сил, но они ничем не помогали. Сколько бы он ни наблюдал за ними, Скетч не мог понять, почему все эти жители предпочитают бездействовать. Может, их удерживал от помощи страх окончательной смерти? Может, они просто считали, что кто-то другой может или хочет справиться с проблемой? Скетч понимал идею безразличия ко всему, кроме случаев, когда дело касалось их собственных родных и близких, но, конечно, это не было распространенной чертой. Как минимум, должно быть больше Swap!Сансов вроде Блу, которые хотели бы помочь… А может, и нет. Скетч задумался о личностях Underswap!Папирусов "Стретчей" и предположил, что желание сохранить Свапов в безопасности удерживает многих из них от участия в битвах в Мультивселенной. В конце концов его лучшим предположением было сочетание многих факторов: апатия, из-за которой многие рассматривали проблемы Мультивселенной как "не их проблему", то, что многие желающие участвовать в сражениях все еще были инкодами, законодательство и блокады в Омега-таймлайне, общее нежелание подвергать риску свою жизнь или жизнь своих близких, простое невежество, а также Их влияние. Скетч ненавидел это. Искренне ненавидел. Но теперь он понимал это немного лучше. Миров, не подвергшихся воздействию Мультивселенной, было больше, чем Скетч думал изначально. Если Они хотели, чтобы эти миры оставались изолированными, то их можно было оставить такими. Скетч еще раз проверил, что этот Андерфелл закрыт и никогда не соприкасался с Мультивселенной (за исключением тех случаев, когда Инк использовался в качестве Сосуда). Затем он вызвал коды мира и поместил АВ в карантин, прежде чем перейти к следующей. Помещение этих миров в карантин имело логический смысл. Они не знали о Мультивселенной. Вряд ли они вообще узнают о ней, пока Найтмер или Эррор не ворвутся туда, чтобы познакомить их с ней наиболее опасным способом. Не говоря уже о других преимуществах. Скетчу потребовалось досадно много времени, чтобы понять, что не во всех мирах, которые он раньше помещал в карантин, отсутствовал активный Создатель. На самом деле он понял это только после размышлений об Азертейле и о том, что, по словам Инка, тот сделал в Амититейле. Основываясь на данных, которые Скетч пассивно собрал благодаря своим сигналам тревоги, он мог понять, что Они использовали Инка для разблокировки помещенных в карантин миров. Но это не отменяло того факта, что Скетч забирал контроль над этими мирами, пусть и временно. Помещение миров в карантин, похоже, не причиняло Инку вреда, хотя он, скорее всего, знал, когда это происходило. Возможно, отсутствие повреждений и шрамов объяснялось тем, что миры просто запирались, как ворота, а не повреждались или Удалялись. Что произойдет, если Скетч поместит мир в карантин, пока Найтмер или Эррор находятся внутри него, и разорвет связь с Ними, как было с занятым им Дасттейлом? Даже если этот мир будет уничтожен, останутся ли они в ловушке на том месте, где он когда-то находился? Скетч должен был быть осторожен с этим. Предельно осторожен. То, чего Инк не знал, могло, конечно, навредить ему, но знание навредило бы абсолютно точно. Просто чудо, что Создатели не наказали Инка за то, что он случайно сделал воспоминания о Ноте неподвластными Удалению. Или же Они сочли постоянное состояние ужаса Инка достаточно забавным, чтобы не "наказывать" его дальше. Пока что. Скетч покинул закрытый на карантин вариант Андерфелла и отправился в Пустоту. В конце концов он обнаружил Дрима в Нейтральном мире под названием "Исследователь Руин". Любопытно, что Чара и Азриэль пережили свое детство. Пока Азриэль готовился стать королем, Чара переехал в Сноудин и готовился стать послом монстров, исследуя катакомбы Руин в поисках затерянных артефактов и фолиантов вместе с Папирусом и Сансом. Интересно. Еще одно сканирование кодов подтвердило, что этот мир находился под прямым контролем Создателя. В нем было два сценария: один, в котором Фриск прибыл и освободил монстров, и другой, в котором он убил их всех и столкнулся с Чарой и Сансом в Последнем Коридоре. Никаких промежуточных вариантов не было. Мир все еще находился на стадии "до Фриска". Фриск еще не был создан, поэтому его личность и окончательное решение пока оставались в подвешенном состоянии. В настоящее время "Исследователь Руин" был достаточно позитивен для того, чтобы Дрим мог туда войти. Мир не был открыто осведомлен о Мультивселенной, но Чара, Азриэль, Санс, Папирус, Альфис, Андайн, Ториэль и Азгор знали о существовании Мультивселенной и различных временных линий. Должно быть, неприятно осознавать, что от броска монетки зависело, спасет ли их следующий человек или обречет на гибель. Дрим заперся в уединенной заброшенной хижине в лесу Сноудина, вдали от главного города. Снаружи валил снег, дул сильный ветер, но из трубы не шел дым. Скетч вошел в хижину через стену. Она была скудно обставлена: простой деревянный стол, два стула, печка и пара кроватей на чердаке. Дрим сидел на одном из стульев, накинув на голову одеяло, словно плащ. Он подтянул колени к груди, спрятав в них лицо, и тяжело дышал. Скетч некоторое время наблюдал за ним, озадаченный и слегка обеспокоенный. «Судя по ответам Даста, Дрим, вероятно, считает, что проник в Замок Найтмера по "эгоистичным" причинам. Инцидент в Фармтейле определенно не облегчил гнета неудачи. Стоит ли мне попытаться поговорить с ним о Ноте?» Скетч не стал бы исключать вероятность того, что Они будут вставлять палки в колеса, чтобы не дать ему поговорить с Дримом. Или же у Них может возникнуть искушение Удалить Дрима назло. Он не мог не учитывать такой риск. В отличие от Эррора, Они определенно были готовы Удалить Дрима из существования. Они будут держать файлы Дрима под рукой, чтобы иметь возможность плавно Удалить и заменить его, когда захотят. Скетч понаблюдал еще немного. Хотя снаружи завывал ветер, он слышал тихое прерывистое дыхание Дрима. Его правая рука все время тянулась к ребрам на левом боку. Сканирование выявило массу кодов, которые Скетч не мог расшифровать, но которые напоминали ему о токсичном присутствии Найтмера. Его беспокойство усилилось, и он отправил Инку сообщение: "Я нашел Дрима. Я еще не обращался к нему и не знаю, помнит ли он меня как союзника. Похоже, он испытывает физическую и эмоциональную боль. Я полагаю, что он оплакивает своего брата. Как мне помочь ему?" Ответ пришел быстро: "Многие говорят что-то вроде «соболезную твоей утрате», но мне это всегда казалось заезженным. Я бы предложил обнять его и остаться рядом, но ты не настолько хорошо его знаешь. Может, посидеть с ним и выслушать его? – Пришло еще одно сообщение: – Так, чтобы он знал, что ты рядом". Скетч обдумал это, а затем задал другой вопрос: "Безопасно ли мне говорить о тебе?" Немедленным ответом было категоричное "НЕТ". Скетч понадеялся, что ненароком не доставил Инку неприятностей. Он положил телефон в карман, вышел сквозь стену хижины и стал видимым перед дверью. Он взглянул на пустую дымовую трубу, раздумывая, стоит ли