Кленовый демон сёгуната

      — Ватацуми, святилище Моун —       Придя в себя окончательно, Скарамучча множество раз извиняется за проявленную слабость. Объясняет взбудораженному старшему, что не ожидал встретить лик матери в подобной форме после её смерти, отчего поддался вовсе не радужным воспоминаниям о последних моментах с ней. Голубоглазый долго уверяет мечника, что с ним все в порядке, прежде чем последний позволяет ему подняться с места, а после наконец найти решимость для беседы с жрицей.       — Думаю, нам стоит начать знакомство заново? — Женщина в нарядных одеждах, до селе скрывающаяся в тени, выходит на свет расставленных перед скульптурой свечей. — Мое имя Хакусин Сайгу, ныне я являюсь верховной жрицей Ватацуми, однако, пределов святилища обычно не покидаю, поддерживая баланс духовной энергии на архипелаге. Вам я могу быть известна, как Кицуне Сайгу — одна из создательниц личного элитного отряда «Омамори», предназначенного для охраны династий сёгуната, начиная от Райдэн Макото.       На лице блондина проявляется недоумение. Ему даже кажется, что он неправильно расслышал имя бывшего правителя, однако, спустя пару мгновений, он смутно вспоминает скандал, связанный со смертью одной из близнецов на троне спустя два года после коронации. Гибель прекрасной девушки послужила хорошим поводом для создания интриг среди правящей верхушки. Тщеславные чиновники при дворе даже попытались усомниться в том, а точно ли жизнь покинула ту самую, нужную им, или же не искусственно ли все было подстроено. За это с их плеч, конечно же, полетели головы без разбирательств. Титул сёгуна по закону перешёл к следующему наследнику, — Райдэн Эи, по приказу которой адское пламя мести разгорелось даже на территории родного региона. Началась кратковременная война, целью которой стало истребление виновников и их семей. Клан Каэдэхара также попал в этот конфликт по глупости, поэтому Кадзуха попросту не верит в то, что ему повезло выжить в ту ночь.       — Надо же, я впервые слышу, чтобы Макото тоже управляла регионом. — Подойдя ближе к мраморной статуе, Скарамучча неосознанно прикасается к ней со смешанными чувствами. — Кто из них запечатлен здесь? И почему именно глефа с сердцем?       Глухой звук деревянных сандалей на своеобразном каблуке казался ритмичным, поэтому звучал всё громче по мере приближения жрицы к юноше. Та казалась довольно высокой. Одежды её, в основном, были идентичны тем, что голубоглазый видел на послушнице. Разница состояла только в серебристой вышивке, покрывающей белоснежную ткань хаори. Рисунок очень подходил женщине, так ещё и переливался с её волосами. Светлые локоны слегка небрежно струились вдоль шеи, переплетаясь с массивными серьгами, в центре которых находились рунические алые камни. Спадали тонкими прядями на с виду бархатное лицо и хрупкие плечи. Оливковые глаза же с лисьим прищуром смотрели сквозь объекты. Это показалось странным младшему, но он решил не произносить свои домыслы вслух.       — Боюсь, ты многого не знаешь о своих корнях, — делает вывод женщина, переводя пустынный взгляд в сторону догорающей свечи. — Здесь высечен образ Эи, а конкретно промежуток её несчастной жизни, когда из-за внутренних распрей двора она потеряла абсолютно всё, включая собственную душу. Её чёрные мешковидные одеяния с гербом правящей семьи стали кошмарным сном для врагов. Все знали на что она способна. Солдаты в то время даже дали ей второе имя — Везельвул, богиня смерти и страданий. Сердце в руке стало символом её беспощадности и жестокости.       — Расскажи мне о причине, из-за которой это всё произошло. Из того, что я знаю, Макото погибла, защитив меня во младенчестве, а после у Эи помутился рассудок. — Тяжело выдохнув, Скарамучча отворачивается от высеченного лика. — Мне очень важно сейчас узнать правду. Если проанализировать все мои воспоминания о ней, то за спиной матери я всегда видел одно лицо, хозяин которого на данный момент пытается воспользоваться мной также, как ею. Если бы не ошибка этого человека в делах с Якудза, я бы до сих пор сидел безвольной куклой в Инадзуме. Да и, в конце концов, Вы сами хотели меня увидеть, раз выставили условия для встречи…       — Успокой свой разум, мальчик. Я расскажу тебе всё, как было вправду, а что делать дальше, решишь уже сам. — Вновь нежно улыбнувшись, Сайгу легким жестом руки призывает парней следовать за ней по лестнице. — Признаюсь, я немало удивилась, когда мне назначили встречу. Не могу сказать, что совсем не догадывалась, кто станет моим собеседником, но я была очень рада убедиться, что не ошиблась.       Поднявшись по спиральной лестнице на верхний этаж, жрица с особым интересом проводит своими изящными пальцами по разноцветному занавесу из бус. Отодвинув его в сторону, она с радостью приглашает гостей в светлую и уютную комнату, где их встречает мягкая мебель и растения в расписных горшках.       — Почти с самого детства я была послушницей в храме Ясиори, находившегося в то время близко к поместью семьи сёгуна, то есть твоего деда. Жена подарила ему детей почти в преклонном возрасте, поэтому рождению хотя бы двух дочерей он был неимоверно рад, ведь это позволило ему сохранить статус императора буквально до гроба. — С недовольным видом, фыркнув на свои последние слова, светловолосая девушка садится на своё обычное место — в кресло у столика. — Я очень плохо отношусь к поступкам при правлении этого мужчины, поэтому заранее прошу прощения за грубый тон. Как ты сам знаешь, по достижению шести лет, в правящих семьях для детей проводят обряд омовения. Считается, что физическое тело наследника очищается от злых духов, а боги дарят им свое благословение. Именно во время этого события я познакомилась с близнецами Райден.       Тёмноволосый с особым вниманием слушает каждое слово женщины и не торопится прерывать её. Он краем глаза наблюдает за её реакцией на собственные слова, а еще некоторое время мнется, прежде чем сесть напротив неё.       — Сестры были абсолютно разными, но вместе с тем они дополняли друг друга, как Инь и Янь. Эи была активной, правда угрюмой и молчаливой при этом. Имела весьма заострённый ум, отчего с возрастом она стала многое понимать в сфере военных стратегий и политических маневрах. Макото же, напротив, была более пассивной, открытой и жизнерадостной. Она очень любила поэзию и свою сестру. У них были прекрасные взаимоотношения. Я больше никогда не видела такой уникальной связи, как у них. — Вздохнув, Сайгу погружается всё глубже в собственные воспоминания. — Я уже не помню с чего вдруг мы заговорили, но дружба у нас сложилась крепкой. Роль главного бедокура в компании досталась, конечно же, мне.       Кадзуха едва заметно улыбнулся уголком губ, от того с какой с теплотой в голосе жрица рассказывала свою историю. Его взгляд в этот момент блуждал по высоким стеллажам с книгами, на переплетах которых он с интересом изучал названия.       — У нас было много всяких историй, как приятных, так и не очень, но потребность в «Омамори» появилась после ошибочного покушения на Эи. Из-за идентичной внешности её приняли за Макото, которая к своему шестнадцатилетию уже заменила отца в управлении страной. Пострадал в тот день только нападавший, твоя мать отделалась лишь отрезанной прядью волос. Перед заключением, преступник успел сознаться в том, что его подослала семья, стоявшая следующая в очереди на титул сёгуна. Естественно этого права их в последующем лишили. — Пожав плечами, словно подобное происшествие было для неё повседневным делом, светловолосая продолжила. — Для безопасности девочек, было решено, что они переедут в Татарасуну. Меня же, по приказу сёгуна, повысили до простой жрицы местного храма. После этого Эи стала всё больше вникать в военные дела, поэтому эта часть региона стала постепенно превращаться в тренировочный лагерь для солдат, которые всё чаще стали заглядывать на службы и воскуривать благовония у алтарей. Ей нравилось это движение. Она жила своим делом, поэтому добилась в нём многих успехов. Весёлый огонек в её глазах постепенно разгорался только ярче, и вскоре только один человек мог с ней сравниться.       — Генерал Тэнгу Сасаюри, — произносит Кадзуха монотонным голосом, аккуратно и почти беззвучно снимая изящную ажурную рамку с наполовину пустого стеллажа. — Местный герой, который погиб в последней битве на Ватацуми.       На какое-то время в комнате становится пугающе тихо. Жрица, соглашаясь со словами блондина, кивает, а затем переводит взгляд на знакомый предмет в его руках. Попросив передать это в её руки, она с тяжёлым вздохом проводит пальцем по выцветшей со временем фотографии запечатленной кучки счастливо улыбающихся подростков.       — Верно. Он стал для неё главным соперником, верным другом, мудрым советчиком, а ещё любовью всей жизни. — Усмехнувшись чему-то своему, жрица обводит пальцем фигуру мужчины на заднем плане, чтобы привлечь внимание младшего, который с любопытством рассматривает фотографию. — Буду честна, в него была влюблена не только Эи, но и я в том числе. Однако я видела, что он не смотрит ни на кого, кроме неё, с таким восхищением и искренней нежностью… Генерал очень её ценил, и не потому, что она была из знатной семьи, а просто именно за то, какая она. Я сдалась сразу по ряду причин, а вот у них отношения развивались дальше весьма очаровательно.       Скарамучче казалось будто на фото были совершенно другие люди. Абсолютно не те, кого он знал или видел хотя бы раз в жизни. Его мать счастливо улыбалась и, по всей видимости, расслаблено направлялась к шумной компании для снимка. Справа от неё, приподняв руку к лицу, чтобы защитить глаза от щекотливого солнца, пряталась её сестра. Из-под одежд той весело выглядывала невысокая шатенка, о судьбе которой по официальным данным ничего до сих пор неизвестно. Перед ними же в глупой позе застыла сама жрица, а за спинами всех четверых в пол оборота стоял единственный в их компании мужчина. Его длинные тёмные волосы и надетая сверху них красная маска птицы скрывали половину лица, но глубокий взгляд небесно-голубых глаз читался по-своему притягательно.       — Он мне кого-то напоминает, — задумчиво говорит Каэдэхара спустя несколько минут, пристально рассматривая изображение. — Чисто теоретически, генерал Сасаюри мог бы быть…?       Не дожидаясь, пока светловолосый юноша закончит свою фразу, женщина снова кивает. В алых глазах собеседника промелькнуло неприкрытое удивление. В голове же его начали складываться пазлы, выстраиваясь наконец в общую картину, и лишь один Скарамучча оставался в лёгком замешательстве.       — Несмотря на свой юный возраст, Эи и Сасаюри решили связать свои судьбы через особый обряд обручения в храме Татарасуны. Я также присутствовала на этом торжестве вместе с нашей общей подругой Мико, которая в то время являлась послушницей, приставленной ко мне. Эта девочка была очень талантливой, поэтому я по сей день рада, что познакомилась с ней. — Мягко улыбнувшись, женщина переводит взгляд на шатенку в нижней части изображения. — Однако не все были в восторге от этого события. Не то, чтобы это было какой-то тайной, но союз, который образовался, стал мощным оружием против тех семей, которые всё ещё питали надежды занять престол. Только представьте себе: вся военная мощь региона внезапно оказалась в руках одной правящей династии. Какое-то случайное неверное слово могло привести к гибели любого.       Понимающе кивнув, Кадзуха присаживается на широкий подлокотник от кресла, которое сейчас занимал Скарамучча. Бегло оглядев последнего, блондин отметил, что тот выглядел напряжённым.       — Коварные людишки, конечно, сразу начали строить козни, но кто бы мог подумать, что к этому времени крысы уже подобрались слишком близко. — На первый взгляд острые ноготки женщины непроизвольно заскрипели по стеклу над жизнерадостной девочкой. — Пышной свадьбы так и не было. Страна находилась в сложном политическом положении, поэтому Эи считала торжества неуместными. Жизнь, в принципе, как и всегда текла своим чередом, пока примерно через год после обручения Эи не узнала, что беременна. Плохое самочувствие и слабость дали о себе знать на очередной тренировке, отчего по глупой неосторожности генерал умудрился её ранить. Ничего серьезного — всего лишь пару царапин, но из-за этого тогда всполошился весь остров.       Весёлый смех отдавался в ушах тёмноволосого, пока к нему медленно доходило осознание того, что мужчина на фото являлся его отцом. Верилось ему, на самом деле, с трудом, однако, внешние сходства он все-таки не смог отрицать.       — Макото к тому времени уже обосновалась в Инадзуме и готовилась принимать важных чиновников, поэтому в столице её сопровождали Мико и Чиё. Я же на всю беременность Эи была приставлена к нашей парочке. — Накрыв лицо ладонью на пару мгновений, жрица устало растирает глаза. — Как же я сожалею об этом! В уже упомянутое мной «Омамори» входили я, генерал Сасаюри, Микоси Чиё и сама Эи, пока лично не стала сёгуном. Каждый из нас имел определённый вес в обществе и свои связи. До сих пор не понимаю, как я могла быть настолько слепа, чтобы ничего не заметить, но… Чиё оказалась предательницей.       Тяжело вздохнув, Сайгу вдруг поднимается на ноги и направляется в сторону стеллажа, с которого ранее была взята рамка с изображением. Некоторое время она гремит деревянными дверцами верхних полок, прежде чем достает с них невзрачную шкатулку средних размеров, успевшую покрыться тонким слоем пыли. Смахнув её с крышки, она ставит резное изделие перед юношами.       — Внутри собраны все документы с доказательствами её вины — зафиксированные преступные деяния против сёгуна и её семьи, а также вынесенный приговор на казнь. До сих пор мне становится плохо от этого ужаснейшего зрелища перед глазами. — Помотав головой, словно отгоняя наваждение, женщина разрешает Кадзухе подойти ближе и изучить содержимое шкатулки.— Всё время, что они были в столице, Чиё создавала препятствия на пути Макото, когда она пыталась решить что-то самостоятельно. На помощь сестры она не могла уповать, так как состояние Эи во время вынашивания плода было очень нестабильным. Её главной советницей стала Мико, но Микоси, как будто забыв своё место, стала слишком много брать на себя. Она предлагала девушке множество неверных решений, а затем создавала такие ситуации, в которых эти самые решения казались единственным выходом. В народе росло недовольство тем, что правление находится в руках женщины. Новые законы и налоги не устраивали жителей. Воспользовавшись ситуацией, коррумпированные чиновники разжигали едва ли не бунты. Однако об этом никто не сообщал, пока эта троица не была вынуждена срочно вернуться в Татарасуну из-за преждевременных родов. К тому моменту прошло около семи месяцев с их отъезда, отчего волнений в столице было слишком много. А дальше… Все пошло к чёрту.       С тихим шелестом развернув в руках свёрнутый, местами пожелтевший от времени пергамент с ручным писанием, глаза Каэдэхары невольно впиваются в предложение посреди текста: «В полдень десятого дня третьего месяца весны Микоси Оробаси Чиё совершила убийство действующего правителя Инадзумы — Райден Макото. При посмертном исследовании на теле сёгуна найдены три сквозные раны с рванными краями, которые привели к несовместимым с жизнью повреждениям внутренних органов. Констатировано наличие: разрыва капсулы селезёнки, перфорации желудка с повреждением ветви брюшной аорты, проникающее ранение двух из четырех камер сердца с наполнением околосердечной оболочки кровью. В соответствии с законами Инадзумы, Микоси Чиё приговаривается к смертной казни. Исполнитель — Райден Эи». Закончив читать аккуратно выведенные строки, Кадзуха с сочувствием смотрит на младшего.       — В тот день погода стояла тёплая. Макото и Эи сидели в беседке с новорождённым ребёнком. Их спор о том, какое же имя ему подойдет больше, слышала вся округа. Сасаюри был вызван по срочному делу к одному из командиров в столице, а я с Мико помогали служанкам по хозяйству. Чиё же, как обычно, находилась рядом с сёстрами. — Понуро опустив голову, Сайгу смотрела исключительно на собственные ладони. — Первым, что я услышала, был смех. Истерический такой, нездоровый. Я сразу же поспешила к саду, поэтому основной их разговор о том, зачем и почему Чиё это делает, не застала, зато увидела, как она держит свой одати перед Эи с ребенком на руках. Девочка была не в себе, как будто в каком-то трансе и очень зла на новоиспеченную мать за что-то. Она произносила гневные слова и проклятия с такой обидой, что мне стало не по себе. Макото попыталась влезть между ними, чтобы снять накал и разобраться в чем все же дело, но не успела даже слова сказать, как Чиё бросилась вперёд.       Вновь тяжело выдохнув, жрица зачесывает собственные волосы назад, открывая парням вид на несколько шрамов, проходящих от уха до плеча. Следом задрав рукав хаори, она показывает ещё один, более уродливый, на протяжении большей части руки.       — К сожалению, я смогла вмешаться только, когда сад наполнился детским плачем, надрывными криками отчаянья и звуком пролившейся крови. Макото уже осознавала, что удар в сердце был фатальным, но, не смотря на это, до последнего улыбалась и не выпускала клинок из своей груди. Это позволило мне и паре стражников, которых к тому времени уже позвала Мико, схватить мятежницу с боем, пока сёгун испускала последний дух на руках собственной сестры. — Опустив одежду в исходное положение, жрица вновь переводит взгляд на собственные ладони. — В столице в этот момент состоялся тщательно спланированный бунт. Сасаюри удалось подавить восстание малой кровью, однако, вернуться в Татарасуну так быстро, как бы ему хотелось, он не смог. Микоси же взяли под стражу на время похоронных процессий в доме Райден. Эи очень сильно горевала по сестре. С смертью Макото погибла часть и её души. Она внезапно превратилась в чёрствую женщину, скупую на эмоции, расчетливую и беспощадную. Мы думали, что это временная реакция на произошедшие события, однако… Сами знаете, что такой она осталась до своего конца.       Кадзуха кивает, соглашаясь со словами светловолосой, и аккуратно возвращает пожелтевшие листки бумаги на свои места в шкатулке. Закрыв её, он поспешно ставит её обратно на стеллаж, не позволяя младшему даже прикоснуться к описанному там ужасу.       — Титул сёгуна по праву наследования перешёл Эи. Вместо торжества в день своей коронации она устроила кровавую баню. — Прикусив нижнюю губу, Сайгу нервно усмехается. — Сасаюри к тому моменту уже успел собрать всю информацию о зачинщиках, и о том, как это все подготавливалось, даже с какой целью, поэтому все лица, участвующие в заговоре, были приглашены в резиденцию сёгуна в Инадзуме. Те приняли приглашение за издёвку, но не появиться не смогли. За каждым из гостей был приставлен стражник якобы для защиты, но даже я не могла подумать, что они станут личными палачами чиновников. Всё шло по стандартной процессии, пока где-то в кульминации главной части в середину двора не вывели Чиё, закованную в кандалы. Вот здесь напряглись все, я в том числе.       Примерно догадываясь о чём сейчас пойдет речь, Скарамучча откидывается на спинку кресла, и пытается заранее скрыть лицо в тени прядей собственных волос. Больше всего на свете он ненавидел слушать о бесчинствах своей матери.       — Холодный голос Эи звучал, как гром среди ясного неба. Словно машина, она перечисляла все грехи, совершённые Микоси, а в конце объявила ей приговор — смертную казнь, свидетелями которой станут её покровители. — Вновь накрыв глаза ладонью, Сайгу растирает переносицу. — Это было кошмарное зрелище. Райден нападала на безоружную девочку своей глефой, не зная пощады. Наносила раны одну за другой, не давая даже передышки. Чиё пыталась спастись бегством, но это было бесполезно и жалко. Я не могла смотреть на это спокойно, поэтому хотела остановить это, но Сасаюри не дал сделать даже шага. Тем временем лезвие её глефы наносило рванные удары все ближе к сердцу. Они обменивались каким-то фразами, которые утопали в истошных вскриках боли. В момент Микоси упала на колени перед Эи, вымаливая прощение, но та была непоколебима. Я до сих пор четко помню эту картинку. Сёгун, стоящая над шатенкой в слезах и собственной крови. То, как Эи нежно прикоснулась к грязной исхудавшей щеке своей пленницы. И то, как она всадила острие глефы в её грудь. Звук из раза в раз трещащих рёбер слышали все. Эи буквально вырезала сердце девушки, пока та не могла двинуться, лишь обессиленно прося спасения во имя их лживой дружбы и вереща от боли. Последним, что она увидела было собственное сердце, которое Эи держала над головой шатенки. По заключению лекарей, мозг Микоси ещё был жив минут пять после этого, поэтому то, как сёгун отправила её бездыханное тело в полет ударом ноги, она ещё ощущала.       — Ужасно. — Единственное, что произносит Скарамучча за все время. — Дальше, я так понимаю, пришел черед гостей?       — Именно. Эи с сердцем Чиё и глефой в руках произнесла целую речь о том, что любой, кто пойдет против семьи Райден, будет лежать в могиле, познав в последнии мгновения жизни адские страдания, и то, что головы присутствующих станут предзнаменованием для их семей о грядущей каре. По её безмолвному приказу ошалевших чиновников казнили на месте. Как и было сказано, части тела были отосланы кланам, вследствие чего началась гражданская война. На места почивших политиков пришли новые люди, среди которых также было немало крыс. Одну из них, к сожалению, вы знаете.       — Панталоне, — Каэдэхара меняется в лице, озвучивая свою догадку. — Он тоже к этому причастен?       — Да. В как никогда нужное время появился молодой и сообразительный казначей, который мог давать ценные советы в определённых областях. Я его терпеть не могла, Эи же в моей враждебности видела лишь зависть. Наши отношения начинали портиться, разговаривать с ней стало невозможно. С Сасаюри у них тоже были постоянные ссоры, да и за ребенком она практически перестала следить. Первое время к мальчику подпускали только Мико, после же наняли проверенных слуг. — Сложив руки в рукавах хаори, жрица с грустью посмотрела на того самого ребенка. — Мне очень жаль, что проблемы, с которыми мы не смогли справиться, теперь свалились на тебя. Сасаюри делал всё возможное, разрываясь между здравым виденьем ситуации и исполнением нелепых приказов своего правителя. Эи отказывалась слушать кого-либо кроме своих приближенных советников, в круг которых мы уже не входили. Генералу, как своему мужу, она также перестала доверять, отчего отослала его руководить солдатами на Ватацуми. Я не могла смотреть на все это, поэтому отправилась с ним сюда. Таланта, чтобы выйти в бой на передовую у меня маловато по сей день, однако, полевой целитель из меня весьма неплохой. Почти год я провела в госпитале. Мирные переговоры каждый раз срывались, словно специально. Стороны никак не находили компромисс, а кланы и деревни сгорали одна за другой. Это был ад на земле. Эи не успокоилась, пока они не добрались до главы семьи Оробаси — очередного наследника на титул сёгуна в случае, если династия Райден падет по любой из причин. Он был подготовлен к приходу «богини смерти». Искусные ловушки забрали огромное количество жизней солдат. В последнюю, предназначенную для Эи, попал Сасаюри. Это был всего лишь какой-то ядовитый дротик. Я всё еще помню как его еще живого привели ко мне, но делать что-либо уже было поздно. Можно было только лишь облегчить боль… Всё его тело покрывали черные вздувшиеся вены, поверхностное дыхание учащалось с каждой минутой, холодный пот выступал по всей бледной коже. Его голубые глаза медленно угасали вместе с жизнью, в замен наполняясь кровью от лопнувших капилляров по уголкам. Я не могла перестать рыдать, глупо сидя рядом с ним. Генерал хрипло смеялся и отшучивался, что судьба значит такая у него, и что он рад тому, что оставшиеся люди живы. Уверял меня, что будущее будет светлее после всего произошедшего, однако, я не слушала. Меня захлестнули эмоции. Я была в ужасе просто от того, что в последние минуты она даже не пришла с ним попрощаться.       