Мир нового короля королей

      — Джорно? — Окончание имени утонуло в тихом хрипе.       Дьяволо смотрел на человека перед собой, до скручивающей боли где-то в ребрах желая услышать ответ, желая услышать Джорно, чтобы убедиться, что тот настоящий.       Тишина висела всего несколько секунд, он это знал, но они растянулись в ту же бесконечность, которой стали месяцы его одиночного заточения.       А потом Джорно заговорил. Голос полился бурным, переливающимся бриллиантами на солнце ручьем, сметая все мысли в голове Дьяволо.       — Знаешь, мне нравилась моя кухня. — Джорно слегка наклонился вперед. — Несмотря на минимализм в дизайне, она всегда казалась мне уютной. Триш выбирала ее за меня. Она считает, что когда я́ выбираю, как оформить помещения, то в них глаза рябит от избыточности.       «Наверное, так и есть», — отстраненно подумал Дьяволо.       В этом доме слишком много картин и статуй, ковров, деревянные панели на каждой стене, слишком много узоров, витых ручек и золотых листьев на обоях.       — Ты вернулся. — Все вдруг поплыло как от сильной жары, в груди набухла тяжесть.       — Конечно. — Джорно вновь отклонился на спинку дивана. — Я живу в этом доме.       — П-почему ты ушел? — Дьяволо с трудом собрал слова во фразу.       — У меня были дела.       Дьяволо молчал, будучи не в состоянии сказать что-то еще. Дрожь завладела пальцами его рук и поднялась к груди и горлу. Он все смотрел на Джорно, не в силах отвести взгляд. Он был настоящим, сидел на диване меньше чем в метре от него, и у Дьяволо внутри с болью что-то сжималось, но боль смешивалась с бескрайней легкостью. И в конце концов там, внутри него, треснуло, и он распался на части. Из горла вырвался всхлип, зрение помутнело, и он разрыдался. Горячие слезы текли по щекам и никак не останавливались. Он часто и хрипло хватал ртом воздух и рыдал, закрывая лицо ладонями.       Вдруг он ощутил прикосновение к плечу, оно показалось незнакомым.       — Что такое? — раздался голос Джорно позади него.       Дьяволо продолжил плакать, в тишине комнаты прозвучало его имя, пальцы на плече сжались, и тогда Дьяволо, мокро втянув носом воздух, попытался выдавить из себя ответ. Он хотел ответить, он без раздумий и сомнений собирался ринуться умолять, но первая попытка издать звук провалилась. Взрыв, который сотряс его до самых глубинных мыслей, вывернув наизнанку, так и гремел внутри, мешая собрать слова воедино на кончике языка.       — Пожалуйста… пожалуйста, — просипел он, наконец поворачиваясь к нему, — не оставляй меня одного. — Его голос дрогнул и сорвался. Дьяволо сделал глубокий вдох, выталкивая слова из глотки. — Я не могу… я не могу выносить это… больно. Я…       Он должен был ему сказать, Джорно не мог уйти снова, не сейчас, когда он только вернулся, нет, он не мог уйти.       — Я сделаю все что угодно, только, п-пожалуйста… — слова продолжали выплескиваться из него бесконтрольно, будто рвота, — не уходи, Джорно, прошу.       Джорно смотрел на него несколько мгновений, и Дьяволо боялся ответа. Боялся услышать, что тот все равно будет вот так бросать его здесь.       Джорно мягко хмыкнул и произнес:       — Все что угодно? Хорошо, сделай.       — Что? — Продолжая шмыгать носом, Дьяволо подтащил собственный взгляд прямо к глазам Джорно — глубоким, поглощающим все в комнате, кроме него самого.       — Только что ты сказал, что сделаешь все что угодно. Или то были просто пустые слова? — Он улыбался, его улыбка сияла, будто солнце — слепяще, болезненно.       Дьяволо уставился на него, медленно моргая, пытаясь собрать мысли вместе. Осознав, что рот у него все еще чуть приоткрыт, он захлопнул его.       — Что? — повторил он. Он ждал, что Джорно ответит, скажет, что хочет от него, но тот молчал. Что ему сделать? Мысли вертелись, крутились, бились, ему нужно… нужно что-то сделать правильно, и тогда… может, Джорно больше его не оставит.       Джорно вздохнул, отчетливо раздраженно, и осознание, что им недовольны, ударило Дьяволо ноющей паникой. Нет, нет, Джорно не мог уйти, не снова!       — Ладно, я знал, что не дождусь от тебя предложений. — Джорно протянул руку к его лицу и на мгновение коснулся пальцами влажной щеки, а затем слегка отвел колено в сторону и, крепко сжав пальцами подбородок Дьяволо, притянул к себе. — Я хочу, чтобы ты мне отсосал. Сейчас.       