Голубой цветок смерти

      Я не успел открыть глаза, как почувствовал моментальную боль, тошноту и головокружение. Каждая клетка моего тела ноет, мышцы ужасно тянет, а раны болят. Волосы щекотят щеки, свет бьёт сквозь закрытые веки. Я приоткрыл один глаз, сначала передо мной была мутная пелена, но сфокусировав зрение я понял, что нахожусь где-то…       А… А где я вообще?       Незнакомая обстановка, значит я не в агентстве. Мягкая кровать, окутывающее меня белое одеяло и тумбочка в углу. Но также другой атрибут мебели — большой белый комод с зеркалом был заставлен медикаментами. Комната небольшая, но уютная и чистая. Я был у кого-то дома либо же в гостинице. Скорее всего второе, так как все выглядят донельзя новым и современным.       Я попробую оглядеться.       Слегка привстав на локтях, ощутил ужасную тошноту и головную боль. Ежесекундно пожалел о том, что я только что сделал, поэтому сразу же моя голова коснулась подушки.       Меня ещё не убили… А как насчёт Кармы?       — К… Ка… — я пытался позвать его, но ничего не вышло — моё горло словно облили кислотой, ошпарили кипятком. Я не могу произнести ни единого звука громче шепота. Так больно, что хочется реветь.       Нет. Не хочу и не могу верить, что его убили. Только не пока я был без сознания.       Я услышал, как дверь в комнату отворила какая то девушка и сразу подскочил на месте. Оружия под рукой не было… Плохо, очень плохо. Я в неизвестном месте, так ещё и неизвестный человек рядом. Я всегда делаю вид, что все хорошо, чтобы противник не подумал, что я слаб, это придаст ему уверенности. Я держался столько, сколько мог. Моя интуиция неспокойна, но в целом… Не думаю, что сейчас мне сделают что-либо, хотя бы потому что была возможность убить меня раньше.       — О, ты наконец очнулся. Не волнуйся, я врач, — женщина лет сорока вошла в комнату. Похоже, в действительности она никакой опасности для меня не представляет, выглядит слабой и я сразу же расслабился. Но бдительность всё еще со мной, ведь милым видом меня не подкупить — это ведь мой главный конёк. Я выгляжу слабым, серым, зажатым. Но стоит мне показать свои когти… — Меня зовут… У тебя должно быть голова раскалывается, не переживай, это нормально. У тебя газовое отравление второй степени. Говорить можешь? — я покачал головой. Эта женщина села рядом со мной на стул, видимо, правда пытается мне помочь, но кто она? Мы ведь не в больнице. Карма постарался? Я даже не могу спросить ничего у неё… да что там, я в случае опасности не смогу защититься, да еще и привлечь внимание криком не в силах. Сейчас я уязвим как никогда и меня это раздражает. — Хорошо, тогда поступим так: я буду задавать вопросы, а ты кивай или мотай головой. Итак. Как ты себя чувствуешь по шкале от одного до десяти? Один — ужасно, десять — отлично, соответственно. — я показал тройку на пальцах одной руки. Мне очень хреново, но я хотя бы жив и не умираю. Уже что-то. — Поняла. Дальше я буду называть симптомы, если ты чувствуешь их, то кивни. Головная боль. Тошнота. Головокружение. Кашель. И… Шум в ушах. — кивнул на первых трех. Приветливая женщина с темными волосами записала что-то в блокнот. Я просто наблюдал за ней, пытаясь обратно не отключится. Если Карма жив, то я должен увидеть его. Мне нужно знать, где он и как он, этого будет достаточно. — Разрешишь тебя осмотреть? Мне нужно понять, в каком состоянии твой организм. Справится ли он сам или стоит прописать лекарства. — я кивнул. Хуже точно не будет.       