Заметив, как младший с силой сжимает руки, Кадзуха, не удержавшись, коснулся его плеча в успокаивающем жесте. Скарамуча же, обернувшись, посмотрел на него с благодарностью, но затем лишь слегка мотнул головой, как бы говоря, что не нуждается в этом.       — Он умер с закатом следующего дня. С мягкой улыбкой на губах, но несчастным взглядом. Я не смогла найти сил, чтобы лично приехать к Эи и рассказать обо всем, поэтому села писать срочное послание. Однако, отправить его тоже не смогла. Рука дернулась. Осознание накатило на меня лавиной. Внутренний голос подсказывал, что это ничего не изменит, лишь усугубит ситуацию, а виновницей выставят меня. — Вновь тяжело выдохнув, Сайгу поднимает глаза к потолку, сдерживая просящиеся наружу слезы. — Поэтому я приняла решение сбежать. Смешно, правда? Взвесив все за и против, я всё-таки послала в сёгунатский двор весть о кончине генерала, но оно было якобы от никому незнакомой жрицы. Также, в списке погибших солдат и лекарей, мне пришлось указать себя. Мико предупреждать было слишком опасной затеей. Я оставила её на произвол судьбы, за что мне стыдно. Мне доносили после, что приказом Эи её выгнали с поста верховной жрицы столицы, но что с ней стало дальше узнать не удалось.       — Можешь не переживать, она жива. — Слова светловолосого, заставили женщину улыбнуться и все же заплакать, но уже не по грустному поводу. — Именно она дала наводку на тебя, так как ты и она единственные выжившие, кто знают закулисную историю, которую пишет не тот человек. Так вышло, что Панталоне убил не только бывшего сёгуна, но и моего отца. Этот ход был опрометчивым с его стороны. Никто из организации ему этого с рук не спустит, поэтому сейчас мы ищем любую информацию о нем — кто он, откуда появился, чем занимался ранее, с кем имел связи и всё в таком формате.       — Слава богам. Я всегда знала, что она еще хитрее меня и так легко не сдастся. — Горько усмехнувшись, Сайгу вытирает непрошенную влагу с собственных щек, прежде чем начать здраво мыслить. — Я, конечно, мало чем могу вам помочь, но все-таки кое-что знаю. Очкарик появился в сёгунатском дворе по рекомендации от семьи Камисато. Он иностранец. Кажется, его родина в Снежной. У Камисато в то время брать на обучение жителей других регионов было обычным делом. Они получали от этого разные выгоды и связи, отчего занимали высокое положение в обществе. Физическое здоровье у него не-ахти от рождения, часто страдал кровохарканьем. Каких-либо болезней у него выявить не удавалось, поэтому, в итоге, это спустили на «дурную кровь», которая выходила время от времени. По характеру он был, как глина. Странное сравнение, наверное, однако, он мог подстроиться под любого человека, расположив его к себе. Я понятия не имею, кто именно его подослал, но больше, чем уверена, что Камисато, если сами в этом не участвовали, как минимум знают, кто на самом деле дергает за ниточки. Они в этом дурацком фестивале смерти пока лишь инструменты. Кстати, их новый глава скоро устраивает какой-то модный вечер в Инадзуме. Ну, думаю, вы знаете о таких, куда сходятся все управляющие шишки, чиновники и их свиты. Одной из нашей жриц пришло приглашение на него, так как она из высокопоставленной семьи. Могу попросить её поделиться информацией.       — Мы были бы признательны. — Кивает в ответ Каэдэхара, прежде чем вновь встать с места. — Надеюсь, мы можем рассчитывать на сотрудничество в дальнейшем? Обещаю полную анонимность и личную защиту со стороны Якудза. Дела можем вести через Горо, так как он подчиненный Сангономии и подозрений не вызовет. Что скажешь?       Светловолосая женщина, внимательно глядя на протянутую к ней ладонь мужчины, погружается в размышления. Её хитрый взгляд, словно у лисицы, скользит по вытянувшейся фигуре и в конце концов останавливается на его лице, пока губы её расплываются в мягкой улыбке. Она решает помочь ему завершить начатое.       — Одно условие, — блондин скептически опускает взгляд на жрицу в ответ. —Когда всё закончится, привези ко мне Мико, даже если она будет сопротивляться и попытается сбежать на другую планету.       С легкой усмешкой Кадзуха произнес что-то похожее на «Договорились» и в знак заключения их договора сжал нежную женскую руку. Они еще долго разговаривают о многом. Скарамучча задавал вопросы, на которые не мог найти ответов в запертых четырех стенах. Почему мать относилась к нему, как к чужому? Знал ли вообще о нем что-либо отец? И можно ли действительно назвать генерала так? Что означают лисьи маски и почему по сей день отряд телохранителей, надевающих их, называют «Омамори»?       На некоторые вопросы Сайгу не смогла ответить, но зато рассказала всё о своем проекте, который считала главной гордостью. «Омамори» в буквальном переводе означает оберег. Обычно в храмах для защиты от злых духов специальными чернилами на холщовой бумаге рисовали талисманы, а чтобы они работали, их заговаривали во время служб, пропитывая энергией. Эта идея легла в основу масок. Сайгу лично создала росписи для каждой их четырех. Первая — лисья маска, принадлежала самой блондинке. Вырезанная фигура была покрыта киноварью и чернилами для талисманной росписи. Небрежным движением руки среди линий спрятались три символа — забота, хранитель и удача. Эти слова характеризовали её в молодости. Вторая маска досталась генералу Сасаюри, на ней высечена птица. Изначально основа её также была белой, но мужчина буквально утопил глиняное изваяние в сосуде с киноварью, ссылаясь на то, что он уже нечист, поэтому носить белое не имеет право. Сайгу посчитала это глупым, но тёмноволосый слушать доводы жрицы не хотел, поэтому ей пришлось выводить сверху чёрные и золотистые узоры. Для него она также подобрала три символа — ангел, уверенность и сила. Запрос же Чиё для светловолосой стал неожиданностью. Она хотела маску с рогами демона, что никак не вписывалось в концепцию олицетворения духов-животных. Перебрав множество вариантов, они остановились на лани. Вплетая схожие элементы бесов, Сайгу удалось подчеркнуть большие глаза девушки и теплую улыбку, позже оказавшуюся обманчивой. На своеобразных рогах красовались символы, означающие заботу, скорость и невинность. Когда-то жрица искренне верила, что это ей подходило. Эи же была безразлична в выборе, поэтому попросила сделать такую же, как у светловолосой, поэтому лисы в их компании стали значительно преобладать. Постоянно их носили все, кроме последней девушки. Она считала их всего лишь дополнением к титулу, которое будет мешаться в бою. Сайгу же её переубедить не смогла.       Жрица уже не уверена нужны ли были они вовсе. Маски просто стали определенным символом, отметкой якобы лучших, среди всех. Однако, что в них такого, если они не смогли спасти того, кого должны были? Женщине бы хотелось забыть все, словно ночной кошмар. Закрыть эту страницу истории, и похоронить несправедливую книгу судьбы где-то на дне озера, чтобы никто больше ничего подобного пережить не смог. Но реальность ведет свою игру, поэтому единственное, что она может сейчас сделать — дать свое благословение этим двоим.       К концу их разговора солнце уже начало ползти к горизонту, поэтому яркие лучи отражались от водной глади всё сильнее, ослепляя взор. Проведя обоих парней за собой по наземным открытым коридорам, похожие на длинные беседки, Сайгу выводит их коротким путем к выходу, и прощается с ними, надеясь, не на совсем. Кадзуха обещает еще раз связаться с женщиной чуть позже, пока сам обдумывает как им поступить дальше. Однако, усталость накатывает на него, напоминая, что он всё еще остается обычным человеком, поэтому решение отправиться на базу к остальным приходит на ум раньше, чем блондин успевает его озвучить Горо, уже вбивающему адрес в навигатор.