стучать, затем открыл дверь, чтобы войти. Одеяло упало с плеч Дрима, когда он вскочил на ноги, и в его правой руке появился кинжал. Скетч заметил, что его левая рука была на перевязи. Это ставило его в крайне невыгодное положение, поскольку он не мог использовать в бою ни лук, ни оба кинжала. Скетч убедился, что огонек его глаза светится успокаивающим зеленым: – Приветствую. – Кто?.. – Взгляд бледных зрачков Дрима расфокусировался, затем заострился. – Скетч. Прошу прощения. Я не сразу узнал тебя в этом плаще. Капюшон Скетча был откинут достаточно далеко, чтобы было ясно видно его лицо. – Это не проблема. Я бы больше беспокоился, если бы ты не был готов защищаться. Дриму стало не по себе, но он развеял кинжал. Он остался стоять. – Что ты здесь делаешь? – Я случайно оказался поблизости, – соврал Скетч, а затем добавил правду: – В Сноудине есть магазин, предлагающий еду для путешественников. У них есть сумки, в которых можно уместить больше вещей. Скетч подумал о еде, которую он купил для себя, Инка и Даста, и тут же начал прикидывать, как убедить Дрима взять немного, чтобы он не подумал, что это какая-то уловка. Дрим и так был на взводе. Очевидно, он в какой-то степени помнил Скетча, но не мог вспомнить всех деталей. Точнее, он определенно не помнил всех деталей их союза, потому что воспоминания об Инке были Удалены. По крайней мере, он не был так насторожен, как Рас… Скетч попытался разузнать что-нибудь: – Я рад, что тебе удалось выбраться из Замка. Хотя я слышал, что с тех пор ты снова столкнулся с Найтмером… Дрим взглянул на свою руку: – Выглядит хуже, чем есть на самом деле. «Должен ли я уличить его в этой лжи?» – Между безобидной ложью Скетча и ложью, касающейся здоровья Хранителя Позитива, была огромная разница. – Ты выглядишь бледным. – Уверяю тебя, я в порядке, – вежливо возразил Дрим. Скетч постарался скрыть разочарование. Большая часть воспоминаний Дрима о нем была Удалена вместе с воспоминаниями об Инке. Ему пришлось смириться с тем, что у Дрима было мало причин доверять ему. Но это не означало, что Скетч был готов оставить его в таком состоянии. – Полагаю, ты лучше меня знаешь свои пределы. Однако в магазине произошла ошибка, и мне выдали лишние припасы. Мне они не нужны. Скетч не стал уточнять, будет ли принято предложение, и просто протянул Дриму одну из магических сумок. Дрим колебался, разрываясь между тем, чтобы вежливо принять вещи или настоять на том, что Скетчу они нужнее. Вежливость победила. Дрим пробормотал тихое "спасибо" и взял сумку. Он открыл ее и уставился на медикаменты, консервы, одеяло и другие принадлежности, которые Скетч незаметно положил в сумку, передавая ее. Трудно было не чувствовать горечи. Дрим так много сделал для Мультивселенной, но лишь немногие потрудились проследить за тем, чтобы он позаботился о себе. Хотя Скетч готов был поспорить, что чувство вины Дрима также помешало бы ему принять помощь от других. Дрим переступил с ноги на ногу и взглянул в окно на бурю: – Ты планировал остаться здесь? Я могу уйти… – В этом нет необходимости. Здесь достаточно места, – прервал его Скетч. – Но если ты хочешь, чтобы этот дом был в твоем распоряжении, я могу найти жилье в другом месте. – Я… да. Конечно, ты прав. Тебе не обязательно уходить. Дрим оставался настороже. Скетч не мог прочесть эмоции, скрывавшиеся за его серьезным выражением лица. Ему хотелось верить, что он слишком надумывает, но, несмотря на настороженность и травму, Дрим казался эмоционально отстраненным. Как бы Им и многим другим в Мультивселенной ни хотелось утверждать обратное, Скетч знал, что эта отстраненность отчасти объясняется тем, что Дрим не помнит Инка. «Инк должен быть здесь, – с горечью подумал Скетч. – Он должен иметь возможность поддерживать Дрима, как и Дрим его. Они оба должны иметь возможность расслабиться и чувствовать себя в безопасности в тех мирах, которые они защищают». – Хорошо. Может, мне развести огонь? – предложил Скетч. Дрим кивнул. Рядом с камином лежала куча дров. Она была покрыта пылью. Скетч проверил, чтобы убедиться, что это обычная пыль, прежде чем подбросить дрова в камин. Взмах Скорча зажег камин, и вскоре в домике стало тепло. Скетч удовлетворенно убрал Скорча за спину и заметил, что Дрим уставился на гигантский угольный карандаш. – Ты… использовал его раньше… – Дрим прижал правую руку ко лбу, потирая область под короной. – Теперь я вспомнил. Ты помог нам попасть в Замок Найтмера. Блу рассказывал мне. Я… снова забыл. – Последняя фраза была произнесена шепотом, и Скетч сомневался, что должен был ее услышать. «Конечно, я помог. Мы отправились спасать моего брата». – У меня талант проникать туда, куда меня пытаются не пустить… – Почему я не чувствую твоих эмоций? – выпалил Дрим. Судя по выражению его лица, он тут же пожалел о своем вопросе. «Так вот почему Дрим такой беспокойный?» – Скетчу стало немного легче. – Мои эмоции исходят из другого источника, нежели душа. И можно скрывать других от ваших с Найтмером эмпатических способностей. Взгляд Дрима расфокусировался. – Верно. Ты пошел с Дастом, потому что вас нельзя было обнаружить. – Да. – Скетч не стал умолять Создателей, чтобы его слова были услышаны. Он знал, что Они никогда не помогут. – Нот был в ужасном состоянии. Он отследил каждую эмоцию на лице Дрима: удивление, замешательство, облегчение, вину, печаль. – Ты помнишь Нота. Скетч не позволил своему глазу вспыхнуть ярким желтым светом. Он не хотел пугать Дрима. Ему нужно было сохранять спокойствие, даже если Дрим помнил часть существования Инка. – Конечно. – Ты помог нам попытаться спасти его… – Голос Дрима напрягся. – Боюсь, у меня ужасные новости. Я не знаю, как это произошло, но Нот затерялся в Пустоте. Скетч не смог сдержать недоумения и нахмурился: – О чем ты говоришь? Нот был спасен из Замка. Он в безопасности с Дастом. Плечи Дрима расслабились, и на его уставшем лице расцвела лучезарная улыбка, а глаза засветились чуть ярче. – Слава Звез… – Он вздрогнул и прижал правую руку ко лбу. – Прости, ты не мог бы повторить? Телефон Скетча зажужжал. Он опустил взгляд и увидел искаженное сообщение от Инка. "С̷о̷з̷д̷а̷т̷е̷л̷ь̷ ̷У̷д̷а̷л̷и̷л̷.