Дьяволо опустил взгляд на его обтянутый синими брюками пах, сжимая губы. Хотел кивнуть — зачем он не знал, его мнения не спрашивали, но лишь слабо дернул головой. Он пересел к Джорно ближе, прямо между ног. Руки приподнялись и опустились — он не знал, что с ними делать, куда их деть. Из головы пропали все мысли, будто их отгородила глухая бетонная стена. Он медленно, сомневаясь в верности каждого движения, потянулся к ширинке брюк Джорно, но тот — и Дьяволо хотелось возблагодарить его за это — сам расстегнул их и вынул из белья член.       Член его он видел уже не раз, но никогда — так близко. Не слишком большой, но и не маленький, немного меньше, чем у самого Дьяволо. Жесткие светлые волосы аккуратно подстрижены, а на яичках их почти нет. Член уже не был вялым, пусть и слегка, но он начинал вставать.       Доппио пару раз занимался с девушками такими вещами, но Дьяволо смутно помнил лишь то, как это выглядело, но не то, что именно они делали. Резко наклонившись, он заглотил небольшую часть органа. Капля соленого предэякулята заставила рот наполниться слюной от внезапной легкой тошноты, но Дьяволо подавил ее и повел губами по основанию назад и захватил ими головку, решая начать посасывать ее так, как сосал бы мороженое или леденец.       Орган затвердел, увеличился, и скоро Дьяволо мог захватить ртом едва ли половину. Когда Дьяволо в очередной раз облизал головку, действуя языком чуть жестче, а затем немного повернул член, опускаясь на него сильнее и обсасывая с разных сторон, до ушей донесся еле слышный вздох Джорно. В конце концов Дьяволо решил толкнуть орган в самое горло, потому что помнил, как кто-то из той пары девиц делал именно это, но тут же подавился и закашлялся.       — Нет, прекрати, — рука Джорно опустилась на голову, — у тебя не получится, если не умеешь. Просто работай языком. — Он слегка надавил на его затылок, немного приближая лицо к своему паху.       Дьяволо сделал то, что ему велели. В какой-то момент пальцы Джорно коснулись его под подбородком, и он приказал смотреть на него. Было неудобно двигаться головой и держать взгляд поднятым одновременно. Наконец он почувствовал легкую дрожь, и Джорно резко с едва слышным стоном выдохнул и кончил. Дьяволо принял сперму в рот — теплую и немного сладковатую, и тут же услышал жесткий приказ:       — Ты проглотишь все до последней капли.       И Дьяволо, прежде чем его успело затошнить, быстро проглотил и вытер губы рукой. Пальцы Джорно обхватили подбородок, и он вновь заставил его посмотреть на себя. Джорно выглядел так же, как всегда после оргазма. Дьяволо успел запомнить это выражение его лица. Более расслабленное, будто бы чуть более живое, глаза блестели, как сверкающая на солнце поверхность заросшего болота. Джорно спрятал член обратно в брюки, и, застегнув их, притянул Дьяволо к себе, и, слегка надавив на голову, заставил его прижаться щекой к своему бедру. Так Дьяволо и лежал, обмякнув, копя во рту слюну и сглатывая, чтобы избавиться от остатков спермы и ее вкуса. Собственное тело казалось тонкой, как бумага, оболочкой. Он ни о чем не думал.       — Я хотел сказать, что это был исключительный случай, — наконец заговорил Джорно. — Я постараюсь больше не оставлять тебя так надолго. В конце концов, я несу за тебя ответственность. — Джорно слегка оттолкнул его и оправил брюки. — Вставай. Рыба в карамели уже почти готова. Но сначала тебе нужно вымыться — ты, кажется, не делал этого все две с половиной недели. Пошли, я уже набрал тебе ванну. — Он тронул Дьяволо за плечо.       Две с половиной недели?       Число казалось таким… маленьким. И когда Джорно успел начать готовить и сделать ему ванну? Когда он вообще вернулся? Неужели Дьяволо не заметил его прихода, которого так долго ждал…       Но все это не имело значения.       Он встал, вытер влагу, оставшуюся после слез, и остатки слюны с подбородка. Джорно взял его за запястье, теплые пальцы сжали крепко, и их тепло проникло сквозь кожу, пропитало кость и поднялось выше — до самых легких.       