Кленовый демон сёгуната

— Северный район Ватацуми, озерное поселение Суигэцу —

      До точки сбора пришлось ехать еще несколько часов, так как святилище Моун и любезно предоставленная владелицей Ватацуми территория, используемая под временное убежище для их собравшейся компании, находились в разных частях когда-то разверзнутого войной острова. То, что местные именовали «озером Суигэцу» на самом же деле представляло собой тихую полудеревушку, в которой на постоянной основе пребывали всего несколько семей. Остальные здания же использовались в качестве домов отдыха во время летнего сезона.       Утопая в тени вековых деревьев, здесь уже постепенно наступал вечер. Солнце медленно скользило к горизонту, окрашивая небосвод в нежные оттенки розового и золотого. Влажный воздух уносил свежесть воды, в то время как легкий ветерок колыхал непослушные волосы. На поверхности озера танцевали крошечные волны, отражая яркие краски заката. Лодочки, мирно покачиваясь, покидали причалы, а рыбаки, усталые, но довольные, возвращались в дом, унося с собой щедрый улов. Гладь воды прерывали только редкие всплески озорных плавников. Природа, похоже, радовалась окончанию дня.       Соседские дома, обрамленные растительностью, словно вышитые на фоне заката, веяли теплом. Свет от окон весело рвался в вечернюю темноту, приглашая к общению и добрым рассказам. Детский смех и песни лились из-за порогов, создавая атмосферу домашнего уюта. Кадзухе нравилось здесь. Сразу вспоминались моменты, проведенные с ребятами и Нивой.       Припарковавшись у двухэтажного невзрачного здания, ничем не отличающегося по оформлению от любого другого, светловолосый первым выходит из машины и направляется в сторону низких ворот, лениво потягиваясь на ходу. Усталость, скопившаяся в теле за долгую дорогу общей длительностью в сутки, постепенно брала верх над мечником, напоминая, что он больше не подросток, поэтому столько бодрствовать без вреда для себя не может. Однако, это не мешало ему время от времени кидать неравнодушные взгляды на парня, по-тихоньку слазившего с заднего сидения довольно высокого авто. Тот все еще периодически непроизвольно шипел от боли в ребрах, пробуждая в Каэдэхаре противные уколы совести, но последний уверенно отмахивался от них, думая, что по-другому бы не вышло, а уже сделанного не исправить, по крайней мере не так быстро.       Ожидая младшего, Кадзуха обговаривает с Горо еще несколько поручений, связанных с их общим делом. Скарамуча слушает в пол уха, но большую часть из произнесенного не понимает, ведь обладателей фигурирующих в разговоре имен даже не знает, поэтому в какой-то момент тупо пялится на щебечущих рядом парней. Мечник предлагает старому другу зайти к ним хотя бы ненадолго, ведь остальные ребята тоже будут рады его появлению, но Горо вежливо отказывается, отрицательно качая головой. Ссылается на то, что ему еще нужно вернуться к хозяйке с докладом, а еще обещает, что как-нибудь в другой раз точно составит им компанию. Сереброволосый в ответ лишь многозначительно улыбается, прежде чем просит мужчину быть на связи и наконец прощается с ним, надеясь, что в этот раз не на столь долго.       — Вы близки с ним, как погляжу. — Делает вывод тёмноволосый, направляясь следом за старшим к массивным входным дверям. — Он тоже провел детство в доме твоего отца?       — Ну, не совсем, но можно и так сказать. — Развернувшись к мальчишке лицом, мечник продолжает размеренно идти спиной вперед. — Горо родился в многодетной семье, что значительно ухудшило его социальное положение. Из-за этого, где-то лет пятнадцать назад, он вступил в армию сопротивления, которую возглавляли люди, недовольные властью сёгуна. Как раз последние годы их существования. Ради денег ему пришлось пережить очень многое, но, в итоге, в одной из битв его серьёзно ранили. Товарищи оставили умирать на месте, пока сами убегали, позорно поджав хвосты. Ему повезло, что неравнодушная медсестра после того, как всё утихло пожалела найденного «ребёнка». Впоследствии он оказался в госпитале на территории