̷ ̷Б̷о̷л̷ь̷н̷о̷". Сообщение полностью испортилось, когда Скетч попытался ответить. Он сунул телефон в плащ и заставил свой глаз не краснеть. – Что повторить? – Ты знаешь, как вам с Дастом удается оставаться незамеченными для нас с Найтмером? – неуверенно спросил Дрим. Скетч припомнил их разговор и понял, что Дрима снова заставили забыть о том, что Нот в безопасности. Ему это не понравилось. Ему это совсем не понравилось. Очевидно, Они не могли Удалить основные воспоминания о Ноте, но тот факт, что Они могли Удалить разговоры о нем из памяти Дрима, вызывал беспокойство. Может быть, это потому, что Дрим никогда официально не встречался с Нотом и всегда знал, что он Инк? Одно можно было сказать наверняка… «Защита Инка точно в какой-то степени защищает Даста». – Я не могу сказать, как нам с ним удалось избежать твоего восприятия. Или Найтмера. На вежливой фарфоровой маске Дрима появилась трещина, выдавая мимолетную вспышку печали: – Не знаю, помнишь ли ты, но ты сражался вместе с нами, чтобы спасти кого-то. Мы боимся, что он затерялся в Пустоте. «Если Создатели могут вот так Удалять воспоминания Дрима, то Они могут и вовсе Удалить его, если Инк приблизится к нему как Нот. – Скетч сохранил серьезное выражение лица и подавил свой гнев на Них. – Если Даст – уникальный случай, то защита Инка может не только частично защищать его память. Она может каким-то образом защищать и самого Даста. Как Инк сможет повторить это чудо? Как ему подобраться к Дриму достаточно близко, чтобы сделать это?..» – Как ты это выяснил? Рука Дрима дернулась к боку. Другая его рука все еще лежала в перевязи. – Мне рассказал Найтмер. Скорее всего, это означало, что память Дрима заполнила пробелы ложными воспоминаниями, которые обвиняли его во всех несчастьях. Просто замечательно. – Сомнительно, что он сам знает правду, – прямо сказал Скетч. – Скорее всего, он просто питался твоими страхами. "Бояться" – не значит "знать наверняка". В любом случае, я буду присматривать за Нотом. Потрясение Дрима было ясным, как безоблачное небо. – Спасибо. – Похоже, ты удивлен, – заметил Скетч, как будто он и так не был уверен в этом. – Да, – признался Дрим. – Я не привык, чтобы мне помогали другие. «Я обещал защищать тебя. И раз уж Инк не может, я постараюсь поддержать тебя, как смогу». Скетч попытался поделиться еще одной правдой: – Ты напоминаешь мне моего младшего брата. Другие брали и брали у него, даже когда уже нечего было взять. Ты никому не поможешь, если ничего не примешь для себя или будешь делать все без единого слова протеста, пока не свалишься. Рот Дрима беззвучно шевельнулся. К счастью, он не стал спрашивать, что случилось с братом Скетча. Он опустил взгляд на небольшую сумку с полезными принадлежностями, которая была достаточно мала, чтобы прикрепить ее к поясу, и его настороженное выражение лица наконец смягчилось. – Ты очень добр. Скетч невольно усмехнулся в ответ: – Я добр только к тем, кого уважаю или о ком забочусь. К своим врагам я безжалостен. – Ты добрее, чем думаешь, – возразил Дрим. Он опустил глаза и принялся теребить свой короткий желтый плащ. – Мой… мой брат был добрым. Он… тоже не делился своими тяготами. Скетч заметил неуверенность в словах "был" и "не делился". Он решился рискнуть и сказал прямую, холодную, но необходимую правду: – Найтмер, которого знает Мультивселенная – убийца твоего брата, так ведь? Он забрал не только его жизнь, но и его имя. Дрим отшатнулся. Он стиснул челюсти, прижав правую ладонь к левому боку. – Да. Найтмер, которого знает Мультивселенная, никогда не был моим братом. Мой близнец умер в Дримтейле. – Огоньки его глаз, и без того бледные, погасли. – Король Негатива манипулировал им и питался его болью, пока не довел его до отчаяния. Мой брат съел так много черных яблок, что уничтожил себя, а злой дух вырвался из дерева и занял его место. Найтмера окружали люди, но он умер в одиночестве, думая, что его не любят. Я не мог сказать ему, что мне не все равно. А теперь уже слишком поздно. У Скетча никогда не было души, но болезненный спазм в его пустой груди заставил его задуматься, так ли ощущается скорбь. Инк, тогда еще безымянный, тоже "умер" в одиночестве, в то время как его окружали те, кому было все равно. В конце концов он возненавидел себя так сильно, что уничтожил саму суть своего существа, чтобы сбежать. Скетч хотел было окликнуть его, сказать, что он рядом, но даже он был слишком апатичен, чтобы волноваться. Ему было все равно. Пока он не увидел, что Инк сделал с собой. А к тому времени было уже слишком поздно. Огоньки глаз Дрима мерцали, как пятнышки в пустоте. Они были настолько бледными, что казались почти белыми. – Прошу прощения. Я не собирался говорить так откровенно. Скетч мысленно задался вопросом: то ли Дрим вцепился в первого встречного доброго собеседника, то ли отсутствие эмоционального отклика со стороны Скетча заставило его ослабить бдительность, то ли какая-то недоступная часть его привыкла разговаривать с Инком, то ли он инстинктивно все еще доверял Скетчу. Его устраивал любой вариант. – Я вовсе не против, – твердо сказал Скетч. – Может ты и не способен чувствовать мои эмоции, но, возможно, ты… понимаешь, что у нас схожее горе. Я не смог поддержать своего брата. «В конце концов Инк разорвал свою душу на части, чтобы вырваться из ада, которым было наше существование. Лишь чудом он все еще жив». Дрим молчал. Казалось, он не знал, что сказать и как отреагировать. Скетч предположил, что отсутствие эмоциональной ауры продолжает настораживать и интриговать его в равной степени. – У меня не было возможности познакомиться с Найтмером. Но хотелось бы, чтобы она была, – признался Скетч. – Я не прочь послушать о твоем брате, чтобы его помнили. Если хочешь. От замешательства Дрима у Скетча защемило в груди. Его медленная нерешительная благодарность вызывала еще больший дискомфорт. – Я бы хотел. Приятно пообщаться с кем-то, чья аура не давит на меня. И тут стало понятно, почему Дрим был гораздо более уставшим и измотанным, чем раньше. Инк был для Дрима неосуждающим, не причиняющим боли, неабразивным (в том смысле, что он не проецировал собственные эмоции во время сложных разговоров) доверенным лицом и поддержкой. Поддержкой, которой Дрим больше не помнил. Скетч отбросил горечь и позволил своему глазу окраситься в желтый, слегка улыбнувшись Дриму. Это Инк должен был быть здесь. Его не должны были забирать у Дрима. Но Они были полны решимости причинить боль и Дриму, и Инку. Так что Скетч сделает все возможное, чтобы поддержать их обоих. Он обещал.

***

Даст проснулся от тихого стука. Он схватился за нож, который держал под подушкой, и поднялся с дивана, но тут же опомнился. Он был не в своем Дасттейле и не ждал возвращения человека. Он не был в Замке Найтмера и не высматривал Киллера или Найтмера. Только двое знали, что Даст здесь, и только у одного из них могло возникнуть искушение причинить ему вред. От мысли, что это заметное улучшение, становилось как-то тоскливо. На всякий случай Даст выглянул в окно, а затем открыл дверь. Нот лучезарно улыбнулся ему и торжествующе протянул цепочку с прозрачным овальным кристаллом: – Я достал транспортный кулон! Даст поспешно впустил Нота и захлопнул за ним дверь. И хотя он параноидально оглядывался по сторонам, напряжение в его костях ослабло, и он сумел бросить на Нота строгий взгляд: – А где и как именно ты достал транспортный кулон? Нот внезапно обнаружил, что камень-питомец очень интересен. – Я игнорирую этот вопрос. – Это было как бы два вопроса. Прежде всего, где и как? – Кто и зачем? – легкомысленно парировал Нот. Его телефон зажужжал, он взглянул на него, и его улыбка померкла. Нот напечатал сообщение, но не убрал телефон. – Это был Скетч. – Он знает, что ты здесь? – настороженно спросил Даст. – Неа. – Нот снова попытался усмехнуться, но Даст заметил