Осмотр прошёл довольно быстро, правда когда пришлось встать, я едва не упал обратно на кровать, потому что голова идёт кругом. … сказала, что не всё так плохо, я быстро поправлюсь, уже через пару дней смогу ходить, есть и говорить. А пока нужно пить больше воды, чая и не забывать про лекарства. Она еще что-то сказала о ранах, но я не совсем понял её, моё сознание еще мутное, не пришло в себя. Не думаю, что это было особо важно, раз она не заострила на этом внимание.       — Мне позвать твоего друга? Такой… красноволосый парнишка. Он переживал за тебя. — в моей груди разлилось тепло. Я сразу оживился и кивнул несколько раз. Карма жив, с ним всё хорошо… и он переживал за меня?.. Клянусь, в этот момент я чуть не расплакался от счастья. Мне хотелось бы скорее увидеть его, утонуть в его объятиях и получить тепло. Такое сладкое, мягкое и желанное тепло. Я бы взял его за руку однажды и пронес бы это через всю жизнь. — Хорошо, пойду позову его. Думаю, он будет рад увидеться с тобой.       Я выпил лекарства после ухода врача, которые она попросила и меня чуть не вывернуло наизнанку от боли. На стенках горла осталось неприятное ощущение, словно лезвием прошлись. Я начал сильно кашлять, чуть не задыхаясь. Раны от этого начали сильно ныть. Так отвратительно, даже не побоюсь этого слова, хуево, я еще никогда себя не чувствовал. Я лёг на кровать и попытался отвлечь себя, контролируя дыхание. Получилось так себе. Меня больше поражало то, что я чувствую такую сильную боль под действием обезболивающего. Что было бы без него? Наверное, я бы валялся в отключке ещё несколько дней.       Дверь внезапно распахнулась, а моё лицо озарилось слабой улыбкой, потому что в неё неуклюже ввалился запыхавшийся Акабанэ. Он бежал, неужели он и правда так волновался за меня?       — Нагиса! Ты очнулся! Как ты? Как себя чувствуешь? Что у тебя болит? Если тебе что-то нужно, то сразу скажи мне, — красноволосый устроился на полу на коленях, взяв мою руку, расположив внутренней стороной на своей щеке. Его голос дрожит, он вот-вот заплачет. Я никогда не видел его таким… взволнованным? Его волосы, его голос, прекрасные глаза… Запах… Я скучал по нему. Я так скучал… — Черт, я так счастлив, что ты наконец пришёл в себя… Прости меня, что оставил тебя там, я никогда не сделаю этого больше, слышишь? Я… Прости меня… Я такой самовольный придурок… — я вижу, как по его щекам текут слезы и мгновенно их вытираю. Я не могу смотреть, как он плачет из-за того, чего не делал. — Как же хорошо, что ты жив… Ты знаешь… Я себе места не находил… Волновался… Я никому тебя не отдам больше и не оставлю тебя… Никому… — он невесомо приобнял меня, боясь причинить мне боль.       — Не… — я пытался шёпотом произнести хоть что-то, но у меня так ничего и не вышло. Его запах волос и сигарет, я снова могу чувствовать его, пусть и не так сильно, как обычно. Я готов отдать практически все, что у меня есть, лишь бы видеть, слышать и чувствовать его. В безопасности. Теперь я в безопасности, я могу чувствовать и это. Могу выдохнуть и расслабиться, потому что я всецело доверяю ему, и никому больше.       — Черт, точно… Врач сказала мне, что тебе нельзя говорить какое-то время. Какой же я идиот, вопросами тебя завалил. Вот, я кое-что приготовил на этот случай, — он вытер слезы рукавом и затем что-то достал из прикроватной тумбочки. Это был маленький блокнот зелёного цвета и чёрная ручка. — Пиши сюда все, что хочешь сказать. Нагиса… Слушай, мне лучше оставить тебя наедине, пока тебе не станет лучше, или остаться рядом? М сказала, что лучше будет оставить тебя в тишине и покое, потому что… потому что тебе очень больно…       Моя рука тут же неаккуратно, но разборчиво начеркала на листе:       «Мне больно, очень, именно поэтому я хочу, чтобы ты остался. Я скучал по тебе. А ещё я очень рад, что ты жив. Когда я очнулся, испугался, что тебя уже убили. Сколько дней я был без сознания? Ощущение, как будто вечность. Где мы?» Это был самый странный и неудобный способ общения, но пусть будет так. Я хотел написать более коротко, но… Мои чувства переполняют меня. Они даже заглушают ту боль, которая создавала резонанс с другой, от более глубокой раны. Акабанэ быстро пробежал по строчкам, его выражение лица изменилось, он смотрел на меня с ещё большим переживанием и беспокойством.       — Нагиса… — его длинные, немного сухие пальцы, гладили мои щеки, лоб, убирая каждый волосок, каждую пылинку с меня. Мне никогда не хватит вечности, чтобы насладиться его бережными прикосновениями ко мне. — Если я могу чем-то помочь тебе, если тебе что-то нужно, я всегда здесь. Пожалуйста, не стесняйся просить моей помощи. Я всё сделаю, пусть даже это будет самая простая мелочь. Я рядом с тобой. И моя обязанность это помочь тебе восстановиться. Насчёт меня… Со мной все в порядке, ни царапинки, все шишки у нас достаются только тебе… — он грустно улыбнулся. — Если бы я… Если бы была возможность поменяться с тобой местами тогда, то я бы не раздумывая сделал это. Просто… Я… Я так волновался… Ты ещё от прошлого ранения не восстановился, и тут такое. Это полностью моя вина. Если бы я... остался, вынес бы тебя раньше из здания и все было бы отлично. Прости… — он легонько сжал мою руку. Даже не так, просто взял её более уверенно. С осторожностью, будто каждая клетка моего тела ноет и болит. — А насчёт этого места… Я попросил помощи у кое-кого. Этот человек согласился помочь. Охрана и необходимая медицинская помощь тебе обеспечена. Прошу, не волнуйся об этом. Мы в безопасном месте, ты можешь расслабиться. Восстановишься, а после мы с тобой найдём решение всему.       Моя тревожность подскочила до небес. Почему он не сказал, что это за человек? Его старый друг? А может, я просто его не знаю? Скорее всего последний вариант. Должно быть, он заплатил ему очень много и это напрягает меня.       Моя голова резко закружилась, а в глазах потемнело. Околообморочное состояние мне хорошо знакомо с тех пор, как я стал мало есть в последнее время. Акабанэ придержал меня за предплечья, чтобы я не ударился и не упал. Потеря координации и тошнота это самое худшее, что может быть из всех симптомов.       — Эй-эй-эй, солнце. Эй, все хорошо, — я почувствовал его ладонь на своём лице. Такая мягкая и тёплая… — Давай-ка ты полностью ляжешь на кровать, не хочу, чтобы ты ударился или тем более упал, только этого не хватало, — он аккуратно пододвинул меня ниже, слегка подняв на руках, так, чтобы я полностью принял горизонтальное положение и накрыл меня одеялом. Стало лучше. — Вот так. Можешь поспать, если захочешь, а я побуду с тобой, согласен? — я медленно, сквозь темную пелену в глазах, кивнул головой. — Хорошо. Всё будет в порядке. Я обещаю, — Карма медленно и аккуратно гладил меня по голове, а сам сидел на полу. Он был серьёзным и на ряду с этим обеспокоенным. — Тебе принести воды? — я медленно, очень аккуратно кивнул головой. Я знаю, что будет больно, когда я выпью её, но чем больше я буду пить жидкости, тем быстрее из меня выйдут все вредные соединения, которые я получил в последствии отравления. Долго находиться в таком состоянии мне нельзя, я не смогу никого защитить. — Держи, только пей аккуратно, — Акабанэ подложил подушку мне под голову и протянул стакан. Я делал самые маленькие глотки, которые только возможны. Мне было больно, но я не кашлял, это уже что-то. Выпив где-то треть стакана, я отдал его обратно Карме, а тот уже поставил его на тумбочку.       — Нагиса, — он обратился ко мне с таким тихим и любящим голосом, который я никогда от него не слышал. У меня по спине пошли мурашки. Я… Я никогда бы не подумал, что кто-то действительно будет так бережно заботиться обо мне и все время быть рядом. Оберегать. Это так приятно, чувствовать защиту и твердую почву под собой. Если бы я мог сказать об этом… — Я люблю тебя. Я правда скучал по тебе и правда счастлив, что могу сказать это тебе лично. Пожалуйста, делай всё, что говорит врач, чтобы быстрее поправиться. Она не желает тебе ничего плохого. А потом, когда тебе станет лучше, мы выберемся и все у нас с тобой будет хорошо. Мы обязательно найдём работу по душе, и если ты захочешь, то можем жить вместе, ну или рядом, чтобы заботиться друг о друге, — я улыбнулся и еле заметно кивнул головой. Карма, заметив это, засиял улыбкой. Его клычки еле заметно виделись, а я обожал смотреть на них что в школе, что сейчас. Его пальцы ловко проскальзывали между прядей моих волос, убирая их от лица. Затем он слегка приподнялся и невесомо коснулся своими губами моего лба. Такое тёплое и приятное чувство… это лучшее, что когда-то случалось со мной. Нет, не так. Акабанэ Карма — вот, что самое лучшее, что случалось со мной. Я чувствую, как я люблю его и полностью принимаю. Как его внутренний трепет и осторожность, словно сосуды, наполнены до самых краев любовью и заботой. Его губы переместились с моего лба на мои щеки и губы, он медленно и нежно целовал меня, не доставляя ни капли дискомфорта. — Нагиса, пожалуйста, не оставляй меня одного. Что бы ни случилось, — его дыхание слишком близко. От него пахнет ментоловой жвачкой, каким-то самым обычным шампунем со вкусом персика и сигаретами. Похоже, что он не хотел, чтобы я чувствовал запах его сигарет, которые он просто обожает, поэтому использовал жвачку для нейтрализации. Это кажется мне чем-то особенным. Этот запах… Я не могу не ассоциировать его ни с кем, кроме него. Свежий запах табака и свободы, свежести. Так пахнет Только Карма. — Я не смогу этого пережить. Ты слишком дорог для меня, — Карма бережно поцеловал меня в макушку. Его голос снова дрожит. Похоже, когда моя жизнь снова оказалась на волоске — он места себе не находил.       — Д-да… — я шёпотом, так, что еле слышно, выдавил из себя хоть какую-то реплику. Это оказалось не так больно, как я думал. А Акабанэ был счастлив услышать хоть и такой тихий, скрипучий, мой голос.       — Хорошо, — он положил на меня руку, приобняв за талию. Мне было немного неприятно, но я был рад касаться его. Я начеркал на блокноте до боли простую фразу из тех самых трех слов, чтобы он понял, что я тоже рядом с ним и не оставлю его. Я же сказал, что я не сдамся. — Знаешь, мне столько всего хотелось рассказать тебе, но… Почему-то сейчас в моей голове так пусто. И я не знаю, хорошо это или плохо. Но судя по ощущениям… Эта пустота на самом деле не является пустотой, это скорее как штиль в море. Ой, извини. У меня немного развязался язык, ха-ха.       «Я люблю твой голос, » — на это моё ещё одно новое сообщение Карма засмущался и… даже слегка покраснел?       — Чтож, я очень рад это слышать, — улыбка не сходила с его лица. Он был спокойным, но в то же время он беспокоился обо мне. Это очень противоречиво, а я видел его насквозь. — Погоди, я же ведь не слышал этого, тогда правильнее сказать «я очень рад это видеть»? Или… Черт, я запутался, — я очень широко улыбнулся и издал смешок, о чем пожалел почти сразу же. Кашель начал давить меня, я стал задыхаться, схватившись за грудную клетку. Когда приступ прекратился, по моим щекам начали течь слезы от боли и от недостатка кислорода. Мои глаза были закрыты, ладони сжимали мягкие простыни. Я мельком взглянул на Карму. Его выражение лица… Оно… Его сложно описать словами. Он вдруг стал серьёзным, как будто на старте позвать врача или как-то помочь мне при случае опасности. Брови нахмурены, взгляд полный уверенности. Он хочет защитить меня.       