Сангономии, где его уже встретила Кокоми. Я не знаю, как именно они смогли найти общий язык. Впервые она появилась в доме Нивы в сопровождении Горо на очередном собрании, уже после того, как завершилась вся эта бессмысленная резня правящей верхушки. Он был похож на озорного подростка в теле взрослого. А как-то раз Куки заметила, что за нашими тренировками наблюдал помощник Кокоми, пока она сама была занята. Хейдзо это не понравилось изначально, поэтому он предложил ему присоединиться. Хотел повыпендриваться, а в итоге продул какому-то, как он выразился «сопляку», который воспринял это предложение слишком серьёзно. Так вот постепенно при подвернувшихся поездках в столицу он стал проводить время у нас, отчего и подружились.       — Понятно, один фанатик своего дела встретил другого. — Со вздохом заключает Скарамучча под чужую веселую усмешку. — Кстати, ты как-то сказал, что я тоже должен буду чему-то научиться. Когда приступим? Я уже начинаю чувствовать себя бесполезным среди вашей «всёумеющей» компании.       — Да, но… — Блондин хмыкает чему-то своему, проворачивая круглую ручку от двери, следом с силой толкая ту вовнутрь. — Всему свое время.       Противный скрип древесины привлекает внимание находящихся внутри ребят. Веселая речь тех льется из разных уголков дома. С одной стороны слышится звонкий смех и знакомые сумерские ругательства в перемешку с обычными обидными словами, брошенными в сторону Сиканоина из-за его бытовой криворукости, с другой — спокойная беседа двух девушек, сопровождаемая звуками и ароматами готовящегося ужина, с лестницы же доносится шумный топот и мурчащий задорный голос еще одной девушки, бегущей вниз со шваброй и моющими средствами в руках. Та приветственно машет только что зашедшим внутрь юношам, чем вспенивает странно-зеленоватую жидкость в бутылочке, а еще предлагает им присоединиться к процессу, как только смогут, ведь работы по их уютному обустройству на новом месте еще немерено.       Кадзуха лишь жмет плечами в ответ на изумлённый взгляд сбоку, словно говоря мальчишке, что за свои действия сегодня он отвечает сам, прежде чем уходит в направлении комнаты, откуда ранее доносились голоса парней. Чувствуя себя неловко и глупо, стоя у входа, Скарамучча решает пойти за девушкой, которая, кажется, что-то обронила в небольшой коморке рядом. Она ругается сама на себя, но, увидев младшего в приоткрывшемся проёме, пришедшего на помощь, озаряется лучезарной улыбкой. Её ярко-зеленые глаза блестят озорным огоньком, когда их обладательница вручает своему помощнику несколько цветных тряпок и бутыльков с подозрительным содержимым, пока сама набирает воды в глубокую пластиковую емкость.       — Как выяснилось по приезду, в этом месте давненько не было людей, поэтому пыль в самое ближайшее время могла бы начать двигаться сама по себе. — Недовольно фыркнув, русоволосая забирает набранную жидкость и ведет новенького за собой наверх. — Пока было светло, мы с девочками успели отмыть только первый этаж, поэтому до комнат добрались довольно поздно. Так что несколько дней придется потесниться.       — В каком смысле? — Непонимающе переспрашивает сёгун, преодолевая лестницу, отзывающуюся скрипом на каждый их шаг ко второму этажу. — С кем?       Кирара оглядывается на юношу, внезапно осознавая, что, скорее всего, тот никогда не делил с кем-либо ни комнату, ни, что более важно, постель. Губы её растягиваются в напряжённой улыбке. Мысли же заметались, как птицы в клетке. Чистый взгляд голубых глаз, полный ожидания и неведения, вытягивал из девушки всю честность, порядочность и остатки совести. Растерянно ойкнув вслух, она пытается придумать как же сообщить ему о такой детали, ведь то, что для них повседневная ерунда, для него — нечто странное и неизведанное.       — Думаю тебе это лучше просто увидеть. — Прикусив щеку изнутри, девушка пытается не смеяться, когда легким пинком ноги открывает дверь в нужное им помещение. — Мы решили разделиться по-честному, мальчики с мальчиками, ну а девочки с девочками. Поэтому пару дней вы с боссом побудете здесь. Вместе. Чуть позже каждый сможет жить по-отдельности, так что не волнуйся, это временная мера.       