его внезапное беспокойство. Он переминался с ноги на ногу и поглядывал на свой телефон в ожидании ответа. Даст кивнул на кулон в другой руке Нота: – Он будет злиться, что ты его взял? Нот отвел взгляд от Даста и пожал плечами: – Я больше беспокоюсь, что он попытается убить владельца магазина и охранников в Маркеттейле. Даст уже должен был привыкнуть к тревожащим, небрежным замечаниям и поведению Нота, но все равно был застигнут врасплох. Ноту, похоже, было не по себе. – Они никогда не узнают, что это был я, но Скетч немного чересчур опекающий. В агрессивной форме. Но мы работаем над этим!.. Всякий раз, когда я его вижу. А это случается нечасто… Было неприятно наблюдать, как он пытается натянуть маску веселья, которая мгновенно осыпается, обнажая тревожность. У Даста возникло ощущение, что Нот в принципе нечасто видел своего брата. Да и в любом случае, они не виделись бы со Скетчем долгое время, пока Нот был пленником в Замке Найтмера. От этого напоминания Даст почувствовал себя ниже грязи. Даже после того, что пришлось пережить Ноту (после того, как Найтмер захватил Нота и пытал его, а тот все равно отказался выдать Даста), он все равно пытался помочь Дасту. – Прости. Я не хотел показаться осуждающим. Я просто беспокоюсь, что кто-то навредит тебе из-за этого. – Даст указал на кулон. У Нота появилось странное выражение, словно он не был уверен, что делать со своим лицом. В итоге он натянуто улыбнулся: – Скетч не причинит вреда ни мне, ни тебе. И, как я уже сказал, охранники Маркеттейла меня не видели. И ни одна камера меня не засечет. Ничто не сможет. Это звучало не так обнадеживающе, как хотелось бы Ноту, потому что вместо того, чтобы звучать горделиво, его голос становился все слабее и слабее, пока не затих с неприятно знакомой безнадежностью. Даст не мог справиться ни с чем из этого. Он не мог справиться даже со своим собственным багажом. Он вернулся к привычкам, которые пытался привить себе, когда останавливал человека. «Сосредоточься на том, что можешь сделать, чтобы не потерять себя еще больше, чем уже потерял». – Могу я взглянуть на кулон? Нот с готовностью протянул кулон. Даст взял его и осмотрел кристалл. Он выглядел более прочным, чем тот, что был у него раньше, в форме кварца. Ожерелье оказалось тонкой хрупкой цепочкой, но она не порвалась, когда Даст дернул за нее. – Цепочка не порвется, – сообщил Нот. – Она также устойчива к нагреванию и замораживанию. То же касается и самого кристалла. Не знаю, насколько он устойчив к ударам ножом. Я использовал коды, чтобы сделать его незаметным для других, чтобы они не целились в него, как Киллер. Даст заметил легкую дрожь, когда Нот произнес имя Киллера. Ни один из них не был готов говорить о Банде, поэтому Даст и не пытался. Да и что он мог сказать тому, кто провел месяцы в темнице Найтмера, но отказался выдать его? Вновь превозмогая чувство вины, Даст провел большим пальцем по гладкому овальному кристаллу: – У него есть какие-нибудь предустановленные пункты назначения? Нот покачал головой: – Я также убедился, что его нельзя отследить. Полагаю, это одно из преимуществ того, что он из Маркеттейла. – Он снова улыбнулся, но Дасту было ясно, что он встревожен. Даст решил отбросить опасения, что кто-то будет преследовать Нота за кражу, и сосредоточился на своей благодарности. – Спасибо, что достал его для меня. Серьезно. Приятно знать, что я не в ловушке. Нот оживился: – Не за что! Даст уловил в его голосе нотки удивленной радости. Должно быть, Нот что-то увидел на его лице, потому что застенчиво хихикнул: – Прости, я привык, что мне указывают на все, что я делаю неправильно. Я вроде как ожидал, что ты будешь ругаться, что воровство – это "первый шаг к тому, чтобы стать эгоистичным, аморальным Бездушным, которого любой порядочный человек презирал бы и втоптал в землю", ха-ха. Даст опустил голову и притворился, что еще немного изучает кулон. – Кто тебе это сказал? Веселость Нота испарилась, и на ее месте, словно щит, застыла сдержанная улыбка. – Никто. Даст не пытался скрыть свой гнев. – То, что они сказали – чушь собачья. К Ноту вернулось его явное увлечение камнем-питомцем. – Конечно. Ладно, приятель. «Ха. Так вот что чувствовал Папс, когда я пытался притвориться, что все в порядке». – Даст смирился с горьким оцепенением от тоски и ненависти к себе. Он постарался не быть лицемером и сменил тему: – Ты использовал свою магию, чтобы активировать его? Нот выглядел озадаченным. – Зачем мне это делать? Тебе решать, куда ты хочешь пойти… О! – На его лице появилась напряженная и неловкая улыбка. – Я почти забыл о нашем поспешном уходе из Суверентейла. Забавно. Даст хотел бы забыть Суверентейл. Затем он вспомнил о своих вполне реальных проблемах с памятью (проблемах, из-за которых он временно забыл Нота) и передумал. – Значит, я просто привяжу его к своей магической подписи? Нот кивнул: – Ты можешь испытать его… Ой, точно! Чуть не забыл. Я могу снять нейтрализатор, не удаляя конечности. Он протянул руку. Даст протянул свою и наблюдал, как Нот осматривает кольцо-нейтрализатор. Он на мгновение приостановился и посмотрел на Даста: – Ты мне доверяешь? – Да, – без колебаний ответил Даст. Вместо того чтобы выглядеть ободренным или улыбнуться, Нот казался мрачным. Не говоря больше ни слова, Нот вызвал нечто похожее на… жидкую красную атаку? Ха. Даст поморгал, пытаясь сосредоточиться, и остался неподвижным, чувствуя, как красная жидкость осторожно проплавляет кольцо. Нот продемонстрировал потрясающий контроль. Кольцо было не очень толстым, но он ничуть не задел Даста. Он быстро вернул красную жидкость… мимо своей ноги? Куда она делась? Даст забыл о своем замешательстве, когда кольцо распалось, и он почувствовал, как к нему возвращается магия. Нот широко улыбнулся ему: – Та-да! Теперь ты можешь использовать кулон. – Спасибо. – Даст сосредоточил свою магию, наблюдая, как прозрачный овальный кристалл окрашивается цветом индиго. – А Скетч узнает, что ты сломал нейтрализатор? Нот замер, затем поморщился: – Может быть? – Он заберет его у меня? – спросил Даст. Нот медленно покачал головой: – Нет. Я, эм… Я убедился, что он не сможет помешать тебе использовать его. – Тогда я не тороплюсь. Приятно иметь возможность уйти. – Даст подошел к дивану и сел. – Хочешь остаться ненадолго? – Да! – выпалил Нот. Он замялся и дал задний ход: – То есть нет. Может, мне стоит пойти найти Скетча и отвлечь… Нот отшатнулся и схватился за голову, сгорбившись и стиснув челюсти. Даст поднялся с дивана, встревоженный тем, что дыхание Нота участилось, а рот беззвучно зашевелился. – Не Дрим, не Дрим, не… О, это было просто воспоминание. Просто воспоминание. Ого, в этом было что-то нервное. Создатель действительно поднажал, ха-ха. – Нот заметил беспокойство Даста и отмахнулся от него, рассмеявшись. Его смех звучал почти искренне. – Извини. Головная боль. Нот достал свой блокнот и что-то записал. Должно быть, это был шифр, потому что Даст не смог его прочитать. Он тут же забыл о своем