Раздражение в горле ненадолго исчезло. Перед глазами все плыло, а ещё жарко. Хочется умыть лицо холодной водой.       «Карма, помоги мне, пожалуйста, дойти до ванной.» — я не стал делать это сам, потому что знаю, что не смогу и свалюсь на пол от головокружения. Я не хочу казаться сильным и геройствовать, отношения — это вовсе не об этом. Отношения это взаимопомощь и здесь нет места для глупой, чрезмерной, даже немного эгоистичной самостоятельности.       — Конечно. Иди ко мне, — я думал, что он поможет мне встать, но вместо этого Акабанэ медленно продел под мои колени и спину свои руки и аккуратно, без резких движений, поднял и пронес к двери в дальний конец комнаты. Ручка повернулась и мы оказались в коридоре, залитым светом. Сразу же ещё одна дверь, красноволосый без труда открыл её и аккуратно опустил меня на холодный белый пол, рядом с раковиной, мои руки были прижаты к ней, вернее, чуть ли не вцепились в кафель.       — Никаких резких движений, крепко держись за раковину или стены, не отпускай. Если почувствуешь себя плохо, то стучи в дверь и аккуратно сядь на пол. Я подожду снаружи, — после этих слов он вышел, закрыв за собой дверь.       Я поднял глаза на зеркало и ужаснулся — лицо было бледным, как смерть и помятым, как кусок белого картона. Мешки под глазами приобрели синий цвет, а волосы как солома — торчали из неоткуда. Я завязал их резинкой, которая всегда была в моем правом кармане. Вроде бы стало лучше. По крайней мере, не так отвратительно. Я ненавижу выглядеть слабым и всегда ненавидел. Всю жизнь из меня делали слабака, я не мог дать отпор даже самому слабому противнику. А ведь все из-за воспитания моей матери… Но если взглянуть на то, где я сейчас, на то, кем я стал… Лучше бы я был слабаком с одним комплексом, чем убийцей с копами на хвосте и кучей травм, речь здесь не только о физических.       Мне с трудом удавалось стоять на ногах, слабость и боль в теле не даёт мне нормально его контролировать. Я, черт возьми, устал. Дико устал.       Включив холодную воду, я одной рукой умыл лицо, а другой оперся на стену слева от зеркала. Голова кружится, но, в целом, пока я все контролирую. Главное не упасть, потому что я могу нехило удариться и от этого швы могут разойтись. Это самое хреновое, что может случится.       Вода такая холодная, но от неё становится легче и лучше, она исцеляет меня, как будто с плеч упал вес грузом килограмм десять. Я ещё немного выпил, сделал пару маленьких глотков, конечно, не без боли. Волосы начали вылазить из слабого пучка, раздражая меня и я снова поднял взгляд на зеркало. В голову мне пришла бредовая идея как раз тогда, когда я увидел ножницы. Думаю, догадаться не сложно, какая.       Я завязал волосы в низкий хвост, а в правую руку взял ножницы. Пара неловких, тем не менее аккуратных движений и они рассыпались по моему лицу. Они напоминали мне каре, вроде так это называется. Волосы сантиметров двадцать в длину, остались у меня в руке. Я смотрел ещё на них какое-то время, после чего выбросил. Вроде бы, ничего такого, но… Дышать по какой-то причине стало легче. Я убрал пряди, закрывающие щеки, за уши и смотрел на себя через стекло. Выглядит не так плохо, как я думал.       