Ангелы не курят травы

Никита летел обратно на Небеса, все еще чувствуя тяжесть на груди от расставания с Юрой. Заранее переодевшись в отведенном в Эврилионе месте, он спешил к себе на всех порах, боясь не успеть ко времени. Он старался сосредоточиться, отбросить мысли о том, что что-то могло пойти не так. Тонкая прослойка холодного воздуха у врат Небес словно смыла с него остатки адского жара. Проскользнув через защитные барьеры, он быстро направился к своему дому, ни разу не обернувшись. Он был уверен, что сделал все незаметно. Но в какой-то момент, прямо у входа, раздался низкий голос: — Никита. Ангел остановился, сердце тут же сжалось от предчувствия беды. Медленно обернувшись, он увидел нескольких старших ангелов, стоявших за ним. Их лица выражали смесь презрения и торжества. — Вот и ты, — сказал один из них, шагнув вперед. — Мы думали, что ты притащишься раньше. — Что это значит? — холодно ответил Никита, скрещивая руки на груди, хотя по спине пробежал неприятный холодок. — Ты прекрасно знаешь, что это значит, — голос ангела был пропитан ядом. — Мы давно подозревали, что среди нас завелась крыса. И вот он. Вся грязь, вся мерзость — прямо перед нами. Ты. Никита не дрогнул, но внутри все горело. — Вы ошибаетесь, — сказал он твердо. — Я ничего такого не делал. Другой ангел шагнул вперед, сжимая в руках что-то знакомое. Это была бумага. Записка. Никита сразу узнал помятый и небрежно вырванный кусок пергамента. А затем почерк Юры. — Ничего не делал? — усмехнулся старший. — И это не твое? «То же место. Полночь. Твой, Юра». Никита отвел взгляд, губы сжались в тонкую линию. — Просто записка, — ответил он тихо. — Она ни о чем не говорит. — Правда? А как насчет свидетелей, которые видели, как ты выходил за границу Небес? Или запах серы? От тебя за версту воняет. — продолжил допрашивающий, приближаясь к Никите. — Или то, что мы видели тебя у врат Ада? Никита напрягся, понимая, что все играло против него. Черт. Он должен был быт осторожнее. — Вы следили за мной, — проговорил он через стиснутые зубы. — Конечно, следили, — ухмыльнулся третий ангел, чуть ниже остальных ростом. — Мы знали, что ты не так чист, как кажешься. Все из-за этого нахала. Как там его? Юры. — Хватит! — огрызнулся Никита, потеряв самообладание. — Юра здесь ни при чем! Старшие ангелы только переглянулись, и на их лицах отразилась насмешка. — Ого, как сразу запел. И как же он тебе мозги запудрил только?, — с издевкой произнес один из них. — Как мило. И жалко. Они окружили Никиту, не давая ему уйти. Один из ангелов схватил его за локоть, дернув к себе. — Хватит играть в благородного. Мы знаем, что ты сделал. И если хочешь, чтобы тебя не бросили в яму, расскажи все. — Нечего рассказывать, — зашипел Никита, пытаясь вырваться. Но силы были неравны. Старшие ангелы, переполненные праведным гневом, не собирались оставлять его в покое. — Значит, будем считать, что ты уже признался, — сказал один из них. — Идем. Тебя ждут. Никита сопротивлялся, но их хватка была железной. Его повели под руку, как преступника, под холодными взглядами. Он не опускал головы, стараясь сохранить хоть какую-то толику достоинства. Внутри него бурлила злость, страх и отчаяние, но он не дал этим эмоциям выйти наружу. «Юра был прав, — думал Никита, пока его уводили. — Меня бы никогда не оставили в покое». Огромные двери башни скрипнули, отозвавшись гулким эхом. Никиту грубо втолкнули внутрь, и он чуть не споткнулся, ударившись плечом о стену. — Аккуратнее можно было? — бросил он через плечо, все еще стараясь сохранить хотя бы тень достоинства. Но охранники только усмехнулись. Один из них, крупный и с недовольным выражением лица, наклонился ближе. — Аккуратнее? С такими, как ты? — произнес он с издевкой. — Расслабься, ангелок, тебе это больше не поможет. Может, расскажешь, как там в Аду? Особенно… чем ты занимался всю ночь? Сзади послышался смешок другого охранника. — Точно, точно. Говорят, демоны умеют развлекать. Было весело, да? Никита сжал челюсти, но ответил. Внутри бурлили эмоции, ему хотелось вскочить, закричать и разнести к чертям собачим это место. Но он не мог. Он слишком устал, чтобы реагировать на их попытки унизить его. Да и башня не пропускала никакую энергию. — Ну, молчи. Поймешь, что молчание тебе не поможет, — пробурчал первый, махнув рукой. — Все равно тебя судить будут, и там, поверь, слов не хватит, чтобы оправдаться. Они ушли, оставив его одного. Дверь гулко захлопнулась, запирая Никиту в холодной темнице. Он оглядел помещение. Маленькая, сырая камера с голыми стенами. На полу валялась куча соломы, но даже сидеть на ней казалось унизительным. В углу едва заметно светилась тонкая полоска света — единственное окно, которое едва ли пропускало воздух. Никита медленно опустился на пол, прислонившись спиной к холодной стене. Он потянул колени к груди, пытаясь унять дрожь в руках. Он сидел так, молча, пока мысли не начали заполнять тишину. Чуда не будет. Он знал это. Знал с того самого момента, как пересек черту Небес и сделал свой выбор. Закон был строг, и за нарушение правил прощения не будет. Ангелы, которые поддались искушению, не получали шанса. Но сожалел ли он? Никита прикрыл глаза, вспоминая Юру. Его нелепую усмешку, его шутки, его взгляд, который прожигал насквозь. Его поцелуи, его прикосновения… Нет, он не жалел. Ни на секунду. «Если бы пришлось, я бы нарушил еще сотню правил, — подумал он. — Если бы это означало быть с ним. Снова и снова». Но мысль о Юре приносила не только тепло, но и тревогу. Что теперь будет с ним? Заметили ли его? Знают ли старшие ангелы, где именно искать Юру? «Он справится, — уверял себя Никита. — Он демон, они всегда справляются». Но глубокое чувство вины все равно не покидало его. Время текло медленно, и он сидел в своей темнице, прислушиваясь к звукам за стенами. Где-то вдали доносился шум шагов, короткие разговоры. Иногда ему казалось, что он слышит крики других заключенных. Ему оставалось только ждать. То ли суда, то ли наказания. Или… чуда? Он усмехнулся этой мысли. Над ним не смилуются. Никогда. Он видел, как относятся к падшим. Он своими руками порвал свою чистоту, свою привязанность к законам. Но он был готов пройти это снова. Потому что, как бы ни был жесток этот мир, теперь он знал одно: в жизни есть нечто большее, чем страх и подчинение. Есть свобода, есть выбор. И его выбором был Юра.