беспокойстве и удивленно моргнул, когда Нот положил блокнот на место. Даст не видел, как тот его вынимал. Все еще волнуясь, Даст отвел его к дивану. Он заметил, как Нот расслабился и поддался его прикосновению. Даст специально усадил его на центральное сиденье дивана и сел прямо рядом с ним. – Внезапные головные боли – это нехорошо. Тебя в последнее время не били по голове? – Меня постоянно бьют по голове, – слишком бодро отозвался Нот. – И вообще везде. Даст не улыбнулся. – Могу я взглянуть на твои глаза? Нот заколебался. – Зачем? – Я хочу проверить, нет ли у тебя сотрясения. Нот фыркнул: – Я все время такой странный, никакого сотрясения не нужно. Дасту хотелось, чтобы Нот чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы перестать притворяться, что с ним все в порядке. С другой стороны, Даст не знал бы, что делать, если бы маска Нота сломалась. – Пожалуйста? Нот внимательно посмотрел на него. Его глаза были скрыты повязкой, но Дасту казалось, что они заглядывают прямо в душу. Даст протянул руку и осторожно коснулся повязки Нота в районе височной кости: – Тебе не обязательно носить ее. Это безопасно. Нот тут же поднял руку и стянул повязку на шею. Он уставился на Даста своими небесными огоньками глаз с отсутствующим выражением лица: – Это никогда не безопасно. Даст не мог с этим поспорить. Его удивление тем, что Нот так быстро согласился снять повязку, сменилось куда более унылой эмоцией, когда он понял, что Нот, вероятно, сделал это только для того, чтобы порадовать его. Не позволяя себе увлечься цветами, он попытался оценить размеры зрачков Нота, выискивая любые помутнения или искажения формы. Было трудно судить, потому что глаза Нота были уникальны, как и у многих Сансов. Но его взгляд был достаточно сфокусирован, а зрачки не расплывались. Дасту следовало бы спросить, как Нот был ранен до того, как они встретились здесь в последний раз. Он не спросил. Он боялся, что Нот уйдет (будет вынужден уйти?), если он это сделает. Звездочки в глазнице Нота приобрели оранжевый оттенок. – Тебя завораживают цвета? – Да, – признался Даст. Нот опустил взгляд и принялся возиться со своим телефоном. – Здесь где-нибудь есть зеркало? Даст показал ему зеркало в ванной. Нот наклонился к зеркалу и провел пальцем по точечным шрамам вокруг правой глазницы: – Хм. Я так и не смог толком рассмотреть их после Замка. Даст приготовился заговорить… – Цвета меняются в зависимости от моих эмоций, знаешь ли, – быстро продолжил Нот. – В левом, я имею в виду. – Его попытка уйти от темы была неловко очевидной. Даст был немного слишком рад оставить эту тему. – Это очень круто. Нот снова оживился. Даст ошеломленно смотрел, как золотое небо разгорается все ярче, а в ночном небе расцветают сверкающие желтые туманности. В них вновь появились синие искорки, когда Нот с любопытством наклонил голову: – Я знаю, у тебя есть вопросы. Я не могу говорить об этом. Даст старался не быть требовательным ради Нота. Он не хотел, чтобы тот чувствовал себя вынужденным отвечать. – Не можешь или не хочешь? – Не могу, – кратко ответил Нот. – Только со мной или с кем угодно? Дыхание Нота сбилось, голос задрожал, а в уголках глазниц заблестели слезы. – У меня есть только ты. И Скетч. Не думаю, что кто-то еще помнит меня. «Вот черт». Скетч уже намекал, что никто больше не вспомнит Нота. Как, черт возьми, Даст мог не учесть этого? – А как же твои кузены? – беспомощно спросил Даст. Огоньки глаз Нота потускнели. Звезды стали мутно-синими. – Двое из моих приемных кузенов не помнят меня. Другой мой кузен Уд… навсегда мертв. Похоже, Даст только и мог, что сеять страдания и бередить старые раны. Неудивительно, что Найтмер забрал его. Даст проклял свою глупость. – Сожалею о твоем кузене. Как его зовут? Нот смотрел сквозь него. – Это был не ты. Это было… Даст увидел, как в глазах Нота гаснут небеса. Чернота была хуже, чем в темных глазницах Скетча. Если Пустота Скетча была угрожающей, то у Нота – безнадежной опустошенностью. По его щекам скатились несколько слезинок, сверкая, как умирающие звезды, и он перестал двигаться. – Нот? – нерешительно спросил Даст. Ответа не последовало, и он запаниковал. – Нот?! Нот резко ожил и схватился за голову. Огоньки его глаз вернулись в виде тускло-золотистых небес и темно-фиолетовых звезд и расширились, испуганно заметавшись по сторонам. Он заметил Даста и изобразил улыбку. Она получилась слегка кривоватой, словно у него не было сил придать ей правильный вид. – Привет, Даст! Я принес кулон, – повторил Нот. Он посмотрел на свою пустую руку, и на его лице промелькнула паника. Нот начал хлопать себя по карманам и проверять шарф, все больше и больше расстраиваясь, поскольку не находил того, что искал. Даст не сразу понял, что это не попытка отвлечь его и не странный розыгрыш. Нот просто отключился и забыл о том, что только что произошло. Ему совсем не хотелось думать о том, как и почему воспоминания о Ноте были стерты у всех, и он не думал. И в итоге оказался совершенно не подготовлен к мысли о том, что у Нота тоже могут быть проблемы с памятью. Даст спрятался в капюшоне: – Нот, кулон у меня. Нот сосредоточил внимание на овале цвета индиго и просиял: – Точно! Прости. Моя память – дерьмо. – Это не твоя вина, – твердо сказал Даст. Звездочки в левом глазу Нота снова окрасились в недоуменные цвета. – Вау. Ты правда очень хороший. Даст хотел бы съязвить, но горькая правда заключалась в том, что Нот действительно не привык, чтобы к нему относились с минимальной добротой. – Спасибо. Они вернулись на диван внизу. Нот устроился рядом с Дастом и медленно прислонился к нему. Ему потребовалось некоторое время, чтобы расслабиться. Он ожидал, что его оттолкнут или что-то в этом роде? Даст отбросил свое возмущение этим фактом и посмотрел на Нота: – У тебя есть еще снимки этого как-его-там? Огоньки глаз Нота засверкали. – Пепла? Да! Он наклонился и показал ему несколько фотографий на своем телефоне. Дасту с трудом удалось сдержать глупую улыбку при виде фотографий, на которых Сансы-хомячки отдыхали внутри тюльпанов. Это было мило, ясно? Особенно тот крошечный коричневый хомячок, который явно был основан на Ноте. Изображения были слегка размыты, но Даст смог разглядеть достаточно, чтобы понять, что он там есть. Пекан, судя по всему, уснул прямо на аналоге Дрима Банане. Фотография сменилась следующим снимком, на котором был запечатлен закат. Вид вызвал у Даста приступ тоски. – Где это было? – спросил он. Нот повернул телефон, чтобы посмотреть самому. – О, это снял Скетч. Я не знаю, где он был. – Он поднял взгляд, и огонек его левого глаза стал непроницаемо зеленым. – Скетч возвращался? – Ага. – Даст кивнул в сторону кухни. – Он занес кое-какие припасы, но я его не видел. Нот задумался. – Хм. Не то чтобы я ожидал, что он будет спать здесь, но я начинаю думать, что Скетч спит в Пустоте. Это должно было быть странной шуткой. Нот казался слишком задумчивым и серьезным. Даст шутил, когда сравнил взгляд Скетча с чем-то из Пустоты. – Вы не