Мир нового короля королей

      Дьяволо никак не мог заставить собственное тело подчиниться, заставить его следовать чертовым правилам и не сопротивляться. Оно дергалось от каждого прикосновения Джорно. Всего этого было… слишком. Два оргазма, ванная, где его мыли чужие руки, и вдобавок ко всему его член все еще так и не обмяк до конца из-за наркотика. Мозг будто пронзало электричеством, как от удара шокером, каждый раз, когда Джорно снова его касался, — не имело значения то, что сейчас он всего лишь смазывал кончики его волос чем-то, что пахло одновременно сладостью ванили и кислым цитрусом. Лишенный полотенца, Дьяволо сидел на краю ванной, сгорбившись, прижав руки к груди, вздрагивая и мечтая лишь о том, чтобы Джорно наконец ушел. Больше всего на свете Дьяволо хотел спрятать наготу под одеялом и больше никогда не вылезать из-под него.       Но Джорно не уходил. Закончив с волосами, он выдал Дьяволо бритву, позволяя побриться под его присмотром, а затем прикосновений стало еще больше, потому что руки Дьяволо давно забыли, как пользоваться бритвой, и после того, как он порезался во второй раз, Джорно забрал у него лезвие и принялся за дело сам.       К тому моменту у Дьяволо больше не осталось сил выносить его руки на себе. Окружающий мир стал для него мутным, он смотрел в стену перед собой и не видел ничего, кроме белых плиток. Он не ушел полностью — сознание будто на несколько сантиметров отодвинулось от тела, пока то покорно позволяло Джорно поворачивать и поднимать его голову.       Когда все закончилось и он остался один, то тут же, заползя на кровать, натянул одеяло до самого носа.       Не помогло.       Он мог бы скрыться под ним весь, но все равно бы ощущал себя не просто обнаженным, а распотрошенным. Память все откидывала его от настоящего момента обратно в ванную к словам Джорно. Слушая их в собственном сознании, то и дело ерзая из-за слишком медленно спадающей слабой эрекции, Дьяволо не заметил, как провалился в короткий беспокойный сон.       Проснувшись, он тут же с облегчением обнаружил, что его член спокойно висит между ног. На внутренней части бедер и правом плече наливались небольшие синяки. Порезы на лице исчезли без следа. Тут же пришло смутное воспоминание: кажется, они перестали болеть сразу, как Джорно отобрал у него бритву. Но тогда он не обратил внимания.       Дьяволо вернулся на кровать. Замотавшись в одеяло, уселся у изголовья, не желая больше спать.       Джорно знал. Дьяволо повторил это про себя, и еще раз, и еще. Зналзналзнал. Он вчера был слишком выбит из колеи, чтобы сосредоточиться на этом факте. И все же полагал, что, придя в себя, захочет кричать не переставая, что ужас ослепит и оглушит, что его охватит безумное желание исчезнуть, просочиться сквозь стену, стать невидимым и невесомым, словно воздух. И что невозможность достичь этой фантазии сведет его с ума. Но сейчас он всего лишь сидел на кровати, поджав под себя ноги, закутанный в одеяло до самого носа, и мысли уводили от сказанного в ванной к его собственному прошлому.       Что еще Джорно знал? Что он мог каким-то образом… увидеть? Секреты, часть которых не помнил даже сам Дьяволо, его самого в темноте, там, где никто не должен был его найти…       И что же знал сам Дьяволо? Вдруг он знал меньше, вдруг теперь его жизнь принадлежала больше Джорно, чем ему самому…       Память кристально ясно показывала ему лишь Доппио.       Доппио и страх. То, как Дьяволо играл с миром в прятки и всегда выигрывал.       