Мир нового короля королей

      Шаг слева от него, потом второй, третий. Дьяволо сжался в ожидании новых ударов, но их не последовало. Вместо этого что-то упало на пол с мягким стуком. Упало много раз, будто кто-то разбросал несколько предметов. Дьяволо ждал, опустив голову, осторожно вслушиваясь в звуки. Тихие перешептывания, звон бокалов — все обострилось, заменяя отсутствующее зрение. Голоса произносили слова, которые вроде бы имели смысл, а вроде бы и нет. Совсем как слова, что читаешь во сне в книге, газете и письме — интуитивно понятные, если приглядеться, но при этом размытые, распадающиеся на неподходящие друг другу слоги.       На голову легла рука.       — Оставайся на четвереньках. — Голос Джорно.       Дьяволо вдруг увидел перед собой его поблескивающую в темноте золотом фигуру — слишком высокую, куда выше, чем должен быть человек.       — Сейчас я буду говорить тебе, в какую сторону двигаться, и ты будешь выполнять мои указания в точности. Направо.       Неловко пригибаясь к полу и пошатываясь, Дьяволо двинулся в нужную сторону, надеясь, что она на самом деле нужная, — он ее не выбирал, просто словно бы последовал за собственным телом, которое тащило его вперед, и это странное ощущение заставило его перестать понимать, где находится он сам. Нет… кажется, его разум не покинул головы, но вот конечности двигались сами по себе. Едва Дьяволо осознал это, как странное ощущение пропало, и, вынужденный ползти сам, он едва не упал. Скованные руки не давали нормально двигаться, грудь, бедра, живот и чуть слабее — ягодицы горели и пульсировали от боли с такой силой, что Дьяволо не чувствовал самой своей плоти, она стала как сделанная из картона — легкая и пустая внутри, и только боль осталась настоящей.       — Налево, — командовал Джорно. — Снова направо. Стоп. Теперь вниз, нет, просто наклони голову.       Дьяволо почти прижался к самому полу и нащупал носом что-то гладкое, неровное и пахнущее резиной.       — Бери в зубы и неси мне. Налево.       Он не пошевелился, ожидая, когда команда трансформируется во что-то менее нелепое, но ничего не случилось.       — Выполняй команду, или будешь выпорот снова, ты понял меня?       Дьяволо замотал головой, нет, нет, только не это, Джорно сказал, что правил сегодня не будет, разве он не говорил так?       — Налево.       Отыскав верную сторону, Дьяволо пополз, постоянно спотыкаясь о собственные скованные слишком короткими наручниками руки.       — Стоп. — И игрушку вынули изо рта.       Все повторилось несколько раз. Быть может, шесть. Дьяволо не смог сосчитать, цифры не выстраивались в правильном порядке. В какой-то момент ему начало казаться, что они с Джорно тут одни.       В конце концов, когда он в очередной раз пополз туда, куда ему велели, он ничего не смог найти на полу, сколько ни тыкался в него лицом. Под повязкой вдруг начало печь, ошейник сжал горло, лишая кислорода и выдавливая из груди всхлипы.       Несколько твердых шагов в его сторону. И сильный, жесткий удар по лицу.       — Прекрати этот скулеж!       Дьяволо сжался, отвернувшись. Он больше не мог, он не мог, он не знал, что ему делать, и все это никак не заканчивалось.       — Осталась одна, — прозвучал спокойный голос, и теплая рука коснулась макушки. — Она прямо здесь, найди ее. И получишь награду. Ну же.       