***

Юра задумчиво переставлял вещи на полке, вытирая слой пыли, который скопился за последние дни и ставя на место предметы не выдержавшие их пылкой ночи. Уборка была для него делом почти терапевтическим. Каждый раз, когда мысли захлестывали его разум, он начинал раскладывать всё по местам. Это случилось редко, но когда это происходило, остановить его не мог уже никто. Но сегодня даже это не помогало — мысли о Никите не покидали его голову. Вспоминались его улыбка, глаза, даже тот укоризненный взгляд в зеркале. Он фыркнул, вспоминая, как Никита швырнул в него одежду, и едва заметная улыбка скользнула на его губах. Однако покой был нарушен. Глухой стук в дверь заставил Юру вздрогнуть. Он выпрямился, напряжённо глядя на вход. Стук повторился, громче, увереннее. Кто мог стучать? Здесь, в этом доме, никто не делал этого. Все его друзья просто вваливались, не спрашивая разрешения. И если уж кто-то стучал, значит, ничего хорошего ждать не стоило. Юра осторожно сделал шаг к двери. Стук становился всё громче, почти настойчивым требованием. — Юрий, открывай, — раздался грубый, властный голос, от которого внутри всё похолодело. Тон был ледяным, пронзительным. Он сразу понял: это не соседи, не друзья. — Мы из верха. Нам нужно поговорить. Только с тобой. Голос вонзал свои слова, как кинжалы. Они не были здесь для простого разговора, это было ясно. — Юра, не открывай! — вдруг донёсся крик из-за двери, глухой и будто захлёбывающийся. Это был голос одного из его друзей. Сильный, но подавленный. — Это ловушка! Они тебя схватят! Юра мгновенно понял: дело плохо. Если они явились к нему домой, значит, это что-то серьёзное. Но что именно? Что он сделал? Нет… или это… “Никита,” — имя вспыхнуло в голове, как молния. Сердце больно сжалось. Стук в дверь перешёл в громкие удары. — Ты не уйдёшь, — хладнокровно бросил тот же грубый голос, теперь звучащий совсем близко, почти шипя за дверью. — Мы войдём, хочешь ты этого или нет. Юра не стал ждать. Он замер на секунду, быстро оглядывая комнату. Окно. Единственный выход. Подойдя к нему бесшумно, он приоткрыл створки. Теплый ветер ворвался в комнату, трепля занавески. Удар по двери стал ещё громче — её уже выбивали. В одно движение Юра распахнул окно, вгляделся в темноту улицы и, не оборачиваясь, прыгнул. Воздух сразу обжёг кожу. Он летел низко, чтобы не привлекать внимания. Крылья распахнулись, чёрные, как сама ночь. Ад постепенно исчезал за спиной, оставляя глухой шум далеко позади. Он не чувствовал усталости. Адреналин гнал его вперёд, но мысли не давали сосредоточиться. Что произошло? Почему они пришли? Ему казалось, что он всё продумал. Они с Никитой были осторожны. Никто не мог узнать. Никто. Но это было ложью, и он знал это. Если они явились, значит, где-то они проговорились. Никита был осторожным, почти педантичным. А Юра… “Чёрт!” — он сжал зубы. Если это Никита… если они нашли его… Юра содрогнулся. Он летел долго, пока наконец не заметил тёмные очертания леса. Это был Эдем, спокойное место, где его могли не сразу найти. Приземлившись, Юра тяжело выдохнул, оглядываясь. Лес встретил его тишиной. Листья шептались на ветру, вокруг было почти темно. Он сел на поваленное дерево, закрыв лицо руками. Что делать дальше? Бежать обратно? Найти кого-то? Или… Нет, он знал, что делать. Он должен был попасть на Небеса. Всё внутри него твердило:Никита в опасности. “Они что-то знают. Они что-то узнали,” — мысли кружились, сердце стучало, как бешеное. — Держись, Никита, — прошептал он, вставая. Его крылья распахнулись вновь. Он больше не мог ждать.