Его ждала ванна, наполненная горячей водой, и он, сбросив одежду, сел в нее, тут же притягивая колени к груди. Он хотел подождать, пока Джорно выйдет и закроет за собой дверь, но, представив, как тот это делает — уходит, оставляя ванную пустой, ощутил след знакомой холодной, вцепляющейся в ребра дрожи в груди, что овладевала им, когда он думал, что Джорно не вернется никогда.       Но Джорно не стал выходить. Вместо этого он наклонился к нему и спросил:       — Помочь тебе?       Дьяволо медленно кивнул.       Джорно помог ему вымыться, в том числе вымыть волосы новым шампунем, — кажется, корейским, если Дьяволо хоть что-то понимал в иероглифах. Джорно сказал, что он подойдет его волосам лучше. Дьяволо вяло соскребал с себя грязь и мыльную пену, пока Джорно аккуратно намазывал его волосы бальзамом.       Когда Дьяволо вылез из ванны, Джорно сунул ему полотенце, а затем, взяв в руки его ладонь и осмотрев затягивающуюся рану от ножа, велел больше так не делать. Дьяволо надел выданный ему тонкий халат и прошел за Джорно в столовую. И там, когда он сел за пустой стол, а Джорно направился в другое помещение — на кухню, его тряхнуло от паники.       — Куда ты идешь? — вырвался у него вопрос — совершенно идиотский, ведь он прекрасно видел, куда Джорно идет, но в мыслях не созрело другого способа остановить его хоть ненадолго.       — На кухню, — прозвучал очевидный ответ. — Всего на две минуты, Дьяволо.       Дьяволо уперся взглядом в стол. Как глупо, он чувствовал себя так глупо, Джорно всего лишь сходит за едой и вернется, вот и все… Но когда Джорно исчез в темном проходе, в голове сиреной заорала мысль, что он не вернется, что Джорно вообще не возвращался и был всего лишь иллюзией, как голос Доппио, или прекрасным, полным надежды сном.       Джорно вернулся, и Дьяволо выдохнул, осознав, что ногтями все это время впивался в кожу бедер.       Джорно приготовил рыбу в карамели с гарниром из черного риса и помидоров черри. Пахла она изумительно. Дьяволо ел, тщательно пережевывая каждый кусок, и ему казалось, что он ест впервые за эти недели. У него вышло съесть все, за что Джорно коротко его похвалил. Он доел тоже, и теперь они сидели над пустыми тарелками, и Дьяволо очень хотел бы и дальше сидеть здесь, рядом с ним, — все что угодно, лишь бы не быть снова запертым в одиночестве в той комнате. Прямо сейчас он знал: он этого не выдержит.       Неожиданно Джорно заговорил:       — Я отлучался по личным обстоятельствам, но в последние пару дней пришлось заняться работой, случилось кое-что из ряда вон. — Джорно поглядел на него. — Хочешь послушать?       Кинув на него взгляд, Дьяволо кивнул.       Он слышал едва ли половину слов, которые Джорно произносил. До него доносились обрывки истории про неподкупного политика, про шантаж, про связь кого-то с торговлей людьми, кажется выдуманную. Прямо сейчас он бы выслушал от Джорно все, даже если бы тот зачитывал ему состав еды или геля для душа.       Дьяволо казалось, он медленно просыпается. Замелькали картинки того, что случилось, должно быть, меньше часа назад. Он повернул голову в сторону, на мгновение закрывая глаза. Рот, будто сухой ватой, заполнил вкус спермы. Дьяволо потянулся к стакану воды, который Джорно принес вместе с едой, и сделал несколько глотков. Когда Джорно закончил говорить, Дьяволо не раздумывая заговорил сам:       — Что ты сделал с Passione за эти годы? Если она все еще носит прежнее имя.       Джорно ответил таким обыденным тоном, будто они обсуждали эту тему уже не раз:       — После того как я стал во главе, мне пришлось как следует вычистить этот гадюшник. Ты оставил после себя настоящий бардак. Все капо лишь мечтали подсидеть друг друга, никто не хотел работать сообща. Все эти годы я постепенно расширял влияние организации, и теперь мы практически управляем городом наравне с чиновниками. На некоторых из них у меня есть компромат, но большинство просто мне должны. И я не давал организации другого названия. Мне всегда нравилось это. Знаешь, я так и не выяснил, кто его придумал и кто вообще был доном до тебя. Все свидетельства его существования просто исчезли. Очень знакомо, правда?       