Дьяволо принялся шарить сначала связанными руками, затем лицом, и едва снова не расплакался от облегчения, когда нащупал резиновую игрушку. Джорно сказал, что это последняя, значит, все скоро закончится, он уйдет отсюда. Спотыкаясь и один раз уронив игрушку, Дьяволо все же добрался до Джорно. Бедра дрожали и еле удерживали вес тела. Ладонь, коснувшаяся головы, его остановила, и он замер, усевшись на колени, держа руки на теплом полу, больше не двигаясь.       «Это последняя», — вертелось в голове, и от этой фразы-обещания тело отключилось.       — Молодец.       Дьяволо постепенно переставал понимать, откуда именно доносится голос Джорно. Тот звучал, но самого Джорно не было, слова будто бы существовали лишь в его мыслях.       — Хорошая собака.       Он вскинул голову, напрягая изо всех сил сухое, изможденное криками горло:       — Не называй меня так.       Ответом ему стал легкий, короткий смех.       — Я буду называть тебя так, как захочу. А теперь на спину.       Дьяволо слабо замотал головой. Зачем ему ложиться? Джорно же сказал, что все сейчас закончится, он же так сказал…       — Ну же. — Рука коснулась его груди и мягко надавила. — Ты заслужил награду.       Награда? Так вот что Джорно имел в виду?       Он лег, прижимая к груди связанные руки, чтобы закрыть и защитить хоть что-то. Пальцы Джорно нежно гладили неповрежденную часть его бедер.       — Раздвигай ноги.       Склизкие и холодные прикосновения к члену. Потом внутри. Мягко, холодно, тепло, ласково. Дьяволо подумал отстраненно, что точно не возбудился бы сейчас, если бы не Джорно, точно не после порки, не таким уставшим. Нет, у него бы никогда не встал, не трогай Джорно его слишком знакомыми руками, на которые тело отзывалось куда быстрее и легче, чем на его собственные давным-давно, когда сексуальная жизнь Дьяволо состояла лишь из редких мастурбаций в полутемной комнате. А ведь, быть может, если бы у него здесь не встал, все бы закончилось прямо сейчас… Но у него вставал. Тело покорялось Джорно, как и всегда. Дьяволо сам погрузил его в эту покорность и смог бы отучить, только если бы Джорно больше никогда его не тронул.       Прикосновение между ягодиц, внутри. Снова на члене. Рука разогревала его, но холод оставался, он жег, но не больно, чистое блаженство по сравнению с горящей от ударов кожей. И внутри, внутри тоже было холодно. Палец массировал простату. К холоду добавилось яркое обнимающее тепло, член наконец затвердел.       И что-то сжалось на его основании. Кольцо. Нет-нет-нет, он так хотел, чтобы все закончилось быстро!       — Тебе очень понравится. — Смешок в голосе. Электричество. Сначала слабые разряды только щекочут — неестественно и опасно, а затем бьет током со всей силы, встряхивая кожу, кости, органы, мозг. В отличие от других повреждений, оно не просто внутри, оно в каждом квадратном миллиметре тела и оставляет его затем дергающимся, беззащитным, ничего не соображающим. И у Джорно внутри — сверканье молнии, жгучее слепящее солнце, холод снегов какой-нибудь Якутии и бесконечный цикл, где смерть и судьба отменяются раз за разом.       Да почему же двенадцать лет назад Дьяволо не убил их всех самостоятельно?!       По телу пронесся ток, и все завибрировало. Нет… никакого тока, и вибрация только на… члене. Это кольцо. Оно вибрировало.       