живете вместе? – спросил он. – Нет. – Нот сжал свой шарф. А заодно, возможно, и повязку, которая все еще висела у него на шее. – Мы встретились только около… кажется, года назад? От этого Дасту стало немного легче. И хуже – по разным причинам. С одной стороны, это было еще одним доказательством того, что Скетч не был тем, кто вредит Ноту. С другой стороны, еще одна пара братьев была разлучена слишком долго. Дасту не пристало лезть не в свое дело. К тому же он не хотел, чтобы Нот снова впал в ступор. – А где ты был, если не считать похождений с твоими пушистыми друзьями? Нот заколебался. – Везде, где я нужен для программирования. – А можно поподробнее? – попросил Даст. Нот снова помедлил, прежде чем ответить. – Ты не единственный, кого я защищаю с помощью кодов. Но ты один из самых добрых. Многие не спрашивают и не благодарят меня. Они командуют. Я иду туда, куда мне прикажут, и работаю до тех пор, пока не перестану быть нужным. У Даста возникло очень плохое предчувствие по поводу работы Нота. Что-то не сходилось. А что-то, наоборот, сходилось. – Как ты добираешься до тех, кому ты нужен? – подозрительно спросил он. Если бы у Нота был собственный транспортный кулон, он бы наверняка отдал его Дасту. – О, меня изменили, так что теперь я могу перемещаться между АВ, – небрежно ответил Нот. – Им так гораздо удобнее. Душа Даста утонула, словно камень в ледяном озере. – …Как? – Я не знаю. Я был без сознания, так чтооо… – Нот неопределенно взмахнул рукой и безразлично пожал плечами. Было до боли очевидно, что он не понимает всего ужаса того, что только что сказал. Даст спрятал лицо в капюшоне. – Кто это сделал? Найтмер? – Нет, это… – Нот напрягся и рассмеялся. – Ха, чуть не попался. Блин, мне правда нужно учиться затыкаться, да? – Нет, не нужно, – мрачно сказал Даст. – Обычно тебе говорят заткнуться, когда знают, что ты прав, и им не нравится то, что ты говоришь. Нот хлопнул ладонями по бокам головы и замолчал. Даст все равно продолжил: – Я знаю, что кто-то угрожает мне, ясно? Если ты можешь сказать мне, кто именно, пожалуйста, скажи. Нот отвернулся к окну. Снаружи шел сильный снег. – Так вот почему ты до сих пор не ушел? Я не могу ответить на твои вопросы. У тебя будет больше шансов уцелеть, если ты уберешься от меня как можно скорее. – Я тебя не оставлю, – упрямо сказал Даст. – От кого нам нужно прятаться? «От кого ты меня защищаешь? От кого мне нужно защищать тебя?» Нот снова повернулся к нему. Его взгляд стал затравленным. Тепло небес и звезд исчезло, оставив после себя непроглядную пустоту. – Ты не можешь спрятаться. Даст хотел возразить. В конце концов, Нот смог спрятать его от Найтмера и Эррора. Несправедливо, что Нот не может сделать то же самое для себя. Или, может быть, тот (те?), кто использовал его способности в своих целях, заставил Нота думать, что он не может… Нот скривился в усмешке и выдавил из себя смешок: – Это была шутка. Ты же знаешь, я вечно драматизирую. – Я так не думаю, – ровным тоном сказал Даст. – И это еще одна вещь, которую некоторые склонны говорить тебе, чтобы заставить тебя чувствовать себя хуже. Нот снова натянул повязку на глаза. – Я хочу поговорить. Правда хочу. Но если я это сделаю, тебя Удалят… – его плечи поникли, – …убьют, как и всех остальных. По крайней мере, Даст был полностью готов услышать нечто подобное. – Я готов рискнуть. – Ты не знаешь, чем рискуешь, – прошипел Нот. – Эх. – Настал черед Даста беззаботно пожать плечами. – Я знаю, ради кого рискую. Этого достаточно. Нот сжал челюсти, словно пытаясь не накричать на Даста. Или, может быть, не расплакаться. Или и то и другое. Он избегал смотреть на Даста и молчал. Даст совсем не хотел напрягать его, но ему нужен был ответ на один вопрос. – Это Скетч? Нот отшатнулся, словно его ударили: – Нет. Это не он. На взгляд Даста, это прозвучало слишком отчаянно. – Я серьезно. Он причинил тебе вред? – Это был несчастный случай, – сказал Нот и продолжил, прежде чем Даст успел отреагировать: – То есть "непреднамеренный побочный эффект одной из его способностей". Он никогда не хотел мне навредить. Я знаю, что у него есть УР, но это потому, что он убивал, чтобы защитить меня. Что… не очень хорошо. Совсем не хорошо. Но я сказал ему, что меня это не устраивает, и он очень старается защитить меня, не убивая и не используя Удаление. Да, он ведет себя странно, он жестокий, плюс вся эта история с Модератором, и иногда я нервничаю рядом с ним, но это потому, что я правда боюсь, что он тоже пострадает… К концу своей тирады Нот, похоже, был на грани слез. Даст почувствовал легкое угрызение совести за то, что вызвал такую реакцию, но оно перекрылось облегчением. Он протянул руку и осторожно положил ее на черную кепку Нота. Тот затих. – Я рад, что ошибался, – прошептал Даст. Нот издал тихий дрожащий звук. – Ты мне веришь? Даст постарался не выдать горечи по поводу того, что Нот, возможно, не привык, чтобы ему верили. – Да, верю. Извини, что поспешил с выводами. Нот ничего не ответил. Его совершенно ошеломленное выражение лица сменилось нервным и почти тревожным. Не желая давить на него слишком сильно, Даст сменил тему: – Как насчет того, чтобы убедиться, что кулон работает? – Конечно! – Нот расслабился и подпрыгнул на месте. Резкая смена настроения могла бы удивить, если бы Даст не видел, что он делает это через силу. Было очень тревожно, что показная жизнерадостность – это способ Нота защититься. – Куда мы идем? – Я собираюсь попробовать обычную Нейтральную АВ Андертейла. Ничего особенного. – Даст не хотел повторения Кодатейла. Или Суверентейла. И уж тем более Аутертейла. Нот нахмурился: – Все миры особенные. Даст поразился его твердости, но лишь пожал плечами: – Ладно. Дай мне секунду. Он вышел на задний двор и достал из ящика стола в маленькой лаборатории пару защитных тонированных очков. Солнечные очки могли бы лучше скрыть цвет, но он не хотел входить в комнату этого Папируса, не говоря уже о том, чтобы что-то оттуда брать. Даст надел очки и задумался, стоит ли менять толстовку на лабораторный халат, висевший на маленьком крючке на стене. Он вспомнил историю Нота с аморальными Учеными вроде Владыки Меттатона и засомневался, стоит ли его брать. Владыка носил плащ, а не халат, но он был не единственным Ученым, с которым сталкивался Нот… Даст схватил лабораторный халат и вернулся в гостиную. Когда он вошел, Нот сидел на диване, уткнувшись головой в ладони. Он поднял голову, и угрюмое выражение на его лице быстро сменилось удивлением и неподдельной радостью. – Ты вернулся! – вырвалось у него. Даст приостановился в дверях, застигнутый врасплох его радостью. – Да? Конечно, вернулся. Нот как-то странно дернулся. Он резко опустил голову и ничего не сказал. Проклятье, он действительно думал, что Даст его бросит. – Что-то не так? – осторожно спросил Даст. Нот молча покачал головой. Даст приподнял лабораторный халат: – Можно мне его надеть? Нот решительно кивнул. Даст надел лабораторный халат поверх толстовки, и Нот с энтузиазмом