Дьяволо лишь поморщился, выслушав странное обвинение. Грызня капо никак ему не мешала. Его цель состояла не в том, чтобы мирить всегда желающих урвать больше денег и власти. Он вырастил организацию именно такой, какой хотел ее видеть, он все обо всех в ней знал, руки крепко удерживали власть, денег было достаточно, никто не мог до него добраться, а от предателей он сразу избавлялся, и ничего больше значения не имело.       — Я их уничтожил. — Дьяволо подтвердил догадку Джорно. Только что, подумав о прошлом, он вспомнил, как сделал это. — Это он придумал название, и он же был основателем.       — Ты уничтожил все доказательства, чтобы все выглядело так, будто ты был доном всегда?       — Да. Я представил его другим, как свою пешку.       Внутри Дьяволо все еще плавно махало крыльями, гладко скользя по его душе, облегчение, но это облегчение будто становилось тяжелее и тяжелее с каждой минутой. Не так давно он смотрел на Джорно и не мог оторваться, но сейчас Джорно отчего-то будто бы стал невыносимо ярким, словно рядом с Дьяволо кто-то вонзил в землю фейерверк, тот взрывался разноцветными громкими кострами, а Дьяволо подходил к нему все ближе и ближе, в ушах гремело, а искры ослепляли. Он слишком много времени провел в одиночестве в этом тихом особняке. И теперь то, чего он желал больше всего, было чересчур. Руки Джорно, его голос, его взгляд. Дьяволо начинал чувствовать себя как пьяный.       От Джорно исходил невыносимый жар, и Дьяволо хотелось отодвинуться от него, но в то же время он знал, что ни за что на свете не встанет и не уйдет сейчас от него.       — Я поступил так же. Разница лишь в том, что мне не пришлось ничего уничтожать — ты все сделал за меня.       Дьяволо нахмурился, считая в уме.       — Но ты не мог сказать, что был доном всегда, тебе же было всего…       — Пятнадцать, — подсказал Джорно. — Верно. Я представил все так, будто Passione мне передал пару лет назад мой отец.       — Отец?       Это что, шутка? Джорно ведь не мог на самом деле назвать предыдущего босса, его, своим отцом.       Джорно улыбнулся.       — Сказать по правде, я даже не думал, что фактически объявляю своим отцом тебя, пока Триш не сказала мне об этом.       Дьяволо дернул плечами — имя Триш будто сжало его сердце в холодном железном кулаке, заставив отчаянно забиться в убивающей хватке. Дочь Доппио, которую он, обезумевший от страха быть раскрытым, стремился убить... Он помолчал недолго, вспоминая то время, появившегося из ниоткуда Джорно, обострение своей паранойи. Откуда же он возник, тот пятнадцатилетний новичок? Враг, которого Дьяволо проглядел.       Ища это объяснение, он задал вопрос:       — Ради чего ты решил заграбастать себе мафию в пятнадцать лет?       — В двенадцать, — поймав хмурый взгляд Дьяволо, уточнил Джорно. — Я решил, что свергну тебя и стану доном мафии, когда мне было двенадцать. А дальше я просто думал, как это сделать.       Дьяволо смотрел на него, не зная, что думать. Такое сильное желание достичь власти и такая целеустремленность уже в двенадцать лет невольно вызвали у него уважение. Не сам Джорно, а эта непреклонность. Дьяволо не мог себе ее даже вообразить. Все, что он планировал в свои двенадцать лет, — это как Доппио избежать сегодня столкновения с хулиганами в школе, чтобы они не издевались над ним хотя бы один день. И Доппио часто мечтал, как пойдет работать в море, после того как несколько лет побудет там, куда готовил его отец — в церкви.       — Что тебя так удивило? — Джорно, очевидно, увидел замешательство на его лице.       — Я не представлял, что ребенок может иметь такую жажду власти.       В каком-то смысле он сам стремился к ней всю свою жизнь, но не так. Он не строил таких планов, будучи ребенком, не воображал себя на вершине итальянской мафии. В то время он просто хотел иметь достаточно власти, чтобы защитить Доппио. Больше, чем у хулиганов в школе, больше, чем у священника. Вот и все.       — Я не хотел власти. Не ее саму.       Тон Джорно изменился, и Дьяволо заметил это сразу, но не смог бы сказать, что именно поменялось. Он вновь посмотрел Джорно в глаза, и что-то в его взгляде вызвало у него мурашки на коже. Что-то, что он не мог идентифицировать.       — Что?       — Я не ты. — Джорно говорил очень спокойно, на губах, почти невидимая, мерцала улыбка. — Я хотел спасти Италию от наркотиков. Вот почему я стремился к власти. Она — один из самых мощных инструментов. Я выбрал его, чтобы сделать мир вокруг себя лучше.       — Сделать мир лучше? — Дьяволо фыркнул. Какая… какая же чушь. — Люди не идут в криминальную сферу, если хотят сделать мир лучше. Ты такой же преступник, каким был я.       — Как я уже сказал, — Джорно слегка пожал плечами, будто сбрасывал с них невидимую пыль, — власть — это инструмент. Даже власть вне закона не зло сама по себе. Я не ожидаю, что ты поймешь.       «Ложь, — подумал Дьяволо. — Никто живущий самой обычной жизнью не захочет восседать на троне, если не хочет именно быть на вершине. Обретение власти ради лишь только спасения мира — это сказка для дураков».       Он больше ничего не сказал.       Джорно подвинул свою тарелку к Дьяволо.       — Вымой посуду, — его глаза мягко сверкнули, — это за мою кухню.       А потом Джорно оставил его на кухне одного, а сам куда-то отлучился. Сердце где-то в животе быстро задергалось от тревоги, будто висельник-самоубийца, только неумело спрыгнувший со стула и задыхающийся. Дьяволо мыл тарелки остервенело, мечтая скорее услышать за спиной шаги и не желая думать, на что он сейчас похож.       Он высушил посуду и убрал в шкаф. А Джорно вернулся. В руках он держал отвратительно знакомую вещь — новый ошейник.       — Садись.       Дьяволо опустился на стул. Наклонил голову. Джорно убрал волосы, ошейник обнял шею, щелкнул в замке ключ.       — Я не накажу тебя за ошейник на этот раз, — заговорил Джорно спокойно. — Ты был расстроен, я это понимаю. Но если сделаешь так снова, я заменю его на шоковый, тебе понятно?       Дьяволо кивнул. Он ждал того, что будет дальше. Рано или поздно — скорее уже рано — Джорно должен в конце концов уйти, и тогда он останется один. Это осознание толкало изнутри, заполняло голову скачущими, кричащими мыслями. Скули, как тоскующий по хозяину пес, хватайся за него, плачь, кричи, не дай снова бросить себя в ту комнату.       — Хочешь сегодня лечь спать со мной в моей спальне?       Дьяволо резко поднял на Джорно взгляд.       — Ты снова запрешь меня, если я откажусь?       — Нет. Здесь полно пустых комнат, ты можешь идти куда хочешь.       Дьяволо знал, каким будет его ответ. Его трясло, если Джорно просто отлучался, он не мог представить, что останется один наедине с тишиной, с воспалившейся раной в разуме, с кошмарами, которые стали слишком реальными за эти дни. Но ему вдруг пришла мысль, что лучше бы Джорно приказал ему сделать это, он ведь приказывал всегда, никогда не спрашивал.       Дьяволо кивнул с трудом, почти ощущая скрип собственной шеи, не в силах произнести даже слова.       Спальня Джорно располагалась на втором этаже, как и остальные. Когда Дьяволо вошел внутрь, перед глазами все сплошь залило белым. Стены цвета слоновой кости с парой зеркал, небольшая тонкая темно-золотая люстра, белая мебель — кровать, кресло, столик почти в самом углу, белый ковер, белое постельное белье и один лишь пол — лакированное темное дерево. Ни картин, ни цветов. Окно, как и везде, закрывали металлические ставни.       Джорно отправился в душ, а ему дал второе одеяло и велел ложиться, но Дьяволо так и остался сидеть на кровати с ногами на полу. Неровный шум воды, исходящий из ванной, успокаивал, заставляя помнить, что внутри кто-то есть.       Из ванной Джорно вышел с распущенными волосами — они спускались до самых лопаток и казались еще светлее. Лишь тогда Дьяволо медленно забрался под одеяло и лег ближе к краю, так, чтобы не лежать лицом к Джорно. Он чувствовал себя неловко, собираясь спать с кем-то в одной постели. Если он ляжет к Джорно лицом, то вообще не сможет заснуть. Свет плавно потух, но Джорно оставил включенной небольшую лампу, потому сначала все исчезло, но затем сквозь темноту проступили очертания предметов. Дьяволо закрыл глаза, вдыхая слабый аромат роз, исходящий от белья. Джорно лег, а затем Дьяволо ощутил, как слегка поднимается край его одеяла. Рука легла на плечо, пошла вниз к локтю, затем до самой кисти, по бедру. Погладила по спине, по шрамам — Дьяволо точно выучил, где они находятся. Вновь несколько раз по плечу. Джорно медленно гладил его, и тело становилось невесомым, а мысли улетали прочь.       — Спи, — услышал он голос Джорно. — Я никуда не уйду и буду здесь, когда ты проснешься.       И Дьяволо заснул.