Он помнил, что когда-то имел несколько домов, но посещал их лишь изредка, никогда не оставаясь внутри больше, чем на пятнадцать часов. В них он не мог даже спать. Как можно долго оставаться в месте, которое настолько заметно? Где за стенами его не окружали люди, среди которых он был лишь одним из десятков или сотен постояльцев? В своих домах он даже почти не хранил никаких вещей. Мебель и картины, скрытые под пластиковыми чехлами, книги, которых он не касался. Что-то из одежды и тут и там, всегда очищенное настолько тщательно, что не оставалось ни волоска, ни чешуйки кожи. Дьяволо не мог надевать одну и ту же одежду больше нескольких раз, рано или поздно он понимал, что та сохранила слишком много его следов. Любая потертость могла раскрыть пару деталей о личности владельца. Незначительных, но важных. Он уничтожал одежду и постоянно покупал новую.       Иногда он вообще не мог оставаться одетым. Он будто чувствовал каждую капельку пота, каждый выпавший волосок, маравшие одежду. Все то, что говорило: он на самом деле существует.       Тогда Дьяволо оттирал кожу до скрипа, до того, что ее стягивала сухость. Он снимал самые маленькие комнаты и проводил в них часы, сидя в темноте совершенно голым под одним только одеялом. И когда уходил, то еле сдерживался от того, чтобы не стереть здание с лица земли. Изредка казалось, что он не сможет спрятаться нигде. Тогда не помогало ничего, оставалось лишь скрыться в глубинах их с Доппио разума, отдавая контроль. Лишь чувствуя, как собственное тело становится меньше и моложе, лишь забиваясь так глубоко в темноту, как не мог ни один человек, Дьяволо обретал уверенность в том, что никто в мире не в состоянии увидеть его и раскрыть личность.       Больше Дьяволо спрятаться не мог. Джорно знал то, что по иронии Дьяволо даже не охранял, ведь не считал возможным, что кто-то может узнать об их с Доппио связи. Он бы сравнил ее с сердцем — никто не смог бы узреть то и прикоснуться, а если бы и смог, то Дьяволо, тогда уже мёртвому, было бы все равно.       Джорно видел его сердце. Он знал, кем был Доппио и кем был Дьяволо — кем-то, кто даже не рождался как обычный человек, кем-то, кто жил в чужом разуме, словно демон.       И его сердце навсегда останется у него в руках. Он все знал, и это никак не изменить. Дьяволо больше ничего не мог изменить, не мог ни на что повлиять и ничем управлять. Джорно уничтожил все, что у него было, а то, что осталось, принадлежало теперь Джорно.       Он даже не помнил, каково это — принадлежать самому себе.

***

      В углу комнаты висела камера наблюдения. Блестящий пристальный глаз. Дьяволо понятия не имел, почему не заметил раньше. Камера не скрывалась, ее, бело-черную, размером с небольшое яблоко, можно было легко увидеть на терракотового цвета стене.       Дьяволо смотрел на нее не отрываясь, почти боясь оторвать взгляд. Будто камера равнялась пронзающим глазам живых людей. Но ведь за ней и находился живой человек. Джорно. Почему…       Почему он следил за ним?       Ответ пришел быстро. Быть может, потому, почему ему не доверяли бритву и нож, не оставляли наедине с керамической посудой и металлическими столовыми приборами. И потому же, почему на двери в ванной отсутствовал не только замок, но и ручка.       Дьяволо сомневался, что сумел бы повеситься на этой ручке.       Он и не собирался.       Он не хотел умирать. Дьяволо лишь сейчас, задумавшись, понял это. Да, смерть приведет его обратно в цикл, он помнил, всегда будет помнить о грозившем ему аде, но не только поэтому. От одной лишь мысли, что он станет для Джорно игрушкой, его тянуло блевать и дрожь пробегала по телу, и все же он еще ни разу не задумывался о смерти. Возможно, он слишком устал умирать, и каждый вдох, сделанный в реальном мире, казался лучше всего на свете.       Он не исключал, что желание смерти может еще прийти. Впрочем, оно ведь ничего не изменит. Джорно забрал у него возможность умереть.       Камера быстро перестала беспокоить Дьяволо. Она всего лишь смотрела. Джорно уже видел его, видел и трогал, а все остальное больше не имело значения.