Тёмноволосый замирает в проходе, как только взгляд его цепляется за массивный предмет мебели среди четырех стен. Он смог бы спокойно пережить чужое присутствие рядом с собой столько, сколько это было бы необходимо, однако, теперь его очень сильно напрягала общая кровать. Та выглядит довольно широкой и вместительной. Для свободы двоих на ней места точно предостаточно, но лучше этот факт ситуацию никак не сделал.       Сама по себе комната довольно уютно обставлена. Несколько книжных тёмных шкафов расположились по-над широкими стенами. Письменный стол в похожем оттенке древесины занял свое место у окна. Комод для вещей той же цветовой гаммы соседствовал с изящным зеркалом в пол, в отражении которого прекрасно различался узор обновленного постельного белья. Персикового оттенка стены с волноватым узором создавали ощущение лёгкой дымки. Сами окна же специально завешены плотной тёмной тканью, чтобы снаружи никто не смог подсмотреть за обитателями дома, жертвуя волшебными видами на водную гладь. Девушка громко чихает несколько раз и уже начинает жалеть о том, что додумалась сдвинуть широкие шторы в сторону. Чертыхается почти шепотом, прежде чем раздраженно стукнуть емкостью о стол и закатить рукава повыше.       Скарамучча же, решив, что разберется со смущающим его нюансом наедине с мечником, тоже принимается за работу. Сняв с себя белоснежную часть верхних одеяний, чтобы не испачкать их по случайности, он остается в раздражающе облегающей черной водолазке, что не остается незамеченным русоволосой. Кирара непроизвольно оглядывает его худощавую фигуру, пока тот принимается протирать без проблем доступные ему поверхности. В голове её проскальзывает мысль о том, что нынешний сёгун выглядит как-то слишком женственно. С длинными волосами он казался ей вообще кукольным, словно не настоящим.       Юноша, чувствующий на себе взгляд спутницы, старается не обращать на это внимания. Его ощущение неловкости усиливалось с каждой минутой, но он пытался сосредоточиться на том, что казалось важнее. Пока они отмывали комнату, в ней же стояла неловкая тишина, прерываемая звуками открывшихся бутыльков с химией, плескающейся воды и редкими чихами русоволосой. Осмелившись разбавить душную атмосферу между ними, Скарамучча вновь вдруг тушуется. Он не представляет, о чём обычно говорят люди в повседневных обстоятельствах. О погоде? О политике? О работе? О каких-то планах? Для него подобное даже в мыслях кажется глупым. Внутренняя скованность и изоляция от внешнего мира дают о себе знать как никогда в «подходящий» момент.       — Да расслабься ты, я же не съем тебя. — Заметив напряжённое выражение лица парнишки, вновь в своей кошачьей манере произносит Кирара, параллельно с этим забираясь на стул, чтобы достать к полкам повыше. — Конкретно с нами тебе ничего не угрожает, если твоей головушке мешает именно это. Босс убьет любого, кто попытается тронуть тебя хоть пальцем, пока ты ему выгоден.       Не дожидаясь ответа, девушка начала тихо напевать только ей известную мелодию себе под нос, весело пританцовывая на не таком уж и крепком предмете интерьера, пока энергично смахивала лишнюю грязь. Скарамучче же осталось стыдливо спрятать взгляд, ведь слова русоволосой сильно смущали, а о своей проблеме он говорить не очень-то хотел. Вернее о том, что она заключается вовсе не в домысле девушки, а в идиотских предрассудках, которые сёгун самостоятельно переломить не может, отчего в определенные моменты выглядит кретином со стороны.       — Извини, я просто… Не умею поддерживать разговоры. Совсем. — Переходя в другую часть комнаты, тёмноволосый сдается, признаваясь в своей слабости. — Я привык быть один большую часть времени, поэтому мне трудно понять, что нравится другим людям или о чём вообще принято говорить в обществе. Меня всегда готовили к чему-то более высокому, наплевав на любые мои желания и интересы, так что я даже не знаю, что мне самому нравится, если честно. Абсурд какой-то.       — А так вот в чем дело?! — Кинув удивленный взгляд через плечо на своего собеседника, девушка расплывается в мягкой улыбке. — Знаешь, это хороший знак. Значит, ты действительно наконец-то думаешь в первую очередь о себе. И стыдного тут ничего нет. Если провести сравнение, то представь себе яйцо. Скорлупа его лопнула. Вот прямо некрасиво так, уродливо, как будто искусственно. Что по-твоему будет под ней?       Тёмноволосый не знает зачем, но прислушивается к словам зеленоглазой, мимолётно вспоминая о том, что она по другую сторону повседневности вообще-то психолог и криминальный консультант, работа которых заключается в том, чтобы вытянуть сокровенное из самых запрятанных уголков души человека. Прикрыв веки, он представляет перед собой запрошенную картинку, прежде чем продолжает внимать чужому хрипловатому голосу.       — Пустота? — Неуверенно выдает свой ответ мальчишка. — Что-то, что не так легко увидеть?       — Ну, в принципе, оба варианта верны. — Чужая речь ненадолго заглушается скрежетом отодвинувшегося стула и звуками плавных шагов в сторону юноши. — Секрет в природе этих «уродских» трещин. Это «что-то» внутри яйца на самом деле «кто-то», и именно он настоящий хозяин личности. Ему приходится ломать всю свою скорлупу, чтобы выйти наружу. Буквально родиться заново, чтобы показать всего себя во всей красе. Но процесс этот болезненный, поэтому нет ничего плохого в том, что ты теряешься в банальных вещах.       Воображение мальчишки в аккомпанемент тембру девушки рисует картинку пробивающегося через скорлупу зяблика, — маленького, ещё не до конца оперившегося, однако спешащего покинуть удушающее и пугающее его пространство. Резко открыв глаза, почувствовав как тело в реальности разворачивают в противоположную сторону, Скарамучча озадаченно смотрит на собственное отражение перед собой. Внешне он довольно заметно изменился, но то, что он начал меняться внутренне, не заметил вовсе.       — То есть ты меня сейчас сравнила с птенцом? — Наигранно возмущённо переспрашивает младший, усмехаясь забавно торчащим растрёпанным локонам за собственным плечом. — Не слишком ли это?!       — Не-а, так ведь и есть. — Вскинув руками, Кирара продолжает затеянную уборку. — В сёгунатском дворе ты был птичкой в золотой клетке, а здесь спонтанно стал драгоценным птенчиком Кадзухи. Я не имею в виду каких-либо пошлых выдумок, если что. Как я уже сказала, пока ему это выгодно, к тебе и отношение будет соответствующее, так как для него ты являешься очень удобным инструментом, который согласился почти на невыполнимую сделку. Так что пользуйся этим союзом и себе во благо. Учись, прислушивайся, хитри, обманывай. Будь самим собой в конце концов, — действительно настоящим.       Скарамучча серьезно задумывается. Девушка ведь права сейчас во всех своих произнесенных словах. Он, хоть и с чужой помощью, но наконец смог сделать то, на что уже давно перестал рассчитывать. Избежал кошмарного плена столицы, титулов и притворства. Почему же теперь он не может позволить себе спокойно быть тем, кем заслужил?       На душе отчего-то становится легче после этого разговора. Голубоглазый тихонько произносит слова благодарности, прежде чем разворачивается в направлении двери в очередной раз, из-за чего следом чуть ли не подпрыгивает на месте от испуга. Взгляд его встречается с чужим, уже знакомым. В алых огоньках напротив читаются смешанные чувства. Обладатель их, прислонившись к дверной раме спиной уже в привычной позе со сложенными на груди руками, явно застал большую часть ободряющей речи девушки. Кровь моментально приливает к лицу, предательски выдавая смущение через разлившийся по щекам румянец. Юноше почему-то становится очень стыдно перед ухмыляющимся мужчиной, будто он провинился перед ним за что-то, о чём сам не в курсе. Судорожно оглядев пространство, глаза тёмноволосого цепляются за мутную воду в ёмкости на столе. Он ссылается на то, что её необходимо поменять на чистую, прежде чем стратегически покидает помещение под задорный смешок старшего, задевая того плечом на выходе.