Что-то твердое, толстое и холодное поползло внутрь. Внутрь, а потом наружу, но не выходя до конца. Движения стали быстрее, а кольцо вибрировало и вибрировало. Возбуждение и удовольствие медленно перекрывали боль. Дьяволо часто дышал и не делал попыток отстраниться. Люди. Они смотрели. Они должны были волновать его, но не волновали, вибрация и подступающий оргазм выталкивали их из головы и не давали приблизиться.       Тело выгнулось, задергалось, перед вéками вспыхнул белый свет, Дьяволо полузадушенно застонал. В непроглядной темноте плавали цветастые пятна. Грохот сердца заглушал все остальные звуки. Он, кажется, все еще лежал на спине с раздвинутыми ногами. Руки сжали плечи и, подняв его непослушное отяжелевшее тело, поставили на колени.       — Хороший мальчик. — Теплая ладонь коснулась лица. — Думаю, ты должен поблагодарить.       Дьяволо не двигался и молчал. Он открыл рот, чтобы спросить «что?», но лишь приоткрыл его и не издал ни звука. Слова Джорно прошли мимо его разума.       — Ну же.       Он ощутил толчок в щеку.       — Как собака.       Собака? А, да, кажется, он понял. Дьяволо неуверенно потерся щекой о руку. Потом его еще немного гладили по голове, а у него не было сил даже сидеть, и лоб упирался в пахнущее холодным цитрусом плечо. В какой-то момент мир покачнулся, все поплыло в сторону, и Дьяволо на мгновение перестал понимать, сидит он или упал. А через пару секунд его опустили на пушистый ковер.       Джорно что, принес его сюда на руках?       Руки снова сжали плечи и потянули вверх, опять ставя на колени. Губ сначала коснулось что-то гладкое и твердое, а затем в сухой рот полилась прохладная вода. Дьяволо понял, как хочет пить, лишь сделав первый глоток. Утихающая жажда — лучшее на свете ощущение, на долгие мгновения оно пересилило боль.       Джорно убрал от его губ горлышко бутылки ровно в тот момент, когда Дьяволо напился. И тут же их коснулось что-то влажное и пахнущее манго.       — Попробуй это. Они привели меня в восторг, надо узнать, кто кондитер. Я определенно закажу их домой.       Дьяволо открыл рот и принялся вяло жевать — что-то слегка кислое, песочное тесто, легкий мятный привкус. Едва он проглотил последний кусок, как в рот полезли пахнущие пирожным пальцы Джорно.       — Я их испачкал, кормя тебя.       Джорно мягко надавил на язык. Дьяволо сомкнул губы, облизал сладкую кожу.       — Хороший мальчик. Ты можешь отдохнуть вот здесь.       Дьяволо лежал на боку на мягком, теплом и пушистом ковре, положив перед собой скованные руки. Наверное, его сюда уложили. Шум толпы, стоны и вздохи вокруг усилились. Цепь звякнула где-то наверху, будто Джорно прикрепил ее к чему-то. Кто-то что-то сказал, но Дьяволо не смог осознать смысл слов. Каждая мысль и ощущение погрузились в глубокую кому, и он не знал, что сделать, чтобы пробудить их. Да и не хотел. Боль притуплялась. Тело заполняла послеоргазменная нега. Тяжелая, тягучая усталость была парадоксально приятна. Голоса и протяжные стоны то становились громче, то тише, то исчезали. Они двигались? Дьяволо ощущал покачивание, он не видел ничего, кроме темноты, и та вертелась вокруг него, как невидимая в темной комнате кошка, бегающая за собственным хвостом, изредка задевая мягкой шерстью.