***

      Дьяволо медленно доедал небольшую порцию тушеных овощей, уже чувствуя насыщение, от которого начинало мутить. Мысли витали далеко за пределами комнаты, где Дьяволо не видел ничего, кроме черноты. Джорно сидел на стуле, держа в руках электронный планшет и периодически постукивая по экрану ногтем. Странно, но Дьяволо мог поклясться, что замечал подобную технику в цикле. Он почти не обращал внимания на меняющиеся детали в декорациях, но все же не мог не заметить, как изменились те же телефоны, редко появляющиеся в руках людей, став меньше и тоньше.       Может быть, мир цикла менялся вместе с реальностью, за которой наблюдал Реквием? Разум вскользь коснулся этой мысли, а затем увел его дальше, и Дьяволо не понимал, что именно крутится у него в голове, пока тарелка наконец не опустела и он не закончил жевать. Затем что-то словно щелкнуло. Пазл сложился. Все это время Дьяволо снова и снова рассматривал с разных сторон одну странность и лишь сейчас понял очевидное.       То, что он не помнил, как засыпает, и каждый день будто заканчивался падением в темный омут, было ненормально.       — Ты подсыпаешь мне что-то, — сказал он, медленно поднимая голову и впиваясь в Джорно взглядом.       Он не отводил глаз от его лица, от его неменяющегося выражения. Где-то с краю мелькнула мысль, что это первый раз, когда страх не одергивает его, заставляя отвести взгляд. Должно быть, резкое осознание того, что его все это время еще чем-то накачивали, притупило остальные эмоции.       Джорно лишь слегка приподнял бровь.       — Верно, подсыпаю. — Он отложил планшет. — Разве не лучше спать по восемь или девять часов, вместо того чтобы спать урывками по одному или по два?       Дьяволо моргнул.       — Я… я и раньше нормально спал.       Он бы заметил, если бы спал настолько мало. Он должен был заметить.       — Нет. Прерывистый сон плохо воздействует на психику и физическое здоровье, ты должен знать об этом.       Дьяволо собирался ответить что-то, но все слова улетели от него напуганными птицами, потому что Джорно с улыбкой наклонился к нему и коснулся пальцами пресса. Слегка вдавливая кончики ногтей в кожу, он повел руку вниз вдоль полоски волос, ведущей к паху, и там на несколько секунд его пальцы задержались рядом с членом, а затем снова вернулись к животу.       Замерев, Дьяволо принял все эти прикосновения. Руки лишь слегка дернулись, и свело живот. Но страх отчего-то решил отступить, позволяя ему выносить происходящее.       Джорно ведь заполучил больше, чем его тело. Гораздо больше. А еще… Мысль облепила разум, как плотная холодная пена, заползая в каждый уголок, каждую щель, и тело обмякло, и все вокруг стало таким тяжелым, что Дьяволо потерял способность двигаться. Стенд — продолжение души его владельца. Будь Дьяволо один, он бы рассмеялся, а затем его смех перерос бы в вой.       Все двенадцать лет, все это время, истинную величину которого он не мог еще осознать, с первой же секунды после своего поражения он находился в руках Джорно.       Должно быть, Дьяволо уходил в себя совсем ненадолго. Когда он очнулся, то ладони Джорно все еще касались его. Через несколько мгновений тот все же убрал их. Сунув руку во внутренний карман черного с розовой подкладкой пиджака, он достал знакомый ключик и, прикоснувшись на мгновенье к шее Дьяволо, расстегнул ошейник.       Небрежно отбросив его на тумбочку, он велел:       — Иди, вымойся. Тщательно, но не медли — я буду ждать тебя здесь.       Дьяволо мешкал всего несколько секунд. Он отвел взгляд от Джорно в тот же момент, как все понял. Поднялся и направился в душ, чувствуя касание взгляда Джорно к обнаженной спине и ягодицам. Ему очень хотелось потянуть время, пока он стоял под водой, но руки будто двигались сами, судорожно-механическими движениями быстро намыливая тело.       Когда он вышел, глаза Джорно показались ему ядовитыми, и Дьяволо вспомнил то множество ядовитых змей в цикле, от чьего яда останавливалось его сердце и переставали работать легкие.       Джорно начал с того, что снова надел ошейник ему на шею. Отступив, посмотрел на Дьяволо с той легкой улыбкой, которая на самом деле не имела с улыбкой ничего общего.       — Ложись на живот.       Дьяволо послушался. Лежа на кровати и смотря на ее изголовье, он попытался сосредоточить мысли на чем-то другом, но ничего не нашел, — казалось, все картинки и слова, существовавшие в разуме, нарочно испарились, оставив его в этой комнате наедине с Джорно.       Его щеки коснулся палец.       — Все эти годы ты принадлежал мне, — неторопливо заговорил Джорно. Его голос звучал уверенно и спокойно, но при этом слова касались кожи и сердца, будто эмоциональная речь профессионального оратора.       