***

      — Для приличия мог бы и покашлять, — тихонько хихикнув, Кирара вручает уже успевшему измазаться в пыли сереброволосому пару больших коробок с ненужными вещами, собранных с полок в их комнате. — Отнеси это на крышу, пожалуйста. Там есть коморка для всякого хлама. С оставшимся я сама уже закончу.       Кивнув в знак согласия, Каэдэхара берется сразу за обе, отмечая, что вес картонных конструкций на самом деле внушительнее, чем казался. Попросив Кирару придержать дверь, мечник выходит из помещения вместе с грузом, однако, очень быстро понимает, что не знает куда идти. Позвав девушку через дверь еще раз, он слышит задорный смех, а после подробные объяснения маршрута, по которому следом и отправился.       Задумавшись о том, какие дела ему нужно успеть выполнить за оставшуюся часть суток, блондин медленно шагает по темным коридорам. Звуки, которые сопровождали каждое его движение, говорили о том, что постройка была довольно старой. Кроме того, это отвлекало мечника от важных мыслей, что начинало его раздражать. Он глубоко вздохнул, не замечая, как вдыхает пыль, которая, казалось, окутывает даже стены в этой части дома. Почувствовав как нечто попало ему в горло, он непроизвольно кашляет до собравшихся слез в уголках глаз.       Мысленно благодаря Сангономию за «особо теплый приём», Каэдэхара спешит к выходу из застывшего во времени плена. Огибает еще несколько сложенных друг на друга коробок, прикрытых тканью, а после проскальзывает дальше по коридору замечая в его конце тонкую дорожку тусклого света. Та шла от приоткрытой створки балконной двери, рядом с которой лежал сломанный замок. Это показалось светловолосому странным, ведь кроме них здесь никого быть не должно. Нахмурившись, юноша бесшумно опускает груз всё еще находящийся у него в руках на пол. Внимательно вслушивается в тишину, пытаясь понять, есть ли кто-либо живой за древесной преградой, которая разделяет их с предполагаемым незнакомцем. Плотно прижимается спиной к ближайшей стене, стараясь вглядеться в приоткрытую щелочку.       Внезапно мечник улавливает шорох одежды, а еще довольно знакомую фигуру, отчего выдыхает расслабленно, но взгляда отвести не может. Тёмноволосый сидел спиной ко входу, поэтому не мог заметить, что за ним наблюдают. На фоне вечернего, уже почти ночного, неба он выглядел по-особенному красивым и эстетичным, будто бы вдруг оказался на своем месте. Ветерок нежно ласкал короткие пряди, в то время как взгляд его был наполнен печалью. Юноша сидел почти у самого края крыши, любуясь открывающимися перед ним видами, а еще явно думал о чём-то, что причиняло ему боль. Решив более не скрываться, Кадзуха выходит на просторную площадку к младшему.       — Не против, если я присоединюсь? — Вопрос звучит риторически, а ответом на него становится лишь вскинутая рука в приглашающем жесте. — Ты так внезапно сбежал. Что-то не так?       — Нет, мне просто нужно было проветрить голову. — Натянуто улыбнувшись, Скарамучча оборачивается на подошедшего спутника. — Ничего серьезного, правда.       Губы тёмноволосого в скором времени возвращаются в привычную им ровную линию. Он потягивается на месте под звук чего-то щелкающего над своей головой. Знакомые клубки дыма и запах сигарет заставляет помахать ладонью перед собственным лицом. Чужая рука приглашающе протягивает пачку с завёрнутым табаком в белых трубочках, но младший отрицательно качает головой, отказываясь от предложения. Подтянув колени к груди, сегун опирается на те руками, пока всматривается вдаль, пытаясь найти нечто неопределенное под нависшее над ними молчание. Оно почему-то нравится мальчишке, - такое ненапрягающее, уютное.       — То, что произошло с тобой в храме… — Слегка осипший от никотина голос переключает на себя всё внимание. — Это ведь не в первый раз было?       — Угу. — На автомате кивнув в подтверждение своих слов, Скарамучча ненадолго прячет лицо в сложенных перед собой руках. — Из-за статуи снова вспомнил последние минуты жизни своей создательницы. Нелицеприятное зрелище для такого размазни, как я.       