схватил его за руку. Казалось, он был в восторге от контакта, держась чуть крепче, чем нужно, но Даст не возражал. Кулон засветился, и Даст почувствовал характерный толчок. Они вновь возникли в Нейтральном таймлайне Андертейла. Даст помедлил немного, наполовину ожидая, что вот-вот появится Скетч и бросится к ним, но в переулке, в котором они появились, никого не было. Даст расслабился, но тут же снова напрягся, осознав, что они находятся в пределах столицы Подземелья. Он приглушил раздраженный вздох. «Я вовсе не сюда хотел попасть». Его целью была более пустынная часть Подземелья. А может, и совсем другое Подземелье. Некоторые из Нейтральных миров и временных линий Андертейла было трудно отличить друг от друга. Нот тоже окинул взглядом их окружение и на мгновение растерялся. Он не стал ничего комментировать, но его энтузиазм быстро сменился тревогой. Даст позволил Ноту держаться за его руку, когда они вышли на столичные улицы. Другую руку он держал в кармане, успокаивая себя тем, что там лежит костяная атака. Улицы были полны монстров, занятых своими повседневными делами в Подземелье. А плакаты и несколько транспарантов гордо гласили, что сегодня день какого-то нового фестиваля под названием "Фестиваль головоломок". Народу в столице было даже больше, чем обычно. Никто не обращал внимания на монстров-скелетов в лабораторном халате и шарфе. Проницательный взгляд Даста прошелся по толпе, отмечая усталость жителей и то, как мрачнели лица монстров, когда они видели изображение своей Королевы на телевизионных экранах в витрине магазина. Он также заметил присутствие нескольких монстров с транспортными кулонами, очень похожими на его собственный. Нот, казалось, не обращал на это внимания, а пялился куда-то в воздух над головами монстров. Даст крепко держал его за руку, чтобы он не потерялся. И не зря, потому что Нот все время сбивался с шага и всячески старался ни с кем не столкнуться. Его попытки были обречены на провал, потому что улицы были переполнены. Нот налетел на монстра-кролика и так сильно вздрогнул, что едва не вырвался из хватки Даста. Заодно он выбил коробку из рук монстра-кролика, рассыпав ее содержимое по тротуару. Упакованные коричные кролики покатились по бетону. Нот чуть не упал, бормоча извинения монстру-кролику, пока подбирал рассыпавшийся товар. Раздраженное выражение мордочки кролика сменилось мягкой тревогой. – Все в порядке, милый. Нот замер. Он молча уставился на монстра-кролика, и Даст мог представить, какими огромными были его глазницы за повязкой. Он не издал ни звука, только открыл и закрыл рот. – Мы опаздываем, – поспешно вмешался Даст. – Простите за беспорядок, мэм. Монстр-кролик взглянула на него и застыла на месте. Даст поднял Нота на ноги и поспешно повел дальше. Нот довольно пассивно шел за ним. Его шаги были нетвердыми, словно ноги едва держали его. Даст крепче сжал его руку: – Что с тобой? Нот попытался улыбнуться, но зубы слишком сильно стучали: – Здесь много народу. Видят всякое, как обычно. Они не должны меня видеть. Только теперь Даст вспомнил, что Нот месяцами находился в изоляции только с ним (а затем только с Найтмером, Эррором, Киллером и, возможно, Хоррором) в качестве компании. Еще он вспомнил, что Нот был здесь тайком от кого-то, кто, возможно, пытался (и в основном преуспел) стереть воспоминания других о Ноте. Дерьмо. – Мы ненадолго, – негромко сказал Даст, продолжая путь. – Я просто хочу посмотреть, есть ли здесь потенциал для экстренного снабжения. Думаю, этот мир открыт для Мультивселенной, но политически он нестабилен. Не все здесь одобряют политику Ториэль в отношении людей. Папирус выжил, но слишком много других монстров было убито. Нот повернулся к нему. Казалось, он сосредоточился на дыхании. – Откуда ты знаешь? Даст посмотрел на Нота и заметил, что тот все еще напряжен. Он то и дело вздрагивал и оглядывался по сторонам. Может, Нот думал, что за ними следят? Народу было много, но никто не проявлял особого интереса к двум монстрам-скелетам. Даст умел подмечать подобные вещи, ведь он столько раз выполнял задания для Найтмера. Даст (по большей части) скрыл свое беспокойство и поправил лабораторные очки, пониже надвинув капюшон на лицо. – Босс любит дестабилизировать такие места. Человек давно ушел и не вернется. Монстры не выберутся из Подземелья. Они настолько близки к отчаянию, что хватит небольшого толчка, чтобы склонить их в сторону негатива. Просто пустить слух здесь, шепнуть на ухо Андайн там… И все, они сделают остальное. – Они знают о Мультивселенной и даже получают поставки из других миров, – озадаченно сказал Нот. – Разве это не помогает? – Не всегда, – ответил Даст. – Знание о Мультивселенной может усугубить их положение, потому что они знают, что их версия человека могла бы помочь им, но не помогла. – Может, человек пытался? – запротестовал Нот. Его голос стал еще тише. – Может быть, он пытался снова и снова, и на него возлагалось так много надежд, но ничего из того, что он делал, не было достаточно, и ему слишком часто говорили, что он "недостаточно хорош", поэтому он вообще перестал пытаться. Дасту потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имеет в виду. – Сомневаюсь. Думаю, ему просто было наплевать. Он не мог согласиться с Нотом по поводу возможного характера человека. Скорее всего, он специально оставил Подземелье в нестабильном состоянии. С другой стороны, Нот был более оптимистичен, чем Даст. Или, возможно, Нот знал что-то, чего не знал Даст. Подождите. Вот на что смотрел Нот: он видел прошлое или будущее этого мира, или что-то в этом роде, как в Суверентейле. Хм. Даст возблагодарил Звезды за то, что на этот раз Нот не отключился. По крайней мере, не совсем. Нот не ответил Дасту. Чем дольше они оставались в этом мире и чем больше прохожих его видели, тем напряженнее становился Нот. Постепенно это напряжение снова перешло в тихую панику, в которую Нот впадал, когда испытывал сильный стресс. Даст поспешно завел Нота в ближайший переулок: – Что происходит? – Ничего, – прохрипел Нот, задыхаясь от паники. – Мне очень жаль. Прости. Я знаю, что привлекаю внимание и очень стараюсь вести себя нормально, но не могу. Никто не должен меня видеть. Вот тебе и стремление не доводить до нервного срыва. Даст проклинал свою нерешительность (и свою неспособность заметить, насколько Ноту было некомфортно в их неожиданном пункте назначения, пока не стало слишком поздно). Он размышлял, стоит ли рисковать и прикасаться к Ноту, когда тот съежился, скрючившись, словно испытывал физическую боль. Внезапно Нот тихо рассмеялся. Казалось бы, этот тип прерывистого болезненного смеха должен быть громким и резким, но Нот едва издавал звук. Но даже сквозь гул болтовни монстров, идущих к близлежащему фестивалю, Даст мог расслышать в его невеселом напряженном хихиканье истерические нотки. – Они все умрут, – отчаянно хихикал Нот. – Вот почему им позволено меня видеть. Пожалуйста, никто не должен пострадать… Даст уже собирался спросить, о чем