Джорно погладил его по щеке.       — Я убивал тебя и возвращал в мир живых, я видел твое детство и юность, так тщательно тобой уничтоженные. Разве есть еще хоть кто-то в мире, кто имел бы право тебя касаться? Только я.       В целом мире.       Казалось, что из цикла он попал в мир, где существовали лишь Джорно и эта комната. Ничего больше. Может, это и не настоящий мир вовсе, еще одна фальшивка, только работала она иначе, чем цикл, а вот как — Дьяволо не мог понять.       — Руки за спину.       Запястья туго сжал холодный металл. Дьяволо не задумываясь дернул оковы, кожу тут же разрезала боль. Джорно затянул их слишком сильно. Дьяволо постарался больше не шевелить руками.       Он был готов к этому и напомнил себе, что все это не имеет никакого значения. Пусть Джорно делает с ним все что хочет, пусть сделает своей игрушкой для секса, ничего не может быть хуже G.E.R. Но прямо сейчас в голове билось лишь одно желание — Дьяволо бы сделал все что угодно, чтобы исчезнуть отсюда прямо сейчас. Вторым, чего он не хотел больше всего на свете, было находиться здесь.       Джорно погладил его по спине и по ягодицам. Его пальцы заползли между ними, заставив Дьяволо напрячься.       — Я знаю, что до пожара ты никогда надолго не забирал контроль над телом. Это Доппио спал с Донателлой, не так ли?       Дьяволо не ответил. У него внутри все застыло, когда имя Доппио слетело с губ этого человека.       Болезненный щипок за ягодицу заставил его слегка подскочить.       — Я задал тебе вопрос.       — Да, — глухо ответил он в подушку, зажмуриваясь на мгновение.       Значит, Джорно знал не все.       Это знание никак не улучшило ситуацию.       — Выходит, ты девственник. — Джорно весело хмыкнул. — Ожидаемо, учитывая твой образ жизни. И все же мило.       Рука огладила его ягодицу, затем пальцы прошлись по позвоночнику. Дьяволо вздрогнул, но привычный страх больше не казался таким ярким. Здесь, с Джорно, этот страх ослаб, как раненый зверь, что раньше всегда защищал, но теперь мог лишь лежать на земле, поскуливая и дергаясь. Надеясь на чужую милость. Нет смысла прятаться от него. Нет смысла бояться. Страх рождался в нем, чтобы обезопасить, но больше Дьяволо не сможет вернуться в ту темную комнату в гостинице или разум Доппио, где никто не сможет его достать. Руки будто проникали под кожу, касались ребер, желудка, острые ногти тыкали в сердце. Джорно будто не трогал, а препарировал его, откладывая в сторону органы, зная все о каждом из них, зная все о каждой кости, о каждом квадратном сантиметре кожи. Как и кости с органами, он вынимал и складывал в отдельную емкость каждую мысль…       Тело казалось тяжелым. Страх ушел, и больше он не вернется с такой силой. Сейчас лишь сворачивало желудок и сердце громко барабанило.       Пальцы надавили на его бедро изнутри, толкая. Когда Дьяволо не пошевелился, Джорно до боли сжал кожу.       — Раздвинь ноги, — приказал Джорно. — Или мне придется привязать их к кровати. И расслабься, не то будет больно.       Неловко повозившись на кровати, Дьяволо раздвинул бедра. Закусил губу. Ему пришлось приложить усилие, чтобы не свести их снова. Он столько раз умирал, лежа перед другими растерзанным, жалким, плачущим, умоляющим, но прямо сейчас, с раздвинутыми ногами и скованными руками, он ощущал себя уязвимее, чем когда-либо.       Что-то холодное и скользкое вошло в него. Дьяволо закрыл глаза. Такое же холодное и скользкое, как унижение. Похоже на слизня, что полз по коже, оставляя липкий след.       Палец прополз под ошейник, и тот слегка сдавил горло.       — Посмотри на меня.       Щека легла на гладкое одеяло, Дьяволо встретился с Джорно глазами на секунду, прежде чем устремить их на его левое ухо.       Палец медленно продвинулся внутрь и остановился, принимаясь ощупывать и надавливать, пока наконец его движения не сосредоточились на одной конкретной точке. Джорно начал массировать ее, сначала слабо, затем сильнее. Дьяволо тихо ахнул, дергая бедрами. По телу разливалось тепло. Комнату заполнял пьяный ватный туман, заставлявший голову идти кругом. Он рассеялся, когда пальцев внутри стало больше, потому что от ощущения наполненности Дьяволо затошнило. Ничего не должно было находиться внутри него, не там. Захотелось вывернуться наизнанку, чтобы избавиться от отвратительного ощущения, но пальцы надавили сильнее, вызывая в мозгу вспышку. Кожу одновременно горячил и холодил пот.       — Встань на колени, — прозвучал как будто бы в голове голос.       