Каэдэхаре возразить словам парнишки нечего. Он не на сто процентов согласен с его мнением, однако, противопоставить ему на данный момент ничего не может. За несколько проведенных дней вместе блондин смог рассмотреть в нём обычного молодого человека сильного духом, но абсолютно потерянного среди собственных мыслей. Ему определенно нужен наставник. Такой же, как был Нива для самого мечника. Пробежавшая мысль заставляет легкие сжаться от пропущенного выдоха. Подавившись дымом в очередной раз, мужчина понимает, что уже успел забыть, как сам когда-то был похож на мальчишку.       — Расскажешь? — Один короткий вопрос и ничего лишнего.       — А нужно? — Младший в ответ усмехается, поднимает взгляд на сияющие звезды в небе, а после решает все-таки открыться, пока есть настроение. — Ладно, это ведь может помочь нашему делу. Ты слышал эту псевдогероическую историю про то, как я отнял трон у сёгуна-тирана, вонзив её же клинок ей в сердце?       Кадзуха коротко кивает, одновременно туша недокуренную сигарету о бетонный пол. Недолго думая, он принимает решение расположиться рядом с мальчишкой, однако, в зеркальном ему положении — прижимаясь спиной к небольшим металлическим перилам, безопасность которых проверялась явно пол века назад.       — Это чушь собачья, она погибла совсем не так. — Тяжело вздохнув, взгляд голубых глаз переходит на расслабленное лицо своего собеседника. — Где-то за месяц до того дня, Эи начала проходить лечение у доктора, который попал в сёгунатский двор по рекомендации Панталоне. Мне это не нравилось, но она стала спокойнее. Злоба и жестокость все больше отходили на второй план, а вместо них появлялись сонливость, бледность, головокружения и очень частые обмороки. Когда её начало еще в добавок ко всему тошнить, многие из придворных думали, что она беременна, так еще угадай от кого.       Выплюнув последнюю фразу с неприкрытым презрением, Скарамучча переводит взгляд обратно вдаль, цепляясь за мирное покачивание озерных вод и звуки недавно проснувшихся сверчков.       — Обследование дало отрицательный результат. Прошло еще какое-то время, прежде чем она ослабла. Не критично, но длительно передвигаться ей было тяжело. Всё чаще стали появляться носовые кровотечения. Эи никого к себе не подпускала, кроме советника и этого доктора. — Непроизвольно цокнув, тёмноволосый чуть меняет свое положение из-за затекших конечностей и неприятного чувства под ребрами. — В день её смерти я сидел в комнате. Как обычно ждал, когда ко мне придет очередной старикан-гувернант со своей скучной лекцией. Пока был там, я случайно подслушал разговор служанок, прибиравшихся в соседней комнате. Одна сказала, что в поместье происходит нечто странное, вторая же подтвердила её слова тем, что нашла в спальне сёгуна знакомую бутылочку, и, если ей не изменяет память, такие использовались для хранения ядов. Знаешь, у меня в этот момент просто вот так, — за один щелчок пальцев — все пазлы встали на свои места.       Скарамучча демонстративно воспроизводит звук в сопровождение собственных слов. Брови его сводятся ближе к переносице, а взгляд становится всё более хмурым. Губы поджимаются в сплошную линию на пару мгновений.       — Я тут же пошел к ней. Мне впервые было плевать на то, что со мной сделают. Прогонят, ударят, оскорбят, — абсолютно всё равно. Сёгун должна была узнать правду, ведь она все-таки моя мать, даже если учитывать наши ужасные отношения с ней. — С горечью усмехнувшись, юноша переводит взгляд на собственные ладони. — Нашел я её в кабинете почти без сознания. Рядом валялся открытый стеклянный бутылек, но то, что в нём было она не успела выпить. Я послал стражника за кем-нибудь из докторов, но «на помощь» пришел тот самый. Такой же иностранец, как и Панталоне. Высокий, седой мужчина. На вид всегда небрежный, но в противовес этому, вроде бы, умный. В сёгунатском дворе его все называли Дотторе, но настоящее ли это его имя, мне неизвестно.       