***

      Джорно слегка толкнул Дьяволо носком сапога, но тот даже не пошевелился. Его дыхание стало медленным и спокойным, он отключился меньше чем спустя минуту после того, как Джорно уложил его у своих ног.       — Охренеть, — присвистнул Миста и дерганно, с почти детским восторгом рассмеялся, оглядывая, словно диковинку, лежащего на ковре мужчину. — Он просто слушался тебя, и все, пока ты с ним это проделывал!       Миста кривил нос и недовольно фыркал все то недолгое время, что они находились здесь. Расширенными глазами смотрел на то, как обнаженную татуированную с ног до шеи девушку таскали за волосы по полу четверо мужчин, а после, избив ногами, заставили кончить от вибратора. Миста любил бить людей, но яро стоял на том, что женщин бить нельзя. И, судя по всему, этот принцип не смягчило то, что женщина, на которую он смотрел, на все это согласилась.       «Они же все тут ебнутые», — отправил потом ему Миста сообщение на телефон, находясь в метре от него.       Джорно не собирался давать Дьяволо знать, что здесь есть кто-то, кто его знает. Ему и так пришлось накачать его наркотиками, чтобы не допустить срыва.       Единственное в этом месте, что удостоилось похвалы Мисты, — это безалкогольное вино — «на удивление не полное дерьмо», как он сказал, — и крохотные пирожки с соленой красной рыбой. А еще он с жадным, почти пожирающим интересом следил за Дьяволо. Миста поспорил с Джорно до того, утверждая, что он не трахнет Дьяволо полицейской дубинкой, но Джорно сделал это. Он даже не потребовал ничего за проигрыш, ему хватило выражения лица Мисты.       — Добиться послушания было довольно просто после того, через что он прошел.       Джорно рассматривал следы от порки на коже. Кровь, багрово-синюшные толстые полосы, наливающиеся синяки, ягодицы — сплошь красные, как спелые яблоки сорта делишес. Джорно оставил несколько просечек на его бедрах совсем близко к паху. У него останутся здесь небольшие шрамы — штук шесть или семь. Важное напоминание. Куда более интимное, чем шрамы на спине. Джорно решил, что эти будут последними. Достаточно. Дальше метить кожу он не видел смысла и не имел желания.       — Но пока что оно в нем не укоренилось, над этим я работаю.       Он собирался вырезать подчинение в его разуме, как вырезают скальпелем на коже картину, делая шрамирование.       — Черт. — Миста снова рассмеялся, скользя взглядом по шрамам на спине мужчины и вновь и вновь возвращаясь глазами к ошейнику. — Он вылизывал твои пальцы.       — О, это он всегда делает очень старательно, — весело поделился Джорно, поправляя на лице белую с голубыми и черными узорами полумаску. Он и правда находил эту старательность забавной, Дьяволо она, впрочем, очень шла.       — Черт, — повторил Миста, растянув слово.       Несколько месяцев назад, когда Джорно объяснил, что собирается взять Дьяволо себе в качестве питомца, Миста четко дал знать, что затея ему не слишком нравится. Узнав, что Дьяволо необходимо забрать у Реквиема, но при этом нельзя убивать, он настаивал на том, чтобы просто запереть его где-нибудь — в тюрьме или психиатрической клинике — и больше не вспоминать. Но Джорно знал, что, несмотря на первую реакцию, Миста в определенный момент найдет его идею интересной и забавной, потому что таким он был — жестоким. Он мог быть и добрым, мог быть любящим и заботливым, он никогда не причинил бы боли своим близким, но вот людей, которых он считал, как он выражался, мудаками, он заставлял страдать с удовольствием.       И сейчас, глядя на Дьяволо у ног Джорно — обнаженного, избитого, трахнутого на глазах толпы народа полицейской дубинкой, испачканного кровью и спермой — он, о, определенно наслаждался. Триш могла заставить его относиться к Дьяволо немного терпимее, но он всегда будет помнить, что Дьяволо с ней сделал и что с ней происходило после его заключения в цикле, когда, казалось бы, опасность исчезла и осталась лишь скорбь. Но Триш отличалась от них всех, она не работала на мафию, она никогда не видела смерть и боль, и все случившееся оказало на нее слишком сильное влияние. На излечение от посттравматического стрессового расстройства у нее ушло два с половиной года, и все это время Миста был рядом с ней.       