Рука проползла под живот, надавила и потянула вверх. С ее помощью Дьяволо, неловко дергая бедрами, поднялся на колени, упираясь лицом в кровать и выставляя задницу вверх. Это было настолько унизительно, что тело Дьяволо само потянулось обратно в положение лежа, но тут его дернули за ошейник.       — Не двигайся. Ты стоишь так, как я тебя поставлю. — Холодный голос показался ледяным сквозняком.       В таком положении Джорно получал беспрепятственный доступ к его члену и теперь ласкал его, успевшего повянуть, ласкал до тех пор, пока тот не стал твердым, а затем вернулся к массажу той самой огненной точки и растягиванию прохода двумя или тремя пальцами.       Дьяволо сглотнул вязкую слюну, когда ощутил, как вместо пальцев плоти коснулся член — толще, горячее, мокрее. Тело дернулось в сторону, но Джорно удержал его на месте, больно сжимая плечо. Он вошел в него медленно, но дыхание у Дьяволо все равно сорвалось, он плотно зажмурил глаза, разум пытался отогнать леденящее осознание, что внутри него этот человек. Он не мог. Член будто пронзил его до самых ребер — настолько стало трудно дышать, настолько неправильные сигналы посылало тело. Джорно стал двигаться внутри него. Легкая распирающая боль быстро ушла. Уши заполнил тихий, но отчетливый влажный хлюпающий звук, а тело — приятное, растапливающее ощущение, какого Дьяволо не испытывал никогда. Тепло стало жаром. В мозгу, в паху, в груди будто расцветали кислотных оттенков ядовитые цветы. Он не знал, есть ли такие. Такие, чей запах превращает мозг в кисель и вызывает галлюцинации, пока токсины травят тело. Теплая рука гладила его по спине, и Дьяволо сосредоточился на ней, пытаясь отвлечься от толчков. Вдруг пальцы коснулись шеи там, где ее не скрывал ошейник, и отчего-то это место оказалось таким чувствительным, что Дьяволо резко втянул носом воздух. Пальцы поползли вверх, по затылку, рука зарылась в волосы. Джорно слегка почесал ему кожу головы и будто через скальп проник в неизвестную Дьяволо часть мозга, что послала по всему телу теплую покалывающую волну. По коже побежали мурашки, но не от страха или холода.       — Вот, что тебе нравится. — Джорно хмыкнул. — Немного необычно.       Дьяволо не сумел понять смысл его слов. Пульсация удовольствия и туманный жар спутывали мысли. Он сейчас кончит. Не контролируя себя, Дьяволо напрягся, но вдруг член сжали в тугой хватке, одновременно надавливая на точку где-то ниже, и оргазм отступил.       — Слишком быстро. Ничего, ты еще научишься.       Джорно задвигался быстрее. Дьяволо не удержался от глухого стона.       Он полностью сдался тому, что с ним делали, и не знал, сколько еще прошло времени до того момента, как он ощутил, как Джорно содрогается над ним. Дьяволо зажмурился, когда член вышел из него с влажным звуком, почти горячий, и скользнул напоследок по входу. Внезапная пустота внутри, как и чувство проникновения, заставили органы скрутиться в отвращении. Затем на пару секунд теплые руки Джорно словно бы накрыли прикосновениями все его тело. Пальцы вновь скользнули к члену. Несколько секунд, и Дьяволо кончил. Бедра задрожали, ноги разъехались, и он рухнул плашмя со сдавленным стоном, на несколько секунд забыв, где он и с кем он, провалившись в нечто воздушное, опутанное блестками и искрами. Тело потеряло вес, грудь и живот наполняла облачная легкость. Он лежал так, забыв о собственном теле неизвестно сколько. Когда очнулся, то поспешил сжаться, сводя вместе ноги и осторожно переворачиваясь на бок так, чтобы уменьшить боль в ноющих руках. Джорно гладил его по спине. Прикосновения не казались тяжелыми, как в прошлый раз, но теперь, после оргазма, Дьяволо словно вовсе их не чувствовал. Он сжал ноги вместе еще сильнее и почти свернулся в клубок. Легкость ушла, от нее не осталось и следа. Что-то разворачивалось внутри него, склизкое чувство, грозящее утопить его в себе, но Дьяволо отбросил его прочь. Секс — небольшая цена за избавление. Он чувствовал, где у него завтра могут появиться синяки от пальцев Джорно, но, быть может, если он прямо сейчас сунет плечо под холодную воду, они не появятся.       Джорно провел рукой по его волосам, а затем встал. Снял наручники с запястий. Дьяволо медленно притянул руки к груди, принимаясь осторожно растирать кожу.       — Я принесу чистое белье, — произнес Джорно после того, как, должно быть, привел себя в порядок. — Иди в душ. К тому моменту, как я вернусь, ты должен быть там.       Щелкнул замок. Дьяволо тут же тяжело перевернулся и встал на дрожащие, ослабевшие ноги, стремясь скрыться в ванной, пока Джорно не вернулся. В ней он включил душ и сел под теплые струи. Привалившись к спинке ванны, он закрыл глаза и представил себя в недостижимой теперь безопасной темноте.