Сереброволосый не спешит что-то спрашивать или комментировать в рассказе младшего, лишь терпеливо слушает его, временами кидая на него многозначительные взгляды.       — Очень быстро в комнате появился Панталоне, который выгнал всех, кроме меня и доктора. — Прикрыв лицо ладонью, Скар жмурится до боли, пытаясь прогнать внутреннюю тревогу, накатывающую с новой силой. — Пока Дотторе проверял жива ли она ещё, этот упырь в очках, как змей-искуситель, начал свою тираду о том, что моя мать тяжело больна и скоро уйдет в мир высший, а мне придется занять её трон. Я же возмутился, сказал, что все знаю про них и про яд, и что явились они в Инадзуму не просто так. Это его разозлило. Впервые его идиотская ухмылка исчезла, а глаза стали больше, чем очки.       Тихонько хихикнув, тёмноволосый непроизвольно прикрывает рот, пока переводит взгляд на старшего, встречаясь с его постепенно тяжелеющим взором.       — Я плохо помню, как меня избили, но момент, когда он схватился за горло, почему-то остался в моей памяти. Руки его уже были в крови. По-всей видимости, пока что в моей. Он кричал что-то про то, что я безмозглый щенок, ничего не соображаю ни в жизни, ни в политике, что недостоин таких условий и привилегий, что мне следовало бы сдохнуть ещё больше двадцати лет назад. В общем, много чего неприятного высказывал. Продолжалось это до тех пор, пока сёгун не пришла в себя. — Запустив пальцы в собственные пряди, Скарамучча прерывает свой рассказ лишь на мгновение. — Первое, что я увидел дальше, - это доктор, корчащийся от боли на полу, а она из последних сил стояла на ногах, опираясь на глефу. Панталоне сразу потерял ко мне интерес. Оттолкнув меня, он двинулся к ней, на ходу пытаясь сбить своими речами с толку. Только, мать, наконец, сама все поняла. Замахнулась на него орудием, но то со звоном отлетело в сторону. Она была настолько слаба, что казначей без труда перехватил её оружие. После этого его поведение резко изменилось. Он показал свою истинную личину. К тому времени я почти потерял сознание, поэтому не смог запомнить их разговор. Всё воспринималось, словно сквозь воду. Видимо, при падении я сильно ударился головой.       — Не везучий же ты в этом плане. — Не желая более мучать мальчишку, Каэдэхара решает ускорить пересказ произошедших событий. — Чем все закончилось в итоге?       — Когда я очнулся, в комнате пахло кровью. Очень сильно. Прежде чем я успел осознать что именно происходит, в кабинет ворвались встревоженные служанки и охрана. Этих же двоих там уже не оказалось. Они меня подставили. — Грустно улыбнувшись, Скарамучча уставился на собственную ладонь. — У меня в руке откуда-то взялся один из клинков сёгуна, которые она почти не использовала. Они хранились как раз в её кабинете, как трофейные символы. Лезвие его было окроплено кровью, и уже точно не моей. Как только я это понял, мне стало страшно оборачиваться. Я был в ужасе. Тело матери частично лежало на столе спиной вверх. По всем бумагам, одеждам и полу стекала лужа из крови. Её было слишком много. Я просто стоял посреди комнаты в оцепенении, пока уже успевший окоченеть труп поднимали, проверяя, что же случилось и точно ли сёгун мертва. При быстром осмотре на ней нашли три глубокие раны — на шее, животе и груди. Звучит знакомо, не правда ли?       Вспомнив о содержимом бумаг из храма и о том, что Сайго рассказала им сегодня, сереброволосый, не сдержавшись, ошалело присвистнул.       — Так как в кабинете никого больше не было, меня сделали главным подозреваемым. Камеры проверял никто иной, как Панталоне в личном порядке, ведь он больше всего был «обеспокоен» ситуацией. — Тёмноволосый фыркает, вспоминая, какую важную птицу из себя корчил мужчина в тот момент. — Он выкрутил всю ситуацию наизнанку так, чтобы ему это стало выгодно. Моим словам в сёгунатском дворе не верила ни одна душа, потому что у меня не было фактических доказательств. На третий день разбирательств очкарик заявился ко мне с ультиматумом — либо меня судят по всей строгости закона и отправляют в военный лагерь Татарасуны, как особо опасного заключённого, либо же остаюсь в столице и пляшу под его дудку. Я, конечно же, выбрал первое, но он лишь сказал, что ему нравится мое упрямство, и сделал по-своему. Ну а дальше ты уже знаешь, что произошло.       