Я трижды, еле слышно, постучал в дверь, после чего она моментально открылась и я буквально рухнул на Акабанэ, потому что оступился и потерял равновесие. Это выглядит так глупо, прямо как из тех книжек про любовь, когда персона А спотыкается и падает в руки персоны В, когда они случайно встречаются в коридоре. Я как никогда рад, что у Кармы очень крепкие руки и хорошая реакция, не хотелось бы встретиться лицом к лицу с кафельной плиткой, которой покрыт весь пол в ванной и коридоре.       — Осторожно, — пробубнил он, схватив меня под руки. Я только кивнул головой, после чего сразу же мои ноги оторвались от земли и красноволосый бунтарь понес меня обратно. — Хорошо, что не ударился, — на это я опять только кивнул. Голова снова разболелась, а в горле першит. Картинка плывет, перед собой я вижу только шею, ключицу и кончики волос Акабанэ. Его кожа выглядит такой мягкой и шелковой, что так и тянет прикоснуться, потрогать её, провести по ней кончиками пальцев. Не долго думая, моя щека уже прижалась к его груди, прямо под ключицей. Я слышу его сердце и дыхание, которое разнится с моим. Его дыхание глубокое, спокойное, сердцебиение размеренное и слышится отчётливо. А кожа и вправду оказалось такой, какой я её придумал для себя, если так можно сказать. — Хей, все хорошо? Тебе плохо? — похоже, этот жест смутил его и я сразу же понимаю, почему — моё трение щекой к нему, с условием, что я не могу пока говорить… Это могло показаться просьбой или каким-то знаком, но на деле же обычное проявление… Ласки?       Покачав головой, я задумался: я ни к кому не испытывал подобного и никогда не хотел, чтобы кто-то конкретный гладил меня или просто спрашивал, как я себя чувствую, помогал мне. Похоже на то, что Карма действительно стал для меня особенным и ближе, чем кто-либо за всю жизнь.       Когда мы обратно вернулись в комнату, он с таким же трепетом и аккуратностью положил меня на кровать, укрыв мягким покрывалом, а сам сидел, сложив руки на груди и смотрел в пустоту. Но мне так понравилось обнимать его, что я медленно сел и потянулся к нему, пока он отдыхал на краю кровати.       — Что такое? — похоже, до этого Карма был глубоко погружен в свои мысли, потому что он взглянул на меня и крайне удивился. — Нагиса… Твои волосы… Ты… Ты отстриг их? Зачем? — он слегка улыбается, значит, не недоволен, хоть я и знаю, что когда-то он был против. Мне ничего не оставалось, как широко улыбнуться и пожать плечами. — Тебе идёт, голубоглазик, — Карма поправил пряди, которые выпали из основной массы и вернул их за уши. Его прикосновение… Такое нежное… Я хотел бы ещё раз ощутить это на себе. Оно невесомое, словно лепесток цветка и такое же приятное и шелковистое. Потянувшись за объятиями сквозь небольшую боль и стиснутые зубы, я был хладнокровно остановлен.       — Тебе нужно лежать, Нагиса, будешь много двигаться и швы разойдутся. Врачи ведь говорили… Обратно трудно будет сшить. Прошу, давай без глупостей, — я немного расстроился, но он прав, поэтому мне пришла немного другая идея. Я лёг на одну половину кровати и похлопал по пустому месту рядом с собой, чтобы Карма лёг рядом, на что он улыбнулся и я снова мог чувствовать его запах, цвет его волос, холодной гладкой кожи и золотого взгляда. Он бросил куртку на табурет, стоящий напротив кровати, забрался ко мне под одеяло и мягко обнял одной рукой. — Отдыхай, солнце. Если заснешь, то это будет даже отлично. Хочу скорее услышать твой голос… — я зарылся ему в грудь и сам не заметил, как начал постепенно опускаться в сон. Я окружен теплотой, заботой, мягкостью, а главное — безопасностью. Я кое-что осознал, кое-что действительно важное… Карма стал моим домом, куда я хочу все время возвращаться.