говорит Нот, как вдруг… – Стоять! Руки вверх! Инстинкт взял верх, и Даст схватил Нота, дернув его к себе, и приставил к его шее костяной кинжал. Затопивший Даста стыд был таким же холодным, как подземелья в Замке Найтмера. Даже сейчас, после всего, через что они прошли, и после всех его заверений, что он никогда не причинит вреда Ноту, его первой реакцией было это. Нот же вообще перестал реагировать и стал жутко тихим и неподвижным. Он даже не проявлял никаких эмоций, просто уставившись на Королевских Стражей монстра-кролика и монстра-кота. Если бы Даст не знал лучше, он бы подумал, что держит в руках не живое существо, а куклу скелета в натуральную величину. Даст вспомнил, как отреагировал Нот в прошлый раз, когда его взяли в заложники, и еще больше пожалел о своих действиях. Оставалось только надеяться, что Блу не окажется рядом и не предложит занять место Нота. Даст сомневался, что местные Королевские Стражи попытаются вступить в переговоры. Они доказали обратное, когда заметили Нота и просто встали в оборонительную позицию с поднятым оружием, вместо того чтобы атаковать. По крайней мере, эти Стражи не были настолько полны решимости остановить Даста, чтобы проткнуть мирного жителя. Он почувствовал тягу Проверки и мысленно обругал себя за то, что отказался от предложения Нота подделать ее. Оглядываясь назад, Даст был проклятым Звездами идиотом. Да, он не собирался попадать именно в это Подземелье. Да, в этом мире было много народу, включая чужаков, и было бы легко затеряться в толпе. Но в этом мире знали о Мультивселенной. Скорее всего, они получали снабжение и поддержку из Омега-таймлайна. Они знали о существовании Даста и, возможно, следили за Сансами, которые подходили под его описание или были достаточно близки к нему. Монстр-кролик, вероятно, заметила огоньки его глаз, когда оказалась рядом с ним, и вызвала Стражей. Они наверняка думали, что Даст здесь по приказу Найтмера, разведывая местность перед нападением. Любой ужас перед этим теоретически возможным нападением вполне может привести Найтмера прямо к их порогу. – Dust!Санс, отпусти гражданского и опусти оружие! – потребовал Страж-кролик. Даст молчал, прикидывая, успеют ли Стражи добраться до него до того, как активируется новый транспортный кулон. Он не рассчитал время его срабатывания, когда они сюда попали. К тому же он уже доставил их совсем не туда, куда нужно. Нот ожил с тихим напряженным вздохом: – Эррор собирается напасть на этот мир! – Он дернулся вперед, едва не вырвавшись из хватки Даста. – Вы должны связаться с Омега-таймлайном и Звездными Сансами. Они могут… Страж-кролик отреагировал на внезапное движение Нота броском атаки. Страж-кот перехватил атаку, и похожий на морковку кинжал вонзился в стену переулка вместо груди Нота. Даст мгновенно активировал транспортный кулон. Он услышал, как Страж что-то крикнул, и почувствовал удар, когда они растворились. Мир покачнулся, потемнел, и рука Нота вырвалась из его хватки. Даст ударился об пол Зала Суда. Вот только это был не весь Зал Суда. Над черным пространством парила часть Последнего Коридора. Больше ничего не было. От силы первого удара Даст скользнул по плитке, сорвавшись с края, и его поле зрения заполнила темнота. «О Звезды, мы в Пустоте…» Чья-то рука схватила Даста сзади за одолженный лабораторный халат. Его ноги качнулись над бесконечной темнотой, и он подтянулся, отчаянно цепляясь за руку Нота. Это была не рука Нота. Она была слишком большой, на ней не было его перчаток и шрамов. Санс крепко сжал руку Даста в своей, напряженно улыбаясь, а другой рукой цеплялся за разбитую плитку Зала Суда. Половина его черепа была покрыта пылью и наполнена разноцветным пламенем. Те же цвета душ светились в его оставшемся глазу. – Я держу тебя, приятель, – прогремел он. – Как мило, что ты "заскочил". Даст схватил Санса за руку свободной рукой и позволил втащить себя на парящий фрагмент Последнего Коридора. Ноги Даста ступили на единственную твердую почву в этом месте, и он тут же рухнул, тяжело дыша, а его душа бешено колотилась. Было так темно, что он едва мог видеть на расстоянии нескольких шагов. Только плитка и обломки колонн позволяли догадаться, что это фрагмент Зала Суда. Тени перед его глазами сместились, вытягиваясь, как потусторонний призрак, и сквозь них проступило белое ухмыляющееся лицо Гастера: – Привет, Dust!Санс. Даст вскочил на ноги и вызвал Бластер и два костяных кинжала. Он готовился к бою, но опыт не позволял ему забывать о бездонном обрыве за спиной. Санс с пламенем встал между ним и Гастером: – Эй, полегче! Не подкрадывайся к нему, Шейд. – Извини, – пробормотал Гастер Шейд. – Здесь… так давно не было никого нового. – Не так уж и давно, и ты это знаешь, – проворчал Санс. – Перестань его пугать. Гастер улыбнулся. Его ухмылка была такой же мрачной, как Пустота. В его левой глазнице на мгновение вспыхнул огонек и погас. – Новый монстр – это новая возможность. Даст начал подумывать, не рискнуть ли ему с разрушающей души тьмой. – Не сейчас. – Санс осмотрел небольшую площадку, на которой они находились, ненадолго задержав взгляд на поврежденных колоннах вокруг, а затем сосредоточился на Дасте. – Я Калор. Это Гастер или Шейд, если угодно. Мы находимся в пустоте Азертейла. Пустота со строчной буквы "п", а не большая плохая Пустота с большой буквы. Ты Даст, не так ли? Голос Калора был достаточно дружелюбным, но Даст заметил острый изучающий блеск его глаза. Это был взгляд Санса, увидевшего потенциальную угрозу. Может, он и не Судил Даста, но оценивал его, и ему явно не нравилось многое из того, что он увидел. Даст молчал. Он поднял руку, опустил защитные очки на шею и окинул Калора и Шейда мрачным взглядом. – …Не очень-то разговорчив, да? – Калор отступил еще немного назад и почесал щеку. – Слушай, я не собираюсь тебя бить. Или нападать. Серьезно, драться здесь плохая идея. Если кто-нибудь сорвется, то окажется в самой настоящей Пустоте. С большой буквы. Даст почувствовал, как огоньки его глаз теряют цвет. – Со мной был еще кое-кто. Скетч говорил, что Пустота не повредит Ноту, но что, если он ошибался? Калор заметил панику на лице Даста. Его собственное лицо помрачнело. – Эй, давай успокоимся… Даст оттолкнул Калора и отчаянно осмотрел фрагмент Зала Суда в поисках кого-нибудь еще. Он сразу же заметил кого-то за одной из больших колонн у края и шагнул в темноту, чтобы разглядеть их. Позади колонны Нота прижал к земле другой Санс. Вместо того чтобы сопротивляться, Нот полностью обмяк. Даст даже не мог определить, в сознании ли он. Он точно не отбивался от Санса. У толстовки этого Санса был пушистый воротник, как у… Взгляд Даста упал на грудь Санса и остановился на объединенной душе монстра и человека в форме сердца. Киллер уставился на него в ответ. Его левая глазница была темной. Правая освещалась испуганным белым огоньком. По его щекам тянулись тончайшие темные линии, настолько бледные, что скорее напоминали легкие карандашные штрихи, чем черные слезы. – …Дерьмо.