Кадзуха согласно кивает и задумчиво щурится. В его голове мысли постепенно выстраиваются в логический ряд, но кое-что мешает ему представить полную картину последующих событий.       — Слушай, ты упомянул этого доктора. Дотторе, так? — Темноволосый кривится, давая старшему понять, что такое и вправду было. — Куда он делся после убийства бывшего сегуна?       — Да никуда, этот ублюдок всё также находится в сёгунате при Панталоне. — Поежившись, Скарамучча попытался спрятать глаза от бдительного взгляда мечника. — Он часто шляется по разным уголкам региона с поручениями от очкарика, и каждый раз возвращается из них с детьми, которых якобы отдает на обучение служанкам или в армию, чтобы из них выросли достойные люди. По факту я ни одного из них больше не видел. По слухам, которые ходили среди служанок, они якобы слышали плач, крики и нечто, похожее на стоны, из кабинета в медицинском крыле резиденции незадолго до того, как дети бесследно исчезали. Нетрудно догадаться, что он с ними делал.       — Мразь, — взгляд сереброволосого темнеет от закипающей в нем злости, смешивающейся с тревожным предчувствием. — Тебя он тоже домогался?       На заставший врасплох вопрос ответа так и не последовало. Тёмноволосый лишь опускает голову, снова прижимая подбородок к коленям. Взгляд его расфокусированный и потерянный. Ему явно некомфортно об этом говорить. Подобная реакция заставляет мечника ужаснуться. Он не знает, что говорить в подобных ситуациях. Сложив руки перед собой, Каэдэхара тяжело выдыхает, возвращая контроль над собственным рассудком. Теперь он понимает отчего в младшем столько скрытой ненависти.       То, сколько пережил нынешний сёгун будучи простым мальчишкой, трогает душу старшего. За пару движений приблизившись к тёмноволосому, Кадзуха кладет ладонь на его макушку. Он легонько похлопывает её, словно подбадривает, а затем ласково проводит по коротким прядям несколько раз, неловко пытаясь скопировать движения, которыми в такие мгновения пользуется Мико. Однако, в отличие от неё, обнять мальчишку, он не рискует.       Голубоглазый же замирает на месте, кажется, забывая даже дышать. Не понимая что происходит, он шокировано распахивает длинные черные ресницы, но не спешит менять свое положение или же отталкивать теплую руку. Приятные ощущения, вызываемые прикосновением, расползаются мурашками от затылка по всему телу, пока в подсознании всё переворачивается вверх дном.       — Ты молодец, — голос старшего звучит сейчас по-особенному мягко, заставляя тёмноволосого позорно всхлипнуть и потянуться собственными руками к глазам, стирая выступившую влагу. — Правда оказывается плакса, но тебе простительно.       — Ничего я не такой! — Услышав весёлый смешок сверху на бодрую реакцию самого юноши, последний поднимает раздраженный взгляд на светловолосого. — Знаешь, иди ты к чёрту, Кадзуха. Взялся тут из неоткуда и…       Договорить ему не даёт ладонь, внезапно сместившаяся почти на щеку. Длинные прохладные пальцы аккуратно убирают предательски скатывающуюся соленную каплю, пока обладатель их смотрит на младшего с лёгкой улыбкой на губах. Скарамучче становится неловко. Он понимает, что старший провоцирует его специально, стараясь отвлечь от тягостных мыслей, но такие способы для него слишком. Лицо вновь кидает в жар, а щеки явно краснеют. Тёмноволосый внутренне радуется тому, что этого особо не видно из-за отсутствия основного освещения, а ещё неосознанно дёргается, отодвигаясь назад. Он ругается на старшего, называя дураком, и пинает того носком ноги в бедро, бессовестно сваливая мечника с корточек обратно на бетонный пол. Последний лишь смеётся такому выпаду, но отмечает, что юноша явно идёт на поправку.