Джорно пригласил сегодня Мисту сюда не только чтобы он развлекся, но и чтобы увидел Дьяволо вот таким, успокоился и перестал так сильно переживать за Триш. Сейчас, Джорно видел это по его взгляду темных глаз, Миста больше не казался колючим от напряжения, он наконец успокоился. Почти. И, похоже, принял затею Джорно. Питомец его дона и лучшего друга. Не Дьяволо, который причинил его любимой столько боли.       — Знаешь что, иногда ты творишь охереть какие жуткие вещи. Ты страшный человек, Джоджо. — Он усмехнулся. — Это жутко. — Он указал на Дьяволо пальцем, затем махнул рукой. — Но это он, так что мне насрать. — И после паузы Миста снова с восхищением выругался: — Просто пиздец. Я не верю, что вижу перед собой именно его. Словно просто кто-то с его внешностью.       — Он сейчас намного сильнее похож на себя прежнего, чем пару месяцев назад, — возразил Джорно, прекрасно зная, что Миста не совсем поймет, о чем он. Тот слышал только его короткие рассказы, но не видел, в каком состоянии находился Дьяволо после цикла.       Слева раздался дрожащий протяжный стон. Джорно повернул голову, тут же натыкаясь взглядом на худого юношу, которого удерживал на полу, зажав оба тонких запястья в крепкой хватке, высокий широкоплечий мужчина, кажущийся идеальным воплощением силы и ярости. Было так легко представить собственные запястья в его больших ладонях, удерживаемые с такой силой, что не двинуться, сдавливаемые до боли… Джорно впился в картину глазами, чувствуя, как край рта сам ползет вверх.       Кажется, проделанное с Дьяволо его сильно взбудоражило.       — Джоджо, — притворно хищно протянул Миста, — а на что это ты там смотришь?       — Заткнись, Миста. — Джорно позволил уголку губ подняться еще выше, а через мгновение вернул на лицо расслабленное выражение.       — Так, когда ты мне дашь с ним поразвлечься? Я все равно хочу заставить его орать самостоятельно. Час максимум.       — Ты его получишь, только… подожди немного. Ему в последнее время стало намного лучше. И я думаю, что есть шанс, что он что-нибудь выкинет. Если это случится, то я хочу подать вашу встречу как наказание. Если ничего так и не произойдет в ближайшее время, то отдам его тебе просто так, идет?       — Идет. — Миста кивнул. Помолчал еще немного. Между бровями залегла глубокая морщина, прекрасно давая понять, куда сейчас свернет разговор.       — Триш думает о нем, — вдруг резко и холодно бросил он. — Я вижу. И она однажды захочет его увидеть.       Джорно кивнул. Он тоже это знал.       — Ты бы хотел иметь возможность ей запретить? — Он посмотрел на друга, который не скрывал злости.       — Я никогда ничего не стал бы запрещать Триш, так что я хотел бы… не знаю, может, чтобы она просто забыла о нем, — выплюнул Миста и тут же осел на стуле, плечи опустились вниз, ясно показывая: он давно сдался. — Но этого не случится, так? Как он вообще себя с ней поведет, а?       — Я не знаю.       Джорно не стал врать. Все, что он мог, — это упомянуть при Дьяволо Триш и посмотреть на реакцию, но и она бы почти ничего не дала. Когда он сказал ее имя в прошлый раз, то увидел тусклый проблеск чего-то вроде страха, а затем вины в глазах, и все равно — то, как он отреагирует на нее и на то, что она захочет ему сказать, оставалось тайной.       Миста долго смотрел на Дьяволо, который мерно вдыхал и выдыхал, лежа на ковре, как смотрят на показатель количества бензина в машине, размышляя, стоит ли ехать на заправку, или пока еще не нужно. Вздохнул.       — Слушай, ты ведь в курсе, что он выглядит так, будто ты моришь его голодом? Триш же тебя прибьет, если его таким увидит.       — Разумеется, я этого не делаю. У него проблемы с едой, и Триш об этом знает — я ей рассказывал.       — А она много о нем спрашивала?       — Всего пару раз.       Мисту ответ явно удовлетворил. Он снова посмотрел на Дьяволо.       — И что же ты ей вообще рассказывал?       Джорно улыбнулся ему.       — Правду, разумеется. Что я забочусь о нем.       — Ну, ладно. — Миста слегка хлопнул его по плечу и встал. — Спасибо за вечер.       — Передавай Триш, что я ее люблю. — Джорно кинул взгляд вниз, проверяя, не проснулся ли Дьяволо.       Миста кивнул и пошел к выходу. Джорно остался сидеть, решив задержаться еще минут на двадцать. Давненько он здесь не бывал. И какой же прекрасный все же получился вечер.